Текст книги "Очарованная горцем"
Автор книги: Пола Куин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Глава 31
Небо затянуло ледяными, как в самые суровые дни зимы, тучами, грязно-серыми, липнувшими к самому подножию холмов – забрав с собой тепло и свет, солнце словно провалилось в них, чтобы навечно потонуть в серой грязи. Небеса громыхали так, будто сам бог Тор объезжал их на своей колеснице. Ослепительные вспышки молний разбегались по небу трещинами – казалось, оно вот-вот не выдержит, расколется на кусочки и обвалится вниз. Можно было подумать, разгневанный бог намерен покарать горы, надменно вздымающие к небу свои вершины, и, осыпая их огненными стрелами, нетерпеливо ждет, когда они исчезнут с лица земли. Однако они стояли, все такие же неприступные, величественные и неуязвимые, как в первый день творения. На мгновение все стихло, и над землей воцарилась тишина. А потом небеса внезапно разверзлись, набухшие тучи будто лопнули, и на землю обрушился ледяной дождь, разом превратив все вокруг в тоскливое царство мрака и холода.
Адмирал Джиллс ненавидел Шотландию.
Ежась от холода, он злобно проклинал Стюартов и всех их потомков до седьмого колена. Однако жалкий шатер не мог служить укрытием от пронизывающего дождя и ветра, который трепал его, словно пытаясь ворваться вовнутрь.
Адмирал давно уже притерпелся к капризам шотландской погоды, однако сейчас зябкий холод пробирал до костей. В такую погоду хочется забиться в какую-нибудь нору, свернуться калачиком и уснуть… навсегда.
– Как вы думаете, до утра еще далеко? – клацая зубами, поинтересовался Хендрик.
Джиллс поднял голову и прислушался. Проклятый дождь, кажется, перестал.
– Дьявольщина, откуда мне знать? – уныло отозвался Маартен.
Судя по всему, бедняга уже смирился со своей судьбой.
Джиллс, устав ругаться, задрал голову и принялся мрачно вглядываться в небо. Несмотря на серую хмарь, ему удалось разглядеть поблескивающие над головой звезды – второй раз за последние несколько часов. Слава Богу, ночь, кажется, прошла, обрадовался он. Близился рассвет. Это было единственное, что мирило его с этим проклятым местом. Дни потихоньку становились длиннее, оставляя больше времени для охоты, которую он вел вот уже много месяцев.
Однако он должен поскорее отыскать свою жертву, иначе его люди взбунтуются. И тогда ему придется перебить их – всех до одного. А в этом случае он останется один – против всего клана Макгрегоров. Не слишком удачный вариант, угрюмо подумал он.
Дни становились длиннее. Ему следовало торопиться.
Они постепенно приближались к цели – даже несмотря на то, что все вокруг, казалось, насквозь пропиталось водой. Дождь лил каждый день. В такую погоду карабкаться по заросшими мхом склонам холмов было не только противно, но и чертовски опасно. Однако в каждой деревне, через которую они проезжали, находился хотя бы один трактирщик, который знал что-либо о проживающих в округе Макгрегорах, и Джиллс со своими людьми медленно, но неуклонно продвигался все дальше на север. У Макгрегоров из Стронаклакера Давины не было, но один чрезвычайно услужливый малый в Бредалбейне был настолько добр, что сообщил им еще об одних Макгрегорах, проживавших на одном из островов возле северо-западного побережья Шотландии. Отрезанные от остальных своих родственников, они жили крайне обособленно – редко покидали свой туманный остров, их нечасто видели и еще реже слышали о них.
Она была там. Джиллс нутром чуял это… Только вот где именно? На каком из этих чертовых островов? Этого никто не знал. А если и знали, то молчали.
Шотландцев Джиллс тоже ненавидел. Особенно горцев.
Что-то вдруг привлекло его внимание. Не сразу сообразив, что это было, Джиллс принялся озираться по сторонам. Со всех сторон раздавалось птичье пение. Итак, рассвет все-таки наступил.
