Текст книги "Очарованная горцем"
Автор книги: Пола Куин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
– Сир… – вмешался капитан Грант, – герцог Монмут повинен в смерти ваших людей, моих товарищей по оружию. Не знаю, замешан ли тут граф Аргайл, но я возьму на себя смелость напомнить вашему величеству, что мой дядя в свое время питал подозрения относительно Вильгельма Оранского и даже поделился ими с покойным королем, вашим братом.
– Да, помню. Коннор Стюарт был ближайшим другом и самым преданным слугой моего брата. Он пользуется моим полным доверием, ведь в наших жилах течет та же кровь. Он будет счастлив узнать о той услуге, которую вы оказали трону. Что же до Вильгельма… Мне известно о его ненависти к католической монархии, но я бессилен что-либо сделать, пока у меня не будет доказательств.
Капитан молча кивнул. Король направился к двери.
– Ну а теперь, если у вас все, вы свободны. Мне нужно подумать о том, что вы мне рассказали, прежде чем я присоединюсь к гостям.
Яков махнул рукой, и капитан, отвесив королю почтительный поклон, направился к выходу. Молодой шотландец последовал за ним.
– Макгрегор. – Яков схватил юношу за плечо. – Скажи, ты не видел там… девушку… послушницу…
О Господи, с тех пор как умерла бедная Анна, он не говорил о ней ни с кем! Но разве теперь так уж важно, что о ней будет знать кто-то еще? Если Колин Макгрегор видел Давину незадолго до ее гибели, он должен знать. Должен убедиться, что его дочь действительно мертва.
– У нее… – Яков умолк, пытаясь справиться с волнением, – волосы как солнечный свет и глаза цвета летнего неба.
Что-то вдруг промелькнуло в глазах этого мальчишки… то ли жалость, то ли просто обычное любопытство. Но что бы это ни было, оно исчезло прежде, чем Яков успел удивиться.
– Не-а… никто не уцелел.
– Ну а тело? – не успокаивался король, преградив юноше дорогу, когда тот, решив, что разговор окончен, снова двинулся к двери. – Может, хоть кто-нибудь из погибших подходил под это описание? Я должен знать!
– Почему?
Яков даже слегка попятился. Такая прямота ошеломила его… не говоря уже о дерзости, с которой этот шотландец смотрел ему в глаза. Должно быть, у мальчишки нервы как корабельные канаты. Лицо у Колина было каменное, только огонь, вспыхнувший в его темных глазах, до странности не соответствовал невозмутимости юного горца.
– Не сочтите мой вопрос за дерзость, ваше величество, – продолжал юный шотландец. – Я вас совсем не знаю, но… почему вас так волнует судьба какой-то послушницы, которую вы в глаза не видели?
Яков уже совсем было собрался одернуть юного наглеца – напомнить ему, с кем он говорит и что с ним могут сделать, стоит королю только глазом мигнуть. Но, едва открыв рот, тут же захлопнул его. Опять забота о королевском величии… Яков поморщился. Убитому горем отцу все это вдруг показалось таким мелким…
– Это была моя дочь, – глухо признался он. Скрывать эту тайну больше не имело смысла… впрочем, легче от этого признания ему не стало. – Я пожертвовал ею ради своей веры… – С губ короля сорвался горький смешок. – Не знаю, зачем я тебе это рассказываю. Теперь это уже не важно.
Он тяжело опустился в кресло и невидящим взглядом уставился в угол.
– Это из-за этого вы сидите тут один-одинешенек и пьете, ваше величество?
Король с трудом поднял отяжелевшую голову. Прямота этого мальчишки внезапно пришлась ему по душе.
– Ты либо очень храбр, юноша, либо очень глуп, – проворчал Яков.
– И то и другое, ваше величество, – с дружеской фамильярностью ухмыльнулся Колин. – Нет, я храбр, но не глуп. – Не дожидаясь приглашения, он уселся на стул, на котором пару минут назад сидел Коннор. – Мне говорили, что и о вас можно сказать то же самое.
– Вот как? И кто же тебе это сказал? Твой отец, наверное?
