Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Глава 5

Когда лорд Хауксберг прибыл в Хайпорт, адмирал Энрикес и офицеры высшего ранга дали официальный прием в честь высокого гостя и его свиты, как полагалось по протоколу. Хауксберг перед отбытием должен был дать ответный прием. Это были заведомо скучные мероприятия. Однако в промежутке лорд приглашал многих офицеров на неформальные вечера. Проявляя себя там умным и любезным хозяином, он гасил раздражение, которое неизбежно вызывал, приставая с расспросами к заработавшимся людям и отвлекая и без того скудный личный состав на свою охрану.

– И все-таки не понимаю, зачем ты там понадобился, – жаловался Ян ван Зюйль, лежа на койке. – Какой-то паршивый мичман.

– Ты сам мичман, мой мальчик, – ответил Флэндри от гардероба. Он в последний раз одернул голубой мундир, натянул белые перчатки и поправил ракетные двигатели своего отличия на плечах.

– Да, но не паршивый.

– Я ж герой, забыл, что ли?

– Я тоже герой. Мы все герои. – Ван Зюйль оглядел их убогую комнатушку, которую даже живые картинки с девочками мало украшали. – Поцелуй за меня Этуаль.

– Ты полагаешь, что она там будет? – Пульс у Флэндри заколотился.

– Была, когда приглашали Каррузерса. И она, и Шарина, и…

– Каррузерс – младший лейтенант, и врать ему положено по должности. Отборные экземпляры мадам Цефеиды не предназначены для чинов ниже командора.

– Он клянется, что милорд снял их ради особого случая.

Ну, может, и врет. Сделай мне одолжение и по возвращении представь собственную фантазию. Мне хотелось бы сохранить хотя бы эту иллюзию.

– Твой виски – мои рассказы. – Флэндри надел фуражку под углом, выверенным до микрометра.

– Продажная душа, – простонал ван Зюйль. – Любой другой врал бы ради удовольствия и престижа.

– Узнай, о несчастный, что на мне почиет благодать, коя ставит меня выше твоего жалкого суждения. Но до твоей выпивки я мог бы снизойти. Особенно после последней партии в покер. Желаю тебе незабываемого вечера. Я вернусь.

Флэндри прошел через холл и вышел из общежития для младших офицеров. Ветер тут же накинулся на него. Воздух на уровне моря не подвержен резким перемещениям, поскольку слишком плотен, но на горных высотах энергия Саксо вызывает бури, более свирепые, чем на Терре. Холодный воющий вихрь со свистом нес сухой снег. Флэндри завернулся в плащ, вздохнув об утраченном великолепии, и побежал, придерживая фуражку. В его возрасте он быстро привык к усиленной тяжести.

Здание штаба было самым большим в Хайпорте, хотя этим не слишком много сказано – к нему пристроили дополнительный этаж для размещения гостей. Флэндри завел об этом разговор с командором Абрамсом во время одной из их встреч, которые командор назначал часто после приключений мичмана с тигранами. У шефа разведки был талант вызывать людей на откровенность.

– Да, сэр, многие мои товарищи недоумевают, почему…

– Почему Империя, если она в здравом уме, загружает корабли предметами роскоши для докучливых любителей прокатиться за казенный счет, вместо того чтобы прислать нам побольше техники. Так, что ли?

– Ну… оскорблять Его Величество ни в чьи намерения не входило.

– Черта с два не входило. Но ты разве скажешь? Однако в этом случае вы, ребята, не правы. – Абрамс ткнул сигарой в сторону Флэндри. – Подумай сам, сынок. Мы находимся здесь по политическим мотивам. Поэтому нуждаемся в поддержке политиков. И мы не завоюем ее, не ублажая придворных, которые воспринимают шампанское и покойные кровати как необходимость. Скажи своим друзьям, что этот дурацкий отель – наш вклад под проценты. Теперь я сам в этом убеждаюсь.

Сканнер проверил Флэндри, и дверь открылась. Как тепло в вестибюле! И полно вооруженной охраны. Часовые отдали мичману честь и проводили его завистливыми взглядами. Но пока он поднимался в гравилифте, уверенности в нем поубавилось. Постепенный переход к терранскому весу, вместо того чтобы придать ему резвости, вызвал чувство неустойчивости.

