Текст книги "Левая Рука Бога"

Автор книги: Пол Хофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

– Томас Кейл! Томас Кейл! – кричала она на бегу.

Обнаженный мальчик, карабкавшийся вверх по покрытому мхом крутому берегу, поднял голову и застыл с открытым ртом при виде мчавшейся к нему гарпии, которая отчаянно вопила, вновь и вновь повторяя его имя:

– Томас Кейл! Томас Кейл!

В своей проклятой жизни Кейлу довелось повидать много необычного, но это зрелище было самым странным из всего виденного: какое-то бесполое существо с диким выражением лица, с жутким, безумным взглядом, размахивая ножом, неслось прямо на него. Пораженный, он побежал туда, где лежали его вещи, нащупал меч, уронил его, схватил снова и успел приподнять в тот самый момент, когда существо с истошным воплем навалилось на него.

Послышался резкий всхлип и гулкий шлепок – как будто мужская ладонь хлопнула по крупу лошади. Дженнифер словно бы отрывисто кашлянула и покатилась, переворачиваясь через голову, мимо ошарашенного Кейла, пока с грохотом не впечаталась в ствол остролистого дуба.

Кейл спрятался за дерево, его сердце колотилось и трепетало, как только что пойманная птица. Он стал озираться в поисках убежища. Вокруг дерева была неровная дуга открытого пространства шириной от сорока до шестидесяти ярдов. Кейл взглянул на тело. Теперь стало ясно, что это женщина. Скорчившись, она лежала у основания дуба на боку, вполоборота к нему, из спины у нее торчало что-то похожее на оперение трехунциевой стрелы, наконечник которой едва выглядывал из груди. Из носа текла кровь, каждые три-четыре секунды на землю падала капля. Попасть в столь стремительно несущуюся мишень было непросто, но не невозможно. Стрела была пущена оттуда, откуда прибежала женщина, так что, куда бы ни двинулся сейчас Кейл, ему придется пересечь линию огня. Чтобы добраться до укрытия, понадобится секунд пять-шесть – вполне достаточно для одного, не более, выстрела, но выстрел достигнет цели, если стрелок хорош. А он, похоже, так же хорош, как Кляйст. У Кляйста три из каждых четырех таких выстрелов попадали в цель.

– Эй! Сынок!

«Ярдах в двухстах, строго впереди», – определил Кейл.

– Чего тебе? – крикнул он в ответ.

– Как насчет того, чтобы сказать спасибо?

– Спасибо. А теперь почему бы тебе не убраться?

– Ах ты, неблагодарный маленький засранец, я ведь только что спас тебе жизнь.

«Интересно, он двигается? Судя по звуку, да».

– Кто ты?

– Твой ангел-хранитель, парень, вот кто я. Она была плохой девчонкой, очень плохой.

– А чего ей было нужно?

– Перерезать тебе горло, приятель. Она этим зарабатывала на жизнь.

– Почему мне?

– Понятия не имею, дружок. Випон послал меня присматривать за тобой и его непутевым братцем.

– Почему я должен тебе верить?

– Ни почему. В любом случае не забивай себе голову. Я просто не хочу, чтобы ты шел за мной. Не хотелось бы, чтобы я был вынужден следующую стрелу всадить в тебя, особенно после тех усилий, которые я приложил, чтобы спасти тебе жизнь. Так что оставайся на месте в течение пятнадцати минут, за это время я уйду, не причинив тебе вреда. Хорошо?

Кейл поразмыслил: броситься со всех ног, догнать этого человека, схватить его и выбить из него правду? Или получить на бегу стрелу в спину? Судя по голосу, человек не шутил. Так или иначе, выбор был.

– Хорошо. Пятнадцать минут.

– Слово чести?

– Что?

– Не важно.

С этим оба – и Кэдбери, и Кейл – начали движение: Кэдбери ретировался с полной выкладкой в самую глухую часть леса, а Кейл, стараясь держаться за деревом, соскользнул в реку и осторожно поплыл вдоль берега прочь от этого места.

Три часа спустя Кейл и ИдрисПукке снова были на берегу и осматривали тело мертвой женщины, лежавшее под покровом густых деревьев. Они потратили два часа, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы добровольного спасителя Кейла, но так ничего и не выявили. ИдрисПукке обыскал труп и быстро обнаружил три ножа, две удавки, тиски для пальцев, кастет, а во рту, вдоль десны слева – гибкое лезвие с дюйм длиной, обернутое шелком.

