Текст книги "Признаки Эволюции (СИ)"

Автор книги: Петр Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Плюс-минус! – кивнул я головой.

– Так вот, смотри, когда идёт вспышка вируса – болеют почти все! Но только если я буду корчится от боли в кровати с температурой под сорок, диким кашлем, при котором выплёвываешь последние лёгкие, диким ознобом и чуть ли не буду подписывать завещание, но ты… ты даже, может, и не чихнёшь ни разу! Пока что понятно, да?

– В целом да!

– Мало людей, которых не затронули события две тысячи двадцать седьмого года! – он взял паузу.

А я, воспользовавшись ею, решил блеснуть умом:

– Есть чистые люди без вируса, есть носители, а есть переносчики!

– Именно! – кивнул собеседник головой. – Механизм мутации Единых персистентный, и…

– Это как? – перебил я, сузив глазки.

– Это когда вирус способен находится в организме очень долго в «спящем» состоянии, не вызывая симптомов, и активироваться он может лишь при некоторых обстоятельствах, а может и умрёт вместе с человеком, так и не раскрывшись! На тебя пшикали странной жидкостью, когда она зашипела и окрасилась в белый цвет?

– Да, было! – вспомнил я сразу свой первый вечер в этом мире.

– Такая вот реакция на людей, которые не стали мутантами, но не все из них являются нормальными! Бывают как раз таки те, которых ты назвал «переносчиками». И ты к ним как раз не относишься! Но абсолютно все такие люди, как ты, не должны и не имеют способностей!

– Может, у меня хороший иммунитет? – рискнул я пошутить, но шутка вышла не весёлой.

– Ты не понимаешь, к чему я клоню, но я подведу к этой мысли! – холодно парировал Бага. – Ты – ценнейший актив для КРЭЧ, либо угроза уровня того сверхгиганта – для нас.

Бага внимательно наблюдал за мной. Его взгляд, тяжёлый и аналитический, скользил по моему лицу, словно он пытался прочесть скрытый код, пробегающий в моих глазах. Но я всё равно пока что не понимал, к чему он клонит!

– У нас встаёт вопрос: что с тобой делать?

Он поднялся с места и подошёл к огромному, причудливой формы кактусу, проводя пальцем по его колючке.

– Корпорация Монстров держится на трёх китах: сила, порядок, выживание. Ты – воплощение первого и отрицание двух других. Ты – хаос, Владлен. Говорящий, мыслящий хаос. И хаос нельзя контролировать. Его можно только… направить. Или уничтожить.

Я замер, чувствуя, как по спине пробегает холодок. В его словах не было угрозы. Была констатация факта, жёсткая и беспристрастная, как отчёт о погоде.

– Уничтожить – это как-то безыдейно, – тихо сказал я. – Я вот только крем-дезодорант получил, собирался уже пользоваться.

Бага снова издал тот короткий, похожий на покашливание звук.

– Мне нравится твой настрой! – он повернулся ко мне, скрестив руки на груди. – Глупый, но живучий! КРЭЧ переводится как: «Корпорация по Разработке Эволюции Человека».

– И как у них успехи? – спросил я, улыбнувшись.

– Ты – их успех! – сказал он, смотря прямо в глаза. – Вдумайся в название ещё раз!

«Та-а-ак! – задумался я. – То есть моё тело – это успех разработки этой корпорации?! То бишь я не совсем лох-попаданец?!»

– Я удачный эксперимент! – улыбка с моего рта пропала, а взгляд упёрся куда-то сквозь стол.

– Именно! – кивнул Бага. – Именно поэтому ты для нас опасен! Ты – свидетельство того, что у них это получилось, понимаешь? Все их попытки сделать из человека суперчеловека проваливались, и их мутанты теряли рассудок! Они могут, как и мы, контролировать безумие, но не всегда успешно, в отличие от нас. Их это бесит, но… но, кажется, – он окинул меня взглядом с головы до ног. – Кажется, теперь у них получилось сделать это!

– Я – следующий виток эволюции! – пробубнил я, всё так же смотря сквозь стол. – Они убрали мутации, но оставили способности и…

– Дай перебью! Теперь ты для нас мутант, а мы уже нормальные!

