Текст книги "Аэроплан-призрак"

Автор книги: Поль д'Ивуа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

XVIII. У фамильного склепа

В глубине парка, окружающего Фэртайм-Кастль, есть уединенный уголок, посвященный воспоминаниям о милых сердцу людях, покинувших этот мир. Там есть небольшой пруд, в котором отражается часовня, выполненная в византийском стиле.

А вокруг – большие деревья, окруженные живой вечнозеленой изгородью, отделяющей это место от остального мира.

В этой византийской часовне обрели вечный покой члены семьи Фэртаймов.

Двадцать четыре часа спустя после решения, принятого фон Крашем, немец и его дочь были уже там, у фамильного склепа, среди семьи Фэртаймов, провожающих Франсуа д’Этуаля к месту его последнего успокоения.

Влияние лорда без труда преодолело все административные препятствия. Тело заключенного было выдано официально: его разрешено было похоронить в частном склепе и перевезти по улицам в экипаже без всяких специальных отличительных знаков.

Эдит в глубоком трауре пожелала проводить бренные останки своего жениха от Ньюгейта до Фэртайм-Кастля.

Каждый день в замок приходили целые горы визитных карточек, писем и телеграмм с выражением сочувствия. Лорды, члены палаты, лорд-мэр, промышленный мир – решительно все отнеслись к событию как к горю, постигшему почтенную и уважаемую семью.

Лорду Фэртайму пришлось убедиться, что общество, в котором он жил, состоящее из людей, всегда в своих поступках задающих себе вопрос: «Что скажет свет?», – в некоторые минуты жизни возвышается до искреннего преклонения перед чужим мужеством и прямотой.

Эдит Фэртайм стала героиней дня. Ее поступок не только не унизил ее в общественном мнении, а, наоборот, привлек к ней всеобщие симпатии.

Сейчас все собрались у порога часовни.

Двойная дубовая дверь, украшенная резьбой, была отперта. Через нее можно было увидеть большую круглую комнату, вымощенную мозаичными плитами. Стены, расписанные блеклыми угасшими рисунками, были разделены колоннообразными выступами на отдельные части, состоящие из мраморных досок – дверей, ведущих в глубокие ниши, служащие последним пристанищем земным странникам.

Мраморные доски были все на своих местах кроме одной. На некоторых были надписи. И на соседней с той, которая сейчас отсутствовала, выделялись золотые буквы: «Мэри-Эдит Фэртайм».

Там покоилась леди Фэртайм, мать Эдит. Отделение, около которого была прислонена вынутая из своей рамы мраморная доска, предназначалось для Франсуа д’Этуаля.

Печальный кортеж тихо двигался в начинающихся сумерках через парк. Зловещий ящик, которым заканчивалось мирское существование человека, приближался. Его несли на плечах люди, одетые в черное, к петлице каждого был прикреплен серебряный цветок и бант из крепа – символ постоянства. За ними шла Эдит, под черной траурной вуалью, поддерживаемая отцом и Питером-Полем. Позади шагал Джим, рядом с ним – фон Краш и Маргарита, стараясь принять сочувствующий вид.

Немцы неплохо устроились с точки зрения своих корыстных замыслов. Они появились в Фэртайм-Кастле неожиданно. И чтобы предупредить возможность объяснения, поспешили первыми изложить причину своего появления здесь.

– Одно время я вынашивал ту же мысль, что и вы, милорд, – заявил фон Краш, – я тоже хотел вложить свои средства в осуществление идей молодого человека, который нас покинул. И как отец, я хотел бы видеть его супругом своей любимой дочери, первый брак которой оказался неудачным. Когда я узнал, что ваша дочь любит Франсуа, а он – ее, я отступил. Думаю, наше общество не будет вам неприятно. Позвольте нам присоединиться к вашим друзьям.

Имея дело с таким тонко выраженным сочувствием (а лжецы, когда хотят обмануть кого-нибудь, умеют выражать его очень убедительно), невозможно было отказать этой паре в участии в похоронах. От имени Эдит Питер-Поль передал им горячую благодарность, и это принесло Маргарите огромное удовольствие.