– Хендрик, – ворчливо приказал он, выбираясь из шаткого убежища и выжимая насквозь промокшую шляпу, – отыщи мне что-нибудь поесть! Орехи, ягоды… все равно! Только живо! Маартен, а ты собери остальных и… – Джиллс внезапно умолк и, вскинув голову, уставился туда, где был юг. – Что это за звук? – насторожился он.
– Гром, наверное.
– Нет. – Какое-то время он прислушивался, потом подозвал к себе Хендрика: – Спрячьте лошадей! Прикажи нашим людям, чтобы сидели тихо, ясно?
Спустя пару минут, укрывшись под деревьями, все настороженно вглядывались в узкую дорогу, вьющуюся вдоль склона холма, едва проступавшего сквозь плотную дымку тумана.
– Похоже на небольшую армию, – пробормотал Хендрик, дожидаясь, когда появятся первые всадники.
– Двадцать… может, тридцать, не больше.
– Может, ковенантеры? [6]6
Ковенантеры – сторонники «Национального ковенанта» 1638 г., манифеста шотландского национального движения в защиту пресвитерианской церкви. Движение ковенантеров быстро приобрело общешотландский характер, а в политическом отношении стало носителем идеи ограничения королевской власти.
[Закрыть] – предположил Маартен.
Топот копыт с каждой минутой становился все громче. Смолкли испуганные птицы, под ногами задрожала земля. Наконец показались всадники, и Джиллс затаил дыхание. Насколько он мог судить на таком расстоянии, они не носили военную форму, но то, как они старались держаться сомкнутым строем, доказывало обратное. Конечно, отряд мог принадлежать одному из равнинных кланов, но, с другой стороны, что им понадобилось здесь, в горах? Отряд ехал быстрой рысью – непохоже, чтобы гнались за кем-то, однако явно куда-то спешили. Провожая отряд глазами, Джиллс заметил юношу, явно слишком молодого для того, чтобы служить в армии, одетого в омерзительный наряд шотландского горца. Однако внимание Джиллса привлек не он, а всадник, который скакал позади него – холодный взгляд адмирала впился в его лицо, наполовину скрытое опущенным на самые глаза капюшоном плаща.
– Отлично! – с улыбкой пробормотал он, не отрывая глаз от лица Якова Йоркского. – Мы ее нашли!
– И где же она?
Прищурившись, Хендрик вглядывался в удалявшийся отряд.
– Там. – Джиллс, схватив его за ухо, заставил Хендрика повернуть голову. – Этот человек – ее отец.
– Король?!
– Да, король.
Джиллс злобно ощерился, провожая глазами удалявшийся отряд. Умно, ничего не скажешь, мысленно похвалил он Якова, сообразившего, что, прихватив с собой армию, он неизбежно привлечет к себе ненужное внимание. Правда, довольно рискованно, тут же добавил он.
– Тогда почему бы нам не разделаться с ним прямо здесь?
– Потому, идиот, что у Якова пока что слишком много сторонников. Если мы убьем его, а после него – тех двоих, кто открыто претендует на трон, то подозрения неизбежно падут на принца. И какие тогда будут последствия, трудно сказать… точнее, невозможно. Нет, мой хозяин составил великолепный план – план, который привлечет на его сторону всех, кто еще колеблется.
– Король из голландцев, – ухмыльнулся Хендрик.
– Да, но только если мы все сделаем как надо.
Джиллс с улыбкой потрепал его по щеке. Жаль, конечно, что бедняга умом не вышел, зато стреляет без промаха.
– Заметил того горца в свите Якова? Наверняка он сообщил королю, что его дочь жива, и теперь ведет его туда, где она скрывается. Все, что от нас требуется, это проследить за ними.
– А потом что? – полюбопытствовал Маартен, увидев, как Джиллс направился к лошади. – Как нам добраться до нее, если теперь ее стерегут не только эти бешеные Макгрегоры, но и люди короля?
