Текст книги "Просо судьбы (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Ненависть, тлеющая между народами и порой вспыхивающая подобно лучине, как считал Ройчи – пережиток прошлого, когда дрались все друг с другом. А появление людей ещё больше обострило распри. И только со временем, после морей крови, разумные(!), потеряв лучших своих представителей, стали задумываться: а так ли им мало места? Стоит ли какой-то клочок земли гибели рода – племени – народа? Первыми это поняли люди, самая молодая раса, и стали выдвигать вождей, критериями отбора которых стали не исключительно сила и гордыня, а изворотливость, хитрость и – как ни странно для короткоживущих разумных – умение думать о будущем. Так наступила эра людей, которым было начхать на вражду и междоусобицы тысячелетней давности, а интересовало одно – выживание. И земля, давно поделённая между старыми расами. Они легко шли на компромиссы что со «светлыми», что с «тёмными» (хроники говорят, что даже общались с драконами), могли договориться или противопоставить демагогию и лицемерие надменным эльфам, поторговаться и предложить что-то новое гномам, выйти на поединок с орком и постараться перепить его после, заинтересовать и общаться на равных с гоблинами, стараться не привлекать внимания троллей, незаметно уничтожая их, бесстрашно идти в бой с уруками, демонстрируя не менее страшную жестокость. Они всех поневоле заставили себя уважать. Хотя за глаза многие представители старших рас всё равно продолжали относиться к человечеству с пренебрежением, снисхождением и необоснованным презрением, словно линяющий, но породистый пёс, глядящий из будки на крепких дворняг, свободно разгуливающих на подворье. Это отношение к людям, а вот друг к другу старшие расы, несмотря на официальное миролюбие и толерантность, всё равно испытывали о-о-очень сложные чувства. Оттого-то эпоха войн пусть и ушла, громко хлопнув дверью, но её ростки и отголоски продолжали давать о себе знать то тут, то там, слава богу, не переходя в нечто масштабное и эпическое.

– …Я открываю глаза – что за ристалище? Белое и пушистое?! Тю – кровать! Да тут могла поместиться половина моего племени с детьми и стариками! И тут снежная гора с противоположной стороны зашевелилась: «Иди ко мне-е-е, – гоблин так красочно изобразил то ли змею, то ли корову, что вызвал новый взрыв хохота, – мой…» В общем, мой бескостный язык отказывается повторять всё то, что слышали уши. Да и зачем травмировать благодарных зрителей разными глупостями, вряд ли бы пришедшими в нормальную голову. Нет-нет, и ещё раз – нет… Ладно, самое безобидное – шалун… – окружающие покатились со смеху; действительно, представить морщинистого, с буро-зелёной кожей, карикатурными чертами лица и огромными ушами, ростом по пояс взрослому человеку, гоблина тем, кем его нарекла герцогиня – и в том, конкретном смысле – было весьма и весьма сложно – ну, не тянул «тёмный» при всём своём обаянии на симпатичного напарника в любовных играх с крупной человеческой самкой.

Ройчи понимающе кивнул – Худук таки нашёл выход своей злости и ненависти в такой оригинальный способ. Ничего, пусть лучше ртом работает, нежели руками – и окружающим приятно, и все живы.

Он, автоматически усмехаясь, огляделся вокруг ещё раз. Идиллия. Если бы не устроенный Худуком балаган, без которого при желании можно было бы обойтись, он предпочёл бы не задерживаться, не ждать разведчиков, а самим по-тихому двинуться вперёд – при наличии такого нюхача на уруков, как гоблин, вероятность избегания встречи с ними весьма высока. Но везение-то не резиновое, не ровен час что-то может случиться.

– Сержант! – донёсся предупредительный окрик. – Разведчики.

Веселье резко прекратилось, словно срезанное умелым мечником. Тако и несколько воинов выдвинулись к линии щитоносцев. Вдали, вынырнув из-за поворота, появились три фигуры. Но что-то в них было не так: расхлябанная, неторопливая и неуверенная походка. От недоброго предчувствия Ройчи потянулся к мечу. Он нашёл взглядом Листочка, и тот, поняв товарища, приблизился.

