Текст книги "Богорождённый"

Автор книги: Пол Кемп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Кейл подошёл к Мефистофелю, затем к Ривалену, отделив обоих от их божественных сил.

После того, как Кейл отсёк божественность Ривалена, Клинок Пряжи был готов вот–вот сломаться.

– Нет! – крикнул Ривален.

– Да, – сказал Кейл и сильным ударом сбил его с ног. Шадовар рухнул лицом на площадь, и Кейл услышал, как его зубы заскрежетали по камню.

Тени божественной силы, которые Кейл отрезал от Ривалена и архидьявола, скользнули по площади, как и тень Ривена, вытянулись дугами, соединяясь друг с другом, складываясь в тёмный круг на камнях – символ Маска.

Око Шар вертелось вихрем, стонало о силе, которой жаждало, о силе, что позволит ей воплотиться и начать пожирать мир. Между этой силой и оком стоял только свет Васена Кейла.

– Что теперь? – окрикнул Кейл сына.

– Кто–то должен принять её! – отозвался Васен. – Вестник должен воплотиться! Я не смогу сдерживать это, и если свет угаснет, она поглотит всё, и тогда…

Ему не нужно было ничего больше объяснять. Кейл понял. Для этого его вернули обратно, для этого Маск сделал так, чтобы он выжил, когда должен был умереть.

Мефистофель, должно быть, тоже понял, потому что он встал на четвереньки и пополз к божественной силе.

Кейл бросился к архидьяволу, но прежде чем он достиг его, в бок раненого, ослабевшего изверга внезапно вонзилась стрела. Стрела вошла по самое оперение, и дьявол застонал.

– Это за Фэйрелм, – крикнул Герак.

Лучник стоял рядом с Васеном, наложив новую стрелу и натянув тетиву.

Прежде чем Мефистофель смг сделать ещё один шаг, Герак снова в него выстрелил. Дьявол снова застонал.

– За Элли, – сказал Герак.

Но Мефистофель не падал. Сплёвывая кровь сквозь сжатые клыки, он полз к божественной силе.

– А это за меня, – сказал Герак, выпустив третью стрелу, которая попала дьяволу в горло.

Мефистофель задохнулся, поднялся на колени, выгнл спину, забрызгивая площадь своим чёрным ихором.

Кейл воспользовался этой возможностью. Он шагнул сквозь тени во тьму позади изверга.

– Я тоже тебе кое–что задолжал, – сказал он и вонзил Клинок Пряжи в спину Мефистофеля так, что лезвие вышло из груди. Хлынула кровь.

– Я просрочил выплату на сто лет, – сказал Кейл и повернул меч в ране. Орудие треснуло в его руках, оставив осколок в теле дьявола.

Мефистофель, пытаясь засунуть свои внутренности обратно через дырки в своём теле, захлёбываясь собственными телесными жидкостями, попытался заговорить, исторг только влажное бульканье, а затем исчез вместе с застрявшим в нём осколком Клинка Пряжи.

Кейл выругался, когда архидьявол сбежал. Он посмотрел через площадь и обменялся кивками с Гераком.

Стоя в свете веры своего сына, лишившись собственной веры, Кейл смотрел на три тени, нарисовавшие круг на камнях площади. Его собственная, обычная тень, протянулась перед ним, почти касаясь их.

– Я больше не могу, отец, – сказал Васен, и свет начал угасать.

Око Шар продолжало издавать свой голодный гул, продолжало быстро вращаться и жадно бурлить.

Кейлу нужно было всего лишь шагнуть вперёд, позволить своей тени коснуться теней божественной силы, и…

Рука на плече развернула его: Ривен.

Он посмотрел в рябое лицо друга, теперь – обычного человека, в пустую глазницу, на всклокоченную бороду.

– Я сделаю это, – сказал Ривен.

– Ривен…

– Оставайся человеком, Кейл.

Ривен посмотрел вниз, помотал головой.

– Ты был в моей голове. Ты… видел. Божественность любого превращает в ублюдка. Для меня в этом отношении ничего не изменится.

Кейл покачал головой.

– Нет, я должен.

– Кейл, у тебя есть сын и есть жизнь. Иди и проживи её.

Кейл долго смотрел в глаз Ривена, и наконец кивнул.

Они обнялись, как два давно разлучённых брата, какими на самом деле и были.

