Текст книги "Референт"

Автор книги: Полина Грекова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23

Павел пришел на работу позже обычного. В руках у него был букет бордовых роз на длинных стеблях.

– Доброе утро, Аня. – Он подошел, протянул букет. Анна взяла, не решаясь взглянуть в глаза Нестерову. Положила на стол.

– Спасибо…

Он нагнулся к ее уху, прошептал:

– Я тебя не тороплю. Разбирайся в себе столько, сколько нужно. Я буду ждать, – и прошел в кабинет.

«Не знает, – поняла Анна. – Он не обнаружил подлога. Ни о чем не догадывается».

Но радости или облегчения не ощутила. Наоборот, в горле по-прежнему стоял колючий, холодный комок. Снова хотелось плакать.

В субботу, после встречи с Наташкой, у Анны немного отлегло от сердца. Все-таки она увидела, что девочка жива, болезнь не обострилась. О ней заботятся.

Анна не знала, сколько все это еще продлится, но была уверена – мафия не оставит ее в покое. Не знала, когда все это закончится, и закончится ли вообще. Не знала, что ей теперь делать.

Знала лишь, что ни о чем нельзя рассказывать Павлу. Он наверняка подумает, что она с самого начала сознательно во всем этом участвовала и продолжает вести какую-то свою игру.

«Неужели она играла с самого начала?» Нестеров откинулся на спинку кресла. Сжал ладонями виски. После встречи с Ляпуновым жутко болела голова. Вот уже полчаса боль не проходила. Только усиливалась. «Нет! Не может такого быть. Не может!» Однако другого объяснения происходящему как ни пытался – найти не мог.

Павел узнал Анну. Узнал еще в Шацке. Но она почему-то упорно делает вид, что они раньше не встречались. Неужели забыла? Одна ночь, столько лет назад. Она наверняка могла его не помнить. Но он ведь рассказал, напомнил ей! А она сделала вид, будто речь шла о ком-то другом.

Надеялась, что я ее не узнаю? Тогда зачем устроилась в мою компанию? Что ей вообще нужно?

Павел никак не мог найти логичного объяснения цепи этих странных событий. Вернее, объяснение напрашивалось само собой, но оно было таким страшным, что в него ни за что не хотелось верить. Но другого не было. Неужели Анна (женщина, которая была ему дороже всех на свете!) всего лишь использует его?

Помнит, как он отнесся к ней тогда. И, пользуясь тем, что он ее не узнал, пытается снова его очаровать, влюбить в себя нынешнюю. Чтобы потом манипулировать им в своих интересах. Вернее, в интересах тех, кто за ней стоит.

Тогда почему не ответила на его признание? Взяла время на раздумье? Игра, опять игра! Обязательно ответит! Кинется на шею: «Ах, Павел! Я тебя тоже так люблю!»

Истинных целей тех, кто стоит за Анной, Нестеров пока не понял. Но кое-что прояснила сегодняшняя встреча с Игорем Ляпуновым.

Игорь был давним приятелем Павла, владельцем частного детективного агентства. И Нестеров попросил его собрать информацию на фирму «Коррона».

Как он и ожидал, вся документация, подготовленная Анной, оказалась липой.

Ничего фатального пока не произошло. Договор с «Корроной» аннулировать будет несложно. Но пока этого делать не стоит. Нужно посмотреть, что они предпримут дальше.

Нестеров достал телефон.

«А может, Анна здесь ни при чем? – промелькнула спасительная мысль. – Может, ее заставляют так поступать? А в его компанию она попала просто случайно?»

Случайно? Как хотелось, чтобы все было именно так. Но Павел слишком долго вращался в бизнесе, чтобы верить в подобные случайности.

Он набрал номер Ляпунова:

– Игорь? Привет, это снова Нестеров. Можешь кое за кем человечка пустить? Мне нужно проследить контакты.