– Не-а. Один человек, который стал мне очень дорог в последнее время. Он рассказывал мне, скольким вы пожертвовали ради веры ваших отцов, даже отказались от должности лорд-адмирала. Наверное, теперь, узнав, что ваша дочь погибла, вы сожалеете об этом, да? Скажите, ваше величество, вы готовы отказаться от католической веры?
– Нет, никогда. Моя вера – это все, что у меня осталось в этой жизни.
К изумлению короля, мальчишка улыбнулся – и вдруг стал поразительно похож на своего отца. Вскочив на ноги, он молча направился к двери. Уже на пороге, он обернулся и бросил на Якова прощальный взгляд.
– Авраам когда-то тоже принес в жертву собственного сына.
Яков, кивнув, угрюмо уставился в огонь.
– Да… но Господь не допустил смерти Исаака.
– Угу. Верно, ваше величество.
– Широко улыбнувшись, Колин закрыл за собой дверь.
Глава 27
Давина, подняв глаза к потолку, любовалась пляшущими тенями. Мерцающий огонь свечей бросал на стены причудливые отблески. С тех пор как три дня назад священник объявил их с Робом мужем и женой, они практически не покидали спальни. Слуги бесшумно приносили горячую воду, наполняли стоявшую в соседней комнате ванну и так же молча удалялись. Элис таскала им тяжелые подносы с едой – к вящему смущению Давины, женщина, постучав, врывалась в комнату, не дожидаясь ответа. Служанка всякий раз старательно отводила глаза в сторону… правда, однажды Давина успела перехватить ее восхищенный взгляд, устремленный на раскинувшегося на постели Роба, который едва успел прикрыться простыней.
Давина вспыхнула, вспомнив, сколько же раз они занимались любовью в эти три дня и три ночи. Поначалу все ее тело болело и ныло, и Роб, сдерживаясь из последних сил, ласкал ее с такой осторожной нежностью, словно она могла рассыпаться при каждом прикосновении. Зато этим утром…
Господи, она ли это, мысленно ахнула Давина, вспомнив, как проснулась оттого, что напряженная плоть Роба ткнулась ей в бок. Все бы ничего, только в следующую минуту, еще не успев толком проснуться, она уже оказалась сидящей на нем верхом.
Роб, похоже, ничуть не возражал против того, что его предутренний сон был прерван столь диковинным образом. Губы его растянулись в чувственной улыбке – обхватив ладонями ягодицы Давины, он опустил ее на свое вздыбленное копье и задвигался в ритме бешеной скачки. Давина даже задохнулась от неожиданности. Впрочем, очень скоро ей понравилось – здорово было скакать верхом, любуясь тем, как он тает от наслаждения, которое дарила ему она. Запрокинув голову, Давина задвигалась еще быстрее. Из груди ее вырвался крик. И в тот же самый момент Роб, зарычав, выплеснул в нее свое драгоценное семя.
Потом, опрокинув ее на постель, он снова занялся с ней любовью. Они так и уснули, сжимая друг друга в объятиях. Потом, проснувшись, поели, вновь занялись любовью и снова уснули.
Сколько же часов прошло с тех пор? Давина потеряла счет времени. Внезапно она почувствовала голод. И хотя ей страшно понравилось проводить дни и ночи напролет в объятиях Роба, она вдруг поняла, что ей наскучило сидеть в четырех стенах.
– Роб. – Она слегка потрясла спящего мужа. – Я проголодалась. А ты?
Давина встряхнула его чуть сильнее.
– Элис скоро принесет что-нибудь поесть, – не открывая глаз, сонно проворчал Роб.
– Вряд ли. Мне кажется, сейчас ночь. Может, я лучше спущусь на кухню и…
– Не-а. – Тяжелая рука Роба без малейшего усилия опрокинула ее на подушки. – Ложись-ка лучше спать.
Давина дождалась, когда Роб снова мирно захрапел, потом осторожно отодвинула его руку в сторону и спустила ноги с кровати. От пола тянуло холодом. Она оглянулась в поисках шлепанцев, но в тусклом свете так и не смогла их отыскать. В животе противно заурчало. Подгоняемая голодом, Давина пошарила возле кровати, обнаружила рубашку Роба и, ежась от холода, побежала к двери.
Приоткрыв ее, она осторожно выглянула в коридор. Вокруг было темно и тихо. Давина подождала немного, надеясь, что вот-вот на лестнице появится Элис с тяжело нагруженным подносом в руках.