– Это был долгий путь, – сказал Кейл.

– Точно, – согласился Ривен. – И странный, да?

– Странный, – подтвердил Кейл.

Ривен хлопнул Кейла по плечу и шагнул мимо него. На мгновение его тень легла рядом с тенью Кейла. Затем он сделал ещё шаг в начерченный мраком круг на камнях. Тень Ривена пересекла круг.

Круг начал вращаться, уменьшаться, смыкаться вокруг Ривена. Он задохнулся, запрокинул голову и закричал – громко, как гром. Несмотря на свет Васена, тени текли с кожи Ривена, кружились вокруг него, обнимали его. Вращающийся круг силы сомкнулся, и Ривен, казалось, стал выше, более материальным, тени вокруг него стали плотнее.

И когда божественная сила затопила Ривена, увеличила его, око Шар уменьшилось пропорционально. Вращение ока замедлялось по мере того, как оно сжималось; крики стали жалобными и стихли окончательно.

А потом всё кончилось.

Свет Васена угас и Ривен, истинное божество, стоял на площади в облаке тени. Он оглянулся на Кейла, бездна его глаза как будто тянулась назад сквозь пространство и время.

– Ты по–прежнему ужасно строишь планы, – сказал Кейл с полуулыбкой на губах. – И будь я трижды проклят, если когда–нибудь стану тебе молиться.

Ривен, или Маск, повернулся и посмотрел на него.

– Я был бы разочарован, скажи ты что–нибудь другое.

Тьма плотно окутала Ривена. Он слился с ней и исчез, ушёл туда, куда уходят боги. Кейл тяжело вздохнул, повернулся и поспешил к Васену. Они с Гераком помогли Васену встать.

– Ты сделал это, – сказал Кейл, притянув его к себе.

Васен кивнул, его лицо было бледным. Он опёрся на Кейла.

– Мы все это сделали.

– А что именно мы сделали? – спросил Герак, оглядываясь кругом.

Васен покачал головой, опустился рядом Орсином, положил на него руки и прочитал молитву Амонатора.

Кейл ожидал увидеть, как руки Васена загораются целительной энергией, но ничего не произошло. Васен опустил голову.

– Что случилось? – спросил Кейл. Вокруг него кружились тени.

– Такова цена, – сказал Васен надломленным голосом. – Оно выгорело.

– Что выгорело?

– Призвание, связь, – Васен сделал беспомощный жест. – Я не знаю, но его нет.

– Это так не работает, – сказал Кейл. – Оно по–прежнему там.

– Я не чувствую, – ответил Васен.

– Почувствуешь.

Васен покачал головой, посмотрел на Орсина. Он похлопал теневого ходока по щекам, легонько его встряхнул.

– Орсин. Орсин.

Ходок открыл глаза.

– Ты в порядке? – спросил Васен.

– Кажется… да, – отозвался Орсин. – Всё кончилось?

– Кончилось, – подтвердил Кейл, и они с Васеном поставили Орсина на ноги.

– Где Ривен? – спросил Орсин.

Кейл легко улыбнулся, тени забурлили вокруг.

– Ривен… ушёл. Теперь он Маск. Или Маск это Ривен. Не знаю.

Орсин вцепился в свой священный символ и зашептал молитву владыке теней.

Кейл, сказал Магадон. Я не доберусь. Источник почти мёртв. Саккорс падает.

Всё в порядке, Магз. Ты сделал достаточно. Убирайся оттуда. Всё кончено.

Но ничего не кончилось.

Стон позади заставил их всех обернуться. Ривален стоял на подкашивающихся ногах. Ночной провидец уже не был богом, а стал простым человеком. Его золотые глаза смотрели на крошечное, сдувшееся искажение, оставшееся от ока Шар.

– Не может этого быть, – сказал он.

И тогда Кейл увидел. Вокруг Ривалена не было теней. Свет Васена лишил его их, по крайней мере на вермя.

Герак достал стрелу и натянул тетиву. Орсин принял боевую стойку и тени охватили его кулаки. Васен и Кейл шагнули к Ривалену, Кейл сжимал зазубренный обломок Клинка Пряжи.

Бреннус идёт за Риваленом, Эревис, передал Магадон. Не вмешивайтесь.

Что?

Магадон не ответил, но Кейл поверил ему на слово. Он поднял руку, чтобы остановить Герака от выстрела.