– Они безоружны. И ранены, – в зоркости эльфы могли поспорить с орлами. Несмотря на то, что высокорождённый произнёс это негромко, воины Тако услышали это, и тихий ропот прошёл по их рядам. – Но выглядят, словно одурманены.

Теперь вдвоём они обернулись на Худука, который влез на борт телеги, чтоб было лучше видно. Оскал на его лице, прежде выглядевшем вполне себе благодушно, были самым красноречивым ответом. Он заметил взгляды товарищей и просигнализировал: опасность. Ройчи кивнул Ностромо, невозмутимо и как-то даже обыденно расчехляющего секиру, глянул на Мириула, который ещё ничего не понял и с любопытством пялился вперёд. Шани, что прежде неотступно следовала за наёмником, подчиняясь его требовательному взгляду, оттянулась к телеге, молча извлекла из рукава кинжал. Ройчи никак не прокомментировал её действия – девочка не маленькая, судя по всему, знает, что делать, лишь молча протянул позаимствованную в особняке кольчугу. Гном повесил на левую руку щит, эльф меланхолично перебирал стрелы, будто в поисках отсутствующих недостатков, Мириул, получивший чёткое указание в случае опасности на рожон не лезть и прикрывать принцессу, теперь хмуро сжимал в опущенной руке полуторник, упиравшийся в мостовую.

– Сержант, двоих нет, – озвучил очевидное один из солдат. – Может помочь нашим?

– Стоять, – негромко, но так, что моментально все шепотки прекратились, ответил тот.

Вот теперь это был настоящий командир. Личина весельчака и любителя поржать слетела с Тако. Он стоял крепко утвердившись на земле, с небольшим наклоном вперёд, большие пальцы рук вставлены за пояс. Черты лица приобрели хищный, злой оттенок, подбородок приподнят, ноздри раздуваются, словно к чему-то принюхиваются, а прищуренные глаза неотрывно сканируют практически пустую улицу и замершие по бокам молчаливые дома.

– К оружию, – тихо прозвучала команда, и солдаты залязгали железом. – Дитрий вперёд, Реми – стороны, – передняя шеренга усилилась десятком мечников, остальные, будто продлевая линию щитоносцев, замерли в построении подковой, словно готовясь к отражению флангового прохода.

В наступившей оглушительной тишине неожиданно прозвучал приближающийся цокот копыт. Причём, он доносился сзади. Оглянувшийся сержант не проявил никаких эмоций, и Ройчи понял, что это подходят свои. Десяток всадников во главе с грузным простоволосым мужчиной с усталым лицом и баронской цепью окружил их отъехавшую чуть назад от ощетинившихся ратников телегу.

– Что тут у вас? – холодно поинтересовался барон, не глядя на сержанта, а с подозрением рассматривая непонятную группу разумных с обнажённым оружием.

Ройчи обратил внимание, как закованные в тяжёлую броню всадники грамотно окружают их, недвусмысленно направляя копья и арбалеты, чтобы не делали глупостей. Вот же принесла нелёгкая! – он чуть не сплюнул с досады.

– Сэр, возвращаются разведчики. Не все, – казалось сержант совсем не обратил внимания на манёвры в тылу. – Что-то случилось.

Барон перевёл немигающий взгляд вдоль улицы, несколько ударов сердца смотрел, хмуря брови, окинул внимательно построение бойцов, и в его глазах мелькнуло одобрение.

– Ожидаешь неприятности? – спросил без особых эмоций.

– В этом каменном мешке всегда нужно быть готовым к удару, – несколько философски отреагировал Тако. – Но – да, сэр, ожидаю.

– Думаешь, «тёмные»?

– Кто же ещё, – со злым смешком ответил сержант. – Они, родимые. Печёнкой чувствую, что смотрят на нас и облизываются: как сожрать нас – сырыми или поджаренными?

Лицо барона скривилось в подобии улыбки.

– Умеешь ты, Тако, поднять аппетит, – вновь перевёл тяжёлый взгляд на наёмников. – А что же тут у вас делают эти… – он на мгновение запнулся, не в силах подобрать соответствующее слово, – лица? Не шпионы ли они, готовые ударить в спину?

