Текст книги "Искушения олигархов (СИ)"

Автор книги: Павел Генералов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава вторая. Фото на память

14 октября 2002 года

Сердце опять прихватило. Будто кто–то сжал его холодной неласковой рукой.

Привычно запустив руку в карман, Юрий Иванович Морозов выудил упаковку нитроглицерина и проглотил сразу пару мелких таблеток.

Наверное, и вправду надо ложиться на обследование, – подумал Морозов. Но ведь к этим цэкабэшным врачам только попади в руки, упрячут минимум на месяц. А больницы Юрий Иванович ненавидел лютой ненавистью, хотя по статусу ему в ЦКБ и полагался минимум двухкомнатный люкс. С другой стороны, хоть люкс, хоть койка в коридоре, одно другого всё равно немногим слаще.

Чёрная «ауди» свернула на Ильинку. И уже через три минуты выехала на брусчатку Красной площади. Часы на Спасской башне показывали пять минут десятого.

Сама Красная площадь в этот утренний час была почти девственно пуста и чиста. Только вечные голуби топтались вокруг Лобного места. Что им тут, мёдом, что ли намазано?

Отпустив водителя, Морозов медленно поднялся к себе, в офис ФППП. На входе навстречу ему попалась уборщица. «Клавдия Петровна», – кивнув ей, привычно проверил память Юрий Иванович.

– Вы уж извините, товарищ генерал, – виновато улыбнулась Клавдия Петровна, – я сегодня припозднилась чуток.

– Ничего, – махнул рукой Морозов.

– Здравия желаю, Юрий Иванович! – приветствовал его в приёмной Пичугин.

– Да уж, немножко здравия и вправду бы не помешало, – кивнул Морозов.

– Таблетки не забыли?

– Всё мое ношу с собой, – отмахнулся Морозов. – Что у нас сегодня?

Пичугин взял блокнот и доложил:

– В десять – Звягинцев из «Газпрома». В одиннадцать тридцать – у вас встреча на Старой площади. В пятнадцать – ваше выступление на международной конференции по новейшим компьютерным технологиям. Обед где заказать?

– Если не задержусь на Старой площади, то закажи прямо сюда.

Войдя в свой кабинет, Морозов сразу понял – что–то не так. Взгляд его замер на клетке Карлуши. Клетка была пуста, а дверца открыта. Птицы не было ни на столе, ни на одном из подоконников. И тут Морозов почувствовал чей–то пронзительный взгляд справа.

Карлуша сидел на перекладине распахнутой форточки и косил на хозяина чёрным глазом. «Лучше б совсем не приходила», – мелькнуло в голове Морозова. Видно, уборщица забыла прикрыть форточку, а птичья клетка оказалась плохо заперта.

Так и не сняв плащ, Юрий Иванович медленно, чтобы не спугнуть птицу, стал приближаться к окну.

– Карлуша, малыш, иди сюда, – негромко приговаривал он.

Карлуша повертел головой, словно выбирая, куда ему смотреть, – на хозяина или на простор, открывавшийся за окном.

Наконец, переступив лапками по перекладине, Карл неуклюже взмахнул крыльями и… вылетел из окна.

Юрий Иванович, опершись ладонями о подоконник, несколько долгих секунд наблюдал, как птица, тяжело взмахивая крыльями, планирует в сторону Лобного места, где по–прежнему суетились голуби.

Морозов ещё какое–то время пытался различить силуэт ворона на фоне Кремлёвской стены, пока Карлуша окончательно не исчез из вида.

***

Гамбург

В аэропорту Лёвка взял такси и назвал водителю адрес: Бергштрассе, 63.

Шёл мелкий дождь. За окном проносились навороченные строения из стекла и бетона, словно сошедшие с фотографий на выставке достижений современной архитектуры. Потом их сменили кварталы роскошных особняков, утопавшие в зелени. Дальше ехали уже через центр. Вода в каналах и озере Альстен, краешек которого мелькнул в просвете между домами, отливала матовым серебром. Пересекли Эльбу. Справа показались портовые сооружения с маячившими на фоне серого неба силуэтами кранов.

