Текст книги "Просо судьбы (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

– Готов? – утвердительный кивок.

В облике рыцаря, нужно отдать ему должное, не было ни тени сомнения, даже намёка на слабину. Он уже понял, что по собственной глупости (или молодости), влез в эту авантюру. А соперник у него достойный. Хоть и наёмник.

Гном вновь продемонстрировал свой коронный прыжок. И удар. Звук, пожалуй, был послабее. Да и сам замах покороче. Но рыцарь рухнул, как подрубленный.

– Всё, – прокомментировал стоявший недалеко Ройчи и развернулся, чтобы снова упасть на облюбованный чурбачок. Но его придержала за руку Руфия.

– Он же не сильно ударил, правда? – она вопросительно глянула на него.

Наёмник пожал плечами.

– Дело не в столько в силе удара, а в том, куда он направлен, – сказал поучительно. – Будет время, я тебе расскажу и об этом. А теперь не пора ли нам продолжить занятия? – сделал строгое лицо, но, наткнувшись на умоляющий взгляд девочки, никак не хотевшей пропустить концовку спонтанного соревнования, вздохнул, как бы идя навстречу. – Ладно, только с тебя парочка яблок.

– Хорошо-хорошо, – захлопала в ладоши Руфия, оглянулась, кого-то ища глазами, и объект её поисков найти было не сложно. – Рохля, малыш, мне нужна твоя помощь…

Брада только покачала головой. Сегодня, воистину, день открытий. Дальше слушать речь девочки она не стала, а направилась к группке людей, кучковавшихся над неподвижным телом сэра РоАйруци.

Двое сопровождавших рыцаря воина обменивались хмурыми многозначительными взглядами, видно, даже не представляя, как преподнести произошедшее графу РоАйци, родственнику и наставнику пострадавшего. Ещё несколько зевак просто топталось рядом, обмениваясь мнениями. А над самим безвольным телом склонился, кто бы вы думали? Гном.

Он вновь что-то бормотал про себя, проводя какие-то манипуляции – касаясь своими короткими жёсткими пальцами каких-то точек на теле и голове бессознательного РоАйруци (возвышавшиеся рядом воины, может быть и возмутились, но, наверное, подумали, что хуже уже не будет). И тут рыцарь открыл глаза, наполненные непониманием и болью и прошептал:

– Нос цел?..

– Всё на месте, – мягко ответил гном. – Ну, вот видишь, всё хорошо, ничего страшного не произошло. Ты ведь крепкий и сильный, ты ещё всем покажешь, где драконы зимуют, – он поднял голову на оживившихся мужчин. – Я же говорил, что всё будет хорошо. А так нервничать и переживать, как вы, не стоит – это вредно для здоровья. Дядя Ностромо всегда говорит правду, – задумался. – Даже когда выпьет много пива, – он встал, отряхнул колени. – Ему нужен покой, и через время станет, как новенький, – его взгляд упал на рыцарский меч в ножнах, и глаза заблестели. – Вы только представляете, чтобы было, будь у него в руках эта железка? – он требовательно протянул руку.

Воины переглянулись, и тот, что держал оружие, нехотя дал его. Гном более внимательно, но уже со знанием дела осмотрел простую, но удобную рукоять, оголил сталь, улыбнулся, вернул ножны и, сопровождаемый двумя парами настороженных и сколько-то любопытных глаз, отошёл на свободное пространство, где, чуть подержав в руке оружие, как бы проверяя балансировку, неожиданно… закрутил его вокруг себя…

Брада выдохнула в который раз. Гном опять удивил её, продемонстрировав такое мастерство владения мечом, которое было доступно редким её знакомым воинам – профессионалам. Меч, словно крылья бабочки летал вокруг невысокой и крепкой, но при этом удивительно подвижной и словно бы преобразившейся фигуры. Будто пушинку вращает, – пришло на ум сравнение. Конечно же, уступая в росте, подгорные жители были весьма сильны, и облик их был на самом деле обманчив – только такой юнец, как Тьяри РоАйруци, выросший где-нибудь в глуши мог купиться на внешность (а впрочем, в его оправдание можно сказать, что Агробар не так уж и продвинут по части посещения представителями иных народов, а тех же гномов он мог видеть исключительно в роли купцов да мастеровых). А здесь же настоящий боец. Ха-а-рош!

