Текст книги "Очарованная горцем"
Автор книги: Пола Куин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Глава 33
Роб настиг ее еще до того, как Давина успела добежать до дверей спальни. Его руки сомкнулись вокруг нее.
– Посмотри, какие тучи, любовь моя! Держу пари, дождь будет долгим!
– Очень на это надеюсь, – улыбнулась она, стараясь отдышаться.
Роб подхватил Давину на руки, перенес ее через порог и бережно опустил на кровать. А потом, упав рядом, жадно схватил ее в объятия. Изнемогая от желания, они торопливо срывали с себя одежду. Дождь оглушительно барабанил в окно, но ни Роб, ни Давина не слышали этого. Дрожа от возбуждения, она покрывала поцелуями его обнаженную грудь. В конце концов Роб, чувствуя, что больше не выдержит, мягко опрокинул ее на спину и осторожно поймал губами ее сосок. С губ Давины сорвался вопль наслаждения.
Роб поднял голову – его потемневшие от желания глаза возбужденно сияли.
– Знаешь, не успели мы утром встать с постели, а я уже снова хотел тебя! – задыхаясь, признался он.
Давина хихикнула. Оказавшись в объятиях Роба, она тут же чувствовала непреодолимое желание соблазнить его. Почему? Одному Богу известно.
– Поэтому-то ты и отказался поиграть со мной, да? – кокетливо спросила она.
– Нет, жена… просто мне хотелось, чтобы ты поиграла со мной совсем в другую игру, – низким, рокочущим голосом прошептал он, прижавшись губами к ее горлу в том месте, где лихорадочно бился пульс.
Вместо ответа Давина обхватила его ногами и соблазнительно задвигалась под ним. Это было проделано намеренно – тело Роба отреагировало мгновенно, и Давина удовлетворенно вздохнула. Ей нравилось чувствовать свою власть над мужем – она обожала смотреть, как этот сильный, суровый мужчина в ее объятиях становится мягким, точно воск. Все, чем он так гордился – его умение владеть собой, железная воля, самообладание, – все это было ничто по сравнению с тем желанием, которое будила в нем она.
– Ты такой твердый, такой тяжелый… – пропела она ему на ухо голосом сирены-обольстительницы.
Из груди Роба вырвался сдавленный стон. Сердце Давины затрепетало от счастья. Улыбаясь, она представила себе, как все девушки в Кэмлохлине рвут на себе волосы от зависти.
– Я люблю тебя, – снова и снова повторяла она, гладя его лицо, пока он, задыхаясь, осыпал ее поцелуями.
Роб одним мощным толчком ворвался в нее. Вскрикнув, Давина изогнулась. Ей нравилось чувствовать на себе тяжесть его мощного тела, нравилось ощущать, как он двигается внутри ее. Жаркое дыхание Роба обжигало ей кожу.
Судорога наслаждения пробежала по ее телу, и Давина, обхватив Роба за ягодицы, притянула его к себе.
– До чего же ты ненасытная. – Роб с улыбкой прижался губами к ее губам. – Куда ты так торопишься?
– Боишься, что потерпишь поражение?
Губы ее шевельнулись, и Роб догадался, что она улыбается.
– Угу… боюсь, – покладисто согласился он.
Новая судорога свела ее тело. Сцепив зубы, чтобы оттянуть неизбежную развязку, Роб отодвинулся – и вновь вонзился в нее, дразня, мучая, даря наслаждение – пока она не закричала, извиваясь под ним.
Резким толчком Роб глубоко ворвался в нее. Крики Давины смешались с его хриплыми стонами, и наконец он замер, почувствовав, как горячая струя выплеснулась из него, орошая ее лоно.
Удовлетворенный и счастливый, Роб откатился в сторону и вытянулся рядом с Давиной, нежно прижимая ее к себе. Она блаженно закрыла глаза, уронила голову на его широкое плечо и в который уже раз возблагодарила Бога за то, что он послал ей Роба.
– Роб… – сонно окликнула она.
– Мм?..
– По твоей милости я превращаюсь в какую-то распутницу.
– Ну и хорошо.
Горячее дыхание Роба щекотало ей ухо, заставив кровь быстрее бежать по жилам.
Улыбнувшись, Давина прижалась к Робу:
– Как ты думаешь, я понравилась твоим родителям?
