Текст книги "Пограничная тишина"

Автор книги: Павел Федоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

VIII

Дети бывают упрямы, настойчивы и последовательны даже в самых нелепых своих поступках. Таким непоколебимо настойчивым характером обладал и Юстас.

– Как только подкатим к мостику, так ты спрыгивай. С меня хватит, слышишь? – порывисто дыша в затылок Пятрасу, шипел Юстас.

– Так не удобно же! Разве ты не видишь, что человек болен?..

– Болен? Пусть садится на автобус и едет в Раздияй к доктору.

– Бросить человека на дороге... – тоненьким, даже печальным голосом возразил Пятрас. – Это, Юстас, не по-товарищески.

– Видали товарища! Если уж ты такой добрый, ваша мосць, садись опять к нему на раму и качайте хоть до самого Укмерге! С меня хватит! Баста! Баста! В гору я и до разу не нажму педалей.

– Мы можем с тобой по очереди, – не совсем смело заявил Пятрас.

Люпиновое поле кончалось, горбатенькие перильца моста через Запсие приближались. Велосипед прокатился мимо белого дорожного столба.

– Все, Пятрас. Долой с коня! – Юстас сбавил ход. Пятрас спрыгнул и крикнул Изодасу, чтобы тот остановился.

Из-за леса поднималось солнце. Меж зеленых камышей покойно и тихо лежала речушка. В серую, ленивую рябь серебром сыпались отблески лучей. Юстас прислонил велосипед к перилам моста и не спускал глаз с дрожащих камышинок, где в расходящихся кругах только что ударила щука. Была самая пора утреннего жора.

– Устали, братки? – спросил Изодас и, не дожидаясь ответа, прибавил: – Ничего, еще немножко...

– А мы дальше ехать не можем, – сказал Юстас и отколупнул от перил щепочку.

– Да что вы, хлопчики! – Изодас озадаченно поглядывал то на одного, то на другого. – Я вам еще дам шоколада. У меня богато!

– Не нужно. – Пятрас смотрел на пассажира виноватыми глазами. От этого взгляд его казался еще более живым и чистым.

– Могу дать и денег.

Юстас отвернулся и бросил щепочку в воду. Она медленно поплыла, переваливаясь на ряби с боку на бок. Изодас понял, что с деньгами у него вышла глупость. Сморщил лицо, точно тело пронзила нестерпимая боль.

– Бог знает, какие боли в желудке...

– Сядете на автобус, и не надо будет крутить педалей. А там еще гора какая и песок, кишки намотаешь на передачу... – проговорил Юстас.

– Ах, хлопчики, хлопчики, как мне хорошо было с вами! – сокрушался Изодас.

– Нам порыбачить хочется, – сказал Пятрас. – А вам на автобусе и правда будет лучше.

– До автобуса-то нужно дойти! – уже не скрывая раздражения, возразил Изодас. Ему не очень хотелось использовать этот многолюдный транспорт. Он спешил выйти из пограничной зоны и хорошо понимал, что лучшего прикрытия, чем эти мальчишки, ему уже не найти. Сколько он их ни уговаривал, ребята не согласились сопровождать его дальше. Внешне он старался расстаться с ними радушно, сунул на прощание еще по шоколадке. Юстас долго упрямился и не хотел брать, а потом взял, чтобы только поскорее отвязаться.

Мальчики свели велосипеды с моста, спустились вниз по берегу речушки, нашли удобную для рыбалки заводь и остановились.

– Клевать, наверное, не будет, – сказал Юстас и положил велосипед на траву. То же сделал и Пятрас.

– Ты так думаешь? – спросил он.

– Думаю, что поздно уже...

– Закинуть надо. Там видно будет, – сказал Пятрас.

– Попробуем.

– Знаешь, Юстас, а мне сначала захотелось попробовать шоколадку, – засмеялся Пятрас.

– А ты думаешь, я против? Попробуем, Пятрасик! – Юстас успокоился и смягчился, радуясь тому, что наконец они отделались от этого прилипчивого дядьки и его тупоносых башмаков.

Присели на травку и вытащили из карманов каждый по плитке. Прежде чем развернуть, Юстас, как всегда, решил прочитать, что написано на этикетке. Прочитал, тронул дружка за плечо:

– Слушай, Пятрас, ты погляди, что тут намалевано?

