Текст книги "Просо судьбы (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Глава 8

– М-да, – глубокомысленно изрёк Ностромо, почесал бороду, затем затылок – верный знак того, что гном в поисках светлой, случайно где-то завалявшейся мысли или идеи.

– Ты чего, блохастый, – беззлобно прошипел Худук, неотрывно глядя вперёд, – ищешь в щетине вчерашний завтрак?

Вместо того, чтобы родить достойный ответ, разозлиться на неприятное сравнение или, в крайнем случае, обидеться, Ностромо смутился. И главное, было с чего! Ну, бурчит живот, ну, жрать охота – грех не вспомнить малыша Рохлю за введение в лексикон компании волшебного выражения – ну так действительно, когда они последний раз ели нормально? Ройчи задумался – и не вспомнишь толком, пожалуй, что в Ремесленном квартале. А те сухие ломти, что подсовывал на ходу запасливый гном, похожие на подошву сапога, вызывали у трепетно ожидающего подарка желудка истерику и гневные обещания отомстить. Это гномье лужёное пузо, как кузнечный горн, способно переварить жареные гвозди и после благодарственной икоты попросить добавку.

Ройчи оглянулся на эльфа и шалюрку, поднявшихся с ними за компанию на чердак. И если девушка двигалась строго за ним, будто привязанная – без чётких указаний, что нужно делать в тот или иной момент – наёмник уже понял это, она превращалась в его тень, и он уже устал с ней бороться, решил пока не обращать внимания, то Листочку, так и не глянувшего ни разу на уруков, было очень неуютно как из-за близости большого числа врагов по цвету, так и наличия рядом сильного шамана и сопутствующих действиям того эманаций смерти. Поэтому он просто предпочитал компанию друзей. Да что там говорить, даже он, человек, пусть и учёный на этот счёт и увешанный различными весьма полезными безделушками, и то ощущал, как то по спине пробегут мурашки, то бросит в испарину – такого дракона, как этот походный урукский шаман (считай, самый главный предводитель – даже боевой вождь, акнак, подчиняется ему) должна чуять и сторониться любая живая тварь, не важно, разумная она или нет. Даже не так: животные, кроме прирученных и воспитанных ягиров, уносят ноги без оглядки, стоит лишь услышать приближение, а тот же человек, в силу природного любопытства или бахвальства может сунуть нос… Сложно потом сожалеть о собственной глупости и самонадеянности, вися на вертеле, когда срезают подрумянившиеся ляжки или булькая в котле в качестве компонента для наваристого бульончика…

– Силён, гад, – словно дублируя мысли Ройчи, пробурчал гном, тоже имея ввиду урука с даром, и на этот раз поскрёб короткими, но жёсткими, словно плоскогубцы, пальцами подмышкой.

Это уже точно нервное. Голодный, без пива и драки, без возможности заработать и вообще действовать, гном – жалкое зрелище. Поди зачахнет, как цветок без солнца.

– Нос, дружище, спустись вниз, спроси у добрых хозяев насчёт приготовления чего-нибудь горяченького.

Гном тут же сделал стойку, глазки засверкали, борода встопорщилась – он сам был готов сварганить похлёбку из топора… а там, глядишь, и глоточек из заветного бочонка друзья пожелают, а то всё бегают да бегают они – солидные разумные себя так не ведут.

– И обязательно предупреди, что мы заплатим, – донёсся вслед уходящему чуть ли не вприпрыжку гному строгий голос товарища.

Голова в традиционном колпаке изобразила согласный кивок и исчезла в люке. Худук хмыкнул, на мгновение оторвавшись от притягательно – ненавистного зрелища кружащихся в непонятном хороводе наездников-уруков. И даже Листочек изобразил улыбку – такую, слегка резиновую. Но что требовать от высокорождённого – и так он, их друг, значительно «очеловечился».

