Текст книги "Просо судьбы (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Вежливо поздоровавшись, РоГичи сел на стул поближе к камину, принял из рук барона СетинТара подогретое вино, и вдруг почувствовал, как коварная усталость настойчиво накатывает на него, требуя для начала телу принять удобное положение, вытянуть натруженные ноги и, сделав несколько глотков благотворного, целительного напитка, закрыть глаза… Всего лишь несколько часов волшебного, такого желанного сна. Но расслабляться нельзя! – билась в мозгу настойчивая мысль, и он постарался собраться. Неожиданно уловил внимательный, чуточку насмешливый – но так, по-доброму, понял капитан – и понимающий взгляд.

– Капитан… Прейр, вроде ваше имя? – заговорил посол. РоГичи молча кивнул. – Мы здесь общаемся без официоза. Сами условия диктуют это. И уважаемый граф и Гойя вполне со мной солидарны по этому вопросу, – РоТай вновь флегматично поднял бокал, сигнализируя, что услышал и одобрил сказанное, не отрываясь при этом от успокаивающего, какого-то неторопливого пламени камина. Барон же, сидя по правую руку от своего непосредственного начальства никак не отреагировал. Типичный тарийский солдафон: вызывающий, надменный, – с внезапным раздражением подумал РоГичи.

ПремурТар в каком-то смысле выгодно отличался от своих земляков. Склонный к полноте, розовощёкий и улыбчивый, в возрасте где-то до сорока – как бы не совсем соответствующем должности посла (хотя краем уха капитан слышал, что Устойя приходится каким-то дальним родственником тарийскому королю, но считал, что оного выбрали исключительно по комплексу качеств, которые нужны при родственно-напряжённых или братски-натянутых отношениях между их странами). Он умел производить впечатление, увлекательно рассказывать занимательные истории (привлекающие внимание не только женщин), сглаживал углы при появлении в Агробаре родственников – сановников – земляков, которых агробарцы окрестили «важная деревенщина» (этакое пограничное состояние между хамоватостью, заторможенностью и недалёкостью, причём косила эта беда тарийцев без разбору и вне сословий; но нужно иметь ввиду, что и сами агробарцы в глазах тарийцев выглядели не лучше; что поделать – высокая политика: когда короли меряются чванством и драконами, то и простому люду не следует в этом отставать), был крайне любвеобилен, но проводил свои амурные дела столь деликатно и виртуозно, что у мужского пола агробарского двора это вызывало лишь усмешку, в крайнем случае – лёгкую зависть (при этом почему-то мужчины иронично или злорадно косились друг на друга, будто это не их жена – сестра – дочь не устояла под напором), в алкоголе знал толк, но мог составить компанию не только самому Элию, предпочитавшему изысканные напитки с тонкими вкусовыми вариациями, но и группе серьёзно настроенных дворян, хотя под столом никогда не был замечен. Устойя ПремурТар – ещё та тёмная лошадка, и при всей своей внешней безобидности, РоГичи знал наверняка, что отправить кого-то на тот свет «для пользы дела» (своего лично или Великой Тарии – не важно) у него рука не дрогнет, а об искусстве интриги в его исполнении говорит хотя бы тот факт, что за пять лет (совсем не простых, хоть и называемых «мирными») посольской службы тарийский король не посчитал нужным его сменить, а при дворе Элия Четвёртого даже самые отъявленные фрондеры стали предпочитать решать с ПремурТаром дела и вопросы полюбовно.