Бергштрассе обнаружилась где–то как раз в районе порта. Здесь, бок о бок, вперемешку стояли современные и старинные, ещё ганзейские дома. Дом шестьдесят три был из числа современных. На первом этаже располагался небольшой супермаркет. Вход в здание был справа, в небольшой нише. Возле лифта висели таблички с названиями расположенных в здании фирм. Офис «Русско–немецкого бюро» находился на третьем этаже.

Выйдя из лифта, Лёвка по стерильно–чистому коридору проследовал в самый его конец и открыл стеклянную дверь.

В помещении с огромным окном, выходящим, как смог сообразить Лёвка, непосредственно на Бергштрассе, стояло несколько кожаных кресел воль стены. За конторкой сидела белокурая девушка.

– Мог бы я видеть господина Фогеля? – по–английски поинтересовался у неё Лёвка.

Девушка, улыбнувшись, ответила на чистом русском:

– Вы, наверное, из Москвы? Господин Кобрин?

– Он самый. А тут что, все так хорошо по–русски говорят?

– Нет, только у нас. Благодаря специфике нашей работы. Господин Фогель ждёт вас. Вот дверь его кабинета, слева.

В маленьком кабинете из–за стола навстречу Лёвке поднялся средних лет господин с аккуратной бородкой и в тонких очках и приветствовал его, естественно, тоже по–русски:

– Присаживайтесь, пожалуйста! Итак, насколько я понял из нашего телефонного разговора, вашу газету… «Московский вестник» интересует кто–то из наших клиентов?

– Да, вы правильно поняли, господин… – ответил Лёвка, присаживаясь в кресло.

– Можно просто Игорь. Хотя я и стопроцентный немец, но вообще–то родился в Краснодаре. И жил там до двадцати пяти лет. Это я уж потом перебрался на родину предков. Но это так, к слову. Для начала я вам объясню суть нашей работы. В двух словах. Понимаете, все эти бундеспрограммы по социальному обеспечению, конечно, хороши сами по себе. Они дают репатриантам освоиться в первое время. А потом всё равно надо как–то вживаться в местную жизнь. Я ведь и сам с этим столкнулся. Тогда–то я и создал «Русско–немецкое бюро», получив от государства кредит. Всем помочь, мы, конечно, не можем. И не работаем с нелегальными эмигрантами. Только с теми, у кого есть вид на жительство. Это уже их дело, как они его добились. У нас есть договор с муниципалитетом, и они нам выделяют некоторые квоты в плане трудоустройства. Прежде всего, в сфере коммунальных услуг и строительства. Без этих квот наши сограждане просто не смогли бы конкурировать с турками. У них ведь исторически здесь всё схвачено. Ну, вы меня понимаете, – Фогель поправил очки.

– Понимаю, – легко согласился Лёвка. – Меня интересует человек по имени Ефим Карпинский. По профессии он вроде как крановщик. Выехал из Гамбурга в Москву где–то в начале октября прошлого года. А вернулся восемнадцатого октября.

Фогель откашлялся, словно раздумывая, как отвечать и всё же решился говорить начистоту. Кто его знает, что это за «Вестник» такой?

– На этого господина мне уже приходил запрос из России, из прокуратуры. Там какой–то несчастный случай ведь произошёл? – Фогель внимательно посмотрел на Лёвку, тот сделал непроницаемое лицо. Типа Штирлиц спрашивает о русской «пианистке», хотя на самом деле его волнует цвет трусов Мюллера.

– Я, собственно, им тогда ответил всё, что мог. После его возвращения из России мои пути с Карпинским не пересекались. И вообще, пересекались лишь один раз. Сейчас я посмотрю по базе данных, – Фогель постучал пальцами по клавишам компьютера. – Ну вот. Он обратился к нам в пятнадцатого сентября прошлого года. Тут, кстати, удивительный факт. В графе «строительная специальность» он указал – «любая». У него и дипломы были. Так что он без труда прошёл квалификационную комиссию. Немцы дотошный народ и не верят просто на слово… В общем, мы нашли Карпинскому место водителя автокара на строительстве склада в порту. В русской бригаде. Но господин Карпинской поработал только две недели и неожиданно взял расчёт… Вот, собственно, и всё, что я вам могу рассказать.

