Текст книги "Несостоявшийся шантаж"

Автор книги: Платон Обухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Ливан (Бейрут)

Вартан Акопян сидел у телефона и ждал звонка. Офисы его компании давно опустели. Кроме него, в помещении остались лишь два охранника и шофер.

Шофер взбодрил себя уже не одной чашечкой кофе, но бессмысленное ожидание все равно давало о себе знать. Он клевал носом, а в глазах застыло выражение безграничной скуки.

Наконец телефон зазвонил.

Акопян мгновенно сорвал трубку.

– Все в порядке, босс, – услышал он.

Но эти три коротких слова значили для Вартана куда больше, чем пространные речи. «Все в порядке» означало, что в черный «мерседес», на котором Олег и Марта поедут из церкви в отель, заложено несколько мощных зарядов взрывчатки. Когда они покинут машину и войдут в церковь, взрыватель будет приведен по радио в боевое положение.

Он сработает, когда нагрузка на оси «мерседеса» возрастет на сто сорок килограммов. Восемьдесят килограммов весил Олег, шестьдесят – Марта Циммерман. «Мерседес» должен был взлететь на воздух, как только новобрачные сядут в него.

– Поехали домой, – растолкал задремавшего шофера Акопян. – Пошевеливайся!

Он рассчитывал, что известие об удачном завершении операции придет в тот самый момент, когда он откупорит за праздничным столом бутылку шампанского. Сегодня вечером Акопян собирался праздновать не только день рождения своего среднего сына Ашо, но и удачную месть Олегу Смирнову.

Швейцария (Понтрезина)

Хуссейн недовольно потрогал фальшивую накладную бородку и нервно затушил в пепельнице только что начатую сигарету. В костюме и при галстуке он чувствовал себя неуютно. Дешевые забористые ливанские сигареты были ему милее этих длинных изысканных «Сен-Лоран». Пистолет в подмышечной кобуре больно врезался в ребро. Хуссейн куда комфортнее чувствовал себя с израильским «узи», который можно было удобно повесить на ремне на шею.

Он взглянул на часы и потребовал счет. Официант мгновенно подал ему листочек. Кружка пива и бутерброд стоили восемь франков. Хуссейн подал официанту десятифранковую банкноту, отказавшись от сдачи.

Еще раз посмотрев на часы, ливанец поднялся и пружинистым шагом вышел из кафе. Не спеша двинулся вдоль Виа Кастельори. С любопытством поглядывал на витрины. Несмотря на то, что Понтрезина была маленьким городком, в витринах ее магазинов были выставлены точно такие же товары, как в Цюрихе и Милане.

В конце Виа Кастельори был газетный киоск. Там Хуссейна должны были поджидать Хафез и Хосни.

Поравнявшись с киоском, Хуссейн включил зажигалку и поднес ее пламя к кончику сигареты. Огонек неожиданно погас. Он вторично зажег газ и закурил. Это был условный знак, означавший, что слежки нет.

Хосни и Хафез тоже закурили. Следовательно, ничего подозрительного они не заметили.

Да это было и неудивительно. Посылая своих агентов в Швейцарию, Арбаа отобрал наиболее похожих на европейцев чертами лица и цветом волос боевиков. Людей одели в европейские костюмы, наклеили светлые бородки или усы. К тому же Понтрезина была занята предфестивальной горячкой, и никому никакого дела не было до трех случайно заехавших в город мужчин.

Держась на расстоянии примерно десяти метров друг от друга, ливанцы направились к церкви Святой Марии.

* * *

Соломон Гурион придирчиво провел по щеке ладонью. Она была девственно гладкой. Он поработал бритвой на славу.

Смыв остатки мыльной пены, Соломон насухо вытер лицо мохнатым гостиничным полотенцем и растер на щеках несколько капель одеколона. Посмотрел на себя в зеркало, повертел головой.

– Чудесно, – вполголоса пробормотал Гурион и вышел из ванной.

Распаковав легкий чемодан, он одел черный костюм, белую рубашку, красный галстук. «Вид у меня как на похоронах, – подумал Соломон. – Выходит, я полностью соответствую своей роли…»

Пистолет – итальянскую «беретту» – он сунул в правый карман брюк. В церкви Святой Марии все равно будет суета и столпотворение. Никто не обратит внимания на оттопыривающийся карман одного из гостей.

* * *

«Главное – решительность и внезапность», – предупредил напоследок своих людей Хуссейн. После чего сам уверенным шагом направился к арендованному Олегом для свадьбы черному «мерседесу».

