Текст книги "Министерство особых происшествий"

Автор книги: Пип Баллантайн

Соавторы: Ти Моррис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

Веллингтон поднял брови, но все же прошел в другой конец зала и принес предыдущий по дате ящик. Когда он вернулся к смотровому столу, Браун продолжила:

–   След оборвался для нас. Ладно, для него. Я была в министерстве новичком, а он уже занимался этим делом некоторое время. Первоначально вместе с ним работал его напарник – кажется, звали его Арлингтон. Рабочие на некоторое время исчезали, а затем появлялись вновь... причем самым жутким образом.

–   Как могло получиться, что я ничего не слышал об этом деле?

–   Потому что им одновременно занимались сразу три команды. Три разных фабрики. Три серии страшных убийств. Торн был убежден, что все они как-то связаны между собой. Поэтому он комбинировал записи по этому делу. И по этой же причине я заменила тогда Арлингтона. Агент Торн сказал мне, что агент Арлингтон больше не мог этого выносить. На одной фабрике рабочие пропадали на целые недели, а затем появлялись их тела, из которых была полностью слита кровь. На другой фабрике исчезнувшие рабочие появлялись уже без костей. На третьей с трупов была содрана кожа. Как с трофейной добычи на охоте.

–   Ох! – Веллингтон тяжело сглотнул, стараясь не позволить своему воображению, разыгравшемуся под влиянием рассказа Браун, вывалить из желудка наружу весь сегодняшний завтрак.

–   Через несколько недель после моего приезда доктор Саунд настоял, чтобы мы бросили это дело. Торн официально согласился. А неофициально продолжал им заниматься.

–   Понятно, – тихо произнес Веллингтон. – Но дальше он так и не продвинулся, верно?

–   Было у него несколько ниточек, – сказала Браун, переводя взгляд на кулон в своей руке. – Но все они просто... оборвались. Как будто человека, которого он преследовал, никогда не существовало.

Веллингтон нахмурил лоб и попытался бесстрастно рассмотреть этот кулон. На одной его стороне он заметил контур в форме полумесяца, изображавший, вероятно, молодую луну. Браун, похоже, была полностью захвачена воспоминаниями об агенте Торне и не обращала никакого внимания ни на него, ни на тот факт, что кулон у нее на ладони перевернулся. На обратной стороне талисмана была изображена голова кошки.

Она снова заговорила, и ее тихий голос прервал гнетущую тишину.

Я пробовала убедить его, что он излишне зацикливается на этом, но Гарри был полностью увлечен желанием раскрыть эту тайну. Это стало для него навязчивой идеей, своего рода преследованием большого белого кита, как в «Моби Дике», и он просто не мог бросить его. Когда он в первый раз пропал и отсутствовал целые сутки, мы отследили его путь обратно до своей квартиры. Было очевидно, что он решил работать полностью неофициально, «в тени», даже забывая пользоваться охранным удостоверением министерства. Я тогда убедила доктора Саунда, что Гарри... то есть агент Торн... любит такие моменты работы в одиночестве, и, возможно, именно это ему сейчас и нужно. Теперь я жалею, что была настолько в этом уверена. Через неделю его разыскивали уже все находившиеся в городе агенты. – Она болезненно скривилась. – Когда Кэмпбелл нашел его в одном из притонов Вест-Энда, тот рьяно нес какой-то сумасшедший бред. Саунд не позволил мне встретиться с ним. Эти двое просто упрятали его в сумасшедший дом и полностью вычистили его письменный стол, намеренно услав меня в какую-то командировку. Когда я вернулась в министерство, моего напарника словно стерли из памяти. Очевидно, моя собственная память являлась единственным исключением, но я своими глазами видела, какие меры предпринимал Саунд, чтобы имя Торна больше не упоминалось в разговорах или рапортах.

Кулон скрылся в ее кулаке. Браун быстро просмотрела все досье, разложенные на столе, и нашла самую старую из заполнявшихся книг.

–Думаю, что этот журнал зафиксировал начало того дела: первое убийство, когда труп рабочего был найден в Темзе. Если бы мы....