Вечером к Анне снова пришел тот самый вежливый мужчина. Дал следующее задание. Анна должна была сделать так, чтобы поставкой стройматериалов для строительства мотелей в Ярославле, Пскове и Перми занималась компания «Свенсон».

Анна пыталась протестовать:

– Это невозможно! Так часто – невозможно. Нет-нет, я не отказываюсь. Просто не так часто. Он ведь может что-нибудь заподозрить.

– Хорошо, – согласился мужчина. – Можно перенести на неделю. Но тогда в эту субботу вы не увидите свою дочь.

– Не надо переносить. Я все сделаю.

– Ну вот и отлично! – Он достал из дипломата бланк договора. – Все уже подготовлено. Дело за малым. Осталось сделать так, чтобы этот документ подписал Нестеров. Уверен, вы с этим справитесь.

Уже выходя из квартиры, добавил:

– Завтра после обеда наш человек заедет к вам, чтобы забрать договор. Разумеется, с подписью Павла Андреевича.

«Они хотят прибрать компанию Павла к рукам. Шаг за шагом. Но как можно быстрее – еще до начала строительства, – размышляла Анна. – Этого нельзя допустить! Но Наташка! Если бы только Наташка не была в их руках.»

У Анны уже появились кое-какие мысли о том, как хотя бы попытаться выпутаться. Смутные, еще не сложившиеся в конкретный план действий. Но ситуация уже не казалась безысходной. Уже маячил впереди искомый выход. Далеко впереди. А пока надо было выполнять новое задание.

Но как?! Снова готовить липу? Нет! В первый раз это прошло. Во второй будет выглядеть уже подозрительно. С чего это вдруг она так активно занялась изучением строительного рынка, поиском партнеров? Павел наверняка этим заинтересуется, сам наведет справки о потенциальном партнере. И тогда… страшно было даже подумать, что тогда будет.

Выход был один. Пойти на прямой подлог – подделать подпись Нестерова. Благо речь шла о поставщиках. Десятки фирм поставляют компании стройматериалы, все их Павел наверняка не знает. Никто и не заметит, как в толстой кипе договоров о поставках окажется один с поддельной подписью.

Из папки с бумагами, которые захватила с работы, чтобы поработать дома, Анна достала бланк с подписью Нестерова, положила на стол.

Несколько часов училась эту подпись подделывать. К утру добилась практически идеального сходства.

… Перелома у Алексея не было, просто сильный ушиб. Но ходить он все равно не мог.

– Нельзя тянуть время! – убеждал Игрунов. – Ты что, не можешь сама с ней поговорить?

– Я сказала: не буду я этим заниматься! Решили – ты, значит, ты.

– А вдруг я еще неделю ходить не смогу? Мало ли что за это время случиться может? Вдруг ему кто-нибудь уже без нас обо всем расскажет? И что тогда? Плакали наши денежки?

– Значит, плакали, – огрызнулась Лариска. – Но сама я шантажом заниматься не буду.

Игрунов поморщился:

– Ну что за слова! «Шантажом»… Мы просто хотим напомнить человеку о том, что надо делиться с теми, кто тебе когда-то помог.

– Я сказала: нет!

– Слушай, – вдруг оживился Алексей. – А почему бы тебе сюда ее не позвать? Здесь бы я с ней и поговорил.

– Да ты что? Я с ней в последнее время даже не здороваюсь.

– Так поздоровайся! Что тебе, трудно, что ли? Лариска задумалась:

– А ведь на самом деле… Мы же с ней даже не ссорились.

В обеденный перерыв следующего дня Лариска как ни в чем не бывало зашла в кабинет Анны.

– Привет! Как дела? – улыбнулась она с порога.

Анна вздрогнула. Оторвала взгляд от листочка, на котором что-то писала. Растерянно взглянула на Лариску. Пока та шла к столу, скомкала листочек и выбросила в урну, Отложила ручку, которую держала в руке.

