Текст книги "Православная Церковь и Русская революция. Очерки истории. 1917—1920"

Автор книги: Павел Рогозный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Дольше всего, около десяти часов, обсуждали кандидатуру Н.И. Знамировского. Выступавшие «за» отмечали множество положительных качеств инспектора семинарии: хорошо богословски образован; знает нужды духовенства; несомненно честен. Выступавшие «против» напоминали, что Знамировский встречался с Распутиным, и задавались вопросом: а не был ли он распутинец или «союзник»? (то есть член Союза русского народа). «Здесь говорилось, – вещал один оратор, – о том, что Знамировский гладит детей по голове. Но мне говорят: гладит-то он гладит, но с какими целями. Не является ли он членом той же распутинской партии?» Вскоре выяснилось, что «степень соприкосновения кандидата с Союзом русского народа весьма сомнительна».

Следующего кандидата, архимандрита Софрония, уставшие депутаты обсуждали уже не так активно. Было лишь отмечено, что у него много родственников, а это может иметь нежелательные последствия при возведении его на кафедру. К моменту голосования на съезд прибыл епископ Серафим (Александров), назначенный Синодом временно управлять Екатеринбургской епархией. В результате голосования Знамировский получил 168 голосов, а архимандрит Софроний – 113. 22 депутата отдали свои голоса только что прибывшему епископу Серафиму. Обоих кандидатов известили срочной телеграммой. Однако Знамировский в своем ответе поблагодарил съезд за доверие, но свою кандидатуру снял в пользу Софрония. От архимандрита же Софрония пришла странная телеграмма: «Благодарю всех любовью доверия не имею недостатков добровольно пойти тяжкий подвиг, но и достоинств мало чтобы считать себя достойным избрания. Судите еще раз сами по суду поступайте. Половину июня проведу в Китае, куда влечет меня миссионерство».

Президиум съезда «употребил все силы, чтобы расшифровать эту телеграмму, но не смог представить более или менее точного истолкования». Неясно было, почему Софроний говорит «о каких-то малых своих достоинствах и об отсутствии якобы недостатков и на мольбу паствы прийти к ней заявляет, что сперва-де он склонности к миссионерству в Китае удовлетворит». Между тем съезд затягивался. Многие депутаты его уже покинули, а вопрос об архиерее так и не был решен. «В то время, – гласит стенограмма, – определилось отношение съезда к Серафиму». Преосвященный принял столь «живое участие» в его работе, что оставшиеся депутаты «единогласно» решили и его поставить в список кандидатов на епархиальное архиерейство. По сути, екатеринбургское духовенство решило передать окончательное решение Синоду, представив в столицу два акта об избрании кандидатов.

Высший церковный орган своим определением от 14 июня признал прошедшие в Екатеринбурге выборы несостоявшимися. Основной причиной такого решения было то, что состав избирателей при втором голосовании был значительно меньше, чем при первом. Таким образом, «не имея сведений о причинах неподачи голосов значительной части избирателей, Святейший Синод, в предупреждение возможных недоразумений и нареканий», постановил назначить новые выборы.

Они состоялись 8 августа. Архимандрит Софроний телеграммой из Китая дал свое согласие баллотироваться. Неопределенный ответ на этот раз поступил уже от Знамировского. Третьим была выдвинута кандидатура временно управляющего епархией епископа Серафима. Именно он и получил при выборах большинство голосов – 87, а архимандрит Софроний – 78. Однако Синод определением от 25 августа и эти выборы «не нашел возможности признать правильными». По мнению членов Синода, ни один из кандидатов не получил абсолютного большинства голосов, а второй же баллотировки, предусмотренной правилами, не было. Екатеринбуржцам было дано благословение на проведение новых выборов по утвержденным правилам. Возможно, причиной этого решения послужили жалобы, направленные в Синод по поводу якобы «нахального поведения» Серафима. Он не стал проводить второй баллотировки, в результате чего съезд, по словам доносчиков, превратился во что-то «ужасное» и сопровождался «руганью и криками». Так или иначе, но епархия начала готовиться к новым выборам.