Им предоставили почетное место в кортеже, рядом с семьей.

Съехались все знакомые и друзья, поэтому людей было огромное количество. Прислуга замка и служащие имения замыкали печальное шествие.

Гроб опустили в открытую нишу. Собравшиеся медленно прошли перед Эдит, неподвижной, как статуя скорби, а затем, разбившись на маленькие группы, стали расходиться по домам.

Фон Краш уходил последним.

Он пожал руки старому лорду, его сыновьям и дочери, состроил удрученную мину человека, еле сдерживающего слезы.

Питеру-Полю он шепнул:

– С вами прощается друг, истинный друг, который надеется снова увидеться с вами при менее тяжелых обстоятельствах. Если будете в Германии, считайте мой дом вашим домом.

Маргарита подтвердила слова отца долгим, выразительным взглядом.

Немцы вернулись в Лондон.

– Теперь можно и железо ковать, моя милая капризница, – заявил фон Краш, довольно потирая руки. – Я знаю, что по делам отца Питеру-Полю частенько приходится бывать в Берлине. Теперь уже тебе предстоит поймать его в сети Гименея, как только он там появится.

Марга, слегка наклонив свою очаровательную головку, ответила:

– Да, я постараюсь поймать его в сети Гименея, потому что он вполне соответствует тому идеалу, о котором я всегда мечтала.

А в это время Эдит заявила, что хочет провести ночь в часовне, молясь об умершем, которого она так страстно любила, а сейчас горько оплакивает.

И, как всегда, лорд вынужден был согласиться, несмотря на явное неодобрение со стороны Джима. Эдит горячо обняла своего милого и доброго отца и растроганно сказала ему:

– Как я вам благодарна, папа! Только вы понимаете, что в будущем я уже никогда не смогу быть прежней Эдит, веселой и улыбающейся. Я как-то случайно услышала разговор двух садовников. Они дали мне характерное прозвище, которое я хочу за собой сохранить.

– Какое же!

– Я желаю навсегда остаться «мисс вдовой». И, чтобы прекратить дальнейшие разговоры, она быстро вошла в часовню, тяжелые двери которой захлопнулись за ней.

…Около полуночи Питер-Поль, сидевший, как и обещал, на пороге часовни, вздрогнул, заметив две тени, приближающиеся к нему из темноты.

– От Короля босяков Джуда Аллена, – проговорила одна из них еле слышно.

– Проходите! – кивнул им молодой человек.

Тени скользнули в часовню. Питер-Поль по-прежнему остался сидеть на пороге.

Ничем не нарушаемое молчание ночи царило вокруг.

Часть вторая
МИСС ВДОВА

I. Загадочное послание

Было шесть часов утра. Только что на маршрут выехал первый омнибус, направляющийся от площади Сен-Мишель до вокзала Сен-Лазар. Его грузные очертания тускло вырисовывались на мосту в голубоватом тумане, идущем от Сены.

Навстречу омнибусу со стороны Шатле двигался автомобиль. Он остановился перед воротами полицейской префектуры, обратив на себя внимание скучающего дежурного.

Полицейский быстро принял соответствующий вид, как только узнал вышедшего из машины.

В городе его знал каждый. Это был месье Лепин, префект Парижа. Лет под пятьдесят, среднего роста, с седеющими, коротко постриженными волосами и лицом, выражающим настойчивость и доброту, – он олицетворял собой типичного парижанина.

Едва Лепин поставил ногу на тротуар, как один из дворников, до сих пор собиравший в кучу разный хлам и мусор с дороги, быстро подошел к нему и с почтительной фамильярностью произнес:

– Что слышно, господин префект?

Тот нисколько не удивился и невозмутимо ответил:

– Вчера вечером, после того, как мы с вами расстались, господин Эрман, я отправил в деревню целый отрад для охраны иностранцев. Сегодня утром надеюсь получить оттуда известия.

