Текст книги "Просо судьбы (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Это что за… недоброжелатель? Ройчи бросил короткий взгляд на якобы невозмутимого, но таки навострившего уши гоблина, но продолжил механически жевать – слишком часто он слышал подобный тон от существ, мечтающих нарваться на добрую трёпку. Что поделать, дружба с «тёмными» предполагала это, а, учитывая, сколько Худук с Рохлей фактически безвылазно находятся здесь, зная беспокойный характер зеленокожего низкорослика, можно легко представить, скольким он наступил на любимый мозоль. Что-либо отвечать или как-то иначе реагировать было просто лень. Да и влезать в драку под приютившей их крышей, в стане, так сказать, временных союзников, было бы дипломатически неверно.

– К кому я обращаюсь?! – раздался рёв раненого носорога, который вместо опасения едва не вызвал в нём истерический смех – видно, сказывались до сих пор последствия случайного потребления алкоголя. Ему с трудом представлялся любой разумный – во всяком случае, в этом месте и сейчас – способный что-либо противопоставить ему и его друзья, каким бы страшным и сильным он сам себе не казался.

И вдруг – он абсолютно этого не ожидал – справа, словно прошел легкий ветерок, с места вскочила девушка. Он даже на мгновение испугался, что та вот так запросто бросится на хозяина злого голоса, посмевшего выразить словесно некую агрессию к нему, слабому и беззащитному. Но нет, слава Единому, шалюрка просто замерла перед громилой – действительно крупным и кое-где страшным мужиком, бестрепетно глядя в его маленькие бешеные глазки. Руки её свободно повисли вдоль тела, но Ройчи не сомневался, что что-нибудь небольшое, но чрезвычайно острое и смертоносное легко окажется в небольшой ладошке, чтобы сделать дырочку в этом надутом мыльном пузыре.

Ройчи для удобства наблюдения чуть развернулся вместе со стулом, но даже не попытался встать. Ему было любопытно, что дальше предпримет этот… агрессор. Но холодный разум уже рассчитал, как в случае нападения левой рукой уберёт девушку с траектории удара, а правая нога ударит в колено супостата. Очень неприятно ударит, возможно даже, без восстановления сустава. Рука же тоже чуть развернувшегося Листочка – краем глаза он отметил это движение – незаметно скользнула под лёгкий эльфийский плащ, явно не в поисках цветов.

По залу пробежал легкий шепоток и тут же утих – люди всегда любили вот такие сцены, особенно если они их не касаются лично. Противостояние взглядов уже длилось около минуты, но, как бы не пыжился, не играл бровями и не кривил губы здоровяк, всё это разбивалось о полную безмятежность и, можно сказать, вселенское равнодушие девушки. И, как ни странно, он не отводил глаз с лица стоящей шалюрки. Словно не мог этого сделать.

Ройчи неторопливо потянулся левой рукой к столу, взял ближайший кувшин, поднёс к лицу, понюхал – узвар, удовлетворенно кивнул, взял его в правую руку, снова протянул левую, теперь к чашке, приподнял, колыхнул, поставил, взял следующую – пустая – и налил жидкость.

Звук журчащего напитка наконец-то нарушил некое оцепенение и напряжение, опутавшие помещение. Здоровяк бросил какой-то недоумённый взгляд – словно только очнулся и не может понять, где он – на наёмника, нахмурился, оглянулся по сторонам, ловя внимательные, ожидающие взгляды вокруг, и только потом обратил внимание на стоящую перед ним девушку и… в сердцах сплюнул, круто развернулся, чуть не сбив стоявшего за спиной высокого мужчину, пошел прочь, про себя метая «драконы» на «тех, кто прячется за юбкой»…

Ройчи, как ни в чём не бывало, развернулся к столу, долил напиток и вернулся к прерванной трапезе. Потом будто о чём-то вспомнил, посмотрел на продолжавшую стоять девушку, мягко произнес:

– Садись уже, защитница.

