Текст книги "Цитадель Гипонерос (ЛП)"

Автор книги: Пьер Бордаж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 38 страниц)

«Выступление главного управляющего Квина через несколько минут С.С.В. Выступление главного управляющего Квина через несколько минут С.С.В….»

Гэ всегда бесила шкала времени С.С.В., пересчитываемая по скорости корабля. Она знала основные принципы относительного времени, рассчитываемого для сверх-световых скоростей, но не могла привести время к земному, еще называемому Д.С.В. (Время До-Световых скоростей). Однако один из ее соседей по каюте, некто по имени Джадл, пояснял ей, что время С.С.В. представляло собой около одной восемьдесят восьмой земного времени, и, следовательно, сто веков странствий «Эль-Гуазера» на самом деле длились всего столетие, тринадцать лет и шесть дней.

– Если бы кто-то из пассажиров поднялся на борт в возрасте семи лет и дожил до ста двадцати лет С.С.В., он бы снова увидел Землю, но, пожалуй, ее бы не узнал: с момента его отлета прошло бы сто земных столетий, то есть десять тысяч лет.

– На чем основаны эти расчеты?

– На систематических наблюдениях – отвечал с горящими глазами Джадл (по красноречивым взглядам, которые он бросал на грудь Гэ, она подозревала, что им двигало не просто стремление поделиться своими научными познаниями, а вовсе иное желание). – Техники сравнивают бортовые часы, установленные по земному времени, и биологические часы – или старение некоторых пассажиров, выбранных на роль подопытных кроликов…

Она поняла, что скорость звёздного поезда заставила их выпасть в другое измерение, в другое пространство-время, и на этом успокоилась. Время для Гэ было чисто субъективным понятием, и поэтому сопоставления между двумя системами хронологических мер казались ей занятием совершенно бесцельным.

Из этих размышлений ее вывел звучный голос управляющего Квина.

– Братья и сестры странники, о, вы, чьи предки были приговорены к изгнанию на сто столетий, о, вы, столкнувшиеся с враждебным безмолвием пустоты, о, вы, чьим единственным небом были мрачные металлические потолки кораблей, настало время пожать плоды вашего терпения, настало время утвердиться стопой на Земле! Хвала Эль Гуазеру, нашему защитнику, который снискал благодарность наших предков, подарив им караван кораблей…

Гэ стало не по себе, и она заерзала на сидении, неприятно заскрипевшем шарнирами. На нее повеяло скрытой угрозой (впрочем, и возбуждающим настроем тоже) от слов и фигуры невысокого человечка, стоящего в центре сцены в двубортном сюртуке и шляпе с загнутыми полями[8]8
  Несомненная отсылка к Наполеону. – Прим.перев.


[Закрыть]. Гэ сразу же попыталась подавить свои подозрения – с одной стороны потому, что рисковала привлечь внимание смотрителей, неподвижные силуэты которых вырисовывались со всех сторон отсека, с другой стороны потому, что опасалась дать толчок вспышке паранойи или еще какого психического расстройства.

– Мы любимые сыновья Земли, – продолжал управляющий Квин. – Узы родства дают права, но прежде всего рождают обязанности. Земля нуждается в нас так же сильно, как и мы в ней. Однажды она была заражена Атомом, безумием наших предков, и первая наша обязанность – навсегда ее избавить ее от зла, что гложет.

Как и все управляющие или предводители других каст, выступавшие в актовом зале, он пользовался напыщенным стилем и делал тонические ударения на последних слогах, которые порой безбожно растягивал, добавляя в голос аффектированной дрожи.

Необъяснимый ужас охватил Гэ, по коже у нее поползли мурашки.

