Текст книги "Ради славы Вселенной"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Тем временем людей эвакуировали с планеты, сколько могли увезти. На луне Найи оборудовали временные убежища для эвакуированных жителей, оттуда их должны были отправить в другую звездную систему. Космические корабли сновали между планетой и луной, известие о катастрофе разлетелось по галактике, и отовсюду на помощь спешили космолеты; некоторые из них принадлежали негуманоидным расам. Твой друг Вален был среди новоприбывших, он командовал кораблем, принадлежащим компании «Товарищество звездной разведки». Владельцы компании отправили корабль для проведения спасательных операций.

Некоторое время Вален был очень занят – перевозил людей с планеты на луну. А потом астероид снова вернулся, и началась очередная бомбардировка планеты. Вален поднялся на свой корабль и сбежал. Вышел из гравитационного поля планеты, нырнул в гиперпространство и удрал домой, на Брусу.

Его поведению не было никаких оправданий, и владельцы корабля с позором уволили его. Жена его бросила. Некоторое время он болтался без дела, пробавляясь редкими случайными заработками, надеясь хитростью получить любую должность на космолете, который доставит его в другую звездную систему. В конце концов ему это удалось, он попал на Санниву. Здесь он взял себя в руки и нашел постоянную работу. Но повышения на службе, которые получал Вален – это я проверил лично, – происходили не благодаря каким-то его свершениям. Он продвигался по ступенькам карьерной лестницы просто за счет выслуги лет. И этого человека ты сделала капитаном своего корабля, Лисса, – закончил Дэви.

Лисса долго молчала. Свистел ветер, тени облаков на полях играли в догонялки.

– Боюсь, уже слишком поздно что-либо менять, – наконец сказала она.

– Нет, ему можно найти замену. На самом деле Чанд или Сара – не такие уж неподходящие кандидатуры. Или я могу поискать кого-нибудь не из нашего Дома.

Лисса покачала головой.

– Любая замена нас задержит – слишком много времени уйдет на то, чтобы капитан освоился с кораблем. Медноруд неустанно напоминает, что грандиозное событие произойдет совсем скоро. Может, в ближайшие дни. Если мы слишком поздно прибудем на место, скорее всего, нам уже не удастся выяснить, что же там делают сузаянцы. Кроме того, это событие космического значения. После того как оно случится, в том месте может стать смертельно опасно.

Она попыталась улыбнуться.

– Поэтому разве ты не рад, что в нашей команде будет такой осторожный человек, как Вален?

Дэви Виндхолм, не привыкший проявлять перед людьми свои чувства, сейчас не сумел скрыть их от дочери.

И Лисса не смогла этого вынести.

– Пойдем, – сказала она. – Давай спустимся вниз и наговорим маме всяких глупостей, как мы делали всегда. А потом пообедаем.

13

На развалинах города вырос лес. Темные ели шумели и раскачивались на ветру на фоне серого неба. Раньше на восточной окраине города стояла церковь, почти на самом берегу, где рокотал ленный прибой. Теперь на месте церкви росли кусты, черника, ежевика, сумах и высокая трава. Хебо показалось, что сквозь эти заросли видны остатки фундамента. Уцелело и несколько надгробий – но они настолько раскрошились и обросли лишайником, что уже давно нельзя было прочесть выбитые на них имена.

Здесь они венчались с Джулией.

Хебо как будто вновь увидел высокую белую колокольню, услышал слова священника, почувствовал руку Джулии в своей руке. Он не знал, осталось ли от этого что-либо, кроме его воспоминаний, и действительно ли он вспоминает венчание – или только воображает, что вспомнил? Нынешние земляне заботились о природе, о «живой Земле», о «Гайя Глориатрикс». Но Хебо подозревал, что современные земляне интересуются природой только как предметом исследования и чувственного наслаждения вроде секса – интересуются тогда, когда не общаются со своими механическими гуру.