– Ясно, – почесал переносицу Лёвка. – Игорь! А мог бы я встретиться с кем–то из этой русской бригады?

– Да, думаю это возможно. Я сейчас подумаю, – Фогель вновь пощелкал компьютерными кнопками. – Мы ведь и с жильём нашим клиентам помогаем. Расселяем их в недорогих гостиницах в пригороде. Пока они не заработают достаточно денег, чтобы самим снимать уже более приличное жильё.

Прямо мать-Тереза, а не Фогель! – отметил про себя Лёвка.

– Вот… – довольный Фогель пальцем тыкнул в монитор. – Соседом Карпинского по гостиничному блоку в гостинице «Индрик» был Олег Шестов. Он сейчас нашёл постоянную работу в местной строительной фирме. Может быть, он сможет вам сообщить что–то новое?

– А как с ним связаться?

– У меня есть его мобильный телефон. Я попробую ему позвонить.

Собеседник Фогеля, похоже, не очень–то хотел с кем–то встречаться – судя по кислому выражению лица самого Фогеля.

– Скажите ему, что обед – за мой счёт. В любом ресторане по его выбору.

Эти вовремя сказанные Лёвкой слова, видимо, возымели своё действие. Шестов согласился. На Лёвкино счастье, у гамбургского работяги был как раз выходной.

– А фотографии Карпинского у вас есть?

– Мы сканируем паспорта всех клиентов. Это, конечно, не идеально, но всё же кое что. Я вас сейчас распечатаю… И вот ещё что. Я, кстати, об этом ещё не знал, когда отсылал материалы в российскую прокуратуру…

Лёвка встал в стойку.

– У Карпинского был какой–то мелкий инцидент с гамбургской полицией. Вроде как дорогу неправильно перешёл, помешал движению. Они же педанты, эти немцы. Его препроводили в участок. Выписали небольшой штраф. И, по правилам, обязательно должны были сфотографировать и снять отпечатки пальцев. Они это по любому поводу и без поводу делают. Особенно когда речь идёт о человеке, не имеющем постоянного гражданства. Если вам это понадобиться, то я могу связаться с полицией и запросить копии?

– Буду вам премного благодарен! – раскланялся Лёвка и продиктовал Фогелю свой номер телефона.

– Я попробую всё это сделать прямо сегодня, – пообещал Фогель.

***

Глухово

Нюша даже себе не могла объяснить, почему ей так не нравится Инесса. Эта неприязнь была на уровне подсознания. Почему–то Нюше казалось, что Инесса появилась в доме Сидоровых не просто так. Хотя рекомендации сиамских супругов Мани и Вани были самыми что ни на есть прекрасными, да и Соловьёв проверял всех людей, которые входили в Гошин «ближний круг». И всё равно Нюша не могла отделаться от ощущения, что Инесса является соглядатаем, излишне интересующимся подробностями Гошиной жизни.

Вчера Нюша увидела, что Гошка впервые после смерти Зеры встряхнулся. Он не стал пока прежним Гошей, но уже и понемногу выходил из того сумрачного состояния, когда, казалось, что он действует и живёт по обязанности, на автопилоте. И Инесса тут же, словно отражение в зеркале, переменилась. Как гувернантка ни пыталась делать вид, что она всё та же Инесса, но нездоровый блеск глаз её выдавал.

Так как Нюша оставалась сегодня в Глухово на целый день, Инесса с обеда отпросилась у неё в Москву. Гоша уехал рано, поэтому внеплановый отпуск гувернантка была вынуждена испрашивать у Нюши.

– Хорошо, в час можете ехать, – разрешила Нюша, уже приняв своё решение. – Когда вас ждать обратно?

