Текст книги "На Востоке (Роман в жанре «оборонной фантастики»)"
Автор книги: Петр Павленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)
Варвара Ильинишна встала, засучив рукава и оглядывая затихший стол.
Вот сидят рядом: безусые и седые, командиры и председатели, подпольщики и рыбаки, и за каждым из них стоят люди, товарищи и ученики. За каждым из них стоит жизнь, какой хватило бы на десятерых. За каждым из них стоит будущее, какого никогда не знал человек на старой, запущенной земле.
– Выпьем за советскую власть, что она из нас сделала! – сказала Варвара. – За советскую власть!
Помолчала, подумала.
– Да вот за тех, кого еще нет с нами, кого завтра увидим, – и кивнула в сторону окна.
За окном, на узкой и шумной улице, неистовствовал народ.
Кто там пел и кричал острым и нервным голосом?
Кто в эту ночь увидел будущее?
Слово Варвары Ильинишны было таким, после которого уже ничего не следует говорить, и понемногу гости стали стихать, успокаиваться, заговорили о фронте.
С разбегу ударившись о советские рубежи, война как бы разлетелась осколками. Дрались в Японии, дрались в Шанхае, корейские мужики жгли помещиков, а манчжурские захватывали города, раздробленные советскими авиадесантами.
Японские армии, отскочив от советских рубежей, сначала залегли на границе, но фронт быстро перемещался в их тыл. И они уходили к югу, в дебри Китая, поднимая десятки маленьких уездных войн, зовя к себе монголов, обещая великое счастье китайским магометанам и натравливая уезд на уезд, генерала на генерала, купца на купца.
Начинался великий пожар Востока.
Но за японцами двигались безногие и безрукие устные агитаторы Ван Сюн-тина, железнодорожные партизаны Ю Шаня, отряды Чэна, и кто-то строил уже заводы и на изуродованных войной танках пахал освобожденную землю, еще мокрую от крови.
– И-их, если б цемент была! – завистливо вздохнул Ван Сюн-тин в самый разгар военных суждений.
Все за столом опять встрепенулись. Шлегель, чтобы отвлечь гостей от деловых бесед, дал слово Ю Шаню.
Светало. Зарево утра окрасило стол и сидящих за ним. Усталые лица покрывались румянцем рассвета и казались от этого еще взволнованнее и возбужденнее.
Война стояла перед всеми, и все думали лишь о ней, о ней одной, о гвоздях и сражениях, о пиломатериалах и соли. Но было сегодня поздно для речей о войне, и Ю Шань захотел сказать просто о дружбе.
– Осуда! – громко сказал он, как перед фронтом. – Ты много лет воевал вместе с нами за Манчжурию, за Китай, за Борею. Теперь я хочу отдать тебе долг.
Луза переводил его слова русским, Шуан Шен передавал корейцам, Осуда повторял слова Ю по-японски.
Стало страшно оттого, что Ю Шаня слушали вслух.
– Возьми меня и владей мной до смерти, как мы владели тобой, – произнес он, и за столом повторяли эти слова: Луза – русским, Осуда – японцам, Шуан Шен – корейцам, Демидов – нанайцам, Шлегель – монголам. – Где моя родина? Вот она – это Луза, Чэн, ты. Родина всегда со мной. Рука моя легкая и голова счастливая. Русская земля не приняла меня в могилу, китайская отдала Борее, корейская отклонила меня в твою пользу. Я говорю, как китаец, как брат твой: возьми меня с собой, и если я погибну, закопай в землю на месте гибели, раскали гвоздь я горячим гвоздем напиши на деревянном памятнике: «Жизнь берегла его для нас. Он погиб за свободный Ниппон».
– Да ты опять не помрешь! – крикнул плачущий Луза. – Чёрт родной, ты…
– А не помру – пойдем жить дальше! – ответил Ю, ударив кулаком по столу. – Наша земля большая.
Каждый подумал в ту минуту о себе. Смерть любого из них путала сметы, ломала планы, коверкала движения человеческих судеб.
Какие-то грузовые составы приостановятся на пути, какие-то люди будут долго ходить и недоумевать, за что им приняться, какие-то важные мысли, зародыши новых дел, не дойдут до тех, кому предназначались. И вместе с тем смерть каждого из них была великой организующей силон. Из великих корней их жизни, славной подвигами, смерть, как солнце, вызывала к жизни новые ростки за ростками. И чем величавее была их смерть, чем страшнее был их подвиг, тем величавее и радостнее начиналась жизнь следующих за ними. Она облегчала свершение будущих подвигов, учила будущей жизни и создавала философию красоты и чести для тех, кто был сегодня еще младенцем. Зги люди знали, как жить, знали, как умереть.