Жужжание меча, что сопровождало представление гнома, прекратилось, и подгорный довольно оглядел восхищённые, изумлённые, а кое-где завистливые лица зрителей, вернул оружие уважительно покачавшему головой воину с ножнами в руках.

– Ну, что, бойцы, а теперь подхватываем под белы рученьки нашего болезного, нечего ему лежать на земле – как ни как, не дракон, откладывающий яйца. Ему ещё рано, ага? – подмигнул он так и стоявшей рядом Браде, и первым потянул за руку совсем не лёгкого РоАйруци, не совсем понимающе хлопающего глазами, забрасывая её за шею, с другой стороны пристроился воин графа. – Вон туда, – указал подбородком на стоящего под стеной Ройчи, – немного подлечим и отпустим, – поймав недоумённый взгляд напарника по ноше, уточнил: – Пивом будем отпаивать. После удара по голове – это первейшее средство, точно вам говорю. Сам проверял.

Боец промолчал. А что тут скажешь? Небось, вновь задумался, как и в каком виде они с товарищем будут предоставлять благородного рыцаря своему господину, графу РоАйци.

Наёмница же задумчиво остановилась: коль уж она на ногах, то неплохо бы совершить очень важное паломничество, уже давно зреющее в организме, оглянулась в поисках правильного направления, краем уха слыша возбуждённый голос никак не желавшего успокаиваться гнома.

– Аккуратней, аккуратней, не дрова несём!.. Вот так, к стеночке… Умница… Да и вы, парни, тоже… в общем, ничего. Эй, Рохля, пиво есть? Уже подсуетился? Ну, молодчага! Хорошую смену себе воспитал. Да ладно, Ройчи, слава Дравину, что нет сейчас рядом зеленокожего вредины – а то бы точно поедом ел. Или в лягушку превратил?.. Вот. Молодец, первую кружечку залпом, а вот вторую постепенно… Так, всё, бойцы, не мешаем, не мешаем, пусть наш красавец приходит в себя. Виданное ли дело – няньки у благородного сэра? А мы пойдём немножечко разомнёмся. Да не ссыте, – добродушно махнул рукой, – я тоже деревяшечку возьму….

Наёмница ещё какое-то время наблюдала, как тройка воинов закружилась в схватке, слушая жизнерадостные восклицания гнома: «Убит!… И ты убит! Ещё раз убит… А теперь молодец – жив, но без руки… Но всё равно убит…» и поспешила в уже вычисленном направлении – откладывать задуманное уже было просто невозможно.

Когда она вернулась назад, тащиться в комнату не было никакого желания, да и заниматься чем-либо пропала охота – пока, по крайней мере (как говорится, встреча с этими немного странными наёмниками дала совсем иное направление мыслям). А на заднем дворе почти ничего не поменялось. Разве что прибавилось народу. Чуть в сторонке с эльфом сидела весело щебечущая Оливия. Маркиз РоПеруши сошёлся в учебном бою с воином в восточном наряде. Руфия занималась с троллем. Вроде даже мелькнул профиль Лидии; показалось, наверное – что ей тут делать? Не пиво же пить? Ещё какие-то люди. Но Брада, ухватив свободный чурбачок, не сомневаясь, подкатила его к наёмникам – с ними веселее. А вообще, нормальная компашка подобралась. В такой и помереть не страшно…

О, Единый, как же хорошо!

Она поймала себя на том, что улыбается во всю пасть. Ей было хорошо, как давно не было. Никаких тебе дворцовых лизоблюдов, интриг, слежения за языком – непринуждённый разговор на абсолютно произвольные, не напряжённые темы, весёлые байки. Она заинтересовано повернулась – ей тоже было, что вспомнить. И рассказать.

Часть 2

Глава 5

Лидия блаженно потянулась. Настроение и состояние были просто отличными. Что по нынешним временам большая редкость. Беда в Агробаре – и этим всё сказано.

