Текст книги "Украденный миг"

Автор книги: Пенелопа Нери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 28

Пожилые островитянки пришли в дом Джекоба Кейна, чтобы, согласно древнему обычаю, снарядить его в последний путь.

Его тело омыли и обрядили в чистые одежды, тщательно расчесали его серебряную гриву, которой он так гордился при жизни, старательно прикрыв волосами ужасную, зияющую рану. Затем женщины удалились, и мужчины внесли в комнату гроб из дерева мило.

Теперь можно было оставить покойного наедине с родными.

Тем временем почти все население острова постепенно собралось вкруг Большого Дома. Многие явились издалека, проехав десятки миль. Люди прибывали в течение всего вчерашнего дня и даже ночью. Более двух тысяч человек в строгом молчании ожидали своей очереди отдать последнюю дань уважения и любви погибшему.

На следующее утро наступил час прощания.

По всей округе пылали погребальные факелы.

Зеркала и окна в комнатах были затянуты крепом, десятки свечей освещали гостиную, где в центре на столе стоял гроб с телом Джекоба Кейна.

Гидеон в строгом черном сюртуке, Мириам в белом, наглухо закрытом платье и белой накидке (белый цвет у гавайцев считается траурным), Джулия, вынужденная вновь надеть свой вдовий наряд, с которым она так недавно рассталась, все близкие Джекоба расположились вокруг гроба, принимая соболезнования.

Гидеон сидел по правую руку от отца. Глаза его были сухи, он неотрывно смотрел в лицо умершего, точно стараясь прочесть в застывших навеки чертах разгадку страшной тайны.

Мириам держалась с достоинством и даже в эти тяжелые минуты находила слова особой благодарности каждому, кто подходил к ней с утешением.

Приглушенные рыдания раздавались во дворе и в доме. Плакальщицы причитали и пели о мужестве и благородстве усопшего, прославляя его добрые дела.

Церемония прощания должна была закончиться к вечеру.

Затем, после краткого перерыва на ночь, траурный кортеж проследует на пристань Кавайихе для того, чтобы пароходом отправить останки Джекоба Кейна в Гонолулу, где в протестантской церкви совершат над ним отпевание. Гидеон, Мириам, Леолани и Кимо Пакеле будут сопровождать тело, после чего вернутся на остров и предадут прах земле.

Джулию Кейн решено было оставить на ранчо. В ее положении такое путешествие представлялось небезопасным.

Простившись с Джекобом Кейном, Эмма, все еще храня на губах ледяной холод последнего целования, подошла к Гидеону и низко склонила голову в знак печали.

– Благодарю вас, мисс Джордан, за ваше сочувствие, за то, что вы были рядом с нами в эти тяжкие дни, за то, что пришли почтить память моего отца.

В этих словах, произнесенных почти механически, не было ничего выходящего за рамки обязательной формулы признательности, но, когда Гидеон пожал руку, она заметила, что он мягко и настойчиво задержал ее ладонь в своей.

– Смерть вашего отца так подействовала на меня, – пробормотала Эмма, понимая, что еще немного – и она нарушит границы приличия. – Это был прекрасный человек, такой добрый, такой честный и благородный! Если бы я могла быть вам хоть чем-нибудь полезной, мистер Кейн… Тетя Леолани просила меня еще немного побыть в вашем доме и присмотреть за ним, пока вы и ваша семья будете в Гонолулу…

– Спасибо, мисс Джордан. Я тронут. Что я еще могу сказать? Хорошо, что вы останетесь на ранчо. Надеюсь, это не слишком затруднит вас? – Голос его пресекся, подступившее рыдание мешало ему говорить.

Эмма подняла голову. Гидеон смотрел на нее рассеянно, но в глазах его она заметила что-то похожее на нежность.

– Что вы, мистер Кейн! Какое может быть беспокойство? Я буду рада помочь тете Лео…

Эмма чувствовала, с какой ненавистью глядит на нее Джулия.

Боже, как она могла так забыться, да еще здесь, в доме печали, подле гроба, среди скорби и плача! Эмма поспешно отдернула руку и отвела глаза.

Церемония прощания шла к концу. Груды увядающих цветочных гирлянд и венков наполнили гостиную удушливым запахом тления. Свечи догорали.