– Я по–прежнему ночной провидец, – сказал Ривален, сверкая на них своими золотыми глазами.

Тени вокруг него потемнели, из них возник второй шадовар и схватил Ривалена. Он был ниже, более стройного сложения, с глазами цвета стали.

– Нет. Ты убийца. И теперь ты мой.

– Бреннус! – воскликнул Ривален.

Тени взметнулись, и они оба исчезли.

* * *

Источник едва осознавал присутствие Магадона. Его свет почти угас. Они находились где–то в вихре над Ордулином. Когда Источник окончательно погибнет, город рухнет с небес.

Мне нужно уходить, сказал Магадон. Спасибо за всё. Отдыхай, моя прелесть.

Источник его не слышал.

Магадон послал источнику чувство уюта, приязни, в последний раз зачерпнул его силу и переместил себя на площадь, которую он видел глазами Кейла.

* * *

– Магз!

Тифлинг отрастил свои волосы и рога. Его змеиные глаза, полностью белые, кроме зрачков, сверкнули в улыбке.

– Эревис!

Они обнялись.

– Ты отрастил волосы, – сказал ему Кейл.

Магз глянул на лысину Кейла.

– А ты нет. И нам нужно уходить. Прямо сейчас.

– Да, – согласился Кейл.

За спиной Магза, в сумрачном небе Кейл увидел, как гора Саккорса несётся к земле. Ордулин будет стёрт в порошок.

Орсин провёл своим посохом по земле^[1], начертив линию на камнях площади.

– Новое начало, – сказал он.

Кейл кивнул.

– Посмотрим, что оно принесёт.

Он призвал к ним тени вихря и забрал их из Ордулина.

* * *

Бреннус стоял позади Ривалена, удерживая брата за руки. В руке он держал ожерелье матери, крепко прижав его к телу Ривалена. Они оба смотрели на падающий на них Саккорс. Ривален боролся, но его слишком сильно ослабили. Он не мог вырваться из хватки Бреннуса.

Бреннус прошептал на ухо брату:

– Мы подняли Саккорс из моря, ты и я. И теперь мы стоим под ним, пока он падает. Подумай о матери, пока будешь умирать, Ривален. Она стала инструментом твоего падения.

– Не надо, Бреннус. Не надо.

Бреннус улыбнулся, пока Саккорс падал. Тени кипели вокруг них.

– Это сделано, – сказал он. – Твоя горечь – сладкий нектар… для меня.

Ривален протестующе закричал, когда гора обрушилась на них. Бреннус только ухмылялся.

Эпилог

Герак шагал по мощёным улицам Дэрлуна, опустив под дождём голову. Повсюду были солдаты – расхаживали по улицам, набивались в гостиницы. Может, Саккорс и рухнул, но войска Шадовар и Сембии продолжали маршировать, и Дэрлун готовился отразить нападение.

Герак уже давно не бывал в Дэрлуне, и на тесных улицах ему было неуютно. Он пообещал Васену и Орсину встретиться с ними здесь, но прошла уже большая часть десятидневки, а весточки от них по–прежнему не было. Может быть, это было и к лучшему. Он не знал, хочет ли продолжения всего этого. То, что он видел…

Слухи пожаром расходились среди населения Дэрлуна, подпитываемые шарлатанами, прорицателями и теми, кто продавал информацию за звонкую монету.

– Что–то ужасное случилось в Ордулине, – говорили одни. – Грядёт вторая Буря Теней, на этот раз в Кормире.

– Саккорс упал.

– Шар ходит по Торилу, – заявляли другие.

– Нет, – возражали третьи. – Маск переродился.

– Нет, вы ошибаетесь, – вмешивались четвёртые. – Маск никогда не умирал.

Герак никогда никого не поправлял. Девять адских кругов, он был там и до сих пор не знал, чему стал свидетелем. Он только знал, что это было слишком. С тех пор он проводил своё время в различных общих комнатах в окрестностях Дэрлуна, выпивая и пытаясь не думать об увиденном, о том, где он бывал. У него было предчувствие, что увиденное в Ордулине – это только начало, и что Торилу ещё предстоят неприятные деньки.