25 октября в день Октябрьской революции в Екатеринбурге начал свою работу очередной съезд духовенства и мирян. Во время предварительного обсуждения наметились две «сильные кандидатуры» на пост епископа – все тот же временно управляющий епархией Серафим и вновь архимандрит Софроний. При баллотировке на следующий день первый получил 132 голоса, а второй – 160. Софронию тут же «пропели многолетие». По мнению местной церковной газеты, «ввиду строгого соблюдения формальной стороны... кассации выборов не ожидается». Здесь же помещалась биография «будущего епископа», который, как отмечалось, хотя и был «простой, ласковый и всем доступный», но в то же время имел «твердый характер».

Между тем в Синод снова стали поступать жалобы по поводу неправильности выборов. Указывалось на то, что на результат сильно повлияли многочисленные родственники архимандрита, которые не только усиленно агитировали, но и участвовали в голосовании. В одном из писем рассказывалось про некоего священника без креста и рясы, с остриженными волосами, который на съезде усиленно «чернил» епископа Серафима.

Сам временно управляющий епархией Серафим прислал в Синод официальный рапорт с докладом о прошедших выборах, а также письмо, в котором изложил свою версию событий 25—26 октября в Екатеринбурге. По словам владыки, на предвыборном собрании «рознь среди депутатов едва не дошла до драки благодаря агитации низших клириков». Многие из собравшихся активно «выступали против епископата и епископской власти», больше всех, неизвестно за что, досталось приглашенному на выборы епископу Соликамскому Феофану. Серафим проводил мысль, что на результаты голосования сильно повлияло участие родственников Софрония, которых в епархии было более 80 человек.

«Епархии, – писал владыка, – требуется епископ с твердой властью, таким может быть только епископ нареченный (так. – П.Р.) высшей церковной властью, а не случайно избранный толпою, которая листками “Церковно-общественного вестника”, статьями Титлинова определяет степень пригодности или непригодности того или иного кандидата и ставит им в вину защиту на Соборе патриаршества, власти епископской.» Серафим призывает епископат к корпоративной солидарности, пугая власти тем, что избранник, не имеющий соответствующего сана, будет выступать не только против патриаршества, но и против епископской власти вообще.

Сам избранный епископом Софроний отсутствовал в Екатеринбурге, но был сильно опечален «хладным дыханием анонимных писем», которые получал. По его словам, он совсем не стремится занять вдовствующую кафедру, так как сейчас это «сплошной тяжкий подвиг». Он также недоумевал, почему, если его кандидатура вызывает столько споров, ее «вовремя не отвели».

Определение Синода, принятое 20 ноября, гласило: «Принимая во внимание сообщение управляющего епархией (епископа Серафима. – П.Р.), что избранник – уроженец Екатеринбургской епархии и в числе клириков сей епархии имеет более 80 родственников... ввиду этого назначение архимандрита Софрония представляется неудобным». В результате Синод не признал возможным проведение новых четвертых выборов и административно назначил в епархию другого архиерея – Григория (Яцковского).

Такое, казалось бы, неожиданное решение церковных властей имело основание в предшествующей практике. Еще в XIX в. считалось нежелательным назначение архиерея на свою родину. Часто даже самые достойные лица не могли противостоять натиску многочисленных родственников, жаждущих получить выгодное место. Конечно, сыграло свою роль и письмо епископа Серафима: церковные власти не приняли во внимание, что от владыки, проигравшего выборы, вряд ли можно ожидать беспристрастности.

В Курске местный архиерей Тихон (Василевский) полностью принял новый строй. Он даже говорил, что будущее России видит только «в форме демократической республики». Однако у большинства духовенства он ассоциировался с уничижительным тогда ярлыком – «союзник» (то есть член Союза русского народа). Увольнение епископа совпало с проходившим в Курске 10—19 мая епархиальным съездом, имевшим очень радикальный характер. Так, например, он отправил приветствие Петроградскому Совету «как могучей организации. первых борцов за свободу. положивших конец власти темных сил».