Пожилая парочка, в чей двор они внеслись, прячась от «тёмных», отреагировала на их появление с изрядным испугом, но спокойно – за всё время пребывания непрошенных «гостей», хозяева произнесли от силы десяток слов, и даже максимальная вежливость и демонстрируемые постоянно улыбки не растопили лёд настороженности – в глазах пожилых людей так и читалось: когда уже вы нас покинете, и без вас тошно – слава Единому, хоть дети успели уйти, накличете ещё беду. Правда, вновь впавшая в забытье Руфия, и в здоровом виде вызывавшая инстинктивное желание укрыть и обезопасить, а про сейчас и вообще говорить нечего – даже камень бы пустил слезу при виде неё, замершая неподвижно, такая ранимая и беспомощная, вызвала у хозяйки гневные причитания на… в общем, досталось всем, и подвигло добрую женщину соорудить «бедной девочке» какие-то лечебные компрессы. Принюхавшись – какая-то настойка на травах – Ройчи вздохнул, но препятствовать не стал – хуже не будет, главное, что хозяйка не узнала Руфию. Да и не того они сословия, чтобы набивать взгляды на всяких благородных.

Ройчи вновь нарисовал у себя в голове идиллическую картину: птица, парящая на фоне голубого неба и яркого, стоящего в зените и поэтому слепящего, солнца, и только после этого прильнул к смотровому окошку. Шаманы «тёмных», особенно хорошие, прошедшие жернова внутриклановых, внутриплеменных, а потом и настоящих «полевых» боевых испытаний – это такие твари, способные почувствовать к себе внимание на сумасшедшем расстоянии и сквозь неплохую защиту. Уж больно специфически у них развит дар: найти, захватить, обмануть, спеленать разум, наслать ужас, превратить в дрожащее неразумное существо, влезть в голову особо строптивым и сопротивляющимся, сломать, подчинить… В общем, дар у них весьма чуткий и нахрапистый. При этом частенько не исключает использование стихий, а также, естественно, сфер, связанных с кровью, болью и смертью. Бр-р-р.

Кружащиеся в завораживающем, пусть и кажущемся на первый взгляд хаотичным, танце, вокруг огромной крытой повозки, внутри которой наверняка творили свои чёрные дела шаманы, уруки-наездники были словно вороны в своих развивающихся за спинами чёрных плащах. Их было не меньше двух сотен, и Ройчи обратил внимание, что к ним присоединялись, вливались в беспрерывное, что-то значащее движение, новые отряды. Иные, впрочем, отделялись и устремлялись в разных направлениях. Пришло сравнение: будто чёрная вода, ищущая трещины в слабой плотине. Сколько это продолжается, и самое главное – как скоро закончится – вот вопрос, который интересовал компанию, и ответ на который не знал даже Худук, как ни крути, самый большой специалист по «тёмным». Только гоблин предпочитал совсем не информационно огрызаться на вполне простые вопросы, и наёмники по умолчанию решили пока не трогать товарища – пусть перебесится. А Ройчи, несмотря на временной лимит, предпочёл стоически и с терпением отнестись к происходящему, вернее, к вынужденному бездействию – ничего предпринять при всём их желании они не могли – уруки умудрились стать практически на их пути. Но отчего-то ему думалось, что это сидение на месте не продлится долго – Агробар уже начал потихоньку выдавливать из себя инородное тело, и «тёмные», напитавшись людской крови, явно почувствовали это, и теперь проверяли крепость окружения в поисках выхода. Почему они не уходят к западным воротам, если там убраны все посты, как говорил барон-северянин? Или это чересчур явно для слишком подозрительных, осторожных и по природе своей коварных уруков? Сильно смахивает на ловушку, поэтому как бы они не сделали какой-нибудь неожиданный ход, резко ломающий логическую задумку нынешних защитников столицы. Да урукам даже в голову не сможет прийти такая простая мысль – что у новой власти хватает и без них проблем, чтобы тратить на них силы, и их хотят всего лишь выпустить!

Ройчи отвлёк какой-то странный звук, он покосился влево и понял, что это скрипит зубами Худук, неотрывно, с бесконечной ненавистью глядя на своих врагов, пальцы правой, видимой в свете окошка, руки так вцепились в раму и побелели, что, казалось, сейчас треснет дерево.

– Худ, – негромко позвал он.

