Текст книги "Признаки Эволюции (СИ)"

Автор книги: Петр Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Прощание с солнечным светом было резким. Катер уплыл, а мы, включив налобные фонари, скрылись в чреве бетонной трубы, пахнущей сыростью, плесенью и… чем-то ещё. Давно я не чувствовал такой тишины. Даже «шёпот» здесь был едва уловим, приглушённый толщей земли и бетона.

Первые несколько дней похода слились в монотонную, изматывающую рутину. Двигались мы по старым, полуразрушенным коммуникациям, иногда выходя на поверхность, чтобы свериться с картой по солнцу или звёздам, и сразу же снова ныряли под землю. Поверхность была опасна: слишком открыто, слишком много свежих следов неизвестной фауны. Под землёй было относительно безопасно, но душно, темно и психологически тяжело.

Николас вёл нас уверенно, сверяясь с картой, которую, казалось, знал наизусть. Алёша шёл последним, стирая наши следы и следя за тылом. Диана периодически запускала «Стрижа» вперёд, прощупывая путь. Громилло был позади меня, следя за флангами. А я… Я шёл в середине, неся свою долю груза и стараясь быть полезным. И самая главная польза – это, конечно же, не мешать! А это я научился делать профессионально! И к тому же, от меня была польза – я учился. Но только теперь я знал, как и что должен постигать, смотря на них.

На пятый день мы наткнулись на первых обитателей тоннелей. Это были не Единые, а что-то вроде бледных, слепых саламандр размером с собаку. Они висели на стенах, впиваясь присосками в бетон, и лениво следили за нами множеством мелких, тускло светящихся глаз. Они не проявляли агрессии, просто наблюдали. Мы прошли мимо, стараясь не шуметь.

На седьмой день тоннель вывел нас в огромное подземное пространство – может, старую станцию метро или коллектор. Здесь была вода, чёрная и стоячая, а в воздухе висело облако микроскопических светящихся спор, создававших призрачное, зелёноватое свечение. И здесь мы увидели следы недавнего пребывания людей. Не наших.

У стены был аккуратно сложен рюкзак, рядом – пустые банки из-под консервов с маркировкой КРЭЧ. И знак – нацарапанный на ржавой двери. Стилизованный череп с вилкой и ложкой. ЛСП.

– Они здесь, – прошептал Алёша, срывая с предохранителя автомат. – И недавно.

– Спокойно, – приказал Николас. – Они ушли. Но, значит, мы на правильном пути. И мы не одни такие умные. С этого момента – двойная осторожность. Никаких огней без нужды. Никакого шума.

Мы двигались дальше, но атмосфера изменилась. Теперь каждая тень казалась затаившимся врагом, каждый звук – шагом преследователя. Нервы были натянуты как струны. Даже я, со своей притуплённой за месяц ментальной чувствительностью, начал ловить смутные отголоски чужих мыслей. Шёпот. Обрывки, окрашенные усталостью, злобой, страхом. Быть может, это ЛСП были где-то рядом, возможно, в параллельных тоннелях.

На десятый день мы, наконец, вышли на поверхность в районе, обозначенном на карте как «периферия зоны «Вектор»». Перед нами расстилалась бескрайняя равнина, усеянная остовами древних заводских корпусов, похожими на скелеты гигантских зверей. Воздух был тяжелым, с примесью химической горечи, и даже здесь, спустя семьдесят лет, земля местами отливала неестественным фиолетовым или жёлтым цветом. Это место было мёртвым, но не безмолвным. Где-то вдалеке слышался рёв, не принадлежащий ни зверю, ни человеку.

Сверяясь с координатами, Николас повёл нас вглубь этого индустриального кладбища. Мы шли, прижимаясь к руинам, прячась в тени. Внезапно Диана замерла, прижав палец к губам, и указала вперёд.

Между двумя обвалившимися цехами стоял лагерь. Небольшой, на три-четыре палатки. И люди вокруг него… Это были ЛСП. Их можно было узнать по нашивкам. Они что-то активно раскапывали у подножия полуразрушенной стены, что-то доставали и упаковывали в ящики. Их было человек восемь. И они не выглядели мирными археологами.

– Они первыми нашли вход, – тихо сказал Николас. – Или знали, где искать.