Но как же приятно просыпаться вот так! Расслабленной, пустой… нет-нет, заполненной светом и лёгкими мыслями, твёрдо и крепко экранирующими промозглую, угрожающую действительность, наполненную переживаниями, заботами и нелёгкой борьбой на грани безнадёжности.

А белокурый источник её волшебного пробуждения предусмотрительно и скромно растворился в сумраке, оставив после себя примятую подушку и едва уловимый запах мужчины – в ином случае можно было бы подумать, что всё приснилось.

Ах, Тьяри, Тьяри, весь такой мужественный, демонстративно суровый – явно кого-то копирует, и при этом теряющий дар речи при виде неё.

Череда проблем, со временем никак не разрешающаяся, а наоборот, увеличивающаяся, стала в какой-то момент жутко тяготить. Она боялась, что вот-вот не выдержит напряжения и взорвётся, наделает глупостей, ошибок, некоторые из которых, как известно, невозможно исправить.

Она села на кровати, ощущая босыми ступнями приятную прохладу деревянного пола, подвинула ногой отъехавший в сторону ворсистый прикроватный коврик, вздохнула. И пусть первые несмелые лучи начинали прокрадываться в окно, совсем не хотелось покидать уютный мирок сумрака и грёз.

Бросив взгляд на стоящее у стола кресло, обнаружила там свою аккуратно сложенную одежду, и невольно улыбнулась. Вчера, в порыве страсти, она срывала это всё с себя, совсем не заботясь о порядке. Хотелось думать, что это забота Тьяри, а не служанки.

А вообще, он оказался очень стеснительным и неопытным. Но ведомым и безотказным. И выносливым, что, порой, немаловажно в этом деле. Она дикой наездницей, и покорной пастушкой вынуждала бравого героя быть начеку. Да что там говорить, изрядно изъездила юного дворянина. При этом была уверена, что ни жалоб, ни нареканий не поступит – он бы наверняка продолжил их эксперименты, с усталой, несмелой бравадой наконец-то вспомнив о таком чудесном умении разумных, как речь, осыпая её словесными цветами и даря все звёзды небосвода, восхищаясь так искренне и непосредственно, что ещё чуть-чуть, и она готова была замурчать. Но в какой-то момент Лидия почувствовала, что выдохлась, выплеснула долго сдерживаемые эмоции, и, не в силах удержать расползающиеся в довольной, удовлетворённой улыбке губы, утомлённо коснулась щекой подушки и уснула.

Прохладные мурашки стремительным ветерком скользнули по спине – в комнате было отнюдь не жарко, а воспоминанья греют постольку – поскольку, и она поспешно набросила рубаху. На столе в живописном беспорядке находились несколько бутылок вина, бокалы, фрукты, и она только сейчас вспомнила про такой небольшой эпизод, как в эйфории – посреди ночи – выглянула в коридор и попросила – потребовала от стоявшего там Руайяла АллФарийяла принести ей что-нибудь освежающее… Восточник так красноречиво глянул на неё своими чёрными пронзительными глазами, что она на какое-то мгновение задумалась о своём поведении. Но ненадолго – её несло, и это было прекрасно. И при этом её личный (подаренный?) телохранитель бестрепетно отлучившись на короткое время, отдал необходимые распоряжения, и вернулся на свой пост у её дверей.

Лидия, вспомнив всё это, почувствовала, что краснеет. И, главное, когда она приглашала вечером к себе Тьяри РоАйруци на серьёзную беседу – действительно собираясь поручить один из участков обороны Ремесленного квартала, уже тогда предполагая любопытное развитие событий, предварительно отослала Руайяла с каким-то незначительным поручением.

Неужели стеснялась? Просто она до сих пор не знала, как относиться к отданному великодушно эмиром в её полное распоряжение случайно увиденному полуобнажённым его сыну. Восточник отошёл от ранений – крепкий организм плюс целитель – и он вновь в строю. Только теперь тенью, молчаливой и, нужно сказать, ненавязчивой следовал за ней везде. Гвардейцы и амазонки даже стали ревниво поглядывать на него, но Фиори и сержант Борун провели разъяснительную беседу, смысл которой заключался в следующем: вы против дополнительной охраны для Её Высочества в эти смутные времена? В преданности воинов из Судиматского халифата сомневаться не приходилось, они кровью доказали свою верность, однажды приняв сторону наследной принцессы. Вон, эмир АллФарийал сильно пострадал во время нашествия пиратов и теперь не покидал свою комнату – еду ему носил второй уцелевший сын – служанкам вход к восточникам был заказан.

