Текст книги "Референт"

Автор книги: Полина Грекова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Перебираясь по крыше от антенны к антенне. Анна так и не решилась взглянуть вниз. Но каждым нервом, каждой клеточкой чувствовала, что там, возле подъезда, стоит темно-синий джип. А в джипе ребята, которым она для дипломатических игр больше не нужна.

Теперь у Анны оставался только один адрес. Адрес той милой, смешливой девушки Ксении, у которой они прятались когда-то, спасаясь от преследований Осокина, искавшего Анну для должности референта.

Как смеялись они потом над своими страхами! Как блаженно улыбалась Лариска, подставляя свое лицо нежным и умелым рукам массажистки. Еще бы!

Салон красоты! Верховые прогулки! Зарплата. Работа. Настоящая работа. А не перетаскивание коробок с дешевыми китайскими рубашками с места на место. Ах, если бы знали они тогда, как были правы, боясь столкновения с бандитами! Как были правы! И как бы было славно, если бы их тогда так и не нашли.

Знакомая девятиэтажка. Кирпичные лоджии. У кого-то сушится белье. У кого-то плющ обвил весь балкон. Вот окна Ксении. Форточка открыта. Значит, она, скорее всего, дома. Удача. Неужели наконец удача? Просто перевести дыхание. Полчаса посидеть и отдохнуть.

Анна прибавила шагу, аккуратно обогнула тоненькую девочку-подростка, прогуливающую двух тупомордых бультерьеров. И остановилась.

Возле Ксениного подъезда тоже стояла иномарка. Темный «опель» с тонированными стеклами. Дверца со стороны водительского сиденья была открыта. Сам водитель курил, наполовину высунувшись из машины. Под его ногами валялось шесть или семь скрюченных окурков.

Ее ждали. Ее ждали везде! Ее обложили, как волка.

Анна развернулась и медленно пошла в обратную сторону, молясь только о том, чтобы владелец «опеля» не обернулся и не обратил внимания на странную женщину в порванном вечернем платье и растоптанных старых кроссовках. Теперь ей действительно было некуда идти.

Глава 30

– Мне кажется, уже ночь, – тихо проговорила Галина, поднимаясь и растирая затекшие колени.

В подвале по-прежнему было темно и сыро. Правда, звукоизоляция подкачала: с первого этажа доносились звуки магнитофона, на котором один из охранников уже в шестой или седьмой раз прокручивал новый сборник российской эстрады. Изредка кашляла Наташка. Сильный приступ астмы благополучно миновал, но выглядела девочка все равно неважно.

Теперь она сидела рядом с Ларисой и прижималась худеньким тельцем к ее теплому боку. Лариса больше не обгрызала ногти, но и в разговор не вступала. Впрочем, никому здесь не хотелось разговаривать.

– Да. Наверное, ночь, – глухо отозвался Нестеров. – Что ж они, мерзавцы, ребенка-то из подвала не выпустят?

– Бесполезно, Павел Андреевич. – Галина зло усмехнулась. – Им же по барабану: ребенок – не ребенок! Уж и я сколько просила, и Анна…

Она осеклась. Павел поморщился и прикрыл глаза. Все случившееся казалось ему дурным сном. Через столько лет встретить любимую женщину, чтобы сначала не узнать ее, потом заподозрить черт знает в чем, а потом и вовсе потерять. Где она сейчас? Что с ней? И девочка… Наташа…

Он осторожно повернул голову и посмотрел в ее сторону. Маленькая, светленькая, похожая на мышку. Пряменький носик. Серые глаза. Глаза вроде бы похожи на его собственные. А то, что блондинка? Но ведь и Анна светловолосая! Или только кажется, что похожа? Но нет: вроде бы и губы его, и овал лица.

– Наташ, а когда у тебя день рождения? – спросил Павел негромко.

Девчушка вздрогнула, взглянула на дядю с подозрением. В последнее время ее очень пугали чужие дяди. Но все же ответила спокойно и с достоинством:

– День рождения у меня в сентябре. Через две недели после того, как все ребята идут в школу.

– Значит, уже большая. Сама скоро в школу пойдешь. – Он улыбнулся ей и снова прислонился затылком к холодной стене.

Где же все-таки Анна? Что с ней? Жива ли она? Что теперь нужно от нее этим ублюдкам?