– Давай для начала отыщем ее, Маартен. – Джиллс с ухмылкой нахлобучил на голову шляпу, привычным движением сдвинув ее на бровь. – А потом уже обсудим, как нам от нее избавиться.
Возможно ли, что он наконец увидит ее? Может, даже поцелует ее милое личико? Яков пытался вспомнить, сколько раз за минувшие дни он молил Бога о милосердии, и не мог. Господи, Ты – единственный, кто способен понять горе короля, потерявшего любимого ребенка! Нет… Колин Макгрегор тоже это понимал. Откуда у этого мальчика столько сострадания, когда мужчины вдвое старше и в сотни раз образованнее его просто посмеялись бы над скорбью своего короля?!
– Мне нужно сообщить вам кое-что, – сказал Колин Макгрегор спустя четыре дня после того, как его отец вернулся домой. – Но вы должны поклясться перед Господом Богом, что проявите милосердие к моим родственникам после того, как все узнаете. Вы должны дать слово, что никогда не причините им зла и не предадите их имя позору.
За то время, что Колин гостил в Уайтхолле, Яков успел полюбить его. Как-то раз король даже поймал себя на том, что улыбается, глядя, как Колин упражняется на мечах с Коннором Грантом и лучшими бойцами из числа его людей. Юноша не только обладал острым умом, но и был грозным противником. Из этого мальчика получится прекрасный воин… конечно, если Якову удастся уговорить его остаться у него на службе.
– Клянусь, – без колебаний пообещал король.
Яков уже давно понял, что доверяет этому мальчику больше, чем любому из своих приближенных. А то, что поведал ему Колин, только подтвердило, что и он, в свою очередь, доверяет своему королю.
– Ваше величество, ваша дочь жива.
Яков знал, что никогда не забудет эти слова – хотя как ни силился, так до сих пор и не смог вспомнить, что он ответил на это. Как?.. Где она?! С кем? Возможно ли, чтобы Господь вернул ему его дочь, как когда-то вернул Исаака Аврааму?
Колин рассказал ему все – а Яков, слушая его, смеялся от счастья, потом принимался плакать, утирал слезы и снова смеялся. Она спаслась… спаслась в самый последний момент, когда ее жизнь висела на волоске, и сотворил это чудо старший брат Колина, Роберт Макгрегор. Она часто говорила о короле, и не с гневом или обидой, но с любовью и восхищением. С восхищением! О Боже, чем он заслужил такое счастье? Сестры в монастыре были неизменно добры к ней, но, добавил Колин – и от этих его слов король едва не разрыдался, – в глазах его дочери была странная пустота, до того пугающая, что при виде ее сердце разрывались от жалости.
– Куда твой брат отвез ее? – не вытерпел король, заметив на лице этого мальчика странное выражение – как будто он передумал и решил о чем-то умолчать.
– Ну, мы ведь сначала не знали, кто она такая. Но мой брат догадывался, что, кто бы ни желал ее смерти, он может быть тут, возле вас, ваше величество. Он хотел уберечь ее. Мы все хотели.
– Где она, сынок?
– Роберт отвез ее домой.
Именно туда они сейчас и направлялись. В самую отдаленную часть Ская, скрытую туманами от людских глаз. В местечко под названием Кэмлохлин – Колин взял с короля слово, что тот забудет о его существовании в тот же час, когда покинет его. Колин уверял, что добраться туда живым можно только в том случае, если он сам будет сопровождать короля и его людей. Даже если Якову удастся отыскать Кэмлохлин своими силами, это ничего ему не даст – Макгрегоры не ожидают его появления. А поскольку король собирался ехать не под королевским штандартом, ему угрожала двойная опасность. Враги Якова, перехватив небольшой отряд короля, могли воспользоваться удобным случаем, чтобы разделаться с ним, а воинственные Макгрегоры, не разобрав, кто вторгся на их территорию, могли сделать то же самое. Признав правоту Колина, Яков согласился взять его с собой. Они покинули Англию под покровом ночи. Яков не сказал никому, даже жене, куда направляется – на тот случай, если кто-нибудь станет ее расспрашивать. По просьбе Колина он не рассказал об этом даже капитану Гранту. Вдруг вспомнив об этом, король повернулся к своему молодому спутнику.