Дворник снова принялся за прерванную работу. Лепин направился к двери, еще запертой в столь ранний час, и позвонил. Минуту спустя он уже был под сводом ворот, ведущих в первый двор.

Войдя в комнату привратника, он подошел к почтовому ящику, вделанному в стенку, где находились бумаги, письма, газеты. Префект вынул их, затем нащупал рукой дно почтового ящика и нашел там маленький ключик – от замысловатого замка, запирающего двери частного кабинета префекта. На ходу он развернул газету, с живостью человека, для которого каждая из тысячи четырехсот сорока минут дня не должна пройти напрасно.

Вдруг чиновник остановился посреди двора как вкопанный.

Сенсационный заголовок статьи, помещенной на первой странице, был напечатан огромными буквами:

«Признак времени! Один против целой нации!

Вчера мы уже сообщали об ужасной катастрофе, происшедшей в Эссене (Германия). Несмотря на усиленную охрану, фабрика военных воздухоплавательных машин дотла уничтожена за несколько минут пожаром, который очевидцами описывается, как огненный ураган.

Вначале мы предположили, что это акция группы анархистов. Но один факт непреложно указывает на то, что такое предположение абсолютно ошибочно. Вот что нам стало известно.

В Берлине вечером, во время театрального спектакля, среди публики были распространены листовки следующего содержания:

„Я показала, на что способна, в Эссене. И не остановлюсь на этом, если мне не помогут реабилитировать память мученика. Берегитесь моего знака!!!“

Этот знак представляет собой оттиск каучуковой печати, механически передающий подпись, оригинал которой был сделан гневным размашистым почерком и заканчивался резким росчерком.

Подпись состояла из двух таинственных слов: „Мисс Вдова“».

– Очень забавно, – пробормотал еще раз начальник полиции. – Этот полицейский инспектор Эрман или Герман, присланный сюда берлинской полицией, вряд ли что-либо здесь узнает. Из письма ведь ясно, что виновник эссенской катастрофы не покидал немецкой столицы.

Затем, немного поразмыслив, он спросил себя:

– «Мисс Вдова»! Кто же скрывается за этим странным псевдонимом?.. А впрочем, пусть этим занимаются за Рейном! Мне и Париж доставляет много хлопот.

Префект торопливо направился к той части здания, которая была отведена под его кабинет, и остановился у двери в комнату. Ключ, только что вынутый им из почтового ящика, повернулся в скважине с едва слышным звуком, Лепин еще нажал тайную пружину, и только тогда дверь открылась.

Он вошел, заперся и сел к письменному столу. Вдруг у него вырвался крик:

– Что такое?!

На столе лежал пакет, завернутый в полосатую бумагу, с надписью:

«Посылка Мисс Вдовы.

Господину Лепину, префекту полиции.

Простите, что пришлось проникнуть в тайну вашего кабинета. Но мне хотелось таким образом выразить вам мое доверие и уважение и поставить вас первого в известность о мотивах, побуждающих меня действовать».

Схватив пакет, префект сорвал с него разноцветную обертку. В руках у него оказалась тетрадь из плотной бумаги. На первой странице было написано:

«Прочтите внимательно! Я считаю вас здравомыслящим человеком. Прошу сообщить содержание этой тетради французской прессе, которая наверняка найдет возможность опубликовать то, чего иностранная печать не осмелится преподнести своим читателям. Беспощадная борьба объявлена. О ее результатах пусть судит все общество. Рассчитываю на вас».

Удивлению префекта не было предела. Эссенский поджигатель просил его о пособничестве!

Лицо Лепина приняло очень серьезное выражение, и он проговорил вслух, словно кто-то невидимый мог его услышать:

– Прекрасно, Мисс Вдова, раз вы этого хотите, я прочту… Сейчас шесть пятнадцать… До восьми мне никто не помешает.

После надписи, приглашающей внимательно прочесть письмо, следовал текст, обращенный лично к нему. Лепин прочитал его с жадностью.

«Господин префект, мое имя вы узнаете в тот день, когда я завершу взятую на себя задачу. По причинам, о которых прошу разрешения пока умолчать, мной выбран псевдоним „Мисс Вдова“.

