Текст книги "Референт"
Автор книги: Полина Грекова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
– Нехило ты округляешь: «тридцатилетняя»! Я так всегда говорю, что мне – двадцать пять.
– Подожди, Ларис, в самом деле! Мне далеко не двадцать, я – вдова, у меня маленький нездоровый ребенок, которому нужен детский сад и тщательный уход. У меня нет опыта подобной работы, я ничего, кроме школы, не видела. Я не умею одеваться, не умею себя подать. Да, я в офисе ничего не знаю! Представляешь, что будет, когда начнутся всякие зарубежные делегации или, того хуже, поездки? Еще шеф этот, который «совсем не простой» человек.
– О! На будущее все-таки прикидываешь! Это положительный симптом. Значит, не собираешься бежать куда глаза глядят?
– Нет, бежать-то, конечно не собираюсь. – Анна повернула голову и слегка приподнялась на локте. – Но все равно, странно это все.
Минут через десять в зал зашла востроносая шатенка в полупрозрачном брючном костюме. Улыбнувшись Анне, пригласила пройти за ней. В маленьком кабинете с уютным диванчиком и мягкими креслами усадила клиентку лицом к свету и принялась задавать самые обыкновенные вопросы, что-то беспрерывно рисуя мягким карандашом на больших белых листах.
«Какое время года больше всего любите?», «„Сова“ вы или „жаворонок“?», «Нравится ли вам отдыхать у моря?», «Как зовут вашу дочь?», «Как вас называла в детстве мама?»
Анна отвечала, изредка разглаживая на коленях вискозное платье, и понимала, что ей ужасно не хочется, чтобы недоразумение (ошибка или что там произошло с ее приглашением на работу?), в конце концов разъяснилось.
В конце беседы стилист показала ей изрисованные листы. И Анна увидела себя в облегающем, до середины колена платье, в мягко фалдящей длинной юбке и прямом, со скромным декольте, жакете. В вечернем туалете с тонюсенькими бретельками и темной узкой ленточкой на шее и в брюках на широком, подчеркивающем талию поясе. У женщины на рисунках была немного другая прическа: чуть отфилированная, неровная челка и волосы, пышной волной сбегающие к плечам.
– С моими волосами никогда ничего подобного сделать не получится, – неуверенно попробовала отшутиться Анна. – Природной роскоши не хватит.
Но стилист лишь покачала головой:
– Все получится. У нас в салоне – превосходные, мирового класса, специалисты. Главное – ваше желание. И обратите внимание на макияж. Вот здесь. В цвете.
Анна добралась до последнего листка и тихо ахнула. А потом ахнула еще раз, увидев свое отражение в зеркале. А Лариска так и вовсе завизжала, не желая сдерживать восторг:
– Ну, мать, отпад! Синди Кроуфорд и рядом не лежала! Бог ты мой! А с волосами твоими что сделали! Вот это цвет! А глаза! Скажи, ты когда-нибудь знала, что у тебя такие глаза?! Я, например, не знала!
А Анна все смотрела и смотрела в зеркало. И не могла наглядеться. Хотя и говорила себе: «Перестань! Вставай уже! Стыдно. Неловко». А оттуда, из серебристой амальгамы, на нее глядела совсем еще молодая, лет двадцати трех, женщина с нежной персиковой кожей, легким румянцем и сочными, яркими губами. У этой женщины были пепельно-русые роскошные волосы и глубокие, сияющие глаза. Но она отчего-то не могла улыбнуться.
– Теперь – в самый крутой кабак, в казино, в Гранд-опера, – щебетала Лариска. – Во всяком случае, в метро такой – не место!
– В детский сад, – одними губами проговорила Анна. – Прямо сейчас мы поедем в детский сад. Я ужасно соскучилась по Наташке. И, ты знаешь, мне кажется, все начинает сбываться.
Глава 10
Лошадь у Анны была умная. Или просто ленивая. Скорее всего – и то и другое, что, впрочем, Анну вполне устраивало. Она с ужасом представляла, что было бы, если б ей попалась глупая и жизнерадостная. А эта идет себе тихонько по парку, еле ноги переставляет. Думает о чем-то своем, тихонько кивает каким-то своим лошадиным мыслям. Вроде как она – сама по себе, Анна – сама по себе.
Анна представила себя лежащей на больничной койке, всю в гипсе. Рядом, на стульчике, плачущую Наташку.