Никакой реакции. Тогда неуловимо быстро Ройчи махнул рукой, хлопнув гоблина по макушке. Удар вышел быстрым и неожиданно увесистым для маленького «тёмного», что тот вдруг как-то провалился вниз. В следующий удар сердца с пыльного чердачного пола, будто атакующая змея взметнулось нечто. И всё вдруг застыло в пронзительном, шатком равновесии.

– Ты что, решил всех нас засветить? – холодным ровным голосом проронил Ройчи, и не пытаясь убрать горло от упёршегося в него кончика боевого кинжала и бесстрашно глядя в чёрные от бешенства глаза. – Не забывайся. Ты сам говорил, как хорошо слышат некоторые драконы с даром чужие чувства. – Он обозначил левой, невидимой Худуку рукой успокаивающий жест замершим неподалёку Листочку и Шани. И если эльф был вполне привычным к таким ситуациям и сохранял хладнокровие, то шалюрка, не прочувствовавшая специфику взаимоотношений внутри команды, легко могла сделать глупость – Ройчи буквально представил, как из широкого рукава в обманчиво хрупкую кисть скользнул стилет. Листочек, верно истолковав движение товарища, медленно и мягко положил на плечо девушки ладонь. Та даже не шелохнулась, впившись взглядом в невозмутимое лицо человека. – Сильные чувства, – выделил слово «сильные». – Если ты думаешь, что из окрестных домов сейчас пялятся на наших недругов толпы разумных со сложными чувствами к ним, то это не так – все, кто мог уйти из опасной зоны, уже ушли, кто не смог, те уползли в подвалы, забились в самые тёмные уголки, боясь лишний раз шевельнуться и даже дыша через раз. Поэтому ты со своим неприкрытым… отношением для шамана – как яркая свеча тёмной ночью.

Худук зашипел, как исходящий паром котелок, мышцы на перекошенной от прилившей крови роже, приобретшей невероятный сине-бурый оттенок, чуть шевельнулись, глаза наконец-то приобрели некую осмысленность. Он с трудом, словно борясь с самим собой, отвёл руку с оружием. Дальше уже было проще: маленькая лопоухая фигурка как-то съёжилась, поникла, он опустился на корточки у стены.

– Не делай так больше, – прозвучал тихий голос, уши на опущенной долу голове нервно дрогнули. – Я не прощу себе, если нанесу тебе вред.

– Хорошо, – легко согласился наёмник, протянул руку и дружески чуть коснулся плеча. – Всё нормально. Нам просто нужно отдохнуть. Собственно, этим мы бы и занимались, если б не застряли здесь. А тебе неплохо бы хорошенько напиться.

– Проклятый Агробар, – глухо проронил гоблин, в голосе преобладала апатичность, а не обычное раздражение, которое должно было поддержать смысл сказанного, из чего можно было сделать вывод, что пружина, сжатая внутри зеленокожего «тёмного», потихоньку ослабевает. Листочек потянулся, одобрительно кивнул Ройчи и вновь занялся неспешным перебиранием наконечников для стрел и доведением их до только ему виденного смертоносного идеала.

– Да ладно тебе, – хмыкнул Ройчи, словно и не был только что на шаг от смерти; а может действительно он столь уверен в себе и товарище? – Отнесись к происходящему, как очередному приключению, без которых наша жизнь была бы скучна и уныла.

– Соскучишься тут с вами, – проворчал Худук. Становясь собою прежним: язвительным, брюзжащим и при этом рассудительным и здравомыслящим, совсем не склонным к авантюрам, как тот же гном. – Связался с грубыми и неприятными драконами, знал бы тогда, что так будет, никогда бы не покинул Закатные горы, такие милые и уютные…

Тут уже не выдержал Листочек, фыркнул, симпатичное лицо эльфа озарила улыбка. Даже Шани, продолжающая себя вести, словно суровый сторожевой пёс – как бы не смешно это звучало касательно худенькой девушки, тоже явно наслышанная о той местности, скептически воздела левую бровку и очень внимательно посмотрела на гоблина – так глядят на разумного, совсем не дружащего с головой; что поделать, с чувством юмора у неё явные пробелы. Закатные горы – это же самый серьёзный рассадник «тёмных», где присутствуют практически все их представители от кочующих гоблинов и оседлых орков до горных уруков и снежных троллей, самых крупных, диких и бешенных представителей этого племени. Это котёл, в котором постоянно кипят страсти межродовые, межклановые, межплеменные, и назвать те горы мирными мог лишь полностью не владеющий информацией простофиля… или Худук, как реальный выходец оттуда. Как и Рохля (впрочем, тролль в достаточно юном возрасте покинул недобрую к своим детям родину и вряд ли смог составить адекватное мнение о ней).

