Текст книги "Просо судьбы (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Худук довольно хмыкнул, поймал понимающий взгляд Ройчи и ироничный Ностромо и, словно констатируя факт, развёл руки – что ж, его друзья знают его, как облупленного и неспроста помогли оттащить оглушённых пленных и РоШакли подальше от младшей принцессы – не стоит ей, бедняжке, слышать мычания перемежаемые торопливым визгливым говорком.

– Эти, – «тёмный» брезгливо кивнул на истерзанные трупы, сказали, что они оказались здесь случайно. А вообще их хозяин, – тяжёлый взгляд на РоШакли, – якобы считается мёртвым. – Ройчи заинтересовано повернулся. – Видно, запахло жареным, и этот дракон инсценировал свою гибель.

– Логично, – скучно произнёс гном. – Люди, что организовали дворцовый переворот, подчищают за собой. В первую очередь непосредственных исполнителей. Особенно много знающих исполнителей, – он со значением глянул на Ройчи.

– О как, нам повезло, и мы наконец-то узнаем, кто в Агробаре такой умный.

РоШакли задёргался в путах, выпученные глаза заморгали.

– Кажется, кто-то хочет с нами пооткровенничать. Так – чисто по-дружески, – ехидно проронил Ностромо, наконец-то отложив секиру в сторону, похлопал себя по животу и огляделся. – Кстати, никто не обратил внимание, где здесь кухня?

– Когда ты уже наешься? – недовольно буркнул Худук, направляясь к РоШакли; нож в его руке зловеще сверкал.

– Ой, Худ, не начинай, – с улыбкой отреагировал гном. – Только не говори, что отказался бы от хорошего куска поджаренного мяса. Или копчёного окорока, – он мечтательно причмокнул губами. – Ты отрезаешь тонкий ломтик, кладёшь на язык, и он буквально тает во рту. И запиваешь это… – быстрый взгляд на делающего вид, будто не слышит, Ройчи, – отличным холодным квасом. Ох, как же легко можно себя накрутить, – видя, что никого, кроме него не заботят проблемы пустого желудка – Мириул и Ройчи вслед за гоблином подошли к связанному РоШакли, он, горестно вздыхая, встал. – Что за люди? – возопил он, обращаясь к потолку. – Всё им тайны страшные подавай.

– Я не человек, между прочим, – послышался сухой ответ Худука, склонившегося и вытягивающего кляп изо рта пленника. – Но узнать имя дракона, втравившего нас в эту историю, совсем не прочь. Чтобы потом знать, кому пощекотать яйца острым ножиком, запечь пятки или заставить сожрать собственные уши.

– Если думаешь таким образом испортить мне аппетит, то не трудись напрасно, – со смешком отреагировал Ностромо. – Впрочем, когда дойдёшь до ушей, зови меня – возможно, я не откажусь от подобного деликатеса. Всё, занимайтесь – занимайтесь, не буду вас отвлекать, – сказал в спины товарищей, так и не обернувшихся к нему, – а у меня есть более интересное занятие, нежели выслушивание исповеди предателя. И, между прочим, – бросил через плечо, уже направляясь к выходу, не думаете же вы, что я так уж легко поделюсь вкусняшками и прочим интересным, что найду, с вами, занудами?

Худук недовольно повернулся.

– Ты всё сказал? Хватит уже бубнеть – отвлекаешь. А в общую кучу волоки только золото и камешки – знаю я вас, гномов, падких на всё, что блестит. Мы не будем тащить весь этот особняк на горбу.

– Что-о?! – возмутился гном. – Ностромо ещё никто не мог упрекнуть в том, что он не может определить ценность вещи! И тебе, зеленокожая блоха, не стоит быть первым!

Худук фыркнул, проигнорировав обидное сравнение, и отвернулся. Небось, при случае припомнит, – с сожалением подумал Ностромо, сплюнул недовольно – умеет же, дракон зеленозадый, испортить настроение. Впрочем, унывать и долго переживать он и не собирался – у него были свои методы снятия стресса: еда, пиво, драка и материальные ценности, причём не важно, в какой последовательности. И если с пивом пока стоит погодить, а драка наверняка вскоре предвидится, то в еде и набивании кошеля он решил оторваться по полной. В конце концов, он же не для себя старается!