Лидия, умывшись и исполнив иные утренние обязательные процедуры, стала одеваться. Матильда, обычно тараторящая постоянно и всегда такая вся воздушно-весёлая, сегодня непривычно молчаливая, помогала ей в этом. Впрочем, тишина Лидию устраивала – лишний шум по утрам её, как правило, раздражал и утомлял, но к ненавязчивому щебетанию верной служанки, пережившей все страхи дворцовых приключений, она относилась стоически или, как к существующему – от него никуда не деться – фоновому жужжанию, вроде журчания ветерка или свисту ветра. Ещё она обратила внимание, что на Матильду бросал вполне красноречивые взгляды наёмник Ройчи, от которых та буквально таяла. А Лидию это отчего-то бесило.

Служанка как раз затягивала корсет, когда в дверь кто-то настойчиво постучал.

– Ваше Высочество, вы уже встали? – донёсся из-за двери взволнованный голос Фиори.

Лидия улыбнулась, рукой отпустила Матильду открыть дверь – с остальными мелочами в наряде она могла справиться и сама.

– Заходи.

Но маркиз и сам ворвался, будто вихрь, едва служанка коснулась дверной ручки.

– Лидия… – принцесса благодушно смотрела на несколько взъерошенного РоПеруши – ничто не могло поколебать её хорошего настроения. Совсем не хотелось покидать уютный мирок неведения и погружаться в заботы. Но тревожный звоночек, пока в отдалении, уже прозвучал – чересчур уж возбуждённо и… странно выглядел друг детства.

– Что случилось, Фиори? – мягко спросила она, отбрасывая волосы назад, чтобы Матильда заколола их.

– Ваше Высочество, – начал маркиз, выдохнув и словно решаясь на дальнейшие слова, – прибыл один из наших разведчиков, – лирическое состояние смело в мгновение ока, она чуть склонила голову, поджала губы, превращаясь во внимание, а глаза тревожно сузились, и нетерпеливо взмахнула рукой, поощряя вновь замешкавшегося маркиза. – Герцог РоСвейши ввёл свою гвардию и части, преданные ему, в столицу.

Лидия невольно выдохнула – герцог был одним из столпов Агробара и сторонником её отца. Если он выжил в этой кровавой круговерти, творившейся в последнее время в столице и привёл своих людей, значит скоро будет наведён порядок. Конечно же принцесса знала его неплохо и оценивала адекватно: при внешней улыбчивости и показной добродушности, властителем РоСвейши был сильным, жёстким и требовательным, бунтовщики и убийцы короля, а также многочисленные «сочувствующие», пожелавшие половить рыбку в мутной воде, будут найдены и наказаны.

Принцесса задумчиво отвернулась на мгновение (Матильда поспешно отпустила волосы и перестала даже дышать, чтобы не отвлекать Её Высочество), вновь подняла вопросительный взгляд на маркиза – судя по лицу того, это были не все последние новости.

– На два удара колокола назначена казнь предателей Агробара… Среди них лорд РоАйци, герцог РоВенци… Лана РоСлайши и Карина РоДейли.

Лидия судорожно вздохнула, пошатнулась и опёрлась о столешницу. Служанка торопливо подвинула к ней кресло, в которое Её Высочество с благодарностью опустилась. В коленях появилась предательская слабость – весть действительно была ужасной.

Без предварительного стука распахнулась дверь и в комнату ворвались огненный и снежный вихри – Деметра и Оливия.

– Ты уже знаешь?!

Лидия подняла бледное, резко осунувшееся лицо на подруг – она чувствовала себя разбитой и больной.

– Девушки, – робко поднял голос РоПеруши, – а вам не кажется, что это может быть ловушка?

Когда три гневных взгляда скрестились на нём, маркиз понял, что доводы рассудка – это его глупая мужская прихоть, и обречённо вздохнул.