Не делайте никаких предположений насчет моего пола. Может быть, вы имеете дело с мужчиной, для удобства прикрывшимся женской маской, но возможно, что я и женщина.

Вы, конечно, уже узнали из газет, что Эссенский авиационный завод уничтожен пожаром. Для чего? Заявляю сразу же, что моя цель – вернуть доброе имя человеку, который был незаслуженно обесчещен и сейчас находится в могиле. Его идея была украдена немецким шпионом, и Эссенский завод пытался претворить ее в жизнь для производства страшного оружия.

Сегодня, ровно в восемь часов, тайную фабрику, находящуюся в Париже, постигнет та же участь. Мастерские, которым преследуемый мной шпион продал украденные чертежи, перестанут существовать.

Почему я действую именно так? Потому что я хочу взволновать весь мир, чтобы под давлением общественного мнения стало известно имя подлеца, который обесчестил того, кого я хочу оправдать.

Только полное признание негодяя может исправить то, что им самим же сделано; он исчез, оставив по себе лишь фальшивое имя, которое все считали настоящим.

Мисс Вдова».

Лепин поднял голову. Лицо его выражало полное недоумение. Никогда еще префект парижской полиции не сталкивался с подобным! Шпионаж, анархисты, взрыв в Эссене, а теперь и другой взрыв, готовящийся в самом Париже!

Он бросил взгляд на часы. Стрелка показывала половину седьмого.

– Фабрика будет разрушена в восемь. Но где она находится? – пробормотал полицейский. – Нечего и думать выяснить это за такой короткий срок! Что ж, остается последовать указанию и читать дальше…

Нахмурившись, он облокотился на стол и открыл тетрадь. Первая же строчка поразила его.

«Клятва, данная у гроба. Расследование, обещанное могиле».

Он вздрогнул и, уже не отрываясь, дочитал до последней строки, так как рукопись Мисс Вдовы включала в себя все подробности трагического происшествия, жертвой которого пал Франсуа д’Этуаль. Эти подробности уже известны читателю, и мы считаем излишним пересказывать их вторично.

Записки незнакомца заканчивались следующим:

«Фон Краш, его дочь Маргарита, Лизель Мюллер и Тираль – исчезли. Только они могут подтвердить невиновность человека, покоящегося в фамильном склепе Фэртаймов. Я хочу, чтобы мне помогли найти их, хочу восстановить честь Франсуа д’Этуаля.

Надеюсь, что вы, господин префект, не откажетесь сделать все это достоянием печати. Пусть все судят меня и пусть воздадут должное Мисс Вдове, защищающей доброе имя человека, лежащего в могиле».

II. Два взрыва

Едва он закончил чтение, как послышался глухой гул, который можно было принять за удар грома отдаленной грозы.

– Вот и обещанный взрыв, – пробормотал чиновник, невольно вздрогнув.

Нервно вскочив с места, он подбежал к телефону, связывающему его со всеми полицейскими отделениями столицы, и принялся поочередно звонить в каждое из них:

– Что известно о месте и причинах несчастья? Прошу сообщить.

Лепин принялся шагать взад и вперед по кабинету, соображая про себя: «Я готов поклясться, что Мисс Вдова говорит правду! Тем не менее ее действия – террористические. В Эссене не было ни одной человеческой жертвы. Но здесь, в Париже, немыслимо взорвать целую фабрику, не повредив соседних построек».

Задребезжал телефонный звонок.

– Кто говорит?.. А! Хорошо!.. Значит, это в четырнадцатом округе… Что такое? Фабрика окружена садом.

Соседние дома не пострадали… Совершенно с вами согласен, непонятно… Продолжайте расследование… Выезжаю немедленно…

Лепин повесил трубку и взял было со стула свое пальто и шляпу, но положил их обратно.

– Да, это будет выигрыш во времени, – пробормотал он про себя, – пока здесь буду проводить следствие я – в Лондоне и в Вашингтоне поработают другие.

