Текст книги "Несостоявшийся шантаж"

Автор книги: Платон Обухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

США (Вашингтон)

В темном небе над Вашингтоном ярко светила луна. В душе Дика все кипело. Содрогаясь, он следил за тем, как торговец наркотиками приближался к противоположному концу доски. Ветер нещадно трепал и раскачивал его, но юноша сумел пройти уже три четверти пути. «Должно же у него сработать шестое чувство, – думая Дик. – Недаром ведь женщины, спасаясь от разъяренных быков и бешеных собак, перепрыгивают через высоченные заборы, а пианисты вытаскивают на себе тяжеленные рояли из горящего дома…»

Юноше оставалось сделать последние шаги. По уговору с Робсоном, он будет спасен, если благополучно доберется до конца доски. Дик страстно желал ему успеха. «Давай, давай, давай!» – беззвучно молил он про себя. Победа юноши в какой-то степени могла стать и его победой. Безраздельному могуществу Робсона был бы брошен вызов. Пусть символический, но все же…

Однако с каждым мгновением усиливавшиеся порывы ветра делали задачу торговца наркотиками все более и более трудной. Он осторожно нащупывал подошвой поверхность доски, боясь сделать неверный шаг, и не двигался с места.

Стоявшая неподвижно Лукреция неожиданно сорвалась с места и кинулась к концу доски. «Она хочет помочь ему, – догадался Дик. На сердце у него полегчало: – Значит, даже в окружении злодеев встречаются порядочные люди!»

В этот момент юноша решился и сделал два шага вперед. Теперь его отделяло от цели не более метра. «Ну же, ну же!» – твердил про себя начальник отдела Департамента транспорта. Лукреция протянула юноше руку. Черное платье четко обрисовывало ее талию и грудь. «Она прекрасна, как тысяча ангелов! – подумал Дик. – И, в отличие от своего повелителя, добра…»

Вдруг жестокая улыбка исказила лицо Лукреции. Когда юноша занес ногу, уже готовясь ступить с доски на выступ стены, она резко ударила его кулаком в грудь.

Юноша сдавленно вскрикнул и всплеснул руками, отчаянно пытаясь удержаться на качающейся доске.

Дик закрыл глаза. Мозг его отказывался поверить в увиденное. Через несколько мгновений он раскрыл веки. «Может, все же удержался?»

То, что он увидел, было ужасно. Поняв, что его просто обманули, юноша сорвал с головы повязку. Но это не помогло ему сохранить равновесие. Он бешено махал в воздухе руками, но тело его неумолимо выгибалось дугой, и центр тяжести перемещался в сторону.

Юноша, словно очарованный, неотрывно смотрел в глаза Лукреции. Он был похож на кролика, танцевавшего пляску смерти перед невозмутимым питоном.

Отчаянная борьба за спасение не могла продолжаться вечно. Мулатка отвернулась.

Дик снова закрыл глаза. Раздался истошный крик, тут же следом – глухой удар, тело юноши распласталось на плитах внутреннего дворика замка. Наступила тишина.

Дик открыл глаза, почувствовав легкое прикосновение к плечу.

Перед ним стояла Лукреция.

– Не надо его жалеть, – произнесла она своим бархатным голосом. – Наркотики, которые он распространял в Вашингтоне и Филадельфии, унесут жизнь многих…

Ливан (Бейрут)

Энвер Хальшик не дал своей младшей жене Фатиме жадно припасть к нему всем телом:

– Погоди… Я жду важного звонка.

Фатима надула губки и ушла. Хальшик поплотнее прикрыл дверь кабинета и, усевшись за письменный стол, закурил сигару.

Обычно эта неспешная процедура – выбор сигары в деревянном ящичке, надрезание кончика, поиски зажигалки, первые клубы дыма, приятно щекочущие горло, – помогала ему успокоиться. Но сейчас Энвер чувствовал, что его сердце бьется все так же тревожно и часто, как и до той минуты, когда он достал кубинскую сигару из ящичка с эмблемой «Давидофф».