– Какова бы ни была ее цель, – сказал ИдрисПукке, – продавать тебе бельевые прищепки она явно не собиралась.

– Ты ему веришь?

– Твоему спасителю? Выглядит правдоподобно. Не могу сказать точно, верю ли я ему, но надо признать: если бы он хотел убить тебя, он мог бы сделать это в любой момент за последний месяц. И все же чую я здесь какой-то душок.

– Ты действительно думаешь, что его послал Випон?

– Не исключено. Слишком много возни вокруг такой личности, как ты. Не обижайся.

Причина, по которой Кейл не обиделся на замечание ИдрисаПукке, состояла в том, что он и сам думал так же.

– А женщина? – спросил он наконец.

– Ее надо просто скинуть в реку.

Так они и сделали, и это был конец Дженнифер Планкетт.

В тот вечер безопасности ради они ужинали внутри дома, обсуждая, что делать дальше в связи со странными событиями этого дня.

– Штука в том, – сказал ИдрисПукке, – что мы мало что можем сделать. Если бы те, кто убил женщину, кем бы они ни были, хотели сделать с тобой то же самое, они бы давно уже это сделали. Или сделают завтра.

– Ты сказал, что все это чем-то воняет.

– Вполне вероятно, что Випон послал кого-нибудь следить за нами, пусть по каким-то своим, не известным нам соображениям. Возможно также, что кто-нибудь из Монда, кого ты прилюдно унизил, нанял кого-то угробить тебя. У этих хватило бы и денег, и желчи. Похоже, что женщина собиралась на тебя напасть – у нее в руке был нож. Мужчина ей помешал, а потом убрал ее. Но это просто факты. Притом не все, к тому же мы можем в дальнейшем обнаружить нечто, что заставит нас взглянуть на них совсем в другом свете. Но пока соображение только одно: останься мы здесь или смени место – мы все равно полностью беззащитны перед лицом любого человека, у которого есть четкая цель и достаточно злобы или мстительности в сердце. Мы истолковываем факты так, а не иначе, потому что и сами могли бы поступить подобным образом. Возражения есть?

– Нет.

– Ну, значит, так тому и быть.

Прятаться в доме особого смысла не было. Кейл хорошо понимал это, поэтому он вышел наружу покурить. В фатализме ИдрисаПукке был резон, но, в конце концов, речь ведь шла о его, Кейла, судьбе. Как любил повторять сам ИдрисПукке, всякий философ может по-философски относиться к зубной боли, кроме того, который эту боль испытывает. Погруженный в эти мысли, Кейл почти не обратил внимания на откормленного голубя, расхаживавшего по столу на террасе и клевавшего засохшие хлебные крошки.

– Не двигайся, – тихо произнес за спиной Кейла ИдрисПукке.

Он медленно приближался к голубю с кусочком хлеба в вытянутой руке. Когда голубь начал клевать хлеб, ИдрисПукке осторожно обхватил его ладонью, потом сжал крепче. Перевернув его вверх ногами, он снял с одной лапки надетое на нее маленькое металлическое кольцо. Кейл в изумлении взирал на его действия.

– Это почтовый голубь, – объяснил ИдрисПукке. – Его послал Випон. Подержи. – Он передал птицу Кейлу, разъял кольцо, достал из него листок тонкой рисовой бумаги и принялся читать послание. По мере чтения лицо его мрачнело. – Отряд Искупителей захватил Арбеллу Лебединую Шею.

Кейл покраснел от неожиданности и смущения.

– Зачем?

– Здесь об этом ничего не сказано. Дело в том, что она пребывала на озере Констанц. Это в пятидесяти милях отсюда. Кратчайший путь оттуда к Святилищу пролегает через перевал Кортина – милях в восьмидесяти к северу от нас. Если отряд Искупителей поедет по этой дороге, мы должны обнаружить его и дать знать войскам Випона, которые он уже выслал. – ИдрисПукке выглядел озабоченным и взволнованным. – Бессмыслица какая-то. Это ведь фактически объявление войны. Зачем Искупители пошли на такое?