– Это зло – не ядерная чума, жертвами которой стали наши предки. С тех пор, как мы ушли, прошло десять тысяч лет и, по словам хранителей памяти, этого более чем достаточно для возрождения Земли. Нам неизвестно, в чем природа этого зла: есть лишь упоминание о нем в нашем гимне, в нашем будущем, в нашей судьбе. В своей великой мудрости наш защитник Эль Гуазер создал касты, систему распределения обязанностей в согласии со способностями. Однако касты существовали не только ради охвата комплекса деятельности и поддержания внутренней слаженности ракетного поезда, они еще и отвечали за подготовку возвращения на Землю, закладку основ для новой цивилизации. С самого начала странствий каждая из них тайно работала над появлением избранного, человека, объединяющего и развивающего природные способности своего клана. Теперь двенадцать избранных известны – двенадцать как двенадцать каст, двенадцать как двенадцать любящих сыновей из гимна изгнания. Когда же мы окажемся в виду Земли, от поезда отделится корабль, и они возглавят первую армию действия, армию бескастовых…

Гэ, которая всегда задавалась вопросом, какой цели служат люди вне каст, и даже пришла к выводу, что они всего лишь бесполезные желудки, паразиты, теперь получила свой ответ: их кормили и содержали как домашних животных, чтобы по возвращению на Землю подставить под удар таинственного зла, что гложет родную планету, использовать их как щит и как подопытных кроликов. У молодой женщины перестала стыть от страха кровь.

– В конце собрания упреждающие проинформируют бескастовых о распределении по боевым формированиям и выдадут им инструкции относительно высадки…

«Почему бы не сказать их вслух? – хотелось закричать Гэ. – До такой степени боишься измараться звуками собственного голоса?»

– С настоящего момента нам следует отказаться от единиц С.С.В. и согласовываться с земными мерами времени. Астрономы считают, мы вернемся в Солнечную систему через пять земных дней…

Гэ быстро огляделась и увидел вспышки гнева в глазах присутствующих мужчин и женщин, вероятно, бескастовых, возмущенных, как и она, словами управляющего.

– Но прежде мы с благородной целью – возвысить нашу душу – объединимся в гармоничной вирне. Наша последняя вирна в космосе. Пусть теперь все вернутся по своим палубам и приготовятся войти в крипто-транс…

*

– Следуй за мной, сестра Гэ.

Из поперечного коридора вынырнул какой-то человек, схватил Гэ за запястье и, прежде чем она успела среагировать, затащил в один из узких проходов, отведенных под служебные нужды техников, смотрителей или переработчиков. После первых мгновений неожиданности она пришла в себя и попыталась вырваться из хватки своего похитителя, пальцы которого как клещи впились в ее предплечье.

Сначала она подумала, что он тащит ее в сторону, чтобы изнасиловать, движимый теми же импульсами, что и лекарь ее палубы, и закричала.

– Успокойся, сестра Гэ, – рыкнул тот. – Я не хочу тебе ничего дурного.

– Пусти меня. Хочешь или нет, ты мне делаешь больно!

– Потерпи немного. Мы должны укрыться от смотрителей. Ты скоро все узнаешь.

Гэ не стала упираться, зная, что, извиваясь, всего лишь спровоцирует судороги, уже охватывающие мышцы ног и палящие огнем руку.

Она покороче подвернула платье, которое от пота липло к бедрам. Гэ постоянно билась плечами о металлические переборки, которые по мере углубления в проход все сужались. Тишина вокруг становилась все глуше, все сильнее угнетала. Она в первый раз настолько удалялась от центральных переходов, нарушая требования предписанных маршрутов, и в голове у нее страх схватился с любопытством. Она видела только бугристый череп мужчины, чья одежда – короткие штаны и прямая туника – указывала на принадлежность к касте священников вирны. Чего от нее хотели распорядители крипты? Она в чем-то крупно провинилась? Она угрожала гармонии вирны?