– Прейр, – мягко, но настойчиво вернул внимание собеседника к себе посол, – я вижу, что дни у вас были непростые, и коль вы уж наконец оказались среди друзей и в безопасности, сам Единый велит принять созерцательное положение, – РоГичи буквально почувствовал, как наливаются веки, а вкрадчивая, негромкая речь теряет смысловую выразительность, переходит журчать куда-то на край сознания. – Но есть несколько вопросов, требующих немедленного прояснения, дабы не было потом неясностей, – он вздохнул и почесал холёный нос. – Столица вашего благословенного Агробара – не побоюсь этого эпитета, так как за несколько лет жизни здесь я успел полюбить как город, так и его жителей, и даже чувствую себя иногда больше агробарцем, нежели тарийцем, – хохотнул ПремурТар, – Гойя, не хмурься, ты столько здесь не жил, – РоГичи, переведший взгляд на барона, увидел абсолютно равнодушное лицо, напрочь лишённое даже намёка на какую-либо эмоцию. – Так на чём я остановился? – словно задумался посол, вновь возвращаясь к капитану с лёгкой полуулыбкой, глаза же, как два арбалетных болта – поёжившись, нашёл сравнение гвардеец – словно продолжали искать мишень. – Ах, да. Ваш благословенный Агробар пронизала паутина предательства, и это меня чрезвычайно огорчает, – скорбно поджал губы, а на переносице обозначилась драматическая, выразительная морщина. – Встрепенувшийся РоГичи, буквально вынырнувший из сладкого омута сна при слове «предательство» не смог не оценить вошедшего в роль ПремурТара. Если это не высшая степень лицемерия, то что? Не искренность же, дракон его возьми?! – Чтобы между нами не было недопонимания, я прямо-таки жажду услышать историю ваших приключений от какой-то отправной точки, считаемой вами началом, до трогательного воссоединения семьи. – Капитан невольно вздрогнул и невольно отвёл взгляд – оперативно, однако, собирается у них тут информация… О, как же он сейчас уязвим! Что-то такое мелькнуло в глазах тарийца, твёрдое и безжалостное, что он понял: если его слова чем-то не удовлетворят того, ему не жить. Как и его гвардейцам. Велья вряд ли пострадает – всё-таки ПремурТар не воюет с женщинами, но откажется ли он использовать её в каких-то своих целях, РоГичи не знал. – Но стараясь всё-таки следовать законам гостеприимства, мы предлагаем вам пищу, – он повёл пухлой рукой с блеснувшими перстнями чуть ли не на каждом пальце над столом. – А также наши истории с уважаемым графом РоТаем в качестве развлечения, пока рот ваш будет занят, а разум построением логически выверенной цепочкой событий, излишние краски в которой при всей моей тяге к искусству, предлагаю опустить. Как и вымысел, и прочие фантазии, ограничиться фактами – в общем, советую не переходить рамки правды.

Тон был совсем не угрожающий, скорее, этакое благодушное предупреждение. Придраться к словам собеседника РоГичи было не к чему – с ним максимально честны и требуют в ответ того же. Стоит ли делиться с находящимися в помещении всем или сразу попытаться «красиво погибнуть»? Может отыскать некое срединное решение – у капитана, как он понял, было время на размышление, пока говорят другие, но… Тут много не надумаешь. Просто нужно довериться чутью, а возможно собеседники раскроются каким-то неожиданным образом, либо сами их рассказы натолкнут на хорошую идею, поэтому РоГичи, изобразив улыбку – такую, натянутую слегка – и, плюнув на условности, которые, как выяснилось, он придумал себе сам, вздохнул полной грудью, действительно пытаясь расслабиться. Чему быть, того не миновать, а фатализм, в последнее время его часто выручавший – не самое плохое прибежище для королевского гвардейца, потянулся к сыру, так как давно ощущал острое чувство голода, а бокал отставил в сторону. Мёртвому сложно жалеть о недовыпитом, зато живой легко может наверстать упущенное.

– Ну, уж, вы, уважаемый Устойя, и мастер складывать слова, – с полуухмылкой прогудел граф; его движения были несколько вялые, чересчур неторопливые. Пьян? Не выспался? И то, и другое, и третье? Во всяком случае, речь его была внятной. – Только напрасно, мне кажется, нагоняете на капитана тоску. Я знаю его, как хорошего, исполнительного офицера, преданного агробарскому трону, – прозвучало несколько двусмысленно, и при этом РоГичи задумался, откуда это граф с Восточного предела, как и его владетель, лорд РоАйци, не частый гость столицы (сам Прейр, конечно же, знал его, но близким знакомством, как говорится, похвастать не мог), наслышан о нём? – И к так называемой вами «паутине предательства», как мягко выразились вы, уважаемый посол, вряд ли имеет отношение, – подчёркнутое слово «вряд ли» и тяжёлый взгляд, которым наградил его при этом граф, совсем не сочетались с уравновешенной речью дворянина и расслабленной позой.