–   Элиза...

Это остановило ее, на что Веллингтон и рассчитывал.

–   Вы руководствуетесь благородными намерениями, но все же это не входит в ваши обязанности. Уже не входит. Я не знал Торна, но если он служил здесь на благо королевы, это означает, что он относился к особому классу мужчин – мужчин, хорошо знающих, что такое чувство долга. А ваш долг касается работы в министерстве, а не навязчивой идеи коллеги-агента. – Выражение ее лица снова стало жестким, но теперь Веллингтон был к этому готов. – Министерство направило вас сюда, мисс Браун, и, если вы хотите продолжить свою службу в министерстве, вы должны сосредоточиться на том, чтобы соответствовать этому назначению. В противном случае нового назначения вы уже не получите.

Браун хотела что-то сказать – можно не сомневаться, что это были какие-то возражения. Но в последний момент она остановила себя и коротко кивнула. Возможно, его предупреждение достигло своей цели.

–   Вы правы, агент Букс. Вы абсолютно правы. Торн тоже хотел бы, чтобы я просто выполнила свой долг. – Она закрыла учетную книгу, которая была у нее в руках. – Нам нужно разложить по порядку и книги, или мы просто поместим их в отдельный ящик?

Хороший вопрос. Об этом он не подумал.

–   Ну, поскольку по этому конкретному делу так много материалов, было бы неплохо попытаться расставить эти журналы по датам слева направо.

–   Корешками вверх?

–Да, корешками вверх. – Веллингтон вздохнул. – Возможно, мы сможем вернуться к этому ящику позднее и соответствующим образом промаркируем корешки.

–   Ну хорошо, – послушно сказала Браун. – Тогда давайте сделаем это – ради нашего министерства.

Некоторое время он наблюдал, как она складывает рабочие книги в стопку, предварительно заглядывая под обложку, чтобы посмотреть на дату. За несколько минут она создала три отдельные стопки, внизу которых лежали первые журналы трех разных дел. Затем Браун повела себя несколько неожиданно. Она начала петь. Мелодия была очень славная и, казалось, даже без слов смогла облегчить сложность ее задачи. Веллингтон про себя отметил, что это, вероятно, было ее защитным механизмом, который помогал ей копаться в деле агента, которого она близко знала. Браун продолжала напевать свою песенку, раскладывая книги по разным стопкам в хронологическом порядке. Казалось, она вошла в ритм.

–   Агент Браун, – позвал он.

–Да, Велли.

В другой момент он воспринял бы это прозвище нормально. Но сейчас...

–   Спасибо вам. За то, что устранили течь.

–Да ладно, пустяки, – любезно ответила она. С этими словами она вернулась к сортировке документов, и ее пение возобновилось.

Возможно, худшее было уже позади. Возможно, она и в самом деле станет толковым помощником.

Глава 5,
в которой наш доблестный архивариус ссорится с нашей очаровательной колониальной штучкой в унылый утренний час

Ручка у Букса скрипела неприятнее, чем обычно. Конечно, громкие, жесткие, царапающие звуки неизбежны, когда делаешь какие-то заметки гусиным пером на бумаге. Однако этим утром Веллингтон заметил, что звук его ручки, записывающей в рабочий журнал его соображения, впивался ему в голову, словно шип. Он чувствовал между бровями какой-то узел и понимал, что это отвлекает все его внимание. Но почему? В скрипе этом не было ничего особенного. На самом деле он находил звуки архива, от легкого поскрипывания – скрип-сксрип – пера по пергаментной бумаге до постоянного гула генератора, более успокаивающими, чем звуки собственного дома. Но в это конкретное утро привычный процесс письма буквально вбивал ему в мозг невидимый гвоздь. Все глубже и глубже с каждой строчкой, с каждой цифрой, каждой буквой, выходившей из-под его руки. Но почему?

–   Доброе утро, Велли, – раздался чей-то голос, отозвавшийся эхом от каменных ступеней лестницы.

И тут до него дошло. Его помощница, Элиза Д. Браун, опоздала. Опять.

