Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Флэндри открыл было рот, но закрыл снова и подлил себе вина.

– Давайте знакомиться, – мягко сказала Перси. – Срок нашего существования так краток даже в лучшем случае. Как вы оказались на Старкаде?

– По приказу свыше, донна.

– Это не ответ. Вы могли бы ограничиваться малым и беречь свою шею. Как большинство, по-моему, и поступает. Вы, должно быть, верите в то, что делаете.

– Право, не знаю, донна. Наверное, просто не могу остаться в стороне от хорошей драчки.

– Я была о вас лучшего мнения, Доминик, – вздохнула она.

– Простите?

– Цинизм сейчас до противного моден. Я думала, хоть вы не побоитесь сказать, что за человечество стоит сражаться.

Флэндри поморщился – она задела больное место.

– Эти слова слишком уж часто произносят, донна. И совсем затаскали их. Нет, кое-какие старинные слова мне нравятся… «Лучшая крепость есть любовь народа». Это Макиавелли сказал.

– Кто? Впрочем, неважно. Меня не интересует, что сказал какой-то давно умерший ирландец. Я хочу знать, что дорого вам. Ведь будущее за вами. Что дала вам Терра, завладев вашей жизнью взамен?

– Ну… кров. Защиту. Образование.

– Весьма скудные дары. Вы из бедной семьи?

– Не совсем так, донна. Я незаконный сын мелкого дворянина. Он посылал меня в хорошие школы, а потом отправил в Академию Флота.

– Значит, дома вы почти не знали?

– У меня его и не было. Мать тогда выступала в опере. Ей надо было думать о своей карьере. Отец мой – ученый, энциклопедист, и все остальное для него мало что значит. Так уж он устроен. Они исполнили свой долг передо мной. Мне не на что жаловаться, донна.

– И вы не жалуетесь. – Она коснулась его руки. – Меня зовут Перси.

Флэндри проглотил слюну.

– Как тяжело и горько началась ваша жизнь, – задумчиво сказала она. – И тем не менее вы готовы сражаться за Империю.

– Да нет, мне жилось не так уж плохо… Перси.

– Хорошо. Уже прогресс. – На сей раз она не спешила убрать руку.

– Мы здорово веселились между занятиями и тренировками. Боюсь, я побил рекорд по взысканиям. А потом, в учебных рейсах, чего только не было.

Она придвинулась поближе:

– Расскажите.

И он начал плести небылицы, стараясь сделать их как можно занимательней. Перси задорно вскинула голову:

– Сейчас вы говорите вполне свободно. Почему же со мной так стесняетесь?

Он забился в кресло.

– Видите ли, мне еще не представлялось случая… э-э… научиться вести себя в подобных обстоятельствах…

Она придвинулась так близко, что сквозь аромат духов он различил ее собственный запах. Она чуть прикрыла глаза и раскрыла губы.

– Сейчас он вам представляется, – прошептала она. Больше вы ничего не боитесь, нет?

Позже, в его каюте, она приподнялась на локте и долго смотрела на него. Ее волосы упали ему на плечо.

– А я-то думала, что первая у тебя, – сказала она.

– Ну уж, Перси! – ухмыльнулся он.

– Все ясно… и весь вечер ты прекрасно знал, что делаешь.

– Пришлось притвориться. Я сразу влюбился в тебя. Как я мог не влюбиться?

– И ты думаешь, я поверю? Ладно, черт возьми, поверю на время рейса. Иди ко мне опять.

Глава 10

Ардайг, древняя столица, вырос по сравнению с прошлым и теперь окружал кольцом залив, где река Ойсс впадала в Вилвидский океан, а удаленные от моря кварталы превратились в мегаполис, простиравшийся на востоке до самого подножия Гунских гор. И все же город сохранил аромат старины. Его жители были больше привержены традициям, церемониям, больше ценили досуг, чем большинство мерсейцев. Здесь был культурный и художественный центр Мерсейи. Но хотя Большой Совет по-прежнему собирался здесь каждый год, а замок Афон по-прежнему считался официальной резиденцией ройдхуна, почти вся правительственная деятельность сосредоточилась теперь в Тридайге, на другой стороне планеты. Новая столица была молода, более развита технически, кипела движением и жизнью, бурлила заговорами и порой взрывалась насилием. Поэтому всех удивило, что Брехдан Железный Рок решил построить новое Адмиралтейство в Ардайге.