После этих слов повисла небольшая пауза. Бага что-то выжидал, смотря на меня с любопытством, а я переваривал всё услышанное. Это он ещё про моё попаданчество не знает!

– Вот моё предложение, путник, – нарушил он тишину. – Тебе дают шанс. Не билет в новую жизнь, не гражданство. Шанс. Ты остаёшься здесь. Будешь жить, тренироваться, учиться контролировать свою «силу». Будешь ходить на задания с отрядом Николаса. Мы будем изучать тебя, а ты – изучать нас. Взаимовыгодное сотрудничество.

– А если я откажусь? – спросил я, уже зная ответ.

– Тогда ты свободен, – развёл руками Бага. – Вон та дверь ведёт на поверхность. Можешь идти куда глаза глядят. Но учти… без нашего укрытия, без знаний об этом мире… ты проживёшь дня три. Максимум. Съедят, заразят или просто сойдёшь с ума. Выбор за тобой. Шанс подцепить безумие есть даже у тебя, так что…

Он смотрел на меня, и в его глазах я не видел ни злобы, ни жалости. Только практичный расчёт. Это был не выбор между рабством и свободой. Это был выбор между смертью в одиночку и шансом выжить в стае. Хотя… про безумие я не знаю, насколько он честен, да и в принципе весь разговор сложен так, чтобы я пришёл в шок от откровенности всего диалога и понял, что попал в нужные руки. Для них я и вправду ценный образец. Что точно правда – это то, что я новый продукт эволюции. И я нужен им!

Я глубоко вздохнул, глядя на странный фиолетовый цветок у своих ног. Вспомнил лицо Дианы, её «добро пожаловать домой». Вспомнил Алёшу с его дезодорантом. Вспомнил, как Николас выстрелил в воздух, чтобы успокоить нас.

«Хаос можно только направить».

– Ладно, – выдохнул я, поднимая голову. – Я остаюсь, но с одним условием!

– Каким?

– Я… Я его ещё не придумал, но оно точно будет!

Бага смерил меня долгим взглядом, затем медленно вздохнул и кивнул.

– Ладно, договорились. Но пока что… – он ткнул пальцем в сторону двери. – Добро пожаловать в Корпорацию, новичок. Тебя ждёт Николас. У него для тебя есть кое-что поинтереснее карантина.

Я поднялся и направился к выходу, чувствуя пристальный взгляд, которым смотрит на меня Бага. Не дойдя совсем чуть-чуть, я обернулся.

– А оранжерея… Это чтобы пленники перед допросом расслаблялись?

Бага наконец улыбнулся по-настоящему. Широко, демонстрируя не самые белые зубы.

– Это чтобы я не забывал, зачем вообще всё это затеял, парень. Жизнь! Какую-никакую, но жизнь. А теперь иди. И не разбей ничего по дороге.

«Не разбей вазу! – вспомнил я момент из фильма. – Что ж, посмотрим, куда приведёт новая сюжетная линия!»

Дойдя наконец до двери, я остановился и замер. Немного подумав, я развернулся и сказал:

– Условие: я не хочу быть ценным зверьком в зоопарке. Я – человек!

– Да и мы себя монстрами не считаем! – улыбнулся Бага. – Корпорация Монстров – это скорее самоирония!

Я вышел из оранжереи, и дверь бесшумно закрылась за мной, отсекая запах цветов и оставив только стерильный аромат подземного комплекса. В коридоре, прислонившись к стене, меня ждал Николас.

– Ну что, выжил? – спросил он, отталкиваясь от стены. В его голосе сквозило лёгкое напряжение, которое тут же исчезло, когда я кивнул.

– Вроде… Не расстреляли, не выгнали и даже предложили… сотрудничество. На взаимовыгодных началах. То есть они меня изучают, а я не умираю с голоду и не становлюсь чьим-то обедом.

– Стандартный контракт для ценных сотрудников, – усмехнулся Николас. – Добро пожаловать в клуб! Пойдём, покажу, где будешь обитать и где кормят. Ты же голодный, да?

– Очень!

Он не ошибся. После всех этих потрясений мой желудок напоминал о себе глухим урчанием. Я последовал за Ником по лабиринту коридоров, которые теперь казались чуть менее однообразными. Я начал замечать детали: потёртые наклейки на стенах с номерами секторов, самодельные плакаты с техникой безопасности, сколы на краске от давних ударов. Это место жило. И в этой жизни была своя, суровая уютность.