Он взглянул на часы, висевшие на стене над их общим письменным столом. Без семи минут одиннадцать.

–   Всего лишь, – шепнул он себе под нос, а затем едко заметил: – Все-таки успели появиться до полудня, мисс Браун?

–   О, да, Велли, ну, понимаете, я уже шла в офис, когда моя соседка, такая славная девчонка, пригласила меня на чашку утреннего чая. А поскольку она моя соседка и присматривает за моей кошкой, когда я уезжаю на задание...

–   Когда вы уезжали на задание, вы хотите сказать.

–   Велли, она относилась с таким пониманием и была так любезна, когда ухаживала за моей Шахерезадой... Я просто не могла ей отказать. Мне впервые представился случай просто сесть и познакомиться с моей соседкой немножко поближе.

Лицо Браун приобрело умоляющее выражение, как будто она молча вопрошала его: «Ну что бы вы сами сделали на моем месте, Велли?»

Это была середина недели номер два, проведенной вместе в архиве, и он чувствовал, что его терпение уже на исходе. Он дошел уже до того, что был готов явиться в кабинет к доктору Саунду и задать прямой вопрос: как долго еще будет длиться его наказание в виде присутствия этой женщины в его архиве?

Да, именно в его архиве. Возможно, доктор Саунд и не прореагирует на это заявление, но если он сам не предпримет никаких усилий в этом направлении...

–   Букс, с вами все в порядке? – спросила Браун, присаживаясь к своей половине стола. – Вы выглядите так, словно готовы накричать на меня за что-то.

–   Вы успели что-нибудь поломать по дороге сюда?

–   Нет.

–   Тогда я не стану на вас кричать. – Он поднес перо к бумаге, как будто собирался продолжить свои записи, но затем остановился и резко снял очки. – Мисс Браун, сегодня утром вы в очередной раз полностью пренебрегли временными рамками. Вчера это было связано с ремонтом и возвратом в министерство вашего оперативного оснащения. Накануне вы заявили мне, что не можете соответствующим образом приспособиться к новому утреннему распорядку.

Браун согласно кивнула и прокашлялась.

–   Ну да, я еще в первый день на этом месте сказала вам, что мне потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к работе, которая в архиве идет по такому жесткому графику. Преимущество работы оперативным агентом в том и заключается, что у него есть определенная свобода распорядка в утренние часы.

–   И я бы сказал, что этой свободы даже слишком много.

–   А можно рассматривать это и как знак благодарности, когда корона говорит: «Мы на самом деле очень ценим то, что вам приходится под пулями рисковать своими жизнями и здоровьем ради престола. Спите на здоровье, если хотите. В добрый час!» Помимо возможности путешествовать да разных хитроумных штук, которые нам выдают, в работе оперативного агента очень немного хорошего.

Может быть. – Он смотрел на нее несколько секунд, отмеряемых тиканьем часов, а затем смягчился. – Ну ладно, мисс Браун, эту последнюю неделю я вам прощаю, но в следующий понедельник утром, ровно в восемь, вы должны быть уже за этим столом и усердно трудиться над Возрождением.

–   Генриха Седьмого?

–   Восьмого, – сказал Веллингтон и, не обращая внимания на тихий стон Браун, продолжал: – Мы нашли несколько новых улик по недавнему делу, связанному с Анной Болейн[1]1
  Анна Болейн – вторая жена английского короля Генриха Восьмого, мать королевы Елизаветы Первой; казнена по обвинению в супружеской неверности.


[Закрыть].

–   Правда? – переспросила она. – И что же это было? Свидетельство того, что она была колдуньей и на самом деле наложила на короля Генриха заклятье?

Он поднял на нее глаза.

–   Между прочим – да. Мы натолкнулись на реликвию, которая, по сути, намекает именно на это.

–   Что именно?

–   Она перед вами, – сказал Веллингтон, показывая на громадную книгу, занимавшую едва ли не треть поверхности стола.

Браун присвистнула и провела рукой по огромной, богато украшенной обложке.