Ему и самому предстояли неприятные деньки. Фэйрелма больше не было, Элли больше не было, их ребёнка больше не было. И он… он не знал, что делать. У него не было семьи, не было дома, не было ничего, кроме следующей кружки эля и пьяного сна без сновидений. Он считал Васена и Орсина товарищами, даже друзьями, но эти двое обладали уникальной связью, и он знал, что никогда не сможет её разделить.

Дождь превратился в мелкую морось. Он хлюпал по грязи, прокладывая путь между фургонами и пешеходами в капюшонах. Впереди он увидел раскрашенную деревянную вывеску, качавшуюся на ветру. «Дно кружки», гласила она. Его тип пивной. Ему нужно было побриться и принять ванну, но сначала нужно было выпить.

Он полез в карман штанов, пересчитал оставшиеся там медные и серебряные монеты. В кармане звенело достаточно металла, чтобы продержаться ещё несколько дней. Он ускорил шаг, направляясь к таверне.

От раздавшегося из переулка сбоку голоса он застыл, как вкопанный.

– Герак.

Герак обернулся, моргнул, по коже пробежали мурашки. У входа в переулок стоял Ривен. На нём был его плащ, его сабли, его ухмылка, его козлиная бородка, и его присутствие затмевало собой всю остальную улицу. Переулок позади него погрузился в глубокую тень, такую тёмную, что Герак ничего в ней не видел.

Ривен окинул его понимающим взглядом единственного глаза и пустой глазницы.

– Куда направляешься?

Герак оглянулся вокруг. Никто, казалось, не замечал присутствия бога. Он подошёл к Ривену, осторожно, как мог подойти к опасному животному.

– Чего тебе нужно? – спросил он.

– Ты паршиво выглядишь.

– Я в порядке. Просто собирался опрокинуть стаканчик, вот и всё.

Ривен ухмыльнулся.

– Судя по твоему виду, не первый.

– Может и так, – отозвался Герак. – Тебе–то что? Бог явился читать мне лекции о моих привычках?

Задним числом он осознал, что огрызается на перерождённого бога: перед ним стоял Маск.

– Мне знакомы эти привычки, – ответил Ривен. – Ты только что сделал большое дело, видел разные чудеса, так? Но теперь всё кончило. И у тебя нет ни семьи, ни дома, куда можно было бы вернуться. Ты чувствуешь себя одиноким, пустым. Нет даже тех, кого ты мог бы назвать друзьями, по крайней мере, хорошими друзьями.

Герак запротестовал, но Ривен поднял руку и кивнул, обрывая его.

– Я знаю. Ты хочешь сказать, что Васен и Орсин – твои друзья, и ты прав. Но ты знаешь, как обостоят дела. Эти двое, они как братья. А ты – как появляющийся время от времени дальний родственник. Они рады тебе, но ты им не нужен. Ведь так?

– Думаю, примерно так, да. Знакомо?

Ривен кивнул.

– Да, я знаю, каково это. И когда дела обстоят таким образом, когда у тебя нет никого, днище пустой кружки для эля кажется хорошим другом. Это путь, на который ты встал. Ты же видишь сам.

Герак не ответил, но он видел это. Прекрасно видел.

– Знаешь, что спасло от этого меня?

Герак услышал какое–то движение в тенях позади Ривена, тихое ворчание. Он сразу же узнал его. Девочки Ривена вышли из тени, встав по бокам от хозяина. Они заморгали от естественного света первичного плана, задрали носы к непривычным запахам, которых, должно быть, не чувствовали уже несколько десятков лет. Настроение Герака сразу же улучшилось. Он опустился на колено и протянул руку. Собаки посмотрели на Ривена, как будто спрашивая разрешения.

– Давайте, – сказал Ривен, и они подошли к Гераку, принялись облизывать его руки. Он погладил их по бокам, потрепал по мордам.

– Хорошие девочки, – сказал Герак. – Хорошие девочки.

– Они не могут пойти со мной, – сказал Ривен, и Герак сделал вид, что не слышит надрыва в его голосе. – И даже если бы могли…

Герак посмотрел на Ривена.

– Ты хочешь, чтобы я?

Ривен не отрывал взгляда от своих девочек. Тени кружились вокруг них. Он кивнул один раз.

– Не знаю, сколько им осталось, но хочу, чтобы они провели как можно больше времени на солнце, у себя дома, не у меня.

Герак опустил взгляд, услышав это. Его глаза увлажнились.

– Их дом – рядом с тобой.