РоГичи с лёгкой отстранённой ехидцей подумал, что если он их не удовлетворит, им придётся тянуть жребий, кто будет убивать его.

– Но раз уж вы настаиваете на такой очерёдности: вначале хозяин, потом гость, то вам, Устойя, и начинать, потому как хозяином я чувствую себя только при королевском гвардейце, но не как перед вами, – и пояснил недоумевающему по поводу сказанного капитану – то ли такая завуалированная шутка, то ли изощрённое оскорбление. – Это удивительное место, – приподнял руки, демонстрируя окружающее, но Прейр понял, что не только трапезную имеет ввиду тот, – изначально застолбил уважаемый посол, точнее, он жил здесь неподалёку, но в связи с известными событиями немного расширил зону влияния, – РоТай широко улыбнулся, сверкнув белыми зубами. – У тарийцев тяга к не своей территории вообще в крови, – завершил саркастически.

– Пока есть те, кто не умеет рачительно относиться к собственной земле, нужно их учить, – отреагировал ответной улыбкой на выпад ПремурТар.

– Право хитрого? – уточнил, прищурившись, граф.

– Право сильного и мудрого, – не остался в долгу посол.

– Что-то я не заметил, что наши воины уступают вашим.

– В том-то ваша и беда, агробарцы, что силу вы склонны отождествлять с мускулами и крепостью клинка. А тарийцы, не отрицая вышесказанного, преимущество отдают разуму – сильному, крепкому, хозяйственному.

– Да это же повтор моих слов! – удовлетворённо воскликнул граф, хлопнув от избытка чувств по колену, едва не расплескав вино в другой руке. Он изрядно оживился и даже поменял позу, облокотившись о стол и склонившись в сторону оппонента.

Да он просто очень пьян! И чувствовалось по азарту в глазах, что этот спор – давнишнее и пока не надоевшее времяпрепровождение этих двух людей. Да и потому, как они легко друг друга понимают, знакомство их имеет хороший срок.

Но тут Устойя недовольно посмотрел на графа, то ли напоминая, что сейчас не время и не место для словесных забав, то ли укоряя за неуместное «расслабление». А РоГичи осознал ещё одну важную вещь: что бы ни происходило сейчас в столице и вокруг, какие б неурядицы и конфликты не были заявлены между королевствами, эти двое заодно, то есть, вместе будут выкручиваться из подбрасываемых судьбой ситуаций и советоваться друг с другом по возникающим проблемам.

– Раз так, начну я – коротко и без художественных изысков, как и было заявлено раннее, дабы урвать у ночи то, что положено каждому человеку с незапятнанной совестью – крепкий и здоровый сон…