– Ну что, пузан, – ласково обратился гоблин к багровому, пытающемуся отодвинуть лицо, особенно правый глаз от очень острого кончика ножа, – ты уже созрел, чтобы пасть к нам на стол? Смотри, а то гнилушки мы не любим. Да, Ройчи?

– Конечно, Худ, – очень серьёзно ответил мужчина. – Сапога не пожалеем, чтобы раздавить.

– И косточки захрустят, – довольно оскалился «тёмный».

– Я уже всё понял, – торопливо подал голос РоШакли, затравленно оглядываясь. В его глазах билась нестерпимая жажда жизни. И дикая боязнь боли. – Я всё расскажу, если вы пообещаете…

– Ну, уж нет, – спокойно перебил Ройчи. – Кроме быстрой смерти, которой, конечно, ты не заслужил, мы ничего пообещать не можем – не имеем права.

РоШакли обречённо вздохнул и как-то вдруг сдулся, весь такой недавно важный, полный жизни и дурной крови. Он остановил обречённый взгляд на неподвижном и мрачном Мириуле, который единственный не пугал его, но сразу же понял, что апеллировать к этому молчаливому человеку тоже бесполезно.

– Можете верить, можете нет, но я на самом деле – жертва обстоятельств, – он замолчал, сухо облизывая губы. – Поймите, я когда-то совершил плохой поступок, и попал в поле зрения очень влиятельных людей. Но разве вы никогда не совершали чего-то противозаконного? – он жалобно попытался найти понимание у своих судей – палачей.

– Противозаконного сколько угодно, – мягко и вроде даже как-то с сочувствием ответил гоблин. – Но вот противоестественное, – он значительно поднял бровь, – никогда.

Бывший комендант Агробара вздохнул – он понял, что в любом случае пощады не будет. И продолжил каким-то равнодушным, отстранённым тоном, словно уже смирился с неизбежным.

– Я попал на крючок. А параллельно меня стали продвигать вверх по служебной лестнице и наконец представили Его Величеству, королю Элию, которому моя прямолинейность и простой солдатский язык пришлись по вкусу, – он замолчал, будто погружаясь в воспоминания. – Я стал себе много позволять, и если к дворцовым интригам я по прежнему был равнодушен – но при случае мог сделать гадость, – он криво улыбнулся, – не понравившимся мне заносчивым, высокомерным дворянчикам, – погрустнел. – Которых, впрочем, было львиное большинство. В итоге стал тем, кем стал. И мне сложно сказать, лёжа сейчас связанным, – он горько скривил губы, – жалею ли я о прожитом. Вряд ли. Девочки, хорошее, дорогое вино и – даже – возможность смотреть свысока на многих благородных. Нет, не жалею. И вы думаете, я смог бы сказать что-то поперёк тем лю… – его неожиданно перекосило, как от боли, судорога прервала монолог.

Друзья переглянулись озадаченно и вновь вернулись к внезапно застывшему, потустороннему взгляду мужчины. РоШакли стало неудержимо трясти, глаза окончательно остекленели, а изо рта пошла пена вперемешку с кровью.

Худук стремительно протянул руку, поворачивая голову – чтоб не захлебнулся. Но всё было напрасно – огромное тело ещё сотряслось несколько раз и наконец замерло в той неподвижности, присущей лишь смерти.

Гоблин поднял взгляд на мрачного Ройчи и отрицательно покачал головой.

– Почему?

– Сейчас уточню, но, думаю, что яд, – с искренним сожалением констатировал «тёмный».

Худук развил бурную деятельность, делая пассы руками, достав из поясной сумки какие-то кристаллики и бросив несколько крупинок себе на язык. А потом, словно гончая, идущая по следу, чуть не на четвереньках стал носиться по залу – нюх-то у гоблинов, пожалуй, не хуже, чем у псов.

К Ройчи неслышно подошёл эльф.

– Что тут у вас? – он мазнул равнодушным взглядом вокруг.

Ройчи не сомневался, что Листочек успел заметить всё: и суетящегося Худука, и мёртвого РоШакли, и сделал верные выводы. Но, по большому счёту, это всё его не очень трогало, единственное, что его интересовало – это поскорее покинуть это загаженное смертью помещение.