Ночью Эмма никак не могла уснуть. Ворочаясь на сбитых простынях, она вспоминала каждую мелочь прошедшего дня. Ненавидящий взгляд Джулии жег ее.

Что же произошло?

Чуть заметная заминка у гроба не была замечена никем из присутствующих, но Эмма чувствовала себя чудовищем, вампиром, распутницей, давшей волю своим постыдным желаниям в такую минуту…

Да, когда Гидеон держал ее руку в своей горячей ладони, она ощутила жаркую волну, словно омывшую все ее тело с головы до пят. Эмма сгорала со стыда, вспоминая, как мгновенно напряглась ее грудь, как все ее существо рванулось навстречу ему, едва он взглянул на нее так ласково… Нет, не только благодарность была в его взгляде. Тот же огонь страсти терзал и его! Неужели, неужели он жаждал ее в этот миг?

Эмма не сомневалась в этом.

Окаянная ее плоть ликовала, хотя душа скорбела, противилась и сгорала со стыда. Гидеон любил ее, она была желанна ему – и даже сама смерть не могла встать между ними.

Эмма накинула на плечи шаль и выбежала в сад.

Полная луна плыла по ночному небу среди призраков-облаков, словно серебряная ладья покачивалась на волнах, увозя душу Джекоба Кейна в Царство Мертвых.

Яркие лунные блики скользили по листьям деревьев, по ослепительно белым цветам жасмина и тубероз, так сильно благоухавшим в ночи, по темно-зеленому бархату густой, сочной травы, осыпанной, как самоцветами, капельками росы.

Эмма вдохнула свежий чуть пахнущий сыростью и морской солью ветер, и он наполнил ее тело магической силой. Она подставила грудь и обнаженные плечи лунному свету, точно купаясь в нем.

– Все может быть только хорошо или прекрасно, – шептала она слова древнего заклятия, чуть покачиваясь в такт мелодии хулы, звучавшей в ее душе. – Я стану ведьмой ради тебя, мой любимый, я все могу в эту ночь! О, как хочу увидеть тебя, Гидеон, любовь моя! Я знаю, ты тоже не спишь! Я вижу, вижу тебя – ты где-то рядом, ты здесь, ты бродишь по саду, прячась в тени апельсиновых деревьев, ты, так же как я, думаешь о любви и, так же как я недавно, стыдишься своих желаний… Я хочу тебя, Гидеон!

Она рванулась было, чтобы побежать к Большому Дому, но в ту же секунду чьи-то сильные руки крепко обхватили ее.

– Гидеон!

Эмма вскрикнула, и он ладонью зажал ей рот.

Он стоял в тени цветущего гибискуса, и его синие глаза, словно прекрасные таинственные звезды, сверкали над ней из тьмы. «Как же он высок, – подумала Эмма, прижимаясь к его мускулистой груди, – я чувствую себя такой маленькой рядом с ним».

Пальцы ее торопливо развязывали и рвали ленты тонкой кружевной сорочки.

– Гидеон, это и вправду ты? – простонала она, и кружева соскользнули, обнажая смуглые плечи, маленькую, но высокую крепкую грудь с твердыми темными сосками.

Сорочка упала в траву, и Эмма переступила через нее босыми ногами.

Он увидел ее нежно круглившийся живот, высокие, длинные, стройные бедра, невероятно тонкую, сильную талию… Его пальцы пробежали по ее хребту, гибкому, как у кошки…

Губы Гидеона потянулись к темной родинке на ее груди. Он ласкал языком сладострастно вздрагивающие соски, жадно вдыхая запах женщины, полной желания.

Гидеон приподнял ее на руках, и Эмма, цепко схватившись за его мощную шею, обвила его бедра ногами.

Он готов был отдать ей всего себя – и она с радостью приняла его.

Лаская ее, он не переставал удивляться тому, как она мала и почти невесома. Ему так легко держать ее.

Это тело обладало целительной силой. Оно отзывалось ему со страстью и упоением. Эмма предугадывала все его движения и понимала его лучше, чем он сам. Каждый миг близости был так сладостен и чудесен, что Гидеон задыхался от страсти и благодарности.