Проход вывел на шестиугольную площадку. На проржавевших переборках угадывались очертания круглых шлюзов. Гэ потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте, более густой, чем в других частях корабля. Чуть не задыхаясь, она расслышала отдаленный рокот двигателей, доносящийся со всех сторон. Священник вирны замер, повернулся и, отдышавшись, окинул молодую женщину пылающим взором. Ее захлестнула новая волна паники. Пробежка утомила Гэ, и если он набросится на нее, у нее не будет сил сопротивляться. Ее охватило желание рухнуть во весь рост на металлический пол и забыться сном.

– Извини за грубое обращение, сестра Гэ, – прошептал священник, ослабляя хватку, – но я любой ценой не должен был тебе дать времени поднять тревогу. Начиная отсюда мы в безопасности: магнитные волны, идущие от двигателей, забивают ментальную активность…

– Откуда ты меня знаешь? Чего ты от меня хочешь?

– Другие тебе ответят лучше меня.

– Какие еще другие?

Он подошел к шлюзу слева от площадки, вытащил из кармана туники крошечную клавиатуру и нажал несколько клавиш. Круглая дверь с продолжительным шипением сдвинулась.

– Побереги голову, сестра Гэ…

Они вползли в идущую под легким уклоном трубу. По шее и голове Гэ заходили порывы свежего воздуха, а шероховатые пол и стены царапали коленки и ладони. Шлюз закрылся, издав долгий стон.

– Вентиляционный канал, – пояснил священник вирны.

Они двигались практически на четвереньках добрую сотню метров, и в такой неудобной позе, что у Гэ мышцы сводило болезненными спазмами, предвещая судороги. Ее подстегивал страх застрять в этой тесной трубе, подталкивал ее не останавливаться, выложить все ресурсы воли, чтобы не отстать от проводника. Гэ сердито засучила свое пропотевшее платье до бедер. Легкая ласка воздуха вдоль бедер и по низу живота помогла восстановить энергию, и она, сама не заметив как, преодолела последние несколько метров трубы.

Они вывалились в огромный отсек, в котором Гэ не могла разглядеть ни потолка, ни перегородок. Она мельком увидела тонкие колонны метрах в пятидесяти друг от друга, а потом из теней, как призраки, проступили сотни недвижных фигур. Удивленная Гэ расправила платье, прикрыв ноги.

– Идем, сестра Гэ…

Ей с определенностью показалось, что все эти люди ждут именно ее – мысль, которую она сочла абсурдной и поспешила тотчас побороть. Своеобразная атмосфера, царившая в этом отсеке, дух заговора и тайны, ее только нервировала.

Священник вирны провел ее в центр отсека – по всей вероятности, старого склада. Хотя люди стояли неплотно и не пришлось, чтобы пройти, никого расталкивать, мужчины и женщины этого загадочного сборища подчеркнуто расступались перед ними. В людских глазах ей почудились проблески благоговения, и она спросила у себя, не угодила ли в конце концов в мир параноидальных иллюзий. Гэ вдруг уловила связь между происходящим и попытками контакта со стороны неизвестного, которого лекарь прозвал «нерешительным воздыхателем».

Танцующие возле шестигранной колонны огни высекали из сумрака лица двух десятков человек, стоявших вокруг выгравированного на полу круга. Одуряющий запах ржавчины смешивался с ароматами ладана и горячего воска. Гэ завороженно устремилась взглядом к игре света, этим тонким, беззвучным прикосновениям, которые будто выпытывали души предметов и существ, которых они ласкали. Помимо сакрального круга девушка различила элементы ритуала инициации вирны – свечи и ароматические палочки.

У подножия колонны три жреца (их, как и проводника, можно было узнать по коротким штанам и прямым туникам), присев, готовили нектар гармонии – криптогамы[9]9
  Криптогамы – тайнобрачные или бесцветковые растения (например, папоротники, хвощи, мхи, грибы). – Прим.перев.