Наверху послышались шаги. Дверь, заскрипев, открылась. В дверном проеме возник мужской силуэт.

Лариса близоруко прищурилась, часто-часто заморгала своими красными воспаленными глазами. Галина презрительно скривила губу. По-настоящему удивился только Павел. Он смотрел и не мог поверить своим глазам: свободный, аккуратно одетый, благоухающий дорогой туалетной водой Осокин вальяжно спускался в подвал.

– Это как понимать? – Нестеров вскочил на ноги. – Проблемы решены, так? Ты разобрался? Нас выпускают?

– Вас выпускают, – Олег утвердительно кивнул. – Но при одном условии. Точнее, при нескольких условиях. Но вообще-то ты пока сядь. Разговор у нас с тобой не на пять секунд.

– Сволочь, – процедила Лариса сквозь плотно сжатые зубы.

Это было первое слово, которое она сказала после сегодняшнего возвращения из офиса. Осокин, впрочем, не обратил на нее ни малейшего внимания.

– Так вот, дорогой мой друг Паша! Есть у меня, и не только у меня, а еще и у людей, с которыми я работаю, к тебе очень интересное предложение. Как тебе перспектива поработать под моим началом? Поучиться кой-чему? Почувствовать, что значит всегда, везде и во всем быть вторым? Поверь мне, это не смертельно, хотя и неприятно. А что? Будешь так же трудиться на благо компании, только под моим непосредственным контролем. Найдем достойное применение твоим талантам. К тому же будем по-прежнему использовать твою воистину голливудскую внешность в качестве приманки для госпожи Борн, а?

– Я что-то не понял. – Нестеров медленно поднялся и подошел вплотную к Олегу.

Тот не отступил и выдержал его взгляд:

– Не понял?! Вот видишь! Значит, точно пора тебе оставлять руководящий пост: очевиднейших вещей не понимаешь. Ладно, объясняю на пальцах. У тебя есть выбор. Ты можешь согласиться на мое более чем любезное предложение и подписать прямо сейчас некоторые бумаги – в залог, так сказать, нашего дальнейшего сотрудничества. А можешь и дальше строить из себя героя. Или осла. Как тебе больше нравится? Но тогда и тебе, и твоей драгоценной Анюте, и вот этой чудной маленькой девочке сделают «секир башка». Опять не понял?

– Я убью тебя. – Павел побледнел, и желваки на его щеках тяжело заворочались под кожей. – Я тебя убью, мразь! Я от тебя мокрого места не оставлю… Выходит, это все ты?!

– Наконец-то. Ну что, ж, давай ударь меня, начни пинать ногами. Только в ту же секунду сюда спустятся здоровенькие мальчики и выберут кого попинать в ответ. Так что ты, по сути, не меня будешь бить – кого-нибудь из женщин.

Нестеров отступил назад. Теперь половину его лица закрывала тень.

– Прячешься? – Осокин усмехнулся. – Или взял минуту на размышление?

Олег огляделся по сторонам, бросил взгляд на Ларису, сидящую у стены. На девочку. Поднялся на пару ступенек и, полуобернувшись, бросил:

– Кстати, твою «богиню» уже поймали. И скоро притащат сюда за волосы.

Она проснулась и с трудом разлепила тяжелые, горячие веки. В носу защипало. Анна чихнула и резко села, машинально проведя рукой по волосам. В светлых спутанных прядях застряло несколько соломинок. Помотала головой, боясь поверить в то, что все это – не сон. Пахло сеном, лошадьми и отчего-то спиртом. Из-за фанерной перегородки, отделяющей каморку от конюшни, донеслись негромкие голоса. Разговаривали две женщины и вчерашний дедушка, позволивший ей остаться переночевать.

– А что? Что такого? Украдет она тут что? Тут и красть нечего, – рассуждал дедушка. – А бедной девке податься некуда. Ну не пьяница же! Не бомжиха.

– Да откуда ты знаешь! – попеняла ему одна из теток. Звякнули стаканы, забулькала жидкость. – Бомжиха – не бомжиха. Я вон зашла на нее посмотреть, так чуть в обморок не упала: ноги все разодраны, платье порвано, кроссовки какие-то дурацкие рядом с лежаком стоят.

– Она сказала, что за лошадками бесплатно поухаживает: и почистит, и в стойле уберется. Только чтобы ее пока не гнали, – бубнил дедушка.

