Текст книги "Министерство особых происшествий"

Автор книги: Пип Баллантайн

Соавторы: Ти Моррис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

–   Нет необходимости так обобщать, мисс Браун.

–   Судя по вашим рассказам, Букс, вы все это время слишком усердно работали на королеву и империю. Вы забыли о существовании мира вокруг вас, мира, где есть столько впечатлений и переживаний.

–   У меня в жизни немало переживаний, мисс Браун.

–   Да что вы говорите? – Элиза сделал большой глоток пива, а затем неторопливо облизала с губ белую пену. – Тогда расскажите мне, Веллингтон Торнхилл Букс, эсквайр, каким образом вы развлекаетесь?

Веллингтон часто заморгал. Трудно сказать, что именно произвело на него такое впечатление, – ее неожиданная развязность или крепкий горький стаут.

–   Мне этот вопрос кажется неуместным.

Элиза слегка вздохнула. Вероятно, трещины на его парадном фасаде ей просто померещились и она приняла желаемое за действительное.

Послушайте, Велли, я сейчас занимаюсь у вас канцелярской работой. Может быть, судьба свела нас надолго, а может быть, нас завтра убьют – в любом случае нам нужно лучше узнать друг друга, как это бывает у напарников. На данный момент мы ведь работаем вместе.

–   Чем мы могли бы заняться, вернувшись в архив, если бы вы были со мной более откровенны. Я уверен, что ваши предыдущие партнеры рассматривали доверие как гарантию и основу ваших взаимоотношений, верно? – Он отхлебнул немного пива и поставил свою кружку с неким подобием довольства на лице.

Итак, Веллингтон Торнхилл Букс, эсквайр, все-таки показал свои зубы.

–   Все, Велли, туше, сдаюсь. Но вопрос остается открытым: мы почти не знаем друг друга. Давайте, по крайней мере, попробуем понять, кто из нас чем дышит. – Она откинулась на спинку стула, прекрасно зная, что сейчас на ее бюсте загадочно заиграли тени и отблески каминного огня, сделав его неотвратимо притягательным для взгляда Букса. – В свободное время я люблю читать стихи романтических поэтов. При свечах, с бокалом вина. Теперь ваша очередь.

Элиза неторопливо подняла свою кружку и поставила ее на стол только тогда, когда та полностью опустела. «А ну-ка, попробуй повторить», – подумала она с чувством глубокого провинциального удовлетворения.

–   Я... – Веллингтон запнулся, беспокойно подвигал свою кружку по столу, потом сделал один сдержанный глоток и только после этого ответил: – Я собираю и систематизирую коллекцию тропических жуков.

Не самый лучший выбор для первого откровения.

–   Когда я чувствую необходимость расслабиться, – начала Элиза, – я люблю проводить выходные в деревне, одна. Только я и Ее Величество Природа. – Улыбка ее сделалась еще шире. – И больше никого.

Странно, но он это никак не прокомментировал.

Он снова задумался и выпалил:

–   Я очень горжусь своей работой.

Элиза застонала.

–   Ради всего святого, Велли, я знаю это! Так в чем тогда дело? Вы не получаете от нее удовольствия?

–   О, в некоторых культурах, я думаю, это вполне могло бы считаться удовольствием. Но, к сожалению, я к этим культурам не имею отношения. – Его карие глаза за стеклами очков смотрели на нее строго.

Чуть раньше он уже заверил ее, что за сделанный выбор несет полную ответственность сам, и вот сейчас это был его выбор. «Что ж, очень хорошо, можешь хранить свои секреты». Когда Элиза шла сюда, она ставила своей целью не только докопаться до сердцевины Веллингтона Букса, эсквайра. Взгляд ее остановился на трактирщике. Ногой она вытолкнула придвинутый к их столу стул и жестом пригласила его к ним.

Букс следил за тем, как мужчина шумно выдохнул через свои усы, огляделся по сторонам, а затем подошел к ним, прихватив пинту свежего пива. Поставив кружку перед ней, он неохотно присел, тревожно переводя взгляд с одного агента на другого.

Элиза наклонилась вперед и впилась в него глазами.

–   Расскажите-ка мне, трактирщик, почему вы направили нас именно за этот столик?