Как ни странно, никакой иронии в его голосе не было, скорее неясный интерес и уважение. Как ни крути, а шалюрка не могла не понимать, что противостоять настоящему опытному воину, каким и был здоровяк, она не сможет. Все эти штучки, вроде ножа в рукаве – лишь воля случая, она ведь не профессиональный убийца. В конце концов, это какой же надо быть отмороженной, чтобы ни капли не переживать за свою жизнь? Или боялась? Но Ройчи этого не заметил. Наверное, ей кажется, что она своё уже отбоялась? Или тут что-то другое? Дракон его возьми с этими варварскими племенами, никогда не знаешь, чего ожидать – казалось бы, отношения внутри у них максимально понятны и прозрачны, но по факту целая система ритуалов, церемоний и традиций столь насыщенна, что многие вещи доводит до абсурда и ставит в тупик прибывших со стороны.

Стоило девушке сесть, как Ройчи обратил прищуренный взгляд на гоблина и очень мягко спросил:

– Что это было?

– Не обращай внимания, – осклабился Худук и махнул рукой, якобы подтверждая незначительность эпизода.

– Ну, уж нет, – Ройчи облокотился о стол, наклонился в сторону мелкого «тёмного», из его взгляда исчезла всякая ирония.

Худук невольно заёрзал под серо-стальным требовательным взглядом товарища и подумал, что вот с этим человеком ему совсем не хочется спорить – он очень хорошо чувствовал внутреннее напряжение Ройчи, но природное упрямство не позволило вот так сразу отступить.

– Я сам разберусь…

На что последовал вполне закономерный и абсолютно прогнозируемый ответ:

– Мы уже проходили это. У нас не бывает настолько личных проблем, касающихся всей группы, которые бы мы не стали решать всей командой. Или ты забыл очень поучительную историю твоего посещения родственников? – на лице мужчины появилась такая улыбка, что Худук невольно поёжился.

Это была относительно давняя история, ещё когда «темные» только присоединились к ним, и капризная кривая траектория их путешествия прошла недалеко от Закатных гор. Отчего Худук решил посетить своё родное племя, не суть важно, только он смог убедить отпустить его одного. Слава Единому, не стал тащить с собой Рохлю – хватило благоразумия. Да он и сам помнил сомнительную доброжелательность горных соотечественников. С этого, в общем, всё и началось.

Вообще, история Закатных гор – это сплошная цепочка жестоких столкновений, воен и междоусобиц всех со всеми – там, наверное, каждый камень полит кровью. Может это оттого, что издавна это была территория «темных» народов? Но, к сожалению, ничего не изменилось с приходом в эти места людей («светлые», кстати, вообще старались здесь не появляться), наоборот, казалось, неприятие и жестокость по отношению друг другу приобрели большую масштабность и силу.

В общем, Худук ушёл сам. И не вернулся через обещанные пять дней. Можно было бы, конечно, не волноваться – ну, бывает такое: родные места, давно не виденные родственники – и всё такое, но предварительно он оставил – на всякий случай – амулет, действие которого заключалась в одном: в случае опасности и угрозы жизни, он нагревался. На шестой день он не просто нагрелся, а раскалился.

Ройчи провел предварительную разведку – до этого они старались ни с кем не контактировать, во избежание, так сказать, ненужного внимания, а прятались в густом лесу в предгорьях – опыт автономной жизни у них был весьма богат. Пришлось немного пройтись, дабы выйти к человеческому поселению, этакому ощетинившемуся и достаточно капитально возведённому по всем законам фортификации форпосту. Крепкий и основательный, словно дуб, командир пограничной заставы, с цепким безжалостным взглядом бывалого убийцы, был крайне немногословен и очень недоверчив (но, кстати, не решился идти на прямую конфронтацию со «случайно заблудившимся одиноким путником», что говорит только в его пользу), но от того, что он поведал, у Ройчи в буквальном смысле слова волосы стали дыбом.

