Текст книги "Просо судьбы (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

– Да пребудет с вами Единый, – хрипло благословила Лидия. Она как знала, что голос её подведёт.

Уходя с улицы Второй цветочной, она не удержалась и бросила взгляд назад. Десяток воинов, оставшихся прикрывать их уход (к людям графа присоединились отец Ирий и несколько гвардейцев) растягивался по всей ширине улицы, и она с сожалением заметила плюмаж молодого РоАйруци, не пожелавшего оставить дядю, и странная горечь накатила, перебив и отчаяние, и безысходность.

Народ на баррикаде заволновался – на пустынной улице вдалеке показался одинокий всадник. Он стремительно приближался, полы плаща трепетали, будто крылья, и это было так неожиданно и тревожно в словно бы загустевшем воздухе. Люди озадаченно и напряжённо поднимали головы в ожидании вестей.

Что-то было не так с этим наездником, мчащимся к ним на фоне абсолютно пустынной, будто вымершей улицы под аккомпанемент цокота копыт, эхом, как круги на воде, разбегающимся вперёд и назад, стиснутым безмолвными домами под серой черепицей. И в какой-то момент порывистый вздох, вобравший в себя и гнев, и отчаяние, и надежду, всколыхнул защитников Ремесленного квартала. И Лидия не была исключением.

Это был Тьяри РоАйруци. И он просто повис на шее коня, каким-то чудом удерживаясь в седле. Правая рука безвольно болталась, руководимая лишь инерцией движения. Простоволосый, при этом, светлая прежде голова превратилась в какой-то чёрно-багровый колтун.

Конь, въехав на простор Ремесленной площади, хрипя и пуская пену, сбавил ход, настороженно прянул ушами, покосился по сторонам, и уже неторопливо потрусил к мосту, где тоже, по-видимому, узнали рыцаря из окружения РоАйци, и сложный механизм прохождения на территорию квартала, не спрашивая дополнительного разрешения сверху, привели в движение. Сейчас эта основная артерия, соединяющая ремесленников с телом столицы, была перекрыта мощным сооружением высотой в шесть локтей, состоящим из деревянных конструкций, усиленных камнями и мешками с песком. Только посредине был узкий проход, закрытый сейчас огромным сложносоставным щитом, который сдвигался с помощью четвёрки тяжеловозов и при необходимости просто блокируемый.

Конь с поникшим всадником преодолел едва половину площади, когда словно невидимый ветер тронул волосы, заставив прищуриться, зябко поёжиться – как будто недобрый взгляд какого-то огромного и голодного хищника, нащупывающего тёплую, полную сладкой крови, жертву. И тут же по сознанию ударила тяжёлая, сметающая напрочь волю волна иррационального ужаса, всегда предшествующая появлению уруков.

Лидию шатнуло назад, она будто резко потеряла ориентацию, и теперь, как слепой котёнок, пыталась осознать, кто же она. И где? В памяти осколками разбитой реальности фигурировала только баррикада, на кромке которой и находилась она, и любой шаг в сторону мог быть движением в бездну. И ощущение неотвратимо приближающейся угрозы.

Тёплая, крепкая ладонь коснулась её руки, и уверенно сняла с эфеса сабли, за который принцесса судорожно цеплялась, как за спасительный маячок.

– Ты сильна, дочь моя. Но никогда не бывает лишним вознести молитву Единому. Дабы укрепиться, найти опору в этом греховном и склонном к испытаниям веры мире.

Такой знакомый, спокойный и сильный голос прозвучал словно в голове. Разум прояснился. Она повернула голову, и увидела обострившийся профиль отца Апия. Невысокий и сухой Верховный кардинал бесстрастно и бесстрашно смотрел туда, куда Лидия боялась даже глянуть. Тонкие губы в обрамлении аккуратной седой бородки шептали молитву, и только морщины резче обозначившиеся от носа и глаз, и пульсирующая на виске жилка выдавали напряжение одного, возможно, самого сильного – никто ведь не проводил сравнений или, не дай Единый, состязаний в этом направлении – из лучших даровитых разумов Агробара. И при этом весьма пожилого человека – на памяти принцессы, уже в детстве святой отец был таким же – в преклонных годах.

Замершая, задумавшаяся Лидия, словно вновь выпавшая из реальности, вдруг ощутила на себе пытливый и пронзающий взгляд глубоко запавших глаз. Её окатило жаром от неожиданно накатившего стыда, и, буквально прочитав по губам священника посыл: «Будь сильна, дочь моя», она встряхнула головой и решительно посмотрела в лицо надвигающейся опасности.