Сержант равнодушно пожал плечами.

– Наёмники, едущие куда-то по своим делам.

– С «тёмным»? – глаза барона недобро сверкнули.

У Ройчи мелькнула мысль, что благородный просто жаждет кому-то пустить кровь – так сказать, для сброса напряжения.

– Эй, – вдруг взвизгнул Худук, так и не слезший с телеги и вообще, казалось, мало обращавший внимание на суету вокруг, – уруки!!!

Дождь стрел обрушился на людей. Целили в основном в щитоносцев и барона, одна лишь оперённая смерть предназначалась Худуку, от которой он, будто нехотя, увернулся и зарычал, бешено вращая глазами.

– Под стену, – скомандовал Ройчи, стимулируя флегматичную лошадку ударом меча плашмя по крупу. – Только защита, закрываем телегу с девчонкой. Мириул, ты – резерв. Худ, только защита!

Стрелы, бьющие из-за соседних домов, большого ущерба не нанесли. Кое-кто пошатнулся в шеренге ратников, но продолжил стоять, удерживая щит и линию. Упал солдат, не сделав и десятка шагов, пробитый несколькими стрелами в спину – видимо, гонец за помощью, в задачу которого входило в случае опасности, сразу бежать. Барон, которого грамотно закрыли щитами и собой телохранители, спрыгнул неожиданно легко, по-звериному пригнувшись за конём, тут же вздрогнувшего от попадания – видно, какая-то стрела таки нашла брешь в защите – животное жалобно заржало, дёрнулось в сторону, но осталось на месте, удерживаемое железной рукой. Барону подали шлем.

Дикий визг разнёсся по улице – на них неслась волна уруков-наездников.

– Держать строй! – рявкнули барон и Тако чуть ли не одновременно.

Обстрел прекратился, и из-за соседних домов выметнулись пешие уруки, примерно по десятку с каждой стороны, фланги строя встретили их. Один «тёмный» упал – эльф не дремал, несколько прорвалось вглубь, пытаясь нарушить строй, но тут уже были Тако и бронированные телохранители барона. Враги были достойны друг друга – закрутившаяся карусель ясно это показывала. Тяжеловесные всадники не могли угнаться за стремительными «тёмными» – и вот уже два коня стали заваливаться, а сержант с ещё одним бойцом пока успешно противостояли трём урукам, прикрывая спины щитоносцев и пикинеров, напрягшихся в ожидании неминуемого удара.

– Может поможем?! – прокричал азартно на ухо Ройчи Ностромо.

Тот отрицательно качнул головой, набросил на Руфию поверху ещё одно одеяло, оставив только небольшую щёлочку для дыхания. Рядом рычал и бесновался Худук.

Волна улюлюкающих уруков смела потерянно бредущих разведчиков, и через несколько ударов сердца вломилась в шеренгу. Лязг, крики, визг. Удар был столь силён, что оборона была прорвана. Один урук завис на пике, другой вылетел из седла прямо под меч всадника, подраненный ягир закрутился на месте в бешенстве, разя страшными когтями и своих, и чужих. Всё неожиданно смешалось.

Ройчи недовольно поджал губы – не смогли агробарцы удержать позицию, то ли умения не хватило, то ли реально удар был страшен, то ли сыграло свою роль нападение с флангов – уже не важно, но в хаосе, который воцарился на пятачке двадцать на десять локтей преимущество, конечно же, имели уруки, особенно всадники, ягиры которых в толчее превращались в зубастые, бьющие конечностями во все стороны машины смерти. Пока что их маленькая компания, практически беззащитная (чисто внешне) и безобидная не привлекла внимания «тёмных», периодически вываливающихся из общей кучи и тут же возвращающихся назад. Но – он понял это ясно – это было временное для них затишье.