–   И это тоже должно будет отправиться в архив? На хранение? – Она поставила фолиант на ребро, удивившись его неожиданной тяжести. – Тяжелый. Красивый, но тяжелый. И каким же образом эта книга изобличает бедную Анну как колдунью?

–   Это, – сказал Веллингтон, продолжая делать записи в журнале, – «Книга Мертвых».

–   Простите, не поняла?

–   «Книга Мертвых», как в Древнем Египте. Как в книге заклинаний, которой пользовались высшие жрецы Города Мертвых. Помимо всяких благословений, молитв и разных церемоний, там имеется несколько довольно мощных заклятий.

–   Правда? Ну например? – спросила Браун с кривой ухмылкой. – Анна Болейн превращалась в Клеопатру или что-то в этом роде?

Она продолжала усмехаться, внимательно разглядывая массивную книгу, пока не встретилась взглядом с Веллингтоном. Он пристально смотрел на нее; лицо его было эффектно подсвечено расположенной сбоку лампой.

–   В течение нескольких тысячелетий «Книга Мертвых» много раз дополнялась, исправлялась и переплеталась. При каждом новом переплете предыдущая версия уничтожалась. Да, оставались какие-то фрагменты, но перед нами находится неучтенная, мошеннически изготовленная копия. Материал первой страницы был взят на анализ, который подтвердил, что это папирус, датируемый временами Клеопатры. Последующие страницы и некоторые промежуточные вставки выполнены на пергаментной бумаге, использовавшейся при дворе короля Генриха. Очевидно, эта секретная копия была обнаружена в Тауэре.

Получив представление о том, насколько старыми являются эти страницы в переплете, Браун осторожно положила древний текст и открыла свой рабочий журнал. Перелистывая страницы, она прищелкивала языком и наконец издала тихое «ах!», когда нашла таблицу, расчерченную накануне под руководством Веллингтона.

–   Давайте-ка посмотрим первый столбик... Наименование? – Браун некоторое время смотрела на книгу, а затем начала писать, повторяя при этом слова вслух. – Кни-га... Мерт-вых. Происхождение? – Она снова взглянула на книгу, потом перевела взгляд на Веллингтона, который продолжал следить за ней. То самое терпение, за которое он так переживал, быстро подходило к концу, а она продолжала писать, повторяя себе под нос: – Е-ги-пет. Количество? – Она задумчиво посмотрела вверх, потом снова вернулась к своему журналу. – Одна. Описание? – Внутри у Веллингтона уже кипело бешенство, и он набрал побольше воздуха в легкие, стараясь не сорваться, а она тем временем продолжала бормотать: – Большая... черная... и-ииии... мертвая. – После этого она выбила на главном интерфейсе машины:

АННА БОЛЕЙН

Элиза нажала еще на две клавиши, и с ее стороны стола сверху по системе шкивов опустилась корзинка, куда она и положила большую книгу. Затем она нажала еще одну кнопку, и «Книга Мертвых» начала подниматься над их головами. Глядя, как та исчезает в темноте, Элиза удовлетворенно кивнула и вернулась к своему открытому учетному журналу. Она быстро проверила запись в каталоге предметов, гордо улыбнулась и захлопнула книгу.

–   Ну что ж, время перекусить.

Если бы в этот момент он пил чай, то обязательно прыснул бы им на весь стол.

–   Но вы же только что пришли! – возмутился Веллингтон.

Браун встала из-за стола и за цепочку вытащила свои часы из карманчика на корсаже.

–   Ох, Велли, прекратите! Я думаю, вы должны согласиться, что отличительной чертой цивилизованного общества является устоявшийся распорядок регулярного приема пищи.

–   Однако вы ведь опоздали именно из-за чая, не так ли?

Тяжело вздохнув, она закатила глаза и прищелкнула языком, что удивительным образом напоминало его собственные манеры.

–   Нет, если вы слушали меня внимательно, я сказала, что моя соседка пригласила меня на утренний чай, и, как подобает настоящим леди, мы перешли к беседе. Мне нужно было узнать ее поближе, и она – просто очаровательная особа. Муж ее крепко стоит на ногах в бизнесе. Они поговаривают о том, чтобы завести ребенка, так что в этом смысле оно, вероятно, и к лучшему, что теперь я не уезжаю на задания, потому что с моей кошкой...