Тот пожал плечами и, как она и ожидала, указал на ее медальон.

–   Вы одна из них.

–   Из них? – Теперь уже, несмотря ни на что, и на лице Букса обозначилось любопытство. – Кого вы имеете в виду?

Бармен быстро огляделся по сторонам, и, поняв его намек, Элиза подтолкнула к нему пару монет. Он тепло улыбнулся, а деньги тут же перекочевали со стола к нему в карман.

– Они заплатили на год вперед только за то, чтобы я постоянно держал этот стол свободным и чтобы там всегда была приготовлена колода карт.

Элиза сделала знак, чтобы тот продолжал, зная, что тех денег, которые она ему дала, должно хватить на целый роман. Букс придвинулся поближе и тоже наклонился вперед.

Они приходили почти каждую неделю, разные люди, мужчины и женщины. На каждом из них есть медальон или какой-то значок, чтобы я мог знать, кого приглашать к этому столу. Но уже несколько месяцев никто из них не приходил.

В животе Элизы заныло, и она догадалась, что близка к тому, чтобы найти то, о чем ей говорил Гарри. Она старалась, чтобы голос ее звучал небрежно.

–   Сколько уже прошло месяцев – хотя бы приблизительно?

Тот скривил губы и закатил глаза к потолку.

–   О, я бы сказал, месяцев восемь. Думаю, что в последний раз это было зимой.

Букс хищно взглянул на нее, но Элиза сейчас не могла позволить себе отвлекаться. Она чувствовала, как ее постепенно охватывает навязчивая идея Гарри.

–   А вы не заметили чего-нибудь странного, когда они играли здесь в последний раз?

–   Пожалуй, нет. Я только запомнил, что неожиданно появился один молодой человек, он думал, что игра уже началась, но кроме него никого не было. Я хорошо это помню, потому что он вытащил из кармана такую же безделушку, как ваша, мисс, и дал ее мне.

–Дал ее вам? – Перед глазами Элизы возник Гарри, стоящий у камина. Но у живого человека не может быть своего призрака, разве не так?

–   В общем, он отдал его мне, чтобы я отослал его в какой-то цех ниже по реке.

Агенты резко переглянулись. Даже архивариус теперь был заинтригован.

–   А вы, добрый человек, – прокашлялся Букс, – случайно не запомнили, как называлось это заведение?

Трактирщик пожал плечами.

–   Кажется, там одна женщина содержит какой-то склад.

Элиза напряженно сглотнула.

–   Спасибо вам. Это все, что мы хотели узнать.

Когда бармен отошел уже достаточно далеко и не мог их слышать, Веллингтон откинулся на спинку стула, сделал долгий неторопливый глоток из своей кружки и задумался над услышанным рассказом.

–   Что ж, по крайне мере мы теперь знаем, как медальон попал в министерство. Гарри сам послал его туда.

–   Это доказывает, что он на что-то натолкнулся. – Она допила свой стаут.

–   Вряд ли. – Букс также влил в себя остатки своего пива. – Один непонятный медальон и свидетельство трактирщика еще абсолютно ничего не доказывают.

Неужели у него нет ни капли воображения? Этот человек просто бесит ее. Неужели он на самом деле считает простым совпадением, что Гарри, у которого раньше не наблюдалось ни малейших признаков умственного расстройства, сразу после этого случая вдруг начал нести бессвязный бред?

–   Я хочу виски, – прорычала Элиза.

На этот раз Букс предусмотрительно пропустил свою ответную реплику.

Оставленная ненадолго в одиночестве, Элиза отказалась от своей легкомысленной манеры поведения и воспользовалась этой возможностью, чтобы быстро обследовать стол. Гарри был ловкачом мирового класса. Он всегда прятал маленькие записки на ее рабочем столе или даже когда они были на задании. Воспоминание об одном его нахальном послании, которое она нашла спрятанным в кабинете, даже теперь вызвало у нее улыбку.