– Срочно соберите малый совет внизу, в трапезной, – Лидия проговорила негромко. – Так и быть, я выслушаю комментарии и советы, – пронзительно глянула на Фиори. – Но время терять нельзя, поэтому гвардейцы должны быть во всеоружии и готовы к выходу в любой момент.

– И амазонки, – твёрдо вставила Деметра.

– Да, и вы, – принцесса сурово поджала губы, глядя, как поспешно расходятся её люди. Мысли метались, как язычки пламени – горячие и неуловимые, о многом нужно было подумать, но… Эту чудовищную казнь нужно отменить. Ей казалось, что она сможет найти верные слова герцогу РоСвейши, сможет нейтрализовать злые языки, оболгавшие её и её близких. Неужели он не поверит ей?!

Когда она с решительным видом покинула свою комнату, навстречу неожиданно, из темноты коридора выплыла фигура Тьяри РоАйруци с уставленным снедью подносом в руках.

– Лидия, доброе утро. Я имел смелость принести вам завтрак…

Поглощённая своими мыслями, девушка остановилась, непонимающе глядя на робкую и глуповатую улыбку молодого человека, перевела взгляд на дымящийся поднос, покосилась на застывших немыми свидетелями гвардейцев, Руайяла АллФаррийяла, Матильду, и почувствовала неожиданно накатывающее раздражение. Как смеет этот… деревенщина ходить тут, улыбаться в то время, как жизни её подруг висят на волоске?! Мысль о том, что Тьяри просто не в курсе последних новостей так и не посетила её, в эмоциях лидировали злость и гнев.

– Спасибо, сэр РоАйруци, я уже сыта, – холодно произнесла она, едва удерживаясь, чтобы не закричать, с удовлетворением заметила даже в сумраке, как резко побледнел племянник графа РоАйци, а лицо приобрело детское, растерянное выражение. – Матильда, – кивок в сторону застывшей соляным столбом служанки, – уже покормила меня, – покачалась с носок на пятки, испепеляя взором не вовремя появившегося на пути рыцаря, и добавила язвительно. – А также помогла одеться и разобраться с причёской. Так что вы опоздали со своими услугами, сэр. – Тьяри отшатнулся к стене. – Займитесь чем-то более достойным рыцарского звания, нежели походы на кухню и фантазии, как угодить даме, – и больше не глядя на раздавленного мужчину, широкими шагами направилась прочь. А тот невидяще и не понимающе уставился в пол, не замечая сочувствующие и злорадные взгляды проходящих мимо людей.

Совет, поспешно собранный в отдалённом уголке трапезного зала был весьма короток. Лидия с ходу объявила, что сейчас, после собрания едет спасать неправедно обвинённых амазонок. Вот так, ни много, ни мало. Кому что и было сказать, видя настрой принцессы, промолчал. Присутствовавшие воительницы согласно кивнули, мужчины сурово поджимали губы – путь к центру столицы мог оказаться очень непрост. Только Гарч неодобрительно покачал головой и напомнил о близком присутствии «тёмных», слухи о передвижении которых стали приносить беженцы и разведчики. И граф РоАйци настойчиво просил включить его и его людей в формирующийся отряд, на что Лидия при всём желании не смогла найти аргумент против: лишние воины им точно не помешают; и потом, на Барской площади решалась судьба пусть и дальнего, но родственника дворянина. Ни кардинала Апия, ни эмира, ни Руфию, ни Браду наследная принцесса не собиралась брать с собой, мотивируя тем, что в отряде должны быть только бойцы. И если кардинал и эмир отнеслись к этому с пониманием, то Руфия надулась (тоже воительница выискалась!), а с Брадой пришлось выдержать непростой разговор. Наёмница, как наседка с подраненным крылом, не хотела оставлять свою воспитанницу без надзора, а та не хотела окончательно потерять её – ну, кто в неожиданной схватке или ударе из-за угла будет опекать не отошедшую после ранений пожилую воительницу? Когда каждый меч на счету?

Когда все разошлись по делам, к Лидии подошёл отец Апий.

– Да, святой отец? – как ни нетерпелива сейчас была Лидия, Верховного кардинала стоило выслушать.