–   Мисс Браун! – резко прервал ее Веллингтон. – Вы только что пришли на работу. Вы не думаете, что сейчас еще рановато для обеда?

–   Это также является частью тех проблем, которые связаны с приспосабливанием к вашему более жесткому расписанию, Велли. Я изо всех сил стремилась сегодня прийти вовремя и поэтому рано позавтракала. Потом у меня был ранний чай, а теперь я снова проголодалась. Так что вы должны извинить меня. Я не могу работать через стол от джентльмена, когда у меня урчит в желудке. – Она вновь взглянула на часы и скорчила недовольную гримасу. – А теперь – до свидания и все такое. Увидимся через час. Возможно.

Под шелест юбок Браун скрылась в темноте архива, а затем появилась вновь – ярким силуэтом в светлых тонах на фоне темной стены, поддерживавшей каменную лестницу.

Веллингтон следил за тем, как она поднимается, и нервно барабанил пальцами по столу. Эта женщина обладала удивительным нахальством. Появиться на службе только для того, чтобы после десяти минут работы сбежать на обеденный перерыв? Как это неуважительно! Как может эта непослушная ведьма быть одним из самых лучших оперативных агентов министерства? Для этого ее результаты должны быть поистине поразительными.

Веллингтон засопел и снова переключил свое внимание на занесение в каталог ваз из Эльдорадо... минус одна. И в этот момент он чихнул.

Только убрав носовой платок, Веллингтон шмыгнул носом опять. А затем снова чихнул, на этот раз уже основательно. Нос его немного заложило, но он тут же понял причину этого: запах сирени.

«Секундочку, – подумал он. – Агент Браун была одета... в платье?»

Дверь наверху тихо закрылась, и он почувствовал, как спина его выпрямилась. Он снова чихнул и вскипел на своей половине стола, уткнувшись в носовой платок.

Теперь Веллингтон знал, почему его терпение так быстро закончилось – и неважно, куда направилась Элиза Д. Браун.

Он обошел машину сзади и бросил нервный взгляд на люк, только что закрывшийся за Элизой. Веллингтон считал в уме секунды и уверял себя, что сегодня не будет никаких неожиданных визитов. Почему сегодняшний день должен отличаться от всех остальных?

Спрятанный терминал выдвинулся из своего тайного убежища и с шипением ожил; его дисплей, который до этого напоминал цветом оникс, постепенно стал тускло-янтарным. Веллингтон согнул пальцы, почувствовав прилив странного возбуждения, когда суставы тихо хрустнули. Пальцы его заплясали по клавиатуре, но глаза оставались прикованными к дисплею:

ДОСТУП К АОС[2]2
  АОС – аварийная отслеживающая система.


[Закрыть]

Его взгляд вновь вернулся к тяжелой металлической двери, расположенной четырьмя этажами выше. Если в архив сейчас кто-то придет...

Аналитическая машина издала один удар колокола – такой же, как сигнал о приготовлении чая, – который опять вернул его внимание к маленькому интерфейсу.

АОС АКТИВИРОВАНА. АГЕНТ?

Он понимал, что где-то переступает запретную черту, но разве не это же сделала она несколько мгновений назад? Его глаза сосредоточились на мониторе, и он напечатал:

ЭЛИЗА Д. БРАУН

Он слышал, как трубки в его машине дрогнули, внутренний гул в ней нарастал по мере того, как она посылала сигналы. Она искала, вкладывая в каждый последующий пакет все больше мощности.

Дисплей на мгновение мигнул, а затем, материализуясь через эфир, пришел ответ:

АГЕНТ ЛОКАЛИЗОВАН СЛЕДУЮЩАЯ КОМАНДА?

Следующая команда? Обеспечить ему укрытие после конфронтации с агентом Браун? Это звучало весьма привлекательно. Но вместо этого он напечатал:

НАПРАВИТЬ К ОТСЛЕЖИВАЕМОМУ Это должно занять несколько минут, что даст ему достаточно времени на то, чтобы надеть свое пальто и котелок. Он не подумал, что для этого маленького рискованного предприятия ему понадобится и трость.