Она оглядела углы стола, а затем запустила пальцы под стол, ощупывая каждую трещину. И она таки нашла ее, даму червей, засунутую между ножкой и столешницей. У Элизы оставался всего миг до появления Веллингтона, лишь одно мгновение, чтобы взглянуть на эту карту. Она узнала ровный почерк Гарри, и пульс у нее начал зашкаливать. Она быстро сунула карту за корсет, прямо напротив сердца. Самое ей место.

Теперь она получила ответ.

Чувствуя где-то внутри острую боль воспоминаний о Гаррисоне Торне, она быстро взяла у Веллингтона протянутый ей стакан и одним махом осушила его.

Глаза у него испуганно округлились, а она рассмеялась:

–А теперь давайте-ка я вам покажу, как пьют у нас в колониях.

Глава 9,
в которой Веллингтон Букс ведет себя как настоящий джентльмен, но не без небольшого надувательства

–   Ииииииии НЕТ... ниииикогдааааа бооолыие не стануууу я играааать в свирепых пирааатов. Нииикооогда боооольше...

Женщина вопила настолько громко, что ее крики могли бы пробудить даже мертвого. Причем в Америке.

Он остановился на лестничной площадке и передвинул висевшую у него на плече женщину, пока она не встала ногами на землю. Это движение вызвало у нее приступ хихиканья, совершенно неуместного для леди. Веллингтон тяжело вздохнул и посмотрел наверх. Еще один пролет лестницы. Его ноги тяжело шаркали по ступеням дома, где жила Элиза. Да, она предпринимала определенные усилия, чтобы самой карабкаться вверх, но это скорее мешало ему, чем помогало. Никто не спорит, что пить она умеет. Это было настоящее чудо Господне, что она еще сумела самостоятельно встать, забрать свою шаль и приветственно приложить руку к шляпке, прощаясь с немногими посетителями, еще остававшимися в «Старом чеширском сыре» в этот долгий и какой-то сюрреалистический вечер.

–   Я доберусь сама, а вы позаботьтесь лучше о себе, приятель, – невнятно пробормотала она.

Запах смеси виски с пивом из ее рта просто валил с ног. Если повезет, то желудок у нее окажется таким же крепким, как и телосложение.

–   Ну, – как можно более непринужденно сказал он, – я был бы счастлив все-таки еще раз предложить вам свою помощь, мисс Браун. – Внизу ему показалось, что тут нужно подняться всего на несколько ступенек, но теперь выяснилось, что ступенькам этим не видно ни конца, ни края.

–   Элиза! Мое чертово имя – Элиза! – настаивала она. – Бросьте, Велли! Мы должны узнать друг друга получше, верно, приятель? – Она коротко хохотнула. – Любите подраться?

–   Сейчас уже немного поздновато, мисс...

–   Ииииии гроооог для меееня всеее, моой весееелый, весеееелый грог... – Ее голос эхом отзывался на лестнице, а они тем временем поднялись на последний этаж, где находилась всего одна квартира. – ДЛЯ МЕНЯ ВСЕЕЕ – ЭТО ПИИИИВО И ТАААБАК!!!

Он нащупал в кармане ключ и успел открыть дверь в квартиру Браун как раз перед окончанием припева.

–   ...Иuuuu доооолжен я плыыыть через Атлааантику, через окееааан!..

–   Да, да, да, мисс Браун, я почти уверен, что весь ваш дом был бы просто счастлив, если бы вы сейчас находились бы где-нибудь за океаном, о котором вы поете. А теперь будьте хорошей девочкой, пойдемте, – сказал он, снова взваливая ее на плечо.

Внезапно смех прекратился, и в воздухе повисла подозрительная тишина.

–   Мисс Браун? – позвал Веллингтон.

Сначала ее рыдания были едва слышны, но затем, переведя дыхание, Элиза издала тихий скорбный вопль.

–   Атлантический океан, – сквозь всхлипывания пробормотала она.

–   Мисс Браун, – заикаясь сказал Веллингтон. – Вам плохо?

–   Атлантический океан... Атлантический океан... – хлюпая носом, засопела она, а затем добавила: – Я хочу домой.

–   Но вы уже и так дома.

–   Я хочу домой, – всхлипнула она, – в Новую Зеландию.