– Не знаю. Но смысл должен быть. Без одобрения Боско подобное не могло случиться. А Боско всегда знает, что делает.

– Ладно. Нынче новолуние, поэтому ночью ни они, ни мы двигаться не можем. Сейчас соберем вещи, поспим, а на заре выступим. – ИдрисПукке глубоко вздохнул. – Хотя, видит бог, у нас очень мало шансов перехватить их.

21

Утром ИдрисПукке разрешил выступать, только когда стало достаточно светло, чтобы все отчетливо видеть. Кейл настаивал, что надо рискнуть раньше, но ИдрисПукке не трогался с места.

– Если одна из лошадей в темноте подвернет ногу, мы не сможем двигаться дальше.

Кейл понимал, что ИдрисПукке прав, но ему так не терпелось поскорее пуститься в путь, что он стонал от бессильного раздражения, на что ИдрисПукке минут двадцать не обращал никакого внимания. Наконец он дал команду, и они тронулись.

В течение следующих двух дней они останавливались только для того, чтобы дать отдых лошадям и поесть. Кейл все время подгонял ИдрисаПукке, тот спокойно возражал, что ни лошадям, ни ему самому – в отличие от Кейла – более быстрый темп не по силам. Если Искупителей предстояло засечь, то в этот момент все четверо обязаны быть дееспособными: хотя бы одна лошадь должна быть в форме, чтобы можно было на ней быстро доехать до ставки Матерацци и передать информацию о численности и маршруте движения отряда Искупителей.

– Кажется, ты совсем не беспокоишься о девушке, – заметил Кейл.

– Именно потому, что я о ней беспокоюсь, я и настаиваю, чтобы все делалось по-моему, потому что я прав. А тебе-то что до Арбеллы Лебединой Шеи?

– Ничего. Но если я помогу остановить Искупителей, у Маршала появится разумная причина стать по отношению ко мне более великодушным, чем теперь. К тому же мои друзья находятся в заложниках в Мемфисе.

– Мне казалось, у тебя нет друзей – вас ведь свели вместе лишь обстоятельства.

– Я спас им жизнь – думаю, это достаточно дружеский поступок.

– О! – сказал ИдрисПукке. – Я-то считал, что героем ты стал вынужденно.

– Так и есть.

– И кто же ты тогда, мастер Кейл: человек, благородный по призванию или просто по стечению обстоятельств?

– Я вообще не благородный.

– Это ты так говоришь. Не уверен, что где-то там, в глубине, не прячется латентный герой.

– Что такое «латентный»?

– Еще не проявившийся, но готовый проявиться.

Кейл недобро усмехнулся:

– Если ты так думаешь, то будем надеяться, что ты не окажешься в положении, когда потребуется в этом убедиться.

ИдрисПукке счел за благо прекратить дальнейшую дискуссию.

На второй день они спустились на основную дорогу, ведущую к перевалу Кортина. Дорогой ее можно было назвать весьма условно.

– Вот уже шестьдесят лет, как ею никто не пользуется – с тех пор, как Искупители закрыли границы.

– Как далеко от перевала находится Святилище? – поинтересовался Кейл.

– Ты не знаешь?

– Искупители не разбрасывают повсюду географические карты – они вообще не делают ничего, что облегчило бы нам побег. Еще несколько месяцев назад я считал, что Мемфис находится за тысячи миль от нас.

Не будь ИдрисПукке в этот момент увлечен разглядыванием багряно-золотистой стрекозы, он бы распознал ложь по выражению лица Кейла, который и сам почувствовал, что разоблачил себя.

– Я хочу сказать… – добавил он, – я не знал, что это не так, пока не попал сюда.

Теперь ИдрисПукке уловил-таки замешательство – в голосе.

– В чем дело?

– Ни в чем.

– Ну, если ты так говоришь…

Испугавшись, что выдал то, что очень старательно скрывал, Кейл следующие десять минут хранил гробовое молчание. Когда же заговорил ИдрисПукке, казалось, что он все забыл, – да он и впрямь забыл.

– От перевала до Святилища добрые две сотни миль, но им незачем идти так далеко. В двадцати милях от границы находится гарнизон – Город Мучеников.

– Никогда о нем не слыхал.

– Ну, он не так уж велик, но стены в нем очень толстые. Чтобы взять его, нужна целая армия.