Как прекрасна женщина, как чудесно ее тело – в нем нет никаких изъянов, ничего постыдного. Какой изощренной фантазией обладал Всевышний, создавший это дивное существо! Эмма была для него целым миром, в котором, словно по волшебству, исполнялись все его самые причудливые фантазии.

Разве мог он подумать, что в самый черный свой день так неодолимо захочет ее?

Он не отпустит больше от себя, ему все равно, что станется с Джулией и ее младенцем.

Древние гавайские боги создали их друг для друга. Разве можно идти против воли богов?

Их желания были бескрайни, как космос, а космос бесконечен, как их желания.

Им помогали боги подземного царства, им помогали боги Олимпа, островные боги жизни и смерти – все смотрели на то, как Эмма и Гидеон шли по тропе любви, и благословляли их.

Каждому свои сны в полнолунную ночь.

Джек Джордан хрипел, отдирая чьи-то сильные жесткие пальцы со своего горла.

Последняя капля жизни еще оставалась в нем.

Глаза его бессмысленно шарили по темным стенам хижины.

Что это? Что? Что?..

Жрец-язычник, чародей и колдун, Старый Моки глядел на него из мрака. Белки его глаз, обращенных радужкой внутрь, кроваво-красными шарами уставились на Джордана.

Его седые волосы стали огненно-рыжими, как у богини Пеле.

От ужаса Джек обмочился.

– Что тебе надо, проклятый? Я же оставил твою поганую пещеру, набитую вонючими костями… Я не верю в тебя, Старый Моки! И в богов твоих глупых не верю. Убирайся, говорю тебе, прекрати свои фокусы, нехристь! Я не хочу тебя, не хочу, не хочу-у!..

Кровавые шары выкатились сами собой из орбит Старого Моки и поплыли, покачиваясь в темноте, прямо на Джека Джордана. Моки исчез.

– Христос всемогущий, помоги мне…

Серенький рассвет осветил валявшегося на мокрой вонючей циновке старого грязного грешника с глубокими царапинами на шее. Пустая бутылка лежала у него в головах.

Кровь запеклась под длинными, давно не стриженными ногтями.

Кто знает, с кем сражался в бреду не на жизнь, а на смерть каторжник, насильник и убийца Джек Джордан – с призраком Старого Моки или с самим собой, обезумевшим от беспробудного пьянства, а может быть, с дьяволом, тащившим в ад его черную душу…

Глава 29

– Леди, ты – принцесса?

Нежный детский голосок звучал, словно сквозь вату. Джулия с трудом подняла отяжелевшую голову.

Перед ней стояла девочка, похожая на маленького таборного цыганенка. Черные кудряшки пружинками торчали во все стороны, вздернутый носик морщился, розовый ротик смеялся. Девочка с важным видом рассматривала ее.

– Н-не понимаю… что? – Джулия смутно припоминала, что где-то она уже видела эту крошку. Где-то здесь, в доме Кейнов… Наверно, это дочка какой-нибудь служанки.

– Я спрашиваю, ты – принцесса, леди? – настойчиво переспросила малышка.

Господи, да Джулия и сама не могла решить, кто она такая. Человек ли она вообще?

– А с чего ты взяла, что я принцесса, конфетка? – Джулия попыталась ласково улыбнуться.

– У тебя золотые волосы, как у сказочных принцесс. Как бы я хотела иметь золотые волосы! А то у меня, видишь, какие? Черные, противные, как у всех. А в сказках у добрых принцесс всегда золотые кудри, как у тебя.

– В самом деле? – Джулия попыталась вспомнить, какие волосы были у принцесс в тех сказках, которые рассказывала ее мать. – Да, возможно. Так оно и есть, конфетка. Тебе, наверное, рассказывали счастливые сказки с хорошим концом, дитя мое. А я знаю совсем другие сказки, страшные, про злых волков с острыми желтыми клыками, про хитрую колдунью, про мистера Майка-людоеда, который ходит с огромным мешком для угля и подкарауливает маленьких детишек, чтобы поймать их, засунуть в мешок, изжарить на сковородке и съесть.

Махеалани примолкла, с некоторым сомнением и испугом поглядывая на Джулию.