– Дочь моя, помни, кто ты есть, – выцветшие глаза пожилого священника смотрели, казалось, в самое сердце. – Ты не имеешь права на необдуманные поступки. И твоё покидание Ремесленного квартала в это неспокойное время я считаю таковым, – взгляд его был твёрд и мягок одновременно. – Я понимаю, тобою движут эмоции. Но, как будущий правитель, ты не имеешь на них права. Знаю, ты не изменишь своего решения, только не забывай одну вещь: в смутные времена, когда предательство – норма, полагаться ты можешь только на себя и на свой Дар. – Он какое-то время вглядывался в неё, потом вздохнул и продолжил: – Вместо себя я отправлю с тобой отца Ирия, – усмехнулся по-доброму. – Он достаточно молод и хорошо держится в седле, чтобы не быть помехой в вашем пути.

Принцесса согласно склонила голову, осеняемая благодатью хрупкой, но твёрдой дланью святого отца.

Выходя во двор, она краем уха услышала голос Оливии, в котором звучали столь гневные интонации, что даже приостановилась, любопытствуя. Подруга, конечно же, отличалась импульсивностью и взрывным характером, но видеть её действительно вышедшей из себя приходилось нечасто. Повернув голову, она увидела Оливию и потупившегося эльфа – наёмника (что тоже было зрелищем неординарным – высокорождённым не принято показывать слабость). Девушка словно наступала на неподвижного и смотрящего в сторону «светлого», яростно выплёскивая слова, расслышать которые Лидии не удалось. Потом резко развернулась и, бросив назад что-то короткое, отчего эльфа словно шатнуло, промчалась мимо опешившей Лидии – не заметив принцессу и на ходу рассыпаясь словами, среди которых приличных были лишь: «не их война», «достали» и «трусы».

Но тут она поймала на себе ироничный взгляд гоблина, находившегося чуть в сторонке, но так и подрагивающего чуткими ушами, поэтому поспешила на свежий воздух с каменным лицом – не хватало ещё, чтобы вредный «тёмный» уличил её в подслушивании. Или смущении.

Стоя на крыльце, она с одобрением смотрела на неторопливо, но со знанием дела готовящихся к выходу воинов. Их было не так уж много – до полусотни, в основном оставшиеся гвардейцы и люди Гарча, но это были те, кто смог выжить. И это была сила, готовая идти с ней в огонь и воду.

Амазонки, увидев наследную принцессу, подошли и с суровыми, неулыбчивыми лицами окружили свою госпожу, словно беря под защиту. И пусть это выглядело чересчур демонстративно и по-детски, что ли, но Лидия испытала к своим боевым подругам благодарность и почувствовала, как напряжение, сковавшее её, как только она узнала вести, чуть отпускает.

– Езжай уже, дочка, – раздался рядом знакомый сварливый голос, и Лилия с внезапной нежностью глянула на пожилую наёмницу. Сейчас, в свете дня она обратила внимание, как неожиданно постарела её крепкая и несгибаемая воспитательница, во многом заменившая родную мать. Раньше казалось, что время не властно над ней. Но даже тихий ветерок способен подточить скалу. – И будь осторожна, – глянула так остро и внушительно, что Лидия почувствовала невольный трепет, – слишком много драконов благородных кровей появилось в нашем королевстве, – принцесса согласно кивнула, отмечая про себя, что Брада, родившаяся совсем не здесь, и за свою бурную молодость исходившая весь континент, именно Агробар стала считать своим. И второе: как и отец Апий, наёмница предупреждала о возможном предательстве дворян. – Иначе, – пригрозила Брада, – сложишь голову. Тогда лучше не попадайся мне на глаза!

* * *

Тьяри, покачивающийся в седле, был в расстроенных чувствах: после волшебной ночи, проведенной в постели с самой наследной принцессой, вдруг такое обескураживающее продолжение!

Наверное, он сам виноват – не нужно было столь демонстративно нести завтрак Её Высочеству. Но проблема была в том, что он на тот момент об этом совершенно не задумывался, а, окрылённый, был во власти грёз и фантазий, и просто… просто хотел сделать приятное девушке. Именно девушке, а не принцессе. В общем, забылся. Тем более, он не знал о запланированной в столице казни! Он сам виноват. Впрочем, понимание этого отнюдь не служило успокоением после случившейся прилюдно отповеди.