– Будем ждать? – предположил я. – Может, они уйдут?

– Не уйдут, пока не вынесут всё, что сочтут ценным, – буркнул Алёша. – И тогда наш поход будет бессмысленным.

– У нас приказ – оценить и по возможности проникнуть, – напомнила Диана. – Не обязательно вступать в бой.

В этот момент со стороны лагеря раздался крик – не боевой, а полный ужаса. Один из копателей отпрыгнул от стены, указывая на что-то в только что открывшейся чёрной дыре. Из дыры медленно, словно пробка из бутылки, выползло… нечто.

Это было похоже на гигантского, раздутого слизня, но его тело было не слизистым, а состояло из тысяч сплетённых, шевелящихся волокон, похожих на корни или червей. У него не было глаз, только зияющая круглая пасть, полная таких же шевелящихся отростков. Оно издавало тихий, влажный чавкающий звук.

ЛСП открыли огонь. Пули входили в тело твари, не причиняя видимого вреда, просто утопая в каше из волокон. Существо, казалось, лишь раздражалось. Один из его «щупалец» метнулся вперёд с невероятной скоростью, обвил ногу ближайшего боевика и втянул его в пасть. Крики оборвались, сменившись ужасающим хрустом.

– Вот чёрт! – выдохнул Алёша. – Охрана объекта?

– Или то, что выросло здесь за семьдесят лет, – мрачно констатировал Николас. – Пока они отвлечены, у нас есть шанс. Видите? Тварь вылезла из того прохода, что они расчищали. Возможно, это и есть вход в комплекс. Пока она снаружи – внутри может быть чисто.

– Ты предлагаешь пролезть у неё под… носом? – уточнил я, с трудом веря своим ушам.

– Альтернатива – ждать, пока она съест их всех, а потом займётся нами, или уходить ни с чем. Решайте быстро.

Мы переглянулись. В глазах Дианы читалась решимость. Алёша кивнул, стиснув зубы. Я почувствовал, как в груди закипает знакомая, чёрная, липкая энергия. Не страх. Готовность.

– Пошли, – сказал я, и мои слова прозвучали чужим, низким голосом.

Пока ЛСП в панике отстреливались от чудовища, мы, пригнувшись, по-пластунски поползли вдоль руин, держась в тени. Нам нужно было пересечь открытое пространство метров в двадцать, чтобы добраться до зияющего пролома в стене, рядом с которым копошилась тварь.

Один из боевиков ЛСП, видимо, командир, заметил нас. Он крикнул что-то, развернул ствол в нашу сторону. Но в этот момент ещё одно щупальце слизня обхватило его за талию и оторвало от земли. Его выстрелы ушли в небо.

Мы вскочили и побежали. Последние метры дались сквозь оглушительный грохот выстрелов, дикие крики и чавкающие звуки пожирающего монстра. Я чувствовал, как воздух свистит рядом – кто-то из ЛСП всё же успел выстрелить в нашу сторону.

И вот мы у пролома. Чёрная дыра, из которой выполз кошмар, зияла перед нами, пахнущая сыростью и химикатами. Николас без колебаний прыгнул внутрь, я – за ним, чувствуя, как пальцы Алёши отталкивают меня в спину, помогая залезть быстрее.

Мы оказались в узком, обвалившемся коридоре. Света почти не было. Сзади доносились последние, затихающие крики и тот самый, влажный хруст.

– Вперёд, – скомандовал Николас, и его голос в замкнутом пространстве прозвучал как удар молотка. – Пока этот… червяк… не решил вернуться в свою нору.

Мы двинулись в темноту, на ощупь, в свете дрожащих лучей фонарей, вглубь старого комплекса «Вектор». Наши шаги эхом отдавались по пустым, мёртвым коридорам, где, возможно, семьдесят лет назад и зародился кошмар, в котором мы теперь жили. Но это пока что так – предположение!

А позади, у входа, воцарилась тишина. Прерываемая лишь тихим, довольным чавканьем.