– …отыскал бы уединённую норку и зажил бы в собственное удовольствие, греясь на солнышке, – а Худук продолжал мечтательно разглагольствовать, хитро так посверкивая глазками на азартно внемлющих благодарных слушателей, – и иногда – по случаю голода – подманивая аппетитных сусликов… – Ройчи хохотнул от нарисованной картины: Закатные горы ещё имеют и суровый климат, где три четверти года – зима, плюс постоянные ветра, и чтобы «погреться на солнышке», нужно как минимум хорошенько одеться, а чтобы отловить суслика – местность там весьма скудна на живность, оттого там неспроста распространён милый обычай поедания павшего либо слабого, либо невезучего противника – даже Худуку с его неплохими шаманскими данными нужно изрядно помотаться по скалам либо пролежать в засаде пол дня. И как, в таком случае, может идти речь о неспешном смаковании нежного мяса, любуясь удивительными закатами при поедании худого, несчастного животного, когда желудок вот-вот сам выскочит на охоту, а на запах крови могут примчаться такие твари, которым ты сам будешь на пол зуба. Тут даже не ведётся речь о костре – что вы! Открытое пламя могут себе позволить либо абсолютно уверенные в себе разумные, либо глупцы. Да, в крупных селениях всегда поддерживается очаг. Но дураки уже давно уютно устроились в животах счастливчиков. Ну, а закаты там действительно хороши – вот, пожалуй, единственная правда в словах гоблина.

– Хватит уже заливать, сказочник, – хлопнул товарища по плечу Ройчи. – Вот доставим принцессу к сестре и будем выбираться отсюда. Меня, в принципе, и здесь всё устраивает: работка непыльная, живот набиваешь регулярно и на халяву. Ну, бывают накладки, как сейчас, – они, глядя друг на друга: человек, гоблин и эльф тихо рассмеялись. – Но ради товарища я не прочь двинуть в путь – лишь бы ему было комфортно на душе.

Шалюрка, усердно делавшая вид, что её ничего не касается, из дальнего тёмного угла переводила взгляд с одного собеседника на другого, косилась на оживившегося высокорождённого, не участвовала в хихиканье, а в её чёрных глазах мелькало непонимание и удивление. Может, она наконец задумалась: с теми ли разумными она связалась и не стоит ли пересмотреть планы на ближайшее будущее и заменить их на поспешное бегство? Впрочем, чужая голова – тёмный лес в ночную пору, в котором даже эльфу будет неуютно и некомфортно.

– Ладно, Худ, посмеялись и хватит. Отдыхай. Я тебе тоже составлю компанию. А подежурит… – он прошёлся прищуренным взглядом по тонкой фигурке. – Шани, у тебя ведь хороший амулет от тёмной магии? – утвердительный кивок, даже несколько свысока – мол, конечно, а Ройчи только хмыкнул – эти шалюры ещё те шалуны, наверняка ведут дела и с «тёмными», и с разными, отнюдь не благонадёжными представителями разных рас. – Последи, пожалуйста, за нашими милыми наездниками. В случае изменения обстановки, сообщай нам, – он решительно направился к люку, ведущему вниз, увлекая за собой Худука.

Эльф проводил их взглядом, но остался на чердаке – возможно, для подстраховки. А Шани, хоть и желавшая, судя по всему, последовать за Ройчи, решительно направилась к смотровому окошку.