– А ты когда-нибудь видела настоящего большого волка?

– Да сколько раз, детка. А впервые это случилось, когда я была такой же маленькой и любопытной, как ты. По ночам большие, страшные волки выбегали из темного-темного леса и бродили по зеленым холмам, где днем играли ребятишки. Ах, как они выли, эти волки, глядя на луну! Я лежала в кроватке, слушала этот вой, и у меня волосики дыбом вставали от страха, вот как это было!

– Что же им надо, этим волкам?

– Они всегда голодны, поэтому тоже подкарауливают всех, и принцесс заодно. Чтобы съесть. Не знаю уж, какие у принцесс волосы, золотые или нет, но волкам это все равно. Они точат свои длинные желтые зубища, подстерегают какую-нибудь принцессу и – хап! – съедают ее.

– Пожалуй, я не хочу быть принцессой, – рассудительно заметила Махеалани. – Обойдусь я как-нибудь без золотых волос.

– Вот и ладно, умница. Ты и так очень хорошенькая. Будь уж такой, какая ты есть.

– Спасибо, леди-принцесса. – Махеалани задумчиво посасывала розовый пальчик, видимо, размышляя о странностях сказочного мира, в котором волки и принцессы никак не могут договориться друг с другом.

– Пойдем со мной, конфетка. – Джулия встала и взяла девочку за ручку. – Составь хоть ты мне компанию. Сейчас, когда все уехали, этот дом стал похож на могилу.

Она вздрогнула, услышав собственные слова, и снова уселась на ступеньку широкой лестницы, ведущей наверх. Красное кимоно с черными и золотыми драконами распахнулось, обнажив голые колени. Да, она верно это сказала. Для нее этот дом – все равно, что могила, такой же холодный и жуткий.

Джулия снова вспомнила о ночном кошмаре, привидевшемся ей этой ночью.

Это было в пещере, той самой, которую они с Джеком Джорданом осквернили: она, Джулия, притаилась за каким-то выступом, а Джекоб Кейн шел на нее в своем саване и обвинял в смерти. Больше она ничего не помнила, но проснулась вся в холодном поту и теперь шарила по комнатам в поисках спиртного, чтобы хоть как-то заглушить страх.

– Почему ты такая грустная, леди? Тебя, наверное, заколдовала какая-нибудь старая злая ведьма? Ты боишься, что она съест тебя?

– Что ты сказала, детка-конфетка? – Джулия с трудом открыла глаза, возвращаясь к действительности. – Нет, моя ведьма, пожалуй, молодая. Да, она молодая и красивая, но такая жадная, что может сожрать меня всю, даже косточек не оставит…

Джулия рассмеялась. Полбутылки абрикосовой начали действовать и заметно улучшили ее настроение. Если бы эта соплюшка знала, как она сейчас приложила эту проклятую девку-островитянку! Молодая ведьма! Надо же! Здорово подмечено, еще лучше сказано. Ха-ха-ха!

– Над чем ты смеешься, леди?

– Над целым миром, детка. Над этим проклятым миром, да!

Махеалани нахмурилась и решила перевести разговор:

– Как тебя зовут, леди-принцесса?

– Миссис Кейн зовет меня – Кулия. А все остальные – Джулия. Это и есть мое имя… Джу-ли-я…

– А меня зовут Махеалани. Это значит – Полная Луна в Небесах… Я тебя уже видела однажды в саду. Ты там плакала.

– Я плакала? Что ты! Я очень веселая леди и никогда не плачу.

– Плакала – плакала… Ты так плакала, что нос у тебя сморщился, как у поросенка, вот так… – Махеалани пальчиком прижала свой крошечный носик. – Я все слышала, потому что пряталась рядом, в беседке.

– От кого же ты там пряталась?

– От Калейлани. Я люблю прятаться, а она меня ищет-ищет и никак не может найти. Она так смешно бегает и кричит…

– Это твоя мама?