Во время работы съезда пришла телеграмма из Синода об увольнении архиепископа Тихона и о назначении временно управляющим епархией епископа Никодима. Курское духовенство по каким-то причинам не пожелало видеть на своей кафедре Никодима. Закрытой баллотировкой большинство высказалось за епископа Феофана (Гаврилова). Синод не стал препятствовать выбору съезда. Феофан был назначен временно управляющим епархией. В печати даже появилось сообщение о выборе в Курске епархиального архиерея.

Между тем в Курске набирала ход предвыборная агитация. Сторонники бывшего епископа Тихона собирали подписи в его поддержку. Так, в распространенном среди жителей Курска «воззвании» говорилось, что архиепископ Тихон ушел на покой «не потому, что больше не хотел трудиться на благо Церкви, а потому, что по новым законам церковной жизни должности клира церковного должны быть выборными. И вот, желая быть выборным, а не назначенным, он и ушел на покой, предоставив духовенству и мирянам полную свободу выбора». Далее сообщалось, что епископ глубоко воспринял «идеалы христианства: свободы равенства и братства; он, как известно, один из первых откликнулся на совершившийся в России переворот». В заключение воззвание призывало голосовать за Тихона. Подобные обращения присылались и в Синод, который своим определением от 1 августа постановил, что епархиальный съезд духовенства и мирян может выбрать кандидатом на кафедру и бывшего Курского преосвященного Тихона.

Собравшемуся в начале августа съезду для выборов представителей на Поместный собор Синод разрешил избрать и епископа. Кандидатов оказалось двое: бывший архиепископ Курский Тихон и временно управляющий епархией епископ Феофан. 9 августа в соборном храме Знаменского монастыря Чрезвычайный съезд духовенства в количестве 329 человек приступил к избранию епархиального епископа. За временно управляющего епископа Феофана отдали свой голос 229 человек, а за бывшего епархиального владыку Тихона – только 67.

В местных «епархиальных ведомостях» был напечатан отчет иеромонаха Арсения о состоявшемся съезде. Важно отметить, что он гораздо содержательнее большинства материалов, официально присланных в Синод (для 1917 г. характерно обратное). В отчете сообщалось, что перед началом выборов делегатов на Поместный собор на кафедре появился представитель Исполнительного комитета Курского губернского Народного Совета «солдат-гражданин» Колесниченко. После приветствия съезда он потребовал допустить его вместе с другими депутатами к участию в работе съезда. «Разве Народный Совет не есть такая же христианская семья, что вы лишаете ее голоса? – вопросил он. В ответ – крики “не надо, не имеет права”». После него выступил другой член Совета, священник Ломакин, заявивший, что Совет не может не принять участия в выборах. Однако съезд голосованием высказался против участия в своей работе представителей Совета. На следующий день при производстве выборов архиерея представители Совета снова потребовали допустить их на съезд.

Перед делегатами выступил член Исполнительного комитета Народного Совета Петр Нагорный. Его выступление снова вызвало жаркие дискуссии, однако, по словам иеромонаха Арсения, «съезд на этот раз оказался щедрее» и в результате три представителя Совета вошли в его состав. В статье такое неожиданное решение съезда объяснялось тем, что съезд при его принятии руководствовался правилами Синода об избрании епископов, «допускающих делать некоторые отступления в соответствии с местными условиями». Возможно, инициатива участия в выборах исходила от активного депутата Совета священника Ломакина. В послании граждан Курска, направленном на «Всероссийский Вселенский Собор» (так! – П.Р.), о нем писали как о наиболее активной «темной силе», выступавшей против избрания бывшего преосвященного Тихона. Сам Ломакин, сообщалось в послании, «был в силе как пострадавший революционер 1905 года, сила его у солдат и рабочего класса». Участие представителей Совета в выборах зафиксировано и в «журнале» съезда, присланном в Синод.

Голосование проходило в монастырском соборе, который принял «необычный вид. Передняя часть храма, предназначенная для выборов, перегорожена решеткой, зеленый стол, урны».