И посол Великой Тарии поведал историю, о которой, в принципе, и догадывался капитан. Во время злополучных «трёх ударов колокола», то есть начала смутного времени, ПремурТар в отличие от других коллег, слава Единому, не оказался в храме Святого Илия во время службы, где были, мягко говоря, задержаны многие сановники, знатные дворяне, высокие лица церкви – и прочие важные лица королевства (после чего, по слухам, они были распределены на три группы: сочувствующие, сомневающиеся и непримиримые; при чём, для того, чтобы быть отнесенным к третьей категории достаточно было либо молчать, либо называть имя, не то что хвататься за оружие, которое, в том числе родовое и церемониальное, было безжалостно изъято; а в это же время принцесса Лидия якобы убивала своего отца – короля Элия Четвёртого) по причине лёгкого приступа мигрени (попросту в силу удачно проведенной, но не вовремя прерванной интрижки ПремурТару требовалось несколько дней отсидеться за стенами посольства – совершенно не затратный, но порой излишне утомительный способ избежать конфронтации. О случившемся ему доложили верные люди, и он, действуя интуитивно, нежели в силу определённых предположений – ну, что тут, в тихом Агробаре, может произойти экстраординарного?! – вызвал из увольнений бойцов посольской охраны, а также мобилизовал дополнительные силы из числа верных тарийцев (так, на всякий случай, в качестве развлечения, а заодно проверки, этакой учебной тревоги, что, в принципе, предусмотрено посольской инструкцией). Но заварушки, явно спланированные в разных частях Агробара, непонятный раскол в церкви заставили его всерьёз встревожиться, и он отдал приказ тарийцам, живущим в столице и уже заступившим на дежурство, вернуться и забрать семьи – от греха подальше, так сказать, под посольскую крышу. Когда же, будто лесной пожар, до них докатилась волна разбоя и мародёрства, а вслед за ними нагрянула новая стража, повадками напоминавшая скорее припортовых «ночных» (старую-то стражу то ли перебили, то ли разогнали) и ведущую себя соответственно вызывающе и нагло, решил выставить оцепление, а подходы к их территории блокировать баррикадами. Их островок относительного спокойствия какое-то время с содроганием следил за творящимися вокруг бесчинствами (Пьяная Слобода, как ни как, прибежище богатых иноземцев, и оба слова действовали на барражирующие улицы отряды, как красная тряпка: «богатые» – ключевое слово, «иноземцы» – значит, пришлые, и их некому защитить), видя, как их добропорядочных (пусть и не тарийцев) соседей грабят, насилуют и убивают. И тут уж ПремурТар, в принципе далёкий от спасения мира, не выдержал (РоГичи в этом месте едва не усмехнулся: тариец был кем угодно, но на поводу мимолётных импульсов никогда не шёл, наверняка прикинул, что самим продержаться будет сложно, поэтому решил прийти на выручку соседям), и послал отряды очистить ближайший квартал от бандитов. Тут капитан всё-таки уточнил, сколько людей было у посла, на что тот, не строя особых тайн, выложил: пятьдесят положенных посольству солдат, проверенных, отборных ветеранов (всё-таки дружественные Агробар и Тария любят по чуть-чуть пускать друг другу кровь, и посольство здесь совсем не синекура, до семидесяти мобилизованных, половина из которых бывшие военные, плюс ещё сотня персонала и иного люду (даже до десятка гномов), примкнувшего к нему. РоГичи впечатлился – это была реальная сила. Против регулярных войск, конечно, не пойдёт, но отбиться от бандитов в самый раз.

Собственно, на этом история посла заканчивалась. К ним два раза подкатывала новая стража «ублюдочного дракона» Шакли (ну, не любил ПремурТар этого выскочку, о чём – в мягкой форме – говорил и королю Элию) с различными требованиями от истеричных, как то: сдать оружие, выдать предателей и пропустить их на свою территорию, как представителей новой власти, до достаточно просительных: не мешать им очищать город от нежелательных элементов. На что были посланы далеко и совсем не вежливо, со встречными пожеланиями никого из отребья не видеть в пределах Пьяной слободы, иначе потеря головы покажется самой безобидной расплатой, ибо территория посольства неприкосновенна, и ни один из новых претендентов на трон не потерпит в начале своей карьеры дипломатического скандала с вытекающими отсюда последствиями. Оппоненты, злобно скалясь, решили всё-таки не спорить и не напоминать заносчивым тарийцам, что посольство – это не вся Слобода, и, выслушав напоследок: «Перебеситесь там, выберете короля, тогда и присылайте вменяемого представителя, конечно же, дворянского происхождения с удобоваримыми полномочиями», по-тихому убыли. А потом с боем к ним прорвался РоТай.

Граф в отличие от РоГичи, с интересом слушавшего плавную речь посла и даже несколько взбодрившегося, как показалось гвардейцу, задремал. Но стоило ПремурТару завершить своё повествование, как тот тут же встряхнулся и, разом опрокинув в себя остатки вина, подобрался в кресле, и так посмотрел на капитана, что у того невольно рука потянулась к кинжалу. Но, слава Единому, сильные эмоции, что проступили на лице графа, относились не к нему.