Внизу уже витал чудесный аромат жарящегося мяса и зелени, отчего в рот набежала слюна, напоминая Ройчи, как же он голоден. Мелькнул хмурый дед – хозяин с аккуратной светлой бородой и обширной залысиной, мазнул недоброжелательным взглядом, но кошель со звякнувшими от неловкого движения монетами, ухватил цепко и скрылся в соседней комнатке. Наёмник легонько коснулся лба то ли спящей, то ли погрузившейся в беспамятство Руфии – горячий. Покачал головой и опустился рядом на пол, застелённый ковром, упёрся в стену, вытянул ноги и устало прикрыл глаза.

Как-то непредсказуемо и будто вскачь неслись события в этом королевстве. Агробар – страна, ничем особым не славящаяся на Веринии. Тихая, мирная, масштабные войны канули в прошлое, казалось бы, живи и радуйся, ан нет…

Задумавшись о теперешнем их положении, Ройчи ощутил некое дежавю. Буквально недавно они с Листочком и Оливией пробирались практически этими улицами к Ремесленному кварталу, повстречали Ностромо и пехотинцев ВерТиссайи с самим бароном, находившемся в бессознательном состоянии. В тот раз на их пути была пиратская вольница, также поддержанная колдунами. А сейчас вот – «тёмные» шалят почти там же, как говорил Мириул, не доходя несколько кварталов до их цели. И опять на их руках недееспособный человек, а время, столь необходимое для них, хоть и замерло в состоянии киселя, тем не менее, неуклонно движется вперёд.

Но вообще, он должен заметить, как бы сложна не была ситуация, они, битые воины, всё равно внешне особенно не напрягались. Не расслаблялись тоже – ну, как тут расслабишься?! – но и волосы на голове для пущей театральности и принятий единственного верного решения не рвали. Они уже привыкли к фаталичности в дороге и судьбе. Будет, как будет, – не совсем тот девиз, который оптимально отражает виденье мира и себя в нём. Но вот если к нему добавить дольку авантюризма, несколько веточек удачливости, несомненно, парочку зёрнышек умения находить неприятности, толику специй обязательного обаяния (сноска: как правило, в мирное время и в спокойной обстановке) и, конечно же, основа этого – способность выживать в трудных, порой безнадёжных ситуациях, невозможная, в принципе, без умения неплохо драться и воевать, – то такое блюдо и будет соответствовать им.

– Они уходят! – сквозь полудрёму, совсем не неожиданно навалившуюся на Ройчи, донёсся сверху голос эльфа, и он, вздохнув, проводил ленивым взглядом бросившихся к лестнице на чердак Мириула, гоблина и даже гнома, по этому случаю оторвавшемуся от готовки, и только потом встал сам, потянулся и неспешно пошёл следом. Пожилая Мирия, поймав его взгляд, согласно кивнула – да, она приглядит за девочкой, и положила высохшую, испещренную полосками вен ладонь на лоб той.

Настроение, царившее здесь, в царстве сумрака и пыли было далеко от радужного, и на закономерный вопрос наёмника ответил Мириул:

– Наездники ушли в сторону Ремесленного квартала.

На обречённость, какое-то вселенское разочарование, чуть ли не обиду в голосе сына Гарча Ройчи предпочёл не обратить внимания, проталкиваясь к небольшому окошку, у которого толпились все желающие мозолить глаза, в надежде, что пейзаж вдруг изменится или зрение выдаст какую-то ошибку.

Действительно, на площади, где совсем недавно наматывали круги сотни уруков, сейчас было почти свободно. «Почти», потому что всё ещё пылал огромный костёр, сложенный из всего, что натащили «тёмные»: от мебели и деревянных оград до срубленных деревьев, у которого суетилось несколько сухих зловещих фигурок с наброшенными на головы капюшонами и с посохами в руках. Рядом выстроилась вереница связанных людей – до двух десятков, которых с определённой периодичностью подводили к огромному уруку с соответствующих размеров кривым ножом, и тот, как правило, двумя мощными движениями отрезал очередной жертве голову, а потом бьющееся тело поднимал за ноги и держал над широким тазом, пока фонтанирующая из шеи кровь не превращалась в тоненькую струйку, а потом тело забирали двое подручных – под стать палачу, и отволакивали его к костру.