Мы рванули вглубь коридора, спотыкаясь о разбросанные обломки бетона и какие-то скользкие, влажные наросты на полу. Свет наших фонарей прыгал по стенам, выхватывая облупившуюся краску, оборванные провода и полустёртые предупреждающие знаки с пиктограммами радиации и биологической опасности. Воздух был тяжёлым, спёртым, но дышалось – значит, где-то была вентиляция или щели наружу.

Через пятьдесят метров коридор упёрся в массивную, полуоткрытую герметичную дверь, похожую на дверь в банковское хранилище. Она была заблокирована каким-то огромным куском упавшей арматуры. Между дверью и косяком зияла щель, достаточная, чтобы протиснуться.

– Здесь! – позвал Николас, помогая Диане проскользнуть внутрь. – Быстро!

Я протискивался последним, чувствуя, как холодный металл двери давит на грудь. Внутри было просторнее. Мы оказались в круглом предбаннике с ещё несколькими дверями, все – закрытые. На стене висела карта объекта, покрытая плесенью, но ещё читаемая. В центре – надпись: «Сектор Б-7. Биоизоляция».

– «Рассвет»… – пробормотала Диана, водя пальцем по схеме. – Он должен быть глубже. В исследовательском блоке «Дельта». Нужно спуститься на два уровня.

Внезапно снаружи, оттуда, откуда мы пришли, донёсся долгий, протяжный скрежет. Будто что-то огромное и мягкое трётся о края пролома. И тот самый влажный чавкающий звук стал ближе.

– Мы следующие в его меню! – хрипло сказал Алёша, наводя ствол на проход, через который мы вошли.

– Не будем встречать тут, – приказал Николас. – Ищем путь вниз. Диана, какие двери?

Она подбежала к ближайшей, попыталась открыть – заперта. Вторая – тоже. Третья, с табличкой «Лестничный марш №3», поддалась после сильного удара плечом Громилло. За ней открылась крутая бетонная лестница, уходящая вниз в абсолютную темноту. Запах здесь был другим – не сырым, а пыльным, смешанным со слабым химическим ароматом, как в старой аптеке.

Мы начали спускаться, прижимаясь к стенам. Сверху донёсся громкий удар – тварь, похоже, протиснулась в предбанник. Но лестница была узкой, возможно, для неё непроходимой. Надежда теплилась.

На нижнем уровне нас ждал длинный прямой коридор с рядами одинаковых металлических дверей по бокам. Некоторые двери были распахнуты, за ними виднелись пустые кабинеты или лаборатории с разгромленным оборудованием. Другие – наглухо закрыты. На потолке кое-где мигали аварийные светодиоды, питающиеся от бог знает каких доселе живых аккумуляторов. Их тусклый зелёный свет создавал жутковатую, сюрреалистичную картину.

– Что-то не так, – тихо сказал я, остановившись. Моя голова, до этого лишь фонившая фоновым «шёпотом», вдруг отозвалась лёгкой, но настойчивой болью. Как будто сюда, под землю, просачивался некий ментальный фон, отличный от Единых. Не коллективный, а… разрозненный. Как эхо. Обрывки паники, отчаяния, а потом – пустота. – Здесь что-то было. Не сейчас. Давно. Но след… остался.

– Пси-резонанс, – предположила Диана, глядя на показания одного из своих датчиков. – Фоновый уровень пси-активности выше нормы. Это место помнит. Будь осторожен, Владлен. Не дай ему затянуть тебя.

Мы шли дальше, и я чувствовал, как эти «эхо» становились чуть отчётливее. Не голоса, а ощущения. Вон в той лаборатории, за разбитой стеклянной стеной… вспышка ужаса. Здесь, у вентиляционной решётки… долгое, томительное ожидание. А там, в конце коридора, где дверь была не просто закрыта, а опломбирована толстым слоем какого-то застывшего полимерного герметика – клокочущая, слепая ярость, смешанная с невыносимой болью.

Я остановился, схватившись за голову.

– Амнезик? – Николас тут же был рядом.

– Тут… что-то держали, – с трудом выговорил я. – Не людей. Что-то другое. И оно… не хотело быть здесь.

В этот момент с лестничного колодца донёсся грохот и звук ломающегося металла. Тварь, кажется, не остановила узкая лестница. Она ломала её.

– Дальше, – бросил Николас. – Бегом!