– Угу… а то как же, – прошептал он.
Даже не глядя на него, Давина почувствовала, что он улыбается.
– Я рада, – вздохнула она, тихонько пожав ему руку. – Мне так хотелось, чтобы они меня полюбили.
Давина уже и сама догадалась, что они успели привязаться к ней. Кейт была неизменно добра к ней – мать Роба делала все, что было в ее силах, чтобы Давина чувствовала себя как дома. Каллум со своей стороны старался в ее присутствии не упоминать о короле, и Давина втайне была благодарна ему за это. С каждым днем, проведенным в Кэмлохлине, она все реже вспоминала об отце и о том, что будет, если он отыщет ее. Скорее всего король никогда не явится за ней, успокаивала себя Давина – так же, как он никогда не вспоминал о ее существовании, когда она была еще ребенком.
– Роб, а кто такие Фергюссоны? – с интересом спросила она.
И тут же почувствовала, как напрягся Роб.
– Почему тебе вдруг пришло в голову спросить о них… и именно сейчас? – осторожно поинтересовался он.
Давина лихорадочно пыталась придумать, чтобы ответить, не выдав при этом Тристана.
– Кто-то упомянул о них, – небрежно бросила она. – А я никогда не слышала о таких, вот и вспомнила… ну, и решила тебя спросить. А что?
– Давина, Боже тебя упаси упомянуть о них в присутствии моих родственников… особенно при матери!
– Но почему? Кто они такие?
– Фергюссоны убили моего дядю. Брата моей матери. Помнишь, я рассказывал тебе об этом – в часовне, в Курлохкрейге?
О Господи, ну конечно, спохватилась Давина. И моментально рассердилась на Тристана. О чем он только думал, интересно знать, возмутилась она.
– А ты не помнишь, кто упомянул о них?
– Что? Ты о чем? – Давина зажмурилась. – О… если честно, даже не помню. – Она теснее прижалась к нему. – Смотри-ка, а дождь все еще идет!
Угадав тайный смысл, который она вложила в эту фразу, Роб улыбнулся ей той самой чувственной улыбкой, от которой у нее всегда кружилась голова. Вот и сейчас, глядя на мужа, Давина мгновенно забыла, что просто пыталась увести разговор в другую сторону.
Ловко подхватив ее, Роб усадил Давину верхом.
– А ты хорошо умеешь хранить свои тайны, милая, – пророкотал он. Улыбка Роба стала шире, глаза потемнели. – Но, кажется, я догадываюсь, как заставить тебя заговорить.
Он легко провел кончиками пальцев вдоль ее спины, потом принялся щекотать ее, пока не почувствовал, что она изнемогает от смеха – и, наконец, опрокинув Давину на спину, снова занялся с ней любовью.
На следующий день, рано утром Давина сидела у окна и молча любовалась спящим Робом. Тесемка, которой он стягивал волосы, развязалась, и смоляные кудри разметались по подушке, отчего суровое лицо его странным образом смягчилось. Подложив руку под щеку, он сладко посапывал, другая его рука вытянулась вдоль бедра. Одеяло, которым он укрылся, слегка сползло, открывая взору Давины вполне достаточно, чтобы ей хотелось увидеть остальное.
Поймав себя на столь греховном желании, она невольно покраснела и отвернулась к окну – дождь прошел, и через все небо протянулась сверкающая радуга. Нет, Давина отнюдь не стеснялась желания, которое испытывала к любимому – она была благодарна за это счастье и не сомневалась, что Господь, которому она верила и которого любила всей душой, послал ей Роба, чтобы вознаградить за все страдания. Конечно, ей еще предстоит научить Роба хоть изредка отдыхать и радоваться жизни – но, с другой стороны, у них ведь впереди целая жизнь!
– Дождь наконец перестал?
– Да. – Она повернулась к Робу. – Посмотри, какая радуга! Никогда такой не видела! – Вскарабкавшись на постель, она поцеловала его. – Давай покатаемся верхом! Я так давно уже не ездила с тобой… даже соскучилась немного!
– Если хочешь, могу после обеда отвезти тебя в Торрин, – предложил Роб, обнимая ее.
– Нет, сейчас. Пока на небе радуга. – Давина пощекотала губами мочку его уха. – А если ты не поедешь, – пригрозила она, заметив, что Роб не двинулся с места, – тогда я попрошу Уилла или… Тристана!