– Я говорил лорду, что не стоит доверять этим дворцовым лизоблюдам!.. – после этого восклицания он, как-то устало поникнув, вновь устроил своё сильное тело в кресло и невидяще уставился в потолок. – В резиденцию лорда РоАйци прибыл гонец с повелением короля срочно идти в столицу. Из-за возобновившихся волнений с шалюрами на Западном пределе и вполне закономерном желании Его Величества провести показательное усмирение, и сбор в связи с этим некоторых армейских частей центрального Агробара и Западного предела, тема обсуждения была в принципе, понятна. Вот только стоило нам прибыть ко двору, как начались какие-то непонятности. Начать с того, что поселили нас в другом крыле дворца, нежели обычно. Потом долго не могли получить аудиенцию у короля, и что тут говорить, мы начали подозревать худшее – опалу, так как недоброжелателей и завистников у лорда всегда хватало. Потом эти бредовые слухи, что поползли по коридорам, будто через восточную границу не то что прорвался с боем, а был пропущен большой отряд уруков… Но вскоре лорд наконец-то попал к королю, и по словам его милости, Его Величеств был с ним, как обычно, добр и весел, интересовался здоровьем семьи… интересовался, когда он убудет на свою вотчину, ибо наступают неспокойные времена, – по его лицу скользнула болезненная гримаса. – И ни слова о том, зачем нас вызвали в столицу, – граф замолчал, опустив голову. – Его милости посоветовали идти на службу, где должны были благословлять дворян, убывающих на Западный предел – мол, Его Величество благосклонно отнесётся ко всем, кто тоже будет там присутствовать. На радостях лорд отпустил меня с полусотней личной гвардии, оставив при себе лишь пятёрку воинов – минимум, положенный по статусу ему. Я убыл в свой особняк, желающих отпустил в увольнение – но до вечера, так как на душе, как говорится, кошки скребли. Уж очень столица выглядела… – он пошевелил пальцами в поисках подходящего слова, – тревожно и напряжённо. Да и кто должен быть на службе, если, насколько я знал, части, дислоцировавшиеся в городе, уже почти все выведены за стены на какие-то глупые, потешные сборы. Вплоть до амазонок принцессы и рот королевских гвардейцев, – он остро глянул на капитана. – И в обед грянуло – в мой особняк попыталась ворваться вооружённая толпа. Но, благо, большая часть моих солдат и гвардейцев лорда предпочла остаться на месте, где я на правах радушного хозяина выставил бочку отличного рейнского, – РоТай криво улыбнулся. – У тех драконов не было никаких шансов против ветеранов Восточного предела. Через несколько часов ко мне добрались ушедшие в увольнение с такими рассказами, что я понял: случилось худшее. – Он неторопливо наклонился к кувшину и плеснул себе вина. – Ещё чуть подождав и поняв, что на стражу нет никакой надежды, я собрал солдат и решил идти к храму или во дворец на помощь лорду… Но было уже поздно. Покружив по городу и потеряв часть людей, я понял, что ко дворцу не прорваться. Мало того, на нас начали охоту какие-то отряды в наших же цветах, – он наклонился к РоГичи и внятно проговорил: – Но капитан, таких подразделений у нас, в Восточном пределе, нет, уж поверьте мне, как знатоку, – злость исказила его черты лица, придав ему хищность и определённо, безжалостность к врагам, буде те окажутся на расстоянии вытянутого в руке меча. – Уже решив погибнуть с честью, я по счастью вспомнил о старом… знакомом, благо мы были недалеко от Пьяной Слободы и, – искривил губы, – решил наведаться в гости. Хозяин оказался дома, и без лишних разговоров, поверив мне на слово, пропустил к себе, – благодарный кивок Устойе ПремурТару. – Я привёл с собой тоже до полусотни с учётом раненых закалённых в боях воинов. А вскоре к нам пожаловали солдаты, и я с удивлением узнал в них ратников с северной границы. Они вполне спокойно поинтересовались, кто здесь находится, и лично вышедший к ним Устойя сумел убедить их командира, что здесь просто отгородились мирные горожане вместе с тарийским послом, что здесь им делать нечего – это территория мира и спокойствия. Хмурый сержант покивал, но настаивать не стал, и они ушли, чуть дальше оставив пост и предупредив, что в случае неправильных действий с нашей стороны они вернутся. В темноте я не очень разобрался, к какой дружине они относились, волки там, зайцы, но то, что они настоящие северяне, могу поклясться драконом – уж очень характерные были у них угрюмо-бородатые бледные лица, – РоГичи согласно кивнул. – И вот теперь мы сидим здесь сами по себе и, собирая крохи информации с той стороны, рассуждаем, то ли мы здесь в безопасности, то ли в мышеловке, – он несколько томительных мгновений будто изучал РоГичи. – Просветите же нас, капитан. А заодно поведайте, как так случилось, что королевская гвардия предала короля, а его старшая дочь, прекрасная воинственная Лидия убила его? Может, мы с уважаемым послом чего-то не знаем и не понимаем?