Мы миновали несколько отсеков, откуда доносился звук сварки, запах машинного масла и голоса́, спорящие о «завале левой турбины». Затем Николас свернул в более тихий коридор с рядами одинаковых дверей.

– Это жилой сектор для оперативных групп, – пояснил он, останавливаясь у одной из них. Он приложил ладонь к сканеру, дверь щёлкнула и отъехала. – Твоя берлога. Пока что. Комната Дианы – через две двери направо. Алёша и я – этажом выше.

Я зашёл внутрь. Комната была крошечной, метров шесть, не больше. Койка, прикрученная к полу, небольшой шкаф, стол со стулом и даже крошечная раковина с зеркальцем над ней. Никаких окон, конечно. На койке аккуратно сложен комплект серой униформы КМ и простыни. Всё чисто, строго и предельно функционально.

– Роскошь, – констатировал я, бросая свою оранжевую куртку КРЭЧ на кровать. – Прям как в общежитии, только без соседа-музыканта.

– Музыкантов тут нет, – серьёзно ответил Николас, не поняв смысл фразы о том, что тут тихо. Надеюсь! – Размещайся. У тебя есть минут двадцать, чтобы прикинуть, куда тут поставить вазочку для цветов. Потом – в столовую. А после… начнём вводить тебя в курс дела. Настоящего.

– И вы всегда тут живёте? – спросил я у уже поворачивающегося к выходу Николаса.

– Эм… – пришёл он в замешательство, посмотрев на меня. – Так-то нет, если ты имеешь в виду под словом «тут» – под землёй. Мы в основном живём наверху. Но…

– Но-о? – растянул я.

– Но, в общем и целом, ты не вылезешь из бункера где-то около месяца!

– Что? – напрягся я, сдвинув брови домиком в злую сторону.

– Ровно, как и мы тоже! – успокоил он меня. – Скоро вся корпорация соберётся внизу, оставив поверхность без присмотра!

– Почему?

– Грядёт Пробуждение, и я рад, что мы успели вернуться до его начала. Нам очень сильно повезло, что тот парень с поездом подвёз нас и отпустил с миром! Если бы мы не успели…

– И… что было?

– Мы бы не успели прийти до Пробуждения, вот что!

– Что это за… Почему из тебя нужно всё клещами вытаскивать?!

– Потому что я не знаю, как ты на это отреагируешь!

– Я вроде бы нормально на всё реагирую, так что выкладывай!

– В общем, раз в году у всех больных монстров начинается сезон охоты, множество выходят из спячки. Особенно те сверхгиганты! Мы, монстры из корпорации, тоже отчасти подвержены этой фазе: у нас усугубляется безумие, и некоторые, особо слабые духом, могут поехать кукухой. Благо мы можем это контролировать! Так что скоро начинается сезон охоты! Находится в это время на поверхности – смерть! Нашу базу разрушат, затем сезон охоты закончится, и мы снова поднимемся наверх, чтобы восстановить её! Снова сколотим всё деревянными досками и будем жить в домиках до следующего сезона!

– Так вот почему база наполовину деревянная! А я уж думал, это стиль такой, типа сочетания бетона и дерева!

– Нет, просто каждый раз восстанавливая из бетона слишком дорого! Как-то так, в общем, обживайся, а мне отойти нужно!

Он вышел, оставив меня наедине с новым «домом» и новой информацией. Я сел на койку. Взял в руки униформу – плотная ткань, защитные вставки на плечах и коленях, нашивка с логотипом КМ на груди. «Самоирония», – сказал Бага. Но выглядело, конечно, в целом солидно.

Я переоделся. Форма сидела как влитая, будто её шили по моим меркам. Наверное, так оно и было – данные со сканеров в карантине, скорее всего, уже пошли в работу. В зеркале над раковиной на меня смотрел всё тот же Владлен, только теперь одетый как солдат одной из фракций этого безумного мира. Странное ощущение. Мне одновременно и грустно, и спокойно. Хотя я даже и не знаю, о чём грустить, но всё-таки это чувство меня не оставляет. Или я просто ещё не до конца доверяю им? Посмотрим! Ещё этот брачный сезон, или какой он там? А что, если бы я очутился в этом мире прям в самый разгар? Наверное, всё-таки мне повезло!