– Где?

– Да на обертке. – Юстас разглядывал бумажку и так и этак. Ему хорошо были знакомы латинские буквы, но здесь слово «шоколад» было напечатано очень по-смешному.

– Вместо «шоколад» написано «чеколяда»... Ха!

– Не все ли равно, как там написали, – продолжая развертывать свою плитку, сказал Пятрас.

– Это не советский чеколяда, здесь написано «Варшава»!

– Значит, польский. – Пятрас уже успел докопаться до фольги. – Ты, наверное, прав, Юстас, точно, Польша.

– Если я и прав, то от этого шоколад не станет слаще...

– Пусть хоть ефиопский, все равно вкусно! – Пятрас отламывал дольки и бережно клал в рот.

– Ты любишь сладкое? – спросил Юстас.

– А кто его не любит?

– Малина не хуже. После рыбалки завернем в наш лесок?

– Конечно, завернем!

Они съели шоколад, бросили обертки и принялись налаживать снасти.

IX

Проследив за мальчиками, пока они не скрылись из виду, Изодас, забыв об усталости, стал быстро подниматься на пригорок. Совсем неподалеку зеленой стеной возвышался сосновый бор. Деревья были так высоки, что до их вершин мог добраться только ветер. А ветер разыгрался уже не на шутку. Раскачивая верхушки, он становился все злее, сердито швырялся сломанными сучьями и сухой листвой. Для нарушителя это было кстати – шум скрадывал его шаги. Ему хотелось поскорее найти уголок, где можно было бы отдохнуть, переобуться и кое-что спрятать. Он знал, что совсем близко начинаются знаменитые шештокайские болота, а в них есть не мало укромных мест.

Прислушиваясь к утреннему гомону птиц, Изодас шел не останавливаясь. Однажды ветер отдаленно донес до его слуха выхлопы мотоцикла, но шум деревьев заглушил их. Чем дальше он уходил, тем тише становилось в лесу. Во рту у него пересохло. Последние два дня ему приходилось пить болотную воду, отдающую затхлостью и еще бог знает чем. Он старался утолить жажду ягодами. Сейчас ему чудились кусты сочной малины. Хорошо ориентируясь в лесу, он быстро отыскал пятачок вокруг которого было много ягодных кустов. Жадно проглотив несколько горстей сочных ягод, снял куртку, расстелил ее и торопливо снял ботинки. Он не разувался несколько суток, а когда пробирался по берегу озера, промочил ноги. Теперь решил развесить носки на куст. Много часов подряд он жил в напряжении, и тело его требовало отдыха. Не задумываясь, сбросил и мокрые брюки. Он считал себя почти в безопасности. Кому придет в голову искать его в этих зарослях? Он решил переждать здесь до вечера, а сумерками беспрепятственно выйти к Лоздияю, а там близко дом и родная сестра.

Росная прохлада исчезала. Сквозь кусты пробивались солнечные лучи и приятно грели голые ноги. Изодас растянулся на куртке, воображая, как встретит его у калитки сестра и поведет в чисто убранную хату. Потом он пойдет в сад, сорвет яблоко – папировку и вдохнет ее неповторимый запах. Он закрыл глаза и почувствовал, как его начинает одолевать сладостный сон. Шум леса убаюкивал, солнце грело все теплее и теплее. Сон еще не совсем овладел им, когда Изодас услышал за кустами голоса и мгновенно вскочил. Он привык вскакивать по-звериному и был в постоянной настороженности.

Вдруг, как выстрел, над его ухом раздался детский крик и превратился в пронзительный визг. Где-то совсем рядом, за кустами малинника, визжала девчонка. Встречаться с детьми второй раз Изодасу не хотелось. Он схватил брюки и стал надевать. К ботинкам не успел прикоснуться. Кусты затрещали, раздвинулись, и косматая, в голубеньком, девчушка кувыркнулась через его сумку и уставилась темными испуганными глазенками на растерянного, без сапог, человека. Босоногий нашелся первым.

– А нельзя ли потише? – немного насмешливо спросил он.

– Извиняюсь. Я нечаянно, – пропищала Олеся и попятилась назад в кусты. Рядом с Олесей, возвышаясь над ее взлохмаченной головенкой, стояла Люцинка. Расширенные глаза девушки застыли.