–   Мисс Браун, не забывайте, куда бы вы ни отправились, Новая Зеландия никуда не денется. К тому же, – пробормотал он, ведя ее по темному коридору, – не думаю, чтобы дирижабль отбывал к вашим родным берегам в такой неблагоприятный час.

Где-то в подсознании у Веллингтона крутились мысли, оставшиеся после базовой подготовки сотрудника министерства. Для агента неразумно входить в любое темное помещение, даже если это его собственное жилище. Всегда есть вероятность, что в темноте может скрываться некто враждебный, который только и ждет возможности, чтобы напасть.

Правда, подумал он, проникновенное пение Элизы – не говоря уже о ее перегаре – вполне могло служить средством устрашения для небольшой армии недоброжелателей:

Бог народов! К твоим ногам,

Любовью связанные, мы припадаем.

Умоляем, услышь наши голоса[6]6
  Первые строчки официального гимна Новой Зеландии «Боже, защити Новую Зеландию» в переводе Ильи Тимофеева.


[Закрыть].

Быстро помолившись, чтобы зажженный свет не выявил никаких неприятных сюрпризов в прихожей или ведущем к спальне коридоре, он потянулся к ближайшей лампе и открыл форсунку, чтобы осветить место, где они стояли.

–   Бог мой! – тихо прошептал Веллингтон.

При этом его коллега шумно рухнула на пол.

Апартаменты Элизы Д. Браун, оперативного агента Министерства особых происшествий, были просто сногсшибательными – и это еще мягко сказано. Утонченный изысканный декор, внимание к деталям и продуманность выдавали тонкий вкус хозяйки. Здесь собрались статуэтки и резные деревянные фигурки со всего мира, а по обе стороны от окна располагались две очень удобные и красивые кушетки. Это вполне могло быть жилищем какого-нибудь не самого знатного дворянина или человека из зажиточной семьи с хорошей родословной. То, что он увидел, увлекло его мысли к истокам, к временам, когда он жил в родовом поместье.

Она повернула голову и прижалась лицом к половицам из палисандрового дерева.

–   Велли, напомните мне заказать другой матрас для кровати. Этот что-то слишком жесткий.

–   Ох, Элиза, – выдохнул Веллингтон, только сейчас вспомнивший, почему он оказался в этих роскошных апартаментах. – Надеюсь, вы не сломали себе нос.

–   Всссе в прррядке, – буркнула Браун. Голос ее перешел в шепот: – Мой пышный бюст смягчил падение. – Она хихикнула и забросила руку Буксу на шею. – А это... – сдавленно хохотнула она, постучав костяшками пальцев по корсету, – стандартное снаряжение агентов-женщин. Он пуленепробиваемый.

«Теперь понятно, почему она такая тяжелая!»

–   Ага, хорошая штука, – тяжело дыша, сказал Веллингтон, снова поднимая агента на ноги. – Теперь буду знать, за кем прятаться, если нас атакует вооруженный огнестрельным оружием хор певчих.

Браун нашла его комментарий весьма веселым.

–   Молодец, Велли! А теперь... на чем я остановилась? Ах, да...

И ее песня грянула с новой силой.

От бесчестия и позора

Оберегай незапятнанное имя нашей страны,

Увенчай ее неувядаемой славой,

Боже, защити Новую Зеландию.

–   Вот так? Ваш патриотизм, мисс Браун, должен поддерживать в вас уверенность, что во время вашего отсутствия Новая Зеландия все же останется целой и невредимой, – произнес он, пыхтя и волоча ее ногами по полу, – в вашем горячем сердце под этой пышной грудью.

Национальный гимн в ее исполнении был прерван ее истерическим смехом.

–   Вы славный парень, Велли, ей богу! Я с первого раза поняла это еще там, в Анттара... Антана... Аркани...

–   Антарктиде.

–   Нуда, там. На вас тогда была эта неприятная с виду штука, а ваши глаза... ууууу, Велли, на меня еще никогда никто так не смотрел. – Ее голос вдруг стал сюсюкающим, словно она обращалась к лежащему в колыбели младенцу: – Ваш взгляд был таким очаровательным! Как у щенка!

–   У щенка, которого, правда, приковали цепями и подготовили для допроса с пристрастием, – добавил он, продолжая маневрировать вместе с ней в направлении, где, как ему казалось, должна находиться спальня хозяйки. – Но все равно спасибо, что сказали мне об этом.