Подумал о себе и я.
Подумав, увидел я час своего сражения, тот ярый час, когда решится общий смысл моей жизни, ее последний радостный вздох. Увидел высоты Лаотешаня, с которых открывался обеспокоенный Порт-Артур. Под белым облаком парашюта я шел на землю с воздуха.
Все теплее и пахучее становился голубовато-зеленый вечер, и все спокойнее и взрослее делалась суетливая душа моя. Внизу, на земле, давно уже, видно, шло сражение, потому что я снижался, окруженный вежливым свистом пуль и эхом орудийных взрывов. Потом, вблизи земли, до меня долетели крики людей, чужие, незнакомые звуки команды, чужой шум, чужое движение масс, и я понял: настал миг моего сражения. Я снижался маленьким бомбардировщиком, и мое сражение могло быть коротким. Я освободил бомбу, прикрепленную к поясу, затем вторую. В их недолгом пожаре еще успел увидеть я, как побежали в стороны маленькие люди в чужой одежде, японцы, и услышал грохот других бомб, брошенных моими соседями в воздухе.
«Ура, ура!» раздалось внизу. Я освободил третью и последнюю бомбу. Земля была совсем под ногами. Она летела навстречу мне осколками тел и клубами дыма, насыщенного кровью. Острая дрожь яростного азарта веселой радостью охватила меня. «Когда сражаешься – надо побеждать», еще подумал я и слился с жаром и грохотом боя, шедшего на земле, слился с тучами, с солнцем, с песнями. Низкий ветер рванул меня в сторону, и я поплыл, как воздух боя, к морю, над родными полками Шершавина…
Август 1934 – апрель 1936
Биография
Русский советский писатель. Член КПСС с 1920. Родился в семье служащего. Учился в Бакинском политехникуме (1919-20). С 1920 на партийной работе в Красной Армии, затем в районах Закавказья. Работал в советском торгпредстве в Турции (1924-27). Печатался с 1928. Первые рассказы и очерки посвящены зарубежному Востоку (сборники «Азиатские рассказы», 1929; «Стамбул и Турция», 1930, и др.). Поездки по советскому Востоку в начале 30-х гг. дали П. богатый материал для переосмысления и преодоления традиций ориенталистской романтики, свойственной писателям литературной группы «Перевал» (повесть «Пустыня», 1931; книга очерков «Путешествие в Туркменистан», 1932). Реалистические искания П. крепнут в романе «Баррикады»(1932) – о Парижской Коммуне 1871. Тема защиты Родины – в центре романа «На Востоке» (книги 1–2, 1936-37; фильм «На Дальнем Востоке», совместно с С. Радзинским, 1937) и сценария фильма «Александр Невский» (1938, совместно с С.М. Эйзенштейном; Государственная премия СССР, 1941). Автор сценария фильма «Яков Свердлов» (совместно с Б.М. Левиным, 1940). Как военный корреспондент участвовал в советско-финляндской войне 1939-40 и Великой Отечественной войне 1941-45. В романе П. «Счастье» (1947; Государственная премия СССР, 1948) получило художественное преломление его участие в восстановлении народного хозяйства Крыма. Главный герой романа – коммунист Воропаев, образ которого очерчен глубоко и разносторонне. П. принадлежат также сценарии фильмов «Клятва» (1946; Государственная премия СССР, 1947), «Падение Берлина» (1949; Государственная премия СССР, 1950; оба – совместно с М.Э. Чиаурели), несвободных от упрощения и лакировки действительности; книги очерков «Американские впечатления» (1949), «Молодая Германия» и «Итальянские впечатления» (обе – 1951).
Для повести «Степное солнце» (1949) характерны прозрачность и образность языка, четкость авторского замысла. Роман «Труженики мира» (частично опубликован в 1952) остался незавершенным. Произведения П. переведены на многие иностранные языки и языки народов СССР. Делегат Верховного Совета СССР 3-го созыва. Награжден орденом Ленина, 2 др. орденами, а также медалями.
Библиография
На Востоке: Роман. [Для старш. возраста / Рис. Р. Гершаника. – Л.: М.: Детиздат, ф-ка детской книги Изд-ва детской лит-ры ЦК ВЛКСМ в Мск., 1937.