Незнакомец уловил девичий страх, еще раз взглянул на Олесю и тихо засмеялся. Лицо девочки, испачканное черничным соком, удивленно вытянулось.

Люцинка смущенно извинилась за сестренку, не не зная, как вести себя дальше при этой неожиданной встрече. Наверное, нужно было поскорее уйти от этого странного человека, который так уединенно расположился в неподходящем для отдыха месте.

– Пошли, Олеська, – сказала она и еще раз извинилась.

Олеська, видимо, успела успокоиться, наклонилась, уткнулась носом в куст и что-то выковыривала из травы.

– Много набрали грибов? – спросил незнакомец.

– Да нет. Мы только приехали, – ответила Люцинка.

– На чем приехали? На автобусе? – незнакомец спрашивал быстро и заинтересованно. Грибники застали его врасплох, и он тоже не мог сразу взять нужный тон, не зная, как ему быть с этими девчонками.

– Нас парень привез, один наш знакомый. У него мотоцикл, – ответила Люцинка.

– И где же вы его бросили?

– А мы его не бросали, он сам укатил, – вмешалась Олеся, продолжая копаться в траве.

– Что ты там ползаешь? – спросила Люцинка.

– Я всю свою малину рассыпала...

– Ладно уж... Сколько там у тебя малины-то... – Люцинке ни минуты не хотелось здесь оставаться.

– Сколько бы ни было... может, полкружки, а может, и полная.

– Оставь ее птицам. Пойдем, Олеся, пойдем, – торопила Люцинка. Она видела, что незнакомец обеспокоен встречей и силится согнать с лица тревожное выражение, притворяется веселым, беспечным. Спрашивает о том, о сем... А разве Люцинку обманешь?

– Вы с Лоздияя, девочки?

– Мы с Куренца.

– А-а! Там хорошее рыбное озеро...

– Здесь тоже не хуже...

– Это верно! Я вчера прогулял допоздна, не выспался, решил отоспаться, забрался в малинник, поел ягоды... Вечером хочу поставить сети, сестренку свежей рыбой надо угостить... Наверное, вы никому не скажете, что я хочу немножко побраконьерничать?

– А нам-то что! – стараясь показать свое безразличие, Люцинка тоже притворно пожала плечами. Повысив голос, крикнула: – Ты кончишь ползать или нет?

– Ну сейчас же! Еще малость...

– Бедовая у вас сестренка, – усмехнулся незнакомец.

– Да ну ее... Я ухожу. Слышишь! – решительно проговорила Люцинка. Повернувшись к босоногому браконьеру, прибавила: – До свидания.

– Счастливо. Желаю набрать полную корзинку, – ответил тот.

– Вот и все! – Олеська зашуршала густой травой и вскочила. – Даже мурашам не оставила ни единой ягодки!

– Ух, бедовые у тебя очи! – улыбнулся Изодас.

– Хотите малины? – вдруг спросила Олеся.

– А тебе не жалко? – голос незнакомца дрогнул, и его, как заметила Люцинка, будто качнуло.

– Ни капельки! – Олеся выхватила из корзинки пластмассовый кулечек и вытряхнула на куртку все ягоды. Помахав рукой, она шмыгнула вслед за сестрой.

Люцинка удалялась как ни в чем ни бывало, всем своим видом показывая, что не придала этой встрече никакого значения. Она шла не спеша, зигзагами, заглядывала под каждый кустик, искала грибы, а у самой замирала душа. Ей хотелось поскорее уйти от этого места, и она теперь горько раскаивалась, что не разрешила Юрасику приехать за ними. Одни в лесу-то... А босоногий? Ему что здесь надо? Сети хочет ставить?

– Нашла хоть что? – кричит Олеся.

– Один... малюсенький!

– Подрезала?

– Ага!

– Знаешь что, Люцинка?

– Что?

– Как еще тебе попадется, ты его не срезай! Ладно?

– Ладно.

– Ты меня позови. Я только чуточки гляну, как он растет и все!

Так всякий раз: прежде чем срезать гриб, должны ей показывать. Она ходит вокруг и любуется.

– Хорошо, Олесенька, хорошо! – Люцинка быстро уходила вперед от куста к кусту.

– Ой, Люциночка, ой же, мамочка!

– Ну что, что?

– Ты только подойди сюда и взгляни, какой ты пропустила чудесик! Ой же слепая! А вот еще и еще!