– На меня бы нарвалась, так я бы ее к лошадям близко не подпустила. Вдруг она заразная какая? Или что коням сделает? Погоди, хозяин узнает, шею-то тебе намылит. Ишь, приют здесь устроил!

– Ну вы уж не выдавайте меня, девоньки. Поди, поспит да уйдет. Не на всю же она жизнь тут в конюхи нанялась!

Тут заговорила вторая женщина. Более молодая и, видимо, более трезвая:

– А паспорт-то у нее спросил? Документы какие-нибудь? Может, она вообще в розыске? Мало сейчас разве по Москве воровок да мошенниц шатается?

– Она, наоборот, сказала, что ее бандиты ищут: дочку, дескать, забрали и ее поймать хотят. А ей придумать надо, как дочку спасти.

Обе дамы разом захохотали.

– Ой, не могу! – заливалась первая. – «Дикая Роза» и «Девушка по имени Судьба», вместе взятые! Наверное, вся мафия московская за ней гоняется? Киллеры с пистолетами!

– Ну а вдруг правда? – не унимался дедок. – Она вон говорит, что раньше у нас на Стелле каталась. Фирма их раз в неделю чуть ли не всем личным составом на конную прогулку выезжала. Кличку-то она откуда знает?

– А ты меньше языком при ней болтай! – грубовато отрезала вторая. – Охота тебе всякую шелупонь подбирать?! Ладно, Марина, пойду я. Дела у меня. А бомжиху вашу пока на белый свет не выпускайте: какая-то новорусская «мадемуазель» сейчас подъехать должна на Ласточке покататься. Увидит вашу кралю – обтошнится и уедет. Еще и жалобу накатает.

Заскрипели доски. Хлопнула дверь. Анна тихонько опустила ноги на землю. Нашарила кроссовки. Где-то совсем рядом всхрапнула лошадь. От близкого запаха водки тошнило. Ей делалось жутко и стыдно от одной только мысли, что придется сейчас выйти из своего убежища и показаться на глаза этой тетке, так бойко звякающей стаканами. Но ей просто необходимо было умыться и привести себя в порядок. Глотнуть свежего воздуха, прежде чем решить, что делать дальше.

На звук ее шагов обернулись оба: и дед, и толстая тетка, которую молодая подруга называла Мариной. Они сидели за сколоченным из досок столиком, где стояла бутылка водки, три стакана и бумажная тарелка с нарезанной крупными ломтями колбасой.

Дедок отчего-то виновато улыбнулся:

– Здрасьте! Как спалося?

– Спасибо, хорошо. Вы не скажете, где здесь можно умыться?

– Ты откуда же такая красавица взялась? – встряла в разговор Марина. – Вроде говоришь складно и рожа не пропитая. Чего оборванная такая?

Анне вовсе не хотелось вступать в беседу.

– Скажите, где тут можно умыться? – упрямо повторила она.

– А ну тебя! Нигде нельзя умыться! Здесь пока сиди и не вздумай в административный корпус соваться. Потом выйдешь, к пруду сбегаешь.

Анна равнодушно кивнула и пошла обратно в каморку. На секунду остановилась возле стойла Стеллы. Протянула руку и погладила теплую, шершавую морду.

– Слышь, Бынь! – Поршень ввалился в комнату и встал у порога, широко расставив ноги и спрятав руки в карманы спортивной куртки. – Баба из конюшни позвонила! В натуре! Говорит, приковыляла к ним вчера наша крыса – оборванная вся какая-то, драная. Рассказывает, что раньше на Стелле каталась и что дочку бандиты украли. Че делать-то будем?

– В носу ковыряться!!! Ехать за ней надо. И чем быстрее, тем лучше.

– Ну ни хрена где попалась-то?! – не унимался радостный Поршень. – А я еще не верил, думал, на фига она на конюшню попрется? Прикинь: поперлась! Амазонка, блин!

– Бабе, которая позвонила, надо будет сотню баксов отстегнуть. – Быня резко поднялся и размял плечи, хрустнув суставами.

– Сотню?! Да облезет! Почетную грамоту напишем и ручку пожмем. – Поршень захохотал.

– Я сказал сотню – значит, сотню. И хватит трепаться – поехали!