–   Я люблю щенков.

Ударом ноги он распахнул двойные двери, за которыми находился очень милый и очень уютный будуар, туалетный столик с аккуратно разложенными принад лежностями для ежедневных дамских утренних процедур и большая кровать с балдахином, занимавшая всю центральную часть комнаты. Веллингтон тяжело сглотнул, надеясь, что лечение от похмелья, которое он намеревался предпринять, сотрет в его памяти все воспоминания об этом самом сокровенном уголке апартаментов его нахальной напарницы из колоний. Замеченные им несоответствия странным образом заставили его нервничать. Ему проще было считать ее несносной, чем утонченной.

Какие еще тайны скрываются в ней?

Браун шлепнулась поперек кровати, и воздух шумно оставил ее тело. На мгновение воцарилась тишина, и Веллингтон почувствовал даже какую-то панику. Затем раздался тонкий храп.

–   Вот и хорошо, мисс Браун, – сказал он, в душе гордясь хорошо выполненной работой. Он успешно доставил домой одного из своих соратников по министерству после хмельной пирушки. – Я желаю вам спокойной ночи. Не забудьте: жду вас ровно в восемь за рабочим столом. Доброй но... доброго утра, мисс Браун.

Не успел он сделать и трех шагов, как слабый голос произнес:

–   Велли... Велли, я... у меня... проблема.

Обернувшись, архивариус увидел, как она шарит неверными руками по талии, скребется по застежкам лифа и пуленепробиваемого корсета. О нет, ради бога, неужели она это серьезно?

–   Мне нужна здесь мааааленькая помощь, приятель.

Закашлявшись Веллингтон вернулся к кровати.

–   Хм, мисс Браун...

–   В связи с тем, что вам предстоит познакомиться со мной намного ближе, я была бы очень признательна, если бы вы начали называть меня Элизой.

Ему показалось, что в ее квартире удивительно жарко.

–   Элиза, я не вполне уверен, что мог бы...

–   Послушайте, приятель, вы с этим точно справитесь, а я обещаю, что это будет всего лишь небольшая услуга джентль

мена даме, очень нуждающейся в помощи. – Она снова хихикнула. – К тому же, если рука ваша полезет куда-то не туда...

–   Стоп, давайте угадаю, – перебил ее Веллингтон. – Я этой руки тут же и лишусь, верно?

–   Аааааабсоллллютно! – ответила она, разваливаясь на кровати.

–   Ну ладно. – Он ослабил воротничок, обхватил ее за талию и, нагнувшись, принялся разглядывать корсаж ее платья.

Браун хихикнула и надулась, набрав побольше воздуха.

–   Элиза, вы мне мешаете, – предупредил Веллингтон, и голова его двинулась в сторону ее бюста, который сейчас опустился немного вниз.

Новый взрыв ее смеха фактически провоцировал на то, чтобы свернуть с пути истинного.

–   А кто сказал, что я должна вам помогать?

Не обескураженный этой выходкой, Веллингтон, как смог, уложил ее на кровати ровнее и начал осторожно ощупывать ее корсет. Он знал, что расстегиваться он должен где-то здесь.

Последовало очередное хихиканье, а затем:

–   Помните, что я сказала вам про руки, – пропела она.

–   Яааа не зааабыыыыл, – в тон ей ответил Веллингтон.

Затем он кивнул. Было бы глупо предположить, что Браун отправится в этот паб совершенно безоружной. Из скрытых ножен выскользнула узкая гладкая рукоятка, из которой после нажатия на кнопку выскочило лезвие ножа.

На клинке блеснул луч света, пробившийся с улицы. Он посмотрел вниз, на лежащую перед ним слегка возбужденную женщину – улыбка на ее лице была блаженной и беззаботной.

–   Элиза, очень прошу вас хотя бы раз послушать меня – лежите и не шевелитесь. – Он взялся за нож, затаил дыхание и начал считать: – Один... два ... три.

Он даже испугался того, насколько легко стилет прорезал корсаж. Ткань отделилась одним изящным движением, а Браун рассмеялась так энергично, что груди ее, стягиваемые пуленепробиваемым корсетом, мелко задрожали.