Особого противодействия он не встречал. Он не только возглавлял Большой Совет – он дошел на космической службе до адмирала, прежде чем стать Рукой ваха Инвори, и флот остался предметом его особенной любви и заботы. Как было свойственно ему, он не очень-то старался оправдать свой выбор. Такова его воля – и она должна быть выполнена.

С точки зрения строгой логики он не умел объяснить этого даже самому себе. Экономика, региональный баланс – все эти аргументы можно было опровергнуть. Его устраивало местонахождение– на расстоянии краткого перелета от тишины Дхангодхана – но Брехдан надеялся и верил, что не это на него повлияло. Он просто смутно сознавал, что судьбы Мерсейи должны вершиться именно здесь, в вечном городе планеты.

И вот начала расти эта сверкающая башня, этаж за этажом – ее тень на рассвете теперь покрывала Афон. Авиамашины кишели вокруг ее верхних посадочных площадок, точно морские птицы. С наступлением темноты ее окна загорались, как глаза демонов, а маяк на верхушке вспыхивал факелом, отпугивая звезды. Но Адмиралтейство не резало глаз рядом с крепостными стенами, круглыми крышами и крутыми шпилями старого квартала: Брехдан проследил за этим. Оно скорее было их кульминацией, их ответом современным небоскребам. Верхний этаж, где помещались одни только автоматы, управляющие воздушным движением, стал орлиным гнездом самого Брехдана.

В этот час, после заката, он был там, в своем секретном архиве. Кроме него, только трое живых существ имели доступ в это помещение. Каждый из них, пройдя через переднюю, где стоял часовой, должен был приблизить глаза и руку к сканирующим пластинам в бронированной двери. При положительном результате опознания дверь приоткрывалась, пропуская пришедшего. Если их приходило больше одного, опознанию подвергались все поочередно. Систему подкрепляла тревожная сигнализация и роботобластеры.

Внутренняя камера была оборудована рециркуляторами воздуха и термостатами по космическому образцу. Черные стены, пол и потолок делали черную форму Брехдана почти невидимой, и награды, надетые им сегодня, сверкали с удвоенной силой. Обстановка здесь была как в любом кабинете – письменный стол, приборы связи, компьютер, диктоскриб. Но в центре, на деревянном пьедестале, покрытом искусной резьбой, стоял прозрачный куб.

Брехдан подошел к нему и включил вторую опознавательную схему Гул и мелькание цветовых пятен сказали ему о том, что система заработала. Он пробежал пальцами по клавишам. Фотоэлементы подали команду памяти. Электромагнитные поля пришли во взаимодействие с искривленными молекулами. Информация подверглась сравнению, оценке и выборке. Через пару наносекунд запрошенные Брехданом сведения – ультрасекретные, доступные только ему и еще троим самым его близким, самым доверенным коллегам – загорелись на экране.

Брехдан был уже знаком с этим отчетом, но хорошо, если правитель межзвездного масштаба (где каждая планета – отдельный мир, старый и бесконечно сложный) помнит хотя бы, что такой-то факт имел место, не говоря уж о том, в чем этот факт заключается. Значительная часть Большого Совета желала по этому поводу ввести в обращение побольше машин, способных принимать решения. Брехдан воспротивился этому. Зачем им слепо перенимать все у терран? Стоит посмотреть, в каком состоянии находятся терранские доминионы. Живое правительство в самой высокой своей степени менее стабильно, зато более гибко. Неразумно связывать себя каким-то одним решением в этой непознаваемой вселенной.