Раздался тихий стук в дверь, которая автоматически не открылась – видимо, у меня не было таких прав. А как Ник вышел? Почему-то я не обратил внимание! Её руками нужно толкать?

– Войдите?! – неуверенно сказал я.

Дверь отъехала, и на пороге появилась Диана. И да, она отодвинула её рукой! Девушка была в такой же серой униформе, но на ней это смотрелось прям… по-другому. Более… короче, просто красиво!

– Привет, – улыбнулась она. – Ник сказал, ты заселился. Ну как, нравится?

– Всё необходимое для счастья аскета, – широко развёл я руки, демонстрируя интерьер. – Готов к духовным подвигам и медитациям!

– Духовные подвиги потом, – рассмеялась она. – Сначала – подвиги гастрономические. Провожу тебя в столовую, а то заплутаешь. Тут новички частенько теряются, попадают в цех переработки органики… шучу, – добавила она, увидев моё выражение лица. – Почти.

Мы вышли в коридор и двинулись в сторону, откуда доносились аппетитные запахи и приглушённый гул голосов.

– Слушай, Диана, – осторожно начал я. – Бага сказал… что я для КРЭЧ – успешный эксперимент. Следующий виток эволюции. Вы… ты об этом как, в курсе?

Она замедлила шаг, её лицо стало серьёзным.

– Я об этом не думаю, для меня ты – Владлен. Тот, кто делился с нами тушёнкой в тоннеле. Тот, кто прикрыл нас от Матильды. А всё остальное… – она пожала плечами. – Это просто данные. Фон. Мне важнее, что ты делаешь, а не что о тебе пишут в отчётах КРЭЧ. Хотя, – её глаза хитро сверкнули, – «следующий виток эволюции» звучит гордо. Теперь у нас в отряде есть собственный эволюционированный. Неплохо.

Мы подошли к массивным двухстворчатым дверям. За ними открывался огромный зал столовой – длинные ряды столов, сотни людей и мутантов в одинаковой форме… Или людей-мутантов? Или только мутантов? Ладно, пусть будет: людей и мутантов! Так же был и гул разговоров, звон посуды и далее по списку! Воздух был густ от пара горячей еды и человеческого тепла. Но главное – это запах! Давно я не ощущал настоящий запах столовой! Ностальгия прям за душу взяла!

– Вот и он, центр социальной жизни Корпорации, – сказала Диана, жестом приглашая войти. – Держись ближе к нам, пока не запомнишь, где что. И не обращай внимания на странные взгляды. Новые лица тут всегда нарасхват. Все хотят узнать: друг ли это.

Я сделал глубокий вдох, вбирая этот странный коктейль запахов и звуков. Лабиринты, монстры, сверхгиганты и ментальные битвы – это всё было там, снаружи. А здесь, под землёй, кипела своя, сложная, но уже немного знакомая жизнь. И я, «следующий виток эволюции», «успешный эксперимент» и «говорящий хаос» и кто бы там ни был ещё – был теперь её частью. По крайней мере, на обед.

– Пойдём, – сказал я Диане, шагая вперёд, навстречу новому этапу своей жизни в мире 2097 года. – А то мой эволюционированный желудок требует топлива!

Глава 25. Пробуждение. Часть 2

За длинными металлическими столами сидели, ели, спорили и смеялись десятки, если не сотни людей. Или мутантов. Или людей-мутантов. Черты были разными – у кого-то едва заметная либо синяя, либо фиолетовая кожа, у кого-то блестящие, с сиреневым оттенком, глаза. Но все были в одинаковой серой форме, и все выглядели… нормально. Если не всматриваться.

– Не пялься, – тихо сказала Диана, беря меня под локоть и направляя к раздаче. – Это считается невежливо.

Она была права. Пока мы шли к очереди за едой, на нас оборачивались. Взгляды были разные: любопытные, оценивающие, настороженные, пара совсем откровенно враждебных. Один здоровяк с буграми мышц, похожими на каменные глыбы, даже прищурился и что-то недоброе проворчал своему соседу. Я сделал вид, что не заметил, и принялся изучать меню, написанное мелом на грифельной доске. Тоже мне нанотехнологии!