– И что нам делать?

– Ничего. Матерацци обожает девчонку. Он отдаст им то, что им нужно.

– Откуда ты знаешь, что им что-то нужно?

– Другого смысла не вижу.

– То, в чем видишь смысл ты, и в чем – Искупители, это небо и земля.

– Значит, у тебя появилась идея? Ну, насчет того, что все это значит.

– Нет.

– К тебе это не имеет отношения?

Кейл рассмеялся:

– Искупители – банда ублюдков, но неужели ты думаешь, что они действительно способны развязать войну с Мемфисом из-за трех мальчишек и толстой девчонки?

ИдрисПукке хмыкнул:

– Если ставить вопрос так, как это делаешь ты, – нет. Но с другой стороны, ты врал мне все эти последние два месяца.

– А кто ты такой, чтобы взыскивать правду?

– Лучший друг, какой у тебя есть.

– Неужели?

– Да, так уж случилось. Так ты ничего не хочешь мне сказать?

– Нет. – Тон, которым это было произнесено, пресекал любые дальнейшие разговоры.

Двадцать минут спустя они наткнулись на свежее кострище.

– Что думаешь? – спросил Кейл, глядя, как ИдрисПукке просеивает золу сквозь пальцы.

– Еще теплая. Несколько часов, не больше. – Он кивком указал на примятую траву и взрыхленную землю. – Сколько их, как ты думаешь?

Кейл вздохнул:

– Наверное, не меньше десяти, но не больше двадцати. Прости, я в этом плохо разбираюсь.

– Я тоже. – ИдрисПукке задумчиво и неуверенно огляделся. – Думаю, одному из нас нужно ехать обратно, чтобы сообщить Матерацци, каково положение вещей.

– Зачем? Это что, заставит их ехать быстрее? А даже если и заставит, что они станут делать, когда доберутся сюда? Стоит предпринять малейшее военное действие – и Искупители убьют ее. Они никогда не сдадутся, уж можешь мне поверить.

ИдрисПукке вздохнул:

– Ну, и что ты предлагаешь?

– Найти их и следить за ними, оставаясь незамеченными. Когда станет ясно, сколько их, мы решим, как поступить. Приведем маленький отряд Матерацци и все сделаем тихо. Вот что я думаю, пока мы их не засекли. Но все может оказаться по-иному.

ИдрисПукке шмыгнул носом и сплюнул на землю.

– Ладно. Ты их лучше знаешь.

Пять часов спустя начало темнеть. Кейл и ИдрисПукке забрались на вершину небольшого холма, находившегося как раз перед въездом на перевал Кортина – гигантскую расщелину в гранитной скале, которая знаменовала северную границу между владениями Искупителей и Матерацци.

С холма открывался вид на котловину глубиной футов двадцать и длиной ярдов восемьдесят, в которой они заметили шесть Искупителей, разбивавших лагерь. В центре группы сидела Арбелла Матерацци, вероятно, связанная, потому что она ни разу не пошевелилась за все время наблюдения. Минут через пять два Искупителя отошли к кустарнику, располагавшемуся в стороне, ярдах в двухстах.

– Если тебя удивляет, что их всего шестеро, то имей в виду: по крайней мере еще четверо наверняка несут караул по периметру. Одного верхового они послали в гарнизон, чтобы их встретили по другую сторону перевала.

– Я поскачу обратно и постараюсь найти отряд Матерацци, – сказал ИдрисПукке.

– Зачем?

– Если они недалеко, может, рискнут выступить в темноте. Пусть они по дороге лишатся даже половины лошадей – в конце концов, Искупителей здесь самое большее дюжина.

– А если вы не поспеете сюда до рассвета, они скроются на перевале, и тогда их уже не достать. И даже если нет, нападение при свете дня означает неминуемую смерть Для девушки. Мы остановим их до того, как они тронутся в путь, или никогда.

– Но нас всего двое, – напомнил ИдрисПукке.

– Да, – ответил Кейл, – но один из нас – я.

– Это же самоубийство.

– Если бы это было самоубийством, я бы на это не пошел.

– Тогда почему ты это предлагаешь?

Кейл пожал плечами:

– Если я спасу девушку, то Его Гнусность Маршал будет обязан мне до гробовой доски. Во всяком случае, достаточно обязан, чтобы дать денег – много денег – и отпустить.