И улыбнулась, когда Роб вполголоса пробормотал ругательство.
Они вернулись в замок вскоре после завтрака. Когда Давина с Робом вошли в зал, кое-кто из обитателей замка еще сидел за столом. Заметивший молодых супругов Финн радостно помахал им рукой.
– Вы опоздали, а посему оленины и ячменных лепешек вам не достанется! – Спохватившись, он с кротким видом опустил длинные, словно у девушки, ресницы. – И салат весь тоже съели… и овсяные булочки.
– О Боже! – вздохнула Давина, голодным взглядом окинув опустевший стол. – Пойду поищу на кухне, может, для нас с Робом все-таки что-то найдется.
Финн, словно щенок, потрусил за ней, а Роб присоединился к сидевшим за столом.
– Хорошо покатались? – выразительно подмигнув, с другого конца стола поинтересовался Уилл.
– Угу, – прорычал Роб, бросив на не в меру любопытного кузена не менее выразительный взгляд.
– И куда же вы ездили? – поднося к губам бокал, невозмутимо поинтересовался Тристан.
Роб угрожающе сдвинул брови, но младший брат и ухом не повел.
– Никуда, – буркнул Роб. – Мы просто катались.
– Просто катались? – передразнил его Ангус.
И сделал такое лицо, будто его вот-вот стошнит.
Броди, выразительно ткнув кузена локтем под ребра, окинул помрачневшего Роба внимательным взглядом.
– Никуда, значит? – протянул он. – Говорил же я вам, парни, что он малость поглупел, а вы не верили!
– Угу, точно. Совсем дурной стал. И размяк, словно задница у младенца! – С грохотом отшвырнув стул, Ангус даже не встал, а воздвигся из-за стола. С жалостью покачав головой, он окинул молчавшего Роба скорбным взглядом и двинулся к выходу. – Да что с вами такое, парни? Ошалели вы, что ли?! – прогремел он. – Вчера гляжу – Финн разгуливает с цветами в волосах, сегодня Роб катается под радугой! Проклятие, а дальше что, Роб? Возьмешь вместо клеймора сачок и примешься гоняться за бабочками?!
– Это она тебе сказала, да?
Роб подозрительно покосился на Уилла. Тот молчал, и тогда он обернулся к Тристану. Роб умел признавать поражение, что отнюдь не означало, что ему нравится, когда его сравнивают с младенческой задницей.
– Она предупредила Финна перед тем, как уехать, – сдался наконец Уилл. Уголки его губ подозрительно задергались – было видно, что он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. – А Финн тут же рассказал нам.
– Ну и?.. – выхватив из рук брата кубок с медовухой, который тот молча протянул ему, Роб с грохотом поставил его на стол. – Что вам не нравится? Нуда, я порадовал жену… да и сам получил удовольствие, если честно. А если кто-то из вас считает, что я, мол, выжил из ума или стал мягким, точно воск, так он очень ошибается. Всех сомневающихся приглашаю взять меч и проверить это на деле. Желающие есть?
Особой борьбы за первенство не было – дружно покачав головой, родственники уткнулись в тарелки. Метнув в сторону шутников уничтожающий взгляд, Роб повернул голову и заметил выходившую из кухни Давину. За ней по пятам, точно ручная собачка, плелся Финн.
Щеки ее, исхлестанные свежим ветром, до сих пор пылали, и Роб вдруг поймал себя на том, что не может глаз оторвать от жены. Он нисколько не раскаивался, что выполнил ее просьбу – и плевать ему на то, что об этом думают остальные. Видели бы они, с каким благоговейным восторгом Давина любовалась буйством красок в долине! Откуда им знать, каким счастьем сияли ее глаза, когда они скакали вперед, не разбирая дороги? Да, его жена умела наслаждаться каждым мгновением… И Роб дал себе слово, что тоже научится этому. И тогда они будут радоваться жизни вместе. А как она смеялась, когда гонялась за разбежавшимися поросятами… С какой детской радостью плескалась в озере! Какого черта! Роб внезапно разозлился. Что дурного в том, чтобы наслаждаться жизнью?!
Он улыбнулся подошедшей Давине. Тристан негромко хихикнул, и Роб, обернувшись, смерил младшего брата испепеляющим взглядом.