«Суп гороховый. Каша гречневая с тушёнкой. Компот сухофруктовый. Хлеб».

Просто, сытно и без изысков. На дворе шёл 2097 год. После пиров в поезде TW-1 это выглядело аскетично, но пахло хотя бы по-домашнему. По-настоящему.

Мы взяли подносы и, под чутким руководством Дианы, направились к столу, где уже сидели Николас и Алёша. Рядом с ними было свободное место – видимо, придержали.

– О, а вот и наш эволюционированный экземпляр! – объявил Алёша, откладывая ложку. – Как ощущения?

– Пока держусь, – кивнул я, ставя поднос. Но… что-то он какой-то не такой, этот Алёша: глаза радостные, улыбка до ушей, лицо радостное… Что это за смена гнева на милость? – Благодаря крему чувствую себя свежо и бодро!

Я сел и принялся за еду. Суп был горячим и густым, каша – дымной и солёной. Простая еда после всех потрясений показалась лучшим деликатесом. Я ел, стараясь не обращать внимания на продолжающие скользить по мне взгляды.

– Игнорируй, – негромко сказал Николас, разламывая хлеб. – Через пару дней привыкнут. У всех свои тараканы, им просто интересно, каких ты к нам принёс.

– Особенно после отчёта медиков, – мрачно добавил Алёша. – Слух о «чистом», да ещё и с такими способностями, разнёсся быстрее пожара. Для многих ты – ходячее противоречие. Вызов всей их… нашей природе.

– Спасибо, что подбодрил! – буркнул я. – А то я уже начал расслабляться.

– Расслабляться тут нельзя, – серьёзно сказала Диана. – Особенно сейчас. Скоро Пробуждение. Нервы у всех на пределе. Даже у самых стойких.

Я вспомнил слова Николаса о сезоне охоты, о безумии, которое обостряется.

– И что, все вот эти… – я кивнул на зал, – все они рискуют «поехать»?

– Рискуют все, – подтвердил Ник. – Но мы подготовлены. У нас есть процедуры, препараты, изоляторы. И дисциплина. Она держит. А ещё – дело. Когда знаешь, что ты нужен, что от тебя зависит жизнь других, легче держать свою сущность в узде.

– Но это от человека ещё зависит! – добавил Алёша, и Ник кивнул.

В словах Николаса чувствовалась непоколебимая уверенность, почти вера. Главное, чтобы не фанатизм! В этом, наверное, и заключалась философия КМ – не отрицать свою мутацию, не бояться её, а приручить, сделать инструментом для выживания себя и своих, и… Есть в этом что-то!

– После еды, – сказал Николас, доедая, – у нас с тобой, Амнезик, первое занятие. Не боевое. Теоретическое.

– О, любимое, – я скривился. – Лекции о вреде Праха и пользе физкультуры?

– Хуже, – ухмыльнулся Алёша. – Тебе будут втирать основы нашей благородной миссии. И карты покажут. Много карт.

Через полчаса я оказался в небольшом учебном классе, больше похожем на бомбоубежище: голые стены, проектор, несколько рядов кресел. Кроме нас с Николасом, там было ещё несколько новичков – молодые, напряжённые лица. Они смотрели на меня с немым вопросом и, видимо, оценивали.

Николас встал у проектора, и на стене загорелась карта. Не схема метро или тоннелей, а настоящая карта… мира. Вернее, того, что от него осталось.

– Вы никогда не видели, как выглядит земля, поэтому сейчас для вас всё будет в новинку! – начал он без предисловий. – Это – реальность 2097 года. То, что мы знаем о нашем мире!

Карта была испещрена пометками, зонами разных цветов. Огромные пространства были закрашены мрачным багровым цветом с надписью «Зоны Молчания» – территории, полностью захваченные Едиными. Жёлтым были обозначены «Выжженные земли» – области, отравленные Прахом и радиацией, непригодные для жизни. Кое-где виднелись зелёные островки, на которых были жёлтые полоски – «Условно стабильные зоны». Их было очень мало.

– Мы здесь, – ткнул указкой Николас в точку в центре одной из зелёно-жёлтых зон. Наш полуостров-крепость выглядел крошечной песчинкой. – Корпорация Монстров. Один из последних оплотов порядка. Наши соседи…

Он переключил слайд. Появилась схема с логотипами.