Поравнявшись с дверцей водителя, Хуссейн схватился за ручку и резким жестом распахнул ее. Не давая шоферу опомниться, ткнул ему в грудь дуло пистолета:

– Вылезай!

Трясущийся от страха шофер вылез из машины и покорно позволил себя связать. Хосни и Хафез стянули ему руки и ноги, забили в рот заранее припасенный кляп и отволокли за разместившийся на площади перед церковью Святой Марии балаганчик с аттракционами.

Хуссейн уже сидел на водительском месте. По плану операции Хосни и Хафез должны были спрятаться на полу перед задним сиденьем. Стоило Олегу и Марте открыть дверцу «мерседеса», как они мгновенно втолкнули бы их в салон и зажали в тиски. А Хуссейн вдавил бы до отказа педаль газа.

В четырех километрах от центра Понтрезины ливанцы облюбовали небольшой сосновый бор. Там, на возвышенном месте, Хуссейн должен был на глазах у Марты отрезать кривым ятаганом голову ее мужа.

Затем предстояло оставить там связанную Марту с кляпом во рту. И пока ее будут искать, они выехали бы за пределы Швейцарии. Билеты на самолет Цюрих – Бейрут были у налетчиков в карманах.

* * *

Соломон решил застрелить Олега, когда тот вместе с Мартой будет выходить из церкви.

Звуки шипящих и распадающихся на разноцветные огоньки ракет фейерверка над Понтрезиной, разрывы хлопушек, треск бенгальских огней проникали в церковь даже сквозь ее толстые каменные стены. Соломон догадывался, что на улице царит подлинное безумие и одинокий выстрел, звук которого будет скраден глушителем, никто не заметит. И пока вокруг убитого станут в панике метаться приглашенные на свадьбу гости, он незаметно растворится в толпе.

В двух десятках метров от церкви Соломон запарковал свою взятую напрокат в отделении «АВИС» при цюрихском аэропорте Клотен машину. Он рассчитывал добраться на ней за сорок минут до Цюриха, немного потолкаться в здании аэровокзала и пройти к стойке регистрации компании «Свиссэр». Билет на авиалайнер Цюрих – Тель-Авив был куплен Гурионом еще в Гамбурге.

* * *

Отец Вильгельм начал произносить обрядовые слова ритуала венчания, но Олег не слушал священника. Он то и дело посматривал на Марту. В белом подвенечном платье, с алмазной диадемкой в волосах, она была поразительно красива.

Смирнов с нетерпением ждал окончания церемонии. Им предстояло провести еще не меньше получаса в ресторане «Альбо Нуово», где был накрыт стол на шестьдесят персон. Олег рассчитывал быстро поднять там положенное количество бокалов шампанского, выслушать приличествующие случаю речи и после этого уединиться с Мартой в уютном номере отеля «Каравелла», где они жили всю последнюю неделю.

– Возлюбите, дети мои, друг друга, – нараспев читал отец Вильгельм. – Поступайте так, как…

Громкий взрыв оборвал его на полуслове. Несколько витражей не выдержали и разлетелись на отдельные стекла. Посыпались штукатурка и каменная крошка.

Олег бросился к выходу из церкви. Гости побежали вслед за ним.

На месте черного «мерседеса» осталось лишь большое пятно. По краям его можно было различить обломки корпуса и мотора автомобиля, останки растерзанных взрывом человеческих тел.

Когда Хуссейн сел на место шофера, а перед задним сиденьем «мерседеса» залегли на пол автомобиля Хафез и Хосни, нагрузка на оси превысила 140 килограммов. Сработал взрыватель подложенной агентами Вартана Акопяна взрывчатки.

По счастливой случайности рядом с автомобилем не оказалось людей, и других жертв не было.

Соломон, вместе с Мартой выбежавший из церкви вслед за Олегом, начал вытаскивать из кармана пистолет. Более удачного момента для убийства нельзя было и придумать.

Олег, оценив обстановку, стал продираться назад, к дверям церкви. Он понял, что на них с Мартой хотели совершить покушение. Но что-то в отлаженном механизме убийства не сработало, и в воздух взлетел пустой автомобиль.

«Надо срочно забаррикадироваться в церкви и вызвать полицию», – думал Смирнов, ища глазами Марту. Увидев ее, кинулся навстречу.