Показателем «демократизма» этого съезда можно считать и состав комиссии, предназначенной для подсчета голосов. Так, в нее вошли протоиерей Мусанов, почетный гражданин Булкин, преподаватели семинарии Ф.И. Булгаков и Г.И. Булгаков, а также матрос Малахин, солдат Зюков и крестьянин Болтенков. В Синоде такое трогательное классовое единение не сочли неканоничным, и результаты выборов епископа Феофана были утверждены.

Харьковский архиепископ Антоний (Храповицкий) был одним из самых известных церковных деятелей эпохи. Незаурядный богослов и проповедник, активный монархист, он в то же время резко выступал против синодального строя, требуя восстановления патриаршества. После революции, 11 марта Антоний подал прошение об увольнении на покой: «Во избежание слухов, что я ухожу страха ради, – писал он в Синод, я изъявляю готовность управлять епархией еще 28 дней». Вскоре он написал еще одно прошение, однако высший церковный орган не спешил с увольнением архиепископа. Ситуация в Харькове осложнялась постоянным вмешательством в церковные дела новых светских органов власти.

Так, местным общественным комитетом была создана особая должность – «комиссар по духовным делам». Эту должность занял присяжный поверенный Рапп, который начал предпринимать попытки взять в свои руки все церковные дела, вплоть до увольнения и перемещения приходских священников. По словам самого Антония, к нему «вечером 5 марта явился господин и, не приняв благословения, заявил, что он от Исполнительного комитета... и просит меня внушить священникам не противодействовать признанию. Временного правительства. Я выразил сомнения в возможности со стороны священников подобных действий».

На следующий день в покоях архиепископа состоялось собрание городского духовенства. Была направлена приветственная телеграмма правительству и обер-прокурору. Было также постановлено обратиться в Комитет общественной безопасности с ходатайством о включении в его состав двух представителей от духовенства.

Через несколько дней «комиссар по духовным делам» снова посетил архиепископа и заявил, что желает сам собрать духовенство для «свободного обмена мыслями». На такое собрание явился и Рапп и, по словам Антония, признал, что «обмен мыслей и подача голосов происходила совершенно свободно». Однако это, видимо, мало удовлетворило комиссара, и он заявил, что желает собрать духовенство без присутствия архиерея, «ибо должен рапортовать о положении дел обер-прокурору и что он будет заглядывать и в консисторию, ибо имеет на то полномочия. Говорил он начальническим тоном».

Антоний на это ответил, «что хотя не признает канонически законными такие действия, но, не имеет физической возможности им препятствовать, тем более что уже доживает в Харькове последние недели». Однако местное духовенство, собранное и без владыки, выступило в его поддержку. Было также сказано, что владыка «никогда ни на кого не производил нравственного давления». Собрание закончилось пением «вечной памяти в смятении павших за освобождение родины».

Тогда комиссар, который, по словам преосвященного, был активным участником революции 1905 года, сидел в тюрьме, затем лежал «в здешней психиатрической лечебнице. и открыто признает себя неверующим», начал строить владыке мелкие козни, требуя убрать некоторых «реакционных» священников.

Архиепископ Антоний просил столичные церковные власти избавить епархию от «такого обер-архиерея»: «Хлопочу не о себе, – писал он, – мое ближайшее и дальнейшее будущее – келья в Святогорской обители». Обер-прокурор Синода в данном конфликте встал на сторону владыки. В.Н. Львов писал министру внутренних дел, что никакой комиссар им не назначался и если вмешательство «в церковные дела будет продолжаться, то я не могу взять на себя ответственность за правильное и закономерное течение дел».

Но несмотря на заступничество обер-прокурора, ситуация в Харьковской епархии оставалась напряженной. Местный комитет сообщал обер-прокурору, что жалобы Антония «от начала и до конца не соответствуют действительности». По их словам, комитет с первых дней революции стал получать сведения «о недопустимой агитации части духовенства против нового строя. Во главе этой агитации стоял и продолжает стоять архиепископ Антоний». Именно поэтому комитет, считая «необходимым бороться с такого рода агитацией», и избрал «особое лицо... чтобы придать более официальный характер... лицо получило звание комиссара по духовным делам».