– КРЭЧ. Их основная сила – здесь, к северо-востоку. Они не стремятся занимать большие территории. Их базы – это глубокие бункера, научные комплексы. Их оружие – технологии и… – он бросил взгляд на меня, – генная инженерия.

– А где их главная база? – спросил один из тех, кто не я.

– Никто не знает! – спокойно ответил Ник. – Люди Смертоносного Повара. Их точное расположение тоже неизвестно. Есть теория, что они кочевники и действуют малыми мобильными группами, как партизаны. Ненавидят и нас, и КРЭЧ. Опасны фанатизмом и готовностью на всё. И, наконец, самое главное… – Николас сделал паузу, переключая на последний слайд. На нём были силуэты – от человеческого до гигантского. – Угрозы. Классификация. От рядовых Единых до Сверхгигантов. Их повадки, слабые места, уровень опасности. Это вам нужно будет выучить как «Отче наш».

«Тут помнят эту молитву?!» – удивился я.

Он стал рассказывать, а я смотрел на карту, на эти жалкие островки зелени в море багрового и жёлтого. Этот мир был не просто мрачным. Он был умирающим. И наша Корпорация, наш бункер, наши споры и интриги – всё это была отчаянная попытка горстки людей и мутантов выцарапать для себя ещё один день, ещё один год жизни на обломках. И… наша Корпорация… И когда «она» стала «нашей»?! Ещё ни одного дня не прожил, а уже считаю себя частью их. С этим надо быть аккуратнее!

«Генная инженерия… Следующий виток эволюции», – ехидно подумал я, глядя на свою ладонь. Какой уж тут виток. Скорее, последний судорожный вздох перед концом. Или… Или начало чего-то нового? Как посмотреть.

Лекция продолжалась, но я уже плохо слушал. Я смотрел на карту, чувствуя, как тяжесть этого мира, его безнадёжность и его жестокое упрямство вновь наваливаются на меня. Но теперь в этой тягости была и странная ясность. Я был здесь. Это был мой мир теперь. И если уж эволюционировать, то только в ту сторону, которая позволит выжить. Но пока что не одному. С ними.

Следующие дни слились в череду уроков, тренировок и попыток не выглядеть полным идиотом. Лекции Николаса сменились практическими занятиями по выживанию: как фильтровать воду, чтобы не сойти с ума от Праха; как отличать съедобные мутировавшие коренья от тех, что превратят твои кишки в гремучую смесь; как читать следы не только Единых, но и более мелкой, но оттого не менее опасной фауны.

Меня, как и других новичков, прикрепили к «шефам». Моим стал, как ни странно, Алёша. Видимо, Николас решил, что это лучший способ окончательно свести наши счёты. И знаете что? Это сработало.

Алёша оказался хорошим инструктором. Жёстким, без сантиментов, но справедливым. Он не вспоминал нашу стычку в тоннеле, а я не вспоминал его подозрительность. Была работа. Нужно было научить «эволюционированный экземпляр» не подрываться на растяжках ЛСП и не лезть в логово бледных тварей без подготовки.

– Хватит думать задницей! – орал он на меня на стрельбище, где я в очередной раз промахнулся по мишени, отвлекаясь на «шёпот», который здесь, под землёй, был еле слышен, но всё же фонил на краю восприятия. – Твой мозг – твоё главное оружие! А эта хрень в голове – помеха, которую нужно заглушить волей! Сконцентрируйся на цели, а не на фоновом шуме!

Я стискивал зубы, перезаряжал пистолет (выданный мне на постоянной основе старый, но надёжный «Гном» местного производства) и старался. Получалось всё хуже, чем хотелось бы. Моя ментальная чувствительность то ослабевала, то вдруг прорывалась волной, сбивая прицел и заставляя соседних стрелков нервно оглядываться.

Но были и успехи. Постепенно я начал узнавать лица. Тот здоровяк с каменными мышцами, что косился на меня в первый день, оказался просто угрюмым бурильщиком по имени Гора, который недолюбливал всех, кто был тоньше бетонной плиты. Девушка с сиреневыми, блестящими глазами – Лика, лучший картограф базы, она могла по памяти нарисовать схему любого известного тоннеля в радиусе пятисот километров. С ней мы пересекались на занятиях по топографии, и она, к моему удивлению, первая заговорила со мной не как с диковинкой, а как с нормальным человеком, который тупо не знает, как читать условные знаки.