– Храйх. – Он дернул хвостом. Швильт был совершенно прав, этим делом следует заняться немедленно. Лишенный творческой жилки, провинциальный губернатор упускает редчайшую возможность приобрести для расы еще одну солнечную систему.

И все же… Он перешел к письменному столу. Почувствовав его отсутствие, файл отключился. Брехдан нажал кнопку связи, и его вызов по закрытому, зашифрованному каналу облетел треть планеты.

– Ты меня разбудил, – проворчал Швильт Корабельная Смерть. – Не мог выбрать время поприличнее?

– Время, приличное для тебя, неприлично для меня, – засмеялся Брехдан. – Дело Зерайна не может ждать момента, удобного и мне и тебе. Я проверил – нужно как можно скорее выслать туда флот, а с ним подходящую замену Гадролю.

– Легко сказать. Гадроль воспротивится, и не без оснований, а у него имеются могущественные друзья. Потом терране. Они услышат о нашем захвате и, хотя он произойдет на противоположной от них границе, отреагируют. Нам нужен прогноз их действий и того, как это повлияет на старкадские события. Я уже подключил Лифрита и Приадвира. Чем скорее мы вчетвером соберемся обсудить этот вопрос, тем лучше.

– Не могу. Сегодня прибыла терранская делегация. Мне нужно присутствовать вечером на празднестве в их честь.

– Что? – стиснул челюсти Швильт. – Исполнять их дурацкие обряды? Ты серьезно?

– Вполне. И потом мне тоже следует остаться в их распоряжении. По терранским понятиям будет очень оскорбительно, если, гррум, премьер-министр Мерсейи отнесется пренебрежительно к чрезвычайному посланнику его величества.

– Но ведь все это – сплошной фарс!

– Они об этом не знают. Если мы сейчас лишим их иллюзий, это слишком ускорит события – рискуем выйти из графика. Кроме того, поощряя их надежды на урегулирование старкадского конфликта, мы смягчим эмоциональный удар от оккупации нами Зерайна. А это означает, что мне придется затянуть переговоры на более долгий срок, чем я собирался. Наконец, я хочу лично познакомиться с наиболее значительными членами делегации.

Щвильт потер шипы у себя на голове.

– Странных друзей ты себе выбираешь.

– Взять хоть тебя, – съязвил Брехдан. – Послушай меня. Старкадский план – отнюдь не торная дорога, по которой нужно идти размеренным шагом. За ним следует наблюдать, питать его, изменять согласно развитию событий – чуть ли не каждый день. Нечто непредвиденное – блестящий ход терран, потеря ими боевого духа, какие-то перемены в отношениях между туземцами – может спутать все расчеты и свести на нет всю нашу стратегию. Чем больше информации на подсознательном уровне мы соберем, тем лучше сможем судить. Ведь нам приходится оперировать и с их эмоциями тоже, не только с их военным мышлением. Нам нужно научиться чувствовать их. Играть по слуху, пользуясь их выражением.

Швильт остро взглянул на него с экрана:

– Подозреваю, что они тебе просто нравятся.

– Что ж, это не секрет. Когда-то они были великолепны. И могут опять сделаться такими. Мне было бы приятно увидеть их нашими верными подданными. – Его помеченное шрамом лицо чуть смягчилось. – Но это, конечно, маловероятно. Не тот это вид. Скорей всего их придется истребить.

– Как решим насчет Зерайна? – спросил Швильт.

– Займитесь им втроем. Я буду советовать время от времени, но вся полнота власти принадлежит вам. Когда обстановка после захвата достаточно прояснится, чтобы ее оценить, мы соберемся вчетвером и обсудим, как это может повлиять на Старкад.

Брехдан не стал добавлять, что он поддержит их против возмущенного Совета, рискуя собственным положением, если они допустят какую-нибудь гибельную ошибку. Это разумелось само собой.

– Как скажешь, – кивнул Швильт. – Доброй охоты.

– Доброй охоты.