– Кухарка была так добра, что позволила мне выбрать для тебя лучшие куски мяса. Да и ячменные лепешки еще не успели остыть, любимый.
Давина с радостной улыбкой поставила перед Робом поднос, и тот, улучив удобный момент, с торжествующей ухмылкой показал брату язык. Может, он и размяк… зато похудеть ему явно не грозит – с такой-то женой!
– А где отец? – поинтересовался он, кромсая ножом сочное мясо.
– В солярии, – коротко буркнул Уилл. – Поднялся наверх вместе с твоей матерью. И Мэгги с Джейми тоже. Сдается мне, они…
Прокатившийся по коридору оглушительный рев прервал его слова. Разговоры разом стихли, сидевшие за столом испуганно пригнулись, словно опасаясь, что потолок обрушится им на голову.
– Дьявольщина… где мое виски?!
Броди как ужаленный вскочил на ноги, глаза его от испуга вылезли на лоб. Лихорадочно озираясь по сторонам, он поежился, ожидая появления разъяренного Ангуса. За дверью послышались тяжелые шаги, и по мере того, как они приближались, лица всех заметно омрачились.
Давина притихла. Впрочем, остальные тоже.
– Броди… ах ты, проклятый сукин сын! Ненасытная твоя утроба! Что ты с ним сделал?!
Давина, сидевшая тихо, как мышка, успела заметить, как Роб с Уиллом украдкой перемигнулись, а потом обменялись заговорщическими взглядами. Боже, неужели это их рук дело?
С грохотом распахнулась дверь, и Ангус ворвался в зал. Потрясая в воздухе пудовыми кулаками, он устремил пылающий яростью взгляд на съежившегося Броди.
– Если это ты выпил мое виски, тебе это так не пройдет! Я не я буду, если не сверну тебе шею, чертов ублюдок!
– Да не трогал я твое проклятое виски…
Удар кулаком в челюсть помешал Броди договорить. Все произошло настолько быстро, что растерявшаяся Давина только хлопала глазами. Броди, кувыркаясь, отлетел в сторону, рухнул к Уиллу на колени, но тут же вскочил и, нагнув голову, точно разъяренный бык, налетел на Ангуса. Его кулак угодил гиганту в ухо и тут же на него налетел Патрик, старший сын Ангуса. Уилл, естественно, тоже не остался в стороне. Подскочив к Патрику, он двумя сокрушительными ударами в челюсть впечатал того в стену. Роб рывком выдернул Давину из-за стола, потом взял их тарелки и невозмутимо усадил ее за стоявший в укромном уголке стол.
– Роб, ну что ты смотришь?! Сделай же что-нибудь! – взмолилась Давина, едва ли не силой усадив Тристана с Финном за их стол.
– Ну да… испортить им все удовольствие?
Обернувшись к мужу, Давина вытаращила на него глаза.
– Удовольствие?!
– Угу, – кивнул он и продолжал невозмутимо жевать, как будто не замечая, что вокруг него кипит бой. – Они обожают подраться. Особенно Броди. Вот увидишь, каким милым он станет в ближайшие пару дней.
– Но это безумие!
– Нет, просто это в духе Макгрегоров, – поправил Тристан, усевшись возле нее. – Ничего, скоро привыкнешь.
– Но они ведь могли убить Финна! – возмутилась она, с материнской заботливостью поправляя на юноше плед.
Финн при этом улыбался во весь рот.
– Чем – стулом? Ерунда! – успокоил ее муж.
И тут же недовольно скривился, обнаружив, что забыл прихватить свой бокал с медовухой.
– Господи… у Уилла все лицо в крови! – охнула Давина, без сил опустившись на стул. – О, Роб! – Она нервным движением скомкала плед. – Ты только посмотри… Шеймас Макдоннел ударил Уилла сзади!
Это стало последней каплей. Вскочив на ноги, Давина повернулась к мужу.
– Сделай же что-нибудь! Роберт Макгрегор, я с тобой разговариваю! Он ведь твой самый близкий друг!
Откуда ей было знать, что, кинувшись на помощь кузену, чтобы защитить его от мужчин, слишком пьяных, чтобы серьезно ранить его, Роб лишь нанесет Уиллу оскорбление, которое тот вряд ли сможет простить? Впрочем, как вскоре выяснилось, Робу и делать-то ничего не нужно было. Пронзительный крик, донесшийся со стен замка, мгновенно положил конец свалке.