Жизнь в подземелье обрела ритм. Подъём в 06:00. Зарядка в общем зале, где сотни тел в униформе синхронно выполняли команды дежурного. Завтрак. Занятия или работа на общих задачах – кто-то чинил вентиляцию, кто-то сортировал припасы, доставленные с поверхности перед самым уходом вниз. Меня часто ставили на склад медикаментов – требовалась аккуратность и хорошая память, а с этим у меня, бывшего охранника, привыкшего запоминать лица, было неплохо.

Обед. Ещё занятия. Иногда – сеансы с психотехником, сухой тётенькой, которая пыталась помочь мне «структурировать ментальное пространство» и найти тот самый «якорь». Получалось так себе. Моим якорем пока что были простые вещи: вкус утренней каши, звук голоса Николаса, отдающего команды, ощущение прохладного металла своего «Гнома» в кобуре.

Ужин. А после – личное время. Его было немного, но я ценил каждую минуту. Чаще всего мы собирались вчетвером в небольшой общей комнате отдыха нашего сектора. Играли в карты на щелбаны или на «долги» (Алёша отчаянно хитрил, Диана ловила его на этом, а Николас мудро наблюдал). Иногда Диана приносила свой планшет и показывала архивные записи докризисного мира – странные, красочные, почти нереальные образы другой жизни. Все обычно смотрели на них молча.

Как-то раз, после особенно изматывающего дня на уроке по рукопашному бою (где я в очередной раз проиграл Алёше, хоть и продержался на десять секунд дольше), Николас задержал меня.

– Завтра, – сказал он, вытирая лицо полотенцем. – С утра. Ты идёшь со мной. Не на учёбу.

– Куда? – насторожился я.

– На периметр. Нижний ярус обороны. Увидишь, как мы готовимся к Пробуждению. Пора.

Нижний ярус обороны оказался не просто ещё одним коридором. Это был целый укрепрайон, встроенный в скальное основание острова. Толщина стен здесь исчислялась метрами, а воздух был густ от запаха машинного масла, оружейной смазки и напряжения.

Повсюду кипела работа. Мутанты с усиленными конечностями втаскивали на позиции тяжёлые станковые пулемёты. Инженеры проверяли системы герметизации массивных шлюзовых дверей. На стенах уже висели схемы секторов обстрела, прописанные мелом.

– Они что, сюда прорваться могут? – спросил я, глядя на эти приготовления. В голове не укладывалось, что что-то может пробить такую толщу.

– Не «они», – поправил Николас, ведя меня вдоль ряда огневых точек. – Оно. Пробуждение – это не просто всплеск активности. Это… приливная волна безумия. Она катится по земле. Единые чувствуют её острее всех и становятся в десятки раз агрессивнее, организованнее. Они могут копать. Могут долбить. А ещё… просыпается то, что спало. И иногда просыпается не там, где ожидаешь.

Он указал на огромную, покрытую ржавчиной решётку в полу, за которой угадывался тёмный колодец.

– Под нами – старые дренажные системы, пещеры. Мы их минируем, заваливаем, но гарантий нет. Поэтому дежурство на нижнем ярусе – самое тяжёлое. И самое опасное. Здесь часто сдают нервы.

В его голосе не было страха. Была ответственность. Я вдруг осознал, что для него, для всех них, этот бункер – не убежище трусов, а крепость, которую они обязаны удержать. Ценой чего угодно.

– А что будет с теми, кто… не удержит контроль? – тихо спросил я.

Николас посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло что-то тяжёлое.

– Изоляторы. Глубинные камеры с ментальными глушителями. Если не поможет… – он не договорил, только сжал челюсть. Понятно было и так.

С того дня подготовка к Пробуждению стала главной темой. Напряжение нарастало с каждым днём, как давление перед грозой. В воздухе витало ожидание. Люди становились немного резче, разговоры – тише. Даже Бага появлялся в общих зонах чаще, его шутки стали более едкими, а глаза – более внимательными.