– Больше нет, – отозвался Ривен. – Теперь он с тобой. Позаботься о них, стань для них домом, и они станут домом для тебя. Никаких больше кружек с элем. Не разочаруй меня, Герак. Я буду следить.

– Не разочарую, – с улыбкой ответил следопыт, почёсывая собак.

– Прощайте, девочки. Вы спасли меня, и вас люблю.

Долгий миг Герак молчал. Наконец, он поднял взгляд и спросил:

– Как их зовут?

Но Ривен уже исчез.

* * *

Орсин оставил Васена и Эревиса, чтобы в одиночестве поговорить со своим богом. Он выбрал путь через долину Розы, следуя по тому же пути, по какому когда–то провёл их Васен, пока не оказался перед тёмными водами теневого озера. Над Сембией по–прежнему висел саван мрака, которым заволокли небо Шадовар, но в нём появились прорехи, красные линии лучей заходящего солнца. Долина и воды озера были опутаны тенью. Высокие сосны позади него шептались под лёгким ветерком. Жужжали насекомые.

Орсин чувствовал, как прожитые им жизни сливаются с нынешней, как будто все они были прелюдией к этой, к его финалу. Его народ верил, что душа перерождается снова и снова в разное время и в разных мирах в попытке улучшить себя или достичь своей цели. Возможно, дух Орсина наконец достиг своей цели, когда помог Васену в его битве. Он с трудом мог представить свои следующие жизни, и уж точно не мог представить себе жизнь более насыщенную.

В прежние дни он поклонялся мёртвому богу. Но бог переродился у него на глазах. Орсин был паствой из одного человека, но теперь долго это продлится.

Он вытащил священный символ из–под рубахи и поднял его в одной руке. Диск казался тёплым, живым. Он шагнул в тень сосны, на краю тенистого озера, и своим посохом начертил молитвенный круг. Он опустился на колени и стал молиться.

– Владыка теней, – произнёс он. – Услышь мои слова.

Потрясение сменилось улыбкой, когда он услышал в голове голос Ривена.

Ладно, теневой ходок, только встань сперва с растреклятых колен.

* * *

Сложив руки за спиной, Теламонт Тантул смотрел на Тултантар из стеклостального окна. Анклав одиноко парил в небе империи. Надежды Ривалена подняли Саккорс из глубин Внутреннего моря, а его амбиции и нигилизм обрушили город на землю.

Империя потеряла город, но Теламонт потерял двух сыновей. За последние две тысячи лет он плакал лишь дважды. Первый раз – когда узнал о смерти Алашар, а второй – когда узнал, что её убийцей был его собственный сын.

Снаружи поднимались из мрака башни, купола и крыши Тултантара.

– Я не знаю, что ждёт нас в будущем, Хадрун, – сказал он через плечо.

Его самый доверенный советник прочистил горло.

– Ваше всевышество?

– Мир изменился и продолжает меняться. Наше влияние становится всё меньше. И я потерял двух своих сыновей.

– Да, ваше всевышество. Продолжать ли нам… программу с Избранными?

Теламонт вздохнул, кивнул.

– Да. Берите в плен любых Избранных. Допрашивайте всех. Кто–то должен что–то знать. В любом случае, думаю, их сила пригодится нам, когда мы лучше разберёмся в происходящем.

– Кажется, в текущих событиях замешаны сами боги.

– В самом деле, Хадрун.

Шадовар ещё не возвратились на Торил, когда случилось так называемое Смутное время, когда боги ходили по земле, а весь божественный порядок был нарушен и изменён. Теламонт боялся, что скоро произойдут похожие изменения. Он боролся, чтобы сохранить империю во время подобных смут.

– Ваше всевышество, – произнёс неестественным и неловким тоном Хадрун. – Есть ещё кое–что. Это… немного странно.

Теламонт повернулся к советнику.

Хадрун стоял у дверей, глубоко в тени, его мерцающие глаза казались стальными звёздами на тёмном созвездии его лица.

– Что такое, Хадрун?

Две мелких, лысых серых головы высунулись из плаща Хадруна, настороженно подняв крохотные ушки. Они с ужасом поглядели на Теламонта, но за пеленой страха их глаза казались удивительно грустными.

Теламонт застыл. Тени закипели вокруг него.

– Это…?

Хадрун кивнул.