Интересно отметить, что, не найдя союзника в лице обер-прокурора, Харьковский исполнительный комитет направил телеграмму в Министерство внутренних дел с просьбой «срочно удовлетворить» прошение об удалении архиепископа на покой «с проживанием в другой епархии». Под данным прошением стояла подпись «за председателя комитета Рапп».

Сам Антоний 14 апреля выпустил воззвание, где отмечал, что в епархии по поводу его предстоящего ухода идет народное волнение, собираются митинги. ко мне являются различные депутации. скорбят о моем предстоящем удалении». Антоний писал, что он уходит «совершенно добровольно».

И хотя большинство местного духовенства поддерживало архиепископа, губернский Комитет предъявил Антонию ультиматум: в трехдневный срок покинуть город. Секретарь консистории доносил в Синод, что преосвященный «впредь до разрешения его прошения об увольнении 20 апреля отбыл для жительства в Святогорскую Успенскую пустынь». Наконец, 1 мая Антоний был официально уволен с назначением местопребывания в Валаамском Спасо-Преображенском монастыре.

С 13 по 19 мая в Харькове прошел Чрезвычайный съезд духовенства и мирян. Были выработаны правила избрания епископа, однако они удовлетворили далеко не всех. Собранная после съезда предсоборная комиссия признала их неприемлемыми. Так же считал и временно управляющий епархией епископ Феодор (Лебедев). Правила предусматривали «чрезмерное» число выборщиков – 3—4 тысячи, а такое количество, по мнению епископа, просто невозможно будет где-либо разместить. Предсоборная комиссия выработала новые правила, которые и были утверждены Феодором. Тут опять последовало вмешательство Харьковского губернского общественного комитета, который «затребовал правила о выборах святейшего». Эти правила были им признаны неприемлемыми.

Далее ситуация начала принимать непредвиденный оборот. Вместо правил Предсо борной комиссии комитет выработал свои и в ультимативной форме потребовал производить выборы именно по ним. По словам Феодора, комитет проявил «живой интерес» к выборам и желал принять в них «деятельное участие». Бюро Исполнительного комитета обратилось в Синод, указывая на «опасные обстоятельства» и возможные эксцессы, если правила выборов не будут изменены. Особенно не понравилось Комитету, что большинство в избирательном собрании остается за духовенством.

Однако голосование, состоявшееся 11 августа, прошло по правилам, разработанным предсоборной комиссией. Оно дало следующие результаты: архиепископ Антоний – 412 голосов, архиепископ Платон – 16, епископ Феодор Старобельский – 10, Серафим Тверской – 7, архиепископ Парфений Тульский – 7, епископ Митрофан – 3, епископ Андрей Уфимский – 2, епископ Василий Коневский – 1.

Это был именно тот результат, которого опасался губернский Комитет. К власти в епархии вернулся архиепископ Антоний – крупный церковный деятель, известный своими монархическими взглядами. Комитет пытался, правда, безрезультатно, опротестовать выборы. Можно предположить, что необычная активность светских властей в ходе подготовки выборов и объяснялась тем, что власти знали о симпатиях местного духовенства и мирян.

Обращает на себя внимания также позиция управляющего епархией епископа Феодора, не допустившего вмешательства светских властей в церковные дела. Синод своим определением от 16 августа постановил «избранному свободным голосованием клира и мирян архиепископу Антонию бывшему Харьковскому, пребывающему ныне на покое в Валаамском монастыре, быть архиепископом Харьковским».

Следует отметить, что, несмотря на репутацию черносотенца, Антоний пользовался большой популярностью в церковной среде. При личной встрече он производил благоприятное впечатление даже на людей противоположных взглядов. На Поместном Соборе при выборе кандидатов на патриарший престол Антоний получил наибольшее число голосов. А в мае 1918 г. в условиях нарастания национального и церковного сепаратизма на Украине он смог одержать победу на выборах Киевского митрополита.