– Это экспромт, – сказал ему Абрамс, узнав о приглашении. – Милорду хочется чего-то новенького. У тебя хорошо подвешен язык, и врать ты горазд. Ну и займи его. Но держись начеку. Хауксберг не дурак. И не какой-нибудь бездельник. Как я понял, все его интимные вечера служат определенной цели – он собирает неформальную информацию, выясняет, что, по-нашему, будет дальше и что мы, собственно, думаем обо всем этом мероприятии.

Флэндри уже достаточно освоился с ним, чтобы позволить себе ухмылку.

– А что мы, собственно, думаем, сэр? Хотел бы я это знать.

– А ты сам какого мнения? Ты лично что думаешь про себя? Говори, ничего не записывается.

Флэндри нахмурился, подбирая слова.

– Сэр, я здесь только работаю, как говорится. В наших инструкциях сказано, что мы бескорыстно стремимся спасти сухопутную цивилизацию; островитянам море необходимо почти так же, как его жителям. Кроме того, Империя должна сдерживать мерсейский экспансионизм, где бы он ни проявлялся. И все же я не могу понять, зачем кому-то понадобилась эта планета.

– Скажу тебе конфиденциально, что моя главная задача – найти ответ на этот вопрос. И я его пока не нашел.

…Слуга в ливрее доложил о Флэндри, и мичман вступил в покои, где стены переливались радугой, стояла мягкая мебель и показывался ошеломительный анимофильм «Ундина». За буфетной стойкой суетилась еще пара слуг, и трое бегали с подносами. Присутствовало около дюжины мужчин: офицеры миссии в парадной форме, люди Хауксберга в пестрых штатских нарядах. Дама была только одна. Флэндри слишком нервничал, чтобы испытать разочарование. Увидеть приземистую фигуру Абрамса было облегчением.

– Ага. Наш бравый мичман? – Желтоволосый человек поставил свой бокал – слуга с подносом подскочил к нему, не успел он завершить своего движения – и вышел навстречу Флэндри. Он был одет в консервативные пурпурно-серые цвета, но костюм облегал его, как вторая кожа, подчеркивая, что его физическая форма лучше, чем у большинства вельмож. – Добро пожаловать. Хауксберг.

– Милорд, – козырнул Флэндри.

– Вольно, вольно, – небрежно махнул Хауксберг. – Сегодня здесь нет ни званий, ни церемоний. Терпеть их не могу, честно говоря. – Он взял Флэндри за локоть. – Пойдемте, я представлю вас.

Начальство приветствовало мичмана с гораздо большим интересом, чем раньше. Старкад высушил этих офицеров, сжег дочерна их лица; на их мундирах поблескивали награды. Им было явно неприятно, что терранские штафирки так покровительственно обращаются с одним из них.

– …а это моя подруга, достопочтенная Перси д’Ио.

– Знакомство с вами – честь для меня, мичман, – сказала она на полном серьезе.

Мичман решил, что она неплохо заменяет Этуаль, по крайней мере с виду. Формы у нее были не хуже, чем у Драгойки, и шиммерлиновое платье подчеркивало этот факт. На шее у нее горел рубин, на высоко взбитых локонах цвета воронова крыла сияла тиара. Над ее чертами, возможно, поработал талантливый биоскульптор: большие зеленые глаза, изящно вырезанный нос, чувственный рот, необычайная живость выражения.

– Пожалуйста, выпейте что-нибудь и закурите, – сказала она. – Вам нужно смягчить голосовые связки. Я намерена заставить их потрудиться.

– Э-э… – Флэндри чуть не споткнулся о ковер. Рука, охватившая предложенный бокал с вином, взмокла. – Говорить особенно не о чем, донна. Многие испытали и более захватывающие приключения.

– Но не столь романтические, – сказал Хауксберг. – Плавание на пиратском судне и все такое.

– Они не пираты, милорд, – выпалил Флэндри. – Просто торговцы… Прошу прощения.

– Они вам понравились, э? – присмотрелся к нему Хауксберг.

– Да, сэр. Очень. – Флэндри взвешивал слова, но говорил честно. – Пока я не узнал тигран поближе, я служил здесь только по обязанности. А теперь я действительно хочу помочь им.

– Вполне понятно. Но обитатели моря – тоже разумные существа, не так ли? Да и мерсейцы, если на то пошло. Жаль, что все они на ножах.