– Куда?

– Куда-нибудь, где тепло, где есть хорошая еда и главное – как можно дальше от Искупителей, чтобы только не за край света.

– А твои друзья?

– Друзья? О, они тоже смогут уйти. Почему бы нет?

– Риск слишком велик. Лучше оставить ее в заложницах, а Матерацци сможет выкупить ее, отдав Искупителям то, чего они хотят.

– А почему ты так уверен, что она – заложница? – холодно и раздраженно спросил Кейл.

ИдрисПукке воззрился на него:

– Ну-ну, выкладывай, может, теперь наконец мы узнаем правду?

– Правда состоит в том, что вы думаете, будто Искупители похожи на вас – пусть более злобные и сумасшедшие, но такие же, будто то, чего хотите вы и чего хотят они, ну… основывается на одном и том же. Но это не так. – Он вздохнул. – Не скажу, что я их понимаю, нет. Я думал, что понимаю, пока не убил этот мешок дерьма, Пикарбо. Я рассказывал тебе, что сделал это, чтобы не дать ему, ну, как бы сказать, копаться во внутренностях девушки.

– То есть насиловать?

Кейл покраснел – ему не понравилось, что его поправили.

– Как ни назови, но он делал с ней вовсе не это. Он расчленял ее.

Тут Кейл во всех подробностях правдиво рассказал ИдрисуПукке, что случилось той ночью.

– Господь милосердный! – в ужасе воскликнул ИдрисПукке, когда он закончил. – Но зачем?!

– Понятия не имею. Вот поэтому я и сказал, что перестал думать, будто понимаю, что происходит в их грязных умишках.

– Но зачем им делать это с Арбеллой Матерацци?

– Говорю же: я не знаю. Может, они хотят посмотреть, как устроены женщины Матерацци, ну… – он запнулся, – изнутри. Не знаю. Но то, что они потребуют за нее денег, исключено. Это не в их правилах.

– Гораздо менее исключено, что они хотят вернуть тебя.

Кейл глотнул воздух, чтобы не рассмеяться.

– Они хотели бы устроить из моей казни показательный пример – ритуальный костер по всем правилам. И, не буду отрицать, они на многое пошли бы, чтобы заполучить меня, но начать войну с Матерацци из-за послушника?! Такого за тысячу лет ни разу не было. – Он мрачно ухмыльнулся. – Полагаю, Маршалу тоже это пришло в голову. Бьюсь об заклад, петух не успеет прокукарекать, как нас, всех четверых, уже будут везти в Святилище в порядке жеста доброй воли. Ты разве так не думаешь?

ИдрисПукке промолчал, потому что именно так он и подумал. Минуты две молчали оба.

– Да, риск есть. Но получиться может, – продолжил Кейл. – На нее мне наплевать, – солгал он, – я бы не стал рисковать жизнью ради испорченной соплячки Матерацци. Но если Искупители увезут ее, я потеряю все. А если мы ее отобьем – все приобрету. И ты, между прочим, тоже, не меньше меня. Единственное, что тебе надо сделать, это прикрыть меня. Если у меня ничего не выйдет, ты имеешь все шансы уйти. Кстати, давай смотреть правде в глаза: никто не скажет тебе спасибо, если выяснится, что ты ее нашел, но ничего не предпринял и позволил им ее увезти.

ИдрисПукке улыбнулся:

– Несправедливость жизни – лучший аргумент в споре. Хорошо. Рассказывай свой план.

– Всю жизнь, почти каждый день, Боско вколачивал в меня три слова: внезапность, жестокость, стремительность. Теперь он пожалеет, что делал это. – Кейл нарисовал в опавшей сухой хвое круг: – По этой окружности будет четверо часовых: на востоке, западе, юге и севере. Луны сегодня нет, поэтому придется ждать рассвета. Ты убьешь западного часового, как только сможешь его различить. После этого я прикончу южного. Тебе придется остаться на позиции западного часового, поскольку это единственное место, находящееся на расстоянии выстрела от скалы, к которой привязана девушка. Я вытащу ее оттуда, перерезав веревки. Ты умеешь кричать по-птичьи?