За то время, что Худука не было, именно на этом отрезке Закатных гор многое изменилось. Вначале с гор спустились вакхи, урукское племя, в своё время сменившее степной простор на каменные кручи (соображение у них было одно: так настояли шаманы), впрочем, оседлав верховья, они теперь с равным успехом «ходили на промысел» по обе стороны гор, и с должным иного приложения энтузиазмом резали, как оседлых сородичей по ту сторону, так и братьев по цвету по эту). В общем, общины троллей и гоблинов, сосуществовавшие здесь с давних пор, с переменным успехом были сдвинуты со своих мест. Либо уничтожены. И то событие – разорение поселка троллей, невольным свидетелем которого был Худук при уходе из племени, вследствие которого он поневоле и взял шефство над маленьким тролльчонком, вымахавшем сейчас в здоровенного Рохлю, было лишь первой ласточкой.

Победное шествие вакхов, отчего-то решивших стать «поближе к земле», натолкнулось на яростное сопротивление людей – княжество Сеймор и герцогство Атли после вялой грызни вполне серьезно схватились за узкую полосу ничейной земли. Как бы то ни было, но «тёмные» нарвались не на беззащитных поселенцев, а на вполне подготовленные, хорошо вооруженные и уже достаточно «разогретые» человеческие отряды и дружины. Люди перед такой угрозой, недолго думая, забыли пролитую кровь, спешно объединились и таки погнали прочь уруков. Тут ещё своё дело сыграл тот фактор, что предводители людей сообразили: «темные» наверняка ослабли, зачищая горы, поэтому грех этим не воспользоваться и не подгрести готовую местность для себя – позже ведь её можно правильно разделить между собой. И это было верно, ибо не так просто дался этот поход вакхам – главный шаман, собственно, и затеявший это переселение, и часть его помощников пали в противостоянии с даровитыми гоблинами, которые оказались не так уж просты, уцелевшие же изрядно растратили силы, а боевые отряды значительно поредели – и огромные снежные тролли, абсолютно не контролируемые в гневе, и мелкие, коварные, чрезвычайно злопамятные гоблины – враги страшные. Пядь за пядью воины потом и кровью расширяли своим владетелям территорию, но тут случилась ещё одна напасть: во фланг дерущимся неожиданно ударили дроу, опять же, наверняка теснимые ещё кем-то. Как бы то ни было, но люди, умывшись кровью, спешно отступили. Каждый на свою территорию – зализывать раны. Ничейная земля так и осталась ничейной – сил претендовать на неё ни у княжества, ни у герцогства не осталось. А что сейчас творилось в Закатных горах ни Единый, ни дракон не знали. Гоблины? Кто их знает. Горных давно не видели, если и остались целы какие-то кланы или общины, то они своими тайными тропами ушли куда подальше – горы-то велики, и любая тварь при развитом инстинкте самосохранения найдёт свою норку…

Ройчи, вернувшийся к товарищам, был весьма задумчив. Худука нужно выручать, но как?! И где его искать? Наверняка те ориентиры, оставленные наёмнику, давно ушли дракону под хвост. И соваться самому в Закатные, каким бы самоуверенным и подготовленным не был – очень серьёзная заявка действительно остаться без головы. Но тащить «светлых» и здоровенного Рохлю, искусству маскировки которого учить и учить, с собой – верное ли решение? Вопрос был выставлен на обсуждение.