Олесе грибы попадались один за другим. Она едва поспевала срезать, радовалась, кричала восторженно, вспугивая затаившихся на ветках птиц.

– Ты много набрала?

– Много, – все глуше раздавался голос Люцины.

– Ты не убегай, а то я заблужусь!

– Ты ближе держись, не отставай!

– Как же не отставать, коли тут ужас сколько грибов! А вот она и малина! Ой, сколько малины!

– У меня тут еще больше! – уже издалека отозвалась Люцинка.

– Я иду к тебе!

Когда Олеся подбежала к Люцинке, она стояла возле голой толстой сосны.

– Ну и где же твоя малина? – Олеся оглянулась. Вся земля вокруг была устлана сухими иголками, и ни одного кустика малины не было. Только неподалеку вперемежку с осинником рос молодой березнячок.

– А грибы? Где у тебя грибы? – заглянув к сестре в корзинку, спросила Олеся.

– Ты знаешь, родненькая...

Люцинка посмотрела на сестру горящими глазами, потом внезапно схватила, стиснула ручонку и потащила в березнячок.

– Ты с ума сошла! Куда тащишь, куда? – ничего не понимая, Олеся пыталась вырваться.

– Тише, Олеся, милая! Ой, что-то я тебе сейчас скажу такое! – шептала Люцинка.

Они вбежали в мелколесье и остановились на тропинке – сырая, черная, от грязи, она была истоптана следами лосей и кабанов, местами усыпана свежим пометом.

– Затащила в такую грязюку! – тоненьким, протестующим голоском заговорила Олеся. – Ну говори же, говори! И пусти. Не убегу...

– Олеся, любая! – тормошила девочку за плечи Люцинка. – Если идти обратно, ты найдешь дорогу?

– А мы что, заблудились? – сообразила Олеся. Она чувствовала, как дрожат у Люцинки руки.

– Погоди же! Ты можешь добежать до Калвари одна?

– Почему я одна? Почему? А ты?

– Мне нужно остаться здесь... Ты не бойся. Я только тихонечко буду подсматривать за этим дядькой...

– А зачем надо за ним подсматривать? Он что... нехороший? – сверкнув черными глазами, спросила Олеся.

– Не знаю... Но я дам палец отрезать... Он задумал нехорошее дело. – Люцинка сломила веточку березы и смяла ее в руке.

– Почему ты думаешь, что он плохой? – больше с недоумением, чем со страхом в голосе спросила Олеся. – Он же улыбался.

– Я не умею объяснить это... – Люцинка торопливо обрывала с ветки шершавые, рубчатые по краям листочки, и они сыпались ей под ноги зеленым дождем.

– Я же ему отдала всю свою малину!

– Если бы ты добежала до Калвари к леснику дяде Рудишкесу и рассказала ему, что мы встретили в лесу человека... Он нам сказал, что хочет поставить в озере сети. Просил нас никому не говорить про это. Но я знаю, что у него нет никаких сетей. Он обманывал, это видно было по его лицу. Вот так и расскажешь. А там уж дядя Рудишкес сам знает, что делать дальше. У него есть дома телефон и мотоцикл. Если бы ты только...

– Ну а ты тут будешь одна?

– Мне-то что?.. Я спрячусь так, что меня не увидит... Ой, Олеся, если бы ты добежала...

– Хорошо. Я добежу до Калвари и все расскажу дяде Рудишкесу, как ты велишь, – тихим, ласковым шепотком проговорила Олеся. – Я-то добежу, что мне... А вот ты тут одна. Ой же, Люциночка!

– Я тебя туточки буду ждать...

– Но а если он пойдет дальше?

– Я – за ним...

– А как же мы тебя найдем?

– Дядя Рудишкес знает как. Он тебя, наверное, посадит в свой мотоцикл. Только надо его разыскать – и больше ничего.

– А если его нет дома?

– Тогда расскажешь тетке Вилие. И пусть она тут же позвонит пограничникам. Еще тебе нужно запомнить дорогу, по которой пойдешь.

– На всех поворотах выложу стрелочки, как сержант учил в ЮДП. Уж я-то знаю, будь покойна. Ну, мне идти, да? – глаза Олеси влажно поблескивали.

– Да, да, любая. – Люцинка поцеловала ее в щеку и повернула лицом на тропинку.