Рука Гуриона, сжимавшая пистолет, напряглась. Наступал решающий момент.

* * *

Дитрих Штромбергер видел, как взорвался черный «мерседес». На миг у него мелькнула в голове мысль, что кто-то, пожалуй, вместе с ним охотится за Олегом.

Он изготовился к стрельбе и стал внимательно наблюдать за входом в церковь. Штромбергер не сомневался, что после взрыва оттуда сразу повалит перепуганный народ.

Его прогнозы оправдались. Он взял на мушку Смирнова, но тот двигался так быстро, что Штромбергер не мог точно прицелиться.

Дитрих решил подождать, пока Смирнова обступят люди и он перестанет метаться.

Вскоре так и случилось. Штромбергер вжал приклад ружья в плечо, затаил дыхание и стал медленно нажимать на спусковой крючок. Ему хотелось убить Олега наповал.

Но в это мгновение Смирнов снова дернулся, подбегая к Марте.

Дитрих досадливо поморщился и снял палец со спускового крючка. Он рассчитывал, что после торжественной церемонии бракосочетания Олег и Марта, крепко держась за руки, выйдут на ступени церкви и несколько секунд постоят неподвижно, пока их будут фотографировать на память. Тогда бы он мог спокойно, не торопясь, произвести точный, прицельный выстрел.

Наконец Олег обнял Марту за плечи и повел обратно в церковь. Дитрих прижался щекой к прикладу. Он целился Олегу меж лопаток.

До выстрела оставались доли секунды, но тут Марта вдруг споткнулась и отстала от Смирнова на полшага.

Когда Дитрих понял, что происходит, было уже поздно. Грянул выстрел, и предназначавшаяся Олегу пуля поразила Марту. Женщина невольно прикрыла мужа своим телом.

Штромбергер скрипнул зубами и мгновенно перезарядил ружье.

* * *

Соломон Гурион уже успел вытащить из кармана брюк пистолет и навести его на Олега, когда неожиданно грянул выстрел. Марта, подвенечное платье которой мгновенно окрасилось в алый цвет, упала бездыханная на каменные ступеньки церкви. А Соломона, стоящего в полуметре от нее, осенило: стреляли по нему.

«Палестинские террористы!» – догадался Гурион, лихорадочно обшаривая взглядом окна и крышу дома, стоявшего напротив. Именно оттуда, по его расчетам, последовал роковой выстрел.

В ярко вспыхнувших огоньках фейерверка – фестиваль Понтрезины продолжался! – Соломону показалось, что он увидел, как блеснул автоматный ствол на краю крыши стоявшего перед церковью дома. Он поднял руку и выстрелил в направлении проблеска.

* * *

Пуля чиркнула по цевью ружья в тот самый момент, когда Дитрих стрелял второй раз. От неожиданного удара ружье отклонилось влево, и Штромбергер снова промахнулся. А выщербленная из приклада пулей щепка больно вонзилась ему в щеку.

Чертыхаясь, он вытащил занозу и стал поспешно засовывать ружье в обтянутый материей цилиндр.

«Это судьба», – суеверно твердил Штромбергер, пробираясь к слуховому окошку чердака. Он выстрелил дважды, но тот, кому предназначались его пули, уцелел. А самому Штромбергеру сейчас надо было спасать шкуру. Неожиданный выстрел свидетельствовал о том, что, несмотря ни на какую маскировку, его все же заметили снизу.

Швейцария (Кур)

Олег, склонив голову, стоял у изголовья носилок, которые выкатили из морозильной камеры морга. Над белым, как мел, лицом Марты вился легкий белый дымок.

Олег почувствовал, как ресницы стали мокрыми, и поспешил нагнуться к Марте. Легким прикосновением губ он поцеловал ее в бескровный лоб. Промокнул глаза платком и почти выбежал из морга.

Два дня назад он был уверен, что нет на свете человека счастливее его. Жизнь доказала Олегу, что судьба играет людьми.

На пороге морга его окликнул помощник комиссара полиции кантона Граубюнден:

– Герр Тирпиц ждет вас. Садитесь в машину.

«Фольксваген» сразу набрал большую скорость и понесся по улицам Кура. Местные автомобилисты безропотно очищали дорогу.

* * *

Ганс Тирпиц встал из-за стола, подошел к Олегу и крепко сжал его плечи своими мощными руками. Смирнов сразу почувствовал, что перед ним или бывший борец, или штангист.