Из свалки выкатилась спрессованная в яростных объятьях парочка урук – баронский солдат. У агробарца был сорван шлем, вместо левой стороны лица – кровавое месиво, срезанная практически вместе с ухом шкура, тем не менее, он, навалившись сверху, неистово долбил лбом в раззявленную в осколках зубов и расквашенными носовыми дырками харю «тёмного». Тот не оставался в долгу и методично колол обломком ятагана в бок человека. Кожаная куртка и кольчуга таки не выдержали натиска, и сквозь ткань проступила кровь. Впрочем, они были оба столь измазаны в ней, что появление ещё одной раны легко можно было не заметить. Но агробарец стал сдавать, и в какой-то момент «тёмный», уронив сломанное оружие, практически вслепую, ибо лица у него почти не было, нанёс несильный вроде бы удар кулаком, но, попавший точно по ране, он сделал своё дело. Искажённое яростью, ненавистью и болью лицо солдата как-то обмякло, глаза опустели, и он завалился набок. Урук тоже перевернулся, наощупь отыскал замершее тело врага, передвинулся и буквально приник к его шее, бесцеремонно оттягивая подбородок. Удар сердца, и к небу вознеслась страшная, истекающая кровью маска с вырванным клочком плоти, который тут же принялась жевать, подвывая себе.

– Хр-р-р, – в общем гвалте это рычание было лишь ещё одной остинатной нотой, но неожиданно она усилилась, и вдруг кто-то стремглав пронёсся мимо Ройчи.

Худук запрокинул голову беспомощного урука и в четыре мощных удара своим боевым ножом перебил шею. Небольшая полоса кожи на мгновенье не дала торжественно воздеть добычу, и он пинком ноги отправил тело на землю.

Ройчи, сразу же начавший движение за товарищем, крикнул назад: «Стоять на месте!» и вовремя оказался рядом – из схватки выпал ещё один ратник, повёл очумевшим взглядом, увидел Худука с воздетым в руке кровавым предметом и взмахнул мечом. Ройчи с разгону ударил его в плечо, и солдат покатился… Прямо под задние лапы одинокого ягира. Нервно танцующий хвост животного коснулся человека, ягир резко обернулся и вгрызся в бедро агробарца. Видеть, как страшный боевой урукский зверь на весу буквально разгрызает ещё живого человека, лапами придерживая дёргающиеся конечности, было очень неприятно, и наёмник, сделав несколько быстрых шагов, приблизился вплотную к занятому зверю, увернулся от лапы и нанёс один единственный, но смертельный укол в глаз. Развернулся, схватил за шкирку гоблина и поволочил обратно к телеге.

– Это не наша драка, – бросил он невозмутимым эльфу и гному, а дрожащему от разных, но несомненно сильных чувств, таких, как гнев, ярость, нетерпение, неверие, обида – но совсем не от страха, чувств, которые конечно же испытывал любой нормальный агробарец, видя, как его соплеменников убивают и поедают «тёмные» чудовища, Мириулу добавил: – Пока, – тот ответил таким вызывающим взглядом, что Ройчи едва не усмехнулся: даже мышь, загнанная в угол превращается в дракона, что уж говорить о разумных, у которых отключается инстинкт самосохранения, как некий инородный цивилизационный механизм, но сдержался: сын Гарча – хороший человек, негоже оскорблять и обижать его – а именно так он интерпретирует улыбку. – Можешь идти помахать железом и покормить собою «тёмных», – сказал грубо злящемуся агробарцу. – А мы, наёмники, перекати поле, так и быть, приглядим за твоей принцессой. Нам же не трудно? Да, Худ?! – рявкнул на гоблина, но тот лишь озлобленно клацнул на него зубами – «тёмный» не до конца утолил свою жажду крови.

Зато Мириул, наконец-то осознав происходящее и приоритеты своих поступков, пристыжено опустил голову.

– Мы – если что – последний рубеж обороны, – примиряющее продолжил Ройчи, продолжая внимательно отслеживать схватку, в которой, однако, наметился перелом, но совсем не в их сторону – агробарцы проигрывали.