–   О, Велли! – весело заявила она. – А я и не знала, что вы побывали на задании в Сингапуре!

Веллингтон вздохнул и спрятал лезвие ножа внутрь рукоятки. Затем он начал расстегивать корсет, один крючок за другим. Броня для тела была впечатляющей и весьма твердой, так что он не сомневался, что та в состоянии остановить пулю. Но, поскольку она представляла собой всего лишь корсет, пуля, скорее всего, выбила бы весь воздух из груди и оставила бы на память о столкновении со смертью хороший синяк.

Дойдя до последнего крючка в опасной близости от ее грудей, он почувствовал, как сердце его учащенно забилось.

–   Элиза, я насчет того, куда там идут мои руки...

–   Это последняя пуговка, Велли, и я знаю, что, если бы вы хотели чего-то еще, вы бы уже попробовали это получить. Так что просто помогите мне выбраться из этой штуки и будьте хорошим мальчиком.

Он с некоторым усилием расстегнул последний крючок, и ее тело, включая и впечатляющий бюст, на который он украдкой поглядывал весь минувший вечер, наконец обрело свободу.

Она широко улыбнулась и с облегчением вздохнула.

–   Спасибо вам, Велли. Вы настоящий джентльмен. – Она хихикнула и добавила: – Теперь поцелуйте меня и пожелайте спокойной ночи. Давайте. Вы это заслужили.

Веллингтон понимал, что его воображение может не на шутку разыграться. Ведь этой ночью он тоже был навеселе.

–   Все будет хорошо. Небольшой легкий поцелуй в губы не разбередит вам душу. Вот как это делается у меня на родине. – Элиза сложила губы трубочкой и издала несколько отрывистых чмокающих звуков.

Ситуация перерастала из категории совершенно неуместных в полное безумие. То, что он оказался в такой ситуации с агентом министерства, было достаточно плохо уже само по себе, но он до сих пор наивно полагал, что агенты на задании не прельщаются настолько экзотическими фруктами. И то, что один агент помог другому улечься в постель, возможно, является вполне стандартным делом. Хотя тот факт, что «приятель», которому он помогал это делать, был женщиной, полностью менял ситуацию.

Элиза недовольно надула губы.

–   Сейчас вы ведете себя как невежа. Я всего-то просила один небольшой поцелуй. – Она скорчила гримасу и сделала жест пальцами, изображавшими нечто совсем крохотное. – Вот такой маленький.

Даже в ее нынешнем состоянии его коллега все равно оставалась женщиной, а Веллингтон (насколько он имел возможность в этом убедиться) был все-таки мужчиной. Еще в Антарктиде он нашел ее очень красивой, хотя позднее и пробовал списать это впечатление на чувство облегчения, связанное с собственным спасением. Там, в боевой обстановке, она была сильной, решительной и отважной, но все же в ней чувствовалась странная элегантность. Сегодня ночью не было никаких вражеских агентов, никаких взрывов, никаких секретных явок. Сегодня они были только вдвоем.

А теперь она хочет «поцелуй по-быстрому» в качестве завершения вечернего выхода в свет вместе с коллегой. Она положительно получает удовольствие, усложняя ему жизнь сначала в архиве, а теперь вот в своей спальне.

Но опять же... возможно, она действительно права насчет него. Может быть, ему уже давно пора организовать себе небольшое осложнение. Он быстро огляделся по сторонам, а затем снова посмотрел на нее.

Взгляд Веллингтона встретился со взглядом синих глаз Элизы, и у него сложилось устойчивое впечатление, что она смотрит на него оценивающе, как тогда, в Антарктиде, но теперь уже с другими намерениями. В горле у него невообразимо пересохло. Может так быть, что она не настолько пьяна, как это изображает?

Момент был упущен, и Элиза потянулась, словно кошка в лучах пробивающегося через окно полуденного солнца. Веллингтон почувствовал, как в процессе этого потягивания ее нога, словно обрадовавшись вновь обретенной свободе, слегка приподнялась вверх, коснувшись его бедра, а затем резко упала вниз, как и ее руки. Казалось, она перешла в дремотное состояние.