Неужели все спят? От души надеясь, что так и есть, Давина бесшумно прикрыла за собой дверь спальни. Чтобы пробраться на кухню, нужно было пересечь главный зал, но это ее нисколько не смущало – еще в аббатстве, проголодавшись среди ночи, она частенько таскала из кладовой съестное, так что по части умения перешагивать в темноте через спящих опыта ей было не занимать.
В животе снова заурчало от голода. В темноте звук показался особенно громким. Перепугавшись, что кто-то услышит, Давина на цыпочках сбежала по лестнице. К счастью, свечи на стенах давали достаточно света, чтобы она сообразила, в какую сторону идти.
Внезапно тишину нарушил звук чьих-то шагов, и Давина затаила дыхание – двое мужчин, выйдя из-за угла, направились в ее сторону. Послышался смех – похоже, они еще не успели заметить ее. Она уже повернулась, чтобы удрать. И оцепенела, когда один из мужчин вдруг окликнул ее.
Это был Уилл. Со вздохом облегчения Давина обернулась, собираясь объяснить, что она делает тут среди ночи, босая и полуодетая… и онемела, заметив, каким взглядом смотрит на нее Уилл. Странный сиплый звук, словно у него вдруг не хватило дыхания, вырвался из груди Уилла, и лицо у него стало растерянное, какое-то детское. И внезапно Давина почувствовала себя куда увереннее, чем в те дни, когда Уилл изводил ее своими двусмысленными шуточками.
Сопровождавший его неизвестный мужчина шагнул к ней… и тут же замер, почувствовав у горла обнаженный кинжал.
– Джон, – не отрывая от Давины глаз, приказал Уилл, – сбегай принеси жене Роба плед. Живо!
Все поняв с полуслова, Джон, не оглядываясь, бросился выполнять приказ. Уилл сунул кинжал в ножны и снова уставился на Дави ну.
– Приветствую вас, прекрасная леди. А я уж стал беспокоиться, куда это вы пропали. – Давина покраснела до ушей, и по губам Уилла скользнула хорошо знакомая ей ехидная ухмылка. – Счастлив видеть, что вы по-прежнему цветете. А кстати, где Роб? И почему он позволил своей молодой жене среди ночи бегать босиком по замку?
– Роб спит, – смущенно прикрыв руками грудь, прошептала Давина. – А я немного проголодалась и решила спуститься на кухню. Честно говоря, мне даже в голову не пришло, что это может быть опасно… – заикаясь, добавила она.
– В таком виде?! – Уилл окинул ее выразительным взглядом, после чего, хмыкнув, отвел глаза в сторону. – Конечно, теперь это ваш дом, милая, как мы все – ваша семья. Но вы не должны забывать, что не каждый мужчина в этом замке считает себя вашим братом.
Джон вернулся, молча сунул Уиллу плед и был тут же отправлен с каким-то еще поручением.
– Наденьте, – велел Уилл, протягивая Давине плед. – А потом возвращайтесь в спальню и попросите мужа принести вам что-нибудь поесть.
– Угу. Хороший совет!
Дружно обернувшись, Уилл с Давиной увидели спускавшегося по лестнице Роба. На нем тоже не было ничего, кроме пледа.
– Почему ты не разбудила меня? – попенял он.
– Я пыталась, – натягивая на плечи плед, пробормотала она.
С улыбкой глядя на то, как она путается в тяжелых складках клетчатой ткани, Роб подмигнул Уиллу. Тот в ответ сочувственно пожал плечами.
– А теперь брысь! Бегом в спальню! – скомандовал Роб, ласково поцеловав ее в макушку. – Я сам принесу тебе что-нибудь поесть.
– Немного фруктов, хорошо? И еще хлеба с медом, если можно, – бормотала Давина, но Роб, не слушая, подталкивал ее к лестнице. – Доброй ночи, Уилл! – с улыбкой бросила она через плечо.
Уилл залихватски подмигнул. Может, Уилл и распутник каких поискать, но е ней он был кроток, как ягненок.
– И спасибо за плед.
– Может, хватит уже таращиться на нее?
Уилл, растерянно моргнув, постарался принять беззаботный вид.