«Чего это ты так испугалась, подруга?» – мысленно удивилась Лариска. Села на стул напротив Анны:

– Чего молчишь?

– Здравствуй.

– Я подумала: что-то мы с тобой в последнее время почти не общаемся. Нехорошо как-то, все-таки подруги – столько лет вместе.

– Нехорошо. – отозвалась Анна.

«А ведь она боится! Чего-то жутко боится. Чего же, интересно?»

Окинула взглядом бумаги, лежащие на столе. Перехватив этот взгляд, Анна быстро перевернула какой-то листок на углу стола. Пробормотала:

– Это для служебного пользования.

Лариска округлила глаза:

– Да мне-то что? Это твои дела – я в них и не лезу. «Что-то ты темнишь, подруга! И, главное, чего-то жутко боишься. Это уже становится интересным!»

– Я вот что думаю: заезжай-ка ты, Анют, ко мне вечерком. Посидим, поболтаем. А то у нас в последнее время какая-то напряженка в отношениях возникла. Надо же ее как-то преодолевать.

– Ларис, я вечером никак не могу. А сейчас извини, мне работать надо.

«Ага! Выпроваживаешь, значит. Ну-ну. Интересно, что это за листочек ты так шустренько в урну выкинула?» Лариска поднялась со стула. Улыбнулась:

– Ну что ж, мое дело – предложить.

– Правда, Ларис, давай потом как-нибудь. Сейчас никак не могу.

– Да ладно, не напрягайся!

Выйдя от Анны, она отправилась к Галине.

В последнее время Лариска усиленно пыталась с ней подружиться. Галина была очень влиятельной в компании женщиной. Дружба с ней могла пригодиться. На контакт Галина шла охотно, однако на особую дружбу рассчитывать не приходилось.

Лариска сразу начала с главного:

– Галина, ты можешь под каким-нибудь предлогом на пару минут удалить Анну из кабинета?

– А что такое? – удивилась та.

– Пока не знаю. Но как-то странно она себя ведет. Надо кое-что проверить. Я тебе потом объясню. Сейчас ее надо срочно из кабинета выманить.

– Хорошо, попробую.

Остановившись за углом в дальнем конце коридора, Лариска стала наблюдать за дверью. Вскоре Анна вышла из кабинета и удалилась по коридору. Лариска тотчас покинула свой наблюдательный пункт.

Заскочив в кабинет, первым делом кинулась к мусорной корзине. Достала выброшенный Анной листочек и обомлела. На листочке было несколько подписей. Если бы Лариска не знала, что их сделала Анна, она была бы уверена, что это подписи Нестерова.

Лариска бросила взгляд на край стола. Бумаг, которые перевернула Анна, там уже не было.

«Из кабинета она вышла без документов. Значит, бумаги где-то здесь», – размышляла Лариска.

В одном из ящичков стола она нашла договор на поставку стройматериалов фирмой «Свенсон». С подписью директора «Свенсона», но без подписи Нестерова. Перевела взгляд на мятый листочек, который достала из мусорной корзины.

«Так вот оно что! Значит, документики подделываешь? И сколько тебе за это платят? Вот, значит, откуда у тебя деньги на коттедж, на охрану».

Забирать документы было нельзя. Даже пропажу листочка из мусорной корзины Анна могла обнаружить. Лариска метнулась к ксероксу.

Делая копии, размышляла над тем, что ей теперь предпринять. Имея на руках такую информацию, можно было, как говорит Игрунов, «рубить по полной программе». Это уже не сокрытие бывшего местожительства и дочки от начальника, на которого глаз положила. Это – служебное преступление. Станет платить, никуда не денется.

Но, отдавая Лариске деньги, эта «мадам» все равно будет ощущать свое превосходство. Как же: сильная, богатая женщина платит жалкой шантажистке! Откупается, кидает подачку.