– Мамочка, пообещай мне, что ты больше никогда, никогда не будешь на лошадке кататься! – всхлипывала та.
– Обещаю, солнышко. – с трудом шевелила Анна свободной от гипса верхней губой.
«Ну и зачем все это? – едва ли не со злостью подумала она. – Хоть бы объяснили толком, для чего я должна уметь ездить на лошади! А то ведь: нужно, и все! А завтра еще заставят с парашютом прыгать. Ах, не спрашивайте зачем, но вам просто необходимо научиться прыгать с парашютом.»
Вообще-то Анна догадывалась, что умение грациозно сидеть в седле, скорее всего, пригодится ей во время предстоящей поездки в Лондон. Но зачем тогда учатся ездить верхом все остальные? Каждый четверг весь персонал фирмы заканчивал работу на час раньше и в обязательном порядке отправлялся «на конюшню». А по вторникам – на теннисный корт. Такова была воля президента! Сам он, по словам Галины и других работников, держался в седле так, будто всю жизнь провел среди индейцев или лордов, кому как нравится. А уроки тенниса ему давал не кто иной, как Кафельников, с которым Нестеров был очень дружен. То, что у подчиненных могут быть какие-то другие увлечения, его, видимо, мало интересовало.
«Ничего себе начальничек, – с ужасом думала Анна. – Тиран! Деспот! А мне ведь с ним каждый день общаться придется.»
До сих пор Анна видела его только в окно из их совместного с Галиной кабинета на четвертом этаже. Черные волосы, широкие плечи. Впрочем, под таким углом наблюдения любой мужчина состоял только из макушки и плеч. Энергичным шагом Нестеров преодолевал два десятка метров от машины до подъезда или наоборот. Осокин пока не спешил представлять нового референта шефу. Не хотел, наверное, показывать полуфабрикат. Анна тем более события не торопила.
К тому же через несколько дней после ее появления в офисе Нестеров улетел в Новосибирск, где какой-то НИИ готовил для него документы по новым строительным технологиям, позволяющим при возведении небольших зданий обходиться без бетонных работ. А значит, не снижать темпов строительства даже в самые лютые зимы. Узнав об отъезде, Анна вздохнула с облегчением. Ей тоже не хотелось при первой же встрече разочаровать будущего шефа. Впрочем, в этом, как и во многом другом, она вполне полагалась теперь на своего доброго гения – Олега Осокина. Все эти дни она чувствовала его поддержку и активное участие, в котором, сколько ни старалась, так и не смогла уловить какого-то другого интереса, кроме делового.
Он и сейчас ехал рядом. В седле вице-президент тоже держался довольно свободно и уверенно. То и дело поглядывал на Анну, судорожно сжимающую ногами бока лошади и напряженно вцепившуюся в поводья. Успокаивал, как мог.
– Да не волнуйтесь вы так, Анна Николаевна. Стелла у нас умненькая. Она же прекрасно понимает, что вы в первый раз в седле. Если вы упадете, это ж для нее – удар по самолюбию. Не допустит она этого.
«Если упаду… – мрачно отметила про себя Анна. – Значит, все-таки могу упасть. Что мне тогда будет до ее самолюбия.»
– Я не волнуюсь, Олег Викторович, – улыбнулась она. – Просто непривычно немного. А так, мне даже нравится. Это очень романтично.
Говорить дежурные фразы и приветливо улыбаться независимо от того, что творится у тебя на душе, за те десять дней, что она работала в компании, Анна научилась вполне профессионально. Это оказалось самым легким в ее работе.
А раньше-то она думала, что в этом и состоит суть работы референта. Как же она ошибалась!
Уже через пару дней после начала работы Анна вдруг снова стала ощущать, что по собственной глупости ввязалась в авантюру. Круг ее обязанностей неуклонно расширялся. Вернее, внешне он оставался неизменным. Но Анна, с каждым днем все глубже зарываясь в ворохи договоров, схем, смет, бизнес-планов, с ужасом понимала, что для референта не главное – вовремя приготовить шефу чашечку кофе, или не пропустить к нему посетителей, когда тот попивает в кабинете коньяк с приятелями. Наверняка были такие референты, чей круг обязанностей этим и ограничивался. Увы, Анна в их число не входила. В будущем ей предстояло готовить едва ли не все основные документы компании. По крайней мере, те, на которых будет стоять подпись президента.