– Угу. Но ведь еще будет и завтра, и послезавтра и… в общем, когда ты там в следующий раз выпустишь ее из постели, – со своей мальчишеской улыбкой заявил он.
Роб, окинув Уилла проницательным взглядом, наконец позволил себе улыбнуться. Убедившись, что он не сердится, Уилл дружески хлопнул друга по плечу. Они были не просто родственники – они были почти братья. Никому Роб не доверял больше, чем Уиллу Макгрегору.
– Пойдем выпьем вместе, – предложил Уилл, потянув Роба за собой в коридор. – Твоя жена не будет возражать, если ты немного задержишься. Знаешь, я отыскал чулан, где мой отец припрятал несколько бутылок виски, которое варит Ангус. – В тусклом свете Роб заметил, как глаза Уилла торжествующе сверкнули. – Сказать по правде, там осталось немного. Если мы с тобой прикончим его, держу пари, Ангус взбесится! Вот будет потеха, когда он вернется!
Роб, оглянувшись на лестницу, зябко поправил на плечах плед, но дрожь, которая погнала его на поиски Давины, никуда не исчезла. Он невольно поежился, вспомнив, что через две недели вернется домой и его отец…
– Сюда, – прошептал Уилл, подведя Роба к крохотной клетушке возле маслобойни.
Роб терпеливо ждал, пока Уилл, чертыхаясь в темноте, рылся на покрытых пылью полках, заваленных огарками свечей и ржавыми мечами. Повсюду громоздились пустые бочонки, слишком старые и потрескавшиеся от времени, чтобы от них была какая-то польза.
– Ага, нашел, – проворчал Уилл, вылезая из угла.
В одной руке у него было несколько свечей, в другой – две кружки.
– Освободи место на столе, идет?
Роб одним движением руки молча смахнул со стола кучу какого-то хлама.
– Ты приказал, чтобы за Эшером приглядывали? – спросил он, пока его друг зажигал свечи и расставлял на столе кружки.
– Угу.
Уилл, согнувшись в три погибели, отдернул шторку, за которой было нечто вроде ниши, почти незаметной из-за стоявшей рядом огромной бочки, потом сунул туда руку, и губы его расползлись в улыбке.
– Бродит по замку точно привидение, не поднимая головы и уставившись в пол.
Выпрямившись, Уилл с гордостью продемонстрировал Робу пузатую бутылку и торжествующе подмигнул.
– Не думаю, что наш капитан попробует улизнуть, но на всякий случай я велел, чтобы на ночь дверь его комнаты запирали.
– Это верно, – буркнул Роб. Он так до сих пор и не решил, правильно ли он поступил, оставив Эшера в живых. – Завтра прямо с утра приставь его к какому-нибудь делу. Нам нахлебники не нужны.
– Угу, идет. Отправлю его чистить конюшни. Держу пари, там ему самое место! Дерьмо – к дерьму! – захохотал Уилл.
– Уилл… – нерешительно начал Роб.
– Угу… что?
Оставив в покое пробку, кузен поднял голову.
– Как мне объяснить отцу, что он тут делает?
Уилл широко ухмыльнулся:
– Ну, объяснить, что делает английский капитан в нашем замке, дело нехитрое. Куда труднее будет объяснить, что делает в твоей постели королевская дочка!
Роб со стоном поскреб подбородок. Уилл разлил виски по кружкам.
– Я сделал своим смертельным врагом человека, ради которого мой отец проехал половину Англии!
Сжалившись, Уилл протянул ему кружку с виски, потом успокаивающе хлопнул кузена по плечу.
– Ну, он как-никак твой отец. Уже поэтому можно не опасаться, что он свернет тебе шею. Во всяком случае, сразу. – Уилл поднял кружку. – Ладно, давай выпьем за твое счастье – пусть и недолгое, кто знает.
Роб смерил кузена тяжелым взглядом, но Уилл и ухом не повел. Они чокнулись и молча выпили.
– Проклятие! – закашлялся Роб, когда огненная жидкость обожгла ему горло. На мгновение ему показалось, что она прожжет ему дыру в желудке. – Как можно пить эту мерзость?!
Уилл, зажмурившись, осторожно подышал открытым ртом и только потом открыл глаза.
– Будь я проклят, если знаю! – с чувством сказал он.