– Должен признаться, капитан Грант меня разочаровал. Почему он не рассказал мне о Давине?
– Ради того, чтобы служить вам, ваше величество, капитан Грант пожертвовал всем, что он любил, – ответил Колин, бросив хмурый взгляд на такое же хмурое небо. – Даже разбил сердце моей сестры… Видит Бог, этого я ему никогда не прощу.
Король невольно улыбнулся. Серьезность этого юнца позабавила его.
– Мой брат упросил его ничего не рассказывать вам, пока он не убедится, что в вашем окружении нет предателей. Если поползут слухи, что ваша дочь жива и путешествует с Макгрегорами, они найдут ее – рано или поздно. Это только вопрос времени, ваше величество.
– Но ты-то мне рассказал.
Колин только молча кивнул. Якову стало ясно, что мальчика до сих пор грызут сомнения, правильно ли он поступил. Может, он опасается гнева отца? Или дело в чем-то другом? Но в чем?
– Твой брат не пожалел трудов, чтобы спасти мою дочь, – как бы между прочим бросил Яков, окинув взглядом окрестности. – Поскольку вначале он понятия не имел, кто она такая, значит, он сделал это не ради меня, верно? Об остальном догадаться нетрудно… – Король окинул Колина проницательным взглядом, но юноша упорно молчал. – Скажи, он полюбил ее?
– Мы все полюбили ее, ваше величество, – уклончиво пробормотал Колин, отводя глаза в сторону.
– Ясно.
Сердце Якова упало. Ему вдруг стало так же тяжело, как и в те дни, когда он считал Давину погибшей. Теперь он понял, почему Колин взял с него клятву не причинять вреда его семье. Этот Роберт Макгрегор не остался к ней равнодушен! Наверняка чертов шотландец влюбился в нее! Яков вполголоса выругался. Все его предшественники не понаслышке знали, как трудно отнять у горца то, что он уже привык считать своим.
Боже милостивый… почему он не догадался взять побольше людей?!
Глава 32
Несмотря на то что при виде Давины глаза Каллума Макгрегора становились грустными, она была рада, что лэрд наконец вернулся домой. Роб ненадолго получил передышку – теперь ему уже не нужно было вникать во все самому. Благодаря этому у нее появилась возможность научить его радоваться жизни. Да и она теперь уже не думала постоянно, что будет, когда отец явится за ней.
К несчастью, ее муж ничему не хотел учиться.
Роб умел плавать, однако неизменно отказывался, когда она звала его поплескаться в воде. Когда она, смеясь, брызгала на него ледяной водой, он не фыркал, не отряхивался – даже не улыбался. Когда один из обожаемых Мэгги поросят ухитрился удрать из загона, Роб только молча смотрел, как они с Финном и юным Хэмишем с визгом гоняются за ним по двору. Его лицо осталось невозмутимым, даже когда они, запыхавшись, с хохотом повалились на землю. После долгих уговоров ей удалось вытащить его потанцевать на дне рождения Алистера Макдоннела, но после того как он отдавил ей ногу и Давина едва не рухнула на Тристана, Роб объявил, что для остальных танцующих будет безопаснее, если он будет наблюдать за танцами из-за стола. Роб попытался было научить Давину играть в шахматы, но, заметив, как она украдкой зевает, сдался.
Пару раз Давина пыталась наблюдать за тем, как развлекается Роб, но потом бросила – от страха она закрывала глаза и в итоге пропускала практически все. Конечно, ей и до этого приходилось видеть, как мужчины упражняются на мечах, но ни одному из солдат, несших службу в аббатстве Святого Христофора, никогда не удавалось нанести удар с такой силой, чтобы было слышно, как содрогается под ногами земля. Роб дрался с неистовым упорством, не давая пощады никому, включая Уилла. Для человека столь мощного телосложения он двигался с поразительной ловкостью и проворством. Его огромный клей-мор со свистом рассекал воздух, безжалостно разя соперников одного за другим. Казалось, им движет одно желание – убивать. Только в одном человеке он встретил достойного противника – это был его отец. В первый раз Давина увидела, как Роб запыхался. Дальше она была не в силах смотреть – воспользовавшись тем, что Финн на какое-то время забыл о ней, она сбежала и отправилась собирать цветы.