Понаблюдав эту картину какое-то время, Ройчи почувствовал, как его холодный панцирь отмороженного наёмника вот-вот даст трещину. Неспроста уруков столь ненавидят все разумные Веринии, даже братья по цвету. А об отношении к их шаманам вообще лучше промолчать.

В очереди на заклание помимо мужчин, как правило, каких-то пленённых агробарцев в форме, он также заметил пожилых людей и несколько женщин в полной прострации – либо опоенных, что маловероятно – уж очень любят уруки по максимуму выжимать из жертв страх, боль и кровь, либо потерявших от страха связь с реальностью.

Смрад дыма, разливающееся в пространстве чуть ли не осязаемое ощущение чёрного колдовства, и Ройчи почувствовал, как в голове нарастает нехороший звон и постарался взять себя в руки. Что, он не видел крови и смертей, и чуть ли не купался в самых разнообразных проявлениях дара? Оттого, наверное, он с предубеждением и недоверием относился к разумным, награждённым богами уникальными способностями, будь то шаманы, колдуны «тёмных», маги «светлых» или святые отцы людей.

– Ройчи, Ройчи! – кто-то дёргал его за полы куртки, и он словно очнулся, вздохнул глубоко, нацепил на лицо маску невозмутимости, обернулся.

Будто прорвав плотину гнетущей тишины, собравшиеся в едином порыве выплеснули на него словесную волну.

Переводя взгляд с одного яростного лица на другое, Ройчи с трудом угадывал слова – конечно, при желании он и по губам мог прочитать текст, но особого смысла в этом не было – и так всё было понятно. Когда даже Листочек будто шипел, выплёвывая на древнем языке проклятия «тёмным» вперемешку с вполне конструктивными идеями расчленения шаманов и их сопровождающих, то что говорить про Худука, находившегося в состоянии тихого помешательства (он открывал рот, но не кричал, как обычно, он просто о чём-то умолял его, своего товарища), Ностромо, бьющего себя пудовыми кулаками в грудь, будто пытающегося ему что-то доказать или Мириула, за столько лет истории королевства, воочию наблюдающего тёмный ритуал, причём не где-нибудь, а посреди родной столицы, где поленьями в жутком шаманском костре служили его земляки; какой-нибудь дремучий крестьянин мог испугаться, но только не он, истинный житель королевства дворянских кровей, воспитанный жёстким и непреклонным Гарчем. Лишь Шани сохранила хладнокровие. Возможно оттого, что её, дитя глухих лесов, пережившую немилосердную гибель родных, сложно было чем-то удивить. А может, ей вообще было начхать на всё: агробарцев, людей, «тёмных», события, прямо не относящиеся к предназначению (добровольно либо по стечению обстоятельств – не важно), взваленному на хрупкие плечи.

– Тише, – негромко произнёс Ройчи, пристально и словно с каким-то новым интересом рассматривая своих спутников.

Как ни странно, он был услышан. Напряжение момента можно было оценить по сдавленному, хрипящему дыханию, разрывающему грудные клетки, раздувающимся, словно в поисках врага ноздрям и сверкающим (либо прищуренным) глазам.