Префект вынул из папки бланк «Кабинета полицейского префекта» и принялся быстро писать:

«Срочный запрос. Сутки на ответ.

1. Скотленд-Ярд. Генеральная инспекция лондонской полиции (Англия).

Узнать, не скрылись ли в последние дни лорд Фэртайм, его сыновья Питер-Поль и Джим, а также дочь Эдит.

Узнать, действительно ли покоится в гробу, опущенном шесть месяцев тому назад в фамильный склеп Фэртаймов, тело Франсуа д’Этуаля, скоропостижно скончавшегося в Ньюгейтской тюрьме.

2. В Вашингтонскую центральную полицию (Соединенные Штаты).

Дать каблограмму, ответ уплачен. Кто такой и где теперь Джуд Аллен, Король босяков».

Подписав обе бумаги, он удовлетворенно вздохнул. В дверь осторожно постучали.

– Войдите.

Это был начальник службы, осуществляющей связи с заграницей. Лепин передал ему приготовленные бумаги.

– Прошу вас отправить это немедленно. Сегодня же необходим ответ. Это касается взрывов в Эссене и в Париже. Можете идти…

Не успела закрыться дверь за начальником службы, как в кабинет ворвался второй посетитель. Он тяжело дышал.

Это был начальник экспедиционного бюро – человек средних лет, с открытым лицом и ленточкой в петличке. Префект запер за ним дверь и увлек его в глубь кабинета.

– Мельяр, вы честный и порядочный француз…

– Надеюсь, господин префект, – ответил тот просто и ясно.

– Значит, вы не откажетесь во имя правосудия выполнить кое-какую дополнительную работу?

– Не откажусь.

– Я это знал… Так вот в чем дело…

Он взял со стола тетрадь, присланную ему Мисс Вдовой, и подал ее Мельяру.

– Мне необходимо десять копий с этой вещи. Сегодня же вечером они должны быть разосланы в десять видных газет, чтобы завтра утром это уже было напечатано. Поняли?

– Думаю, что да…

Лепин энергично потряс руку своего подчиненного.

– Благодарю, Мельяр! Идите, каждая минута дорога. Когда тот ушел, префект наконец надел пальто, шляпу и вышел, не забыв тщательно запереть за собой дверь. Такая предосторожность заставила его самого улыбнуться.

– Нельзя сказать, чтобы это меня предохраняло от таких визитеров, как Мисс Вдова.

В то время как он стремительно проходил через приемную, к нему подбежал один из полицейских.

– Господин префект, только что вам доставили письмо.

– Давайте сюда! Он прочел:

«От М. В. – господину префекту полиции».

Разорвав конверт и развернув находившийся там лист бумаги, он сразу узнал тот же шрифт пишущей машинки, что и в тетради.

Но содержание письма показалось ему еще поразительнее:

«От взрыва на улице Пар де Монсури погибли пять человек. Они превращены в такие мелкие клочья, что абсолютно невозможно произвести их опознания. Считаю нужным назвать их имена:

Шавароль – анархист, беглый каторжник.

Перес Аяиа – член организации „Черная рука“, трижды заочно приговоренный к смерти – в Париже, в Барселоне и Малаге.

Рих и Штейн – убившие в России 27 человек. Преступники низшего пошиба.

Биттер – фальшивомонетчик, бежавший из Шеттинской тюрьмы.

Никогда не поднял бы я руку на невиновного. Но мне кажется, я имею право уничтожать вредных тварей, угрожающих общественной безопасности.

С уважением Мисс Вдова».

С минуту префект, ошеломленный, стоял посреди приемной. Наконец он опомнился, подошел к полицейскому и, пристально взглянув на него, спросил:

– Кто это принес?

Тот пожал плечами:

– Не знаю. Письмо лежало на столе.

Лепин больше не настаивал.

Вскочив в ожидавший его автомобиль, он торопливо бросил:

– Улица Пар де Монсури.

Миновав бульвар Сен-Мишель, Орлеанское предместье, автомобиль выехал на маленькую узкую улочку. Множество полицейских не без труда сдерживали лихорадочное любопытство толпы.