Капитан окинул длинным взглядом сидящих за столом – даже барон вперил в него холодный, оценивающий взгляд, не говоря о настойчивом внимании ПремурТара и РоТая. Вздохнул, – он уже сделал для себя несколько выводов, главный из которых: у этих людей есть сила, имеется в виду, воинская, а это немаловажно. И потом, лично он вряд ли будет отсиживаться здесь, когда принцессы в опасности, да простят они, если он ошибся. И, словно бросаясь в омут, начал:

– В столице я оказался случайно…

Начал с ужасной встречи с уруками. Потом – блокирование гвардейского городка, прорыв, уход ко дворцу. Спасение Их Высочеств. Расставание, обещание вернуться с помощью и отвлечение возможной погони. Он рассказал им всё, что поведали принцесса Лидия и маркиз РоПеруши о трагических событиях во дворце и не вдаваясь в глупые заверения в том, что его слова – истинная правда, с надеждой посмотрел на тарийского посла, бесстрастно, без всяких своих шуточек и комментариев (вообще не проронившего ни слова, как и остальные) выслушавшего рассказ.

– Ваша милость, прошу вас, если хоть чуть-чуть заботит судьба этого королевства, к которому, как вы сами признались, не совсем равнодушны, отпустите меня, а если можно, дайте сколько-нибудь воинов, чтобы можно было прорваться к Ремесленному кварталу, и там уже до конца отдать долг роду Берушей, – он проклинал себя за умоляющие интонации, но что поделать – чересчур устал, чтобы изображать каменное, хладнокровное изваяние. Перевёл взгляд на прищурившегося графа, коротко кивнувшего – мол, он, капитан, услышан.

– Что-то такое мы и предполагали, – наконец разорвал тишину ПремурТар, подтянув к себе тарелку с фруктами, поднял голову. – Капитан, Прейр, вы очень устали, – обратился к РоГичи. – Гойя проводит вас туда, где вы сможете отдохнуть. А мы с его милостью, – глянул на графа, – ещё немного выпьем вина, – РоТай согласно кивнул, при этом поставил бокал на стол и тоже подвинул к себе тарелку со снедью.

РоГичи ощутил некое опустошение – теперь, по крайней мере, пока, от него ничего не зависит, и если за дверью его тут же скрутят, то так тому и быть. Оглянувшись напоследок, он увидел, как посол задумчиво смотрит на графа, а тот, так и не донеся ко рту ломтя сыра, вновь, будто заворожённый, смотрит в юркие огоньки камина.

* * *

Ностромо, упёршись спиной в ограждение террасы и меланхолично водя пальцем по лезвию секиры, смотрел в небо. Свинцовые тучи иногда, будто по воле силача, разрывались, растягивались в стороны, являя нежно-голубые участки в золотистых лучистых вкраплениях, собственно, куда и стремился взгляд гнома, словно напитываясь светом, настоящим, великим, волшебным, целительным, которого ему так не хватало в родных пещерах Поднебесного кряжа. Когда он покинул свой народ в силу разных, зачастую – при взгляде сейчас, спустя время – крайне незначительных причин, он может тысячу (а то и больше) раз готовился к смертельной схватке. Но в его бесхитростной душе дебошира, выпивохи, и при этом чересчур ответственного хозяйственника и преданного друга абсолютно не было страха. Ну, драка, ну, с уруками – это вообще святое, даже, как говорится, у его «тёмных» товарищей не будет к нему никаких претензий – одно одобрение. Погибать он не собирался – слишком уж много в мире интересного, да и пиво, в конце концов, ещё не всё выпито. Ну, а если уж так падут кости, и он сложит голову, то… так тому и быть. Желательно загнуться и не попасть к урукам в котёл – это было его единственное непременное пожелание.