Но продолжалось это недолго.

–   Мне нужно спать на животе.

–   Что?! – Если бы она спала, этот крик должен был ее в любом случае разбудить.

–   Я никогда не могла удобно устроиться на спине, так что вариантов тут немного: либо вы проводите здесь эту ночь, чтобы мы могли немного пообниматься, либо...

–   Все, понял, согласен, – сказал Веллингтон, поднимая ее на ноги.

Она немного покачнулась, и грохот упавшего на пол корсета и лифа заставил ее вздрогнуть. Элиза оглядела комнату, потом снова посмотрела на Букса и нежно потрепала его по щеке.

–   Вы-таки здорово поднабрались сегодня, Велли.

После этого она, шатаясь, повернулась лицом к кровати и рухнула, словно срубленный под корень столетний дуб.

«Благодарю тебя, Господи!» – пробормотал про себя Веллингтон. Он поднял с пола ее снаряжение и принялся вертеть в руках разрезанный корсаж, пытаясь сообразить, можно ли его как-то починить. «Пустая затея», – горестно подумал он.

На темном паркете отчетливо виднелся силуэт игральной карты. Он поднял ее и поднес к тусклому свету. Дама червей. Еще не успев понять, откуда она могла здесь взяться, он машинально перевернул карту и обнаружил на обратной стороне адрес, написанный слишком знакомым ему почерком.

«Вот чертовка! – мысленно выругался он. – Она спрятала это от меня!»

Веллингтон уже открыл было рот, чтобы высказать все свои упреки, готовые сорваться с его губ. Но затем остановился, услышав мерное посапывание. Она наконец заснула.

Держа карту в руках, он задумался над тем, где ее спрятали. Было удивительно, что карта эта не выпала, несмотря на то, как Браун выставляла напоказ свои формы. Еще раз вздохнув, он сунул ее в карман сюртука и разгладил лацканы. Веллингтон послужил министерству, доставив эту подвыпившую колониалку на ее квартиру. Теперь настал его черед отправляться домой, хотя голова его немного кружилась. Оставалось надеяться, что ему удастся быстро приготовить для себя порцию лекарства от похмелья, чтобы завтра утром проснуться в полном здравии.

Однако та злость, которая поднималась волной у него внутри и теперь уже дошла до точки кипения, тоже действовала на него отрезвляюще.

Он выждал мгновение, глядя на фигуру Браун, раскинувшуюся лицом вниз на просторной роскошной кровати. Она не двигалась, но он мог слышать ее дыхание. Ровное. Хорошо различимое. С ней все будет хорошо.

Один шаг. Второй. Третий...

–   Велли?

«Проклятье, – мысленно прошипел он. – Если мне задержать дыхание и оставаться абсолютно неподвижным...»

–   Не позволяйте той сучке докучать вам.

Он слегка нахмурил лоб.

–   Простите?..

–   Ну, вы же сами говорили, та шлюха... в таверне... у которой зеленые глаза. Это все было... ее заданием. – Она снова была готова отключиться. Ее пьяный невнятный голос приглушался постельным бельем, в которое она уткнулась, но сам факт такого усилия с ее стороны крепко удерживал его на месте. Она очень хотела что-то сообщить ему, прежде чем окончательно сдаться действию алкоголя. – Это была ее работа. Ничего личного. Вы ценный кадр, Велли. Ценный кадр. Я тогда поступила правильно. Я поступила... правильно.

Что она хотела этим сказать?

–   Очень хорошо, встретимся через несколько часов в архиве. Ровно в восемь. Я приготовлю к этому времени кофе.

–   Понимаете? – сказала она; голос ее становился все тише и тише, когда она повторяла снова и снова: – Вы ценный кадр... Ценный кадр... ценный...

–   Спите, Элиза. – Веллингтон знал, что она не вспомнит потом этих его слов, но зато их будет помнить он: – Было здорово.