Благодаря теплым весенним дождям склоны холмов покрылись благоуханным цветочным ковром. Солнце ласково пригревало землю, придавая высокой траве роскошный золотисто-зеленый оттенок.
Увлекшись, Давина едва не наступила на Тристана. Сложив руки на груди и закрыв глаза, он лежал среди цветущего вереска и бледно-желтых нарциссов. Давина невольно залюбовалась им – Тристан был похож на прекрасного принца. Заколдованный какой-то злой феей, он, казалось, спал очарованным сном, чтобы прекрасная принцесса могла сделать с ним все, что пожелает. Собственно говоря, вид у него был такой, словно он только этого и ждет. Подбоченившись, Давина удивленно разглядывала его. С того дня как Тристан вернулся домой, она ни разу не видела, чтобы он занимался каким-нибудь делом. А если уж точно, она и его почти не видела. Интересно, где он пропадает, гадала Давина. Ночи, во всяком случае, он проводил не с Кэтлин – этой чести удостоился Эдвард, чему Давина была страшно рада. Что же до Тристана, он словно стал другим человеком. Насколько знала Давина, этот распутник – как называли его в Кэмлохлине, где он не пропускал ни одной юбки, – вдруг потерял всякий интерес к женщинам.
– Тристан, ты не заболел?
Тристан заулыбался. Но даже не подумал встать – так и лежал, закрыв глаза.
– А если я скажу, что да, ты будешь лучшего обо мне мнения?
– Конечно, нет. С какой стати? – удивилась Давина.
– Ну… – Тристан пожал плечами, – тогда у меня была бы уважительная причина, чтобы день-деньской бить баклуши.
– Кстати, раз уж ты сам об этом заговорил… твой отец обмолвился, что нужно наколоть дров.
– Пусть скажет Робу – он наколет.
– Ну да… раз уж он и так делает все по дому, – недовольно буркнула Давина.
Тристан невозмутимо зевнул.
– Это его обязанность… он же первенец.
Давина вдруг поймала себя на том, что с радостью дала бы ему пинка. Может быть, это и не пробудило бы в Тристане чувство долга, зато он хотя бы соблаговолил открыть глаза.
– Понятно, – тихо сказала она. – Значит, долг старшего сына – работать. А ты средний, и твой долг – затаскивать к себе в постель…
Она не договорила – ленивое добродушие вдруг разом слетело с Тристана. Теперь он уже больше не улыбался – приподнявшись на локтях, он с вызовом смотрел ей в глаза. От этого взгляда у Давины засосало под ложечкой. Он молчал, но почему-то она не сомневалась, что Тристан отлично знает, что она собиралась сказать. Да и неудивительно, он ведь слышал это сотни раз и знал, что на это ответить. И никогда не обижался. Но сейчас… сейчас Давина могла бы поклясться, что ее необдуманные слова причинили ему боль.
– Прости… – беспомощно прошептала она. – Это не мое дело.
Тристан молча смотрел на нее – так долго, что она повернулась, собираясь уйти.
– Тебе повезло, – внезапно пробормотал он. – Благодари Бога, что ты не знаешь своего отца.
Давина резко обернулась – Тристан, усевшись, молча разглядывал построенный его отцом замок.
– Как ты можешь так говорить?! – заикаясь от возмущения, бросила она. – Твой отец…
– Упрям как осел и никогда ничего не прощает. А еще ему невозможно угодить – особенно если ты не похож на него, – перебил ее Тристан.
Внезапно сообразив, что невольно выдал себя, он обернулся. По губам его скользнула горькая улыбка.