Но он должен как-то реабилитироваться перед Лидией! Вернее, перед Её Высочеством. Он заслужит у неё прощение. Надо – то и кровью. Если раньше он и так был предан королю и роду Беруши, то сейчас всецело, душой и телом, принадлежал дочери убитого Элия Четвёртого. Скажи она: иди в огонь – пойдёт, шагни в пропасть – шагнёт, нужна твоя жизнь – отдаст.

Цокот копыт метался по пустынной улице. Эта часть города будто вымерла, обезлюдела, иногда, правда, в окнах в основном вторых этажей – первые были везде закрыты ставнями – улавливалось движение. Исчезли даже патрули новоявленной власти, что обозначали своё присутствие с другой стороны площади. И это навеивало не очень хорошие мысли. Правда, где-то надрывно плакал ребёнок, что только больше добавляло угрюмости. И всё. Псы не лаяли, птицы не пели, разве что на дорогу выскочил плешивый очумевший кот – и того шуганули мрачные гвардейцы.

Тьяри, пытаясь отвлечься, прислушался к монотонному, но, должен заметить, достаточно озлобленному бубнежу наёмников, ехавших рядом. Дело в том, что когда они выстроились в колонну для движения, он поймал укоризненный взгляд графа и, предвидя неприятный разговор, сделал вид, что чем-то заинтересовался впереди и, пришпорив коня, пристроился как раз за авангардной тройкой гвардейцев, рядом с двумя наёмниками: Лири и Колом. Недовольство выражал здоровяк, и, Тьяри, осознав суть возмущений того, даже как-то оживился. Наёмник, на чём свет стоит чихвостил и вообще смешивал с грязью своих собратьев по цеху, не пожелавших присоединиться к ним. Основной упор делался на наглости, самовлюблённости и трусоватости оных. И Тьяри, который тоже, мягко говоря, был не в восторге от компании, состоявшей из представителей разных народов Веринии, радостно с этим согласился. Когда наёмник настороженно и недоумённо посмотрел в его сторону, он понял, что произнёс это вслух.

Тьяри почувствовал, как на его лице расцветает румянец, и рефлекторно потянулся к рыцарской цепи на груди – это касание всегда придавало ему уверенность. Но не сейчас, ибо молодой рыцарь перед этими ветеранами кровавых походов был, как открытый пергамент, и если на физиономии тощего не дрогнул ни мускул, не промелькнула ни искринка эмоций, в спрятанных, будто сидящих в засаде глазках здоровяка блеснуло понимание, а рот в густой чёрной, с проседью, бороде издевательски скривился.

– Вот видишь, Кол, даже сам сэр со мной согласен, – прогудел Лири, не оборачиваясь к приятелю, а продолжая буравить взглядом Тьяри. И если тон был абсолютно нейтральным, то слова подразумевали, как минимум, иронию.

Они какое-то время, как два петушка – но разных: один вскормленный на вольных крестьянских хлебах, отбивающий червяка у таких же голосистых и нахрапистых товарищей, и другой, выросший на хозяйском зерне специально для драки – жонглировали взглядами, не выходя, правда, за рамки приличий, прощупывая друг друга с интересом. Ведь, как ни крути, у них было нечто общее. И это отнюдь не верная сторона в агробарском конфликте и служение наследной принцессе. Это нечто личное, о чём вслух не стоит говорить, чтобы не привлечь внимание и не быть высмеянным своими же. Быть предметом шуток для этих мужчин было сродни оскорблению. И это личное – маленький злобный гоблин.

– Всё правильно, разве можно доверять разумным, связавшимся с «тёмными»? – наёмник дипломатично первым нарушил тишину.

Тьяри невольно согласно кивнул, обратил внимание, что тощий неожиданно потерял интерес к разговору и отвернулся, настороженно поглядывая вперёд.