Брехдан посидел спокойно несколько минут. День выдался длинный. Кости ломило, и хвост болел от веса, который ему пришлось выдерживать. «Да, – подумал он, – все мы стареем; сначала старость только подкрадывается к тебе – притупляются чувства, убывают силы, ничего такого, с чем не справилась бы энзимная терапия; а потом вдруг, в одну ночь, тебя подхватывает течение столь быстрое, что пейзаж вокруг становится неразличим и слышно, как впереди ревет порог».

Как хотел бы он сейчас улететь домой, вдохнуть чистый воздух у башен Дхангодхана, поболтать с Элвихом над чашей горячего напитка и завалиться спать. Но его ждут в терранском посольстве; а потом еще надо вернуться сюда и встретиться с… как зовут того агента, который ждет в разведотделе? Да, Двир Крюк; а остаток ночи с тем же успехом можно скоротать здесь, на своей койке.

Брехдан расправил плечи, проглотил стимтаблетку и покинул свой архив.

Его Адмиралтейство работало круглые сутки. Через закрытую дверь передней слышался гул, щелканье, шаги и разговоры. Брехдан редко ходил этой дорогой, не имея времени отвечать сообразно званию и клану на приветствие каждого офицера, техника и часового. Была другая дверь – она вела прямо в его деловые апартаменты. Напротив третья дверь выходила в закрытый для посторонних коридор, прямой и темный, ведущий к посадочной площадке.

При выходе на нее Брехдана охватил прохладный сырой воздух. Крыша отгораживала его от маяка, и он ясно видел внизу Ардайг.

Город, в отличие от терранских, с наступлением темноты не загорался лихорадочным многоцветием огней. Наземное движение ограничивалось несколькими проспектами – транспорт в основном был подземный; улицы предназначались для пешеходов и верховых на гвидхах. Развлекались, как правило, у себя дома или же в старинных театрах и на спортивных аренах. Лавки – кроме торговых центров с электронной связью и доставочными системами – в этот час уже закрывались; их на протяжении многих поколений содержали те же семьи в тех же домах. Тридайг кричал – Ардайг шептал, овеваемый легким соленым ветром. Улицы со светящимися мостовыми опутывали холмы паутиной, в которой маячили зажженные окна; воздушные машины мелькали вверху, как фонарики; прожектора на Афоне лишь подчеркивали его суровость. Светили две из четырех лун, Нейевин и Сейт. Под ними светился и переливался залив.

Пилот Брехдана поклонился ему, сложив руки на груди. Нелогично по-прежнему держать у себя этого старикана, когда есть робопилот. Но его род всегда служил роду Инвори. Охрана, со стуком отсалютовав ему, тоже села во флайер; машина заурчала и поднялась.

Стимулятор начал действовать. Брехдан почувствовал новый прилив бодрости. Какие только открытия не ждут его этой ночью! «Успокойся, – сказал он себе, – имей терпение, ищи жемчужину в навозной куче формальностей. Если нам придется-таки истребить терран, мы, по крайней мере, избавим Вселенную от потока пустой болтовни».

Его путь лежал на другой конец города, где еще четыре века назад возникла колония кричаще-ярких имперских куполов, жилых и служебных. Мерсейя тогда была развивающейся планетой, достойной иметь дипломатическую миссию, но еще не дозревшей, чтобы диктовать Терре ее архитектурный стиль или местоположение. Кготские высоты находились тогда далеко за чертой Ардайга. Позднее город окружил их, миссия превратилась в посольство, и Мерсейя могла позволить себе отклонять просьбы о расширении его территории.

Брехдан один прошел ко входу между кустами роз. Его искренне восхищал этот растительный вызов. Раб принял у него плащ, и дворецкий, не уступающий Брехдану ростом, доложил о его прибытии. Все те же пестро разодетые штатские, атташе в форме – ага, вот и новоприбывшие. Лорд Оливейра Ганимедский, посол Империи при его совершенстве ройдхуне, поспешил к нему. Посол был тощий суетливый человечек, чьи таланты, однако, при одном памятном случае неприятно удивили Брехдана.