Наконец раздался долгожданный телефонный звонок. Ливанец схватил трубку, обменялся словами приветствия и затараторил:

– Я сумел устроить все так, что лидер «Аль-Джихада» Аун был отравлен, и его люди решили, что это сделал Олег Смирнов по заданию израильского генерала Пинхуса Эбуха. Разъяренные боевики «Аль-Джихада» чуть не прикончили Олега, но ему помог спастись случайно оказавшийся поблизости Вартан Акопян. Это крупный коммерсант, торговец наркотиками, оружием, антиквариатом, цитрусовыми и табаком. Армянин по происхождению. Естественно, Акопян потребовал от Олега оказать ему какую-то ответную услугу. Сейчас Смирнов в Италии. Думаю, речь идет об ограблении какого-нибудь музея, частной коллекции, церкви или замка.

Ливанцу задали еще один вопрос. Он несколько мгновений подумал и сказал:

– Хорошо, в таком случае, помимо людей Акопяна, за Смирновым будут присматривать и двое моих парней.

Глава IV. Укусы скорпиона

США (Вашингтон)

Упреждая вопрос президента, Коэн сообщил:

– К сожалению, след похищенных двенадцати ядерных боеголовок потерян, организация «Аль-Джихад», которая взяла на себя ответственность за кражу, прервала переговоры об их возвращении. Хотя уже была обговорена в предварительном порядке цена – десять миллиардов и освобождение из израильской тюрьмы одного боевика «Аль-Джихада».

– Почему переговоры прервали? – удивился президент.

– Их вел известный вам частный детектив Олег Смирнов. Он раньше уже работал на нас. Аун, глава «Аль-Джихада», назначил ему встречу в номере отеля «Александрия». Убийство Ауна произошло на глазах Смирнова в тот момент, когда они беседовали в номере с глазу на глаз. Увидя, что Аун мертв, Смирнов сбежал из отеля.

– Израильтяне причастны к убийству? – живо поинтересовался президент.

– Во всяком случае, они это отрицают… Честно говоря, я верю им… в данном конкретном случае, разумеется. Убийство Ауна было им невыгодно. Этот человек спрятал те двенадцать ядерных боеголовок, которые Израиль страстно желает вернуть. Как ни велика ненависть израильтян к арабским террористам, они не позволяют эмоциям захлестнуть разум. Я предполагал следующий сценарий: израильтяне выкупают боеголовки, а затем казнят Ауна и нескольких других членов «Аль-Джихада» в назидание другим террористам, которые вознамерятся похитить израильские ядерные боеприпасы!

Президент поднялся из-за стола и зашагал по Овальному кабинету упругой походкой человека, не забывающего теннисный корт и площадку для гольфа.

– Вообще-то мы зря впутались в это дело, – вдруг хмыкнул он. – Боеголовки – чисто внутренняя проблема Израиля. Израильтяне их сами проворонили, а теперь выходит, что Америка несет за это ответственность…

Коэн благоразумно промолчал. Конечно, он мог бы напомнить президенту, что тот приложил немало усилий, чтобы заставить разведывательные организации США принять самое активное участие в поисках боеголовок. Но помощник президента, хорошо зная, с каким упорством Пенн отказывается признавать собственные ошибки, держал язык за зубами. В тот раз президент поддался влиянию премьер-министра Израиля Ицхака Рабина. Рабин в свое время защитил в Оксфорде диссертацию бакалавра искусств, он употребил все свое недюжинное красноречие, чтобы убедить Пенна. В результате ЦРУ и другие органы американской разведки примкнули к поискам боеголовок. А получился конфуз.