Водочную бутылку со стола уже убрали. Убрали стаканы и бумажную тарелку с остатками колбасы. Дедушка неспешно переходил из стойла в стойло со скребком и ведром. Анну к работе не подключал. Видимо, после разговора со своими напарницами боялся.

Она сначала сидела в каморке, подтянув колени к груди и положив на них подбородок. Потом вышла и встала возле загона Стеллы, ласково поглаживая теплую, шершавую морду.

Что-то сильно стукнуло в дверь. Вошла та самая сердитая тетка с каким-то ящиком, который она несла перед собой.

– Эй! – крикнула она весело дедку. – Прячь свою гостью. Не иначе как за ней бандиты приехали! Аж на двух джипах!

– Кого еще там принесло? – Он выглянул из стойла.

– Да клиенты, наверное. Круги по парку наматывать будут. Вроде не из постоянных. Кого дашь-то? Огонька, наверное. Крошку и Орлика? Короче, инструмент прими. – Она грохнула ящик на пол.

Совсем близко послышался шум мотора. Четверо боевиков направлялись к забору, ограждающему двор конюшни.

Вдруг дверь конюшни распахнулась. Оттуда вылетела Анна верхом на Стелле. Лошадь перемахнула через забор и помчалась в сторону леса.

Боевики оцепенели от неожиданности. Стояли, провожая лошадь взглядами.

– За ней! Быстро! – заорал наконец Поршень. Боевики кинулись к машинам.

В дверях конюшни стояли дедок и та самая толстая Марина. Они наблюдали за тем, как Анна приближается к лесу.

Преследователи почти догнали ее. Одна из машин двигалась параллельно Стелле, пытаясь обогнать и перегородить дорогу. Та, казалось, устала. Бежала все медленней.

– Ну-у! – выдохнула тетка. – Стеллочка, поднажми.

Дедок усмехнулся:

– Стелла у нас умница! Смотри, что она сейчас сделает.

Лошадь двигалась уже почти шагом. Одна из машин остановилась впереди. Другая – чуть сзади. Вдруг Стелла резко рванула вперед. В невероятном прыжке перелетела через машину. Добралась до леса и, ловко маневрируя между стволами деревьев, скрылась в чаще.

– Это что же получается? Выходит, девка правду говорила? – проговорила Марина.

Дедок покачал головой:

– Выходит, что так.

– Так, может, и про дочку правда?

Дедок стоял, о чем-то задумавшись.

– Я одного не пойму, – произнес он. – Как они узнали то, что она тут, у нас?

Почти одновременно они посмотрели в глубь конюшни. Возле одного из загонов, спиной к ним, стояла вторая женщина.

Глава 31

Анна верхом на Стелле вынырнула из леса недалеко от Кольцевой автодороги.

Остановила лошадь. Спрыгнула на землю, привязала Стеллу к дереву. Улыбнулась:

– Спасибо. Стой здесь, я скоро вернусь – отведу тебя домой.

Она подошла к дороге. Спрятавшись за деревом, начала наблюдать. Анна даже не пыталась тормозить проезжающие мимо машины, пока вдалеке не показался рефрижератор. Она подбежала к дороге, выскочила на проезжую часть, преграждая ему путь.

Машина с визгом затормозила. Из кабины высунулся рыжий парень лет двадцати пяти. Заорал, бешено вращая глазами:

– Ты что, дура, да? Дура? А ну пошла отсюда!

– Не кричите, пожалуйста! – Анна подбежала к кабине. – Умоляю вас – помогите мне! Вы стоянку рефрижераторов знаете? Рядом с Люберцами?

– И что? – опешил парень.

– Пожалуйста, отвезите меня туда. Там мои друзья. Мне к ним надо.

– Да ты что? Это ж в другую сторону.

Из глаз Анны хлынули слезы.

– Какая разница, в какую сторону! – закричала она. – У меня дочь бандиты украли. Мне ее спасти нужно!

– Дорожная мафия? – оживился парень.

– Откуда я знаю какая!!!

Парень взглянул на часы:

– Ладно, не ори. Давай в кабину.

Анна еще издали узнала машину, на которой добиралась до Москвы. Только сейчас она вдруг осознала, что ее вполне могло здесь не оказаться. Страшно было даже представить, что бы она тогда делала.

Выскочив из рефрижератора, Анна помчалась к Володиной машине.

– Сергей Иванович! Володя! – на ходу закричала она. Из-за кабины появился Сергей Иванович. Анна кинулась к нему на шею, заходясь в рыданиях.