Нет, за финансовую отчетность, естественно, отвечала бухгалтерия. А вот договоры и соглашения, регулирующие взаимоотношения с партнерами, кредиторами, поставщиками, должна была составлять, проверять и корректировать она сама. А для этого ей необходимо было не только ознакомиться со всеми текущими делами компании, но и изучить опыт многолетней работы.
Сколь велика цена ошибки в ее будущей работе, Анне в первый же день «стажировки» наглядно продемонстрировала Галина.
– Вот договор с поставщиками пластиковых окон. – Она вывела на экран монитора текст соглашения. – Они предлагают свой стандартный вариант. Через четыре с половиной минуты ты должна нести это соглашение шефу на подпись. Засекаю время, – Галина взглянула на часы.
Анна пробежала глазами документ – небольшой, всего полторы странички. Вроде все нормально, грамотно составлено. Нет, что-то здесь должно быть не так! Галина наверняка ее проверяет. Ошибка какая-то должна быть.
– Осталось три минуты, – спокойно сообщила Галина. «Так! Надо успокоиться, торопиться некуда! У меня еще уйма времени! – внушала себе Анна. – Еще раз, с самого начала.»
Сосредоточенно вчитываясь в каждую строчку, она упорно пыталась найти ошибку. И нашла! Слово «территория» было написано с одним «р».
«Надо же! Как я сразу-то этого не заметила, – обрадовалась Анна. – Вот уж точно – временное отупение нашло». Она указала Галине на ошибку.
– Осталось минута двадцать секунд, а текст соглашения еще не распечатан, – меланхолично отозвалась та.
Анна торопливо исправила ошибку, вывела текст на печать. За десять секунд до истечения назначенного срока она держала в руках отпечатанный текст договора.
– Все? – спросила Галина. Анна улыбнулась, кивнула.
– Отлично! – Галина взяла протянутые ей листочки, положила на стол. – Ущерб компании – миллион долларов.
Анна мгновенно перестала улыбаться, растерянно взглянула на Галину. Та подогнала курсор на экране монитора к седьмому пункту соглашения. Стала читать вслух:
– «В случае возникновения форсмажорных обстоятельств (стихийное бедствие, изменения законодательства, банкротство одной из Сторон и т.п.), делающих невозможным выполнение Сторонами принятых на себя обязательств, Стороны обязаны в течение трех дней письменно информировать друг друга о наступлении таких обстоятельств. Пропуск этого срока лишает Стороны возможности ссылаться на такие обстоятельства, как на форсмажорные. В случае невозможности продолжения условий настоящего договора вследствие форсмажорных обстоятельств он может быть расторгнут Сторонами без возмещения понесенных затрат».
Галина оторвалась от экрана, повернулась к Анне:
– Ничего не смущает?
Анна понимала: что-то здесь должно ее смущать, но никак не могла сообразить, что именно. Вроде все было правильно.
Выдержав паузу, Галина объяснила:
– Банкротство фирмы ни в коем случае не является форсмажорным обстоятельством. Но если в договоре оно обозначено как форсмажорное, здесь уж никакой суд не придерется. Таким образом, фирма получает от нас первый взнос в миллион долларов. И если вследствие каких-либо якобы неудачных операций она теряет деньги, то объявляет себя банкротом и разрывает с нами договор «без возмещения затрат». По условиям договора!
– Но президент компании… Он бы ведь все равно эту ошибку заметил? – попыталась защититься Анна. – Потом, ведь все готовит юридический отдел.
Галина взглянула на нее так, что Анна ощутила себя подопытной обезьянкой, не оправдавшей надежды исследователя обнаружить у нее хотя бы зачатки мозга.
– Он даже читать не будет. Зачем тогда ты ему нужна, если каждую бумажку перечитывать придется? А что касается юридического отдела, то его, в свою очередь, нужно контролировать.
Анне вдруг стало страшно. Она впервые ощутила, какую сумасшедшую ответственность взваливает на свои плечи.
– И что, неужели так бывает? Неужели специально такие договоры подсовывают? – Анна с досадой почувствовала, что в ее голосе явственно различимы заискивающие нотки. Галина улыбнулась:
– Да нет. Пока не было. Это я просто попугала тебя маленько. Бывает, по мелочи выкручивают. Но все равно надо начеку быть. Ничего, привыкнешь. Тут свои секреты есть, узнаешь со временем.