Пройдя по шикарной квартире и спустившись по лестнице ее дома, Веллингтон остановился на ступеньках крыльца и несколько раз внимательно осмотрел улицу в обоих направлениях, пристально вглядываясь во все выходившие на нее переулки. Было очень поздно. Через несколько часов взойдет солнце, и он снова опустится в знакомый полумрак своего архива. Его даже утешало, что на его рабочем месте будет темно. Солнечный свет и похмелье никогда не были хорошими компаньонами или хотя бы даже просто добрыми знакомыми. Так что в мирном окружении всего того, что нуждалось в сортировке и занесении в каталоги, они вместе с Элизой смогут  страдать спокойно.

Уголок игральной карты терся о его грудь, и во рту появилось ощущение горечи. Веллингтон подозревал, что небольшая разминка сегодня вечером была своего рода игрой в доверие. Возможно, спрятав от него эту улику, Браун устраивала ему проверку. Элиза убедила себя, что он обязательно пойдет к доктору Саунду и покажет ему эту новую находку. И пока он хранит ее визит в Бедлам в тайне, эта улика гарантирует приемлемые правила поведения. Правила были тут к месту по определенной причине. Может быть, Элизе покажется, что он побежит к начальству сплетничать; но, как бы по-детски это ни выглядело, оба они придерживались одной процедуры, и никто не выходил за рамки. Оба соблюдали порядок министерства.

И все же было неприятно. А он уже начал себе нравиться. Немного. Он думал, что начал завоевывать здесь доверие.

Интересно, как она отреагирует, когда заметит отсутствие карты?

«Они приходили почти каждую неделю, разные люди, мужчины и женщины. На каждом из них был медальон или какой-то значок, чтобы я мог знать, кого приглашать к этому столу. Но уже несколько месяцев никто из них не приходил... возможно, месяцев восемь».

Восемь месяцев назад, как раз тогда, когда исчез агент Торн.

Он помнил, что в то время вся работа архива, казалось, остановилась. Веллингтон даже подумывал о том, чтобы подняться на второй этаж и посмотреть, в чем там дело. Может, они там вымерли? Или какое-то дело полностью вышло из-под контроля? А может быть, министерство вообще закрыли? Учитывая эксцентрическую природу их организации и те тайны, с которыми ей приходится сталкиваться, его бы не удивило, если бы корона внезапно навеки прекратила все их операции.

В конце концов он передумал подниматься наверх в офис, напомнив себе, что агенты относятся к нему просто как к удобному ресурсу, средству, которое помогает им лучше выполнить свою работу. Он смутно припоминал ту неуверенность, с которой Торн обратился к нему, когда пришел в архив за информацией по своему делу. «Интересно, – подумал Веллингтон, – работала ли с ним Элиза, когда Торн склонился над моим рабочим столом, рассматривая меня с покровительственным видом». Он вспомнил, что Торн назвал его аналитическую машину «удивительным устройством», сказал, что она оживила архив. Но для него это была просто очередная игрушка, вроде тех, которые выдают «жестянщики» из отдела научных исследований и разработок. Торн, Кэмпбелл и другие всем своим видом показывали, что агенты посещают архив исключительно по необходимости и никогда не заглядывают сюда, чтобы переброситься шуткой или немного поболтать. Чем эффективнее Веллингтон выполняет свою работу, тем скорее они могут отбыть на свои задания.

Так вели себя все, за исключением агента Брэндона Хилла. Хотя его россказни про поножовщину с участием обезьяны, которыми тот потчевал архивариуса, заставили Веллингтона сомневаться, в своем ли уме этот агент вообще.

И тем не менее агент Торн являлся частью министерства. Они были своего рода соотечественниками, объединенными общим гербом учреждения, они были частью одной большой машины, призванной служить на благо ее величества. Но, даже находясь вдали от кабинетов и офисов, Веллингтон понимал: что-то случилось. Подтверждением послужило появление Кэмпбелла, который принес для каталогизации материалы и записки по делу, которому, казалось, не видно было конца. С точки зрения министерства, это конкретное дело подлежало закрытию в связи с кончиной агента Торна. Веллингтон не знал деталей, но он все понял по растерянному выражению на лице Кэмпбелла.

Букс мог не любить Торна, но он тоже переживал эту потерю. Возможно, не так тяжело, как Элиза, но все же переживал. Торн, видимо, был человеком, завоевавшим ее доверие.