Потом с тяжелым вздохом вылил содержимое бутылки на пол.
– В чем дело? – рявкнул он, перехватив изумленный взгляд Роба. – Это же сущая отрава! В конце концов, кто-то из наших отыщет ее, выпьет и отправится к праотцам!
– Угу, – хохотнул Роб. – Скорее всего это будет твой собственный отец. И случится это, когда Ангус узнает, что кто-то прикончил его пойло.
– Не-а, – буркнул Уилл, убрав подальше пустую бутылку. – Мой старик справится с этим старым ублюдком одной левой, вот увидишь!
Роб, неслышно приоткрыв дверь спальни, молча смотрел на спавшую в его постели Давину. Он многим рискнул ради нее и до сих пор не был уверен, сможет ли отец понять его. Впрочем, Робу было все равно. Он бесшумно пересек комнату и поставил поднос у изножья кровати. Да и куда он мог отвезти ее? Тут, в Кэмлохлине, английские законы не действуют. Впрочем, кого он пытается в этом убедить – самого себя? Забравшись в постель, Роб любовался ею. Разве он мог не влюбиться в нее? Это было все равно что усадить голодного за стол, изобилующий всякой снедью, и надеяться, что бедняга ни к чему не притронется. Роб осторожно поцеловал ее в лоб и улыбнулся, когда Давина беспокойно шевельнулась. Разметавшиеся по подушке волосы отливали золотом и серебром. Роб бережно отвел в сторону непокорную прядь. Губы Давины, нежные, точно лепесток розы, слабо улыбались. У Роба перехватило дыхание – ради нее, если придется, он готов пойти против самого короля, подумал он. Да что там короля – ради этой женщины он пойдет против собственного отца. Склонившись к ее губам, Роб жадно втягивал запах Давины. Внезапно, словно почувствовав его присутствие, Давина широко открыла глаза, и Роб вновь испытал знакомое ощущение – словно он летит в какую-то бездонную пропасть. Господи, как же он любит ее!
– Мне снился ты, – с нежной улыбкой прошептала Давина, протянув к нему руки. – Ты держал на руках нашего малыша.
– Угу… вот как?
И задохнулся. Внезапно он увидел то же самое, что увидела она, увидел с такой отчетливостью, что у него на мгновение закружилась голова.
– И на кого же была похожа наша дочь? – поинтересовался он, когда снова обрел способность говорить.
– А откуда ты знаешь, что это была девочка? – изумилась Давина.
– Потому что я хочу именно девочку. Дочку – такую же красивую и храбрую, как ее мать.
Обвив его шею руками, Давина со счастливой улыбкой прижалась к его губам. Внезапно в животе у нее жалобно и громко заурчало. Оба рассмеялись.
Высвободившись из ее рук, Роб потянул Давину за руку.
– Вставай, милая, я принес тебе поесть. Только… можно, я сам тебя покормлю?
Усадив Давину к себе на колени, Роб аккуратно окунул краюху овсяной лепешки в мед и поднес ее к губам жены. Давина откусила кусочек, блаженно зажмурилась и принялась жевать.
– Вкусно? Вот так же и ты для меня, – хриплым от едва сдерживаемого желания голосом пробормотал Роб.
У него чесались руки опрокинуть ее на постель. Заставив себя не думать об этом, он протянул ей ломтик яблока и едва не застонал, когда она быстро облизала его липкие от сладкого сока пальцы. Роб позаботился прихватить с кухни немного ягод – велев Давине подождать, он осторожно брал каждую в губы и кормил ее, целуя жену всякий раз, когда губы их соприкасались. Капелька меда упала ей на подбородок. Роб быстро слизнул ее – и едва не застонал, почувствовав, как мгновенно закаменела его плоть. Оба тут же забыли о еде.
Приподняв Давину, он с размаху опустил ее на свое вздыбленное копье и глухо зарычал. Она была такая тугая, такая влажная… Давина запрокинула голову, и роскошная грива ее волос защекотала бедра Роба. Запустив руку в шелковистые пряди, он слегка потянул, заставив ее изогнуться, а сам тем временем обхватил губами напрягшийся сосок. И замер, наслаждаясь сладостными стонами Давины.