Лариска хотела другого. Хотела отомстить зарвавшейся подруге. Бывшей подруге! Отомстить по-настоящему. Унизить, растоптать.

«Надо посоветоваться с Галиной, как это лучше сделать, – решила Лариска. – Кстати, отличный повод для того, чтобы с ней наконец сблизиться».

Глава 24

Этим же вечером Галина передала полученную от Ларисы информацию Осокину.

– Надо срочно все рассказать Нестерову. Она же там за его спиной черт знает что творит, – горячилась Галина. – Она всю компания развалит!

Осокин же повел себя странно. Заявил, что Нестерову ни о чем говорить не надо – Олег сам с этим разберется. Довольно жестко предупредил:

– Ты все поняла? Нестерову – ни слова. Это может только навредить.

«Кому навредить? Что за бред он несет?!» – поразилась Галина.

– И подружку свою новую предупреди. Хоть слово кому-нибудь скажет, в пять минут на улице окажется! Эти ксерокопии у тебя?

– У меня.

– Давай сюда. Буду разбираться.

Осокин был крайне взволнован. Отказался от ужина. Закрывшись в кабинете, долго разговаривал с кем-то по телефону. А потом и вовсе куда-то засобирался.

И тогда Галина все поняла.

Анна – любовница Олега! На самом деле любовница. Все обстоит так, как она и представляла с самого начала. Интрижка с Нестеровым так, для отвода глаз.

От отчаяния хотелось орать, бить стекла, бросаться на Осокина с кулаками. Ведь она, дура, сама предложила информацию о предательстве Анны донести до Нестерова через Олега. Для большего эффекта.

Как радовалась Галина, когда Лариска ей все рассказала. Мечтала о том, как отомстит наконец за то, что пришлось унижаться перед Анной. И вот все обернулось катастрофой.

«А меня ведь Осокин заставил передней унижаться, – вдруг вспомнила Галина. – И в компанию он ее пристроил. Ну, конечно, любовница! Но в таком случае он сейчас едет к ней.»

Галина выскочила из квартиры минуты через полторы после Осокина.

Проследила за ним до небольшого ресторанчика в самом центре города.

Через пару минут в ресторан вошла Анна. Как всегда какая-то рассеянная, отстраненная, с непроницаемой маской на лице. Пепельно-русые волосы треплются по ветру, в своем жемчужно-сером шелковом платье похожа на снежную королеву.

«Или на серую мышь. На холодную, фригидную серую мышь!» Галина, прячущаяся в арке дома напротив, яростно закусила костяшки пальцев.

Ну что, спрашивается, Олег мог в ней найти?! Чем уж она так хороша? Внешне – абсолютно ничего особенного. Такие бабы к сорока годам уж точно превращаются в скучных, истеричных домохозяек. Характер? С тоски умереть легче! И, главное, всем своим видом демонстрирует, какая она приветливая, ровная в общении, но такая далекая от всего земного! Сволочь! Гадина! Мерзкая, отвратительная гадина!

Промелькнула спасительная мысль: «А может, еще и нет ничего? Может, Осокин просто боится?»

Ведь как-никак он порекомендовал Анну на должность референта Нестерова. А она вон какие фортели начала выкидывать! Если все выяснится, то это будет уже не темная история с увольнением Веры – бывшего референта. Разразится просто грандиозный скандалище.

Эх, Олег, Олег! Почему же, если все действительно так, он не доверился ей, Галине? Боялся? Не верил? Опасался, что предаст? Или все-таки…

Гораздо более простым и логичным выглядело все-таки предположение о том, что Анна и Осокин – любовники.

Стеклянные двери ресторана еще пару раз открылись и закрылись. Вышла немолодая дама в светлом брючном костюме. Села в черный «сааб», уехала. Вошла молодая пара. Он, невысокий и крепко сбитый, нежно и в то же время собственнически обнимал свою спутницу за талию.

Галина вдруг поняла, что ей ужасно хочется плакать. Сесть прямо на землю и по-бабьи разреветься.