– Да так, как видишь, не каждый может пережить встречу с нами, – Листочек хмыкнул – типичный человеческий жест. – Что у тебя?

– Она здесь.

Ройчи поджал губы и согласно кивнул.

– Ваше Высочество, – встрепенулся эльф и торопливо двинулся мимо Ройчи, тот обернулся и увидел неуверенно бредущую к ним девочку, закутанную в плащ.

– Руфия, тебе нельзя вставать, – громко и строго отреагировал наёмник.

Принцесса, опираясь о руку эльфа, приблизилась и слабо улыбнулась.

– Мне там очень… неуютно стало, – она виновато хлопнула своими глазищами на Ройчи, и у того от сумасшедшей жалости и хлынувшей, словно прорвавшая плотину вода, нежности, сжалось сердце.

– Тебе плохо? – с подозрением поинтересовался он. Одно дело – последствия стресса и запугиваний, на которые был горазд уже к сожалению мёртвый РоШакли, другое…

Руфия молча пожала плечами и присела на краешек стоящего рядом кресла. Конечно, она не хотела быть обузой для наёмников и отвлекать их на себя, но ей действительно было… не очень хорошо.

– Так, Лис, срочно зови Ностромо, – эльф вопросительно посмотрел на него. – Он, – Ройчи неопределённо пошевелил пальцами, – где-то здесь, – ухмыльнулся, – в поисках несметных сокровищ.

Листочек неодобрительно поджал губы, согласно кивнул.

– А как же наша спутница?

– Я сам, – улыбнулся Ройчи и тут же посерьёзнел, глядя на Руфию, склонившуюся к коленям; её светлые, прежде золотистые волосы, сейчас словно некая тусклая завесь, скрывали лицо. – Шара, выходи! – неожиданно громко и требовательно позвал Ройчи в пространство перед собой. – Мы знаем, что ты последовала за нами, поэтому быстренько тащи свою пока не битую попу сюда. Не испытывай моё терпение. Ты или в команде, или сама по себе!

Руфия, недоумённо поднявшая бледное лицо на якобы гневающегося мужчину, с удивлением успела заметить возникшую из темноты, словно бы соткавшуюся из ничего, тонкую фигурку с накинутым на голову капюшоном. И лишь при приближении она с изумлением опознала шалюрку, которую наёмник взял под своё покровительство. С девушкой была связана какая-то тёмная история, но любопытство Руфии никто из компании не пожелал удовлетворить, отделываясь шуточками, при чём, не взирая на её юный возраст и высокий статус, порой скабрезного толка. Но Руфия, даже подключив весь свой аналитический ум, так и не смогла определить, стоит ли верить в сказанное, и делать какие-либо выводы. А слухи, самые неожиданные и фантастические, которыми обрастала эта ситуация, она совершенно не брала в расчёт.

Ройчи, настроенный самым решительным образом на разнос непослушной сиделки – телохранительницы, был остановлен возвращением зеленокожего товарища. Судя по его загадочной роже, его следовательская деятельность имела результат.

– Ну? – поторопил вставшего в позу товарища наёмник; гоблины – это общеизвестно – весьма падки на лесть (хотя, если разобраться, кто в силах от неё отказаться, тем более, если она заслужена?)

Худук бросил на Ройчи обиженный взгляд и обвинительно направил на него указующий перст.

– Вот всегда вы, люди, вечно куда-то торопитесь! Как вы вообще успеваете снять штаны, придя в уборную?

– Мы просто не можем позволить себе сидеть на заднице сутками в позе мудреца, – парировал Ройчи. – Жизненный срок наш ограничен, поэтому мы просто не зеваем, а не торопимся. В отличие от некоторых, позволяющих себе в сложных ситуациях устраивать сцены с одним актёром.

– Это ты про меня? – выпученные и так изрядно глаза «тёмного» превратились в две плошки. – Да я… да я… – он безнадёжно махнул короткопалой рукой и отвернулся.

– Худук, не вредничай и не тяни время, говори. Сам знаешь, возможно, после твоих слов наши планы кардинально поменяются, – интонация человека была мягкая, вкрадчивая, как при общении с ребёнком, и гоблин сделал вид, что его уговорили.