Тяжелая, темная кровь, наполняясь тяжелым и темным огнем, медленно разлилась по всему телу, ударила в спину, в ноги и в сердце, которое заколотилось сильнее и отчетливей и даже, кажется, выше, чем ему положено быть. Роб держался из последних сил – ему хотелось дать волю своей страсти, но… Нет, еще рано, сцепив зубы, решил он.
Притянув Давину к себе, Роб припал губами к ее шее, почувствовал, как бешено бьется пульс, как трепещет все ее тело. Грудь Давины терлась о его грудь. Сквозь шорох в ушах он слышал, как ревет кровь, и не понимал, чья это, его, или ее, или их общая. Сердца их бились одно возле другого.
Давина устало уронила голову на его мокрое от пота плечо, и Роб крепко прижал ее к себе, словно давая понять, что никогда не позволит ей уйти. Она вдыхала пьянящий аромат его тела, слышала неистовый стук его сердца – и чувствовала себя на седьмом небе от счастья.
Да, он принадлежал ей. И торжествующая улыбка на лице Давины говорила, что ей это отлично известно.
Глава 28
Давина, стоя по колено в ледяной воде озера Фьоннариг, изнемогала от смеха.
– Эй, парни, чья это работа? – угрожающе прорычал Финн – что само по себе было достаточно трудно, с полным-то ртом воды, – но сорванцы, с хохотом прыгавшие вокруг него, и в ус не дули.
Смахнув со лба прилипшие волосы, он грозно уставился на юного Хэмиша Макгрегора.
– Беги, Хэмиш! – закричала Давина. Финн ринулся в погоню. – Эй, ребята, за ними, друзей в беде не бросают!
Подобрав юбки, она повела свою маленькую армию в бой. Брызги так и летели в разные стороны.
Маленькая Мерибет Макдоннел, подобрав увесистый булыжник, швырнула им в Финна. Камень угодил ему в спину, и это позволило им выиграть немного времени. Наблюдавшая за их свалкой Давина хлопала в ладоши и криками подбадривала малышню.
В конце концов враг был повержен, и грозная армия, окружив его, поволокла несчастного к воде. Раздался громкий всплеск, и Финн с воплем полетел в воду.
– Финн, помнишь, я предупреждал, что эту битву ты проиграешь!
Оторвавшись от созерцания фыркающего и отплевывающегося Финна, Давина подняла голову и увидела Уилла. Укоризненно покачивая головой, он с шутливым неодобрением наблюдал за этим сражением.
– Говорил я тебе, что такой противник тебе не по зубам? Вот и оставил бы их мне!
Уилл пожал плечами, потом бросил взгляд на Давину, стоявшую в окружении своей маленькой армии, и глаза его заблестели.
– Мадам, дети, вы готовы? Ну, сейчас я вам покажу!
Давина уже поняла, что Уилл обожает ее, а потому нисколько не возражала, когда он, толкнув ее в воду, кинулся в погоню за Хэмишем. Судя по всему, Финн тоже – с той самой минуты, как она вышла из спальни, он ходил за ней как привязанный. Давина тоже успела искренне полюбить их обоих, и Мэгги с Джейми, и даже ворчуна Броди. Впрочем, Броди ворчал на всех. Она полюбила Кэмлохлин, казавшийся совсем игрушечным на фоне Исполинских гор, с его веселым гомоном, детским смехом и вечной суетой.
Скрутив и выжав мокрый подол юбки, Давина весело шлепала по мелководью. Она слегка поежилась от холода – и тут мимо нее стрелой промчался Финн, решивший то ли прийти на помощь отбивавшемуся от ребят Уиллу, то ли, наоборот, затащить его в воду. Давина окинула взглядом пустынные, заросшие вереском холмы и слегка улыбнулась, заметив на одном из склонов того, кого любила больше жизни. Посвистывая, Роб гнал отару овец на более тучное пастбище, а Джейми с Броди, приотстав, окриками подгоняли отстающих. Роб трудился с раннего утра до позднего вечера. Он поспевал везде – и равно заботился обо всех. За ним неотступно следовал Джейми – и конечно, Уилл… ну, естественно, в тех случаях, когда не находил себе более интересное занятие.