Тролль, заметно встревожившийся от исчезновения «мамы» был готов идти моментально хоть в пасть дракону и рвать голыми руками любого врага. Ностромо лишь довольно осклабился – хлебом не корми, дай помахать секирой (но Ройчи-то знал, что несмотря на браваду, подгорный был весьма прагматичен и расчётлив, и, зная, что человек наверняка уйдёт в поиск в любом случае, решил, что верный товарищ, прикрывающий спину не помешает). Листочек промолчал, просто сразу стал собираться – на тот момент у него с гоблином отношения продолжали оставаться натянутыми, и эльф наверняка со спокойной душой оставил бы зеленокожего самостоятельно выбираться из неприятностей, в которые точно попал по собственной дурости – так сказать, хотя бы из воспитательных целей, но… Бросать товарища, даже исключительно вредного, нельзя – это раз. Авантюрная жилка, изрядно развившаяся за время сосуществования с человеком, не простила бы ему такое, гм, тактическое отступление – это два. Ну и третье: вряд ли какой эльф мог похвастать, что его нога ступала в Закатных горах, и хотя бы частично разведать их (высокорождённые очень скрупулёзно собирают информацию обо всех землях Веринии, особенно о «закрытых территориях»). Короче, через час они всей группой выдвинулись навстречу очередным и абсолютно бесплатным приключениям.

То, как они прошли урукские кордоны, как «общались» с троллями, как проникли на территорию дроу, где в плену, в ожидании мучительной казни находился злобный, доводивший до белого каления как правило хладнокровных «тёмных» эльфов, несломленный Худук, какие только чудеса дипломатии и красноречия пришлось продемонстрировать Ройчи и Листочку, чтобы только наладить относительно спокойный диалог, какие испытания – в качестве проверки на вшивость – довелось им пройти – это отдельная история. В итоге они таки смогли найти общий язык с вождями пленившего гоблина клана и даже обменялись словесными обещаниями о взаимовыручке, и расстались вполне довольные друг другом. Дроу в конце даже подсказали, где искать остатки худукового племени, которое они на самом деле взяли под свою защиту, и если бы не несносный характер оного, всё могло закончиться… немного не так, а быстрей и без лишней нервотрёпки. Но всё равно, основным аргументом, перетянувшим весы в сторону положительного решения проблемы, была сама идея того, что человек и два представителя «светлых» народов пришли выручать мелкого «тёмного». Дроу были поражены этим, и всё время уточняли, так ли это, и вполне серьёзные уверения даже от своего «светлого» собрата (особенно от него!) выслушивали чуть ли не открыв рты. В конце концов, Хранитель дроу и Ройчи нашли общих знакомых, которым человек при случае обещал передать поклон («тёмные» эльфы – весьма закрытое общество, и лишний раз бродить по чужим землям они любят ещё меньше своих «светлых» сородичей).

А потом была не очень радостная встреча Худука с соплеменниками. Почему так? Потому что из его семьи не выжил никто – отец, как-никак, был главным шаманом, а братья занимали не последнее место в иерархии племени. Что могло утешить их товарища – его родные дали достойный отпор агрессорам. Худуку даже предложили остаться в племени в качестве… шамана. Но тот, сохраняя на лице горько-холодную маску, только качнул отрицательно головой, махнул сородичам рукой и молча пошёл прочь. Друзьям пришлось догонять его. Видеть то, во что превратилось некогда многочисленное и гордое племя, ему было больно.

Вот такая поучительная история. И с тех Ройчи не очень любил разные, гм, самостоятельные решения, касающиеся всей команды. Если ты доверяешь свою жизнь необдуманной опасности, значит, ты подставляешь всех.

Худук под пристальным взглядом человека отвёл глаза в сторону.

– Я расскажу. Потом.

– Хорошо, – согласно кивнул мужчина, решив чересчур не давить на товарища. Впрочем, это не значило, что он забудет об этом, и у них с гоблином не состоится долгий, «вдумчивый» разговор.

Но им всё равно не дали спокойно продолжить завтракать. Раздалось якобы деликатное покашливание в исполнении квадратного крепкого мужчины (Ройчи вспомнил, что уже имел возможность его видеть в королевских гвардейских цветах и со знаками сержанта), и стоило расположившимся наёмникам обратить на него внимание, тот, слегка понизив голос, сказал:

– Её Высочество желают видеть вас… Ройчи, – выдавил имя, словно в его простоте была заключено некое пренебрежение, на мгновение запнулся, готовясь к следующим словам, а наёмник мысленно усмехнулся: экие всё-таки эти дворяне интересные – битый профессионал-воин, а простая вежливость к низшему (в его понимании) по статусу человеку неимоверно сложна – проще на лягушку наступить. – Очень просит не оттягивать.