[Закрыть], измельченные и смешанные с ферментированным напитком. Благодать и гибельность криптосов – спорообразующих растений, также известных как грибки или лишайники, – разделяла тонкая грань, и только каста жрецов владела изощренным знанием дозировок, что обеспечивали видения гармонии, не вызывая безумия или смерти. Некоторые пассажиры, и отец Гэ в их числе, утверждали, что крипту даровал защитник Эль Гуазер, чтобы помочь изгнанникам перенести страдания странствий, а другие, и мать Гэ среди них, заявляли, что она произросла в пути, чтобы указать им путь к выздоровлению. Третья гипотеза, ловкий компромисс первых двух, говорила, что ее действительно дал великий Эль Гуазер, но заняла свое сакральное положение она в космосе, по выходу из Млечного Пути. Каста криптоделов, подчиненная касте вирны, растила в герметических отсеках более сотни различных сортов.

Глубокая, торжественная тишина, едва нарушаемая гулом двигателей, будто саваном накрыла зал. Священник подвел Гэ к старухе, сидящей со скрещенными ногами на покрытой белой тканью кушетке, в окружении группы сестер всех возрастов. Ее полузакрытые глаза, словно тлеющие угли, озаряли испещренное морщинами лицо. Искусно уложенные складки свободного платья оставляли открытым одно плечо и верх иссохшего бюста. Мерцающие блики от свечей, которые покачивались в руках застывших кругом в нескольких шагах помощников, заостряли контуры ее костистого черепа.

– Я привел к вам юную Гэ, – поклонился священник вирны.

Старуха кивнула и уставилась на Гэ. Девушка почувствовала, что от этого взгляда, как бы он ни потускнел, в ее душе возгорается пламя. Ноги под Гэ задрожали, и ей пришлось опереться на руку священника вирны, чтобы не упасть. Ей внезапно почудилось, словно из нее сквозь кожные поры изгоняется вся тьма, вся энергия ненависти и разрушения, что переполняла ее на последних крипто-церемониях. А потом, как в актовом зале, ее охватил необъяснимый ужас, поднимающийся из самых глубин существа.

– Чего вы хотите от меня? – вскрикнула она.

Ее дрожащий от негодования и страха голос взлетел, будто раненая птица, к невидимому своду. Морщинистых губ старухи коснулась улыбка.

– Твой гнев понятен, маленькая Гэ, но не позволяй его огню спалить себя. Ты скоро нас поблагодаришь за все принятые меры предосторожности, чтобы скрыть твой приход сюда.

Странно сильный и молодой голос старухи разительно не вязался с ее очевидной дряхлостью.

– Я Маа, старейшая из пассажиров «Эль-Гуазера». Я родилась буквально через несколько дней после отправления ракетного поезда. Моя мама умерла, когда мне еще не было семи лет. Что до моего отца, я его не знала: ядерная чума пощадила его, и он решил остаться на Земле, заставив свою беременную жену улететь вместе с другими изгнанниками. Я приемлю принцип относительности времени, но мне трудно привыкнуть к мысли, что тот, кто породил мою жизнь, уже почти десять тысяч земных лет как умер. Мама часто рассказывала мне о Земле перед смертью. Вопреки старости и милостью крипты я все еще храню некоторые из воспоминаний, которые она передала мне…

Одетые в такие же свободные складчатые платья женщины, расположившиеся вокруг кушетки, буквально впитывали ее слова – как и священник вирны, помощники в священном круге и зрители в первых рядах.

– Но мы не для того собрались, чтобы обсуждать прошлое, маленькая Гэ. Ты, как и мы, слышала речь губернатора Квина. Он говорил о таинственном зле, поразившем Землю, он упоминал о двенадцати избранных, представителях двенадцати каст. Он заявлял, что кастовую систему создали по воле нашего защитника Эль Гуазера, но это вовсе не так: задачи распределились в соответствии со способностями каждого, естественным образом. Касты возникли на тридцать лет С.С.В. позже – под влиянием правящих семей, стремившихся укрепить свою власть. Они толкуют в своих интересах легенду о двенадцати возлюбленных сынах Земли, но не знали и до сих пор не знают, что скрывается за этим мифом в реальности…

– Мне-то какое до всего этого дело? – нетерпеливо огрызнулась Гэ.