Но Уилл не был старшим сыном предводителя клана и наследником Кэмлохлина. Обязанность следить за тем, чтобы у членов клана всегда была еда, крыша над головой и огонь в очаге, особенно в холодные ночи, которых немало в горах, целиком и полностью ложилась на плечи Роба… или вскоре ляжет. Его неизменная преданность интересам своего клана восхищала Давину. Уважая его за это, она могла только надеяться, что у него появится хоть немного свободного времени, чтобы насладиться плодами своего труда. Днем они почти не виделись. Но Давина не жаловалась – соскучившись, Роб возвращался к ней и любил ее с той же пылкой страстью, что и в их первую брачную ночь.
Она собралась помахать мужу рукой, но потом сообразила, что на таком расстоянии Роб вряд ли ее узнает. Внезапно ее охватило умиротворение. Наконец-то она дома. Прошлое казалось кошмарным сном, от которого нужно поскорее избавиться. Оставалось только надеяться, что ей это удастся.
– У тебя счастливый вид.
Вздрогнув от неожиданности, Давина подняла глаза на незаметно подошедшего Эдварда. Почему-то его присутствие смущало ее.
– Пожалуйста, позволь мне сказать… – Она молча кивнула, и Эдвард, приободрившись, продолжал: – Я все искал возможность сказать тебе… как я ненавижу себя за то, что произошло пять лет назад. Мне противно даже вспоминать о том, как я поступил с тобой… и больше всего потому, что мне так и не хватило мужества признаться тебе во всем.
По глазам Эдварда было понятно, что он говорит искренне. Впрочем, Давина и без того верила ему. Теперь она понимала, почему он не отходил от нее ни на шаг – ведь он знал, что каждый день мог оказаться для нее последним. И Эдвард не бросил ее, когда враг, появления которого он ожидал со дня на день, наконец пришел, а когда не стало сил, умолял подоспевшего незнакомца спасти ее.
– Я давно простила тебя, Эдвард.
Виноватое лицо Эдварда просветлело. Он даже отважился робко улыбнуться ей.
– Он прав… я не заслуживаю твоего прощения. До сих пор не могу видеть, какими глазами вы смотрите друг на друга. Но я вижу, ты счастлива… и это помогает мне примириться с остальным.
– Она уже раз спасла тебе жизнь, Эшер, – вмешался незаметно подошедший Уилл. Мрачно нахмурившись, он встал рядом с Давиной. – Не искушай судьбу снова… и не дразни ее мужа. Вряд ли в следующий раз он будет столь же милосерден.
– Вам запрещено разговаривать с ней, капитан, – добавил Финн.
– Он имеет право разговаривать со мной, когда захочет, – возмутилась Давина, налету перехватив оценивающий взгляд Финна, которым тот окинул англичанина.
Вот петухи! Стиснув зубы, она лучезарно улыбнулась. Хорошо, что Роберт их не видит. Не забыть бы вечером поговорить с ним об Эдварде – сказать, что она не питает к нему обиды.
– Вряд ли можно надеяться на чужое милосердие, если сам не способен проявить его, – отрезала она. – Все мы часто совершаем такое, за что нам потом бывает стыдно. Никто из нас не может считать себя совершенством! – Давина ехидно подмигнула Уиллу. – Да, да, и ты тоже – что бы ты там себе ни говорил!
Финн захохотал, к нему присоединилась незаметно подошедшая Кэтлин Маккиннон. Мокрые темные волосы прилипли к ее раскрасневшимся щекам, и она досадливо смахнула их рукой.
– Вот вы где, капитан Эшер! А я везде вас искала.
Эдвард неловко улыбнулся, заметил широкую улыбку Давины, сконфузился и тут же поспешно отвел глаза в сторону.
– Вчера вы мне так помогли, когда предложили перетаскать все эти тяжеленные корзины с овсом – одной бы мне нипочем не справиться, – кокетливо проворковала Кэтлин, цепко ухватив Эдварда за руку. – А сегодня у меня столько дел… Надеюсь, храбрый капитан не откажет в помощи слабой женщине?
– Конечно, конечно, – вспыхнув, торопливо забормотал Эдвард.
Вот бедняга, жалостливо подумала Давина, проводив взглядом удалявшуюся пару.
– Похоже, она кокетничает с ним, – пробормотала она, не заметив заговорщических взглядов, которыми обменялись Уилл с Финном. – Интересно, что скажет Тристан? Разозлится небось, да?