Ройчи изобразил широкую улыбку (на большее в это утро он был не способен) и, не задумываясь, ответил:

– Непременно. Так и передайте великолепной Лидии, что я буду к её услугам. Вот только, – он повёл рукой на стол, – добью крохи, что бог послал, и сразу к ней, – добавлять, что очень соскучился по такой милой и чудесной девушке, как она, посчитал лишним – не стоило чрезмерно раздражать верного служаку. Достаточно и того, что к этому моменту стол был буквально заставлен яствами, и пресловутые «крохи» при желании можно было поглощать до самого обеда. Другое дело, что сам Ройчи, не взирая на поправившееся самочувствие и настроение, не ощущал в себе того дипломатического потенциала, который наверняка потребует от него разговор. А впрочем, будет, как будет – он никому ничего не должен и не обязан, а выслушивать какие-нибудь глупости не привыкать – уши, чай, потерпят, если что, не отвалятся.

Гвардеец поморщился, но с чувством выполненного долга развернулся и убыл.

А на его месте нарисовалось новое действующее лицо. Высокий, худой, обманчиво расслабленный мужчина с вислыми усами, коротким ёжиком седых волос и холодными прищуренными глазами. Непростой… дядя.

– К вам можно, вольные воины? – голос под стать ему – невыразительный и скрипучий.

Ройчи окинул его ленивым взглядом, мимоходом отмечая неброскую и потёртую, но качественную кожу безрукавки на голое тело и штанов, небрежные, скупые движения бывалого воина, отсутствие какой-либо опаски или неприятия сидящих за столом, даже какое-то отнюдь не показное равнодушие. И при этом едва уловимое напряжение – то ли готовность вступить в драку, то ли ещё что-то. Что и говорить – настоящий, много повидавший наёмник – из тех, кого обманывать себе дороже.

– Присаживайся, угощайся, – первым отреагировал гном, гостеприимно поведя рукой и подвигаясь, изобразив подобие улыбки.

Чем неторопливо воспользовался подошедший, пригубил кубок, после чего, словно признавая главенство человека, поднял на него абсолютно холодный, прямо-таки ледяной взгляд светлых, словно выцветших глаз. Остальные, будто это их не касается, тут же вернулись к трапезе, но по повисшей за столом тишине (даже Рохля стал чавкать осторожней) можно было легко понять: ни одно слово не уйдёт не услышанным.

– Илиец… – то ли констатация, то ли обращение, но напряжение усилилось, ибо слово было произнесено. Ройчи безмятежно глянул в глаза «гостя» в ожидании продолжения. – Меня зовут Кол. Твой интерес?

Лёгкое пожимание плечами – Ройчи испытал облегчение, так как вопрос не был связан конкретно с кем-то из его друзей (в первую очередь, с Худуком). Разве что по касательной. Это скорее попытка выяснить что-то иное – пересекающиеся контракты, конкуренция на этой почве, определение возможных противников – и такое бывает, когда сегодня сидишь за одним столом с товарищами по цеху, а завтра вынужден скрестить с ними меч, приняв обязательства противоположной стороны.

– Я – Ройчи. Возможно, ты знаешь, это мои друзья: Лис, Ностромо, Худук, Рохля. Мы свободны. Встряли в историю случайно, пришлось защищаться, – непринуждённая улыбка. – Так что, не волнуйся, брат, перебивать твою возможную работу не намерены.

Седой покивал головой, принимая слова, но пронзительный взгляд не отвёл, и, отчего-то слегка замешкавшись, сказал:

– Мой товарищ тут недавно был… весьма громогласен, – пауза для осмысления собеседником информации. – Он немного вспыльчив и прямолинеен. Надеюсь, вы поймёте его правильно и не будете в претензии. Нам здесь не нужен дополнительный конфликт.