– Добро пожаловать, советник, – сказал он на эрио, но с терранским поклоном. – Мы в восторге, что вы сумели прийти. – Он повел гостя через зал с паркетным полом. – Позвольте представить вам посланника его величества, лорда Маркуса Хауксберга, виконта Най Кальмара.

– Честь для меня, сударь. – (Томные манеры при хорошей физической форме, глаза внимательно глядят из-под век, хорошо владеет языком.)

– Командор Макс Абрамс.

– Рука ваха Инвори – мой щит. – (Сильный акцент, но говорит бегло; каждый жест и каждое слово на своем месте – он произнес приветствие, подобающее тому, кто близок по рангу своему начальнику, который по положению равен Брехдану. Крепкого сложения, с проседью в волосах, военная выправка. Значит, вот он какой – тот, о ком сообщил курьер со Старкада, тот, кто требует особой опеки.)

Церемония представления продолжалась. Брехдан вскоре рассудил, что только Хауксберг и Абрамс стоят того, чтобы обращать на них внимание. Адъютант последнего, Флэндри, тоже выглядит смышленым – но он совсем еще молод и низкого звания.

Труба пропела «вольно». Оливейра с величайшей учтивостью придерживался местных обычаев. Но поскольку эти обычаи предусматривали также отсутствие женщин, большинство присутствующих не знало, куда себя деть. Терране стояли унылыми группками, пытаясь завязать беседу с мерсейскими гостями.

Брехдан, приняв бокал вина из ягод арта, от других напитков отказался. Он побродил по залу, сколько требовалось для приличия, но не больше – пусть терране знают, что и он может соблюдать их ритуалы, когда хочет, – а потом сосредоточился на лорде Хауксберге.

– Надеюсь, ваше путешествие было приятным, – начал он.

– Несколько скучным, сударь, – ответил виконт, – пока к нам не присоединился эскорт вашего флота. Великолепное зрелище, должен сказать; а почетный караул при посадке был еще лучше. Надеюсь, ни у кого не вызвало возражений то, что я заснял церемонию встречи.

– Разумеется, нет, если съемка была прекращена перед входом в Афон.

– Хо! Ваш… э-э, министр иностранных дел держится несколько скованно, правда? Но он весьма приветливо принял от меня верительные грамоты и обещал вскоре представить меня его совершенству.

Брехдан взял Хауксберга под руку и отошел с ним в уголок. Общество поняло намек и отошло от них на некоторое расстояние, а они вдвоем уселись под отвратительным портретом императора.

– Как вам Старкад? – спросил Брехдан.

– Лично мне он показался мрачным и притягательным. Вы бывали там?

– Нет. – Иногда у Брехдана возникало искушение его посетить. Видит Бог, как давно он не бывал на планетах, не оскверненных цивилизацией! Но этого нельзя делать еще несколько лет, чтобы не привлекать к Старкаду больше внимания, чем нужно. Разве что ближе к концу… Брехдан решил, что лучше воздержаться и тогда, если визит не будет крайне необходим. Легче распоряжаться тем миром, который ты знаешь только по отчетам, чем тем, жизнь которого наблюдал сам.

– Вряд ли он входит в сферу ваших интересов, а? Поэтому нас и смущает активность Мерсейи.

– Ройдхунат много раз объяснял, в чем ее причина.

– Разумеется. Разумеется. Я хотел только сказать – если уж вам пришла такая охота заниматься благотворительностью, разве нельзя заняться ею поближе к дому? Первейший долг Большого Совета – это благополучие Мерсейи. И я последний, кто упрекнул бы вас в пренебрежении своим долгом.

– Нам не помешает лишняя торговая база в секторе Бетельгейзе, – пожал плечами Брехдан. – Старкад – место не идеальное и по расположению, и по характеристикам, но приемлемое. Если мы при этом завоевываем благодарность талантливого и достойного помощи вида, это уравновешивает чаши весов. – Его взгляд стал острым. – Нас весьма огорчила реакция вашего правительства.