И окончательно растерялась, когда юноши, прыснув, захохотали, подталкивая друг друга локтями.
Роб оглядел окрестности. Что там за суматоха у реки? Это, случайно, не Уилл гоняется по берегу за его женой? А она… ему кажется или это Давина со смехом удирает от него, даже не замечая, что ее намокшие юбки задрались почти до колен, давая возможность всем полюбоваться ее обнаженными ногами?! Роб чертыхнулся. Придется потолковать с Уиллом при случае. Хорошая пара затрещин ему не помешает. И Финн тоже хорош! Носится сломя голову, словно обезумевший от радости щенок – и это когда у них не хватает рук, а овцы, точно сговорившись, так и норовят разбежаться в разные стороны?!
– А она, похоже, быстро попривыкла!
– Ты о ком? – встрепенулся Роб.
– О твоей жене. – Дядя, обернувшись, указал посохом в сторону берега, откуда доносились веселые крики. – Похоже, ей тут по душе.
Роб, молча кивнув, окинул задумчивым взглядом долину. Да, Давина тут счастлива. Она повторяла это ему чуть ли не каждую ночь. Так какое он имеет право возмущаться? Она сразу привязалась к его семье – а он, выходит, опять чем-то недоволен? Странно, ведь именно этого он хотел, разве нет? Просто… Роб вдруг поймал себя на том, что немного ревнует. Наверное, ему было бы приятнее, если бы она скучала без него, вместо того чтобы так откровенно веселиться-, пока он торчит тут с этими овцами!
– Клер в свое время понадобилось почти полгода, чтобы привыкнуть к жизни в Кэмлохлине. Мне кажется, она почувствовала себя своей только после того, как родился Коннор, – покачал головой Джейми.
– Ты прав, Джейми, но ведь Клер до приезда сюда жила совсем другой жизнью. Что же касается Давины… – Роб ловко преградил посохом дорогу еще одной овце, которая попыталась улизнуть. – Единственное, что хоть как-то скрашивало ее унылое существование в монастыре, были книги.
Прищурившись, он проводил взглядом двух жирных овец, неторопливо ковыляющих вниз по склону холма.
– С кем это она там болтает?
Он даже не сразу узнал Эшера, избавившегося наконец от своего мундира и обрядившегося в такой же плед, как и все остальные мужчины. Проклятие… Эшер! На скулах Роба заходили желваки. Стиснув в руке тяжелый посох, он ринулся к ним.
– Эй, эй, парень, не горячись! Там же Уилл с Финном, с ними она в безопасности. – Заметив, что Роб машинально потянулся за клеймором, Джейми преградил племяннику дорогу. – Не дури, Роб!
– Говорил я тебе – нужно было прикончить этого англичанина, когда была такая возможность, – прорычал Броди, сердито сплюнув себе под ноги. – Впрочем, и сейчас еще не поздно!
Угу… уж он бы позаботился, чтобы мерзавец хорошенько помучился перед смертью, угрюмо подумал Роб, проталкиваясь через стадо. Похоже, он совершил ошибку, согласившись оставить Эдварда в живых и позволив ему жить в Кэмлохлине. Но то, что этот ублюдок среди бела дня позволил себе нахально приставать к Давине с разговорами… нет, это уже чересчур!
К черту овец! Пришла пора свернуть шею этой лисе, пока она не начала хозяйничать в его курятнике! Роб был уже на полпути к замку, когда вдруг в небо взвилась стрела, а со стен послышался чей-то неясный крик.
Роб был еще слишком далеко, чтобы разобрать слова, да ему это было и ни к чему. Пущенная в воздух стрела означала, что к замку приближаются всадники. Перейдя на бег, он машинально окинул взглядом склоны близлежащих холмов. Джиллс? Вряд ли, решил Роб. Если ему и удастся их найти, это случится не скоро. Не увидев вокруг ни одной живой души, Роб вдруг перепугался не на шутку. Скалы, промелькнуло у него в голове, и сердце сжалось от страха. Это было пострашнее Джиллса. О проклятие, неужели Давина…
– Это лэрд!
На этот раз разобрав, о чем кричат со стен замка, Роб замер как вкопанный. Его отец вернулся домой… и намного раньше, чем предполагалось.