– Ну уж нет! Она моя старшая сестра и еще – моя школьная учительница. Когда я в школе, то называю ее мисс Джордан. Знаешь, мне так жалко мистера Кейна, ведь он покинул нас и ушел в небо! Ты, наверно, поэтому плакала, да? У нас все тоже плачут и переживают. Все: и тетя Лео, и дон Филипп, и Пу… Тетя Лео говорит, что даже король и его семья были опечалены. Ведь мистер Кейн был такой хороший, сильный… И он много сделал для нашего острова. Такие люди, как он, помогают процветанию этой… как ее… ко-но-мики. – Махеалани явно была горда тем, что ей удалось выговорить эту длинную непонятную фразу, подслушанную у кого-то из взрослых. – И мне тоже грустно. Мне всегда грустно, когда кто-нибудь умирает.

– И мне, крошка, и мне! – Джулия вдруг обрадовалась тому, что ее хоть кто-то, пусть вот такой несмышленыш может выслушать и понять. – Ты права, маленькая, Джекоб Кейн был очень хороший человек. Рано было ему помирать… Да еще такой жуткой смертью. Теперь-то он на небесах – вместе с Иисусом и ангелами… Больше ему уже ничем нельзя повредить!

Она нежно прижала к себе Махеалани и поцеловала ее в теплую макушку. Какую, оказывается, радость может принести женскому сердцу ребенок! Вот чего она не знала до сих пор… И никогда, надо полагать, уже не узнает.

– Знаешь, я не хочу на небо, леди. Я хочу остаться с Калейлани, с тетей Лео, с тетей Моми… и с тобой тоже, Кулия!

– Спасибо, радость моя, ты очень добра. Но почему ты не хочешь остаться еще и с мамой?

Махеалани потупилась.

– У меня нет мамы. У меня есть Калейлани. А мама умерла. Долго болела, а потом умерла.

Боже мой, оказывается, она сирота… Сердце Джулии сильней потянулось к девочке. Джулия поглаживала черные кудряшки и размышляла о том, что уж не абрикосовая ли сделала ее такой чувствительной? Нет, просто у нее тоже было несчастливое детство. Правда, мать ее была крепкой и здоровой женщиной, способной и накормить, и защитить своих детей. У них в доме всегда была еда и было кому утереть детские слезы – до тех пор, пока однажды…

– Мистер Кейн упал в большую яму и весь переломался. Я на прошлой неделе тоже упала и ободрала коленку. Мне было очень больно, но Калейлани приложила мне зеленую мякоть алоэ и все прошло. Вот, посмотри. – Махеалани подняла юбочку и показала зажившую ранку с розовой корочкой. – Может быть, мистера Кейна надо было полечить алоэ? – нерешительно предположила она.

– Нет, детка-конфетка, никакое алоэ ему бы не помогло…

Внезапный гнев нахлынул на нее. Негодяй Джеки! Как она могла поверить его обещаниям? Ясно было, что он не выкупа хотел, а расправы… Он ненавидел Кейнов, потому что был у них в руках из-за этой бумаги. И когда он трахал ее там, в развалинах, тоже мстил Кейнам, это же ясно как день! Как он хихикал тогда, что поимел женушку самого Гидеона Кейна! Что же с ней будет, если вдруг его схватят и дознаются обо всем? Уж он-то поваляет ее в грязи, расскажет все до капельки, будьте уверены!

– Махеалани? Где ты? – позвал грудной женский голос.

– Это моя Калейлани. Она ищет меня. Я спрячусь, леди-принцесса…

При виде Эммы Джулия впала в ярость.

Какое неприличие! Эта полукровка ведет себя тут как хозяйка. Ей, видите ли, «поручили дом»! Проклятая дрянь!

– Что ты тут делаешь, проказница? Здесь можно бывать только по делу. Кузен Алика привез утреннюю почту, и я думала, что ты поможешь мне и отнесешь письма миссис Кейн. Нет, лучше положим их в большой ящик на письменном столе. – Эмма не заметила Джулию, но ее насторожило лукавое выражение личика Махеалани. – Что это ты там задумала, маленькая непослушная мартышка?

– Я нашла принцессу с золотыми волосами! Ее зовут Кулия, и она видела волка с большими желтыми зубами! Смотри! Она здесь!

Джулия сидела на ступеньках, а маленькая Махеалани обнимала ее за шею, шаловливо поглядывая на Эмму.

Эмма пригляделась внимательней:

«Господи! Да Джулия пьяна!»