– Коменданта… хм, бывшего коменданта отравили. И это очень интересно, – он всё-таки сделал небольшую театральную паузу.

Ройчи нахмурился, покосился на появившихся, негромко переругивающихся эльфа и гнома – можно было не уточнять суть их трений, судя по двум увесистым баулам, занимающим ухоженные руки высокорождённого. В общем, жалостливая интонация вкупе с такими рычагами, как «очень надо, клянусь» и «ты мне друг?» поколебали неприступную крепость. Короче, «светлые» пришли к какому-то консенсусу.

Худук недовольно посмотрел на товарищей, а те, шумно сбросив под недоумёнными взглядами присутствующих вещи, развернулись и пошли обратно.

– Куда вы? – бросил им в спину сердито гоблин.

– Кое-что ещё нужно забрать, – торопливо ответил Ностромо, обернувшись на ходу; что характерно, Листочек промолчал.

– Худ, что дальше? – нетерпеливо спросил Ройчи, вновь сосредотачивая внимание на «тёмном».

– Отравил его тот дракон, что увёл у нас малышку Руфию. И как он это сделал, будучи связанным – вопрос…

– Он плюнул на него, – подняла голову Руфия, вспомнив негодующую речь РоШакли. – Кровью.

– Точно! – возбуждённо воскликнул гоблин. – Яд был спрятан у него во рту – на всякий случай – при его-то нервной работе и знании разных опасных секретов, быстрый и лёгкий путь на тот свет – самое то. Видя, что терять нечего, он раскусил капсулу с ядом – попрошу заметить, это выжимка из железы среднеморского иглохвоста – вид у дохляков соответствующий, багрово-синий, – он радостно оскалился, будто речь шла о чём-то неимоверно приятном. – Да ещё решил забрать собой глупца, посмевшего тыкать в него острым и распускать руки, – гоблин хихикнул. – Но, – он посерьёзнел, – друзья, имейте ввиду: кто хочет попинать этот кусок мяса, будьте осторожны и избегайте брызги крови, ибо именно они передают яд, – и он тут же продемонстрировал, как это нужно делать.

Ройчи напрягся.

– А сам ты его не трогал?

– Я, – хохотнул «тёмный», – был очень аккуратен… Что случилось? – вопрос был адресован пошатнувшейся, ещё более побледневшей, с горящими встревоженными глазами Руфии.

– Я… он… когда упал на меня… измазал кровью лицо, – проронила девочка упавшим голосом, и, закатив глаза, хлопнулась назад в кресло.

Поднявшуюся вокруг принцессы суету как раз и лицезрели вернувшиеся Листочек и Ностромо.

– Что случилось?!

– Принцесса тоже отравлена, – вынес окончательный вердикт хмурый Худук, колдовавший возле девочки. – Совсем чуть-чуть, но попало в организм. Действие яда отсрочено, но… оно будет непременно, – он обвёл окаменевшие лица друзей долгим взглядом.

– Ты что-то можешь сделать? – уточнил гном.

Худук отрицательно покачал головой.

– Не сейчас. Чтобы попытаться что-то сделать, мне нужно добраться до своего мешка, находящегося в известном вам месте, – он задумчиво сморщился. – Но лучше всего бы подошёл хороший человеческий целитель.

– Мы знаем такого, – уверенно отреагировал Ройчи и, глядя на заинтересованные лица товарищей, продолжил: – Это Его Преосвященство кардинал Агробара отец Апий.

– Сколько у нас времени? – задал самый главный вопрос эльф.

– Сутки… – пожал плечами Худук. – Может больше. Всё зависит от многих факторов: сколько отравленной крови досталось девочке и насколько хорошо будет сопротивляться яду её организм.

– Всё, быстро-быстро собираемся, – скомандовал Ройчи. – Все остальные разговоры – в пути, – он обвёл невозмутимым взглядом засуетившихся товарищей: эльфа, гнома и Мириула, похватавших вещи, собранные гномом, Худука, задумчиво и с большим сожалением глядевшего на мёртвого РоШакли, неподвижную Шару и в конце – бессознательную Руфию.