Глава 6,
в которой наша очаровательная мисс Элиза Браун отваживается на посещение сумасшедшего дома и изо всех сил старается искупить вину перед призраком прошлого

Уже второй раз за последние две недели Элиза Д. Браун ловила себя на том, что трусит. Стоя перед Бетлемской королевской больницей, больше известной под названием Бедлам, она обнаружила, что ноги отказываются нести ее дальше. Взглянув на витиевато украшенные ворота, здание можно было принять за большое загородное поместье, если не обращать внимания на извивающиеся фигуры – символы безумия наверху кованых решеток. Снаружи все выглядело аккуратно и довольно безобидно, но место это неминуемо наталкивало на мысли об утраченных возможностях. Короче говоря, это было место, которого любой здравомыслящий человек станет избегать.

Медальон в ее руке казался таким тяжелым, будто был сделан из свинца, и все же она не могла игнорировать послание, которое он нес. Она уже три дня подряд приходила сюда, и каждый раз медсестры отсылали ее прочь. Он был слишком болен и слишком безумен, поэтому они не могли позволить ей увидеться с ним.

В обычных обстоятельствах такое препятствие только разожгло бы в ней желание преодолеть его, – вероятнее всего, с помощью динамита, – но на сей раз все было иначе. Элиза боялась встретиться лицо к лицу с Гаррисоном Торном. Он был ее партнером в министерстве, и в свободное от работы время она тешила себя мыслью о том, что их отношения могли перерасти в нечто большее. И хотя теперь все было уже в прошлом, это до сих пор причиняло ей острую боль.

Но вариантов было немного: либо встретиться с ним, либо пытаться найти свое счастье, загнивая с Веллингтоном Буксом в его архиве. Что было в принципе неприемлемо.

Элиза упрямо выдвинула вперед подбородок и решительно двинулась по дорожке. Здесь она присоединилась к немногочисленной веренице других визитеров: мамочек, тянущих за собой детей, родителей с заплаканными глазами и других посетителей с посеревшими от горя лицами, пришедших сюда навестить дорогих людей.

Таковых было действительно немного, учитывая размеры этой больницы; внезапно Элиза поняла, что речь сейчас идет о    чем-то большем, нежели просто о медальоне. В таких местах человеческие жизни высыхают и рассыпаются в прах. У них в Новой Зеландии тоже есть такие заведения, и по своему опыту она примерно знала, чего здесь можно ожидать. Это была только часть проблемы. Если она замешкается и позволит себе удариться в воспоминания, она увидит лицо своего брата Герберта – грязное, покрытое пятнами, безумное, – каким она видела его, когда приходила к нему в последний раз. Затем она услышит крики и вопли, а уж потом вспомнит, что ее любимый старший брат больше не узнаёт ее.

Элиза с легкостью могла себе представить, что они только взглянут на нее и тут же закроют ее здесь – совсем так же, как это произошло с ним.

Она замотала головой. Это просто смешно. Она была настолько нормальна, насколько вообще может быть любой агент – если, конечно, этим агентом не был Гарри. Она поднесла руку в перчатке ко рту, чтобы скрыть неуместное нервное хихиканье. Он бы оценил ее черный юмор.

По крайней мере, тот Гарри, которого она помнила.

Поначалу Бетлем предстал перед ее глазами удивительно чистым фасадом, хотя вкус у местного декоратора определенно был мрачноватым. По обе стороны внутреннего дворика стояли скульптуры корчащихся в муках Меланхолии и Буйного Помешательства, мгновенно отрезвлявших любого идиота, у которого могла оставаться еще хоть какая-то искра надежды на выздоровление. Это было больше, чем просто произведение искусства. Впечатляющие изогнутые фигуры должны были служить предупреждением для тех, кто посмел войти в эту больницу.

Всезнающая медсестра, которую Элиза уже видела здесь раньше, широко улыбнулась, как только она приблизилась к переднему окошку.