Глава 34
Каллум первым оказался у ворот замка. Следом за отцом бежал Роб. Не каждый день к Макгрегорам приезжали гости. И хотя по большей части это были члены дружественных кланов, ни один из обитателей замка не забыл, что к ним может нагрянуть король… или адмирал Джиллс.
– Финн, отведи Давину к моей матери, – велел Роб, когда юноша поравнялся с ним.
– Она в часовне!
Каллум Макгрегор, задрав голову, окликнул дозорных на стенах:
– Где?..
– Со стороны холмов. Отряд из тридцати всадников или около того. Кто такие, непонятно – слишком далеко.
Роб невольно сжался – ему показалось, сердце его будто взорвалось, и осколки со стеклянным шорохом осыпались к его ногам. Либо Джиллс по дороге набрал к себе в отряд людей, либо… Он вдруг почувствовал, как от первобытного страха пустеет в голове. Значит, это король…
– Знамена видишь? – протиснувшись мимо отца, крикнул Роб дозорному.
– Не-а… пока ни одного.
– Зарядить пушки! – громовым голосом скомандовал Каллум, обернувшись к высыпавшим во двор обитателям замка. – Тревога! Предупредите всех! Будем готовиться к худшему.
Роб обернулся к покрытому синяками и ссадинами Уиллу. Оба поняли друг друга без слов – молча кивнув, тот со всех ног бросился к часовне.
– Дядюшка, – Роб повернулся к Джейми, – отыщи Эшера и приведи его сюда. Он знает Джиллса в лицо. Если адмирал среди этих людей, капитан его узнает.
– А если это король, – с мрачным видом подхватил Броди, – то Эшер укажет ему на твою жену.
– Ну, тогда это будет последнее, что он успеет сделать, – прорычал Роб, схватив тяжелый клеймор, который молча сунул ему Ангус.
– Лэрд! – крикнул, свесившись со стены, один из дозорных. – Кажется, их ведет кто-то из горцев! Сдается мне, это Колин!
Роб сжался… у него было такое ощущение, будто чья-то рука вонзила ему нож в спину. Нет, не может быть! А если это так, тогда, выходит, кто-то силой заставил его привести этих людей сюда… И этот «кто-то» среди них! Но Колин никогда бы не рассказал ничего королю. Ничто не могло заставить его указать врагам дорогу в Кэмлохлин – ни королевский приказ, ни меч, ни приставленный к виску пистолет. Младший брат предпочел бы погибнуть, нежели предать их всех.
Беспощадная ухмылка на губах Каллума подсказала Робу, что они с отцом подумали об одном и том же.
– Если Колин привел сюда людей короля…
– Нам пока неизвестно, кто с ним, Роб. Мы даже точно не знаем, Колин ли это, – перебил его Каллум.
Вооружившись, они молча ждали. А замок, который они готовились защищать, ожил и загудел, точно встревоженный улей. Роб слышал, как за спиной под колесами тяжелой пушки захрустел гравий, слышал крики лучников, выстроившихся вдоль крепостных стен.
– Это Колин, – пробормотал Каллум.
И вскинул руку, приказывая лучникам опустить оружие.
Роб вдруг почувствовал, как от первобытного страха пустеет в голове. Ощущение опасности стиснуло горло, а потом стекло вниз по спине. Почему Колин вернулся? Что он натворил? Если он проговорился королю, что его дочь здесь, хватит ли у него подлости указать на нее Якову? Роб бросил затравленный взгляд на дверь часовни. Ну уж нет… он не позволит отобрать у него Давину!
– Это король.
Взгляды всех обратились к подбежавшему Эшеру, вслед за ним спешил Джейми.
– Я не вижу королевского штандарта, но царственную осанку, с которой держится его величество, невозможно не узнать.
– Он прав, – подтвердил Каллум, не отрывая глаз от приближающейся к замку группы всадников, до которых оставалось не более сотни футов.
Во главе отряда скакал его сын – в этом уже не было никаких сомнений. Ехавший рядом с ним высокий мужчина откинул с головы капюшон – и обитатели замка увидели немного бледное, но хорошо знакомое всем лицо. Взгляд короля обежал крепостные стены, вдоль которых выстроились лучники, и наконец остановился на группе вооруженных мужчин, поджидавших у ворот замка.