– Кстати, – продолжал Пенн, – политика не такая уж сложная штука, как о ней принято думать. Главное – учитывать настроение людей. – Он выдержал многозначительную паузу и сообщил насторожившемуся Коэну: – Поэтому я отдал строжайший приказ всем американским официальным лицам воздерживаться от каких бы то ни было намеков на то, что Соединенные Штаты займут сторону Польши во время ее надвигающегося спора с Германией по поводу западных польских земель. Германия все равно получит их обратно. Вмешательство Америки на стороне Польши ничего, кроме вреда, нам не принесет. К тому же против этого выступает большинство американского населения…

Коэн лишь склонил голову в знак восхищения. Он действительно не уставал удивляться феноменальной способности Пенна впитывать чужие здравые суждения и выдавать их за свои.

Затем они молча выпили кофе.

Поставив пустую чашечку на поднос, Коэн открыл свой рабочий блокнот. Все темы, которые он намеревался обсудить с президентом во время утренней встречи, были рассмотрены. И теперь он аккуратно зачеркнул свои вопросы.

Закончив обсуждение дел с помощником, Пенн отпустил его. Когда Коэн был уже на пороге Овального кабинета, президент на несколько секунд задержал его:

– Не забудь, в шесть вечера встречаемся на корте Белого дома.

– Разбиваемся на пары как обычно – вы и Джон Сингрэм, а я вместе с директором ЦРУ?

– Естественно, – улыбнулся президент.

У него было хорошее настроение. Когда дверь за Коэном захлопнулась, он откинулся на спинку кресла, не глядя, нащупал клавишу магнитофона. Из нескольких динамиков, размещенных в разных местах Овального кабинета, – чтобы создавался эффект стереофонического звучания – полилась грустная симфония Антонио Вивальди.

«Хорошо, что люди в аппарате умные, лояльные, преданные, – размышлял президент. Он подошел к окну, окинул взглядом лужайку перед Белым домом. – У нас полное взаимопонимание, все основано на взаимном доверии. Сотрудники аппарата компетентны, энергичны. Каждая моя мысль ловится с ходу. Каждый вопрос рассматривается со всех сторон. В итоге предлагаются наилучшие способы разрешения возникающих проблем. Ну, а я сохраняю хорошее здоровье и отличное настроение, имею прекрасные шансы прожить до ста лет…»

Италия (Флоренция)

Просыпаясь, Олег какое-то время находился в двух мирах: облачную мглу сновидений не сразу развеяла земная четкость бодрствующего разума. Он потянулся – ни с чем не сравнимое ощущение бодрости!

Спрыгнув с кровати, Олег побежал в ванную и долго плескался и фыркал под струями холодного душа. Тщательно побрившись, протер лицо одеколоном и пригладил щеткой выбивавшиеся вихры. «Надо будет сходить к парикмахеру», – решил он.

Однако для посещения парикмахера, да и для сотни других дел Олегу нужно было освободиться из-под бдительной опеки людей Акопяна. Они привезли его во Флоренцию и поселили на окраине города в дешевой гостинице под названием «Лузитания».

Смирнов уже решил для себя, что не будет возмещать свой долг Акопяну кражей драгоценностей из коллекции Медичи. «Идти на преступление только для того, чтобы проявить благодарность к человеку, спасшему мне жизнь, нет уж, увольте! – думал он. – Это значит встать на одну доску с убийцами из „Аль-Джихада“. И уж если на то пошло, то платить за мое спасение должны те, кто послал меня в пасть ко льву, – израильские разведчики».

Он выжидал момент для побега. «Я уже второй день во Флоренции, – рассуждал Олег, – хожу по улицам, изучаю планировку музея, в котором размещена коллекция драгоценных камней и старинных камей Медичи. В общем-то, предоставлен самому себе…» А это означало, что судьбу свою он должен был определять сам, раз ему дали время.

Олег натянул джинсы, набросил на плечи легкую куртку спортивного покроя, перекинул через плечо небольшую сумку, в которой лежали свернутый плащ и бритвенные принадлежности, и спустился вниз.