Он перевёл взгляд на перебирающего невдалеке стрелы Листочка. Неспешно, уже раз пятый делающего это, и каждый раз вносящего изменения в две кучки. Третья – простые, для рядовых смертных лежала отдельно. Для разумных с даром нужно особое жало. Неспроста Ройчи говорил эльфу даже не пытаться тратить драгоценные стрелы на шамана – слишком мощная у того сейчас защита. Вот трёх подшаманов, не столько слабых в своем искусстве, сколько отдающих львиную долю энергии главному, можно зацепить. А высокорождённые, к слову, за тысячелетия битв с «тёмными», как говорится, руку набили на уничтожении шаманов и колдунов. Наверняка в их арсенале есть и помощнее заряженные наконечники – для вот таких порождений темноты. Но это где-то там, в Лесах, у Листочка – Ностромо знал наверняка – такого нет – как-то без надобности было, да и чересчур магически они фонят, легко привлекая внимание к их безобидной группке.

Справа шевельнулся Мириул, вздохнул. Гном покосился на него. Молодец: пытается выровнять дыхание. Но вообще, чересчур напряжён – вон, на хмуром челе блестят бисеринки пота. Ностромо покачал головой: при всей своей возможной подготовке, отсутствие реального боевого опыта сказывается. Эти агробарцы, ну, как минимум, из центральных, не пограничных областей, против уруков-наездников, закалённых в бесконечных схватках, словно дети перед взрослым опытным дядькой. Тоже вздохнул – придётся ему ещё приглядывать и за сыном Гарча. Он понимал Ройчи – оставлять в относительной безопасности с принцессой Мириула было бы настоящим оскорблением для того, как для мужчины и как для защитника королевства. Взять с собой и Худуком тоже не мог – шаман настолько хорош, что за удар сердца выжжет агробарцу мозги. Лучше бы с ними пошла та молчаливая девчонка, что прилипла к Ройчи. Ностромо скривил губы в ухмылке: везёт его другу на разные, хм, особенные осколки племён и народов (впрочем, разве он не такой?). Своё отношение к ней он уже определил. Нет, не по шкале симпатичности – как на его вкус подгорного жителя она была как минимум тощей. Вот бойцовские качества и решимость этой хрупкой человеческой самочки легко и безоговорочно лишить жизни любого разумного он оценил. И не было в ней гнильцы – не притягивал Ройчи изначально плохих людей. Ну, было у неё наверняка тяжёлое детство, убийственное настоящее и непонятное будущее (которое она в силу каких-то своих соображений ассоциировала исключительно с его другом), но это не сломало, а скорее закалило и… заточило, что ли. Ностромо хмыкнул: отрекомендовавшись настоящим другом Ройчи, он бы, пожалуй, доверил ей свою спину. Если они выживут в Агробаре, он надеялся, что однажды ночью (а то, что его товарищу не удастся избавиться от шалюрки, он не сомневался – уж очень у неё упрямый норов, не характер, а камень) она после какой-нибудь дружеской пикировки не прирежет его за косой взгляд на своего, гм, господина. Ну, это уже проблемы Ройчи, которые, гном был уверен, тот решит – они не из таких ситуаций выпутывались. Тоже, кстати, связанных с женщинами.

Ностромо обратил внимание, что Листочек замер на удар сердца, выглянул, как бы глядя в сторону из-за козырька – на разумных с даром, особенно «тёмных», напрямую лучше не смотреть, присел, будто задумавшись. Гном даже задержал дыхание: будет действовать или нет?

Люди, особенно местные, точно бы не смогли удержаться и ввязались в драку, видя, как идут на заклание их соотечественники (Мириулу, кстати, ещё один плюс за выдержку – он не только не торопил наёмников, но ни словом, ни взглядом не укорил их за отсрочку атаки). Высокорождённый не такой – он ждёт того самого удачного расположения целей на местности, идеального ветра и стечения обстоятельств, которые бы способствовали максимально точному выполнению задания.