Лица вокруг неодобрительно скривились.

– Немного терпения, малышка. Эль Гуазер был ясновидящим, одним из столпов системы знаний, называемой Индда или даже индисской наукой, был уратом Абсолюта…

– Они, значит, существовали?

Сморщенное лицо Маа озарила новая улыбка. Теперь над ароматом ладана и горячего воска возобладал характерный запах толченой крипты.

– А ты сомневалась? Эль Гуазеру явилось прозрение, что Землю постигнет ужасная война – Война Мыслей, бесконечно более разрушительная, чем обычные войны или даже ядерная война. И это и есть неизведанное зло, та адская вибрация, то оскорбление Господа, за которые пострадают наша планета-мать и все планеты и звезды в нашей галактике. Люди играют с энергиями, им неподвластными, и обрекли себя на растворение в ничто. Еще Эль Гуазеру открылось, что человечество могут спасти от исчезновения двенадцать избранных, двенадцать существ, чей священный союз повернет вспять неумолимый ход времени…

Сердце Гэ участило биение; слова Маа проникали в ее грудь, будто стрелы. Она словно отходила от долгого оцепенения, вновь объединяясь с глубоко упрятанной внутри нитью бытия.

– Из страха перед заражением современники Эль Гуазера потребовали от своих правительств, чтобы те избавились от населения, затронутого ядерной чумой. И вот несколько сотен миллионов жертв чумы были сожжены в крематориях, но Эль Гуазеру удалось спасти десятки тысяч, которых он отправил в космос на борту каравана звездолетов. Видение сообщило ему, что среди изгнанников будет молодая женщина, одна из двенадцати избранных, и она вернется через сотню веков, чтобы присоединиться к своим одиннадцати товарищам. Перед отлетом он поручил женщинам с азиатского континента, наделенным экстрасенсорными способностями, определить и защищать избранницу. В эту группу женщин вошли моя мать и твоя бабушка, Гэ. Они оставили светскую власть правящим семьям и работали в тишине и секретности, как будто ведьмы забытых времен, что собирались в самый глухой час ночей полнолуния.

– Полнолуния?

– Луна – спутник Земли и древний символ женщины. Это они разработали крипту прозрений на основе космической плесени, которая появилась спустя двадцать лет С.С.В. Одну из них звали Вирной. Священники убили ее и похитили ее имя. С тех пор они используют крипту, чтобы повелевать, ведут с нами беспощадную войну и вынуждают нас постоянно жить в подполье.

– А он? А они? – спросила Гэ, указывая на своего проводника и троих, сидящих на корточках вокруг медного сосуда с нектаром гармонии.

– У нас есть верные люди внутри каст, в том числе и внутри правящей. Они снабжают нас водой, пищей и предупреждают о планах смотрителей. Благодаря им нам удается неустанно посвящать себя крипто-видениям…

Маа сделала паузу, сцепила руки, прикрыла глаза, и по всей видимости отрешилась от окружающего. Гэ всегда хотелось узнать историю своей бабушки, которая умерла за несколько дней до ее рождения, но бесчисленные вопросы, которыми она закидывала мать, оставались без ответа. Теперь она поняла причины – так же как нашла, наконец, внятное объяснение постоянным отлучкам и вечно таинственному поведению своих родителей.

Своих родителей?

Гэ внезапно почувствовала на затылке настойчивой взгляд. Она автоматически обернулась и увидела в окружающем море голов лица своих отца и матери со светящимися любовью и гордостью глазами. Улыбки родителей не смогли рассеять нарастающей тревоги с начинающейся дурнотой. Казалось, они ободряли ее, обещали свою поддержку, как на ее первой крипто-инициации.