– Однако она была предсказуема. – Хауксберг устроился поудобнее на старинном хромированном стуле. – Для соблюдения взаимного доверия, пока еще не достигнуто истинное соглашение (хорошо, что он еще не сказал «между нашими великими расами») – межимперское буферное пространство не должно нарушаться. И должен добавить, сударь, что сухопутные жители не менее заслуживают помощи, чем морские. Стоит ли разбираться, кто там из них агрессор. Правительство его величества считает своим моральным долгом помочь жителям суши отстоять свою культуру.

– Кто же в таком случае занимается благотворительностью далеко от дома? – сухо осведомился Брехдан. Хауксберг посерьезнел.

– Сударь, этот конфликт возможно прекратить. Вам должны были сообщить о наших усилиях добиться мира в районе Злетовара. Если бы Мерсейя присоединила свои старания к нашим, можно было бы заключить всепланетное соглашение. А что касается баз, то почему бы нам не устроить там совместную базу? Это было бы большим шагом к истинно дружеским отношениям, вам не кажется?

– Простите мне возможную грубость, – парировал Брехдан, – но мне не совсем понятно, почему вы включили в свою мирную миссию шефа старкадской разведки.

– В качестве советника, сударь, – сказал Хауксберг уже с меньшим энтузиазмом. – Простого советника, который знает туземцев лучше, чем кто-либо, кем мы располагаем. Хотите поговорить с ним? – Он махнул рукой и окликнул на англике, который Брехдан понимал лучше, чем признавал публично. – Макс! Макс, будьте добры, подите сюда на минутку.

Командор Абрамс отошел от младшего секретаря (Брехдан посочувствовал командору: этот парень был самым нудным из всей оливейровской шайки) и приблизился к ним с поклоном.

– Чем могу быть полезен Руке?

– Оставьте церемонии, Макс, – сказал Хауксберг на эрио. – Мы пока не говорим о деле. Просто знакомимся друг с другом без протокола и записи на пленку. Расскажите, пожалуйста, что вы намерены здесь делать.

– Сообщать факты и свое мнение, если оно чего-то стоит, когда меня спросят. Но не думаю, чтобы необходимость во мне возникала очень уж часто.

– Зачем же вы тогда летели сюда, командор? – Брехдан обращался к нему по званию – с Хауксбергом он себя этим не утруждал.

– По правде сказать, Рука, я надеялся поспрашивать сам.

– Садитесь, – пригласил Хауксберг.

– С позволения Руки, – сказал Абрамс.

Брехдан коснулся пальцем лба, уверенный, что тот его поймет. Он приобретал все более высокое мнение об этом человеке, и это означало, что за Абрамсом будут наблюдать куда внимательнее, чем за всеми прочими.

Офицер опустил свое объемистое седалище на стул.

– Покорно благодарю. – Он приветственно поднял свой бокал с виски и содой, отпил глоток и сказал: – Мы на Терре так мало знаем о вас. Не знаю уж, сколько мерсейологических трудов содержится в наших архивах, но это неважно: в них, безусловно, заключается лишь малая доля истины. Очень возможно, что мы неправильно понимаем вас во многих отношениях.

– Но у вас здесь посольство, – заметил Брехдан. – В его штат входят и ксенологи.

– Их недостаточно, Рука. Им до настоящих знаний, как отсюда до Терры. И даже то, что они действительно знают, на моем уровне бесполезно. С вашего разрешения, я хотел бы побеседовать с самыми разными мерсейцами. И пусть эти беседы ведутся под наблюдением, чтобы не думалось плохого. – Абрамс с Брехданом обменялись усмешками. – А еще я попросил бы о доступе в ваши библиотеки, к вашей периодике, ко всякой общедоступной информации, которая касается вашей расы, но может быть неизвестна на Терре.

– Вас интересуют какие-то определенные вопросы? Я готов вам помочь.

– Рука проявляет большую любезность. Упомяну лишь об одном из этих вопросов. Для меня это загадка – я перерыл все файлы и замучил всех наших аналитиков, но ответа так и не нашел. Как Мерсейя вообще набрела на Старкад?