Так же обстояло дело и с историей. Если бы кто-то решил покопаться в истории, он мог бы получить сколько угодно сведений из информационной базы. Он мог бы увидеть, какими были скульптуры Парфенона, только что вышедшие из рук Фидия, или корабли Колумба с раздутыми парусами; смог бы посмотреть на сияющий огнями Бродвей или на мыс Канаверал с ракетой «Сатурн», взлетающей к Луне.

И это тоже было бы наполовину игрой воображения, выдумкой – хотя и созданной интеллектом, куда более мощным и дисциплинированным, чем мозг обычного человека.

– Привет, Джулия… – прошептал Хебо. – Как дела, детка? Где ты сейчас?

Бессмысленно спрашивать об этом спустя столько столетий. Если Джулия жива – на что он надеялся – и все еще на Земле, она, наверное, влилась в это сообщество с единым сознанием. Каждая обновленная молодость давала ей возможность узнавать новое, учиться мыслить и чувствовать по-новому, не отставая от общества, в котором она жила. Наверное, она пошла на это сознательно, даже охотно. Если бы она отказалась, то чувствовала бы себя очень одинокой.

И, может, однажды Джулия сказала себе: «Довольно!» – и улетела к звездам?

Хебо много раз пытался разузнать о ней, но Галактика слишком велика. Даже та часть Галактики, которую обследовали люди и другие разумные расы, вышедшие в космос.

Всякий раз, возвращаясь на Землю и находя ее еще более незнакомой и странной, Хебо думал: может, он тогда пытался отсюда сбежать? Изменения происходили постепенно, но Хебо чувствовал, что стены вокруг него готовы сомкнуться. Или его поступками руководили его непоседливость и жажда новых ощущений – то, что делало его моложе?

Он вспомнил, как после первого омоложения – которое вообще было для них одним из первых – они с Джулией заново влюбились друг в друга. Первое время их любовь била огненным фонтаном. Дети уже выросли и жили отдельно, у Хебо с Джулией было много денег, сила и красота… Ее красота… Нет, их общая красота…

А потом он начал раздражаться по пустякам и гулять на стороне; она – тоже, и оба решили, что разумнее будет разойтись.

С тех пор Хебо слышал только о паре браков, продлившихся больше двух-трех циклов. Наверное, у людей ничто не длится вечно.

«Всего тебе хорошего, Джулия. Только хорошего. И – спасибо тебе», – подумал Хебо, но чувство благодарности было каким-то призрачным.

Мимо пролетели несколько чаек. Хебо не слышал их криков за свистом ветра. Когда-то этих птиц здесь было множество, когда здесь жили люди – неряшливые люди, выбрасывавшие объедки на поживу крылатым мусорщикам.

В лесах и сейчас водятся волки и медведи. Они ограничивают популяцию оленей.

Хебо поежился и пошел прочь от моря и могильных камней, направляясь к маленькому аэрофлиттеру. Пора прекратить сентиментальные странствия по Земле и заняться серьезным делом – он должен все как следует обдумать.

Следовало признаться самому себе, что от первых воспоминаний, самых чистых и важных, уже ничего не осталось. Не осталось и следа, как от пролетевшего ветра. Церковь разрушилась, на месте аккуратного маленького городка его детства вырос лес. Энергофокусирующие спутники климатического контроля, которые он строил в молодости, были уничтожены несколько столетий назад – Земля больше не нуждалась в них, как выздоровевший больной не нуждается в лекарствах… Всего этого, такого трогательного и милого сердцу, больше не существовало. Отец поднял его на плечи, и он завизжал от восторга – оттого, что внезапно оказался так высоко над землей.

Колибри, живой драгоценный камень, он впервые увидел ее, когда семья переехала в Америку.

Скрипач в ирландском пабе в Санта-Фе, кружка «Гиннеса», хорошенькая кельнерша, танцевавшая с ним джигу на засыпанном опилками полу.

Походы по туманной Ирландии, вылазка с рюкзаками в Скалистые горы, задушевные разговоры у костра с друзьями, которых он потерял, когда улетел из Солнечной системы.