Иррациональный ужас отступил, и звуки разноголосой, многокрасочной палитрой ворвались в сознание. Как и целостное – во всяком случае, видимое глазом, понимание картины происходящего. Застывшие в каком-то ступоре защитники моста, уже проскочившего коня, несущего безвольное тело РоАйруци, и накатывающих, словно неотвратимая приливная волна, уруков.

Лидия почувствовала, как пустоту отступившего страха и слабости заполняет ярость неизбежной схватки, гнев на «тёмных», посмевших топтать и поганить её любимый Агробар, и холод – не тот, замораживающий конечности и превращающий разум в застывшее, неподатливое стекло, а тот, который отсекает ненужные эмоции и помогает отрешённо взирать на боль и потери.

– К бою! – пронёсся над кварталом звонкий голос.

Но люди уже и без призыва принцессы приходили в себя, бежали на свои места, проверяли оружие и замирали в ожидании атаки.

– Единый, благословенный, милосердный и справедливый, укрепи нас, детей твоих… – над баррикадой разнёсся чистый и суровый голос святых отцов, противостоящий диким, режущим слух и сознание воплям «тёмных», который тут же подхватывали воины, словно ища в простых словах молитвы дополнительную опору. И пусть цепочка святых отцов во главе с Верховным кардиналом была, к сожалению, очень редка, а борьба с чёрным колдовством шаманов забирала множество сил, искажала их лица болью, гнула к земле, шатала тела, как от бешенного ветра, они были полны решимости стоять насмерть.

Уруки, мчащиеся прямо на мост, локтей за сто пятьдесят неожиданно слажено разделились на две колонны и помчались вдоль канала, плавно заворачивая по кромке площади. Вперёд выскочило десятка два наездников, проигнорировавших манёвр. Шагах в двадцати от баррикады резко затормозили, передние подняли щиты, а задние запустили в сторону защитников какие-то предметы, и тут же с улюлюканьем умчались прочь. Залп стрелков собрал свою, пусть и незначительную жатву: двое наездников склонились к гривам ягиров, а одно животное обиженно взревело, ощутив попадание. Но «тёмные» увлекли своих подстреленных прочь. А люди в ужасе замерли в ожидании непонятных предметов, спрятались за щитами. Один из лучников сбил непонятный метательный снаряд, чуть подправив траекторию полёта. А потом над баррикадой на мосту пронёсся вопль ярости, а мгновение спустя Лидия поняла, что это такое было. Людские головы… А, судя по количеству, наверняка отряда, прикрывавшего их отход, и ледяная игла кольнула в сердце…

Это она во всём виновата! Идея выдвинуться в центр столицы была ошибкой. Она просто потеряла множество хороших и преданных людей. Фактически – убила.

Но рефлексировать и предаваться самобичеванию уже не было времени – Ремесленный квартал накрыл дождь стрел. Пролетающие мимо моста уруки стреляли из луков, уступая место следующим наездникам. Защитники стали огрызаться, потом прятаться в укрытия, но интенсивность и траектория стрельбы были таковы, что уберечься было очень сложно. Сразу несколько человек, стоявшие на баррикаде, задёргались, хватаясь за смертельные оперения, кто-то скатился под колёса телег и забился от боли или просто замер. Ещё один, ещё… Крупного воина, укрывшегося за огромным, перегораживающим мост щитом, стрела достала сверху, войдя между наплечником и шлемом. Он дёрнулся, лицо исказила боль – Лидия видела его бородатое лицо, раззявленное в неслышном ею крике. Собравшись с силами, ремесленник обломал стрелу и снова сгруппировался за защитой, подняв над головой щит. Несколько человек, не выдержав испытания, в испуге или панике, не слушая грозные окрики рвущего глотку командира отряда из числа гвардейцев, спрыгнули вниз и забились под колёса телеги и в щели между деревянными конструкциями баррикады. Об ответном стрельбе уже не было речи – лишь лучники с домов били по общей массе «тёмных», наверняка находя своих жертв. Но в сумасшедшей круговерти наездников это была капля в море. К тому же, им тоже нужно было быть внимательными и не открываться – принцесса с высоты своей наблюдательной площадки видела, как в неосторожно высунувшегося лучника попало сразу две стрелы, и его тут же выдернули за трубу дымохода товарищи. Жив ли? Она в бешенстве и отчаянии сжала зубы и схватила эфес сабли.

– Ваше Высочество, – услышала она тревожный голос справа, – вам бы всё-таки поберечься!