– К ужину буду, – прикинув, пообещала Инесса. – Надо по магазинам пройтись, – объяснила она, словно оправдываясь.

Инесса с Зерой отправились в сад собирать осенний гербарий, а Нюша засела за телефон, стараясь не выпускать из виду гувернантку. Из окна гостиной открывался прекрасный вид на весь сад. По саду носился весёлый Боник, компостируя зубами жёлтые осенние листья. Наверное, в прошлой жизни этот лабрадор был контролёром. Инесса что–то объясняла Зере, не иначе как пыталась переключить её внимание с Боника на основы ботаники.

В час, помахав с Зерой на прощание тёте Инессе, Нюша отвела девочку на кухню, к Антонине Ильиничне.

– Антонина Ильинична! Мне на час–полтора надо уехать. Уложите Зеру после обеда? – попросила она.

– А вы–то обедать будете, Анечка? – всполошилась Антонина.

– После поем, – отмахнулась Нюша и нагнулась к племяннице. – Зера, слушайся тётю Тоню, а я вернусь, будем паззл складывать, договорились?

Оставив девочку и Антонину обедать, Нюша сделала последний звонок и выскочила во двор. Надо было спешить, чтобы успеть вовремя.

…Свой слишком заметный «пежо» Нюша оставила у заправки. Так, чтобы не было видно от соседнего поста ГАИ. До поста она добралась на своих двоих, на ходу натягивая рыжий парик «под Пугачёву». Синюю дутую куртку, которую надевала только в сильный дождь в Перелыгино, она накинула поверх пиджака ещё в машине.

Уф, кажется, успела. Ухоженный «опель» Инессы стоял перед стеклянным зданием, самой гувернантки в салоне не наблюдалось. Так, а где же Катька?

Пыльная «пятёрка» просигналила ей гимн футбольных фанатов. Нюша подошла поближе, но даже и вблизи не признала в ярко накрашенной, нахальной бабёнке в кислотной косынке депутата Госдумы Чайкину.

– Садись быстрей, – Катя строила гримасы, открывая переднюю дверь. – Она уже выходит!

Плюхнувшись в «пятёрку», Нюша увидела злую Инессу, которая что–то выговаривала смущённому молодому милиционеру.

– Молодцы пацаны, – похвалила Катя. – Полчаса продержали. И всего–то за двести баксов!

«Опель» рванул так резво, что Нюша испугалась:

– А мы не отстанем, Кать?

– Ситуация под контролем, – строго отозвалась Катя, сигналя грузовику, не желающему пропускать потрёпанную «пятёрку». – Это мы с виду такие тюхти, а нутро у нас – богатырское, модифицированное.

«Пятёрка» лихо обогнала грузовик и пристроилась через одну машину за Инессиным «опелем».

***

Гамбург

Вкусы и претензии рабочего Шестова, как выяснилось, были не слишком–то изысканными. Встретились в пивном ресторане «Эльза» на берегу озера Альстер. Шестов оказался довольно молодым парнем лет тридцати. После второго пива разговор пошёл в более или менее правильном русле.

Это уже после того, как Лёвка выслушал все обидные слова в адрес немцев, их пива, нравов и колбасы с капустой, которую Шестов с удовольствием уплетал. Лёвка предпочёл жареный сыр и свиную отбивную с гранатовым соусом.

– Да нет, понимаешь, – по–простецки перейдя на «ты» с заезжим московским журналистом, говорил Шестов, – Ефим этот, он какой–то странный был. Ну, пиво мы вечерами на общей кухне глушили, а он не пил!

– Это в каком смысле? – перебил Шестова Лёвка.

– Ну ты подумай, Лев! Он вообще не пил. Я таким людям не доверяю. Он, конечно, специалист был классный. Помню, у нас на стройке какой–то пульт вышел из строя. Хотели вызвать бригаду ремонтников. У них же, у немчуры этой, чёткое разделение труда. Так Фима за пять минут всё починил. С его руками он мог бы тут такие бабки заколачивать! А он, пару недель не проработав, всё бросил и в Москву уехал.