На простор перед ними выметнулось два наездника – урука и бросились в их сторону. Один, правда, тут же свалился со стрелой в глазу. Гном, неожиданно легко поднырнувший под лязгнувшую пасть ягира, перебил лапу. Взвизгнувшее и ошеломлённое болью животное добил Ройчи, и тут же парировал удар ятагана, загнал меч в бок зверю, когтистая лапа махнула мимо подпрыгнувшего, словно с катапульты, гоблина и снесшего наездника и шустро, ещё в падении пробившего гортань врагу. Второго зверя добил Листочек, изящным, единым движением вспоров шею – решил сэкономить стрелу.

Пять ударов сердца – и два страшных наездника мертвы. Мириул был в шоке. При том, что, будучи сыном своего отца, он, конечно же, просто обязан был быть хорошим бойцом (ну, и хозяйственником – в комплекте). Он неверяще наблюдал, как наёмники деловито и невозмутимо обтирают оружие, эльф собирает стрелы. И даже Шани вытащила из глаза первого ягира нож – когда и успела? Только он не сделал ни движения, очарованный слаженной смертоносностью работы наёмников.

Он неожиданно заметил бледный профиль принцессы, вопреки указаниям Ройчи, вылезшей из-под укрытия, и сейчас сидевшей в телеге в качестве зрителя. Руфия подняла бескровное личико в обрамлении светлых локонов и с пониманием глянула на Мириула.

– Ну что, друзья, пора и нам размяться! – неожиданно воскликнул Ройчи, вызвав одобрительный воинственный возглас у гнома и даже лёгкую улыбку у эльфа. – Нос – слева, Худ, – повернулся к гоблину, – ты в порядке? Я могу на тебя положиться? – «тёмный» угрюмо кивнул, вздохнул, будто приводя дыхание в порядок, облизнул кончик лезвия кинжала. – Значит, те, что справа – на тебе. Лис – страхуешь, если что, приходишь на помощь. Шани, – он жёстко глянул на молчащую и вроде бы незаметную девушку и непреклонным тоном продолжил, – ты остаёшься здесь, защищаешь принцессу вместе с Мириулом. Но в принципе, исходя из поставленной задачи, действуете по обстоятельствам, – он окинул пустынную улицу с длящимися по бокам высокой оградой и домами внимательным взглядом. – Было бы идеально увести и спрятать вас, но… – до ближайшего поворота было локтей двести, а надеяться, что кто-то откроет калитку или ворота по нынешним временам было бессмысленным занятием.

Они направились к месту схватки. Ройчи внимательно выбирал место удара. У уруков изначально было численное превосходство, при этом, разметав строй, они разрушили единственно возможную эффективную тактику противостояния им, и теперь на относительно нешироком пятачке происходило множество мелких схваток. Агробарцы, как правило, вдвоём, втроём или больше, стояли спина к спине или занимали круговую оборону, несколько солдат отбивались у стены, одиночки были обречены – стремительно кружащиеся пешие «тёмные» были искусней в индивидуальных схватках. А про наездников вообще нечего говорить – они просто затаптывали сопротивляющихся защитников. А в центре всей этой карусели ещё держался барон – видны были фигуры нескольких всадников – телохранителей, отчаянно закрывающих своего господина.

Шаг, лёгкое, почти нежное касание неприкрытого бедра атакующего урука, удивлённое неприятное лицо «тёмного», заваливающегося в сторону, добивающий удар в глотку. Напарник «тёмного» замахивается, секира гнома влетает в корпус, меч Ройчи перечёркивает лицо – алые брызги с осколками зубов летят на ошарашенного неожиданной помощью бойца барона. Радость, на мгновение озарившая утомлённое бородатое лицо тает без остатка – его напарник, чью спину он прикрывал, оставшись без меча, застрявшего в лапе ягира, отбиваясь щитом, пропустил подлый боковой удар наездника, падает на колени. Остервенело ревущий от боли ягир пробитой конечностью сносит голову воину, и цепляет плечо второго ратника. Ройчи, выхватив из безвольных рук щит, уклоняется от возвращающейся лапы, блокирует приходящий сверху удар наездника. Зверь, схлопотав в морду стрелу, становится на дыбы, и тут слева быстро проскакивает Худук, полосует мягкий, в серый пух живот, тут же расцветающий, будто бутон гигантского цветка ярко-алыми и сизыми красками, и моментально отскакивает назад, вновь едва увернувшись от инстинктивного удара ошалевшего от скорости происходящего баронского солдата. Ройчи, походя, оглушает плашмя мечом потерявшегося агробарца, и обходит слева упавшего на спину и бьющего в агонии задними лапами в воздухе ягира. Наступает на шевельнувшуюся руку с ятаганом придавленного урука, наклон, короткий укол в глаз. Умирающий зверь устроил настоящую свалку из ещё одного круга отбивающихся агробарцев и атакующих уруков – люди и «тёмные» частично упали, тела перемешались, плюс ещё умудрился зацепить ягира без наездника, и тот зверь шарахнулся назад, толкнув наездника, нападавшего на баронского всадника.