Все подозрительно посмотрели на внезапно поперхнувшегося и закашлявшегося гоблина, а Ройчи, задрав голову, оглушительно расхохотался.

Неужели этот Кол опасается, что за дырявую глотку их отмороженная (судя по составу) компашка может решить пришибить его товарища? Любопытная забота о напарнике. Но если уже быть до конца честным, таки могла. Как минимум, повоспитывать того – наглецов и хамов нужно ставить на место. Но сейчас это – лишнее. Тем более, нужно выяснить обстоятельства участия в конфликте Худука – наверняка это произошло не без него, и к ним всем такое, хм, предвзятое отношение наёмника не из-за его красивых ушей и сморщенного обаятельного лица с внушительным носом.

Седой стоически, хладнокровно переждал смех, прокатившийся за столом, чуть дёрнулся, когда Ройчи, наклонившись, похлопал его по плечу – провоцируя, что ли? – только в глазах наконец-то промелькнул опасный огонёк, тут же приглушенный движением век.

– Нет. Пока претензий нет, – прямолинейность – неплохое качество. – Нужно немного разобраться. Но, думаю – и мои друзья наверняка согласятся, – выделил последнее слово, с улыбкой глядя на застывшего со злым, непреклонным лицом Худука, – что терять хорошего бойца на этой стороне баррикады было бы не очень дальновидно.

Седой вновь обозначил согласный кивок, принимая к сведению информацию о том, что, несмотря на неплохую подготовку его товарища, именно его сидящий напротив наёмник относит к «выбывающим» в случае столкновения. И это отнюдь не блеф. Кол, несмотря на свой богатый опыт и реальное понимание своих немалых возможностей, почувствовал себя… неуютно. Из-за исходящей от сидящих за столом ауры опасности… Развитое в многочисленных смертельных схватках чутьё буквально кричало не связываться с этими разумными. И он пожалел, что за разными заботами и делами, связанными с обороной Ремесленного квартала в общем и защиты наследницы трона в частности, не потрудился приглядеться к «тёмной» парочке, не пресёк, не предвидел неблагополучного развития отношений Лири и гоблина. Только сейчас, словно внезапно прозрев, он глянул на обманчиво расслабленного тролля, о котором неспроста уже в ближнем кругу бродили слухи, как о машине-убийце, на словно бы незаметного мелкого гоблина, чьи шаманские данные бесспорны, а, учитывая то, что он не побоялся вступить в драку с огромным и страшным Лири – это о многом говорит. Объявившаяся троица из этой команды – вообще без комментариев. Даже сейчас невозмутимо глядящий в окно высокорождённый, как минимум, классный лучник, демонстративно компанейский подгорный житель – точно опытный боец и… илиец. Это вообще тёмная лошадка.

Когда-то ему доводилось слышать рассказ от весьма уважаемого человека о далёкой небольшой горной стране, воины которой в одночасье превратились то ли в героев, то ли в изгоев, и он показался ему тогда чуть ли не сказкой. Сейчас настоящих «илийцев» (имеется ввиду, участников тех событий, а не коренных жителей) или как их чаще называли – «королевские смертники» или «королевские стервятники» – в зависимости от точки зрения, по миру разбросано немного, но истории об их нынешних «деяниях» периодически всплывают, будоража любопытство и напрягая воображение, и где вымысел, а где правда, узнать, как правило, практически невозможно. Как говорил по пьяни один знакомый менестрель – как раз по этому поводу: «Вериния не столь велика, чтобы выдержать изобилие таких парней». Кол тогда мысленно посмеялся про себя, но никак не прокомментировал слова музыканта – смог тот зацепить его чёрствую, далёкую от искусств (кроме воинских) душу своими балладами.

Что ж, как говорится, сказка ложь, да в ней намёк. Во всяком случае, стоит предупредить Лири, чтобы не нарывался, постараться удержать его от необдуманных поступков, хотя после смерти Сетра это стало довольно сложно. А после предательства рыжего так и вовсе в него будто дракон вселился… Совсем развалилась их команда – агробарский контракт оказался для них непреодолимым испытанием. И то ли ещё будет.