– Вы готовы сегодня умереть? – он с жёсткой полуухмылкой обвёл наконец-то приобретающие осмысленные выражения лица. – Вижу, что готовы, – вздохнул, бросил задумчивый взгляд в сторону грязного смотрового окошка. – Чтобы хоть как-то эффективно помочь нашим близким и знакомым в Ремесленном квартале, нам нужно не сломя голову мчаться к ним, пытаясь угнаться за хвостами ягиров, а нанести удар именно здесь, – голос его затвердел. – В силу нескольких причин. Первая: движущая сила, условно говоря, голова и сердце урукского боевого отряда – это их шаманы, и только сразив их, мы можем внести смятение в их ряды и реально подкосить силу «тёмных» наездников. Второе: уруки уже который день находятся в городе, и, поверьте, шаманы зря времени не теряли – они насытили свои посохи людской кровью по самую кромку да ещё и с запасом. И это ещё не всё, – он как-то устало опустил плечи, – судя по мощности и выплескам энергии, которые, я уверен, вы ощущаете, ритуала, проводящегося сейчас на ваших глазах, это может быть взрыв такой силы, что в случае чего выжжет всё живое на огромном пространстве – пострадает не только Ремесленный квартал, но и значительная часть города, – он посмотрел на Мириула. – Я видел последствия таких воздействий. В некоторых случаях разумные предпочли покинуть очернённую местность, бросить город, сжечь изменённый лес, – агробарец поёжился под его взглядом, но лишь крепче сжал зубы, а наёмник, будто в такт своим мыслям, согласно кивнул. – Надеюсь, вы понимаете, что противостоять в таком виде урукам – чистое самоубийство, – он поднял руки, словно демонстрируя отсутствие хорошей защиты, качественного оружия, а самое главное, наличия охраняющих защитных амулетов от тёмного колдовства – грубо говоря, внезапно покинув Ремесленный квартал и, схватив то, что было под рукой и, довольствуясь тем, что было на них сейчас, они совершенно не были готовы к противостоянию «тёмным»; это всё равно что на мирно идущего путника натравить какую-то неожиданную напасть, но надень на него хорошие доспехи, дай меч гномьей работы, крепкий щит, доброе божье благословение, отгоняющее нечисть, усиль его защиту магически – и он готов будет выйти даже против дракона! – в таком составе, что тут сказать, их, мягко говоря, мало. – Но попытаться-то мы можем? – на лицо его вновь сошла полуухмылка. – День сегодня хороший, и негоже мужчине – воину искать более благополучный час для игр со смертью.

Лица и фигуры соратников вдруг как-то стало покидать напряжение, сменяемое вниманием и сосредоточенностью. Решение принято – они будут драться! А жизнь каждого – незначительная дань богам за возможность побольше уничтожить врагов.

– Предлагаю такой план. Лис, Нос и Мириул, вы должны пробраться вот к тем домам, – он указал рукой. – Не думаю, что это будет сложно сейчас – вряд ли вы встретите кого-то живого, но всё равно будьте осторожны. Видишь, Лис, вот тот магазинчик с высокой крышей – отличная позиция для тебя, а Нос и Мириул будут тебя прикрывать. Твоя задача, как ты понимаешь, вывести как можно больше подшаманов из строя – их вроде бы тут трое. На самого шамана даже не трать стрелы – он в таком состоянии, что взять его может только ближняя сталь. Нужно вам отвлечь на себя телохранителей и охранников. Их до полусотни, и наверняка кто-то останется, но чем больше вы оттянете на себя и уничтожите, тем проще будет нам с Худуком. Расстояние там, – он прищурился, – локтей двести – двести пятьдесят. Да и пленные с твоей стороны, так что тебе и кости в руки, Лис. Авось жертвы не совсем одурманены, смогут разобраться в происходящем и сделают ноги. Мы же с Худом уходим на противоположную сторону и тихонечко, не высовываясь и не привлекая внимания, ждём шума с вашей стороны. Наша цель – шаман, – он хлопнул ободряюще по плечу гоблина. – Никому не запрещаю остаться в живых. Напрасно не рискуйте, – поймал взгляд шалюрки. – Шани, – твёрдо, со звякнувшей сталью в голосе он обратился к девушке, – на тебе Руфия. Ты обязана сберечь её. В случае нашей гибели действуй по обстоятельствам, но главное, постарайся найти целителя и вытащить её из города…

Долгих несколько ударов сердца Ройчи выдерживал пронзительный чёрный взгляд девушки, после чего она молча склонила в согласии голову.

* * *

– Барон Гойя СетинТар, начальник охраны его милости Устойи ПремурТара, графа Северосрединного, посла Великой Тарии в Агробаре.