В ресторане отеля его уже поджидал Гайзаг Демирчян – доверенное лицо Акопяна, которому босс поручил опекать Олега. Они сели за столик, заказали одинаковые блюда – пиццу, по ломтику бекона и по куску сладкого пирога.

На широкой тарелке лежали апельсины, яблоки, груши, гранаты.

Единственное отличие между рационом Олега и Гайзага заключалось в том, что Смирнов заказал пива, а армянин выбрал апельсиновый сок.

– Боишься опьянеть? – не смог удержаться от колкого замечания Олег.

– Боюсь, – коротко ответил армянин.

Смирнов не обратил внимания на многозначительность, с которой тот произнес это слово. С первого дня их знакомства Гайзаг претендовал, чтобы его принимали за человека, которому известно все. Олег понимал, что все знать невозможно, и не обращал на это внимания.

После завтрака Смирнов поднялся в номер и четверть часа валялся на диване с газетой в руках, стараясь сохранить приятное состояние расслабленной сытости, разливавшейся по телу.

Затем он потянулся к телефону, набрал номер Гайзага. Тот почти мгновенно снял трубку.

– Сегодня я провожу последнюю рекогносцировку. Завтра приступаю к делу.

– Понял. Спускаюсь, – лаконично отозвался армянин.

Когда над ними навис ослепительный купол Санта-Мария-дель-Фьоре, Гайзаг нарушил затянувшееся молчание:

– У тебя есть план действия?

– Есть, – усмехнулся Олег и покосился на другого сопровождающего – Кеворка, который присоединился к ним у выхода из «Лузитании».

Гайзаг истолковал его движение как требование полной конфиденциальности. Он махнул рукой, и Кеворк отошел в сторону.

– Расскажи, что за план, – посланец Акопяна не мог скрыть нетерпения.

– Не слишком ли много ты хочешь знать, дружище? – ласково потрепал его по плечу Олег.

Гайзаг понял, что расспросы продолжать бесполезно. По его лицу пробежала тень. Он снова махнул рукой, и Кеворк, вынырнув из тени рядом с лавкой с сувенирами, опять присоединился к ним.

Остаток пути они прошли, сохраняя гробовое молчание. Олег был доволен. Тишина позволяла ему сосредоточиться и обдумать план бегства.

Хранилище коллекции драгоценных камней и старинных камей, начало которой положил Козимо Медичи, располагалось в старинном палаццо. В буклете, купленном во время первого посещения музея, Олег вычитал, что в этом палаццо родилась знаменитая Екатерина Медичи, ставшая французской королевой, и последний из Медичи герцог Фердинандо.

Олег и его спутники воспользовались льготным абонементом, который давал право на десятикратное посещение музея по сниженной цене. Смирнов, который понимал, что использует его в последний раз, невольно улыбнулся. Контролер пробил компостером дырочку и перевел равнодушный взгляд на следующих посетителей.

Они разошлись по залам. Еще в Бейруте Акопян проинструктировал своих людей, запрещая им находиться рядом с Олегом в общественных местах. Гайзаг и Кеворк были обязаны не спускать глаз с Олега, пресекая его попытки к бегству. Но при этом никто не должен был догадаться, что они из одной команды.

Наклонившись над витриной, Олег еще раз взглянул на хорошо знакомые камеи. Тонкие профили Юноны, Зевса, Меркурия, Овидия, Калигулы, Нерона дрожали в свете маленьких ламп, искусно замаскированных по краям черной бархатной подкладки. «Умели же мастера работать», – тихо вздохнул Олег. Впрочем, следующий раздел экспозиции, представленный работами Бенвенуто Челлини, был ничуть не хуже выставки произведений древнегреческих и древнеримских мастеров.

Однако для Смирнова все это уже не имело значения. Он отошел от витрины, под бронированным стеклом которой творения Челлини были надежно защищены, и остановился рядом с Демирчяном.