Подошел Володя. Увидев ее – грязную, лохматую, в разорванном платье, – потрясенно произнес:

– Анна… Ты? Что у тебя стряслось?

– Наташку украли, – прошептала она сквозь слезы. Минут через десять колонна из двенадцати рефрижераторов выруливала на Кольцевую автодорогу.

Прямо на глазах сгущались сумерки. Машины начинали терять свои очертания в наваливающемся сером мареве, от попутных оставались только красные маячки габаритных сигналов, встречный поток превратился в поток желто-белых светлячков.

В колонне тоже включили габариты и ближний свет фар.

В кабине головной машины, вместе с Володей и Сергеем Ивановичем, сидела Анна.

– Посмотрим, как они сейчас запоют, – мстительно ухмыльнулся Володя. – Мы всю их контору поганую с землей сровняем.

– У нас с мафией свои счеты, – объяснял Сергей Иванович. – Они нам столько кровушки портят. Там своя мафия, дорожная.

Чего угодно ожидали на вилле, только не подобной атаки.

Дюжина огромных железных зверей, напоминающих доисторических ящеров, завывая моторами и клаксонами, ослепляя охранников пылающими в сумерках желтыми фарами-глазами, приближалась к коттеджу.

Головная машина с ходу ударила в массивные железные ворота, отлетевшие в сторону, как пара листов фанеры, опрокинула по пути стеклянную будку, из которой едва успел выскочить охранник. С металлическим скрежетом, звоном битых стекол будка тут же была смята в лепешку огромными колесами тяжеловеса. Еще недавно казавшийся просторным двор вдруг стал похож на узкую, тесную для такого зверя берлогу.

Охранник выпучил глаза, даже не вспомнив о пистолете, оттягивающем поясную кобуру. Увидев, что рефрижератор, описавший дугу, снова приближается к нему, он прыжком распластался на земле, покатился, как учили, к ближайшему укрытию – бетонному входу под фундамент.

Несколько машин ринулись в проем за первой, остальные, по всем правилам танковой атаки, обтекали двор с обеих сторон.

Одновременно под ударами снаружи со взрывоподобными звуками рухнули высокие каменные стены забора. В пыли и остатках кладки на капотах еще несколько металлических мастодонтов ворвались за ограду.

Один из них, не снижая скорости, двигался прямо к крыльцу. Двое боевиков выбежали было из двери. Но, увидев надвигающуюся прямо на них огромную кабину, заскочили обратно. Оружием они даже и не попытались воспользоваться.

Кабина уперлась в дверь, перегородив выход.

А к окнам уже бежали водители. Круша монтировками стекла, они вваливались в дом, обрушивая на головы обескураженных боевиков сумасшедшей силы удары.

Первым опомнился Быня. Он выхватил из-за пазухи пистолет. Но выстрелить не успел. Подскочивший к нему Сергей Иванович саданул монтировкой по руке. После следующего удара – в лицо – Быня рухнул на пол.

В кресле, стоящем в углу комнаты, сжав пальцами подлокотники, сидел Осокин. Бледный, с дрожащими губами. Анна подбежала к нему.

– Ключ! – процедила она.

Осокин кивнул в сторону стоящего неподалеку журнального столика.

Анна схватила со столика ключ и помчалась по коридору в сторону подвала.

Вдруг из соседней комнаты появился Ярый с автоматом в руках. Дал очередь в потолок.

– Стоять, суки! – заорал он. – На пол, быстро! Всех порешу!

Он не успел договорить, как рухнул на пол, смятый толпой водителей, рассыпавшихся по дому. Его даже не ударили, просто подмяли, как подминает тяжелый грузовик картонную коробку, случайно оказавшуюся на дороге.

На Осокина, вжавшегося в кресло, просто никто не обращал внимания.

Он лихорадочно всматривался в глубь коридора, ведущего к лестнице в подвал. Едва в конце коридора появилась Анна, вскочил и кинулся ей навстречу.

Выхватив пистолет, направил ствол на голову Наташи. Обратился к Анне:

– Скажи им, чтоб остановились! Чтоб на местах оставались! Быстро!

– Стойте! Не подходите сюда! – закричала Анна. Несколько водителей остановились в дверях. Осокин почувствовал, что инициатива переходит в его руки.

– Молодец. А теперь подай мне девочку.