У Флэндри вспыхнули уши. Абрамс сказал то, что он не посмел:

– Милорд, эти разумные собратья нашего мичмана сделали все возможное, чтобы убить его.

– А вы в отместку после его возвращения предприняли атаку на их эскадру, – резко заметил Хауксберг. – Были убиты трое мерсейцев и один человек. Я как раз в это время наносил визит коменданту Рунеи. Весьма неудобно.

– Не сомневаюсь, что фодайх сохранил свою учтивость к представителю императора. Он бывает обаятельным, негодяй, когда хочет. Однако мы, милорд, имеем официальное предписание – отвечать ударом на любой выпад против нашей миссии. – Его тон сделался саркастическим. – Это мирная миссия по оказанию помощи на территории, не принадлежащей ни одной из империй. А потому ей нужно обеспечить защиту. Сие означает, что ни одно покушение на ее состав не должно сходить с рук безнаказанно.

– А если бы Рунеи организовал ответный рейд? – не уступал Хауксберг.

– Он этого не сделал, милорд.

– Да, пока еще нет. Это тоже свидетельствует о мирной позиции Мерсейи, разве нет? А может быть, Рунеи сдерживает мое присутствие. Но вскоре, если подобные стычки будут продолжаться, начнется настоящая эскалация. И всем придется здорово попотеть, чтобы держать ее под контролем. Удержим ли? Остановиться следовало еще вчера.

– Мне сдается, Мерсейя сделала недурной шаг по пути эскалации, начав свои операции так близко от нашей базы.

– Это сделали жители моря. Они, конечно, пользуются мерсейской помощью, но это их война – их и жителей суши, больше ничья.

Абрамс свирепо стиснул зубами погасшую сигару и проворчал:

– Милорд, и жители моря, и жители суши делятся на тысячи общин, десятки цивилизаций. Многие раньше и слыхом не слыхивали друг о друге. Обитатели Злетовара до недавних пор были для жителей Курсовиков всего лишь досадной помехой. Кто внушил им мысль о начале совместных боевых действий? Кто постепенно превращает былую стабильную ситуацию в общепланетную войну одной расы против другой? Мерсейя!

– Вы заходите слишком далеко, командор, – запротестовал капитан Абдес-Салем. Помощники виконта пришли в полное замешательство.

– Нет-нет, – Хауксберг улыбнулся сердитому загорелому лицу перед собой. – Я приветствую откровенность. Подхалимов достаточно и на Терре, незачем вывозить их на экспорт. Как же я выясню нужные мне факты, если не буду слушать, что мне говорят? Официант, налейте командору Абрамсу.

– А что, собственно, делает… э-э… противная сторона в ближних водах? – спросил кто-то из штатских.

– Неизвестно, – пожал плечами Абрамс. – Курсовикские корабли стали, естественно, избегать этих мест. Можно послать туда водолазов, но мы решили с этим повременить. Видите ли, мичман Флэндри не только испытал волнующее приключение. И не только завоевал уважение и признательность тигран, которые нам еще очень пригодятся. Он еще собрал о них информацию, неизвестную ранее, подметил то, что ускользнуло от профессиональных ксенологов, и представил мне доклад, сложенный с четкостью лимерика [14]14
  Шуточное английское стихотворение из пяти строк с четкой рифмовкой.


[Закрыть]. И в довершение доставил нам живого пленника-водяного.

Хауксберг закурил сигару.

– Это не совсем обычно, как я понимаю?

– Да, сэр, как из-за очевидных трудностей их сохранения в чуждой среде, так и потому, что тигране имеют обыкновение поджаривать тех, кого берут в плен.

Перси д’Ио скорчила гримасу.

– А вы еще говорите, что они вам нравятся, – упрекнула она Флэндри.

– Да, цивилизованному существу трудно понять это, донна, – протянул Абрамс. – Мы предпочитаем ядерное оружие, способное поджаривать целые планеты. Однако суть в том, что наш паренек придумал, как сохранить водяного живым, и корабельные плотник с кузнецом соорудили нужную конструкцию прямо на борту. Не стану вдаваться в детали, но есть надежда, что нам удастся его допросить.

– Почему же вы держали это в секрете? – спросил Хауксберг. – Вы же не думаете, что кто-то из нас – переодетый мерсеец?