– А что его вдруг в Москву потянуло?

– Да дело у него там какое–то денежное было. Говорил, большие бабки должен заработать. Прямо умереть – не встать! Какие там бабки, у вас в Москве? Тут дворник больше московского профессора раз… в десять больше получает!

– А чем он раньше занимался, он не рассказывал? Ну так, между прочим?

– Да гнал какую–то пургу. Что в России с каким–то мафиози что–то не поделил. Пришлось уехать. Да вот, ещё помню один случай… – с каждым глотком Шестов становился всё более словоохотливым. – Это на второй или третий день было, как он в «Индрике» у нас поселился. Тогда наш сосед, Лёха Злотов, из России приехал. На побывку к родственникам он ездил. Водяры настоящей привёз. Мы сидели и бухали под огурцы солёные. Вошёл Фима. Лёха ему и говорит: «Давай с нами, сосед». Фима отказался. Лёха на рожон попёр, этак по–нашему: «Ты–де меня не уважаешь!» А Лёха, в отличие от Ефима, здоровый малый. Но Ефим как зыркнул на него глазами! Глаза у него прямо стальные стали: «А ну встать, плесень, когда с офицером разговариваешь!» Лёха и вскочил по стойке «смирно»… Может, в какой–то другой жизни Ефим этот и вправду офицером был? Не знаю. Но стрежень в нём и правда какой–то железный чувствовался. Не дай бог такого врага заиметь!

– Значит, «офицер», говоришь? – постарался не выдать волнения Лёвка.

– За что купил, за то и продаю, – неопределённо пожал плечами Шестов. – А тебе–то всё это зачем?

– Да так, журналистское расследование одно провожу… – Лёвка глотнул пива. – А после возвращения из Москвы ты его не видел?

– Нет. А он что, вернулся?

– Вроде да, – Лёвка отпил ещё один большой глоток пива. – А он не говорил, куда после Москвы собирался? Ну, когда бабки эти свои заработает?

– Да почём я знаю! Он не очень–то разговорчивым был. Хотя! Постой–постой! Он что–то про Амстердам говорил. Вроде как хорошо бы купить яхту и поселиться на ней. Чтоб вообще быть самому по себе. Может, он уже где–то в открытом море? Бабки свои проедает? С красотками в бикини? Слышь, Лев, а может и нам на Рипербан сейчас завалиться? Девки, там правда дорогие, за просто так не снимешь. Но поразвлечься всё равно можно.

– Обязательно, – согласился Лёвка. – Но как–нибудь в другой раз.

Выйдя из «Эльзы», Лёвка остановил такси. И тут позвонил Фогель. Он сообщил, что материалы из полиции уже у него.

– Может, вам, Лев, всё скинуть на какой–нибудь электронный адрес? – любезно предложил он.

– Да нет, я как раз на такси. Так что сам к вам сейчас заеду, – решил Лёвка.

Уже через полтора часа Лев Викторович Кобрин был в аэропорту. Места в бизнес–классе на ближайший московский рейс, естественно, были.

Только в самолёте, выпив предложенного сразу после набора высоты коньячку, Лёвка открыл аккуратную фирменную папку «Русско–немецкого бюро». Итак, где же вы господин Карпинский? Фима–офицер, как его для краткости поименовал для себя Лёвка.

С цветной распечатки прямо на него угрюмо смотрел ничем не примечательный, средних лет мужчина с мужественными складками возле рта и одинокой вертикальной морщиной меж сдвинутыми бровями. Узкие губы тоже были плотно сжаты. И вообще, казалось, что портретируемый одержим лишь одной идеей – спрятаться, свернуться в клубок, как застигнутый врасплох ёж.

Правда, профиль Фимы–офицера был гораздо более бесстрастен, чем фас: обыкновенный нос, по–славянски чуть утолщённый в крыльях; обыкновенные же, средней оттопыренности уши; родинка над губой; аккуратно подбритые виски. А отпечатки пальцев на Лёвку и вовсе не произвели никакого впечатления. Отпечатки как отпечатки.