– О, забыл очень важную вещь, – встрепенулся вдруг Ностромо, буквально воткнул и так изрядно нагруженному сыну Гарча один баул, второй, задумчиво взвесив, с сожалением уронил, и тот ответил жалобным металлическим звяканьем. – Я вас догоню.

Худук проводил подгорного едким взглядом.

– Небось, за пивом погнал. Даже барахлишко не пожалел ради насыщения своей утробы, – пнул мешок, брошенный Ностромо. – Я тебе давно говорю, Ройчи, надо внимательней приглядывать за этим пропойцей, а то и приковывать по ночам к тележному колесу, – поймал внимательный и какой-то неопределённый (то ли неодобрительный, то ли понимающий шутку) взгляд и, как бы оправдываясь, пожал плечами. – Согласен, гному избавиться от железок – раз плюнуть… А то, что ты думаешь, проснёмся однажды утром голые и босые – наш боевой товарищ уже обменял все наши вещи вплоть до нижнего белья на несколько пивных кружек. Вот тогда ты, – он направил на человека палец, – и ощутишь в полной мере, как были мы мягки со страдальцем!

– Но разве можно на него долго сердиться? – хмыкнул Ройчи. – Можно подумать, ты плохо относишься к пиву.

– Не без этого, – не стал отрицать очевидное «тёмный». – Иногда по утрам я к нему совсем не отношусь. А просто являюсь им из-за количества употреблённого. Но всё равно, порядок есть порядок. И ценности оставлять на растерзание мародёров в угоду мимолётному удовольствию набить пузо жидкостью – это кощунство.

Худук ещё раз пнул звякнувший мешок, вздохнул, ухватился за горлышко и, крякнув от тяжести, забросил его на плечо.

– И на что только не пойдёшь ради товарищей, – буркнул он. – Даже грыжа не пугает, лишь бы угодить этому твердолобому.

– Погоди, Худук, – остановил его Ройчи. У меня есть просьба, – гоблин вопросительно посмотрел. – Поищи на убитом похитителе бумаги, помогавшие ему проходить посты – а вдруг они выписаны не на конкретного человека, и возможно, сохранились в удобоваримом виде.

– А-а-а, – с пониманием протянул «тёмный», – с грохотом уронил мешок, – пачкаться не хочешь? Всегда у вас так, у людей: умеете вы не своими руками в чужих потрохах ковыряться. И называется это – дружба, – сплюнул и достал из-за пазухи слегка испачканный свиток. – Это оно? А то я в ваших каракулях не очень разбираюсь, – протянул оный предмет Ройчи.

– Ну да, ну да, ваши узелки и верёвочки – ещё та гоблинская письменность, в которой ты крупный специалист, – мимолётно улыбнулся человек, с удовлетворением вычленив основное в документе, писаном крупным витиеватым почерком и подтверждённом… королевской печатью: «подателю этого документа не чинить препон… при первом требовании оказывать помощь…» Что ж за птица ты такая, похититель Руфии, какого полёта? Мастер широкого профиля? Бывший, правда, – посмотрел на замершего в ожидании вердикта Худука и улыбнулся. – Это то, что нам надо. Умница.

Мириул, не пошедший вслед гному и эльфу и наблюдавший всю сцену, с удивлением обратил внимание, что гоблин будто засмущался – скромно опустил хитрые глазищи долу и чуть как бы покраснела – потемнела морщинистая рожица. Гоблин – и смущение? Так подействовала похвала? Скромняга Худук? Не-е, точно показалось, ибо быть такого не может в принципе. При этом «тёмный» ещё принялся бормотать про себя какие-то пояснения:

– Да я это нашёл не на связанном, а на Шакле… Сразу подумал: может пригодится…

– Ройчи, думаешь, мы можем проскочить Агробар и все эти посты, патрули, проверки? – агробарец с сумасшедшей надеждой, болью и тоской посмотрел на лежащую с закрытыми глазами, будто и не дышащую, с заострившимися чертами лица, девочку. Поднял взгляд на внимательно смотрящего на него наёмника. – Когда-то это расстояние, с этого района до Ремесленного квартала можно было преодолеть пешком за час – полтора, – произнёс он с горечью. – А сейчас и сутки мне кажутся чем-то нереальным, – отчаяние, плескавшееся в его глазах было сродни кипящей жидкости, выплёскивающей на раскалённую плиту. – Ты не подумай, Ройчи, что я трушу – нет, мне жизни не жалко ради неё, – кивок в сторону маленькой принцессы. – И ради Агробара. Но… я реально понимаю, что даже моя смерть – это пушинка на весах судьбы…

На какое-то мгновение, на удар сердца, два, вечность повисла пронзительная тишина. Словно каждый пытался взвесить свою жизнь и смерть.