Мы помчались по коридору к единственной двери в торце, которая выглядела прочнее остальных – массивный стальной люк с бронированным стеклом маленького смотрового окошка. Над ним потускневшая табличка: «Крио-Архив №1. Доступ по разрешению 5-Б».

– Крио… – прошептала Диана. – Заморозка. Может, там…

Алёша попробовал ручку. Заблокировано. Он уже занёс приклад, чтобы выбить стекло, но Николас остановил его.

– Шум. И не факт, что пробьёшь. Громилло, инструмент.

Громилло молча снял с пояса компактный ломик-гвоздодёр, который у него выглядел как карандаш. Он вставил его в щель между дверью и косяком, напрягся. Мускулы на его руках взбугрились, и раздался оглушительный скрежет рвущегося металла. Замок не выдержал. Дверь подалась на пару сантиметров.

Этого хватило. Мы все вместе налегли, и тяжёлый люк с противным скрипом отъехал в сторону.

Глава 28. Рассвет. Часть 2

Холод ударил в лицо. Не просто прохлада подземелья, а настоящий, леденящий мороз. Из открывшегося прохода повалил густой белый туман. Свет фонарей, войдя в него, рассеивался, освещая лишь на пару метров вперёд. Мы вошли.

Это было огромное помещение, похожее на ангар или склад. Ряды массивных вертикальных цилиндров, похожих на банки из-под реактора, уходили в туманную даль. От них шли жгуты проводов и толстые шланги, многие оборваны и обледеневшие. Большинство цилиндров были тёмными, разбитыми. Но некоторые… некоторые слабо подсвечивались изнутри тусклым синим светом. И в этом свете угадывались смутные, человекообразные силуэты.

– Господи… – выдохнула Диана. – Это же криокапсулы. Они… они тут людей хранили?

– Не только людей, – мрачно сказал Николас, подойдя к ближайшей работающей капсуле и протирая стекло от инея.

Внутри, в голубоватой жидкости, плавало… нечто. Гуманоид, но с явными признаками мутации – костяные выросты на позвоночнике, синеватая, чешуйчатая кожа. Лицо, искажённое гримасой боли или ужаса, застыло на семь десятилетий.

– Подопытные, – прошептал я. Моя голова гудела от близости этих замороженных агоний. – Они экспериментировали сразу после Вспышки.

Внезапно свет в нескольких капсулах в дальнем конце зала мигнул и погас. Потом замигал аварийной красной подсветкой. Раздалось шипение разгерметизации.

– Система выходит из строя, – крикнул Алёша. – Целый век на честном слове держалась и ждала нас!

Одна из капсул с громким хлопком раскрылась. Из неё хлынула жидкость, и на пол с тяжёлым шлепком вывалилось то, что в ней хранилось. Это был уже не гуманоид. Это была бесформенная масса мутировавших тканей, которая, однако, затрепетала и медленно, судорожно поползла по полу, оставляя за собой слизистый след.

– Всё, что не умерло тогда, умирает сейчас, – сказал Николас, и в его голосе впервые зазвучало что-то вроде жалости. – Или просыпается. Диана, ищи терминалы, хоть какие-то носители! У нас мало времени!

Диана и Громилло бросились к пульту управления в центре зала. Я и Алёша прикрывали их, пока Николас изучал надписи на капсулах.

Сверху, из коридора, донёсся нарастающий скрежет и чавканье. Тварь близко. А в зале всё больше капсул отказывало. Воздух наполнялся шипением, хлопками и странными булькающими звуками оживающих или окончательно умирающих кошмаров.

– Нашла! – крикнула Диана. За пультом оказался экран, на котором мерцали строки старого интерфейса. Она достала из рюкзака портативный накопитель и воткнула его в какой-то разъём. – Скачиваю лог-файлы и схему комплекса! Есть! Но это малая часть! Главный архив должен быть на уровень ниже! В секторе «Ядро»!

– Включай маяк! – вроде как впервые подал голос Громилло. – Наша главная задача сделана!

В этот момент одна из «оживших» масс, ползущая по полу, резко дёрнулась в нашу сторону. Алёша дал короткую очередь. Существо взорвалось, разбрызгивая вонючую слизь.