Меня, как и других новичков, внесли в график дежурств. Моим постом стал наблюдательный пункт у одного из внутренних сенсорных экранов, отслеживающий показания датчиков вибрации и звука в верхних уровнях. Сидеть перед мониторами, на которых мелькали зелёные линии сейсмографов и схематические планы уровней, было психологически не легче, чем стоять с оружием у амбразуры.

Именно на этом посту, за неделю до расчётной даты Пробуждения, я впервые по-настоящему ощутил его приближение.

Это было ночью. Вернее, в то время, что по графику считалось ночью. Я пил холодный, горький чай из походной кружки, пытаясь не заснуть, когда краем глаза заметил аномалию. Одна из линий на экране, отвечающая за датчики в северо-восточном крыле верхнего уровня, дёрнулась. Не сильно. Словно кто-то сделал тяжёлый шаг прямо над датчиком.

Но наверху никого не должно было быть. Все были внизу.

Я прильнул к экрану, увеличив изображение. Линия замерла, затем дёрнулась снова. Ритмично. Раз. Пауза. Два. Пауза. Как шаги.

Сердце ушло в пятки. Я схватил переговорное устройство.

– Наблюдательный пункт семь-бета, – стараясь, чтобы голос не дрожал. – Вижу движение на верхнем уровне, сектор Норд-Эхо-четыре. Несанкционированное. Одиночный источник. Характер – шаги.

Ответ пришёл через несколько секунд, но каких!

– Пункт семь-бета, подтверждаем. Не ваша ошибка. Дежурной группе «Буран» – на проверку. Наблюдателю – продолжать мониторинг.

Оказалось, это был один из инженеров-добровольцев, который решил в последний момент проверить герметизацию внешних клапанов. Его отчитали по всей форме, но инцидент стал тревожным звоночком для всех. Граница между безопасным «здесь» и безумным «там» стала ощущаться физически.

А потом оно началось.

Сначала это было едва заметно. Лёгкая дрожь в кончиках пальцев, когда прикасаешься к металлической столешнице. Потом – едва уловимый низкочастотный гул, больше ощущаемый телом, чем ушами. Он шёл отовсюду – от стен, от пола, из самой земли. Как сильное раздражение, только ты не осознаёшь, что именно тебя раздражает.

«Шёпот» в моей голове, обычно приглушённый до фонового шипения, начал набирать силу. Он не стал громче. Он стал… гуще. Насыщеннее. В нём проступили новые оттенки – невнятные образы, вспышки чужой ярости, щемящее чувство всепоглощающего голода, который был не физическим, а метафизическим. Голод по жизни, по теплу, по свету. Это было страшно.

По базе объявили первый, предварительный уровень тревоги. Все небоевые персоналы были распущены по жилым отсекам. В коридорах стало пустынно, только патрули проходили чёткими, быстрыми шагами. Гул нарастал.

Через сутки дрожь в полу стала постоянной. Время от времени с потолка сыпалась пыль. Датчики на верхних уровнях начали сходить с ума, фиксируя движение, давление, звуковые аномалии. Что-то большое и не одно ходило по нашему острову там, наверху. Иногда раздавались глухие удары – будто гигантские кулаки били в броню шлюзов.

На третий день Пробуждения я впервые увидел, что значит «поехать». Это случилось в столовой, во время краткой общей смены для приёма пищи. Один из мутантов, сидевший за соседним столом, внезапно замолчал и уставился в стену. Его глаза, обычно ясные, помутнели, затянулись молочной плёнкой. Он начал тихо бормотать, а потом резко вскочил, опрокинув скамейку, и с рычанием бросился к двери, ведущей в технические тоннели. Его скрутили за считанные секунды – патруль был начеку. Унесли в сторону медблока, в изоляторы. В столовой после этого несколько минут царила гробовая тишина, нарушаемая только нарастающим гулом извне.

После этого случая Бага собрал всех новичков, включая меня.

– Это – норма! – сказал он без предисловий, его лицо было усталым, но собранным. – Безумие – наш общий враг. Оно атакует слабые места. Одних – сильнее, других – слабее. Ваша задача сейчас – держаться. Держаться за распорядок, за дело, за соседа. Не замыкайтесь в себе. Если чувствуете, что теряете опору – говорите. Любому. Это не слабость. Это техника безопасности!