Ройчи положил руку на плечо агробарца.

– Всё зависит от масштаба. В рамках тысячелетий наши жизни действительно микроскопически малы. Но здесь и сейчас – это величайшая ценность. И вот благодаря таким, как ты, у королевства Агробар есть надежда на будущее, – невольный пафос слов смягчила улыбка, скользнувшая на губы, потом лицо наёмника преобразилось в жёсткую, даже какую-то хищную маску. – А дойти – мы дойдём. Не переживай. С пропуском ли, благословением судьбы или без, но мы сделаем это. Даже если все драконы Веринии расправят крылья на нашем пути, мы спасём Руфию!

Была в словах наёмника такая уверенность, что Мириул невольно проникся и буквально почувствовал, как с его сердца упал камень неверия и безысходности.

* * *

Отступление.

Каэлен флегматично перемешал варево в котелке. Длительное время путешествуя с человеком, а потом и гномом, он поневоле научился готовить. И хотя предпочтения в еде у него остались те же, эльфийские, но и походную бурду, которую его попутчики по недоразумению называли пищей, уже потреблял без тех брезгливых гримас, которые частенько нарушали идиллию чистого, не морщинистого лица высокорождённого.

Настроение его, нужно смотреть правде в глаза, было далеко от радужного – гном, дракон этакий, ещё вчера, предполагая такое состояние дел в их небольшой группке, слинял к каким-то «дружественным сородичам». Конечно же, пить пиво! «Лёгкая непринуждённая беседа», в которой он якобы нуждался – эльф фыркнул про себя – самый незамысловатый повод набраться в который раз. Иногда ему казалось, что потребление пива для Ностромо – это и цель, и смысл жизни. Как так может быть?! Он же «светлый», не «тёмный» и даже не человек, а ведёт себя… как подгорный. Порой даже думалось, что его товарищ и с троллем легко сядет за стол и впишется в спор, кто больше выпьет. Был бы качественный пенный напиток. И главное – количество.

А Ройчи… Друг погрузился в такую дремучую меланхолию – следствие выполнения их последнего контракта, что вытащить его из этого состояния было невозможно. По крайней мере, пока.

Гибель ни в чём не повинных людей – такое тоже случается в их деятельности, что уж тут говорить. А мужчина, пусть и представляющийся этаким железным, невозмутимым, циничным существом, всегда плохо переносил события, влекущие за собой неожиданные смерти. Каэлен относил подобную рефлексию с высоты опыта своего народа к несовершенству молодой расы – человечества, ярким и лучшим представителем которой и был его товарищ.

Вынужденная остановка на этой ничейной земле, при том, что она граничила с Высоким Лесом, который ему непременно нужно было посетить, была обоснована простым физическим и моральным отдыхом. Эльф предпочёл бы пройти ещё сколько-то (день-два), и нормально расслабиться хоть в том же лесу (категорически против чего был Ностромо – совершенно без объяснения причин, лишь упрямо и воинственно топорща бороду), либо чуть дальше, в королевстве Эрион – люди, конечно, известное зло, но наличие хоть каких-то дорог с посёлками и постоялыми дворами – достаточная дань цивилизации, чтобы наконец-то выбраться из этих отвратительных болот и чахлого, уродливого недолеса, представляющих эту местность. Каэлен в силу своего рождения хоть и был сторонником «природы», но кочевая жизнь и не единожды испробованные блага в виде крыши над головой, чистой постели и готовой пищи, стали его больше привлекать, нежели земля и небо – в лучшем случае безветренное и звёздное. Хорошо рассуждать его братьям высокорождённым и этак свысока попрекать его образом жизни, сидя на заднице в комфортном и полностью защищённом Лесу!