Наёмники, словно тени, неуловимые и смертоносные, скользили над копошащейся, воющей, рвущей друг друга в исступлении руками, когтями, зубами, массой, закалывая «тёмных», отвлекая противника, понимая друг друга с полувзгляда, страхуя друг друга, нанося подлые удары в спину, незащищённые бока, конечности, горящие ненавистью глаза и распахнутые в крике пасти. В этом жутком мельтешении ещё живых разумных, с неистовством, достойным лучшего применения, убивающих друг друга, Ройчи заметил слева тонкий, грациозный силуэт эльфа с развевающимися, будто липнущими к воздуху волосами – высокорождённый, убрав верный лук, был с мечом. Всё правильно – он пытался подстраховать Худука, у которого наверняка от крови и возможности резать уруков крышу снесло. Отвлёкшись на удар сердца – не успевая довернуть меч – какое-то сумасшедшее столпотворение и барахтанье на земле – он мощно толкнул плечом зазевавшегося урука прямо под занесенную секиру гнома, попытался-таки отыскать взглядом своего «тёмного» товарища, успел лишь заметить, как небольшая юркая фигурка оттолкнувшись от стоящего на четвереньках агробарца, подпрыгнула, влетела на спину стоящего задом ягира и одним жёстким движением перерезала наезднику горло. Ройчи решил чуть сместиться в ту сторону – на помощь, отмахнулся от не узнавшего в нём союзника ратника, блокировал удар кинжала рукоятью меча, стараясь не выпускать из виду гоблина. А тот попытался сбросить мёртвого наездника, но тот застрял в стременах, и, опасно балансируя и уклоняясь от разъярённых уруков по сторонам, скользнул вперёд и нанёс удар зверю в ухо. Правый наездник схлестнулся с баронским телохранителем, а левый… Худук, улучив момент, когда пройдёт над ним ятаган, снова сиганул навстречу наезднику. Клацнули зубы ягира в опасной близости от бедра, в голову «тёмному» полетел кулак урука, но Худук, мотнув головой, так и не долетев ни до врага, ни до спины, загнал кинжал в круп животного, а левой рукой уцепился за голень «истинного».

Ройчи оглянулся – Ностромо отставал – на него и ещё одного пешего агробарца наседала тройка уруков, скрипнул зубами: опять мелкий зеленокожий паршивец усложнил им жизнь – и так в этой свалке легко получить сталь в спину, случайно подставиться, а теперь, когда их начинают разбрасывать в разные стороны неудержимые течения и водовороты драки, и они перестают друг друга прикрывать, выйти невредимыми становится всё проблематичней.

– Лис! – крикнул он эльфу, приостановившемуся слева. – Худук! – указал направление, где мелькнула лопоухая голова – «тёмный» таки стащил наездника, при этом умудрялся удерживать в два раза крупнее его безвольное тело, прикрываясь от обезумевшего ягира. Страшный удар задней лапы, и Худук в обнимку с уруком (ну, почти идиллия! Смертельная просто) исчез из поля зрения.