– А ну брысь! – шутливо прикрикнул он на нее. – Дай спокойно помечтать.
Тристан уже собрался было снова развалиться на траве, но Давина, выронив собранный букет, поспешно присела рядом. Господи, спаси и помилуй, до чего же красив, молча ахнула она про себя, особенно когда улыбается. Неудивительно, что девушки гроздьями вешаются ему на шею. Кто бы мог подумать, что этот всеобщий баловень совсем не так счастлив, как кажется на первый взгляд! Отчаяние, которое Тристан скрывал от всех, прорвалось, как нарыв, и сердце Давины разрывалось от жалости. А ведь он прав, промелькнуло у нее в голове. Он совершенно не похож на отца… впрочем, и на Роба с Колином тоже. Веселый плут и повеса, блудный сын, предпочитающий целый день бить баклуши и гоняться за юбками.
– Попробуй исправиться.
– Угу… и стать таким же, как все Макгрегоры – гордым, высокомерным и мстительным. Нет, милая. – По губам Тристана скользнула уже знакомая ей плутовская улыбка. – По мне, так лучше заниматься любовью.
– Зачем ты на себя наговариваешь? Ты не такой!
– Такой, такой – уж ты мне поверь! – Тристан расхохотался. Потом покосился на Давину, и лицо его вновь стало серьезным. – Все мы такие. И Роб тоже. Но, знаешь, милая, если честно, я очень этому рад.
Давина удивленно таращилась на него, не зная, что сказать.
– Какой же ты бессовестный! – возмутилась она наконец. – Радуешься, что Роб разочаровал отца, да? Ведь он вне себя оттого, что Роб женился на мне!
– Милая, – перебил ее Тристан, – наш отец, может, и злится, но если ты думаешь, что теперь он будет хуже думать о Робе, то ты ошибаешься. В конце концов, он же не слепой! И он никогда не возненавидит сына, как он когда-то возненавидел…
Спохватившись, Тристан прикусил язык, и фраза так и осталась недосказанной.
– Нет, тебе тут все рады, поверь. И нетрудно понять почему.
– А кого возненавидел твой отец? – поинтересовалась Давина, решив, что не даст Тристану увильнуть от ответа. – Кэтлин, наверное? Я уже заметила, что Мэгги ее недолюбливает, но…
Тристан снова расхохотался, тряхнув головой, и его выгоревшие на солнце волосы рассыпались по плечам.
– Нет-нет! Кэтлин тут ни при чем! Она хорошенькая, но я никогда не смогу дать ей то, что она хочет. Может, у твоего капитана Эшера получится? Очень надеюсь, что так оно и будет.
– Никакой он не мой! – надулась Давина.
– Угу, извини, – с искренним раскаянием в голосе пробормотал Тристан.
– Тогда кого же?
Сорвав нарцисс, Тристан молча поднёс его к лицу.
– Красивые, правда? Я вообще больше люблю лесные цветы.
Давина, не понимая, к чему он клонит, молча ждала.
– Ее зовут Изобел. – Тристан, вздохнув, посмотрел ей в глаза. – Изобел Фергюссон. Мы снова встретились во время коронации. Вот это, – Тристан коснулся пальцем горбинки на носу, оставшейся в том месте, где он когда-то был сломан, – оставил мне на память ее брат. Я тогда был еще мальчишкой.
Фергюссон. Где-то Давина уже слышала это имя…
– Давина! – Веселый голос Финна заставил ее обернуться. – Ты где? Эх, жаль, что ты этого не видела! Роб едва не отсек отцу палец!
Господи помилуй… какое счастье, что она этого не видела, содрогнулась Давина. Она собиралась обернуться, но перехватила взгляд Тристана. Украдкой прижав палец к губам, он молча кивнул в сторону кузена, давая понять, что их разговор должен остаться тайной.
– Я тут стараюсь, из кожи вон лезу, чтобы произвести впечатление на жену… чуть не покалечил собственного отца, а она даже не смотрит!