– Кончай! – рявкнул Николас и закинул маленькую коробочку-мояк на одну из капсул. – Отходим к дальнему выходу!

Мы бросились через зал, обходя лужи вытекшего хладагента и ползущие остатки. Диана выдернула накопитель, и мы ринулись к двери на противоположной стороне, которую она успела заметить на схеме. Это был грузовой лифт. Кабина, конечно, не работала, но шахта была открыта. Вниз уходили скобы старой аварийной лестницы.

Сверху, в дверной проём крио-зала, уже начала протискиваться знакомая масса шевелящихся волокон. Тварь настигла нас.

– Вниз! – Николас первым начал спуск. – Быстро!

Я полез последним. Глянул вверх. Из тёмного проёма на фоне мигающих красных огней свешивалось щупальце, ощупывающее пол. Ещё секунда – и оно нас заметит.

Я сорвался вниз, едва хватаясь за скобы. Наш бег продолжился уже в кромешной тьме шахты, где только наши фонари выхватывали стены и ржавые перекладины. Сверху донёсся звук того, как что-то тяжёлое и мягкое с грохотом втискивается в шахту лифта и начинает сползать вниз, сдирая со стен всё на своём пути.

Мы спустились ещё на один уровень. Здесь шахта упёрлась в очередной технический люк. Громилло вышиб его одним ударом. Мы вывалились в ещё один коридор, но здесь было чище, современнее. Стены отдавали холодным металлическим блеском. И здесь не было следов разрушения. Лишь тишина, нарушаемая гудящими где-то в стенах скрытыми генераторами.

– Резервное энергоснабжение, – заметила Диана, показывая на работающие светодиодные лампы в потолке. – Этот сектор изолирован и всё ещё на автономке. Должно быть, он и есть «Ядро».

Мы побежали по коридору. Сзади, из шахты лифта, послышалось тяжёлое шлёпанье – тварь вывалилась на наш уровень. Но здесь, в узком металлическом коридоре, ей, казалось, было теснее, она двигалась медленнее.

Коридор закончился ещё одной дверью. На этот раз это была не просто дверь, а нечто вроде шлюза, с панелью управления, на которой горели индикаторы. И на ней была надпись: «Архив «Рассвет». Доступ: только для персонала уровня «Омега».

– Вот он, – выдохнул Николас. – Но как открыть? Взрывом?

– Поздно, – сказал я, оборачиваясь. Из темноты коридора, медленно заполняя его собой, плыла масса волокон. Она была уже в тридцати метрах от нас и приближалась. – Она здесь.

Алёша и Громилло развернулись, готовясь к последнему бою. Диана в отчаянии била по панели управления. Николас искал хоть какую-то щель, слабину.

А я смотрел на панель. На индикаторы. И в моей голове, перегруженной эхом агоний из крио-зала и близостью этого ползучего кошмара, вдруг вспыхнула мысль – не моя. Чужой, отчаянный импульс. Рука сама потянулась к панели. Я не знал кодов. Но мои пальцы побежали по кнопкам, нажимая их в странной, интуитивной последовательности. Я словно слышал тихий шёпот – не Единых, а чей-то ещё. Последний, отчаянный приказ, отданный семьдесят лет назад: «Запечатать «Ядро». Сохранить любой ценой».

Раздался щелчок. Не громкий. Но дверь шлюза с тихим шипением разошлась на дюйм. Диана впилась пальцами в щель, мы все кинулись помогать. Металл скрипел, но поддавался.

Тварь была в десяти метрах. Щупальца метнулись вперёд.

Мы в последнем усилии распахнули дверь и ввалились внутрь. Громилло, отстреливаясь на ходу, схватился за край двери снаружи и изо всех сил рванул её на себя, чтобы захлопнуть. Масса волокон ударила снаружи, но мощный магнитный замок щёлкнул, запечатывая нас внутри.

Последнее, что мы увидели в щель, прежде чем она закрылась – это одно из щупалец, отсечённое краем двери, упавшее на пол и ещё некоторое время извивавшееся, как отрубленный хвост ящерицы.

Мы стояли, тяжело дыша, в полной, гробовой тишине. Свет здесь был ровный, белый, не аварийный. Мы были в маленькой круглой комнате – шлюзовой камере. Перед нами – ещё одна дверь. И на ней та же надпись: «Архив «Рассвет»».