В чахлом перелеске раздался весьма характерный треск, и Каэлен насторожился. Они сейчас находились в местности, где процветала полная анархия, а ближайшее пространство контролировали в лучшем случае лидеры больших ватаг и отрядов. Такая себе вольная вольница с изобилием свободных наёмников и прочего сброда – обнищавших дворян, беглых крестьян и преступников. Причём, львиная доля этих разумных были представителями именно «тёмных» рас. И пусть они, стараясь оградить Ройчи от ненужных раздражителей, отыскали место поглуше, вокруг постоянно ощущались разные передвижения и слышались голоса – недалеко всё вовремя кто-то бродил или находился. А соседство в таком месте, как говорится, чревато.

Когда на их полянку вывалилось мелкое существо с несуразно торчащими ушами, Каэлен совсем не удивился. И пока не напрягся – от одного гоблина, а это был именно представитель этого вредного племени – он неприятностей не ожидал. Но когда «тёмный», бросив короткий недобрый взгляд на эльфа, обернулся назад, что-то визгливо прокричал, и на поляну, раздвигая корявые стволы, а в кустах делая целую просеку, неторопливо вышел великан, Каэлен невольно подобрался. Неприятности – вещь такая, что появляются неожиданно и частенько на ровном месте.

Эльф с удивлением рассматривал эту странную парочку. Лучи поднимающегося солнца едва пробивались сквозь листву слева, формируя причудливую палитру теней, и он с трудом в великане опознал самого настоящего тролля. Руки буквально зачесались схватить лук, и решить их встречу до того, как будет поздно – он слишком хорошо знал этих больших «тёмных», их крутой нрав, твердокаменное упрямство и ярость, в которую они легко приходили, чтобы надеяться на мирное разрешение будущего общения.

Но, как ни странно, главным в этой парочке был именно гоблин, по-хозяйски прошедший на средину поляны и оценивающим взглядом осматривающий всё вокруг. Тролль в это время просто застыл безмолвной глыбой, глупо и – странное выражение, но самое подходящее случаю – по-деревенски хлопая глазами.

– Малыш, – проскрипел гоблин, – а тут ничего так, надуй и разорви меня дракон. И еда уже поспевает, – он выразительно шевельнул ноздрями, подошёл к кипящему котелку. – Ум – м – м, чую, похлёбка почти готова, – непроизвольно облизнулся, уши как-то нетерпеливо затрепетали, будто паруса, виденные когда-то Каэленом на Срединном море. – Порция, к сожалению, маленькая, но нам, думаю, хватит, – он вызывающе посмотрел в глаза ошеломлённо наблюдающему за происходящим эльфу.

Каэлен был действительно, мягко говоря, шокирован, гм, поведением пришлых. Такого беспардонного нахальства, циничной уверенности в том, что всё будет по их, наглое игнорирование хозяев, он за свою богатую на дороги и события жизнь ещё не наблюдал. Он, высокорождённый, к которому даже враги относились с должным вниманием, потерял дар речи. Если бы в нём было больше человеческого и, соответственно, присутствовало чувство юмора в более широких объёмах, он наверняка воспринял ситуацию с иронией, а то и засмеялся, что непременно бы сделал Ройчи, не будь он не в духе. Да, нечто подобное смеху шевельнулось внутри Каэлена, но накопившаяся злость таки взяла верх, и он, прервав зарождающееся движение губ, холодно поинтересовался у стоящего напротив недоразумения:

– По какому праву ты, «тёмный», ведёшь себя по-хамски?

Ни испуга, ни каких иных чувств, нарушающих его внутреннее состояние, как мужчины и воина, он не испытывал. Но только медленно и неотвратимо поднимающаяся волна бешенства. Впрочем, от злости он тоже испытывал дискомфорт. Это наконец-то сработала та человеческая частичка в нём, ибо настоящий высокорождённый никогда не поддаётся эмоциям, он всегда ровен, хладнокровен и… высокомерен. Настоящий лесной эльф уже давно бы заколол или нашпиговал стрелами наглецов и продолжил любоваться бабочками и ловить в ладони ветер. Но Каэлен… не хотел убивать этих глупых «тёмных». Вот не хотел – и всё. Как-то наказать, заставить ползать на брюхе, просить прощение – пожалуйста, но лишать жизни… Это было бы неправильно – так он чувствовал. Не важно, было ли это влиянием Ройчи, никогда не любившего «лишней крови», или следствием его некоего природного миролюбия.