– Да нет, не думаю. Однако вы все скоро направляетесь на вражескую планету. Пусть у вас дипломатическая миссия – я не могу допустить, чтобы вы знали нечто, что хочет знать враг.

– Никогда еще меня не называли болтуном столь тактично, – засмеялся Хауксберг.

– Пожалуйста, не надо спорить, дорогой, – вмешалась Перси. – Мне не терпится послушать мичмана Флэндри.

– Тебе слово, сынок, – сказал Абрамс.

Все сели. Флэндри принял из собственных рук Перси сигарету с золотым ободком. Вино и волнение бурлили в нем. Он несколько приукрасил свои похождения – на Абрамса даже кашель напал.

– …А потом, в одном дне пути от Уянки, мы встретили корабль с исправной рацией. Они передали мое сообщение, прилетел флайер и забрал меня и пленного.

– В вашем изложении все это представляется сплошным удовольствием, – вздохнула Перси. – Вы больше не виделись с вашими друзьями?

– Нет еще, донна. Я был слишком занят работой с командором Абрамсом. – Собственно говоря, роль Флэндри в этой работе сводилась к довольно простому обобщению данных. – Меня временно прикомандировали к его отделу. Однако меня приглашали посетить Уянку, и, думаю, вскоре меня туда направят.

– Так и есть, – сказал капитан Менотти. – Одной из наших проблем было то, что Сестры, хотя и принимали нашу технику, а порой и наши советы, все-таки относились к нам с подозрением. Это понятно – мы ведь для них полные чужаки, а их соседи-водяные никогда не были для них серьезной угрозой. С менее развитыми старкадийскими культурами мы достигли лучшего взаимопонимания. Курсовикяне слишком горды, слишком ревностно хранят свои секреты, они слишком непросты, сказал бы я, чтобы относиться к нам с тем вниманием, с каким мы бы хотели. Теперь перед нами открывается лазейка к ним.

– А ваш пленный дает вам другую лазейку, – задумчиво заметил Хауксберг. – Я хочу его видеть.

– Что? – рявкнул Абрамс. – Это невозможно!

– Почему?

– Да потому, что это…

– Я бы не выполнил свою задачу, если бы не сделал этого. Я вынужден настаивать. – Хауксберг подался вперед. – Видите ли, возможно, здесь открывается лазейка к чему-то большему. К миру.

– То есть как, милорд?

– Если вы из него выжмете столько, сколько намереваетесь, вы узнаете многое о его культуре. Враг перестанет быть безликим – нам откроются реальные живые существа со своими нуждами и желаниями. Пленный мог бы проводить нашего посла к своему народу. И мы – это, знаете ли, вполне представимо – могли бы положить конец этой недавней войне. Договориться о мире между жителями Курсовиков и их соседями.

– Между львами и агнцами, так сказать, – съязвил Абрамс. – С чего же мы начнем? Они и близко не подойдут к нашей подлодке.

– Можно выйти в море на туземных кораблях.

– У нас нет для этого людей. Мало кто в наши дни умеет управляться с парусами, и потом, мореплавание на Старкаде отличается от терранского. Вы полагаете, островитяне повезут нашу мирную миссию? Ха!

– Ну а если их приятель попросит их? Вам не кажется, что попытаться стоит?

– О! – Перси, сидевшая рядом с Флэндри, положила свою ладонь на его руку. – Если бы вы смогли…

Под ее взглядом он просиял и сказал, что был бы счастлив. Абрамс холодно глянул на него.

– Если мне прикажут, конечно, – поправился мичман.

– Я поговорю с вашим начальством, – сказал Хауксберг. – Однако, господа, мы ведь собрались развлекаться. Забудем о делах и выпьем еще по одной-другой-третьей, э?

И он стал рассказывать скандальные и комические сплетни о Терре.

– Дорогой, – сказала Перси, – не надо портить нашего почетного гостя. Пойдемте поговорим о чем-нибудь более пристойном, мичман.

– С-с радостью, донна.

Комната находилась в глубине здания, но смотровой экран показывал, что происходит снаружи. Метель прекратилась; нагие горные вершины белели при свете лун. Перси поежилась.

– Какое мрачное место. Хоть бы поскорее забрать вас отсюда домой.

Флэндри осмелел:

– Я никогда не думал, что столь благородная… и прекрасная дама согласится проделать это длинное, скучное и опасное путешествие.