– Не узнаю, – мрачно отозвалась Анна, – первый же такой документ принесу на подпись – меня сразу уволят.
– Да не переживай ты так! Для того меня к тебе и приставили, чтоб ты разобралась – что к чему. Взять хотя бы эту «территорию» с одним «р». Вон ты как обрадовалась, что ошибку в слове нашла. А это, кстати, один из признаков. Если в тексте договора есть грамматическая ошибка, вполне возможно, ее специально сделали, чтоб отвлечь внимание от какого-нибудь скользкого пунктика.
– Это и есть один из секретов? – заинтересовалась Анна.
– Ну что-то вроде этого.
Галина оказалась превосходным учителем. Уже через неделю Анна с первого прочтения видела все недостатки документов – невнятность формулировок, спорные места, лишние пункты. Быстро и четко устраняла эти недостатки. Даже многоопытная Галина признавала, что в подготовленных Анной бумагах буквально не к чему было придраться.
«Получится! Все у меня получится! – радостно думала Анна. – Как замечательно все складывается. Если б еще Наташка была рядом.»
На выходные Наташку можно было брать домой. Но выходных у Анны пока не было. Уже через две недели после того, как она устроилась на работу, загадочный президент компании, которого она так еще ни разу и не видела, должен был лететь в Лондон на суперважные переговоры по поводу английских инвестиций в строительство сети мотелей. И Анне предстояло сопровождать его в этой поездке.
Теоретически разрешалось забирать Наташку по вечерам. Но это было бессмысленным. Чтобы утром к девяти быть на работе, ее пришлось бы будить в шесть и везти обратно в профилакторий.
«Подлечится немного, потом можно будет ее оттуда забрать, устроить в садик около дома, – успокаивала себя Анна. – По вечерам вместе будем, и на выходных. Потом выходные-то, наверное, появятся?»
Насчет Лариски с Осокиным даже разговаривать не пришлось. Он сам сообщил Анне, что освободилось место в отделе маркетинга, и если ее подруга пожелает его занять, другие кандидатуры даже рассматриваться не будут. Лариска, естественно, пожелала.
Уже через пару дней она была в курсе всех местных сплетен и, улучив свободную минуту, тотчас бежала к Анне, чтобы сообщить ей какую-нибудь сногсшибательную новость.
– Ты с Галиной поосторожней! – наставляла она подругу. – Та еще крыса.
– А ты-то откуда знаешь? Ты ведь с ней и пары слов не сказала: добрый день, добрый вечер. – Анна всякий раз удивлялась информированности подруги.
– Знаю, раз говорю! Она – любовница Осокина. А теперь он на тебя глаз положил. Ты ей только повод дай – с потрохами сожрет!
– Ты что, с ума сошла? С чего ты взяла, что Олег Викторович на меня глаз положил? – сказала и покраснела. Сама почувствовала, что вышло слишком уж фальшиво. Она и сама уже думала об этом. Единственное более-менее правдоподобное объяснение всего происходящего с ней Анна видела в том, что Осокин решил сделать из нее свою фаворитку. Увидел фотографию, чем-то она ему приглянулась, вот и пригласил. Но пока он даже не намекал на то, что от Анны потребуется нечто большее, чем добросовестное выполнение своих служебных обязанностей. Возмущаться до поры до времени было бы просто глупо. Анна уже думала над тем, как дать понять Осокину, что если он на что-то надеется, то совершенно зря. И каждый раз их разговор, который она мысленно выстраивала, получался примерно следующим.
«Олег Викторович! Я хочу вас сразу предупредить: если вы имеете какие-то свои, личные планы относительно меня…»
Осокин изумленно вскидывает брови:
«Относительно вас?! Бог с вами, Анна Николаевна! Как вам такая глупость в голову-то могла прийти?»
Лариску реакция Анны очень забавляла.
– Ну хоть передо мной-то не надо картину гнать, а? Что, было уже что-то?
Анна смущенно мотнула головой.
– Значит, будет, – обещала Лариска.
– Не будет!