Хебо вдруг понял, что большая часть его жизни не оставила никаких следов. Артемида осталась, но она почти смирилась с Новой Землей. И, может, Кайлег тоже все еще здесь живет. Но тот брак, те дети, дом в лесу, охота на дракозавра – да, что-нибудь, напоминающее о той жизни, наверняка можно найти, если очень сильно захотеть. Но зачем?

И другие женщины… Он даже не помнит, сколько их было… Некоторые так и остались желанными, но не завоеванными. Он столько раз влюблялся – какие из этих влюбленностей ему действительно хотелось бы сохранить в памяти?

Случайную встречу с сыном на далеком космодроме? Прошло четыреста земных лет с тех пор, как они виделись в последний раз, и они обнаружили, что им почти нечего сказать друг другу. Чертами лица и глазами сын напоминал Джулию. Значил ли что-либо для Хебо этот урок?

Последние годы, последние предприятия, чужие планеты, негуманоидные расы – воспоминания обо всем этом были самыми размытыми и смутными, но и самыми нужными. Ради того, чтобы выжить, именно их и стоило освежить в памяти, восстановить, упорядочить. Но новые воспоминания могли сохраниться только благодаря избавлению от старых. Вместимость и возможности человеческого мозга к корреляции ограничены по сравнению с возможностями квантового интеллекта.

Да, конечно, квантовый интеллект в клинике бережно сохранит все, что будет стерто из человеческой памяти – все, что еще не безнадежно забылось и смешалось, – и пациенту выдадут кристалл с записью, чтобы он мог просмотреть свои воспоминания, когда захочет. Некоторые куски этих записей могут пригодиться для создания виртуальных реальностей. Но в основном то будут всего лишь отдельные слова и обрывочные образы. Все это Хебо будет воспринимать отстраненно, как события, случившиеся с кем-то другим. Больше того – истории из собственной жизни показались бы ему более реальными, если бы он увидел их в фантастическом фильме.

Сколько старой полуреальности он может отбросить?

Сколько старой полуреальности отыщется в его сердце, чтобы он мог избавиться от нее?

Хебо медленно побрел к флиттеру.

14

Корабль набирал скорость, отыскивая в пространстве место, откуда можно будет совершить гиперпрыжок через световые года. Позади сияла Саннива. Впереди и вокруг мерцали звезды, светлой полосой на фоне ночи выделялся Млечный Путь. Туманности оттеняли яркие звезды, соседние галактики подмигивали из такой дали, что даже воображение не могло перекинуть к ним мосты.

В салоне корабля впервые собрались все участники экспедиции. Физики – Эскер Харолссон, Элиф Мортенссон, Ноэль Джимссон, Тесса Сэмсдоттер – сразу уставились на Медноруда, сидевшего с другой стороны стола. Мгновение спустя люди начали переглядываться, словно ища друг у друга поддержки и взаимопонимания. Лисса из угла наблюдала за остальными и видела, как беззвучно шевелятся их губы, слышала, как Эскер от удивления даже негромко выругался.

Именно Эскер, руководитель команды физиков, первым пришел в себя. Впрочем, он привык заставлять подчиненных всегда считаться с его мнением.

– У вас действительно нет никаких предположений относительно природы объекта? – спросил он.

Сузаянец сидел напротив Эскера, свернувшись и высоко подняв голову на длинной шее. Он подумал, прежде чем ответить.

– Существенных – нет. Нам, рядовым членам команды, нечасто разрешали даже смотреть, что делается снаружи. Большую часть времени видеоэкраны были выключены. Я получил данные о расположении звезд и вычислил по ним местоположение корабля, когда меня направили отлавливать неправильно пристыковавшийся зонд.

Мрачный, крючконосый Эскер нахмурился.

– Но вы, надеюсь, делали какие-нибудь измерения?