Дверь в архив отъехала бесшумно, на гладко отполированных салазках. Воздух, хлынувший изнутри, был сухим, стерильным и холодным – идеальные условия для хранения. Перед нами открылось не хранилище в привычном понимании, не полки с папками, а обширный, слабо освещённый зал, больше похожий на серверную или лекционный амфитеатр будущего.

В центре зала возвышался массивный прозрачный цилиндр, внутри которого по тонким проводам бежали голубые огоньки данных – квантовый процессор или что-то ещё более продвинутое. Вокруг, концентрическими кругами, стояли терминалы с покатыми столами и огромными, но невероятно тонкими экранами. На стенах мерцали голографические проекции сложных молекулярных структур, карты нейронных связей, графики с пиками и провалами, помеченные на непонятном нам жаргоне или сленге. Не знаю, как назвать!

– Никакой пыли, – прошептала Диана, её голос гулко отозвался под высоким потолком. – Системы жизнеобеспечения работают идеально. Все семьдесят лет.

– А где же сами архивы? – огляделся Алёша, не опуская оружия. – Диски? Кассеты? Куча бумаг?

– Всё здесь, – подошла к одному из терминалов Диана и провела пальцем по сенсорной панели. Экран мгновенно ожил, заполнившись строками кода и интерфейсом на докризисном английском с вкраплениями русских терминов. – Цифровой. Полностью. Это… это целая библиотека. Проекты, отчёты, чертежи, протоколы испытаний. «Проект: Адаптация», «Проект: Нептун», «Проект: Феникс»…

Она кликала по папкам, и на стенах загорались новые изображения: схемы геномов с подсвеченными мутациями, рентгеновские снимки тел с нечеловеческими изменениями, видеофрагменты испытаний – люди в стерильных костюмах в камерах, а на них воздействуют волнами разного спектра.

Я почувствовал лёгкое головокружение. А потом я начал видеть силуэты, которые очень быстро превратились в призраков. Я очень сильно испугался, но, рассматривая лица друзей, понял, что глюки словил я один. Я старался не подавать виду и спокойно наблюдал за приходом.

– Ищи что-нибудь связанное с КРЭЧ, эксперименты, монстры и прочее… – сказал Николас, медленно обходя центральный процессор. – Ищи любые упоминания о стабилизации сознания при мутации. Что-нибудь.

– Бага хотел понять, как они делают монстров, – добавил Алёша.

Они общались, а я уже не понимал, почему мы здесь находимся. Почему мы вытаскиваем эти архивы? Был же приказ разведать, дать сигнал и отступать, а остальное сделают мальчики покрепче! Почему? Ладно, так-то уже всё равно.

Громилло остался у запечатанной двери, прислушиваясь. Снаружи было тихо. Тварь, похоже, отстала, не сумев пробиться через шлюз. Но расслабляться было рано.

Я подошёл к одной из голограмм, бьющих из стола, – это была динамическая модель вируса или бактерии, невероятно сложная, постоянно меняющая форму.

– Что это? – спросил я.

Диана бросила взгляд.

– Не знаю! – спокойно ответила она и подошла к столу. Когда она провела пальцем, то сразу же на поверхности включился экран. Она что-то начала набирать на нем. Долго лазила, читала, и по мере прочитанного – её глаза становились всё больше и больше. – Быть не может! Это… пра-агент. Гипотетическая модель возбудителя Синей Вспышки. Смотри, – она ткнула в воздух, увеличивая изображение. – Он не разрушает клетки. Он… переписывает их. Вносит изменения в ДНК на лету, используя окружающие радиацию или другие загрязнения как катализатор. Это не болезнь. Это ускоренная эволюция со случайным направлением.

– Значит это… – начал было Алёша, но, сузив глаза, спросил: – Что это значит? Они нашли то, что вызвало синюю вспышку?

– Или… – тихо сказал Николас, – создали!

Диана читала дальше, а мы остались каждый наедине со своими мыслями. Некоторых информация, кажется, ударила ниже пояса. Ведь если это правда, то выходит, что «Синюю Вспышку» сделали искусственно!