«Не сметь! – скомандовала она сама себе. – Не сметь раскисать! В любом случае сначала нужно все проверить, а потом уже решать, что делать».

Она постояла под желтыми сводами арки еще несколько минут, потом резко тряхнула волосами и быстро перешла на другую сторону улицы.

– Да, вас уже ожидают! – с улыбкой подтвердила официантка, указывая на отдельную кабинку. – Проходите, пожалуйста. Мы будем рады сделать все для того, чтобы вам понравилось в нашем ресторане.

Больше всего на свете Анне сейчас хотелось убежать, спрятаться, забиться в какой-нибудь темный угол и долго-долго сидеть там, подтянув колени к подбородку и опустив голову.

Голос Осокина по телефону был странно холоден: «Анна Николаевна? Нам необходимо встретиться. Да, прямо сейчас… Нет, ничего не случилось… Пока не случилось… Все объясню при встрече… Будьте обязательно: это, прежде всего, в ваших интересах».

Пока не случилось… Интересно, что он имеет в виду? Господи, какое глупое, неуместное слово «интересно»! Росчерки фальшивой подписи Нестерова на смятом листочке. Бордовые розы в вазе. Его тревожный, вопросительный взгляд. И какая-то боль в этом взгляде. Плохо сдерживаемая боль.

А на другом полюсе – Наташкина светлая макушка, пахнущая молочком. Ее детские розовые пяточки. Совсем недетское: «Я привыкла играть одна. Только мне хочется жить с тобой». Монументальная, но неживая, словно вырубленная из камня фигура «тети Вали». Насмешливый, тяжелый взгляд громилы. За что все это? За что Павлу и Наташеньке все это?!

Анна постепенно начинала ощущать себя каким-то отвратительным магическим камнем, притягивающим к себе зло, несправедливость и несчастья. Сначала муж, потом похищение дочери, теперь Павел. Что будет с ним? Все рушится, все превращается в прах. И воспоминания о калитке поцелуев постепенно сгорают, как старые, никому не нужные фотографии.

Она толкнула дверь кабинки и оказалась в небольшом уютном кабинете с кожаным диваном, небольшим, изысканно сервированным столом и двумя стульями с резными спинками.

Олег поднялся из-за стола, отодвинул свободный стул:

– Присаживайтесь, Анна. Выпейте чего-нибудь. Я думаю, разговор у нас с вами будет более чем серьезный.

Она отметила, что на столе стоит дорогой французский коньяк, несколько хрустальных тарелок с закусками, два прибора. Села, держась очень прямо. Посмотрела прямо в глаза Осокину:

– Я готова к любому разговору. Только давайте сразу, без прелюдии. Скажите мне, что случилось: я хочу знать правду.

Эта брюнетка с лихорадочно блестящими глазами и нервно кривящимся уголком губ с каждой секундой нравилась официантке Томе все меньше и меньше. Мало того что шипит, как разъяренная змея, так еще и чего-то там требует! Надо же, нахалка!

– У нас – приличное, солидное заведение! – в который раз терпеливо объясняла она, устало морща лоб. – И никому мы ничего не должны. Тем более докладываться, о чем беседуют между собой наши клиенты, или подглядывать за ними в щелочку.

– Но вы не понимаете! – Брюнетка выделяла каждое слово так, словно разговаривала с клинической идиоткой.

От этого Томе становилось еще обиднее.

– Да все я понимаю. И слышу вас прекрасно – я же не глухая. Так вот и вы меня послушайте: если вы немедленно не уберетесь отсюда, я буду вынуждена позвать охрану. Мне, честно говоря, плевать на интересы вашей фирмы. Люди заплатили за отдельный кабинет. Значит, им нужно побеседовать наедине. Все!

Брюнетка вздохнула, на секунду закрыла руками лицо. Черная лаковая сумочка повисла на локте. Отняла ладони – на лбу проступили некрасивые красные пятна.