Ганс не произнес ни слова, Олег был благодарен ему за это. Любые слова сочувствия не смогли бы выразить глубину утраты, переживаемую Смирновым, и прозвучали бы фальшиво.

– Мы нашли убийцу Марты, – негромко произнес Тирпиц. Отпустив Олега, он вытащил из папки несколько фотографий и веером разложил их на столе. – Его зовут Дитрих Штромбергер.

– А… – непроизвольно вырвалось у Олега.

– Мне нет необходимости рассказывать о мотивах убийства? – проницательно посмотрел на Олега комиссар полиции. – Ружье, из которого Штромбергер застрелил вашу жену, нашли в протекающей через Аппенцелль речке Зиттер. Он сознался, что бросил его проезжая утром вдоль берега на своей лошади. Судя по всему, присяжные приговорят его к пожизненному заключению…

– Он раскаивается в том, что сделал? Подавлен? Несчастен? – быстро спросил Смирнов.

Тирпиц отвел глаза:

– К сожалению, этого сказать нельзя. Он бодр, иногда бывает даже остроумен. Более того, горит желанием использовать уединение, которое предоставляют тюремные стены, для написания книги. Не конкретно о своем преступлении, а, как он выразился, «некую притчу для всех мужчин преклонного возраста, которые теряют голову из-за красивых молоденьких девушек». Вот и судите после этого, – удрученно развел руками комиссар, – раскаивается, подавлен и несчастен ли Штромбергер…

Они помолчали. Затем Тирпиц сказал:

– При взрыве «мерседеса» погибли трое мужчин. На основании показаний шофера, которого они связали и оттащили в сторону, мы пришли к выводу: эта троица – ливанцы, приехавшие в страну позавчера из Италии.

«Ливанцы… это люди „Аль-Джихад“ или Вартана Акопяна», – подумал Смирнов и улыбнулся. Но не стал говорить комиссару Тирпицу о своих догадках.

– Вы что-то знаете об этих ливанцах? – подозрительно посмотрел на него комиссар и уже приготовил блокнот и ручку, чтобы записать показания Смирнова.

Но Олег отрицательно покачал головой:

– Можете называть меня расистом, но мне кажется, что рано или поздно каждый ливанец берет в руки автомат и становится либо террористом, либо вооруженным боевиком. – Олег наморщил лоб. – А что за человек с пистолетом в руках оказался рядом на ступеньках церкви после того, как Марта была застрелена?

Комиссар явно смутился. Он попытался выиграть время, доставая пачку сигарет, вытаскивая одну из них, разыскивая пепельницу и закуривая. Олег не торопил его.

– Запутанная история, – произнес наконец Ганс Тирпиц. – Этот мужчина – Соломон Гурион. Израильский военный разведчик. Он утверждает, что очутился на свадьбе чисто случайно. Когда рядом с ним убили Марту, решил, что это стреляют в него. Подумал, что за ним охотятся палестинские террористы. Отстреливаясь, он попал в цевье ружья Штромбергера. А Штромбергер в эту минуту как раз собирался произвести второй выстрел. В результате пуля полетела совсем не туда и убила ни в чем не повинную негритянку – продавщицу воздушных шаров. Бедняжка, очевидно, была больна. Выдавала себя за старуху. На лице был старушечий грим, а поверх своих волос она надела седой парик. Обычно бывает наоборот, – усмехнулся Тирпиц. – Сумасшедшие старухи выдают себя за молодых.

– А какие-нибудь личные вещи были у этой продавщицы воздушных шаров?

– Сейчас посмотрю… Довольно большая сумма денег – тридцать тысяч франков, электронная записная книжка, сумочка, два карандаша… – стал зачитывать рапорт дежурного по моргу Ганс Тирпиц.

– Скажите-ка, герр Тирпиц, – оборвал его Олег, – вы не допускаете мысли, что эта негритянка – не шизофреничка, а… Лукреция, любовница Майкла Робсона? Разве личина бродячей торговки воздушными шарами – не самая лучшая для того, чтобы незаметно выбраться из страны?

Тирпиц сначала заколебался, но потом выложил перед Олегом фотографии и недоверчиво спросил:

– Разве они похожи?

Первая фотокарточка была официальной розыскной фотографией Интерпола. На ней была изображена улыбающаяся Лукреция. Веселая, красивая, довольная жизнью.