– Опустить оружие! – рявкнул, обращаясь к воинам, Каллум.
Вложив меч в ножны, он ждал, пока отряд подъедет поближе.
– Дерьмо! – вполголоса прорычал он, повернувшись к старшему сыну. – Ради всего святого, помни, о чем мы договаривались! И не вздумай сказать ему, что она твоя жена!
Эшер первым опустился на колено перед подъехавшим королем. Каллум сделал то же самое, успев, правда, перед этим метнуть на младшего сына испепеляющий взгляд.
– Отец, я…
Каллум молча вскинул руку, приказывая ему помолчать, пока его люди, последовав его примеру, почтительно приветствовали своего короля.
Только Роб остался стоять – заметив это, король оглянулся на Колина.
– Я так полагаю, это и есть твой старший брат?
Молча кивнув, Колин умоляюще посмотрел на Роба. Если бы взгляд мог убивать, он бы сейчас пал мертвым на месте.
– Послушай, Роб, – сдавленным шепотом пробормотал он. – Я сказал только ему! Больше никто не знает, клянусь!
Пальцы Роба сомкнулись на рукоятке клеймора. Не будь Колин его братом, промелькнуло у него в голове, он одним ударом снес бы ему голову… и плевать ему на короля!
– Где она?!
Роб смерил короля мрачным взглядом. Сейчас он ненавидел Якова – ненавидел зато, что когда-то он бросил свою дочь, за то, что обрек ее на жизнь, в которой не было места ни любви, ни радости… Но больше всего за то, что за все эти годы он ни разу не приехал посмотреть на нее.
В груди робко вспыхнула надежда. Элайн! Давины нет – есть Элайн!
– Ее тут нет, – прорычал Роб.
Но, казалось, король его не слышал. Его взгляд выхватил из толпы чье-то лицо, а его глаза… его глаза лучше всяких слов говорили о том, кто это был, Робу даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что у него за спиной стоит Давина.
– Дочка…
Король даже не произнес, а скорее выдохнул это, словно до сих пор не мог поверить своим глазам. Потом медленно спешился. По лицу его струились слезы.
– Ты так изменилась с тех пор, как я видел тебя в последний раз…
Лицо Давины было залито слезами. Опустившись на одно колено, она почтительно склонила голову перед своим королем и отцом.
– Встань, Давина.
Король, бросившись к дочери, помог ей подняться. Роб заметил, как рука короля на мгновение повисла в воздухе, словно ему было страшно коснуться ее. Справившись с приступом слабости, Яков нежно обнял дочь.
Казалось, все вокруг внезапно исчезли… все, кроме Давины. Роб не мог заставить себя сдвинуться с места. Он даже не мог дышать… только молча смотрел, как затуманенный слезами взгляд Давины в первый раз остановился на лице отца. Внезапно Роба захлестнула злость. Он боролся с желанием вырвать ее из рук человека, осмелившегося коснуться губами ее лица. А она… она закрыла глаза, как если бы миг, о котором она мечтала всю жизнь, наконец настал, и только прикосновение отцовских рук могло подтвердить, что все это ей не снится.
Роба бросило в дрожь. Опасность потерять Давину стала, как никогда, реальной. Роб, потемнев, шагнул к ней, но рука Каллума тяжело легла ему на плечо.
– Ты даже представить не можешь, как я жалею, что твое детство прошло без меня!
Проникновенные слова короля, словно острые кинжалы, полоснули Роба по сердцу. Будь на месте Якова любой другой, обратись он с этой фразой к его жене, Роб только порадовался бы за нее – ему ли было не знать, как отчаянно она тосковала по отцу. Любой, но не Яков! Король мог в любую минуту забрать к себе дочь, но не сделал этого! Давина, закрыв лицо руками, плакала. Сердце Роба тоскливо сжалось. Вдруг она не устоит?
И тут она вдруг повернулась к нему… Роб вздрогнул – в глазах Давины он прочел такую муку, что внутри у него все перевернулось.
Машинально повернув голову в ту же сторону, Яков нахмурился. В глазах короля вспыхнуло беспокойство.