Анна замотала головой. Плотнее прижала к себе Наташку.

– Я сказал: мне! А то через три секунды будешь держать ее уже мертвую! – Он поднял пистолет. Анна подошла к Осокину. Тот, приставив дуло пистолета к Наташиному виску, взял у нее ребенка.

Та закричала, цепляясь ручонками за платье Анны:

– Мама! Не надо, мамочка!

– Не бойся, солнышко. Я приеду… Скоро приеду… – произнесла та срывающимся от волнения голосом.

Осокин открыл дверь спальни.

– Не дай бог хоть кто-то дернется! Хоть кто-нибудь, – бормотал он, пятясь к окну и увлекая за собой девочку. – Если кто за мной пойдет – я ей сразу башку продырявлю.

Подойдя к окну, рукоятью пистолета разбил стекло. Не выпуская из рук Наташку, выбрался на улицу.

– Павел, – позвала Анна, не в силах двинуться с места.

Нестеров вбежал в коридор. Подлетел к Анне:

– Что случилось? Почему нам нельзя было сюда идти? Где Наташка?

К ним подбежали водители из гостиной, Галина, Лариска.

Анна, не отрывая взгляда от разбитого Осокиным стекла, взяла Павла за руку. Еле слышно произнесла:

– Там твоя дочь.

Павел рванулся к окну и выскочил на улицу.

– Алло! Константин Юрьевич! – воскликнул Осокин. Ну, слава богу! Еле дозвонился. Это Осокин Олег. Мне… У меня возникли неприятности. Мне нужно где-нибудь пересидеть некоторое время.

Из трубки донеслось удивленное:

– Осокин? Какой Осокин?

– Извините. Мне нужен Старков Константин Юрьевич.

– Я – Старков. Но фамилию Осокин впервые слышу.

– Как же… Мы же с вами…

– Извините, молодой человек, – перебили Олега, – вы что-то напутали.

В трубке раздались гудки.

Осокин в сердцах швырнул телефон на пол машины. И вдруг увидел, что сзади едут несколько рефрижераторов.

Наташка сидела, съежившись, на переднем сиденье, и полными ужаса глазами смотрела на страшного дядю, который плакал, бил кулаками по рулю и кричал какие-то непонятные слова.

Бандитский джип ехал впереди рефрижераторов. За рулем сидел Павел. Рядом – Анна. Сзади – Володя и Сергей Иванович.

– Вон он! Вон он, сволочь, – произнес Павел. Расстояние между ними и Осокиным сокращалось. И вдруг Володя приподнялся. Подался вперед, перегибаясь через переднее сиденье и пристально глядя на «мерседес», который они преследовали. Прошептал:

– Это она. Та машина, которая нас с Юркой с моста скинула.

– Да брось ты, – не поверил Сергей Иванович. – Этого ж быть не может!

– Она. Точно она!

Осокинский «мерседес» загнали, как зверя, окружив огромными рефрижераторами.

Тот выбрался из машины с девочкой на руках, не отрывая пистолета от ее виска.

Возле него, полукругом, собрались водители. Чуть впереди стояли Павел и Анна.

Зубы Осокина громко стучали друг о друга. Руки ходили буквально ходуном.

– Не подходи! Убью – не подходи! – вопил он.

– Выстрелишь – разорву, – медленно произнес Павел.

Осокин опустился на колени. Поставил девочку на землю, отшвырнул пистолет и завыл, обхватив голову руками.

Наташка бросилась к Анне. Но на ее пути вдруг появился мужчина. Тот самый, который сидел вместе с ней в подвале. Он подхватил девочку и прижал к небритому лицу.

Кривая улыбка исказила лицо Осокина:

– Забирай свое сокровище!

Павел остановил водителей, готовых броситься на Осокина:

– Не трогайте его. Пусть идет.

В его голосе звучала брезгливость. Опомнившаяся Наташка начала громко плакать.

– Все хорошо, все хорошо, моя девочка, – снова и снова успокаивала ее Анна, покрывая поцелуями мокрое от слез личико. – Все хорошо. Все хорошо.

Павел обнимал двух самых дорогих для него во всем мире женщин и в этот момент чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.

Воспользовавшись этим, Осокин попятился к опушке рощи вдоль дороги. Он бежал вперед не разбирая дороги. Преследователи молча наблюдали за ним.