Будто очнувшись, она оглянулась и увидела вокруг себя несколько гвардейцев с высокими щитами и Руайяла АллФаррияла (она не сомневалась, что где-то рядом и эмир с Фиори, а голос Его Преосвященства она продолжала слышать даже сквозь поднявшийся гвалт). И только потом поняла, что имеется ввиду – она стояла на самом краю баррикады, мало того, поставила правую ногу на кромку, да ещё опасно наклонилась вперёд, словно пытаясь приблизиться к участку, на котором уруки сосредоточили свой смертоносный ливень, и для того, чтобы защитить, её нужно было подвинуть физически. Но пока они на это не решились, хотя Лидия не сомневалась, что в случае опасности, её, несмотря на высокородность, бесцеремонно уберут с линии удара и закроют своими телами. Понимая это, она прикусила губу, бледно благодарно кивнула, и сделала шажок назад, давая возможность воинам спокойно делать свою работу по её защите. Двое тут же стали по бокам, поставили перед ней щиты, уменьшая опасный промежуток попадания и при этом не закрывая обзор.

Лидия зашарила на поясе в поисках фляги – горло пересохло просто неимоверно и, отвернувшись, сделала несколько жадных глотков. Отчаянный возглас, пронёсшийся по линии защитников квартала, едва не заставил уронить флягу. Резко подняв голову, она в ужасе замерла, а вопрос так и повис на полуоткрытых губах, не в силах реализоваться в звуках от увиденного.

Наездники под прикрытием стрелков внезапно атаковали мост. И для ягиров, имевших отдалённое родство с кошачьими, баррикада, как оказалось, не стала непреодолимым препятствием. Учитывая, что большинство защитников спряталось, это была катастрофа. И теперь поток «тёмных» свободно преодолевал столь тщательно возводимую баррикаду, снося всё на своём пути.

«Тёмные» разделились на три части: некоторое количество наездников ушло вправо и влево, вдоль канал, словно охватывая Ремесленный квартал в кольцо, основная же масса, набирая скорость, визжащим, ревущим, улюлюкающим валом неслась по основной артерии района прямо на Лидию.

Сказать, что их застали врасплох, так ничего не сказать: несколько мечущихся по колодцу улицы людей, были тому примером. Кто-то уже пал под когтями ягиров, кто-то мчался к защитному барьеру, явно не успевая, остальные шарахнулись под сомнительную защиту домов и замерли, прикрываясь щитами, в надежде подороже продать жизни.

У Лидии на мгновение мелькнула паническая мысль: неужели есть хоть один шанс остановить этот безумный поток? Это всё равно, что бороться с водой, прорвавшей плотину. А ведь сзади практически беззащитные жители, приютившие её. Да, там была ещё одна защитная линия, возглавляемая Гарчем. Но она отнюдь не подкреплена внушительной баррикадой. И если «тёмные» преодолеют их, то… Это будет конец. Значит, нужно держаться здесь. И если так суждено, своими телами сдержать этот поток.

Она обуздала дрожь, накатившую на неё, дунула уголком рта, сдувая непослушную прядь, выбившуюся из-под шлема. Её взгляд невольно перешёл с магнетической картины приближающихся «тёмных» на стоящего слева немолодого гвардейца. Её поразило выражение лица: там не было ни испуга, ни отчаяния – ничего того, чего следовало ожидать на пороге возможной гибели. Под седыми вислыми усами бродила улыбка… Будто встреча у урками – самая заветная мечта… Лезвие меча, которое он держал у щеки, оставило на небритой щеке тонкую алую полоску, которую воин даже не почувствовал. Лидия отчего-то попыталась вспомнить его имя – ей показалось это важным. Палий! И тут она ощутила неимоверную лёгкость и какой-то нездоровый, но такой приятный кураж и в порыве воздев вверх верную саблю, звонко прокричала:

– Эгей! Спешите к нам, тёмные твари, мы уже вас заждались! Наши клинки дрожат в нетерпении испить вашей крови!

По рядам защитников прошли одобрительные восклицания. Люди принялись вторить принцессе, кричать всё, что кому приходило в голову – от издёвок до проклятий – в лицо урукам. Она буквально кожей почувствовала смену настроения людей. А это немаловажно. В конце концов, жизнь-то одна! И отдать её за защиту своей земли – не самый плохой вариант. И с улыбкой на лице.

Она заметила понимающий взгляд усатого гвардейца, который неожиданно ей подмигнул – не как госпоже и носительнице королевской крови, а как дочери, которой она подходила по годам. Или ученице, сдавшей экзамен на отлично. И на душе потеплело. Они просто не имеют права не отстоять этот клочок земли!

А в следующее мгновение уруки обрушились на баррикаду, как шквальный ветер.