–   Мисс Браун, я очень рада, что вы пришли. – Ее накрахмаленная шапочка качнулась на вьющихся волосах. – Мистер Торн сегодня чувствует себя неплохо, так что вы можете увидеть его.

Элиза попыталась улыбнуться в ответ, хотя в желудке у нее что-то неприятно плясало.

–   Спасибо. Мне необходимо встретиться с ним наедине.

Губы медсестры немного скривились, и Элиза подвинула через стойку свое министерское удостоверение. Реакция на него оказалась самой благоприятной.

Тем не менее Элиза невольно продолжала бросать тревожные взгляды вдоль больничных коридоров и ничего не могла с собой поделать. Понятно, что никто из их министерства не мог следить за ней здесь; но уверенность эта нисколько не уменьшала тот риск, которому она подвергалась. Ни на йоту. Даже если доктор Саунд просто узнает, что она пользовалась служебным удостоверением для достижения благосклонного отношения к себе, ей уже не придется переживать насчет собственного прозябания в ненавистном архиве. Это она знала наверняка.

Медсестра вызвала надзирателя-мужчину.

–   Томас проводит вас наверх и постоит за дверью, пока вы будете там.

Этим было сказано все. О господи, Гарри! Ее ладонь крепче сжала медальон необычной формы.

Благодарно кивнув медсестре, Элиза двинулась вслед за молчаливым сутулым охранником с опущенными плечами в мужское крыло. Про Бедлам ходили разные истории, это было место легендарное – легендарное и жуткое, так что Элиза даже испытала некоторое облегчение от того, что ситуация здесь явно изменилась. Да, здесь по-прежнему были запертые двери, через которые ее проводил надзиратель, но за ними оказывались большие просторные галереи, по обе стороны от которых находились комнаты. Здесь разместили «излечимых» мужчин, и местные обитатели сидели тут небольшими группками, ремонтируя одежду, разрисовывая небольшие фигурки и занимаясь другими несложными делами. Один крупный мужчина с редкими зубами оторвал взгляд от своего игрушечного солдатика, когда Элиза проходила мимо, и осклабился.

–   Красивая леди, – позвал он, произнося слова нараспев. Затем хихикнул и добавил: – Красивая леди идти бум.

Испуганно вздрогнув, она остановилась на полушаге и обернулась, но пациент снова вернулся к своему занятию, и всякий интерес к ней, если таковой и был, у него уже пропал. Упав духом, Элиза поторопилась догнать своего провожатого.

Перед ними оказалась громадная раздвижная дверь с зубчатым приводом, настоящее чудо инженерного искусства из латуни и всяких шестеренок, предполагавшее, что за ней должно находиться что-то такое, что стоит держать под надежными запорами. Томас сунул свою толстую руку в проем на косяке. Запыхтел, застрекотал сложный механизм, и вокруг его ладони звонко защелкнулся блестящий металл, заставив Элизу вздрогнуть от неожиданности. Еще через мгновение дверь дрогнула; Элиза сделала шаг назад, а тяжелая конструкция поехала по направляющим в сторону, спрятавшись внутри стены.

«Должно быть, так охраняют неизлечимых», – подумала она. Когда Элиза переступала через порог, по спине у нее прополз холодок.

Разница стала заметна сразу же. В лицо ударил тяжелый, как кирпич, запах, и она остановилась, быстро начав хватать воздух ртом.

Как ни старались те, кто смотрел за Бедламом, им не удалось предотвратить попадания в воздух всех запахов функционирующего человеческого тела. Это был Бедлам, незнакомый посетителям, Бедлам, который никто не смог бы вынести. Это был Бедлам, который лучше сразу забыть. Если вы только не являетесь руководителем регулярного «Бетлемского шоу». Охранник провел ее вдоль ряда запертых дверей, и Элиза пыталась отключиться от доносившихся оттуда визгов и воплей, но даже ее профессиональные навыки в такой обстановке не срабатывали.

По мере того как они все глубже заходили в Бедлам, Элизу не покидала мысль, что за этими стенами содержится не один агент из министерства. Она пообещала себе хорошенько выпить, когда доберется домой.