Эмма почувствовала отвращение и ревность одновременно. Эта женщина отняла у нее Гидеона, теперь отнимает последнее – ее девочку!

– Махеалани! Немедленно иди сюда!

Джулия с ненавистью глядела на эту бесстыдную полукровку, на эту дрянь, посмевшую командовать в ее доме… «Ты смотри! Держится, точно королева, а росточком-то не вышла: всего фута четыре, не выше… И она еще смеет пялиться на белую женщину, черномазая обезьяна…»

Но собственный взор не обманывал Джулию: ее соперница и впрямь была хороша. Кожа ее была смуглой, но светлой, фиалкового цвета глаза, слегка раскосые и затененные длинными ресницами, казались темно-бархатными… Маленькая хрупкая фигурка, высокие бедра, полная небольшая грудь, безупречная осанка…

Так, поглядим, как мы одеваемся… Недурно. Строгий костюм: хлопковая белая блузка с высоким английским воротом в узкую бирюзовую полоску и длинная, до щиколоток, темно-голубая юбка. А как чопорна, холодна, Боже ты мой, можно подумать, прямо недотрога какая-то… И молода, чертовка… Такой не нужны ни белила, ни румяна – и так все на месте!

Результат пристального, хотя и мгновенного осмотра окончательно взбесил Джулию.

– Какого черта! Ты что тут раскомандовалась? Ни капли стыда! Мистер Кейн умер, его семья в трауре… Ты оскверняешь его дом! Если есть в тебе совести хоть на унцию, ты немедленно уберешься отсюда!

– Боюсь, я не смогу сделать этого, мэм. Миссис Пакеле просила меня позаботиться об этом доме.

– Да лучше бы она оставила этот дом на хитрого койота, чем на особу такого сорта!

– Простите, я не очень вас понимаю, о каком это сорте вы говорите?

– Ты не понимаешь? Разве не ты охотишься повсюду за моим мужем? Думаешь, если он развлекается с тобой под каждым кустом, так ты и в дом можешь залезть?

– Вот вы о чем, миссис Джулия? А я думала, вы о своих свиданиях… в джунглях. С Джеком Джорданом…

– Да как ты смеешь равнять меня с собой, коротышка? Откуда тебе знать, зачем я виделась с Джорданом? Да я наняла его следить за вами… И хорошо ему платила! Что, нечем крыть? Прикусила язычок! Так вот! Гидеона я тебе не отдам, хоть потоп разразись… И держи свою вертлявую задницу подальше от моего мужа!

Эмма уже взяла себя в руки. Разве можно было так распускаться в присутствии девочки… Надо немедленно прекратить скандал и уйти достойно.

– Махеалани, скажи леди «до свидания». Пойдем, вместе положим письма в деревянный ящик на столике. Всего хорошего, миссис Кейн. Боюсь, у меня нет времени выслушивать все это. Надеюсь, когда вернется мистер Гидеон, он сумеет во всем разобраться.

Уходя, Эмма обернулась.

Джулия без сил сидела на ступеньках, и в ее глазах без труда можно было прочесть выражение боли и смертного ужаса.

С чувством горечи Эмма вошла в пустую гостиную.

Еще вчера близкие и родные прощались здесь с телом Джекоба Кейна.

Надо бы прибрать, вынести увядшие цветы, открыть окна, проветрить…

Эмма все еще думала о встрече с Джулией. Она словно впервые увидела ее сегодня.

Нет, она вовсе не так наивна и глупа, как кажется. Скорее хитра и опасна. Такая сама кого угодно обведет вокруг пальца. Хм… Она ждет ребенка? Живот у нее – словно тощий блин, а уж пора бы… Конечно, Гидеон доверчив, как все благородные и прямодушные мужчины, внушить ему можно все, что угодно, стоит только похныкать немножко. Нет, теперь Эмма была почти уверена в том, что белокурая Джулия лжет и боится разоблачения. Но в чем? Интересно было бы посмотреть на ее младенца. Нехорошо так думать, но скорее всего он будет похож на бутылку виски.

Эмма разобрала пачку писем.