– Это я-то благородная? – засмеялась она. – Но все равно спасибо. Вы очень милый. – Она затрепетала ресницами. – Если в моих силах помочь милорду, сопровождая его… как я могла отказаться? Он трудится на благо Терры. Вы тоже. Значит, и я должна. А вместе чего мы только не добьемся, правда? – Она снова засмеялась. – Жаль, что я здесь единственная дама. Ваши офицеры не станут возражать, если мы немного потанцуем?

Когда Флэндри вернулся к себе, голова у него шла кругом. Однако назавтра он полностью рассчитался с ван Зюйлем за поставленную бутылку.

…В центре звуконепроницаемой комнаты с флюоросветильниками, питаемыми энергией Саксо, в витриловом резервуаре, окруженном аппаратурой, плавал шираво.

Он был велик и в длину – около двухсот десяти сантиметров – ив ширину. Безволосая кожа отливала глубокой синевой на спине, живот был более бледного голубовато-зеленого цвета, а крышки жабр – прозрачные. Фигурой он походил на нечто среднее между дельфином, тюленем и человеком. Но его хвостовые и боковые плавники представляли собой чудо мускульного строения и обладали некоторой хватательной способностью. Сзади рос мясистый спинной плавник. Недалеко от головы помещались две короткие, сильные руки, которые, если не считать рудиментарных перепонок, поразительно напоминали человеческие. Голова была большая, тупоконечная, с золотыми глазами и трепещущими ресничками вокруг рта, имеющего губы.

Абрамс, Хауксберг и Флэндри вошли в комнату. «Иди и ты с нами, – сказал командор мичману. – Раз уж по уши увяз в этом деле». Четверо караульных десантников отсалютовали им. Техники подняли головы от своих инструментов.

– Вольно, – сказал Абрамс. – Проще говоря – занимайтесь своим делом и не пяльтесь. Как там дела, Леонг?

– Обнадеживающе, сэр, – ответил шеф научной группы. – Нейрологические и энцефалографические данные показывают, что гипнотест по крайней мере половинной интенсивности он определенно выдержит, причем вероятность перманентных повреждений невысока. Мы рассчитываем модифицировать аппарат для использования под водой через пару дней.

Хауксберг подошел к резервуару. Пленный подплыл к нему. Их взгляды встретились; красивые глаза были у подводного жителя. Хауксберг обернулся с пылающим лицом:

– И вы намерены подвергнуть это существо пытке?

– Легкий гипнотест не причиняет боли, милорд, – сказал Абрамс.

– Я говорю о психологической пытке. И ее усугубляет то, что он находится в руках совершенно чуждых ему созданий. Вам не приходило в голову просто поговорить с ним?

– Легко сказать. Милорд, жители Курсовиков веками пытались наладить этот диалог. Наше единственное преимущество перед ними в том, что у нас развита теоретическая лингвистика и имеются вокализаторы для более точного воспроизведения звуков. Через тигран и по записям ксенологов мы овладели основами его языка – но только основами. Ранние экспедиции, изучавшие эту расу, работали в основном в районе Кимрайга, который теперь заняли мерсейцы – определенно по этой самой причине. А менталитет нашего Чарли для нас полная неизвестность. И он что-то не горит желанием сотрудничать с нами.

– Вы бы горели на его месте?

– Хочу надеяться, что нет. Однако, милорд, и время не терпит. Вдруг его соплеменники замышляют широкомасштабную операцию – например, против поселений Цепи. Или он, чего доброго, возьмет да и помрет. Нам кажется, что он получает адекватное питание и все такое, но как можно быть уверенным?

Хауксберг нахмурился:

– Вы потеряете все шансы на получение его помощи, не говоря уж о его доверии.

– Вы имеете в виду переговоры? По-моему, здесь нам нечего терять. Кроме того, допрос совсем не обязательно должен оттолкнуть его от нас. Нам известна его психика. Возможно, жестокость для него – в порядке вещей. Видит Бог, водяные быстро расправляются с тигранами, плавающими на маленьких суденышках. И потом… – Большой голубоватый силуэт отплыл в дальний конец резервуара. – Он, конечно, красавец, но не родня ни вам, ни мне, ни сухопутным жителям планеты.

– Он думает. Он чувствует.