О ситуации в Саратовской епархии, откуда было уволено сразу два архиерея, рассказано выше. После этого временно управляющим епархией был назначен епископ Досифей (Протопопов), бывший одним из викариев и пользовавшийся большим авторитетом среди духовенства. Отвечая на вопрос корреспондента «Епархиальных ведомостей» о возможности своего избрания, Досифей сказал, что «самостоятельную кафедру не искал... однако в настоящее время мое давнишнее желание уйти на покой могло быть истолковано как несочувствие новому строю и новому порядку управления». Синод благословил проведение выборов, которые и состоялись 14 августа. На епархиальном соборе, собравшемся для выборов, присутствовало 277 делегатов, представителей клира и мирян. Наибольшее количество голосов (248) получил временно управляющий епархией епископ Досифей. Далее с большим отрывом следовали: епископ Гермоген – 18 голосов, архимандрит Борис – 4, архиепископ Серафим – 2, мирянин Апиров – 2, епископ Домениан – 1 и епископ Дионисий – 1. Участники собора обратились в Синод с просьбой о возведении епископа Досифея в сан архиепископа. По их мнению, «выдающееся положение Саратовской епархии. где имеются высшие учебные заведения», требует соответственного отличия для местного архиерея. Синод утвердил прошедшие выборы, но последнее ходатайство постановил отклонить.

Владимирского архиепископа Алексия (Дородницына) уволили на покой, как уже отмечалось, за поднесение Распутину собственной книги с дарственной надписью: «Благословенному старцу Григорию на молитвенную память». Официально Алексий был уволен на покой только 1 августа. В епархии стали готовиться к выборам. Так как Алексия уволили по подозрению в связях с Распутиным, зазвучали пожелания о том, что в «прошлом кандидата не должно быть места для подозрения в каких-либо сношениях с темными силами». Временно управляющий епархией епископ Евгений просил Синод дать возможность избрать епископа до открытия Поместного собора, чтобы новый Владимирский архиерей смог участвовать в его работе.

Такое разрешение было дано. Для участия в избрании преосвященного Синод командировал во Владимир Московского архиепископа Тихона. 8 августа начал свою работу чрезвычайный съезд духовенства и мирян. Основных кандидатов на вдовствующую кафедру было два: протоиерей Тимофей (Налимов) и архиепископ Сергий (Страгородский). (Протоиерей Т.А. Налимов был преподавателем Санкт-Петербургской духовной академии. В 1906 году был выбран ректором Академии, но не утвержден Синодом. Впоследствии был священником в одном из госпиталей действующей армии. Служил в Казанском соборе. Являлся духовником Петроградского митрополита Вениамина и известного историка и философа Г.П. Федотова.)

Оба дали свое согласие баллотироваться. «Весьма сочувственно» было встречено предложение выдвинуть кандидатуру епископа Андрея (Ухтомского). Прибыл во Владимир и бывший епархиальный владыка Алексий. Как писали «Епархиальные ведомости», в среде его «поклонников и особенно поклонниц началась агитация в пользу выставления его кандидатуры».

Когда на съезде началась полемика по кандидатурам, студент Семенов выступил с пространной речью против архиепископа Сергия. Он напомнил собранию «о прежней», видимо, «реакционной» деятельности владыки. В вину Сергию ставился совместный с Петроградским митрополитом отрицательный отзыв на диссертацию профессора Покровского, в трудах которого почтенные иерархи обнаружили «демократические» тенденции. Зато кандидатура протоиерея Тимофея Налимова, брата покойного Владимирского архиерея Николая (Налимова), была встречена «полным сочувствием».

Предварительное голосование дало такие результаты: протоиерей Тимофей Налимов – 207 голосов, Сергий – 187. За остальных кандидатов голосовало значительно меньше выборщиков. Так, например, всего три записки получил архиепископ Алексий. Однако на следующий день, во втором туре, Сергий получил уже 307 голосов, а Налимов – 204. «Очевидно, – писали в «Епархиальных ведомостях», – за ночь настроение части депутатов изменилось». Объясняли это тем, что кандидатура епископа Андрея была во втором туре снята и «бывшие его кандидаты голосовали за Сергия».