Тем временем мне было не до этого, ибо глюканы начали усиливаться. Я начал смотреть на мужика в белом халате. Статный такой мужичок в возрасте и с пышными усами. Он подошёл к нашему столу… Точнее, к столу, перед которым стояли я и Диана, и… вызвал страничку и ввёл пароль. Я его запомнил. Я максимально нежно взял руку Дианы, отвлекая её от скролинга документа, и увёл в сторону. Она вопросительно посмотрела на меня, а я тем временем вызвал ту же страницу и ввёл пароль.

Внезапно центральный процессор издал мягкий, мелодичный звук. Голубые огоньки внутри него замерли, а потом построились в сложную трёхмерную структуру. Из динамиков, скрытых в стенах, раздался спокойный синтезированный женский голос:

– Авторизация пройдена успешно. Приветствую, доктор Соколов. Доступ предоставлен. Загружаю последний рабочий протокол.

Мы замерли. Алёша навёл ствол на безликую колонну процессора.

– Что это значит? Кто здесь?

Голос продолжал, не обращая внимания:

– Протокол «Рассвет», финальная фаза. Цель: создание стабильного пси-активного гибрида на базе незаражённого генома человека с имплантированными управляемыми мутагенными модулями. Объект: кандидат №7, кодовое имя «Янтарь». Статус: успех. Показатели стабильности на 94% выше контрольной группы. Рекомендация: переход к полевым испытаниям и интеграции памяти от донора «Игорь» отменена в связи с началом каскадного события «Синяя Вспышка». Проект заморожен. Все данные перенесены в защищённый архив.

В воздухе перед нами возникло голографическое изображение. Юноша лет двадцати, в сером нательном белье. А рядом – сложные графики и схемы мозга. И только когда он начал поворачиваться к нам лицом – у меня перехватило дыхание, а в ушах зашумело. Я схватился за голову и закрыл глаза. Мир начал плыть, а глюки плавно тускнеть и исчезать.

– Что с тобой? – спросил Алёша, подбежав ко мне и взяв за плечи.

– Диана, – услышал я встревоженный голос Николаса, – убирай!

Дальше я слышал только стук её пальцев по экрану, а потом ко мне с Алёшей подошёл Громилло. Резкими движениями он опрокинул назад мою голову, открыл рот, закинул таблетку и дал воды. Я сразу запил, и мне помогли сесть.

– Что с тобой? – снова задал тот же вопрос Алёша.

– Не знаю! – со слабостью в голосе ответил я. – Я видел что-то типа… будто прошлое. Как этот Соколов вводит пароль.

– Так вот как ты это сделал! – отозвался Николас. Я открыл глаза и посмотрел на него, а он на меня. Затем он перевёл взгляд на Диану, и я тоже. Голографического изображения юноши уже не было.

Я встал и подошёл к Диане. Экранов было уже несколько на столе, и на одном из них побежали строки текста. А затем и голос. Видимо, это была запись. Но голос… Этот голос я узнал бы из тысяч:

«…согласие дано. Если это поможет остановить безумие, если мой Владик… мой настоящий Владик, погибший в аварии, сможет как-то… жить в другом. Это странно. Но я верю в работу Соколова. Они не монстры. Они пытаются спасти то, что можно спасти…»

Диана убрала запись и продолжила что-то читать. А я тем временем думал лишь о том, почему этот голос очень сильно похож на голос Анны? Что вообще происходит?!

– Система, – громко сказал Николас, обращаясь к потолку. – Есть ли данные о текущем местоположении доктора Соколова? Или о других… учёных?

– Доктор Артём Соколов погиб при эвакуации комплекса «Вектор» 15.03.2028. Данные о других кандидатах утеряны или уничтожены. Резервная копия проекта «Янтарь» передана по защищённому каналу в учреждение, позднее известное как Корпорация по Разработке Эволюции Человека (КРЭЧ).

– Так вот откуда ноги растут! – тихо произнёс Алёша.

Да и меня осенило:

– «Вектор» – это бывшее название КРЭЧ!

– Да! – подтвердила Диана.

– Нам нужно копировать всё! – в приказном тоне сказал Ник. – Дана!