– Что думает и что чувствует? Я не знаю. Знаю только, что он не рыба. Он теплокровен, самки у них живородящие и кормят детенышей молоком. Благодаря высокому атмосферному давлению в воде здесь достаточно кислорода, чтобы обеспечить активный обмен веществ и хорошую мозговую деятельность. Должно быть, потому разум и возник в море: здесь имеет место биологическая борьба, почти не встречающаяся в морях планет типа Терры. Но его среда почти так же чужда нам, как среда Юпитера.

– Однако мерсейцы с ними поладили.

– Угу. Они позаботились изучить то, что мы упустили. Мы тоже старались поднабраться знаний в тех местах, где конфликт еще не зашел далеко, но мерсейцы всегда узнавали об этом и чинили нам препятствия.

– Как они узнавали? Через шпионов?

– Нет, путем наблюдений. Здесь каждая сторона использует все, что имеет. Если бы мы могли получить доступ к их информации о подводном мире… – Абрамс умолк и вытащил сигару.

Хауксберг, успокоившись, улыбнулся:

– Пожалуйста, поймите меня правильно, командор. Уверяю вас, я не какой-нибудь слюнявый идеалист. Нельзя приготовить яичницу и так далее. Я только за то, чтобы не разбивать каждое яйцо на виду. Уж очень это неприглядно. – Сделав паузу, он сказал: – Не стану больше докучать вам сегодня. Однако мне нужен полный отчет по этому проекту, а также ежедневные сводки. Я не накладываю категорического запрета на гипнотест, но пытки не допущу ни в какой форме. И еще вернусь сюда. – Он не сумел до конца подавить гримасу отвращения. – Нет-нет, большое спасибо, но провожать меня не надо. Доброго дня, господа.

Дверь закрылась за его светлостью. Абрамс завел тихий разговор с Леонгом. В холодном помещении стоял гул и скрежет машин. Флэндри неотрывно смотрел на того, кого взял в плен.

– Плачу милло, – сказал Абрамс.

Флэндри вздрогнул – командор подошел к нему тихо, как кот.

– Сэр?

– За твои мысли. Что там у тебя в голове, кроме прекрасной д’Ио?

– Мне кажется, сэр, – вспыхнул Флэндри, – что Хау… милорд прав. Уж слишком вы торопитесь, разве нет?

– Приходится.

– Нет, – серьезно ответил Флэндри. – Простите, сэр, но ведь в Злетовар мы могли бы послать водолазов, подлодки и зонды. А Чарли мог бы пригодиться нам для долгосрочных исследований. Я прочел все, что сумел найти, про водяных. Они действительно неизвестная величина. Нужно собрать гораздо больше информации, чтобы знать наверняка, какой вид допроса даст наилучшие результаты.

Абрамс, окутанный облаком табачного дыма, опустил на глаза кустистые брови и спросил мягко:

– Ты никак учишь меня, как надо работать?

– Нет, сэр. Вовсе нет. Я… я глубоко уважаю вас. – Тут Флэндри осенило. – Сэр! У вас имеется больше информации, чем вы полагаете! У вас есть агент…

– Заткнись. – Абрамс не повысил голоса, но Флэндри осекся и машинально вытянулся по стойкр «смирно». – И чтоб ни слова никому. Понял?

– Т-так точно, сэр.

Абрамс взглянул на своих людей. Никто ничего не заметил.

– Сынок, – тихо произнес он, – ты меня поражаешь. Это чистая правда. Ты зря пропадаешь в летунах. В шпионы не хочешь перейти?

Флэндри прикусил губу.

– Ладно, ладно. Скажи старику, чем тебе не нравится эта идея?

– Я… это… Нет, сэр. Я не подойду.

– Давай уж, выкладывай, что накипело. Начистоту. Можешь назвать меня сукиным сыном, я не возражаю. У меня есть свидетельство о рождении.

– Ну что ж… – набрался смелости Флэндри. – Грязное это занятие, сэр.

– Хм. Ты имеешь в виду то, чем мы занимаемся сейчас?

Чарли?

– Да, сэр. Вот отправили меня в свое время в Академию. Все принимали как должное то, что я туда поступлю. И я тоже. Я был совсем зеленый тогда.

Рот Абрамса дернулся в улыбке.