– Ладно, – проговорила каким-то совсем другим, надтреснутым голосом, – извините меня. Забудьте все, что я вам здесь только что говорила. Интересы безопасности фирмы здесь абсолютно ни при чем. Просто… Просто там, в кабинете, мой муж. Он там с любовницей. Теперь вы понимаете?

… А чего тут не понимать? Тома прекрасно поняла все с самого начала. Надо же! «Интересы фирмы», «мафия», «безопасность»! По мужику-то сразу видать, что он тот еще жук! Коньячок заказал, икру, лососинку. И дамочка подвалила: «Ах, меня ждут? Ах, большое спасибо!» Видок как у английской королевы – сама чистота и неприступность. А оказывается, законного мужика у этой несчастной бабы увести хочет.

Нет, брюнетка Томе с самого начала понравилась больше. Если бы еще она не выпендривалась и не строила из себя черт-те что, давно бы уже сидела в соседней кабинке и слушала, что там напевает ее благоверный этой крале.

– Ну-у-у… Понимаю, – выдавила из себя Тома словно бы неохотно. – Дело человеческое. Все, конечно, понятно. Но и вы тоже поймите: я же говорю – заведение у нас приличное, солидное. Не дай бог кто узнает!

Брюнетка все поняла верно: расстегнула сумочку, достала стодолларовую бумажку:

– Достаточно?

– Ой, что вы! Я совсем не это имела в виду. Но если вы так настаиваете… – Бумажка исчезла в декольте блузки. – Пройдемте со мной в соседнюю кабинку, только тихо! Там кое-что слышно. Особенно если раздвинуть драпировку на стене. Да, и еще вот что! Закажите себе что-нибудь. Ну хотя бы чашечку кофе и пирожное. Чтобы вопросов не возникло, если что: почему клиент помещение занимает, а ничего не ест?

Несчастная обманутая жена снова открыла кошелек, протянула еще одну бумажку:

– Водки, пожалуйста, и что-нибудь элементарное на закуску. Салат, бутерброд? На ваше усмотрение.

«И чаевые хорошие!» – удовлетворенно отметила про себя Тома, мысленно прикинув, сколько будет стоить заказ и сколько еще останется.

Он смотрел в ее серые глаза и видел только усталую тоску. Бескрайнюю, нескончаемую тоску. И еще бесконечное упрямство.

Надо же, какие мы правильные! Ах, мы не хотим втягивать во все это любимого! Ах, мы лучше по уши вывозимся в дерьме сами. Все сделаем сами, пусть Павел останется чистеньким!

Он смотрел в ее серые глаза и чувствовал, что ненавидит ее. Ненавидит почти так же сильно, как Нестерова. Ладно, один раз с документами «Корроны» сошло. Пусть. Побоялась. Поосторожничала. Решила не признаваться в том, кто она на самом деле такая. Не было повода. Не узнал. Пусть. Один раз можно поверить. Но этот сегодняшний номер с подписью! Ах, мы стесняемся напомнить о той ночи! Ах надо же, мы изыскиваем другие пути!

Кому ты пытаешься врать, девочка?! Кто бы мог подумать, что там такая романтическая любовь! Ромео и Джульетта, блин! Этот заладил «богиня, богиня», а другая готова под поезд лечь, лишь бы любимого спасти.

Нет, голуба, так не пойдет! Каляевцев это, конечно, устроит. А что? Дело сделано! А вот его, Олега, нет! Не этого он хотел.

Осокину не так была нужна даже эта власть над компанией, как сладостное чувство мести. Как желание увидеть униженного, растоптанного, смешанного с грязью Нестерова! «Богиня»! Какая еще «богиня»? Обыкновенная баба из мяса и костей. И все у нее как у обыкновенной бабы. Только гонору побольше, чем у некоторых. А если?..