Так неожиданно началась эта встреча. То-то ему показалось знакомым лицо седовласого тарийца. РоГичи тут же пригласили «на разговор» к послу, попросту говоря, к столу. Но капитана разрывали противоречивые мысли. С одной стороны его волновала судьба его людей, стоящих под стрелами промозглой ночью. С другой же, эта встреча могла быть ещё большей неприятностью, нежели пересечение со стражей РоШакли. Ведь это же тарийцы! Надменные, много о себе мнящие братья по барскому происхождению, постоянно сующие свой нос везде, тревожащие границу Восточного предела, стараясь выиграть у Агробара ещё хоть пядь земли. С точки зрения РоГичи первейшими зачинщиками переворота могли быть именно они. И вести своих людей в этом случае было сродни короткому пути на плаху. Ладно, они воины – гвардейцы, а Велья с дочерью? А тайна принцесс? Хоть он и был уверен в своих бойцах, но каждый ли сможет удержать язык за зубами, когда палач настойчив и виртуозен?

Но голос разума и логики взял вверх. Во-первых, отталкиваясь от времени и места, посол никак не тянул на заговорщика. Да и внешний вид плюс неоднородный состав защитников – тут и местные жители, и явные солдаты (разобрать их принадлежность в темноте капитану не удалось), и сами тарийцы в характерных островерхих шлемах и особой пластинчатой броне. Поэтому, упрямо воздел подбородок (чем вызвал быстро мелькнувшую в бороде тарийского барона улыбку), и потребовал провести своих людей внутрь защитного периметра, по возможности предоставить раненому целителя, кров и пищу остальным. Да, прозвучало несколько самонадеянно, тем не менее, СатинТар согласно кивнул и подозвал кряжистого воина и отдал короткие распоряжения. После чего РоГичи вновь пришлось лезть на баррикаду и, презрев сомнения, давать указания о сотрудничестве уже гвардейцам. Открылась не очень приметная дверь одного из домов, и вышедшие оттуда воины стали помогать его людям нести раненого, разгружать телегу, после чего один из ополченцев, взяв под уздцы коня, повёл его назад по улице, наверняка к какому-то скрытому проезду. Умно. Баррикада, видимо, стационарная и сделана на совесть. Есть, конечно, в этом минус. Но, впрочем, наверняка у защитников есть ответ и на этот вопрос.

Затем его провели в один из домов, где в небольшой трапезной в свете масляных ламп и уютного потрескивания камина он и увидел посла Великой Тарии в несколько неподходящем случаю домашнем халате (правда, капитану королевской гвардии всегда были чужды условности), Устойю ПремурТара, которого, конечно же, по долгу службы наглядно знал. И ещё одного человека, видеть которого совсем не ожидал.

Граф РоТай, яркий представитель Восточного предела, один из верных сподвижников лорда РоАйци, моложавый мужчина с правильными чертами лица и тёмно-русыми волосами, изрядно взятыми сединой, немного вальяжно развалившись в кресле в простой тунике, и слегка заспанный, словно только-только вырвали из объятий сна, держал в руке бокал, которым отсалютовал, иронично поглядывая на капитана.

Ситуация вырисовывалась парадоксальная, и РоГичи пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы сдержать эмоции и даже мимически не выдать своего удивления.

Первая волна захватчиков, учинивших переворот и способствовавших смерти короля, была якобы с Восточного предела, те же отряды егерей, весьма эффективно действующие вдоль границы, поэтому вину за случившееся, естественно, возложили на лорда РоАйци, номинального хозяина той части королевства. Но РоГичи-то знал, что старый лорд верой и правдой служивший династии РоБерушей в общем и Элию Четвёртому в частности был оговорен – он этого не затевал, мало того, ни сном, ни духом не ведал о происходящем, пока его не арестовали. То, что были задействованы весьма высокие силы, а также предатели из ближнего круга лорда – это несомненно, но как смогли обмануть столь влиятельного и могущественного сановника – ибо даже при сборных отрядах, переодетых в форму и цвета воинов восточного предела, к столице были приведены и настоящие, действующие части гарнизона – вопрос интересный, а механизм требует отдельного рассмотрения. Но все эти сведения пока можно было отложить до реальных следствий и разбирательств – даст Единый, они последуют, а вот ближайший соратник пленённого лорда вот сидит перед капитаном, живой и здоровый, судя по хорошим глоткам из бокала, и о судьбе своего владетеля может лишь сожалеть. При этом он спокойно сидит за одним столом с тарийцами, в силу географии с которыми, особенно в последнее время, у них трения, частенько от слов переходящие в локальные пограничные конфликты.