Гайзаг делал вид, что любуется золотой короной, в которую вправлены огромные изумруды и рубины. Сработанная по заказу султана Сулеймана II Великолепного специально для подарка одному из Медичи, корона находилась в фамильной сокровищнице Медичи с XVII века.

– Я хочу сходить в туалет, а ты? – прошептал Олег.

Он обещал Акопяну, что будет держать его мальчиков в курсе своих желаний и потребностей. Охране было приказано неотступно следовать за Олегом даже в ватерклозеты.

– Это все пиво! – не удержался от негодующей реплики Гайзаг, направляясь к выходу из музея. Там располагались туалеты.

По пути он сложил щепотью пальцы, и Кеворк, немного помедлив, присоединился к ним.

«А с эскортом жить даже интереснее, – неожиданно подумал Олег и улыбнулся. – Это делает меня похожим на монарха. Если бы армяне присутствовали на церемонии утреннего одевания и вечернего раздевания, умывания и обмывания, иллюзия того, что я что-то вроде средневекового феодала, стала бы полной. Поистине, нет худа без добра…»

– Чего ты улыбаешься? – настороженно посмотрел на него Демирчян.

– Мне кажется, я разработал очень удачный план, – весело ответил Олег. Он не уточнил – кражи или побега.

* * *

Туалет был платным. Олег сунул в прорезь кассового аппарата карточку «Дайнерз Клаб», а Гайзаг ссыпал мелочь.

Олег быстро прошел к свободной кабинке. Уже берясь за ручку дверцы, услышал, как в помещение вошел Кеворк. Он с достоинством захлопнул за собой дверь и тихо опустил крышку унитаза на стульчак. Осторожно встав на нее, поддел носком ботинка пластмассовый шарик, укрепленный на стержне рычага слива.

Под ногами Олега заклокотала вода. Ухватившись за две ручки, запиравшие раму окна, он повернул их до упора вправо. Затем рванул раму на себя.

Окно подалось не сразу. Очевидно, его открывали лишь в дни генеральных уборок. А окна в итальянских туалетах моют реже, чем в туалетах других стран.

В кабинку ворвался свежий воздух. Олег глубоко вздохнул и стал ждать, когда резервуар туалета вновь наполнится водой.

Затем он снова заставил воду с шумом политься из бачка. Уцепился за края оконной рамы. Подтянувшись, оторвал ноги от крышки унитаза и заболтал ими в воздухе. Еще несколько движений – и Олег наполовину высунулся из окна.

Внизу, на расстоянии примерно пяти метров, находилась зеленая железная крыша соседнего здания. Прыгать с такой высоты Олег не решился. К счастью, совсем рядом проходила водосточная труба. После двух попыток он дотянулся до нее правой рукой и вскоре повис на ней.

Быстро перебирая руками и ногами, Олег опустился на зеленую железную крышу. Пригибаясь и ступая как можно тише и осторожнее, он подошел к ее краю.

До земли было чуть больше двух с половиной метров. Соседнее с музеем здание оказалось удивительно низким.

Олег прыгнул вниз. Слегка подогнутые ноги самортизировали при приземлении. Он огляделся. Узкая улочка была вымощена грубым булыжником. С обеих сторон ее обрамляли двухэтажные серые дома. На двух-трех из них были вывески – велосипедная мастерская, склад, какая-то контора. Остальные дома были жилыми.

«Наверное, здесь живут бедняки, – подумал Олег. – Впрочем, для Италии такой контраст характерен. Это только в Америке и Бразилии в богатых кварталах живут одни богачи. А здесь близость к палаццо Медичи, к Санта-Мария-дель-Фьоре не играет никакой роли…»

Но то были праздные размышления. Сейчас главной задачей Олега было как можно быстрее скрыться из Флоренции, оторваться от людей Акопяна.