Вот письмо из адвокатской конторы от мистера Мак-Грегора…

«Клуб Настоящих Джентльменов», вручить Джекобу Кейну, эсквайру»… Как мучительно держать в руках такие письма и знать, что Настоящий Джентльмен Джекоб Кейн, эсквайр, уже никогда не прочтет их…

Несколько депеш из пароходной компании.

Это письмо с местной лесопилки для Гидеона. Кто-то передал его прямо на пристани, присоединив к остальной почте.

Это… От Томаса Кейна, кузена Гидеона.

В левом нижнем углу – надпись «Срочно!», адрес надписан как-то неровно и торопливо, на конверте – кляксы.

Эмма тяжело вздохнула.

– Какой печальный этот дом, правда, Калейлани? – Маленькая ладошка легла на ее ладонь. Махеалани прижалась к ней и смотрела, как Эмма раскладывает конверты.

– Правда, детка, он очень печальный. Мистер Кейн сам строил его, и теперь дом грустит по нему. У дома ведь тоже есть душа…

Взяв девочку на руки, Эмма подошла к окну.

Только что прошел дождь. Тот самый полдневный дождик, который, по местным поверьям, предвещает счастье. Должно быть, так оно и есть на самом деле. Вон какая радуга повисла над изумрудными холмами и долинами.

Эмма вспомнила сон Мириам Кейн, тот самый, который она невольно подслушала в беседке, когда мэм и тетя Лео шептались с глазу на глаз в саду лекарственных трав. Джекоб просил жену вернуться в светлый мир, потому что живые принадлежат свету и теплу домашнего очага. Сейчас этой дивной радугой он благословлял самое живое существо из всех, здесь живущих, ее маленькую Махеалани.

Эмма задумалась.

Что-то, там было еще, в этом сне, какая-то мелочь, подробность, которую она никак не могла зацепить… Несомненно, он был вещим, этот сон. Кейн хотел указать Мириам на убийцу? Или предупреждал ее о чем-то?

– Ты научишь меня танцевать хулу? – спросила Махеалани, вертясь на руках у Эммы.

– Хорошо. Но ты обещай мне не убегать и не прятаться, как сегодня… Иначе не будет ни хулы, ни засахаренных фруктов. Обещаешь?

– Обещаю.

– От чистого сердца?

– От самого чистого!..

И Махеалани, уже стоя в дверях, церемонно поклонилась, держась за края юбочки скрещенными пальчиками. Этому ее научила тетя Лео. Если скрестить пальцы – ложь не считается…

Эмме показалось, что она узнает в милом личике девочки черты ее отца.

Мысли вернулись к Гидеону. Бедный! Каким потерянным и одиноким показался он ей, когда траурная процессия покидала ранчо. Он как будто постарел, сгорбился, точно какая-то непосильная ноша гнула его к земле.

Сейчас пароход где-то на полпути к Гонолулу. Сколько еще времени будет длиться отпевание? А после – обратный путь… Скорее бы вновь увидеть Гидеона! Он приедет и разберется во всем.

Она на самом деле так думала.

Джулия, крадучись, вошла в гостиную, где на столике стоял ящик с почтой.

Письма с требованием выкупа, конечно, не было. А она-то сходила с ума, боясь, что не успеет перехватить бесполезную депешу. Да, ее догадка, которая возникла только что, когда она болтала с этой маленькой, любопытной обезьянкой, совершенно верна. Никто и не думал ни о каком выкупе. Джорданом руководила только месть. Джекоб Кейн давно мог сдать Джордана полиции, потому что в шкатулке хранилось признание Джеки в попытке инцеста. Пятнадцать лет пролежала эта бумага – и теперь стала причиной смерти Джекоба. А она, Джулия, всего лишь доверчивая дура и пособница каторжника и…

Джулия Кейн вздрогнула, наткнувшись на письмо Томаса.

Надпись «Срочно!» в левом нижнем углу. Что бы это значило?

Секунду поколебавшись, она вскрыла конверт.

Всякая болтовня о том, о сем, семейные новости, дежурные остроты… А это что такое?

Отправитель – национальное детективное агентство «Пинкертон» и чуть ниже – девиз: «Мы никогда не спим». Джулия пробежала глазами послание.