Наконец Томас открыл одну из камер и с выжидающим видом остановился.

–   Спасибо, – сказала она и, взглянув в его глаза, вдруг обнаружила, что на самом деле они светло-карие и что в них теплится неожиданный огонек сострадания.

–   Я подожду вас снаружи, мисс. – Голос у него оказался по-юношески высоким, не идущим такому массивному грубому телу.

Кивнув, Элиза зашла внутрь, и дверь камеры мягко и аккуратно закрылась за ней.

Гаррисон Торн сидел в углу, съежившись и отвернув лицо к стене. Она видела лишь гриву всклокоченных золотистых волос, и к горлу ее подступил тяжелый комок. Ей показалось, что ничего не изменилось.

Затем мужчина, которого она знала как своего напарника и друга, взглянул через плечо, и видимость эта тут же рухнула.

Элиза зажмурилась, вспоминая, каким Гаррисон был раньше: высокий, полный сил и энтузиазма, чертовски хороший игрок в карты, мужчина, которого хотелось целовать. Потом она открыла глаза и столкнулась с реальностью, которой столько времени избегала.

Прежде чем министерство нашло его и упрятало в Бедлам, он отсутствовал целую неделю. С тех пор она видела его впервые.

–   Гаррисон?

Ее собственный голос вдруг показался ей чужим. Пустым. Исполненным скорби. Почему она не пренебрегла тогда приказом министерства, как делала много раз, и не пришла просто навестить его? Ответ был ей хорошо известен: она боялась именно этого.

Глаза Гаррисона, когда-то карие с зеленью, такими и остались, но сейчас его взгляд постоянно двигался, бегая по углам комнаты. Его густая и спутанная борода разрослась – возможно, потому что он непрерывно шевелился и его трудно было побрить. Его длинные сильные пальцы находились во рту, и в тех местах, где он кусал их, выступила кровь. Не успев сообразить, что делает, Элиза бросилась вперед и обняла его. Крайне непрофессионально, но вокруг не было никого, кто мог бы заметить это. «Прости меня, Гарри, – говорили эти объятия; по крайней мере, она на это надеялась. – Пожалуйста, прости меня, Гарри».

Господи, каким же худым был Гаррисон, кожа да кости, и это при том, что всего восемь месяцев назад он обладал завидной крепкой мускулатурой. Он позволил обнимать себя всего секунду, а затем резко отпрянул назад, и его жесткая борода царапнула ее по щеке. Тот Гаррисон, которого знала она, всегда очень привередливо относился буквально ко всему, особенно к своей внешности. Усы его всегда были аккуратно навощены, а воротничок – тщательно накрахмален. «Одежда может красить человека, – однажды сказал он ей в ответ на колкости в отношении его щепетильности в этом вопросе, – но в полевых условиях, Лиззи, добрую службу сослужит мужская удаль, хорошенько приправленная учтивостью». Когда он подмигнул ей, как это сохранилось у нее в памяти, она подумала о своей женственности. Это напомнило ей, как Гаррисон умел пользоваться своими достоинствами, данными ему от Бога. «Открывая свои двери, сердца и умы, люди отдают предпочтение принцам перед нищими. Попробуй запомнить это, моя дорогая Лиззи».

Гаррисон в его нынешнем состоянии, казалось, был раздавлен.

Незнакомец забился в угол и принялся внимательно рассматривать потолок. Из горла его вырывался странный глухой мяукающий звук, как у потерявшегося котенка. Сначала он был едва уловим, но стал громче, когда Гаррисон начал раскачиваться взад-вперед. Элиза старалась успокоить его, как она вела бы себя с небольшим зверьком. Если это его состояние считалось лучшим, у нее не было ни малейшего желания стать свидетельницей худшего.

–   Гарри, – шепнула она, гладя его по руке. – Это я, Лиззи. – Она всегда ненавидела любые производные от своего имени, но когда так называл ее он, это почему-то не казалось ей обидным. – Господи, Гарри, неужели ты меня не помнишь?