Эльф согласно и понимающе пожал плечами – мол, я в курсе, на его прежде невозмутимом лице проступили эмоции, в которых Ройчи с кривой усмешкой без проблем идентифицировал азарт и упоение схваткой. Может это и есть истинный облик чистюли, не любителя крови и мечтателя? Вот, что бывает, когда связываешься с такой разношёрстной компанией, как их. Неспроста, наверное, Листочек когда-то принял решение и променял общество высокорождённых соплеменников на кочующих по миру наёмников – инородцев, которые совершенно не могли похвастать спокойным, размеренным ритмом жизни. И даже поговорка: скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты, в данном случае звучит, как издёвка. Ну, не смешно ли: у эльфа в друзьях – товарищах человек, гном, гоблин и тролль! Более близких разумных, с которыми бы Листочка связывали столь тесные отношения, Ройчи не знал – родственников и женщин, которых у высокорождённого везде хватало, он не считал. Есть, есть в нём авантюрная жилка, заставившая покинуть уютный Лес и начать бродить по Веринии, и пусть сам «светлый» себя мотивирует тем, что он, будучи – это Ройчи знал наверняка – изначально разведчиком – шпионом – курьером между анклавами высокорождённых, это делает не для себя, а для своего народа, тем не менее в глубине души точно понимает, что все эти приключения, вечная дорога, постоянная смена пейзажа, вольный ветер и манящая линия горизонта, схватки на грани жизни – смерти, ощущение себя полноценным мужчиной и – даже! – вечная дружеская пикировка внутри группы – ему всё это нравится.

Эльф поспешил на помощь гоблину, а Ройчи пришлось оттянуться назад – к Ностромо, с трудом отбивающемуся от трёх уруков – баронский ратник с раскроенным черепом уже лежал на бурой от крови брусчатке. И снова выпад, уход, парирование, предсмертный вой врага, защита наручем оглушённого, шатающегося подгорного, опёршегося об него, всё-таки движение вперёд, переступание и спотыкание о тела, уже замершие в неестественных позах или ещё едва шевелящиеся, глаза, залитые кровью, притихший немного лязг и пришедшие ему на смену окрики сорванных голосов, собственное хриплое дыхание, лениво отдающееся в груди и ушах, и они наконец-то вывалились на открытое пространство – преодолев всё-таки, казалось бы, небольшое расстояние схватки насквозь.

Ройчи смахнул с лица влажным рукавом растрепавшиеся волосы, и с неприятным, сосущим чувством лицезрел впереди, локтях в пятидесяти, замерший ряд – больше десятка наездников. Сплюнул, бросил короткий взгляд на хлопающего непонимающе, ещё не пришедшего в себя гнома, оглянулся назад, где всё ещё продолжался смертельный танец между людьми и «тёмными». Ни эльфа, ни гоблина он не увидел.

– Нос, как ты?

– Почти… нормально, – прохрипел тот, морщась и правой ладонью потирая голову – шлем он, как всегда, уже где-то посеял. – А неплохо получилось, скажи?

– Говорю, – негромко подтвердил человек. – Подраться ещё не против?

– А что, надо? – с вялой готовностью отреагировал тот, наконец-то сфокусировав взгляд на замерших уруках с нетерпеливо порыкивающими ягирами. Абсолютно свежих, ещё не побывавших в схватке.

– Боюсь, что да.

– Ну, это всегда пожалуйста, – он отлип от Ройчи, перебросил из левой руки секиру – даже будучи в полубессознательном состоянии он не бросил её. – Славный сегодня денёк, – он утвердился на ногах, перехватил поудобней двумя руками оружие и пригнулся, готовясь к схватке. – В такой и подохнуть не жалко, – хохотнул. – Как говаривал мой папаня, спускаясь в аварийную, заброшенную штольню: несмотря на то, что над головой тонны камня, а тучи закрыли звёздное небо, я знаю, что солнышко светит, а значит и помереть совсем не боязно. Он бы тебе точно понравился, – Ностромо встопорщил в усмешке бороду. – А я весь в него – никогда не понимал любви своего народа к замкнутому пространству и каменному уюту пещер. Свежий воздух, даже в драконьих эльфийских Лесах больше кружит мне голову, нежели романтика подземелий.

Ройчи только усмехнулся – чересчур кощунственные речи, как для подгорного жителя. Тем не менее, товарищ ничего нового не поведал ему. Наклонился, подобрал ятаган в левую руку, взвесил его, взмахнул несколько раз пробно – пойдёт.