– Я усовершенствовал инструмент для измерений, когда был дома, в отпуске, и пронес его на корабль вместе с личными вещами. Во время предыдущего рейса, несмотря на незнакомые очертания Пояса Галактики, я опознал некоторые навигационные ориентиры – например, Магеллановы Облака. Когда представился удобный случай, я откололся от команды, сказав, что заметил некий объект, возможно, отделившийся от потерянного зонда. Оказавшись вне поля зрения остальных, я быстро произвел замеры и избавился от инструмента. Все цифры я держал в уме. Я рассчитывал именно на такой случай, потому что зонды довольно часто неправильно стыкуются и их приходится подбирать вручную.

– Да, ваша сузаянская роботехника гроша ломаного не стоит. И мы должны полагаться на вашу память и данные непрофессиональных измерений, сделанных с помощью кустарно сработанного прибора?

– Мы проверили эти данные и убедились, что они вполне надежны, – заявила Лисса.

Эскер оглянулся на нее.

– Ах, да. Простите, миледи, – пробормотал он и снова повернулся к Медноруду. – Но неужели вы совсем ничего не заметили и не подслушали? Неужели даже не пытались узнать, какова цель экспедиции?

– Правители хорошо умеют хранить тайны. Наша раса умеет чувствовать эмоциональное состояние других, поэтому у нас есть такие способы сохранения секретов, которые вы даже не сможете понять.

Лисса подумала: «Какая жалость, что прибор-переводчик передает только буквальный смысл сказанного! Как узнать, что именно на самом деле говорит Медноруд? Не только словами, но и интонацией, и телодвижениями?»

– Но вы наверняка строили догадки, – вмешалась Тесса.

Эскер неодобрительно взглянул на нее:

– Не мешайте беседовать.

Лисса подумала: «Да, конечно, если все станут говорить, перебивая друг друга, толку не будет. И все же…»

Ей понравилось, что Медноруд держится спокойно и с достоинством. Или, может, ему просто безразлично, вежливо ведут себя двуногие или нет?

– Поскольку феномен находится в межзвездном пространстве, вероятно, он имеет отношение к астрономии, – сказал сузаянец. – Вероятность того, что кто-то наткнется на феномен случайно, равна нулю – учитывая необъятность космоса.

Было ли это намеренным оскорблением?

Эскер заметно покраснел.

– Несомненно, феномен относится к тем объектам, которые следует наблюдать издалека. Вероятнее всего, его изучали в рамках общеастрографических исследований. Великая Конфедерация, как и большинство правительств, которые могут себе такое позволить, организовала несколько подобных исследовательских экспедиций. Но они охватили довольно незначительную часть Галактики – учитывая ее размеры. Один из исследовательских кораблей обнаружил некую аномалию, возможно излучение необычного спектра, и приблизился к источнику для более подробного изучения. Когда экспедиция вернулась и доложила о результатах исследования, правительство засекретило все данные и организовало новую экспедицию для более тщательного исследования феномена.

Эскер потер подбородок.

– Что ж, согласен, ваши доводы… э-э, довольно разумны. Есть у вас еще какие-нибудь соображения относительно феномена?

– Зная наше правительство, я уверен, его члены рассчитывают извлечь из находки какую-то выгоду. Например, рассчитывают, что будет сделано некое открытие, которое поможет им укрепить положение Конфедерации и свое личное. Объект может иметь или военное значение, или экономическое, или еще какое-нибудь. Я не знаю, какое именно, – и они, скорее всего, тоже пока этого не знают. Но считают, что возможный результат оправдает затраченные усилия – хотя, собственно, затраты были не такими уж большими. Малый риск в надежде на космические прибыли.

Эскер выпрямился и сказал тоном судьи:

– Значит, вы предаете свой народ?

– Не народ, – ответил Медноруд немного тише, чем обычно.

Лисса решила, что пора вмешаться.

– Довольно! – решительно сказала она.

Нельзя было допустить, чтобы участники экспедиции погрязли в ссорах.

Эскер мрачно посмотрел на нее.