Брехдан застыл.

– Во время исследований сектора, – кратко ответил он. – Ничейное пространство открыто для всех кораблей.

– Однако, Рука, вы внезапно развили такую активность на этой захолустной планете. Чем она так уж вас заинтересовала?

Брехдан помолчал какое-то мгновение, чтобы обдумать ответ.

– Ваш народ в старину обследовал тот регион довольно поверхностно. Мы меньше заинтересованы в коммерческой выгоде, чем была Торгово-техническая Лига, и больше заинтересованы в знаниях, поэтому мы предприняли систематический обзор. Статья о Саксо в вашем пилотском руководстве обратила наше внимание на Старкад. Нас, в конце концов, тоже привлекают планеты со свободным кислородом и текучей водой, даже если в других отношениях они негостеприимны. На планете мы обнаружили ситуацию, нуждающуюся в коррекции, и выслали туда миссию. Корабли в районе Бетельгейзе неизбежно должны были засечь участившееся движение вокруг Саксо. Терранский флот занялся расследованием, и постепенно сложилось нынешнее прискорбное положение.

– Хм, – промычал Абрамс, глядя в свой стакан. – Благодарю вас, Рука. Однако мне бы хотелось узнать больше подробностей. Быть может, где-то среди них и скрыт ключ к загадке, над которой бьется наша сторона, поскольку семантический и культурный барьер ей мешает?

– Сомневаюсь, – ответил Брехдан. – Пожалуйста, ведите свои изыскания сколько угодно, но в этом вопросе вы только понапрасну потратите энергию. Я не думаю даже, что сохранились записи о первых мерсейских экспедициях в область Саксо. Мы не так стремимся записать все на пленку, как вы.

Чувствуя его холодность, Хауксберг поспешно переменил тему. Разговор перешел на разные банальности, и Брехдан, извинившись, ушел еще до полуночи.

«Абрамс – сильный противник, – думал он. – Слишком сильный, чтобы я мог сохранять спокойствие. Определенно на нем нужно сосредоточить все внимание.

Или нет? Разве стал бы опытный разведчик вот так выставлять себя напоказ? Может, он – заслонная лошадь, как у них говорится, и прикрывает кого-то или что-то. А может, он хочет, чтобы я именно так и подумал».

Брехдан хмыкнул. Этак можно рассуждать без конца. И не его это дело – сторожить кого-то. Для этого у них хватает офицеров службы безопасности. За каждым терранином, покидающим посольство, которое они с раздражающей изобретательностью оберегают от шпионских устройств, постоянно ведется наблюдение.

Однако сейчас он, Брехдан, намерен лично повидать агента разведки, достаточно ценного, чтобы его специально заслали на Старкад, а потом специально вернули оттуда, когда лукавый старый Рунеи решил, что тот будет полезнее дома. Возможно, Двир Крюк обладает достаточно важной информацией, чтобы его выслушал сам председатель Совета. А затем Брехдан даст ему новый приказ…

Агент ждал его в ледяном флюоросвете пустого кабинета. Когда-то он был мерсейцем, еще молодым. От его прежнего облика осталась нижняя часть лица, восстановленная хирургическим путем, половина торса, левая рука и культя правой. Остальное заменяла машина.

Двуногая фигура с неожиданной ловкостью отдала честь. На близком расстоянии Брехдан, у которого был острый слух, едва различал слабый гул у нее внутри. Энергия поступала из аккумуляторов, которые работали несколько дней без подзарядки, даже при усиленном расходе, и питала микроузлы, в комплексе составляющие тело.

– Служу моему повелителю. – В голосе звучал легкий металлический тон.

Брехдан ответил на приветствие с должным уважением. Он не знал, хватило ли бы ему самому мужества, чтобы продолжать жить после подобного увечья.

– Рад видеть арлеха Двира. Вольно.

– Рука ваха Инвори пожелал увидеться со мной?