Кол встал, вежливо качнул головой – говорить что-либо, добавлять не было смысла – всё ясно, стороны обозначили понимание ситуации.

Но напоследок наёмник Ройчи таки сказал своё последнее слово:

– Берегите себя, вольные воины. Но передай товарищу, что вспыльчивость и невыдержанность для наёмника – большая роскошь.

При этом никакой двусмысленной улыбочки на лице не было. Впрочем, как и угрозы. Просто предупреждение. На будущее.

* * *

Ещё на подходе к конечной точке, капитан заподозрил неладное. Списывать данное ощущение на то, что у него и так, что называется, на душе кошки скребли, да общее состояние после драки со стражей оставляло желать лучшего, не стоило. Несмотря на то, что пробирались не очень оживлёнными закоулками, полное отсутствие людей в это время, как минимум, настораживало. Тем более, банк тестя находился, грубо говоря, в среднезажиточном квартале. Да и особых разрушений вокруг не наблюдалось. Вот только чёрные дымы в нужном направлении были нехорошим признаком.

Скорость продвижения их отряда из-за раненого была не слишком большой. К тому же РоГичи руководствовался тем соображением, что главное – осторожность, поэтому преодолевая очередной открытый участок, он с одним их бойцов вначале разведывал его, а уж после давал команду на выдвижение.

Уже подойдя к высокому забору, ограждающему банковскую территорию с тыла (территория – условное название, ибо она представляла собой довольно широкое пространство с комплексом зданий, громадой особняка, где, собственно, жил банкир с семьёй и домочадцами, строениями попроще, где располагалась прислуга и наёмные работники, хозяйственными постройками, конюшней; плюс здесь был большой сад и очень даже живописный пруд с ажурными беседками на берегу, ну и главное, куда стремился любой разумный, желающий либо оставить, либо взять энную сумму – двухэтажная контора с центральным входом с улицы для посетителей и клиентов, где и происходили все денежные операции) капитан замер, в полуоткрытую створку ворот пристально рассматривая открывшееся пространство. То, что сами ворота не были заперты, а постоянная охрана в виде двух крепких мужчин, отставных военных, отсутствовала – это наводило на нехорошие мысли. Но красноречивее всего выглядел дымящийся угол особняка, выглядывающий из-за полосы деревьев, да обугленные руины ближайшего сарая, уже едва подрагивающие серыми струйками.

– Проклятье, – глухо обронил про себя капитан, чувствуя, как предательски дёргается щека. И ощутил на плече тяжёлую, но явно ободряющую руку.

Это был Даг, который, как и большинство в роте знал, кем есть – или был? – тесть капитана, а также был в курсе их непростых отношений с молодой женой. И то, что Прейр без ума от дочери – тоже совсем не новость.

Словно раненый зверь, уже не заботясь о какой-либо осторожности, он бросился вперёд по знакомой, выложенной камнем дорожке, мимо лохматых ив и стремящихся в небо тополей, мимо удобных, с резными спинками скамеек, мимо до сих пор пышущих жаром построек…

Вскоре капитан наткнулся на тела пожилой парочки, столяра и прачки, лежащие лицом вниз, будто их нагнали и зарубили со спины. Потом он увидел почерневший от беды, с выбитыми окнами, сломанными дверьми и крыльцом, сильно обгоревший особняк. Огонь не смог до конца его победить – так, полизал слабые детали вроде деревянных панелей, роскошных портьер и ковров, но видно, что нехотя – захватчики поленились поддерживать его злость.

РоГичи не колеблясь, бросился внутрь, и поэтому не видел, как Даг остановил и подозвал к себе солдат, после чего шестеро, разбившись на двойки, отправились в разные стороны для разведки и наблюдения. Ну и попытаться найти кого-нибудь живого. Сам же остался у ступеней входа с раненым Терием, чутко прислушиваясь к неожиданно нахлынувшей тишине – вдруг раздастся звон железа или зов о помощи. Хотя, если честно, сержант в этом сильно сомневался, поэтому, игнорируя широкую скамью, устало плюхнулся на траву, вытянул натруженные ноги – минут пять покоя у него точно было.