Лёвка внимательно поразглядывал собственные пальцы и заказал ещё порцию коньяку и воды.

– Ну, со свиданьицем! – сказал он профилю Карпинского и чокнулся коньяком с бокалом воды.

***

На переполненной Тверской они едва не потеряли из виду синий «опель». Лишь в последний момент Нюша увидела, как Инесса припарковывается возле здания «Известий». «Пятёрку» они оставили прямо на Тверской.

– Стоянка запрещена, – заметила законопослушная Нюша.

– Да хрен с ней, пусть эвакуируют, – Катя наскоро закрыла машину, и они помчались за Инессой. Та, в серебристом плаще, туго перетянутом на талии, была похожа на диковинное насекомое.

Насекомое двинулось к Пушкинской площади. Народу здесь было на удивление немного. Девчонки и ребята в фирменных куртках «Кока–колы» настойчиво и безнадёжно предлагали прохожим маленькие бутылочки.

Инесса, обогнув кока–кольщиков, села на отдельно стоящую лавочку. К ней почти тотчас же подошёл высокий импозантный мужчина и присел рядом. Мужчина выглядел франтом: длинное драповое пальто цвета палевого лабрадора, как определила Нюша, и такого же цвета мягкая шляпа.

– Может, у неё просто свидание? – расстроено предположила Нюша.

– Не похоже, – ответила Катя, машинально покупая бутылку колы. – Смотри, он даже ей руки не протянул. Больше похоже на встречу начальника с нерадивой подчинённой.

И вправду, мужчина, низко сдвинув на глаза шляпу, что–то выговаривал Инессе, а та слушала, втянув голову в серебряный воротник плаща.

– Идём мимо, как будто гуляем, – сквозь сжатые губы процедила Катя. – Она нас в таких шмотках ни в жисть не признает.

Они, взявшись под руки, пошли в сторону парочки.

– Ну, миленький, покажи личико! – бормотала Нюша, бросая быстрые короткие взгляды на собеседника Инессы.

Но тот упрямо клонил голову всё ниже и ниже. Единственное, что можно было разглядеть, так это узкие, аккуратной щёточкой подстриженные тёмные усы.

Навстречу «тёткам» неторопливо шёл пожилой мужчина, держа на поводке спокойного, всего в складочках, шарпея.

– Анька, – обернувшись на памятник, будто пытаясь разглядеть поэта, отрывисто сказала Катя. – Сейчас я поднимаю шум, а ты попробуй его щёлкнуть.

– Угу, – Нюша сжала в кармане мобильный телефон.

Катя, будто случайно столкнувшись с хозяином шарпея, неожиданно и громко взвизгнула:

– Ты чё, старый? Куда прёшь? Развели тут собак!

Испуганный мужчина попытался вставить слово, но не тут–то было. Катя орала, как резаная:

– Шагу ступить негде! Глаша! Вызывай милицию! Слышишь, милицию!

Возле них уже стал собираться народ. Нюша выхватила из кармана мобильник и, увидев, что на Катин крик мужик в палевом пальто поднял, наконец, голову, несколько раз щёлкнула миниатюрной камерой. Йес! Успела! Вроде как – милицию вызвала.

– Готово, сняла, – толкнула она в бок разорявшуюся Катерину. Та мгновенно смолкла и, поправив невыносимо яркий платок, кокетливо улыбнулась перепуганному хозяину шарпея:

– Извините, пожалуйста! Это мы репетируем! Убедительно получилось?

Тот ошарашено молчал, судорожно дёргая поводок. Перепуганный шарпей жалобно жался к ногам влипшего в дурацкую историю хозяина. Видимо, получилось чересчур убедительно.

Спутник Инессы, бросив ей что–то на прощание, поднялся и быстрыми шагами отправился в сторону кинотеатра «Пушкинский». Инесса закурила и поднялась.

Нюша едва успела отвернуться – Инесса прошла совсем рядом с нею, обдав волной «зелёных» духов и ароматом ментоловых сигарет.