В «Вестнике Губернского Комитета» ситуация, произошедшая во втором туре выборов, излагалась несколько иначе. Там отмечалось, что городское духовенство, корпорация духовно-учебных заведений и часть сельского духовенства «вели агитацию в пользу кандидатуры протоиерея Налимова... как представителя белого духовенства. Другая часть сельского духовенства и миряне выражали опасения, что чрез проведение этой кандидатуры попасть под влияния и власть “Переборовщины”[3]3
  Что имелось в виду под словом «Переборовщина» непонятно. Возможно это производное от фамилии. – П.Р.


[Закрыть]».

Видимо, эти два мнения не противоречат друг другу. Вполне возможно, что голосовавшие в первом туре за архиерея и во втором туре сделали то же самое, независимо от кандидатуры. В то же время характерно, что против архиереев как представителей черного духовенства выступали, как правило, священники и представители церковной интеллигенции– преподаватели семинарий и академий. Мирян же пугало то, что епископом может стать представитель белого духовенства или даже мирянин. Во всяком случае, источники не позволяют сделать какого-либо другого предположения. Интересно, что в акте об избрании Сергия, подписанном архиепископом Тихоном, о результатах голосования вообще ничего не говорится.

Самому Сергию о его избрании сообщили в Москву по телефону. Тихон сразу после выборов уехал в Москву, а на следующий день владимирское духовенство и миряне торжественно встречали нового епархиального владыку Сергия. В местной прессе патетично отмечалось, что Сергий всегда вел себя вполне скромно и «не пытался сменить бедную финляндскую кафедру на более обеспеченную».

Уже на следующий день новоизбранный владимирский архиерей выступил на съезде духовенства с речью, в которой призвал «всех любящих православную веру и церковь сплотиться и приступить к обновлению церковной жизни на началах евангельской любви, которая существовала в первом веке христианства, и таким образом сделать новым то, что нами, православными, было позабыто». В ответном слове инспектор гимназии Георгиевский, являвшийся, очевидно, председателем съезда, рассказал о том, чем «руководствовалось данное собрание», выбирая епископа на владимирскую кафедру.

Впоследствии, уже после избрания Сергия, его обвиняли в том, что он сам содействовал увольнению архиепископа владимирского Алексия с целью занять вакантное место. Однако какие-либо фактические данные, подтверждающие это обвинения, отсутствуют. В правой прессе, поднявшей свою голову в конце лета 1917 г. владыку именовали «львовцем» и «церковным большевиком».

Выборы епископа состоялись и в Туле, хотя эта епархия не относилась к числу беспокойных или «неблагополучных». Более того, местное духовенство проявляло определенную инертность во взглядах. Так, в «Епархиальных ведомостях» появилась статья некоего прапорщика Гастеева, упрекавшего церковных деятелей в пассивности. Как пример он приводил рассказ о том, что на празднике Свободы в Туле 1 мая на плакате красовалась надпись: «Ау! Ау! Ау! Попы, где вы?» Съезд духовенства и мирян прошел в Туле только в мае в спокойной обстановке, хотя там и звучали «укоризненные речи» в адрес Парфения (Левицкого). Сам преосвященный еще 10 мая подал прошение об освобождении его от управления епархией. «Болезни лишили меня возможности проходить службу Церкви Христовой», – писал он в Синод. Определением от 25 мая Парфений был уволен.

В Туле, по сообщению местной церковной газеты, эта новость «глубоко опечалила» духовенство. В городе состоялись торжественные проводы преосвященного, ему поднесли «ценную художественной работы» икону и благодарственный адрес.

А 22—23 июля, одновременно с выборами представителей на Поместный собор, состоялось и избрание нового архиерея. Подавляющим большинством, «почти единогласно» на кафедру был избран викарий епархии епископ Иувеналий (Масловский). Он получил 417 голосов из 482. Об этом эпизоде сохранилось два архивных документа: дело об увольнении Парфения и дело об избрании Иувеналия. В них крайне сухо излагаются события в Туле. Можно предположить, что добровольный уход Парфения действительно произошел вследствие его болезни. И до своего увольнения, судя по сообщениям «Епархиальных ведомостей», он часто пропускал архиерейские богослужения по состоянию здоровья. Избрание же Иувеналия подавляющим большинством голосов, а также отсутствие каких-либо внятно выраженных протестов позволяют сделать вывод о практически бесконфликтных выборах.