– Чего они ждут? – напряжённо проговорил гном, мозоля уруков сузившимися глазами, выровнялся, расправил плечи.

– А тебе что, живи, пока не убивают, – флегматично ответил «светлому» ставший рядом баронский телохранитель, спешенный уже, в посеченных, изрядно испятнанных кровью, доспехах. А потом вдруг, несмотря на их непростое положение, задорно подмигнул Ройчи, и порадовал открытой шальной улыбкой на достаточно молодом, с короткой щёточкой усов и бородой клинышком, лице. Да, хватает в королевстве крепких парней.

– Сейчас начнётся, – буркнул гном.

Действительно, урук, державший бунчук, поднял ко рту рог. Разнёсся хрипло-басовитый звук, пробирающий до глубины души, словно напильник по коже. Ещё раз. И ещё.

И вдруг они увидели, как наездники, кроме двоих, разворачиваются. Ройчи недоумённо оглянулся, проверяя свою догадку, и увидел, как уруки повсеместно выходят из боя, разрывают дистанцию, оставляя озадаченных противников, подхватывают своих раненых воинов, подзывают бесхозных ягиров.

– В сторону! – воскликнул он и, подхватив под локоть, ещё не сообразившего, что происходит, агробарца, потащил его к стене дома – попасть под раздачу от уходящих «тёмных» было бы очень обидно. Тем более, когда кажется, что всё благополучно разрешилось. Ведь обида – совсем не то чувство, что способствует оживлению мертвеца.

С гиканьем пронеслись ягиры, гружёные ранеными, держащимися за стремена бегущими «тёмными». Свистнуло напоследок несколько стрел, были сбиты и зарублены несколько ратников. Парочка воинов, ещё не выйдя из горячки боя, видя спины врагов, устремились за ними, но зычный командный голос быстро охладил эту глупую погоню.

Ройчи постоял несколько удивительно приятных мгновений, просто наслаждаясь относительным покоем и гулкой пустотой в голове и, вздохнув, отлип от камня – пора было искать своих. А главное, где там Худук? Не нуждается ли он в помощи? Как бы чего не случилось… Нет, эта маленькая, зеленокожая лопоухая ящерка не могла взять и просто погибнуть. Листочка он уже обнаружил – высокрождённый бродил среди тел, периодически наклоняясь. Ройчи совсем не удивился, если бы тот помимо сбора стрел потихоньку мародёрствовал. А что, добыча, взятая в бою – это святое. Вот добивать беспомощных врагов эльф бы точно не стал при наличии рядом иных разумных союзников. Что вы, пачкать руки – это не для него. Был бы он сам, или от этого что-то зависело (безопасный тыл, например), тогда б он не поленился проверить окончательное покидание врагами этого мира.

Худук обнаружился сам – он так ругался, сыпал такими воздушными драконами, что проходившие рядом солдаты поспешили помочь тому выбраться из-под кучи трупов, куда, собственно, его и спровадило, в конце концов, течение боя.

На простой вопрос товарища: как он себя чувствует и доволен ли, пустив кровь урукам, хмурый Худук с размазанной по всей роже кровью (грыз он их, что ли? А что – легко!), совсем не обратив внимания ни на скрытую иронию, ни на откровенный упрёк в голосе товарища за такое безответственное поведение, наконец после очередной тирады выдохся и пояснил:

– Я потерял своего Пьющего кровь.

Это было настоящее гоблинское боевое оружие, чуть ли не единственное напоминание о родном племени и предках. В общем, это была та вещь, к которой Худук относился весьма и весьма трепетно. Поэтому Ройчи просто покачал головой и неторопливо двинулся к сиротливо стоящей в отдалении телеге, где в тревоге их выглядывали – он был уверен – три пары глаз. А Худук… пока не отыщет свой кинжал, не успокоится – это точно. Да и им нужно привести себя в порядок. И подумать, как быть дальше.

Мириул, увидев возвращающихся наёмников, тронул поводья лошадки – телега с сидящей в ней Руфией и молчаливо вышагивающей рядом тонкой фигуркой шалюрки двинулась им навстречу.