– Да-да! – отозвалась девушка, воткнула устройства, и система беспрекословно открыла доступ. Наши накопители начали заполняться терабайтами данных. Пока они работали, а я стоял, прислонившись к холодной стене, и смотрел куда-то сквозь пол. Голова вроде переставала болеть. Хорошие, однако, у Громилло таблетки!

– Смотрите, что я нашла!

Обратила на себя внимание Диана и принялась читать:

Прах – это общее название опасного мутировавшего вещества, появившегося в атмосфере и экосистеме Земли после Синей Вспышки (2027 год).

Его природа и происхождение:

1. Не просто пыль: это не обычная пыль или радиоактивная сажа. Это сложная биологическая и, возможно, биохимическая субстанция, продукт мутировавшей флоры (а возможно, и фауны).

2. Форма: чаще всего описывается как пыльца или споры, выделяемые изменёнными растениями и грибами. Она может выглядеть как мелкая пыль (иногда с видимыми частицами желтоватого, серого или фиолетового оттенка), туман или дымка.

3. Распространение: переносится ветром, накапливается в низинах, тоннелях, зданиях. Особенно высока его концентрация в «Выжженных землях» и лесах, полностью захваченных мутацией.

Основная опасность:

Главная угроза Праха – заражение. Он действует как сверхагрессивный и универсальный загрязнитель и патоген:

· Вода: попадая в водоёмы, делает воду непригодной для питья для неприспособленных организмов. Вызывает быструю мутацию или смерть.

· Почва: отравляет землю, делая невозможным выращивание обычных сельскохозяйственных культур. Только специально выведенные или мутировавшие растения могут в ней существовать.

· Организмы: при вдыхании или попадании на кожу/в рану у непривитых или не имеющих иммунитета людей и животных вызывает:

· Стремительную, часто неуправляемую мутацию (превращение в Единых или других монстров).

· Тяжёлые формы безумия и психоз.

· Быструю смерть от отравления или отказов органов.

Как с ним борются:

· Фильтрация: повсеместное использование респираторов, противогазов и систем фильтрации воздуха и воды – базовое условие выживания вне убежищ.

· Прививка: специальный препарат (сыворотка), которая позволяет мутантам выработать контролируемую устойчивость к Праху, не теряя разума. Это ключевое технологическое преимущество.

· Избегание: карты с обозначением зон с высокой концентрацией Праха («Выжженные земли») – жизненно важный ресурс. Их обходят стороной.

Существуют редкие «чистые» люди, которых Прах не затронул. Их организм по неизученным причинам невосприимчив к его мутагенному воздействию.

Итог: Прах – это экологическое оружие постоянного действия, превратившее планету в смертельно опасную среду. Он является постоянным напоминанием о катастрофе, ежедневной угрозой и причиной, по которой выживание человечества (и мутантов) зависит от технологий, укрытий и постоянной бдительности. Он создаёт атмосферу постоянного давления, где даже воздух может быть врагом.

По всему вышеизложенному, с глубочайшим разочарованием и болью в сердце, сообщаю: проект «Рассвет» провалился! Всё, что нам остаётся, – учиться выживать в новой реальности, которую мы сами и создали. С уважением, доктор Соколов.

Внезапно Громилло у двери резко выпрямился.

– Движение, – прохрипел он. – Снаружи. Не оно. Другое. Металлическое.

Все насторожились. Алёша подбежал к запасному выходу, который они заметили на схеме – небольшой технический люк в полу.

– КРЭЧ? – предположил он.

– Или ЛСП, которые выжили и нашли другой вход, – сказал Николас. – Данные почти загружены. Готовьтесь к отходу. Наш приоритет – доставить это на базу. Всё остальное… – он взглянул на меня, – разберёмся потом.

– И когда это стало нашим приоритетом? – спросил я с неожиданной злостью. – Нам сказали раз…

– Наши не успеют! – резко и чётко перебил, как отрезал, Николас.

Система вдруг снова заговорила, и в её голосе появились странные помехи:

«Обнаружено внешнее вмешательство… Попытка взлома… Активирован протокол «Закат». Самоуничтожение архива через десять… девять…»

– ЧТО?! – крикнула Диана.

«Восемь… семь…»

– Бежим! В техлюк! – скомандовал Николас, хватая меня за руку и таща к люку.