– Ты Роберт Макгрегор, – нахмурившись, произнес он. Видимо, вспомнил разговор с Колином. – Тот самый человек, который спас жизнь моей дочери.
Глядя на свою жену, Роб невольно вспомнил тот памятный день, когда впервые увидел ее… Разве мог он не влюбиться в нее?! День за днем он слышал ее смех, любовался ее чудесной улыбкой, то и дело ловил на себе ее взгляд, в котором ясно читался страх. Тогда она еще не доверяла ему. И все равно была неизменно добра и нежна – это и стало еще одной причиной, почему он полюбил ее. Душа Давины была так же прекрасна, как и ее лицо. Она умела любить и прощать. Она простила Эшеру предательство. И сейчас она тоже готова простить – простить отца, когда-то бросившего ее.
– Я в неоплатном долгу перед тобой, – продолжал король, взяв руку Давины в свои. – Ты сделал для меня больше, чем можешь себе представить, – ты вернул меня к жизни.
«А ты готов отнять ее у меня», – мысленно ответил Роб. Нет, он не сказал этого вслух… просто не мог. Но это была чистая правда. Он не мыслил себе жизни без Давины.
– Макгрегор… – Яков повернулся к отцу Роба, – может, пригласишь меня в дом? Нам с тобой многое нужно обсудить.
Бросив на старшего сына печальный взгляд, Каллум задумчиво потер подбородок, потом неохотно кивнул. Подозвав к себе слуг, он велел, чтобы людей короля устроили со всеми возможными удобствами.
– Капитан Эшер, – король с улыбкой хлопнул капитана по плечу, – юный Макгрегор не преминул рассказать мне о мужестве, проявленном тобой в тот памятный день. Я не забуду этого. Король умеет быть благодарным.
Клокоча от ярости, Роб смотрел, как они направились к замку. И дело было вовсе не в том, что Эшера ожидает незаслуженная награда. Капитан был трусом – и Роб это знал. Понимал это и сам Эшер. Если королю угодно считать его храбрецом – Бога ради! Сейчас Роба душил гнев на предавшего его брата. Колин сделал движение, намереваясь последовать за королем, но Роб преградил ему дорогу.
Братья молча ждали, пока остальные уйдут.
– Брат, я… – Колин бросил на Роба умоляющий взгляд.
– Колин, с этого дня я тебе больше не брат!
Колин отшатнулся, как будто Роб хлестнул его по лицу. В глазах его вспыхнула боль. Было видно, что он не верит собственным ушам.
– Проклятие… как у тебя язык повернулся такое сказать?! Я привел его сюда…
– Что он тебе пообещал взамен? – спокойно осведомился Роб.
Слишком уж спокойно… любой, кто знал его так же хорошо, как младший брат, поспешил бы исчезнуть от греха подальше. Это было похоже на затишье перед бурей.
– Что?! – ошеломленно ахнул Колин.
Нагнув голову, Роб налетел на него, словно разъяренный бык. Одной рукой схватив растерявшегося Колина за горло, он прижал его к стене, а другой вырвал из ножен клей-мор Колина. Все произошло настолько быстро, что тот и опомниться не успел, как его же собственный клинок уткнулся ему в горло.
– Ты рассказал ему о ней, Колин! А теперь я снова спрашиваю – что он пообещал тебе за твое предательство, Иуда?
Колин молча смотрел на старшего брата – и в глазах его читалась та же ярость, что душила Роба.
– Ты осмелился подумать, что я?! Да за одно только это мне следовало убить тебя собственными руками!
В следующее мгновение у него перед глазами оказался кулак Роба, но в лице Колина не дрогнул ни один мускул. Он даже не попытался избежать удара – просто молча стоял и ждал.
– Дай же ты ему сказать! – повиснув на руке старшего брата, пропыхтел Тристан.
Роб, стряхнув Тристана, резко повернулся и ушел – у него не было ни малейшего желания слушать оправдания Колина. Тристан остался.
– Зачем ты привел его сюда?
Это было последнее, что услышал Роб.
– Да как вы не понимаете?! Потому что если бы наш собственный отец… или кто-то из нас… решил, что Майри погибла, а она вдруг осталась жива – неужели он бы не захотел об этом узнать?! Я же видел, как мучилась Давина из-за того, что росла без отца! Кстати, он тоже это видел. – Колин ткнул пальцем в сторону удалявшегося Роба. – Она ведь постоянно говорила об этом, разве нет, Роб? – крикнул он старшему брату. Роб не ответил. – Когда я увидел короля, то поначалу решил ничего ему не говорить…
– Тогда почему сказал? – обернувшись, рявкнул Роб.