А раз ее обязательно следовало поддержать, значит, предстояло испытание.

– Криптосы указали избранного, – сказала Маа, по-прежнему не открывая глаз. – Они несколько раз подтверждали наш выбор. Ошибки быть не может: ты избранная, Гэ.

За словами старухи наступила напряженная тишина – вместо жирной точки. Гэ хотела возразить, но горло у нее перехватило, и из него не вырвалось ни звука. И все же она знала: Маа и ее сестры правы. У Гэ всегда было предчувствие, желала она в этом себе признаваться или отказывалась, что ее ведет необычная судьба. Идея эта представлялась ей и ребяческой, и абсурдной, и она потратила немало сил, чтобы от нее избавиться; однако Гэ ощущала: если не подкрепляло бы ее чувство собственной значимости, она бы просто не выжила.

– Управляющими и прочим руководством движет одна навязчивая идея: воспроизвести кастовую систему на Земле, – добавила Маа. – Они обернули пророчество Эль Гуазера в свою пользу, и их двенадцать избранных – клинки их воли. Они возвращаются домой завоевателями, исполненные ненависти и гордыни, пораженные тем же безумием, которое привело их предков к погибели. Они пошлют бескастовых на разведку, чтобы убедиться, что Земля снова пригодна для жизни, а затем поработят их. Эль Гуазер верил, что космос отшлифует души изгнанников, что пейзажи бесконечности вдохнут в них мудрость и ясность, но произошло обратное. Управляющие и техники прикрыли кислород не потому, что грозила его нехватка, а просто чтобы подавить любое поползновение восстать, священники и их приспешники криптоделы монополизировали вирну гармонии… Но ни те, ни другие не смогли отвлечь нас от нашей цели. Мы проскальзывали в бреши их недочетов, мы научились обходить их надзор, мы собирались вместе, мы устраивали свои шабаши… и мы нашли тебя.

Она внезапно понизила голос:

– Вероятность, что подкупленные смотрителями стукачи затесались прямо на это собрание, очень велика. Хотя мы можем увести их по ложному следу, теперь они знают тебя по имени и в лицо. Мы несколько раз пытались связаться с тобой, но друзья предупредили, что смотрители могут перехватить наши переговоры, и мы предпочли отложить беседу. Ты любой ценой должна избежать рук властей: ты представляешь для них опасность – пассажиры могут узнать о тебе и выйти из-под их контроля. Они тебя убьют без малейшего колебания, и все человечество канет в небытие. Ты драгоценное сокровище, малышка Гэ, дар Эль Гуазера человечеству, и мы позаботимся о том, чтобы ты исполнила свое предназначение…

Гэ не верилось в реальность окружающего. Слова Маа текли мимо нее, как во сне. Она вдруг превратилась в центральный персонаж пьесы, сценария которой в глаза не видела.

– Ты свободна отказаться, Гэ. Решение только тогда чего-то стоит, когда выбор сделан по собственной воле. Если согласишься, крипто-вирна тебе поможет определить, кто твои одиннадцать товарищей, и присоединиться к ним…

И вот Гэ, хотя ее терзали сомнения и вопросы, медленно кивнула в знак согласия, будто ее ответ был с самого начала очевиден.

*

Пошатываясь, Маа подвела Гэ к центру сакрального круга и вручила ей чашу нектара гармонии. На официальных церемониях (кроме тех, что случились после происшествия с лекарем) вирна-транс обычно уводил юную девушку в приятное состояние блаженства, уносил в светлые и возвышенные области духа. Он заставлял ее забыть о повседневных заботах, о часах отчаяния в уединении своей каюты, о всепоглощающем искушении испытать запретные удовольствия. Когда же его действие проходило, когда ей приходилось снова возвращаться в свое ограниченное тело и сталкиваться с превратностями существования без радости и надежд – наступало тяжелейшее разочарование.