Он вновь осмотрелся, ища глазами какую-нибудь машину. Перед отлетом из Вашингтона Брюс Локкарт вручил ему новейшее изобретение специальных мастерских ЦРУ – электронно-механическую отмычку, отпиравшую 95 процентов всех существующих в мире замков. Отмычка годилась и для замков зажигания автомобилей.

Автомашин поблизости не было. Олег нахмурился и заспешил к видневшемуся невдалеке куполу Санта-Мария-дель-Фьоре. Рядом с собором, вспомнил он, обычно много машин. Конечно, когда армяне увидят, что он исчез из туалета, они побегут в том же направлении, но иного выхода не было.

За спиной раздался шум мотора. Он усиливался, эхом отражаясь от стен домов. Мимо Олега пронесся мощный мотоцикл, на котором сидела девушка. Из-под шлема выбивались светлые волосы.

Олег восхищенно покачал головой. Черные кожаные брюки и красная кожаная куртка подчеркивали одну из самых грациозных фигурок в мире!

Мотоцикл скрылся за углом. На повороте мотоциклистка чудом не врезалась в стену дома. Олег покачал головой. Жаль, если девушка разобьется из-за своего лихачества…

Неожиданно треск мотоцикла снова стал нарастать. Олег с удивлением увидел, что девушка возвращается. Подъехав к нему, она на полной скорости затормозила. Заднее колесо занесло так, что Олег едва успел отскочить в сторону. Мощный «БМВ» замер.

Сорвав с головы черный с позолотой шлем, девушка тряхнула головой, собирая разметавшиеся волосы. Олег невольно залюбовался ее красотой. Она была северного, скандинавского типа – крупные кольца волос цвета спелой пшеницы, широко открытые голубые глаза, тонкого рисунка крутые брови. Ровные белые зубы и немного припухлые алые губы могли свести с ума любого мужчину.

Девушка внимательно разглядывала Олега. Казалось, она о чем-то размышляла. Смирнов почему-то смутился. Впрочем, тут же одернул себя: «Люди Акопяна уже пронюхали о моем исчезновении. Может быть, они уже на крыше, с которой я соскочил на эту улицу…»

Он сделал нетерпеливое движение, показывая, что хочет уйти. «Эта красавица наверняка из местной „золотой молодежи“, которая изнывает от безделья и ищет любых способов развлечься. Мотоцикл, постель, может быть, наркотики. А сейчас она для развлечения решила пристать к одинокому прохожему».

– Хочешь прокатиться на мотоцикле? – неожиданно предложила девушка.

– Но у меня нет шлема… да и костюм мой – не как у вас… – замялся Смирнов.

– Пустяки, – девушка нетерпеливо передернула плечами. – Все это мы найдем мигом…

Она спрыгнула, раскрыла пластмассовые дорожные ящики, укрепленные над задним колесом мотоцикла, вынула шлем, брюки и куртку.

Олега не надо было уговаривать. «Недаром я всю жизнь считал, что мне везет больше, чем другим, – размышлял он, проворно облачаясь в кожаные доспехи мотогонщика. – В таком виде меня сам черт не узнает. Можно будет легко выбраться из Флоренции. Акопян останется с носом!»

Он даже улыбнулся. Девушка не могла увидеть его улыбки под затемненным стеклом модного шлема.

Олег уселся поудобнее на заднее сиденье, и мощный мотор, словно порывом ветра, сорвал тяжелый «БМВ» с места.

У дорожного знака, обозначавшего границу города Флоренция, девушка затормозила. Обернувшись к Олегу, она сквозь спущенное забрало шлема проговорила:

– Пора представиться. Меня зовут Лючия.

– Очень приятно. Майкл.

Пожимая руку Лючии, Олег даже сквозь толстую ткань мотоциклетной перчатки ощутил, какая она тонкая и нежная.

– Мой дом в двадцати километрах отсюда. Через четверть часа будем там.

Олег хотел было сказать, что спешит покинуть Италию, но промолчал. Он был не в том положении, чтобы диктовать правила игры.