Эльф внезапно приподнялся, сместился за кладку печной трубы и выпустил вверх, в воздух, четыре стрелы. Ностромо так и знал, что Листочек, не взирая на рекомендации человека, таки попытается зацепить главного шамана. Спрятался, приготовил ещё стрелы, и когда – Ностромо следил, сколько мог, за траекторией падающих оперённых посланниц смерти – с той стороны донёсся многоголосый вопль ярости, уже в открытую выглянул и стал бить напрямую. Гном и Мириул, выглянувшие за край бортика крыши, увидели сумасшедшую круговерть мечущихся уруков, и – да! – вроде бы кроме спокойно сидящего на постаменте, будто в каком-то мареве, главного шамана, больше никого в характерных накидках на ногах не было.

Ну, молодец, Лис – хорошо сработал! Пусть и говорят, что у эльфов это в крови, лично он, подгорный, ещё таких виртуозов владения луком, как его товарищ, не знал. Таки подбил подшаманов.

Десяток уруков прикрыли шамана щитами, остальные разбились на три неравномерные группки, сгрудившиеся вокруг павших. А Листочек продолжал свою смертельную жатву, находя бреши в не очень серьёзной защите «тёмных». Пока уруки сами не взялись за луки, и тут уже Листочку пришлось прятаться. Раздались гортанные команды, и в их сторону с каким-то кошачьим визгом помчалась волна воинов.

Началось, – флегматично подумал гном, сгоняя с себя полусонное состояние, в которое умудрился погрузиться в ожидании атаки, рывком переместился к выходу на крышу, откуда вскоре должны были полезть «тёмные».

– Мириул, страхуешь, если что, отвлекаешь на себя, – напомнил ещё раз сосредоточенному, внешне спокойному, но чуть ли не скрипящему зубами от нетерпения агробарцу.

Над ухом свистнула стрела, и он, помянув дракона, ещё больше пригнулся. Они-то находились вне поля зрения стрелков, но те били навесом, наугад, а от шальной стрелы в спину никто не застрахован.

– Прикрывай, – бросил Мириулу, стоявшему сзади с мечом и щитом, тот согласно кивнул и развернулся в сторону летящих стрел. Всё правильно – сейчас до крыши доберутся воины, и обстрел наугад наверняка прекратится.

Ещё раз оглянулся по сторонам, прикидывая возможные линии атаки. В принципе, отовсюду – тут высота локтей восемь, и для уруков, всегда отличавшихся кошачьей цепкостью, это был не невозможный барьер. Самое опасное – это соседняя крыша, шедшая на расстоянии локтей в восемь и практически на одной высоте. Как говорится, в их деле время – главный из факторов. А вообще, не было б с ними Мириула, они с Листочком легко могли устроить игру: кто догонит первый – тот мертвец, которую они любили устраивать при численном превосходстве противника. Но сейчас нужно было привлечь наибольшее количество «тёмных» и хорошенько их пощипать. Тридцать – сорок отборных воинов-уруков – это серьёзное испытание для их троицы. Ностромо даже хмыкнул в бороду от этой мысли: любой разумный ужаснулся бы таким раскладам. Чем вызвал недоумённый взгляд агробарца, обернувшегося на мгновение и тут же поспешно отвернувшегося, встретившись с широкой, довольной, пожалуй, сумасшедшей, улыбкой подгорного жителя – даже пиво не вызывало такой бурной реакции. Просто уруки пока не знают, с кем связались, и будут, разъярённые, неосторожно торопиться по частично заваленному и узкому лестничному ходу наверх. Гном был против максимально заблокировать самый явный путь к ним. Нет, надо ввязаться в драку, а уж после, если всё будет идти, как запланировано, пусть «тёмные» ищут альтернативные пути к ним сюда. Нужно, чтобы максимально этих драконов втянулось в их осаду и длилось это подольше, дабы дать необходимое время Ройчи и Худуку уничтожить главного паука.