Вообще-то, молодому рыцарю было даже самому противно, что он выбрал себе в собеседники – союзники презираемых им же наёмников. С другой стороны, опыт общения с этими воинами был очень невелик, и выходит, что его предубежденность сформировалась под влиянием чужих мнений. Не сказать, что для него было откровением, что в среде вольных воинов были нередки конфликты и противоречия. Хотя это же естественно: в любом обществе есть разные индивидуумы, так называемые, паршивые овцы, зачастую по которым из-за выходящего за рамки принятого поведения и приличий и выносится определённый вердикт.

– «Тёмные» – это зло, – просто и категорично отреагировал Тьяри, общение с «тёмными» у которого, опять же, было невелико – кроме последнего периода, и то крайне негативное.

Лири покивал лобастой головой, его сверкающие глазки потухли, словно ему вдруг надоел разговор. Раздосадованный Тьяри напрягся, чтобы изречь очередную банальность – он испытал приступ какого-то болезненного любопытства по отношению к наёмникам. Всё-таки эти люди, в отличие от него, реально не видевшего много, и даже наверняка которому при жизни вряд ли удастся покинуть Агробар, побывали много где. Опыт сражений с теми же «тёмными» точно велик. И вообще, о чём они думают? Неужели только о заработке? Он не до конца мог поверить в то, что разумные, относящиеся к его народу, могут ставить во главу жизненных интересов не служение, а сверкающий металл, ради которого способны и на предательство и на мимолётное убийство себе подобного. Но вдруг здоровяк бесцеремонно поднял руку, словно веля заткнуться, и подался всем телом вперёд, к гриве гнедого, под стать ему, коня.

Тьяри прошипел нечто неразборчивое от мимолётного укола обиды и раздражения, тоже перевёл взгляд вперёд и по напряжённым фигурам гвардейцев понял, что что-то происходит. И тут же отбросил прочь шелуху ненужных глупых мыслей, отвлекающих от реальности.

Улица плавно изгибалась вправо, небогатые домики под черепичной крышей и заборы безмолвными наблюдателями тянулись вдоль неё. Опять же, ни следа людей или живности. Но вот шум… Словно отдалённый прибой. И какой-то усиливающийся звук, будто приносимый встречным шаловливым ветерком. Или эхом.

Навстречу, из-за поворота, сопровождаемые недовольным взрыкиванием и короткими пронзительными возгласами, выметнулись уруки. И тут же натянули поводья на нервных, казалось, не умеющих быть в состоянии покоя, зверях. Наездники, такие же ртутные, как и ягиры, в кожаных серо-чёрных доспехах, трепещущих, как живые, плащах за спинами, в куполообразных шлемах, обменялись короткими, визгливыми и непонятными фразами, растянулись по всей улице. Ягиры нетерпеливо скребли когтями мостовую и били хвостами, а «тёмные» выжидающе замерли, скалясь и похлопывая животных по бокам.

Тройка гвардейцев в авангарде тоже придержала коней. Один из них, капрал, бросил назад, мимо Тьяри и наёмников, короткий взгляд. Рыцаря поразило выражение его лица, на котором не было ни волнения, ни испуга, а чистая, незамутнённая радость.

Повисла шаткая пауза. До уруков было локтей сто. Пятеро наездников против целого отряда. Но было ясно: миром – если вообще такое, в принципе, возможно, – не разойтись. «Тёмные» явно не были намерены отступать.

Щёлк – всё пришло в движение. Тьяри, конечно же, ожидавший этого, всё равно пропустил момент атаки. Гвардейцы с воинственным кличем «Бар-р-р!» сорвались вперёд, потом только, вздохом позже и он, отчаянно нахлёстывая коня, словно боясь опоздать к раздаче пряников, рванул вперёд.

Уруки, разразившись не менее громким «Ий-я-я!», подхватили готовые к стрельбе короткие луки, и навстречу агробарцам полетели стрелы. Тьяри заметил, как дёрнулся один из гвардейцев – оперенное жало торчало в плече, но тот лишь, не останавливаясь, обломал древко стрелы и перебросил меч в другую руку. Остальные, в том числе Тьяри, либо уклонились, либо приняли на щит стрелы. А «тёмные», резко забросив луки за спину, обнажили ятаганы или подхватили из околостременных гнёзд короткие пики и наконец отпустили рычащих, горячащихся ягиров навстречу.