– Миледи, у меня была нелегкая жизнь, – сказал он. – Жизнь преподносила мне такие уроки, которых не знали знатные и влиятельные люди вроде вас. Тот, кто предал своих один раз, скорее всего, снова станет предателем.

– Побуждения нашего товарища достойны уважения, – отрезала Лисса. – Следите за своим языком. Не забывайте, все ваши слова записываются.

Смущенные физики явно вздохнули с облегчением, когда Эскер передернул плечами и проворчал:

– Как вам угодно, миледи. Я не собирался никого оскорблять.

Лисса подумала, что, скорее всего, это правда. Может, Эскер просто не осознает своей грубости и невоспитанности.

Ноэль, набравшись храбрости, спросил:

– Прошу прощения, миледи, что вы имели в виду, когда сказали, что все записывается?

– Автоматика корабля записывает все, что происходит во время путешествия – как на борту, так и в окружающем пространстве, – если не дать команду прекратить запись, – объяснила Лисса. – Обычно это не считается вмешательством в личную жизнь экипажа. В полете у нас все равно остается очень мало времени на личную жизнь. Как правило, после окончания путешествия корабль редактирует записи, удаляя из базы данных все, не относящееся к цели экспедиции. Но мы не можем заранее предугадать, что именно пригодится впоследствии и окажется ценным для будущих экспедиций. Психологические стрессы и перегрузки так же опасны, как и физические. Особенно когда находишься в местах, совершенно не приспособленных для нормального существования человека.

Подслушивал ли Вален снаружи или случайно появился именно в этот момент? Он вплыл через дверной проем вертикально, хотя подставки для ног располагались сейчас совсем с другой стороны.

– Прошу прощения, – сказал он со своей обычной вежливостью. – Наверняка для вас четверых все здесь необычно и непонятно, вам хочется задать множество вопросов. Но до гиперпрыжка осталась всего пара часов, и мне необходимо сделать кое-какие приготовления. Медноруд, вы не могли бы заглянуть в рубку? Мне нужно с вами посоветоваться.

– Да, конечно. – Сузаянец снялся с места и подплыл к капитану.

Они вдвоем покинули салон.

Остальные смотрели им вслед, удивленно разинув рты.

– Он что, такая важная шишка? – спросил Эскер. – Что это за решение, о котором мы, простые смертные, не должны знать?

«Почему Эскер так меня раздражает?» – подумала Лисса, а вслух осторожно сказала:

– Полагаю, капитан хочет предусмотреть возможные опасные ситуации и не желает понапрасну волновать людей, не привычных к космическим путешествиям. А вы, Эскер, лучше подготовьте ваших людей к работе – она начнется, как только мы прибудем на место.

«А чем заняться мне? – подумала она уже не в первый раз. – Что ожидает меня в открытом космосе? Я всего лишь планетолог. И даже это мое звание – фальшивое. Я не изучала геологию, океанографию, физику атмосферных явлений, химию, биологию, этологию или ксенологию. Я только нахваталась обрывочных знаний из этих наук – и все же осмеливаюсь называть себя ученой…»

Лисса встала.

«Я собираю ученых и помогаю им сработаться, а иногда помогаю остаться в живых. Это и есть мое дело. Оно оправдывает мое присутствие здесь, хотя мне придется постоянно доказывать это другим».

Эскер тоже встал и подошел к Лиссе. Его макушка едва доставала до подбородка женщины. Эскер махнул рукой своим подчиненным, отпуская их, но они остались сидеть на своих местах, только совсем затихли.

– Можно мне задать вам несколько вопросов, миледи Виндхолм? – спросил Эскер.

– Конечно, – ответила Лисса.

В конце концов, это она уговорила его войти в состав экспедиции, и не без причины. Лисса знала, что Эскер талантливый, находчивый и бесстрашный человек. Кроме того, она сочувствовала ему, жалела его и хотела помочь исполнению его заветных мечтаний… Но это не имело отношения к делу. Или имело?