Вокруг посвистывали птицы. Люцинка провожала сестренку затуманенными глазами до тех пор, пока не скрылись за кустами голубые Олесины брючки.

X

По одному из вероятных направлений движения нарушителя начала поиск подвижная группа младшего лейтенанта Терехова. Ей было приказано перекрыть трассу, одновременно отсечь доступ в лесистую заболоченную местность.

Машину ГАЗ-69 вел высокий, чернобровый молдаванин, рядовой Архип Боцу. Уверенно управляя автомобилем, он временами скашивал свой темный цыганистый глаз на сидящего рядом с ним офицера Федора Терехова. В новой полевой форме, с планшеткой на тонком плечевом ремешке, младший лейтенант, наверное, думал, как предполагал Архип, не иначе как о боевом задании. Да и о чем мог думать молодой офицер, следуя выполнять свое первое и, быть может, по-настоящему опасное поручение? По дороге он не раз вынимал из планшетки карту, делал на ней таинственные отметки, глубокомысленно стучал по зеленой, означающей на карте лес расцветке карандашом «тактика» и даже в раздумье, как уловил Архип, кончиком той же «тактики» почесал свой чуточку сплющенный нос.

Конечно, от такого незначительного изъяна младший лейтенант не стал менее симпатичным. На него постоянно заглядываются ясенские девчата – из тех скромниц, которые не прочь выйти замуж за пограничников... В таких делах Архип отлично разбирался. Сколько демобилизованных парней за последние годы лишились таким образом своего вольного холостяцкого житья-бытья! Не миновали такого капкана и его близкие друзья. Да и сам он давно уже не прочь сунуть свою черноволосую голову в такую ловушку... Встретил дивчину и так обалдел, что пришлось – по личным мотивам – перевестись с заставы майора Засветаева на заставу к майору Андрееву. На той заставе еще бы служил хоть три, четыре года, чтобы только дождаться, когда окончательно подрастет это глазастое чудо – Люцинка. Ах Люцинка, Люцинка! Даже от одного ее чудесного имени кровь начинает приливать к вискам. Архип расслабленно улыбнулся. От таких несвоевременных воспоминаний «газик», как игривый конь, на мгновение вышел вдруг из покорности и чувствительно скозлил на колдобине. Зеленая фуражка Федора Терехова поцеловала брезентовый верх, а может быть, и металлическое крепление...

– Рядовой Бону, где ваше внимание? – сердито заметил младший лейтенант.

«Хорошенькое дело, где мое внимание... А сам-то, когда ездили к соседям на собрание, во время просмотра кинокартины смотрел больше не на экран, а туда, где сидела Люцинка».

Сбросив газ, Архип выправил машину и старательно объезжал теперь каждую ямку. Ему хотелось быть самым бдительным и сверхвнимательным, да разве такое воспоминание сразу выкинешь из головы? Встретил ее однажды на Черной Ганьче во время купания. Она в ярко-красном купальнике на том берегу, а он на этом в синих казенных трусиках. Начали перекидываться разными словечками через чистую, медленно текущую водичку. Один раз встретились ненароком, другой, вели тихую перекличку о том, о сем. А потом Архип увяз в этой истории и совсем потерял голову. Стал бегать па речку при всяком удобном случае, даже неприятности начались со старшиной Алексеенко. Однажды так закипела молдаванская кровь – не выдержал, переплыл на ту сторону, плюхнулся мокрым телом на песок и тут же сердце свое горячее положил к ногам Люцинки. Она испугалась и убежала. Одному богу известно, как об этом узнал майор Засветаев! Возможно, от отца Люцинки. Они дружат домами. Результат – перевод. Сам виноват: поступил, как последний глупец, обрушил на девушку такие слова и не удосужился узнать, сколько Люцинке лет. На вид-то хоть завтра в ЗАГС веди, а на деле шестнадцать, с малым шажком на семнадцатый...

Архип снова чуть не зевнул предательскую ямку – успел вывернуть в самый последний миг. Дорога шла под уклон к речке Запсие. За обочиной проплывало желтое люпиновое поле. За мостиком сначала мелькнули мальчишечьи капелюхи рижского образца, затем вынырнули велосипеды. Терехову казалось, что двигались только ноги велосипедистов, а колеса стояли на месте. Он решил опросить этих парнишек и приказал шоферу ехать тише.