Давина смущенно улыбнулась Робу. Скрестив длинные ноги, он устроился рядом с ней на траве. Непокорная прядь волос прилипла к его вспотевшему лбу. Лицо Роба раскраснелось, глаза блестели. Но тут взгляд его упал на брата, и улыбка сбежала с его лица.
– Что ты тут делаешь, интересно знать? О чем вы тут разговаривали с моей женой?
– А ты не догадываешься? – с ленивой ухмылкой подмигнул Тристан. – Уговариваю ее сбежать из Кэмлохлина… вместе со мной, конечно! Увы – оказывается, она по уши влюблена в Уилла, так что мне ничего не светит.
– Угу. Стало быть, она уже успела понять, кто из вас лучше, да?
Давина совсем было собралась прикрикнуть на Роба, чтобы прекратил издеваться над Тристаном – теперь, когда она знала, как болезненно тот воспринимает все эти шуточки на свой счет, – но тут же захлопнула рот. Покосившись на мужа, она заметила, что в его глазах прыгают веселые чертики. Впрочем, Тристан тут же доказал, что вполне в состоянии сам постоять за себя.
– Угу… после того, как у нее была возможность оценить твои возможности в постели, это было несложно, – ехидно отрезал он.
Роб уже открыл было рот, чтобы ответить в том же духе, но передумал и вместо этого повернулся к Давине.
– Ну, теперь ты понимаешь, почему Колин на дух его не переносит? – подмигнул он.
– Кстати, о Колине. – Плюхнувшись по другую сторону Тристана, Финн блаженно растянулся на траве и подставил лицо солнцу. – Почему он все-таки решил остаться в Англии?
– Понятия не имею, – пробормотал Тристан. Отрывая один за другим лепестки нарцисса, он украдкой втыкал их в волосы ничего не подозревающего Финна. – Может, не устоял перед соблазнами королевского двора? Или решил попасть в королевскую гвардию? Небось вообразил, как ненавистные им ковенантеры, замышляя недоброе, крадутся по коридорам Уайтхолла? Откуда мне знать, какая бредовая мысль пришла ему в голову на этот раз?
Финн шевельнулся, и Тристан поспешно отдернул руку, решив, что тот собирается встать. Но тот лишь поерзал, устраиваясь поудобнее. Подмигнув наблюдавшему за его манипуляциями Робу, Тристан украсил пышную шевелюру кузена еще одним желтым лепестком.
– А какая она? – сонным голосом внезапно пробормотал Финн.
– Ты о чем? – поинтересовался Тристан.
Полюбовавшись на творение своих рук, он осторожно воткнул Финну в волосы пучок цветущего вереска.
– Англия.
– Унылая и не блещет чистотой. Но королевский дворец Уайтхолл – это что-то потрясающее! – признался Тристан.
– Расскажи о нем! – загорелся Финн.
Давина, затаив дыхание, слушала, как Тристан восторженно описывает дворец ее отца. Неужели это правда, и бывают на свете столь грандиозные сооружения, насчитывающие не менее сотни комнат, изумленно вздохнула она. Роб незаметно накрыл ее руку своей. Она благодарно улыбнулась мужу – какое же счастье просто сидеть рядом с ним, вдыхая аромат разогретой солнцем земли. Но тут Тристан принялся вновь расписывать красоты Уайтхолла, и Давина в благоговейном восторге уставилась на него, не веря собственным ушам. Боже милостивый… дворец, окруженный парком, по размеру не уступающим Кэмлохлину, да еще со статуями из мрамора?! Собственный театр? И вдобавок теннисный корт? Она и слова-то такого никогда не слышала…
– А каких красавиц можно увидеть при дворе! – продолжая заливаться соловьем Тристан. Его золотисто-карие глаза сияли восторгом. – Но вы, прекрасная леди, затмили бы всех!
Польщенная, Давина смущенно потупилась. Заметив это, Роб встал и собственническим жестом потянул ее за собой:
– Ладно, парни, мы пойдем.