– Я отвечу на ваши вопросы, как сумею. Это же не военная экспедиция.

Эскер склонил голову к плечу.

– Не военная, но все же секретная. Вероятно, она принесет какие-то выгоды нашему Дому.

– Возможно, – ответила Лисса, старательно подбирая слова. – И все же вы знаете – Виндхолмы не интересуются завоеваниями. Мы просто хотим остаться на вершине любой волны, которую оседлаем. Хотим обладать властью, чтобы иметь возможность распоряжаться своей судьбой.

– Конечно. Но тогда почему вы хотите передать Новую Халлу этому существу?

– Этого может и не произойти. Совет Дома решит, насколько ценной для нас окажется помощь Медноруда.

«Я никогда еще так не гордилась собой, как тогда, когда Медноруд согласился нам довериться – он, способный ощущать наши эмоции».

– Пока мы только пообещали передать ему права на остров, который не имеет для нас большого значения.

– Но почему… почему ему хочется получить эту землю?

– Видите ли, Медноруд – в некотором роде диссидент у себя на родине. Признаться, я сама не совсем понимаю сложившуюся там ситуацию. Возможно, никто из людей не смог бы ее как следует понять. Но – мы это проверили – среди сузаянцев существует общественное движение, которое зародилось несколько столетий назад. Прибор-переводчик дал ему название «Старая Истина». Это нечто вроде религиозного течения, а может, особый стиль жизни… Трудно точно сказать. – Лисса развела руками. – Иногда для верующих их верования могут быть важней всего на свете. И культ этот не очень хорошо вписывается в большинство сузаянских обществ. Его приверженцев преследуют, особенно в Великой Конфедерации – там культ в конце концов вообще запретили. Последователи Старой Истины из группы, к которой принадлежит Медноруд, делают вид, что вернулись к ортодоксальной вере, но при этом продолжают тайно выполнять свои ритуал и придерживаться своих обычаев… Насколько возможно. Они надеются получить возможность заниматься всем этим открыто.

Эскер посмотрел на верхнюю переборку и сказал:

– Понятно…

– Для приверженцев Старой Истины Новая Халла будет настоящим избавлением, землей обетованной, – продолжала Лисса. – Они не так многочисленны, чтобы им понадобилось много места. И, наверное, почти все они смогут при случае покинуть свои планеты. Медноруд надеется, что Новая Халла станет пристанищем для его единоверцев.

– Да. – Эскер посмотрел на Лиссу в упор. – Они станут подданными Асборга. Мы будем их защищать. А они размножатся и расселятся по всему Фрейдису, и со временем на нашей вечерней звезде будет полным-полно этих существ, так?

– Разве это может как-то нам помешать? – возразила Лисса. – Они получат новые земли на законных основаниях. Мы точно знаем, что они порядочны и принципиальны. По-моему, это будет просто чудесно – если существа, столь непохожие на нас, станут нашими друзьями и соседями.

– Что ж… – Враждебность Эскера несколько поугасла. Он пожал плечами. – Возможно. Кто знает? Вы, конечно, понимаете, миледи, – я беспокоюсь о нашем Доме. Это и мой Дом тоже. Я всего лишь его вассал, но я тоже верен Виндхолму.

«Как напыщенно он говорит… – подумала Лисса, но тут же одернула себя: – Нет, нечестно так о нем думать. Надо ободрить его».

– Оставьте политику главам Дома, Эскер. Подумайте лучше о вашем будущем. Разве стали бы правители сузаянцев так интересоваться тем местом, куда мы летим, если бы они не считали, что там их ждет какое-то совершенно новое открытие? Может, настолько же революционное, как квантовая механика или расщепление и слияние ядра, или как унифицирующее уравнение.

Она увидела, что Эскер побледнел, а его руки покрылись гусиной кожей.

– Да, – сказал он. – Да, это, конечно, возможно. Благодарю вас, миледи.

Его некрасивое лицо на мгновение выразило страстное желание узнать что-то новое.