Еще с моста, заметив приближающуюся машину, ребята свернули с дороги и сошли с седел. Машина промчалась мимо и обдала мальчиков пылью. Юстас и Пятрас помахали пограничникам руками и стали выводить велосипеды на дорогу. С рыбалкой у них ничего не вышло – клев был слабый, пощипали в лесу малины и решили поехать в другое место. Однако оседлать своих железных коней они не успели. Проскочив мост, «газик» остановился. К мальчикам шел офицер с пистолетом на боку. Подойдя ближе, он поздоровался. Пристально и строго блестели его глаза, когда он начал расспрашивать дотошно, где они были и что делали.

– Да немножко рыбачили тут, на Запсие, – отвечал Пятрас. Он был словоохотливый и общительный парнишка, всегда заговаривал первым. Юстас поначалу казался тугодумом и включился в разговор не сразу.

– Много поймали? – спросил Терехов.

– Где там! – певуче произнес Пятрас и махнул рукой. – Попались ершики, малюсенькие такие...

– Надо на озеро. Там лучше клюет.

– Ясно, что лучше, – вступился в беседу Юстас. – Но нам не дали туда доехать...

– Кто не дал? – спросил младший лейтенант.

– Да тут... один дядечка... – сказал Пятрас и неловко отвернулся.

– Он что, не разрешил рыбачить?

– Еще бы он не разрешил...

– Погоди, Юстас. Я сам все объясню товарищу офицеру.

– Ну так и объясняй... – Юстас все еще ощущал во рту вкус шоколада, и ему хотелось плюнуть с досады.

– Еще утром, когда поднималось солнышко, – продолжал Пятрас, – нам туточки, за лесочком, повстречался дядечка с большой такой сумкой.

– Что за дядечка? – спросил Терехов.

– Да местный, из-под Раздияя, говорит, в отпуск приехал.

– Откуда приехал?

– Юстас, откуда дядечка приехал?

– А я знаю?

– Он что-то говорил, а я уже не помню. – Пятрас виновато посмотрел на офицера. – Он так устал, сам хворый, еле-еле ногами двигает, а сумка тяжеленная. Где-то у него родня туточки. Нам так стало его жалко...

– Да перестань тараторить со своей жалостью! – сердито прервал его Юстас. – Здоровенный дядька... что твой дубовый чурбан. Это ты раскис перед ним и отдал свой велосипед, потому и рыбалка нашу тю-у-у-у!

Пятрасу явно не понравилось нападение Юстаса. Повернувшись к нему, он вызывающе спросил:

– А почему бы и не подвезти уставшего человека?

– За чеколядку ты бы, конечно, потащился с ним до Бабтай... – Лицо Юстаса стало красным от возбуждения.

– Как будто я один лопал эти чеколядки! Вот интересное кино!

– Чеколядки... Что это такое? – спросил младший лейтенант, глядя то на одного, то на другого.

Юстас сконфуженно склонил голову. У него отпало желание задираться с Пятрасом. От подарка-то он все-таки не отказался, хоть и раскаивался в этом. Не принято было у них, в литовской семье, принимать какие-либо подношения от незнакомых людей.

– Это так по польски шоколад, – ответил он неохотно и тихо.

– По-польски? – все больше начиная удивляться, спросил Терехов.

– Да-а-а!

– Почему по-польски!

– Там так написано...

– А ну покажи! – потребовал Терехов и протянул руку.

Беспомощно растопырив руки, Юстас вдавил голову в плечи.

– Съели? – догадался Терехов.

– Да-а-а, – виновато протянул Пятрас с таким видом, будто бы он один съел шоколадки и не поделился с этим славным офицером.

– Обертку выбросили?

– Конечно, – ответил Юстас.

– Далеко? – Терехов нахмурился.

– Близко. Там, на бережку, – ответил Пятрас. – Их, наверное, можно еще найти.

– Если ветер не слизнул бумажки, – заметил Юстас.

– Оставьте тут свои велосипеды, а сами со мной в машину, – проговорил младший лейтенант.

Мальчики послушались. Отвели велосипеды с дороги и положили у борозды.

– У меня, Пятрасик, от тех проклятых шоколадок становится во рту солоно, – подходя к «газику», прошептал Юстас.