– Да, ваше всевышество. Конструкты принца Бреннуса. Они должны были погибнуть, когда… погиб он. Я не могу этого объяснить.

– Мы потерялись, – сказали гомункулы своими высокими голосками.

– И я тоже, – сказал Теламонт.

– Простите, ваше всевышество, – сказал Хадрун, запихивая гомункулов обратно в плащ. Те протестующе взвизгнули. – Я не должен был вас этим беспокоить.

– Нет, ты правильно сделал, – сказал Теламонт. – Оставь их.

– Ваше всевышество?

– Оставь их у меня, Хадрун. Что–то неясно?

– Нет, ваше всевышество. Разумеется. Кыш! – сказал он гомункулам и вытряхнул их из своего плаща.

Они упали на пол и съёжились, каждый уцепился одной ручонкой за плащ Хадруна, со страхом глядя на Теламонта.

– На этом всё, Хадрун.

– Конечно, ваше всевышество.

Когда Хадрун ушёл, гомункулы прижались друг к другу, обнялись и задрожали.

– Ваше всевышество будет делать нам больно?

– Нет, – мягко сказал Теламонт. Он опустился и протянул руку, точно так же, как Алашар протягивала руку Ривалену. – Пойдём. Возьмите меня за руку. Всё хорошо.

Они пересекли гладкий пол осторожными перебежками и шажками, раздувая ноздри, настороженно посматривая на Теламонта. Когда они подошли, Теламонт осторожно провёл пальцем по голове каждого. Они расслабились и заурчали.

– Вашим хозяином был мой сын, – произнёс Теламонт. – Он сотворил вас. Любил вас, наверное.

– Хозяин любил нас, – повторили они, кивнули. – Он скоро вернётся?

Глаза Теламонта увлажнились в третий раз за всё время, что он помнил.

– Нет. Он уже не вернётся.

* * *

Кейл опустился на траву перед простым надгробьем Варры. Её имя было вырезано на плите из известняка под изображением рассвета. Перед камнем лежала увядшая орхидея.

Тени потекли с кожи Кейла, когда он вспомнил последние проведённые с ней мгновения. Он вспомнил запах её волос, чувство её гладкой кожи под своими руками, её вес на своём теле. Той ночью они зачали Васена.

Он провёл кончиками пальцев по холодной известняковой плите.

– Мне жаль, – прошептал он.

Он почувствовал на себе взгляд Васена. Его сына. Их сына.

– Я не должен был её покидать, – сказал через плечо Кейл. – Я вернулся позже, но было слишком поздно. Она пропала.

– Ты сделал то, что должен был, то, что считал правильным. Здесь нет места сожалениям.

– Везде есть место сожалениям, – отозвался Кейл. – Как она умерла?

Васен откашлялся.

– Она принесла себя в жертву ради меня. Но она умерла любимой. И не в одиночестве.

– Я рад.

– Я совсем не знал её, – сказал Васен. – Никто ничего о ней не знал, и она погибла, прежде чем успела что–то рассказать. Но она говорила о тебе.

– Откуда ты знаешь?

– Мой о… Деррег рассказал мне.

Кейл кивнул. В его глазах выступили слёзы, потекли по лицу. Он вспомнил первый раз, когда встретил Варру, в тёмной таверне в Порту Черепа.

– Когда–нибудь я расскажу тебе о ней, – сказал Кейл. – Только… не сейчас.

– Конечно, – сказал Васен, переступив с ноги на ногу.

Кейл посмотрел на надгробье рядом с могилой Варры, где лежала вторая увядшая орхидея. Высеченная на камне надпись гласила «Деррег, сын Регга».

– Тебя вырастил Деррег? – спросил Кейл.

– Да, он, – ответил Васен, и Кейл услышал гордость в голосе сына.

– Я знал Регга, – сказал Кейл.

– Знаю.

– Я поблагодарил бы Деррега, если бы мог.

Кейл услышал улыбку в голосе Васена.

– Он был не таким человеком, чтобы требовать благодарности за правильные поступки.

Кейл тоже улыбнулся.

– Значит, он в самом деле был сыном Регга.

Кейл в последний раз провёл пальцами по надгробью Варры и встал.

– Нужно идти.

– Куда? Что дальше? Кейл посмотрел сыну в глаза и улыбнулся.

notes

Примечания

1

В прошлой главе Орсин свой посох сломал. Ошибка автора.