– Могу совой, – нерешительно сказал ИдрисПукке. – Но в этих местах совы не водятся.

– Искупители этого не знают. – Кейл помолчал. – А как кричит сова?

ИдрисПукке продемонстрировал.

– А что если часовой поднимет шум, когда я попытаюсь на него напасть?

– Попытаешься?! – потрясенно переспросил Кейл. – Никаких попыток быть не должно. И я не желаю слышать, что ты, мол, сделаешь все возможное. Напортачишь – и я покойник. Понял?

Задетый, ИдрисПукке с вызовом посмотрел на Кейла:

– За меня не беспокойся, парень.

– А я беспокоюсь. Итак, как только услышу твой сигнал, я убью часового на южной позиции. Минута уйдет на то, чтобы надеть его рясу. После этого я как можно спокойней войду в лагерь. Пока остальные часовые будут выяснять, что происходит…

– А почему бы сначала не убить всех четверых?

– Мы не сможем долго ползать вокруг, не выдав себя. Я предлагаю то, что наиболее безопасно. В лагере начнется суматоха, но я буду выглядеть так же, как все остальные. К тому же будет еще почти темно. Если ты хорошо сделаешь свое дело, много времени мне не понадобится.

– А что мне делать потом?

– Пока часовые на северной и восточной позициях не начнут стрелять, ты не сможешь определить, где они находятся. Но когда начнут, стреляй в ответ, не давай им поднять голову. Я оттащу девушку вон туда, за валун. Там они смогут достать нас только непосредственно сверху. – Кейл улыбнулся. – И вот тут начнется хитрость. Ты должен не дать им оказаться прямо над нами и позади нас, пока я не пробегу нужный отрезок. До тех пор, пока ты не дашь им занять твою позицию, девушка будет в безопасности. Как только я выбегу из-за выступа, мы окажемся двое на двое.

– Но это же сорок ярдов по открытой местности, причем последние пятнадцать – в гору. Если они хоть что-то умеют, у тебя не много шансов.

– Они многое умеют.

– А впрочем, чего я волнуюсь из-за этой самоубийственной пробежки – тебе ведь прежде нужно будет в одиночку убить шестерых вооруженных мужчин. Это же смешно! Нет, нужно ждать отряд Матерацци.

– Они убьют ее прежде, чем Матерацци до нее доберутся. Мой план – ее единственный шанс. Положись на меня: я сделаю все быстрей, чем рассказываю. Будет почти темно, они не будут ожидать нападения перед самым рассветом и не смогут отличить меня от своих. А когда поймут, что на них все-таки напали, подумают, что это Матерацци и что враг повсюду; ничего такого, что я придумал, им и в голову не придет.

– Потому что надо быть идиотом, чтобы в это поверить.

– Под угрозой окажется моя жизнь, не твоя.

– И девушкина.

– Девушкина чего-то стоит только в том случае, если ее освободителями станем мы. Без этого и ты – ничто, а то и хуже. Простой выбор, я бы сказал.

Шесть часов спустя ИдрисПукке стоял над телом убитого южного часового.

В былые времена ИдрисПукке командовал множеством сражений, в которых погибали тысячи людей. Но он давно уже не убивал человека лицом к лицу. Он задержал взгляд на остекленевших глазах, раздвинутых губах, оскаливших зубы, и задрожал всем телом. В результате попытка изобразить крик совы породила звук, способный вызвать сомнения у любого, кто когда-либо слышал, как кричит настоящая сова. Но не прошло и минуты, как он различил фигуру Кейла, бесшумно и медленно двигавшегося вниз по склону, чтобы оставшиеся часовые, если и заметят его, не насторожились.

Ужас охватил ИдрисаПукке при виде, казалось бы, совсем еще мальчика, спокойно приближающегося к шестерым спящим мужчинам.

Он не знал, чего ждать дальше, но того, что произошло, не мог бы и вообразить. Кейл обнажил свой короткий меч и мгновенно вонзил его в первого спящего, человек не успел ни шелохнуться, ни вскрикнуть. По-прежнему неторопливо Кейл подошел ко второму. Снова резкий мощный удар – и опять ни звука. Когда он приближался к третьему Искупителю, тот зашевелился и даже приподнял голову. Удар! Если человек и издал какой-то звук, то ИдрисПукке его не услышал. Кейл двинулся к четвертому, который уже сидел и, запрокинув голову, сонно таращился на него, озадаченный, но не испуганный. Быстрый удар клинком сверху вниз в горло, и Искупитель повалился навзничь с криком, сдавленным, но громким.