М-да, в идеале было бы, чтобы «тёмные», также неожиданно, как объявились, так и унесли свои бренные тела, потому что заставить просить прощение гоблина и тролля – из разряда неосуществимого. А иные варианты…

Эльф покосился на повернувшегося на другой бок под плащом Ройчи.

Гоблин бросил презрительный взгляд в сторону ещё одного – вроде спящего – разумного, находящегося на поляне, судя по всему, человека, ухмыльнулся и наконец-то соизволил ответить.

– По праву силы, мой остроухий дракончик. Будешь вести себя примерно, то есть тихо и с благоговением, то так и быть, малыш тебя не поколотит, – указал на изобразившего утвердительный кивок тролля. – Может, даже мы позволим тебе обглодать косточки из похлёбки, если чересчур уж ты голоден, а малыш не сгрызёт их своими молочными клыками.

От возмущения Каэлен даже начал вставать с бревна, а рука автоматически потянулась к кинжалу на поясе. Что, впрочем, совсем не напугало мелкого зеленокожего нахала.

– Да ты… ты сейчас умоешься кровью, – буквально прошипел эльф, сверкая глазами, скривил презрительно губы и окинул красноречивым взглядом весьма потрёпанный вид гоблина со свежими царапинами и кровавыми подтёками. – Тем более, я вижу, вам не привыкать огребать неприятности, – он проигнорировал откровенно злой взгляд коротышки и продолжил с той нравоучительной интонацией, с какой только могут эльфы, окончательно выводя из себя собеседника. – Если голова пуста, то страдает не только она, но и весь организм.

Каэлен неожиданно пошатнулся – в глазах потемнело, и резко нагрелись браслеты на руках – амулеты от «тёмной» магии. Он поспешно мысленно выставил защиту от воздействия, перевёл дыхание и с нескрываемым удивлением и гораздо более настороженно посмотрел на мелкого «тёмного». Тот, оказывается, ко всему прочему, ещё и носитель дара! Что ещё за сюрпризы приготовила эта парочка?

Гоблин же продолжал его сверлить злым, ненавидящим взглядом, будто он, случайно встреченный в леске на окраине цивилизованного мира, эльф был олицетворением всего того нехорошего, что «тёмный» хотел бы уничтожить. Так могут смотреть на ещё бьющее крылышками, но уже обречённое насекомое. Каэлен даже невольно поёжился от пришедшего сравнения.

– Ты ещё пожалеешь о сказанном, мой остроухий собрат по разуму, – негромко прошелестел ровный голос. – Да, малыш? – неприятная морщинистая рожица ещё более скривилась, полуобернувшись к огромному товарищу.

– Да, жрать охота, – прозвучал неожиданно низкий, но не грубый голос, и маленькая голова на большом теле этак величественно согласно кивнула.

Глаза тролля с интересом уставились на эльфа. При этом никакой враждебности или агрессии Каэлен в этом взгляде не ощутил.

Казалось, драка неизбежна, и высокорождённый стал просчитывать варианты, за что схватиться. Кинжал – недостаточное оружие для борьбы с троллем. Лук с колчаном всего в двух локтях, но это не выход – натянуть тетиву, наложить стрелу всё-таки требует минимум времени, которого ему наверняка не хватит. Чуть дальше, но левее, на ветке висят ножны с мечом – и это единственный шанс оказать действенное сопротивление.

Всё замерло в напряжённом, хрупком ожидании – кто сделает первый шаг? Каэлен смотрел исключительно на напружинившегося перед прыжком гоблина. Тролль маячил на периферии зрения шагах в пяти, и хоть он, по мнению эльфа, был опасней противником, мелкого «тёмного» гадёныша он не собирался сбрасывать со счёта. Несмотря на размеры, гоблины всегда были коварными и неудобными бойцами, зачастую пользующимися своей якобы безобидностью и демонстрируемой неопасностью. И тут снова зашевелился Ройчи.