– Где это? – спросил Лепин у одного из них.

Тот, узнав начальника, отдал ему честь:

– Как раз напротив нас. Решетчатая ограда.

Пройдя шагов пятьдесят, префект вошел в усадьбу, приведенную в невообразимое состояние необъяснимой катастрофой.

Полусгоревшие стволы деревьев были испещрены широкими угольно-черными полосами; над кустарником – порыжелым, переломанным, казалось, пронесся сокрушительный огненный циклон. Среди этой удручающей обстановки бродили какие-то люди. Один из них быстро направился к префекту, который узнал в нем комиссара этого квартала.

– Я начал следствие, – заявил он, – но, к сожалению, ничего не могу понять.

– То есть?

– Взгляните на остатки построек. Можно подумать, что на них обрушились все громы и молнии вместе взятые!

Пройдя за деревья, скрывавшие то, что оставалось от здания, префект убедился в правильности сказанного комиссаром.

Почерневшие стены с пустыми оконными проемами казались обожженными огнем неслыханной силы. Железные балки были изломаны, скрючены и местами превратились в груды металла. По рассказам очевидцев, весь этот разгром был произведен менее чем за одну минуту, причем сопровождался взрывами, похожими на удары грома.

После тщательного расследования Лепин должен был признать, что имеет дело с фактом, совершенно необъяснимым. Считая свое дальнейшее пребывание здесь излишним, префект уехал.

Надо полагать, ответы из Лондона и Вашингтона внесут ясность в это запутанное дело… Все должно проясниться в ближайшее время.

Но этой надежде не суждено было осуществиться.

Около трех часов в префектуре получили из Вашингтона следующую каблограмму:

«Мистер Джуд Аллен – председатель синдиката босяков, основанного им самим. Он проживает в Вашингтоне со своей молодой женой Лилиан, недавно родившей ему сына. По случаю этого торжества он устроил блестящий прием, на который пригласил всю денежную и правительственную аристократию Штатов. Вот уже восемь дней, как они, его семья, развлекают пять тысяч приглашенных».

– Прекрасно! – пробормотал префект. – Джуда Аллена придется оставить в покое. Значит, Мисс Вдова скрывается в Англии…

На следующий день утром был получен ответ из Лондона.

«Лорд Гедеон Фэртайм заседает сейчас в палате и вот уже в течение двух месяцев не пропустил ни одного дня. Джим Фэртайм руководит строительством фабрики в Барроу, недалеко от Уимблдона. Он бывает там каждый день, а вечера проводит с семьей в Уимблдоне. Мисс Эдит уже две недели простужена и не выходит из своей комнаты. За ней ухаживает ее брат Питер-Поль. Некоторые формальности затянули процедуру вскрытия гроба с останками Франсуа д’Этуаля, и это могло быть сделано только ночью. Тело, находящееся в гробу уже несколько месяцев, теперь не может быть опознано; но золотое обручальное кольцо, подаренное инженеру мисс Эдит, найдено в гробу и не оставляет сомнений в тождестве трупа».

Прочитав сообщение, месье Лепин обеими руками схватился за голову:

– Никто из них не имеет отношения ни к Эссену, ни к Парижу!.. Франсуа д’Этуаль мертв. Но тогда, черт меня побери – кто же такая эта Мисс Вдова?

Напрасно в продолжение последующих дней он пытался докопаться до истины – везде и всегда его преследовал один и тот же вопрос: кто такая Мисс Вдова?

На шестой день из Лондона сообщили следующую ужасную новость.

«Неимоверной силы взрыв разрушил этой ночью до основания замок Фэртайм. Сам лорд, его сыновья, дочь и все находящиеся в замке погибли».

Наутро во всех наиболее популярных газетах Европы появились краткие заметки, в которых говорилось о получении следующей трагической депеши, краткой и зловещей:

«Фэртайм взорван робуритом, взрывчатым веществом, производимым в Германии. Все, кто были мне дороги, погибли. Я буду беспощадна к убийцам».

Внизу стояла все та же подпись – Мисс Вдова.