– Теперь я стал задумываться, – запинаясь продолжал Флэндри. – То, что я слышал на приеме… что сказала донна д’Ио… Знаете, сэр, в том морском сражении я не боялся, а потом оно представлялось мне блестящей победой. Но прошло время – и мне вспомнились мертвые. Один тигран умирал целый день. А Чарли даже не понимает, что с ним хотят сделать!

Абрамс спокойно курил.

– Все живущие во Вселенной – братья, да? – спросил он.

– Не совсем так, сэр, но…

– Не совсем так? Подумай хорошенько. Это совсем не так! Даже люди – не все братья и никогда ими не были. Да, война – это деградация. Но есть и худшие виды деградации. Да, мир прекрасен. Но вечный мир возможен только в смерти, а в жизни мир невозможен, если не основан на твердых взаимных интересах и не приносит выгоды всем, кто им пользуется. Да, Империя больна. Но она наша. Она – это все, что у нас есть. Сынок, это верх безответственности – разбрасываться своей любовью и преданностью, ведь ее может не хватить на тех немногих существ и те сообщества, которые ее заслуживают.

Флэндри стоял неподвижно.

– Я знаю, – сказал Абрамс, – с твоим образованием поторопились. Тебя должны были бы обучить тому, что такое цивилизация, да не успели – в наши дни чертовски мало многообещающих кадетов. И вот ты здесь, девятнадцати лет от роду, загруженный по самые люки техническими знаниями и обреченный совершить все философские ошибки, какие только значатся в истории. Я хотел бы, чтобы ты прочел кое-какие книги – они у меня есть на микропленке. В основном это древняя материя, извлечения из Аристотеля, Макиавелли, Джефферисона, Клаузевица, Жювенеля, Михаэлиса. Но на это потребуется время. А пока что ступай к себе, сядь и подумай над тем, что я сказал.

– Разве фодайх не читал моего рапорта? – спросил Двир Крюк.

– Читал, конечно, – ответил Рунеи. – Но меня интересуют кое-какие детали. Вот вы проникли на терранскую базу. Допустим, ваша цель слишком хорошо охранялась, чтобы рисковать идти на взлом, но почему вы не выждали удобного момента?

– Вероятность не казалась мне высокой, фодайх. Близился рассвет. Кто-нибудь мог бы ко мне обратиться, и мой ответ мог бы вызвать подозрения. Мне было приказано избегать не^ оправданного риска. Как выяснилось, мое решение уходить было верным, поскольку я не нашел своей машины в том ущелье, где оставил ее. Должно быть, ее обнаружил терранский патруль. Пришлось мне пешком добираться до тайника, поэтому яи запоздал.

– А тот, другой патруль, который вам встретился? Многое ли им удалось рассмотреть?

– Я уверен, что очень мало, фодайх. Это было в густом лесу, и они стали стрелять вслепую, когда я не ответил на их оклик. Они, как вам известно, причинили мне значительный вред – к счастью, я был уже так близко от своей цели, что сумел проползти остаток пути, когда патруль ушел.

– К-р-р, – вздохнул Рунеи. – Ну что ж, попытаться все равно стоило. Однако на Старкаде вам уже не работать, похоже.

– Надеюсь продолжить свою службу в другом месте. – Двир собрался с духом. – Фодайх, в Хайпорте мне все же удалось сделать одно наблюдение – не знаю, имеет оно значение или нет. Абрамс шел по улице, оживленно беседуя со штатским, которого сопровождало несколько человек – подозреваю, что это посланник с Терры.

– Который проявляет к нам самые дружеские чувства, – задумчиво произнес Рунеи, – и который скоро отбывает отсюда. Вы уловили что-нибудь из их беседы?

– Слишком высок был уровень шума, фодайх. С помощью усиления и фокусировки я сумел разобрать упомянутое несколько раз слово «Мерсейя». У меня создалось впечатление, что Абрамс отправляется туда с ним. В таком случае за Абрамсом стоило бы установить особенно бдительный надзор.

– Да, – погладил подбородок Рунеи. – Я рассмотрю эту вероятность. Будьте готовы к скорому отлету.

Двир отдал честь и вышел. Рунеи остался один. В его убежище стоял шум вентиляторов. Он кивнул в ответ на какую-то свою мысль, достал шахматную доску и принялся размышлять над следующим ходом. Улыбка тронула его губы.