Мысль, промелькнувшая у Олега в голове, показалась ему весьма интересной. Однако он заставил себя вернуться к реальности.

– Итак, – Осокин пригубил коньяк из рюмки и решительно отставил ее в сторону, – мы подошли к самому главному: до меня, Анна Николаевна, дошла весьма интересная информация. Вы, оказывается, пытались подделать подпись Павла Андреевича на документах, связанных с долговременными поставками стройматериалов?

– Да, – она по-прежнему прямо смотрела в его глаза, – я сделала это. Но вы ведь отлично знаете, что меня вынуждают. У них моя дочь, пока с ней все хорошо, но, если я попробую не подчиниться, ее убьют.

– Речь не об этом. Я знаю вашу ситуацию и понимаю ваши материнские чувства. Но мне казалось, мы с вами выбрали определенную тактику и решили, что вам следует строго ее придерживаться?

– Я не могу, – Анна помотала головой. – Просто не могу. Во-первых, он так и не вспомнил меня, а во-вторых…

– Меня не интересуют ваши рассуждения! – неожиданно гаркнул Осокин, шарахнув кулаком по столу. Золотистый коньяк плеснулся через край рюмки на скатерть. – Вы подделали подпись!

– Да… Но какая разница, каким образом?

– Вы не понимаете?! Не догадываетесь, какая разница?! А то, что меня подставляете, вам в вашу хорошенькую головку не приходило? В случае, если вы вынуждаете Нестерова принимать определенные решения, он за все отвечает прежде всего сам. А так выходит, что мы с вами организовали какую-то «антинестеровскую» коалицию. Бунт на корабле, контрреволюционный заговор! Потому что рано или поздно выяснится, что я вас покрывал. Ради вас, ради вашей дочери!

Анна прижала пальцы к вискам и уставилась в стол. Она ничего не съела и не выпила ни капли. Губы ее едва заметно подрагивали.

– Я требую, чтобы вы меня слушали внимательно! – все так же раздраженно продолжал Олег. – То, что вы делаете, нужно только вам. Вам и вашей Наташеньке. Я, по идее, должен был доложить о вашей игре тут же. Но я этого не сделал. Из чисто человеческих соображений. Я вас пожалел. А вы как меня отблагодарили? Когда Нестеров узнает, в чем дело, он, возможно, вас поймет. Поймет и простит. Но он будет знать, что все сделал сам. Сам ставил подписи, сам принимал решения. Вы оставите ему возможность уважать себя. В противном случае он не простит ни мне, ни вам.

– Что же делать? – прошептала она еле слышно. – Скажите, что мне делать? Я только хочу спасти мою дочь. Забрать ее оттуда и уехать. Пожалуйста, помогите мне!

Осокин, держа рюмку в руке, неспешно встал, перешел на диван. Откинулся на спинку, запрокинув голову. Со стены на него смотрело матовое бра, распространяющее вокруг себя синеватое сияние.

– Подойдите сюда, Анна, – проговорил он спокойно и почти рассеянно. – Сядьте рядом.

Олег не смотрел в ее сторону: он прекрасно знал, что она встанет и подойдет.

Скрипнул стул, тихо прошелестело платье. Ощутимее стал тонкий аромат ее духов.

«А ведь окрутела от московской жизни „богиня“! – подумал он насмешливо. – Такая мадам стала – хоть в журнал на обложку. Платье, духи! Куда с добром! А была-то, была – смотреть не на что! И что только этот идиот в ней тогда смог найти… Н-да… Сейчас, конечно, другое дело. Аппетитная дамочка. Но дело даже не в этом!»

– Я помогу вам, Анна, – уронил Осокин, когда она осторожно присела рядом, сложив руки на коленях. – Помогу. Но при одном условии.

– При каком?

– Вы будете спать со мной. Столько, сколько я скажу. Там, где я скажу. И тогда, когда мне этого захочется.