Однако на сей раз крипта произвела на нее совершенно другой эффект. Едва Гэ смочила губы в горьком отваре, и сейчас же как будто распалась. Ее клетки обернулись миллиардами светящихся точек, звездами, разделенными друг от друга непреодолимыми пропастями, смешавшимися с миллиардами звезд Маа, жрецов вирны, помощников в круге, отца с матерью, собравшихся здесь мужчин и женщин, шестигранной колонны, переборок грузового отсека, слоев корпуса корабля… Она видела, обоняла, слышала, ловила вкус и осязала их чувствами, блуждала по их эмоциям, плыла в их мыслях, невероятно остро почувствовала болезненную вибрацию металла и пугающую тишину пустоты.

Она была уже не Гэ, но множеством, всеприсущим принципом, энергетической волной, лежащей в основе всех форм. Тоньше и легче эфира, она расходилась все дальше, охватывая караван кораблей, звезды, туманности; она была как вспышка радости и любви, разлетающаяся в межзвездной пустоте, а пространство беспредельно усиливало чувство свободы и опьянение – знакомые по вылазкам, навязанным наружными.

Вдали она завидела неописуемо сияющие нити. Они начинались в разных точках космоса, подобно одиноким лучам невидимых звезд, и сходились на своего рода сосуде света, стоящем в окружении колонн и охваченном кольцом устрашающе плотной пустоты. Одни нити живо пылали, другие потускнели, словно потухли на время. Гэ различала образы, ощущения, эмоции. Две женщины, девочка и мужчина, узники неестественного сна… мужчина, укрывающийся за стенами своего каменного дворца… мужчина и мальчик, по пятам которых идут существа, своими телепатическими способностями превзошедшие упреждающих «Эль-Гуазера»… мужчина, замкнувшийся в своих сомнениях и презирающий сам себя… женщина и ребенок в окружении коварных и злобных созданий… наконец – мужчина, оставшийся без тела и постепенно теряющий связность своих рассеивающихся мыслей…

Ее одиннадцать товарищей.

Преследуемые созданиями ледяной пустоты, осаждающей сосуд света. Как Маа и ее сторонники – гонимые управляющими, жрецами вирны и смотрителями.

Внезапно все рухнуло. Пространство накрыло волной боли. Нити, сосуд, звезды – все исчезло, как будто задутое невидимым выдохом.

Из бессознательного состояния Гэ вывели крики и глухие звуки ударов. Ее плечи и шея ушиблись о твердый холодный металл и болели. Она, не вставая, сквозь узкие щелки в полуприкрытых глазах различала какое-то беспорядочное движение вокруг. Смотрители, которых легко было узнать по черной форме, жестоко избивали скорчившихся на полу мужчин и женщин. Еще она увидела муаровые мантии и окованные сталью сапожки управляющих. Не ко времени мелькнула мысль, что бескастовым разрешалось носить только матерчатую обувь. В пяди от ее головы угрожающе зашипел парализот, круглая тридцатисантиметровая штуковина из металла. Ей хотелось подняться, но усталость и ужасная головная боль приковали ее к полу.

В боку парализота щелкнула заслонка, из крохотного отверстия выскочила игла шприца.

В поле зрения Гэ появилось бледное лицо управляющего. Он ухмылялся.

– Так вот кто избранная от этих ведьм! Да она прехорошенькая девочка! Какая жалость, крошка, – у нас уже набран полный комплект избранных.

Она встретила отчаянный взгляд Маа, свернувшейся калачиком у подножия шестигранной колонны. Двое смотрителей колотили ее по ребрам, от платья осталось лишь несколько лоскутов ткани, уже не прикрывавших ее истощенного тела.

Игла приблизилась к шее Гэ. У нее еще хватило времени подумать, что головы мужчин, женщин и детей, попавшихся в ее крипто-видении, действительно покрывали густые заросли волос.