Проснулись пятый и шестой – опытные бойцы, закаленные во многих боях и привыкшие к неожиданностям. Первый из них закричал и бросился прямо на Кейла, целясь ему в голову коротким копьем; Кейл отразил удар, одновременно направив острие меча противнику в шею, но промахнулся, клинок прошел сквозь ухо. Мужчина взревел от боли и, корчась, упал на землю. Последний из шестерых, утратив обычное присутствие духа и позабыв весь свой многолетний бойцовский опыт, в ужасе глазел на товарища, судорожно хватавшего сухие листья, на глазах пропитывавшиеся кровью. Молча, парализованный страхом, неподвижный, как древесный ствол, он перевел взгляд на Кейла и успел увидеть, как тот молниеносным движением меча пробил ему грудину. Один лишь всхлип – и мужчина рухнул рядом с продолжавшим рычать от боли товарищем.

Впервые за все это время Кейл побежал, он направлялся к девушке, которая, проснувшись, стала свидетельницей трех последних убийств. Связанную по рукам и ногам, Кейл рывком поднял ее, перекинул через плечо и побежал, чтобы укрыться позади огромного валуна, прислонившись к которому она до того спала. Стрела просвистела мимо его левого уха и отрикошетила от скалы.

ИдрисПукке послал ответную стрелу. Последовал немедленный выстрел другого часового, стрела со свистом пронеслась сквозь крону дерева, за которым прятался ИдрисПукке.

В течение нескольких следующих минут стрелы беспрерывно летели с обеих сторон, но ИдрисПукке разгадал систему: один часовой ловил цель, другой прикрывал его. С каждой секундой становилось светлей, и шансы Кейла на успешный прорыв таяли. ИдрисуПукке пора было уходить, иначе он оказался бы загнанным в угол.

Кейл жестом показал Арбелле, чтобы она сидела тихо и не высовывалась, а затем, выбежав из-за валуна, бросился к месту, где начинался подъем из низины. ИдрисПукке, натянув тетиву, ждал, чтобы вражеский лучник выдал себя поспешным выстрелом, но тот был хитер и хладнокровен: он выжидал, пока Кейл добежит до подъема, где ему придется сбавить скорость и где в него будет легче попасть. Всего четыре секунды понадобилось Кейлу, чтобы перебежать равнинный участок, и вот он уже карабкается вверх, его руки и ноги утопают в сосновых иголках, толстым слоем покрывающих землю и замедляющих движение. Он уже одолел три четверти подъема, как вдруг поскользнулся на древесном корне, облепленном глиной, и, вцепившись руками в землю, замер, шаря ногами в поисках опоры. Это продолжалось не более секунды, однако темп был потерян, и лучник получил достаточно времени: стрела, словно оса, прожужжавшая над вазой с фруктами, ударила в Кейла в тот момент, когда он переваливал через гребень.

У ИдрисаПукке подскочило сердце – в сумерках трудно было увидеть, куда попала стрела, но звук – мягкий и твердый одновременно – он распознал безошибочно.

Теперь он сам оказался в беде, оставшись единственной заботой обоих стрелков. Сиди он неподвижно, шансы его невелики, но начни двигаться – они засекут его позицию, а потом, заняв ее, просто перевалят через гребень и прикончат девушку. Теперь, когда их осталось только двое, они наверняка это сделают. Окружавший его кустарник был густым, но то, что до сих пор служило укрытием только ему, теперь помогало прятаться и часовым. Сейчас все было на руку им, а не ему.

В течение следующих пяти минут много невеселых мыслей пронеслось у него в голове. Наводящий ужас факт приближения смерти и соблазн побежать. Если он умрет здесь, а это неминуемо, как подсказывал чертик, сидевший где-то в уголке сознания, девушку не ждет ничего хорошего – просто вместо одного будет два трупа. Но если он бросит ее, ему придется с этим жить. «Хотя, – искушал чертик, – с этим можно будет смириться. Живая собака лучше мертвого льва».