Фотография, сделанная в морге, невольно отталкивала. На лице трупа не застыло обычного для мертвецов умиротворенного и всепрощающего выражения. Затвердевшие на холоде морозильной камеры черты лица сохранили жестокую усмешку. Левый глаз был сведен в нервном тике, лицо до неузнаваемости исказилось. Оно стало походить на физиономию демона в женском обличье, сфотографированного в тот момент, когда его застал смертный час. И все же Олег был уверен – это Лукреция.

– Я бы на вашем месте проверил эту версию, – веско заметил Смирнов. – Свяжитесь с Берном, пусть они вызовут сюда представителей ЦРУ и ФБР. И обязательно сохраните все вещи покойной «торговки»!

Смирнов вздохнул, полез в карман за платком, вытер неожиданно повлажневшие глаза. До того как Дитрих Штромбергер застрелил Марту, он думал, что не способен плакать.

– Поеду устраивать похороны, – глухо проговорил он и направился к выходу.

– Герр Смирнов, – задержал Олега на пороге прерывающийся голос Тирпица. – Можно вас попросить об одном одолжении?

– Я слушаю.

– Не надо афишировать, что рядом с вами на ступеньках церкви Святой Марии оказался Соломон Гурион. Мы ведь хотели привлечь его к ответственности за незаконное ношение оружия, но тут же вмешалось израильское посольство. Мне звонил сам председатель федерального совета, – развел руками граубюнденский комиссар. – Приказал замять все это дело. Так, как будто Гуриона в тот день перед церковью вообще не было…

– Швейцарское правительство боится лишиться контрактов на поставку оборудования для ядерной промышленности Израиля? – усмехнулся Олег.

– И контракты на поставку ядерного оборудования, и произраильское лобби в Швейцарии, и предстоящий визит премьер-министра Израиля Шимона Переца в нашу страну, – все свалилось в одну кучу, – раздраженно махнул рукой комиссар.

Подождав несколько секунд, он выжидательно посмотрел на Олега. «Договорились?» – спрашивал его взгляд.

– Я понимаю: вы полицейский чиновник, то есть вы голова. А голова поворачивается туда, куда хочет шея – начальство, – вздохнул Олег. – Можете спать спокойно. Я буду молчать.

– Моя машина в полном вашем распоряжении, – с облегчением проговорил Тирпиц. – Если захотите, на похоронах Марты будет играть оркестр кантонального полицейского управления. С венками в любом случае приеду я и все мои заместители.

Он подошел и снова крепко сдавил его плечи. Олег дважды прерывисто вздохнул и ушел из кабинета Ганса Тирпица.

* * *

Включив телевизор в семь часов вечера, Олег увидел начало всемирной программы новостей «Си-Эн-Эн». Диктор, похожий на профессора из Гарварда, взволнованно рассказывал, что сотрудники ЦРУ, ФБР, министерства обороны и нескольких других ведомств заняты сейчас подъемом на поверхность подводной лодки, на борту которой находится золотой выкуп Соединенных Штатов, Голландии, Аргентины, Бразилии, Дании, Австралии. Всего более пяти тысяч тонн. Лодка была затоплена в районе Бермудских островов, на глубине четырех километров.

«Значит, американцы все-таки разгадали ключ к электронной записной книжке Лукреции», – догадался Олег и выключил телевизор. Он был уверен, что раз место, где затоплена лодка, найдено, то вопрос ее подъема на поверхность – дело времени.

Смирнов прошел в гостиную, где тлел камин. Получив от американцев плату за участие в антитеррористической операции, он смог вновь завести банковские счета, обставить дом мебелью, даже купить несколько хороших картин. Снова можно было попытать счастья в рулетке.

Но без Марты все это теряло смысл. Олег чувствовал, что его существование – бесцельно. Он злился, негодовал, но ничего не мог с собой поделать.

На каминной полке лежала Библия. Красивое издание конца восемнадцатого века – выделанная кожа, золотые буквы, массивные медные застежки.

Перелистав Библию, Смирнов наткнулся на Книгу Екклесиаста. «Видел я все дела, которые делаются под солнцем, и вот, все – суета и томление духа!»

«Как это верно! – угрюмо подумал Смирнов. – Будто сказано не две тысячи лет назад, а сейчас!»

Словно в подтверждение его мысли глаза Олега наткнулись на другую строчку Екклесиаста: «Бывает нечто, о чем говорят: „Смотри, вот это новое“; но это было уже в веках, бывших прежде нас».

– Суета сует, – повторил Смирнов, – суета сует, – все суета! – И заплакал.