Стараясь поспеть за мужем, Давина едва успела виновато улыбнуться им на прощание. Роб быстрыми шагами спускался с холма, словно не замечая, что чуть ли не волоком тащит ее за собой. Чувствуя, что вот-вот упадет, возмущенная Давина принялась вырываться.
– Да что с тобой такое?! – упираясь изо всех сил, пробормотала она.
– Ничего! – буркнул Роб, дернув ее за руку.
Давина снова попыталась вырваться – не тут-то было! Окончательно разозлившись, она хлопнула его по руке.
– Ты злишься, что Тристану нравится болтать со мной? Если так, выходит, ты еще глупее, чем я думала! – прошипела она.
Наконец Роб соблаговолил-таки остановиться. Какое-то время он с мрачным видом разглядывал собственную руку. Потом поднял на нее глаза.
– О чем это ты, женщина? Я не мальчишка, чтобы обращать внимание на подобные глупости! – прорычал он.
Давина с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться. Она еще не забыла, как бесился Роб, наблюдая их долгие разговоры с Эдвардом:
– Ну конечно. Прости, – хмыкнула она. – Но тогда объясни мне, куда ты меня тащишь. И почему ты не дал мне дослушать. Я… О, понимаю. – Внезапно догадавшись, отчего он внезапно пришел в такое раздражение, Давина смущенно отвела глаза в сторону. – Я просто не смогла сдержать любопытства, вот и все.
Роб молча смотрел на жену. На скулах его играли желваки.
– Давина, ни один королевский парк не может сравниться с той красотой, что сейчас окружает тебя! – наконец взорвался он. – Проклятие! А если тебе для счастья нужен теннисный корт, то я его для тебя построю!
Выслушав его гневную тираду, Давина не смогла сдержать улыбку.
– А ты хоть представляешь себе, как выглядит эта штука? – прыснула она.
– Не-а, – сознался Роб. – Но, черт возьми, я…
Привстав на цыпочки, Давина приложила палец к его губам.
– Ш-ш… Перестань! Не нужно мне ничего! И теннисный корт тоже не нужен! Ведь у меня есть ты, Роберт Макгрегор!
В ответ он улыбнулся ей такой улыбкой, что Давина мгновенно растаяла. Его губы прижались к ее губам, и Давина блаженно вздохнула. Господи, прости и помилуй, в его поцелуе сквозило такое исступленное желание, что у нее подогнулись ноги. Она вдруг почувствовала, что хочет его – хочет до такой степени, что уже не помнит ни о чем. К реальности их обоих вернул крик Тристана, предупреждавшего, что вот-вот пойдет дождь.
– Быстро! – прошептала она.
Роб нехотя отодвинулся. Заметив, что он снова собирается поцеловать ее, словно не замечая быстро темнеющего неба, Давина хихикнула и поспешно выкрутилась из его рук.
– А ну-ка, поймай меня! И если тебе это удастся, – игриво прошептала она с улыбкой Цирцеи, – то я стану твоей еще до того, как кончится дождь!
И с этими словами бросилась вниз по склону холма.
Она даже взвизгнула от неожиданности – ее неизменно серьезный и вечно занятой муж внезапно бросился за ней вдогонку. Убедившись, что ее затея удалась, Давина со смехом кинулась наутек. Она успела добежать до замка и уже протянула руку к двери, когда та сама вдруг распахнулась – и Давина едва не сшибла с ног Каллума Макгрегора.
Казалось, молчание длилось целую вечность. Давина окончательно растерялась. Наконец ее свекор, спрятав забинтованную руку за спину, посторонился, пропуская ее в дом.
– Вот-вот пойдет дождь, – сбивчиво пробормотал Роб, вслед за Давиной протиснувшись мимо отца.
– Угу… я заметил, – буркнул тот в ответ.
Но Давина с Робом, уже не слушая его, ринулись по лестнице наверх. Из коридора донёсся взрыв смеха. Каллум Макгрегор, склонив голову, прислушался, и по губам его скользнула улыбка.