– Да-да, – нетерпеливо махнул рукой Брехдан. – Оставим этикет в стороне. Я уже сыт им по горло. Извините, что заставил вас ждать, но, чтобы осмысленно разговаривать с терранами, надо было познакомиться с ними самому. Итак, вы работали и в штабе разведки фодайха Рунеи, и в поле, не так ли? Значит, вам хорошо знаком и анализ информации, и трудности ее сбора. Отлично. Расскажите мне своими словами, почему вас отозвали обратно.

– Рука, в качестве оперативного агента я могу быть полезен, но незаменимым не являюсь. А единственная миссия, которую мог выполнить я и никто другой, провалилась: я имею в виду проникновение в кабинет шефа терранской разведки.

– Так вы надеялись добиться успеха? – Брехдан не знал, на что способен Двир.

– Да, Рука. Если меня снабдить электромагнитными сенсоррами и преобразователями, я чувствую все скрытые схемы. Я вообще развил в себе хорошее понимание машин. На подсознательном уровне я предугадываю их действия и поступаю соответственно. Так я раньше, будучи нормальным, различал оттенки выражения лиц, голоса, жестов у мерсейцев, которых хорошо знал. Поэтому я сумел бы открыть дверь, не включив тревожную сигнализацию. К несчастью, там поставили живую охрану, что явилось для меня неожиданностью. В физической силе, быстроте и ловкости это мое тело уступает прежнему. Я не смог бы убить часовых так, чтобы об этом не узнали их товарищи.

– Вы думаете, Абрамс прознал о вас? – живо спросил Брех-дан.

– Нет, Рука, не думаю. Факты свидетельствуют, что повышенная бдительность вошла у него в привычку. Терране, повредившие меня позднее в лесу, не разглядели меня. И я успел заметить Абрамса в обществе того другого, Хауксберга. Это навело нас на подозрение, что он собирается присоединиться к делегации на Мерсейю, без сомнения, в шпионских целях. Учитывая мои особые качества и мое знакомство с методами работы Абрамса, фодайх Рунеи решил, что мне следует опередить терран и ждать их прибытия здесь.

– Храйх. Да. Все верно. – Брехдан заставлял себя смотреть на Двира, как на настоящее живое существо. – Вас можно помещать в различные механизмы, правильно?

– Да, Рука, – ответил голос из неживого рта. – В транспорт, в боевую технику, в детекторы, в станки – во все, что способно вместить мой органический компонент и главные протезы. Я быстро осваиваюсь со всем этим. Послушный слуга его совершенства ждет ваших приказаний.

– Вы получите работу. Непременно получите. Не знаю еще, какую именно. Может быть, вам придется даже проникнуть на корабль посланника на орбите. Но для начала, мне думается, нужно принять меры против нашего друга Абрамса. Он не ждет ничего особенного от обычных машин. Тут-то вы и поднесете ему сюрприз. А награда вас не минует.

Двир Крюк ждал дальнейших указаний.

Брехдан не удержался от чисто товарищеского вопроса.

– Где вас ранило? – спросил он.

– При завоевании Янаира, Рука. Ядерный взрыв. В полевом госпитале мне сохранили жизнь и отправили на базу для регенерации. Но хирурги обнаружили, что радиация нанесла слишком сильный ущерб моей клеточной химии. Тогда я попросил, чтобы меня умертвили. Мне объяснили, что методика, недавно полученная от горразан, дает надежду на альтернативный вариант, который сделает меня неоценимым бойцом. Так и вышло.

Брехдан насторожился. Что-то тут не так – а впрочем, он не биомедик.

Дух его омрачился. Зачем притворяться, будто испытываешь жалость? Нельзя завязать дружбу с мертвецом. А Двир мертвец, в нем нет ничего живого – ни костей, ни желез, ни жил, ни яичников, ни внутренностей – ничего, кроме мозга, да и тот уже приобрел прямолинейность машины. Его нужно просто использовать – для того и существуют машины на свете.

Брехдан прошелся по комнате, сцепив руки за спиной; хвост его спокойно дергался, шрам на лбу пульсировал.

– Хорошо. Обсудим детали.