– Да потому, что он мучился точно так же, как она! – заорал ему вслед Колин. – Господи помилуй, Роб… она ведь его дочь! И он любит ее!
Роб двинулся было к нему, но злоба его уже улеглась. Какое-то время он молча смотрел в глаза младшему брату.
– Я тоже, Колин, – едва слышно пробормотал он.
Махнув рукой, он молча направился к замку.
– Я догадывался, что он влюблен в нее, – задумчиво прошептал Колин, глядя ему вслед. – Господи, да мы все полюбили ее, но…
– Теперь она его жена, – вздохнул Тристан, подталкивая Колина к замку.
– О Боже… нет! – Застыв как вкопанный, Колин в отчаянии провел рукой по волосам. – Он же знал, кто она такая! Он не мог…
– Мог, как видишь.
– Проклятый дурак! – выругался Колин.
Бросив на него уничтожающий взгляд, Тристан двинулся к замку.
– Зря я все-таки помешал ему прикончить тебя, – вздохнул он.
Давина вместе с родителями Роба и отцом сидела в покоях Каллума – за ее спиной замерли двое королевских гвардейцев. Она не сводила глаз с короля. Она украдкой ущипнула себя, чтобы убедиться, что все происходящее не сон. И, по-видимому, слегка переусердствовала, потому что даже подскочила от боли. Сидевший возле нее король ласково похлопал ее по руке. Улыбнувшись дочери, он вернулся к разговору с Каллумом.
– Даже не могу сказать, как я потрясен, увидев твой дом, Макгрегор, – одобрительно проговорил Яков. – Ты неплохо придумал, построив замок в этих местах. Он стоит в таком месте, что ни один враг не сможет подкрасться к нему незамеченным.
– Угу, согласен, ваше величество. Впрочем, если вы помните, в те дни, когда я строил его, это обстоятельство имело первостепенное значение.
Наполнив четыре кубка пенной медовухой, Каллум первый из них протянул жене.
– Ах да, понимаю… ты был объявлен вне закона, ведь так? – принимая кубок из рук хозяина, кивнул король. – Ты тогда стал изгнанником.
Неужели она действительно слышит голос отца, чувствует пожатие его большой, теплой руки? Давине безумно хотелось повернуться к нему, еще раз увидеть его лицо, рассмотреть его получше. Господи, он сидит в двух шагах от нее… ее отец!
– Угу, – кивнул Каллум, протянув ей кубок. – И это тоже.
Давина дрожащей рукой взяла кубок из рук свекра, втайне пожалев, что это всего лишь вино – сейчас ей не помешал бы глоток чего-нибудь покрепче. Итак, отец все-таки явился за ней… и она очень сомневалась, что он согласится уехать один. Боже, помоги им всем! Почему судьба распорядилась, чтобы он приехал именно сейчас? Что ей делать? Впрочем, она уже поняла, чего требует от нее долг. Но как она сможет уехать из Кэмлохлина… оставить Роба?! Неужели мало того, что из-за нее и так уже погибло столько людей? Давина украдкой покосилась на дверь. Где же Роб? Он скорее умрет, чем позволит, чтобы ее увезли силой. Отпустит ли он ее, если решит, что она уезжает по собственной воле?
– Ты дрожишь, моя дорогая. – Отец нагнулся к ней. Давина зажмурилась, вдыхая его запах. – Конечно, я понимаю… мой приезд оказался неожиданностью…
– Я в порядке, – прошептала она, украдкой смахнув повисшую на ресницах слезу. – Просто немного растеряна.
Он улыбнулся. Давина, с трудом сдерживая подступающие к глазам слезы, вглядывалась в любимое лицо. Сколько лет она гадала, какой он – ее отец! Почему-то он представлялся ей таким же светловолосым, как она сама, а оказалось, он совсем седой. В голубых, как у дочери, глазах стояла грусть – годы сражений, разочарований и интриг оставили на его лице свой след. Прямой, немного длинный нос, тонкие, разучившиеся улыбаться губы. Наверное, он забыл, как это делается…