– Будет-будет! Что, зря, что ли, он тебя из твоего Крыжопинска выписывал? И не вздумай упрямиться! В таких случаях ты не о себе, ты о дочке думай – ей лечиться надо. – Лариска вдруг замолчала, сморщила лоб. – Подожди! О чем я говорила? А! Насчет Галины! С этой крысой все время начеку надо быть. Станет в подружки лезть – пресекай любые попытки. Все говорят: она тебе еще устроит красивую жизнь!
– Перестань! – начинала сердиться Анна. – Ты ведь ее не знаешь совсем.
– А ты знаешь?
– А я знаю! Я с ней десять дней уже с утра до вечера.
– За десять дней такую крысу узнать невозможно! – нравоучительно вещала Лариска.
Зато когда в кабинет входила Галина, подруга мгновенно расплывалась в улыбке:
– Ну и как тут моя Анечка? Вы уж научите ее как следует. Мы с ней на вас очень надеемся.
То, что Галина – любовница Осокина, Анна давно уже поняла. По тому, как подчеркнуто строго они общаются на работе, по многозначительным взглядам и намекам, понятным якобы им одним. Но главное, она чувствовала, спиной ощущала, как внутренне напрягается Галина, когда Осокин разговаривает с Анной.
«А ведь напрягается, – думала Анна. – И совершенно напрасно. Но как ей это объяснить? Не подойдешь ведь, не скажешь, мол, так и так, зря ты, Галина, думаешь, что у меня с Олегом роман. Нет у меня с ним никакого романа».
Анна невольно улыбнулась: «Тогда уж у нее последние сомнения отпадут. Подумает: ага, я, значит, с ней опытом делюсь, профессии обучаю, а она в это время любимого мужчину у меня уводит.»
– Анна Николаевна, чему это вы так мило улыбаетесь? – обратился к ней Осокин, останавливая лошадь. – Что-нибудь приятное вспомнили?
Анна почувствовала, что краснеет. Пробормотала:
– Да нет, просто погода хорошая. Настроение. Стелла тоже остановилась – без каких либо усилий со стороны Анны. Неторопливо опустив голову, лениво ущипнула немного травки. Но жевать не стала – либо проглотила не жуя, либо, как хомяк, положила за щеку, про запас.
– Да-а, погодка отличная! – Осокин, запрокинув голову, посмотрел на ярко-голубое, безоблачное небо. – Анна Николаевна, а вы когда-нибудь любили? Анна слегка напряглась.
– Конечно. Я любила своего мужа. – Она постаралась придать голосу необходимую толику отстраненной, подернутой дымкой времени печали.
Осокин пристально взглянул на нее. Иронично прищурился:
– Муж – это понятно. А так, чтоб по-настоящему, а? Чтобы как в омут с головой? Как внезапное помешательство? Это ведь как бывает: живешь себе и живешь, все тихо, привычно. Ни о чем таком и не думаешь. И вдруг увидел – и все! Уже себя не контролируешь. Словно кто-то свыше тебя ведет, какая-то неведомая сила.
Анна ответила со сдержанной улыбкой:
– Ну, это только в романах. Или в кино. В жизни обычно все проще бывает.
Ее собеседник неожиданно рассмеялся. Весело, беззаботно.
– Да, Анна Николаевна, вы, к сожалению, правы. В жизни все проще. А жаль! – Он взглянул на часы. – Ну что, пора возвращаться?
«Пронесло, – облегченно кивнула Анна. – А он умен. Возможно, это был первый заход. Будет ли второй?»
– Вот-вот! – подбодрил ее Олег. – Правильно! Думайте о своем, на езде старайтесь не зацикливаться. Тогда все получится естественно. Лошадь ведь чувствует ваше напряжение. А ну-ка…
Он пришпорил свою вороную, и Стелла, к которой Анна уже успела проникнуться доверием, рванула за ними. Все наставления и посторонние мысли тут же вылетели из головы женщины.
Галина пристально вглядывалась в силуэты появившихся из-за деревьев всадников. «Ну, конечно, вместе! – зло усмехнулась она. – Если уезжали вместе, почему возвращаться-то они должны по отдельности?»
Веточка, которую Галина держала в руках, громко хрустнула. Она невольно оглянулась вокруг. Площадка перед конюшней была пуста, если не считать Игоря, личного охранника-водителя Осокина. Тот стоял в нескольких метрах от скамейки, привалившись плечом к стене, и казалось, спал с открытыми глазами. Ну этот не в счет.