Так, воткнув меч в землю прямо перед собой и держа лук наготове, ИдрисПукке ждал, терзаясь мыслями, сменявшими друг друга в его мозгу. Ждал. Ждал…

Кейл был привычен к боли, но стрела, вонзившаяся чуть выше лопатки, причиняла такую боль, какой он прежде никогда не испытывал. Звук, вырывавшийся у него сквозь стиснутые зубы, напоминал скулеж, и никакое мужество, никакая сила воли не могли остановить его, равно как и кровь, теплой струей стекавшую по спине. Его начала бить дрожь, как в припадке. Потом он попытался сделать глубокий вдох, но горло перехватило спазмом. Нужно было сесть и попытаться восстановить самообладание, но он полз и полз, завывая, пока не потерял сознание. Очнувшись, он не знал, сколько времени прошло – секунды, минуты? Скоро за ним придут, и он должен встретить их стоя. Кейл подполз к сосне и, держась за нее, начал подниматься. Это оказалось невероятно трудно. Он передохнул, потом снова пополз вверх. Встань или тебе конец! Но единственное, что ему удалось сделать, это развернуться и прислониться к стволу здоровым плечом. Его вырвало, и он снова потерял сознание. Второй раз он очнулся от боли: Искупитель, стоявший ярдах в десяти от Кейла, швырнул в него камень размером с кулак.

– Думал, можешь прикинуться мертвым? – сказал он. – Где остальные?

– Что вы сказали? – Кейл знал: чтобы оставаться в сознании, надо говорить.

– Где остальные?

– Они там. – Он попытался поднять руку, чтобы указать направление, противоположное тому, где находился ИдрисПукке, но боль пронзила его, и он снова отключился. Еще один камень – и сознание вернулось.

– Что? Что?

– Где они, или следующую стрелу я пущу тебе промеж ног.

– Их двадцать… Я знаю Искупителя Боско… Это он послал меня…

Искупитель, уже решивший, что все равно не добьется толка от Кейла, и поднявший было лук, при упоминании имени Боско удивился. Откуда кому-то здесь знать о великом Лорде Воителе? Он опустил лук, и этого оказалось достаточно.

– Боско говорит… – Кейл начал бормотать что-то нечленораздельное, словно снова собирался вот-вот упасть в обморок, и Искупитель, ничего не подозревая, сделал несколько шагов вперед, чтобы услышать, что он говорит. Тогда Кейл сделал резкий выпад здоровой, левой рукой и засветил ему камнем точнехонько в лоб. У Искупителя закатились глаза, он разинул рот и рухнул на землю. Кейл снова потерял сознание.

ИдрисПукке по-прежнему ждал, оставаясь на маленьком неровном пятачке, замкнутом деревьями и кустами, достаточно густыми, чтобы ни он не видел, что происходит за его пределами, ни его никто не видел снаружи. У него за спиной находился тридцатифутовой высоты валун, у подножия которого, по другую сторону, все еще сидела, как он надеялся, Арбелла Матерацци. За кустами послышался слабый шорох. ИдрисПукке поднял лук, натянул тетиву и замер в ожидании. Внутрь круга влетел камень. ИдрисПукке инстинктивно едва не выпустил стрелу, на что и надеялся бросавший, но сдержался. Поводя луком туда-сюда, чтобы держать под контролем все пространство, откуда мог появиться стрелок, он дрожащим голосом крикнул:

– Иди сюда, твой шанс получить стрелу в живот будет половина на половину! – и тут же бесшумно метнулся на три шага в сторону, чтобы обмануть противника. Стрела со свистом прошила кусты, пролетела мимо ИдрисаПукке как раз на расстоянии тех самых трех шагов и исчезла за гребнем валуна. – Уходи, и мы не станем тебя преследовать! – Он молниеносно пригнулся и сместился в другую сторону. Еще одна стрела. И снова почти точно в то место, где он только что стоял. Подавать голос не следовало. Прошло двадцать секунд. Собственное дыхание так громко отдавалось в ушах ИдрисаПукке, что он был уверен: Искупитель тоже слышит его и знает, где он находится.

И тут с расстояния ярдов двухсот донесся высокий пронзительный крик боли и ужаса. Потом наступила тишина. Казалось, все вокруг замерло, только ветер шелестел в листве деревьев. Так продолжалось несколько минут.