Вот оно, роковое для нее известие! Что ж! Они неплохо покопались в ее прошлом. Гидеон скоро все узнает, и тогда ей несдобровать. Придется поскорей убираться отсюда. Снова надо будет жить на собственный счет, как-то выкручиваться, ловчить…

Надо успеть смыться до возвращения Гидеона…

Джеки! Где он, этот подонок? Он втянул ее в это дело, он обязан ей, так пусть поможет выбраться отсюда, черт возьми!

Однако Джордан нашел ее скорее, чем она могла надеяться.

Серебряные кофейники, монеты, колечки, цепочки, – в поисках ценностей Джулия обшарила в доме все столики и комоды.

Стянув все, что при случае можно было выгодно продать, Джулия битком набила две седельные сумки и поволокла их в конюшню.

Она приторочила груз и уже готова была вскочить в седло, как кто-то тронул ее за плечо. Джеки Джордан! Отощавший, поблекший, сутулый, он постарел за неделю на добрый десяток лет.

– Как ты напугал меня!

– Чего же тебе бояться, Джоли? Ты ведь здесь полная хозяйка, настоящая леди. Это я тебя должен бояться. Вдруг ты прогонишь меня, бродягу? А ты, я вижу, собралась прогуляться? И путь предстоит неблизкий, не так ли? – Он кивнул на поклажу.

– Половина этого – твоя, Джеки. Может, и хорошо, что все так обернулось. Тебе не придется требовать выкуп, но теперь никто не посмеет обвинить тебя в этой смерти. Зачем бы тебе убивать Джекоба просто так, без денег? Ты ведь ничего не выгадал от этой смерти…

– Ничего, кроме одной бумажки. Где она?

– Я… Я спрятала ее…

– Где? – Он схватил ее за подбородок.

– Я отдам ее тебе, клянусь! Но ты должен обещать помочь мне, Джеки! Я должна бежать с этого острова. Гидеон скоро узнает все обо мне, о Дэвиде. Они написали в сыскное агентство.

– Мне плевать на твои проблемы. Мне нужна эта бумага, и я получу ее. Разве ты не усвоила еще, на что способен старина Джек?

– Не запугивай меня! Мне тоже плевать на твои дела. Я ничего уже не боюсь. Я стала твоей подстилкой, а теперь и воровкой – и не стыжусь даже этого! Можешь делать со мной все, что угодно, но если ты не поможешь мне выпутаться, бумаги у тебя не будет! Мало ли в чьих руках она может теперь оказаться!

Издалека послышался женский голос:

– Миссус Кейн! Миссус Кейн!

– Кто это?

– Пуанани, моя служанка…

– Избавься от нее. Отошли куда-нибудь. Делай то, что я тебе говорю!

Когда Джулия вернулась в конюшню, лицо Джека было почти спокойно.

– Слушай, девочка, я тут немного подумал… Нам нет нужды ссориться, любовь моя! Подумаешь, небольшое изменение в планах… Я слегка понервничал и, кажется, напрасно. Ты меня правильно поняла, и мы обо всем с тобой договорились. Все будет по-честному. Значит, смываемся вместе. Пароход в Кавайихе отходит завтра на заре. Ты же не хочешь привлечь к нам внимание шерифа? Так что, птичка, принеси мне мою бумагу, а за мной дело не станет.

– Но где ты будешь, Джеки, в это время? – Джулия не доверяла ему.

– Я пока займусь тут кое-какими упрямицами… – Он рассмеялся. – Я попробую уговорить своих непослушных подружек последовать за нами… Они обеспечат нашу безопасность.

– Кто они? – Сердце ее почему-то похолодело от страха.

– Мне кажется, ты их знаешь, цветочек! Подумай, пораскинь мозгами, догадаешься сама… Впрочем, это тебя не касается. Смотри, не опоздай, красавица моя!

Когда Джек покинул конюшню, Джулия еще некоторое время стояла неподвижно. Только теперь она поняла, как крепко держит в руках и какой ужас внушает ей этот человек!

Она посмотрела на седельные сумки. Если прикинуть «на глазок», то одна из них, кажется, стала легче на несколько фунтов.

Не беда. Только бы он не удрал без нее. Пусть только явится завтра на пристань и посадит ее на пароход, а там уж она как-нибудь сумеет избавиться от него.