Анна не ахнула, не закричала возмущенно и яростно.

Но он со скрытым торжеством ощутил, как сбилось ее дыхание. Все-таки тон был выбран более чем удачно. Так, и только так! Ткнуть ее лицом в грязь. Ее, но главное – Нестерова! Сорвать последние тряпки с его «богини», распластать ее по кровати, как лягушку! Или заставить ее задирать ноги на заднем сиденье машины? Грубо и сильно раздвинуть ее колени, поставить ее на четвереньки. Приказать ей танцевать голой на столе или придумать еще что-нибудь пооригинальнее?

Анна продолжала сидеть рядом, не двигаясь.

– Вы меня хорошо слышали? – спросил он намеренно холодно. – Или повторить еще раз?

– За что вы так со мной? – спросила она. – Что я вам сделала?

– Повторяю вопрос: вы меня поняли? Не слышу? Да? Нет? И не надо корчить из себя пятнадцатилетнюю девочку? Ну!

– Нет, – четко произнесла Анна. – Я не буду с вами спать никогда.

– Что ж! – Осокин рывком выпрямился, сел, поставил рюмку с вязко колыхающимся на дне коньяком на стол. – Дело ваше. Думаю, вы понимаете, что делаете, и вам не нужно напоминать, что ваша дочь у этих людей. Если пропадете вы, ей просто некому будет помочь.

Он быстро взглянул на себя в зеркало, висящее на стене, поправил прическу, взялся за ручку двери:

– Можете допивать и доедать все, что стоит на столе. За все уплачено. Всего доброго, Анна Николаевна.

Она снова не ответила. Но Олег не чувствовал ни досады, ни злости. Рано или поздно она приползет к нему на брюхе и будет умолять переспать с ней. И тогда можно будет припомнить и это надменное «нет», и взгляд, полный великосветского презрения. Можно будет заставить ее слизывать пыль с уличных туфель. И это будет еще приятнее.

– Ну как? – Тома заглянула в кабинку, придерживая одной рукой дверь. – Я гляжу, муж-то ваш вышел, а эта зараза осталась. Слышно вам было? Нет?

Брюнетка глядела прямо перед собой и вертела в руках пустую рюмку. Водки в графинчике осталось на самом донышке. Но тем не менее выглядела она абсолютно трезвой.

– Да, спасибо. Все было прекрасно слышно. – Брюнетка взбила свои роскошные волосы растопыренными пальцами, достала из сумочки пудреницу и тюбик губной помады.

– Так что? Принести вам еще что-нибудь? Кофе? Или выпить?

– Нет. Спасибо. Ничего больше не нужно.

– А знаете, что я вам скажу! – Тома огляделась по сторонам и торопливо скользнула в кабинку. – За своего мужа надо бороться. Сейчас мужиков мало: каждая отбить норовит. А одна приятельница у меня – так та любовнице своего мужа банку зеленки на голову вылила. Она потом месяц из дома выйти не могла.

– А… любовница моего мужа? Она все еще в кабинете?

– Зачем вам? – Тома мгновенно встревожилась.

Перспектива развертывания боевых действий на территории ресторана ей совсем не улыбалась. Месть местью, но не здесь же!

– Не волнуйтесь. Я просто хочу с ней поговорить. Без битья посуды, если вас это волнует.

– Н-ну, – официантка неуверенно развела руками. Брюнетка в третий раз за этот день полезла в кошелек и протянула Томе еще одну бумажку:

– Это – чтобы вы окончательно успокоились.

… Дверь отворилась почти беззвучно, но Анна все равно вздрогнула. Быстро подняла голову, наморщила лоб.

На пороге стояла Галина.

Анна даже не удивилась. Просто машинально отметила: «Галина тоже здесь…» Та опустилась на стул:

– Я знаю. Я все слышала.

Некоторое время молча смотрела на Анну. Добавила спокойно и уверено:

– И знаю, как тебе помочь.