К счастью, пользуясь отсутствием Нестерова, большая часть сотрудников и сотрудниц пренебрегли строгим указанием шефа и предпочли конным прогулкам по лесу пешие походы по близлежащим магазинам. Остальные уже разошлись, и Галина надеялась, что свидетелей ее унижения не будет.
Но она ошиблась. Как по мановению волшебной палочки из конюшни появилась Алла Георгиевна, или просто Алла, вторая записная красотка в их фирме. Их с Галиной негласное соревнование было скорее игрой, чем серьезным конфликтом, хотя сил ему они обе отдавали много.
Она села рядом на скамейку. Громко, сочувственно вздохнула:
– Почему все мужики кобели такие, а?
Галина вскинула брови:
– У тебя проблемы?
– Да брось ты, Галь! – Алла дружелюбно улыбнулась. – Что, я слепая? Всем же ясно, что лучше тебя на эту должность кандидатуры не найти. И вдруг откуда-то эта курица деревенская. Ясно ведь, что не просто так. А тут еще Олег все время возле нее увивается.
Галина рассмеялась. Впрочем, весьма принужденно:
– Ну что ты болтаешь? Перестань сплетни собирать. У нас с Олегом прекрасные отношения. Естественно, он заботится, чтобы у Павла Андреевича был грамотный референт, тем более что он сам рекомендовал ее на эту должность.
– Вот-вот, – пробурчала Алла. – Тебе же еще и мозги ей вправлять приходится. Чтоб она хоть в чем-нибудь, кроме своих коров с курами, разбираться начала. – Ее заметно расстроило то обстоятельство, что не удалось втянуть Галину в задушевный разговор.
– Вообще-то она не из деревни, а из города. И специалист из нее получается очень грамотный, – сухо сообщила Галина, давая понять, что не намерена продолжать этот разговор.
Анна и Олег уже подъезжали к конюшне. Осокин приветственно помахал девушкам рукой. Те улыбнулись в ответ, поднялись.
Олег спешился. Остановил мигом ожившего Игоря и сам помог Анне слезть с лошади. Автоматически чмокнул подошедшую Галину в подставленную щеку и нахмурился. Ему явно не понравилось, что Галина так демонстративно заявляет о своих правах на него.
– Ты все еще здесь? Почему на работу не едешь? – не глядя спросил он.
– Тебя… вас жду.
– А что нас ждать? Дел нет, что ли? Завтра Павел Андреевич приезжает, забыла?
– Нет, не забыла. Мы с Аней… Анной Николаевной все подготовили. Сводку, проект бизнес-плана для англичан, договор с немцами.
Осокин вдруг небрежным жестом прервал ее.
– С Анной Николаевной? – На мгновение он задумался. – Очень хорошо. А с докладом она справится?
На протяжении этого разговора Анна стояла, спрятавшись за Стеллу и боясь шевельнуться. Поскольку прекрасно понимала, что именно она невольная виновница этой неприятной сцены. Алле было проще – та была без лошади и просто незаметно ретировалась в конюшню в самом начале.
Галина тем временем пожала плечами и спокойно ответила:
– Вполне. Она и так уже больше меня знает. – Галина повернулась к своей ученице: – Я тебе не говорила, перехвалить боялась. Но если честно, просто восхищена. Я год училась тому, что ты за десять дней усвоила.
Чего-чего, а подобной похвалы Анна никак не ожидала. И от кого? От Галины, по двадцать раз на день указывающей на ее ошибки и недочеты. Она заметно смутилась. Осокин недоверчиво взглянул на Галину:
– Так ты считаешь, Анна может уже одна работать?
– Конечно, может! – Она обратилась к Анне: – Все помнишь? Сама справишься?
Той не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть.
– Отлично, – отрезал Осокин и перешел на официальный тон: – Завтра в двенадцать будьте с бумагами в приемной президента. Я вас сам представлю.
Из конюшни Галина направилась не домой. Ее малиновый «форд» мягко притормозил возле офиса. Галина объяснила охраннику, что забыла ключи в столе. Поднялась по лестнице. Зашла в кабинет и включила компьютер Анны. Тот едва слышно зашумел, и вскоре на экране появилась заставка «Windows».
Галина поменяла местами файлы, уже готовые к подписи. Вся операция заняла у нее не больше двадцати секунд. И уже через пару минут, обворожительно улыбнувшись охраннику, она вышла из офиса.