Через какое-то время вернулся один из двойки, ушедшей в сторону жилых построек и молча кивнул: пусто. Даг не стал уточнять, касалось ли это только живых, так как на входе, тяжело ступая, появился капитан. Чёрный, не просто осунувшийся, а именно в саже, он был, словно демон из преисподней – сверкали лишь белки глаз. Зрелище было не для пугливых, если так можно сказать, ведь выжившие гвардейцы до сего момента точно к ним не относились. Но рваные, какие-то автоматические движения Прейра, когда он, оставив обгорелое, явно женское тело, снова направился внутрь дома, вскользь бросив поспешившим гвардейцам: «Я сам», всё-таки настораживали. Капитан при всём здравомыслии и демонстрируемой крепости духа мог и надорваться душевно. Он ведь, помимо того, что офицер королевской гвардии, то есть лучший из лучших, ещё и просто человек, состоящий не только из мяса и костей, но и из чувств, которые невозможно по желанию отключать. Во всяком случае, постоянно.

Ещё два раза возвращался РоГичи, пока где-то в доме что-то громко не ухнуло, стены тревожно задрожали, само здание напоследок обильно выдохнуло в окна гарью, пеплом, пылью и дымом. Даг, не поленившись, поднялся и проверил тела и с некоторым облегчением отметил про себя, что это точно не жена и дочь капитана. Есть ли какая степень родства у женщины, мужчины и мальчика с Прейром, или это просто, грубо говоря, случайные люди, сержант решил не уточнять, главное, что понял он, эти люди вначале были умерщвлены, а потом уж пламя коснулось их.

Но тут вернулся мрачный Войтех, ходивший с Дики в сторону самой банковской конторы.

– Капитан, вам нужно это увидеть.

С точки зрения обороноспособности, это было весьма крепкое здание с внушительными стенами, окнами – бойницами, блокирующими решётками, дубовыми, усиленными железом дверями. Наверное, поэтому те люди, что не сбежали (или не успели), когда всё началось, возможно, были преданы банкиру и решили остаться с ним до конца в надежде отбиться или пересидеть, не предвидя фатального конца, закрылись внутри. Но захватчики, похоже, какая-то группировка «ночных» были очень настойчивы, и, судя по большому количеству мёртвых тел на пороге и у стен банка, то и чрезвычайно озлоблены, ибо до сих пор толстые стены банка лизало пламя, а в груде изрубленных тел в сторонке невозможно было узнать, кто есть кто. Смогли ли убийцы добиться того, что желали и найти то, за чем пришли, ответить было сложно. Да, в общем-то, и не важно.

Капитан, буквально одним взглядом увидевший всё, что ему нужно, вдруг как-то поник, из ослабевших рук выскользнули меч и котомка, и он на какое-то неизмеримое, бесконечно тягостное время замер безвольной статуей, этаким памятником безысходности, трагедии и, как с сожалением подумал Даг, совершенно далёкий от поэтических образов, некоей точки невозвращения к жизни.

Тишина, нарушаемая потрескиванием тлеющего дерева и пугливым, осуждающим чириканьем птиц, была прервана тягостным выдохом, после которого РоГичи наклонился за мечом и, будто сомнамбула, деревянным шагом направился в распахнутые, с одной просевшей створкой, ворота. Потянувшиеся за ним гвардейцы, окинув внимательным взглядом пустынную улицу с закрытыми ставнями окнами, увидели, как капитан, стоя на одном колене, размерено бьёт землю оружием, а потом ладонями выгребает её. Война, кровопролитие, вероятность дождаться непрошеных гостей – всё отошло на второй план перед необходимостью погребения. Кого? Хороших людей попавших под пресс беспорядков и алчности.