Текст книги "Искушения олигархов (СИ)"
Автор книги: Павел Генералов
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
18 октября 2001 года
– Нет, я поеду с тобой, – упрямо повторила Зера. – Я во всём этом, кстати, тоже кое–что понимаю. Не в балетном училище, а в «керосинке» учусь!
– Хорошо, – не стал спорить Гоша. – Только тогда быстренько собирайся. Выезжаем через десять минут.
Гоша, накинув пальто, вышел на крыльцо. За ним было увязался Боник, но он пса не выпустил, прямо перед самым шоколадным носом захлопнув дверь.
Гошин водитель Вадим, увидев вышедшего Гошу, традиционно помахал рукой. Вадим прохаживался вдоль борта представительского БМВ. Эту машину Гоша не очень любил, но – хочешь не хочешь – приходилось соответствовать статусу.
Своё вчерашнее опоздание к ужину Гоша объяснил тем, что машина сломалась в дороге, и пришлось ждать эвакуатора.
Полковник Одинцов, похоже, навёл шороху на своих подчинённых. Гошину «вольво» нашли буквально через полчаса после происшествия, брошенной на обочине одного из съездов со МКАД. Разбираться со всей этой катавасией Гоша поручил Соловьёву, начальнику службы безопасности «Севернефти». С любой стороны, ситуация выглядела странной. Если машину хотели просто угнать, то почему не угнали? Если это было покушение, то почему его не пристрелили?
Отзвонивший с утра Соловьёв сообщил, что «вольво» отогнали на стоянку к офису «Севернефти».
– Георгий Валентинович! Давайте я всё–таки пришлю охрану! – в который уже раз предложил Соловьёв.
– Не надо. Это напугает жену, – отказался Гоша. – Поедем с мигалкой. Со свистом домчимся.
Наконец вышла Зера. Она надела длинное синее пальто, в котором казалась выше и строже, чем обычно.
– Всё, Зера, едем! – Гоша открыл перед женой дверцу машины, не дожидаясь, когда это сделает Вадим.
– Гош, какая тебя сегодня муха укусила? Ты на себя не похож.
– Извини, Зера, что–то не выспался. Вадим! Сначала на Лубянку, к Лёвке. А потом – в офис.
***
Нюша встала пораньше. Гошка просил приехать в офис к десяти, а ей ещё надо было принять душ, привести себя в порядок и попытаться доехать до центра с наименьшими потерями. Пробок, конечно, совсем не избежать, но минимизировать можно.
Контрастный душ быстренько привёл в порядок растрепавшиеся за ночь нервишки. И чего это она проснулась в холодном поту? В первый раз что ли приснился этот кошмар?
Сон о том, как она не может войти в вагон метро и падает между вагоном и платформой, возвращался к Нюше исправно раз в полгода. А раньше, когда ей приходилось ездить на метро, снился гораздо чаще.
Начиналось всё обычно благостно: просторная станция, выложенная кафелем, нарядная Нюша с букетиком ромашек, вежливый голос громкоговорителя. Но – почему–то нет поезда. Ни в одну, ни в другую сторону. И станция начинает наполняться людьми. И чем больше становится народу, тем резче звучат голоса, тем ощутимее тычки в бок. И вот уже ромашки на полу, затоптаны грубыми башмаками, а народ всё прибывает и прибывает.
Наконец, появляется поезд. Он предупреждающе гудит, но гудка почему–то не слышно.
Иногда в эти моменты гас свет, иногда – наоборот – свет становился нестерпимо ярким.
Нюша из последних сил сдерживает людской напор и, лишь когда поезд останавливается, падает на рельсы. Либо между платформой и вагоном, либо в прореху между двумя вагонами. А люди, не замечая её, всё идут и идут, пытаясь вдавиться в переполненный поезд.
«Осторожно, двери закрывается!» – звучит бесстрастный голос, и Нюша закрывает глаза, понимая, что сейчас, наконец, всё закончится…
В этот момент она всегда просыпалась и долго лежала с открытыми глазами, пытаясь унять сердцебиение. Наверное, страх метро остался в ней с тех пор, когда она, ещё на первом курсе, старалась не опаздывать к началу занятий и попадала в самый час–пик. Те времена давно миновали, а сон всё никак не желал уходить из подсознания.
Сначала Нюша пыталась искать материальное объяснение очередному кошмару: душно в комнате, боевик по телевизору, день рождения у соседей сверху… Но потом смирилась, поняла, что этот ужас навеки с ней. И надо просто радоваться тому, что приходит он достаточно редко. Гораздо реже, чем симпатяга Фредди Крюгер к своим подопечным на улице Вязов.
После душа Нюша накрасилась в стиле «деловая женщщина»: светлая помада, лёгкая коричневая подводка глаз, совсем чуть–чуть румян на скулы. Рассматривая деловую женщину в зеркале, она увидела, что телефон подмигивает ей красным вампирским глазом. Это означало, что на автоответчике появилось новое сообщение. Наверное, звонок совпал с её водными процедурами. Интересно, кто это в такую рань?
Нюша нажала кнопку и услышала голос Иннокентия. Кеша был на гастролях в Америке и поэтому всегда звонил в очень странное время. Сначала Нюша пожалела, что полезла в ванну так не вовремя, но, слушая любимый голос, поняла, что очень, очень даже вовремя.
– Привет, милая, где это ты с утра пропадаешь? – Иннокентий, казалось, находится совсем рядом. – И хорошо, что пропадаешь, иначе я так и не решусь сказать тебе то, что я скажу сейчас.
Иннокентий откашлялся и продолжал решительно:
– Я понимаю, что из меня получится не самый лучший спутник жизни. Работа, гастроли, концерты. И всё–таки, учитывая твоё мужество, я имею наглость предложить тебе выйти за меня замуж. И учти, фамилию менять не обязательно. А хочешь, я возьму твою и стану Иванов – Сидоров-Растрелли? Это я так глупо шучу, потому что люблю тебя. Я тебя не тороплю с ответом. Готов выслушать твоё согласие по окончании гастролей. Целую, люблю…
Нюша сидела на стуле, сжимая в руке телефонную трубку, из которой доносилось уже просто шипение пустой магнитофонной ленты. Она знала, что ответил Кеше, когда тот вернётся. Да! Да! И ещё раз да! Только что вот ей делать с фамилией? Если бы Кеша был просто Иванов, проблемы не возникло бы. Что Сидорова, что Иванова – какая разница? Но вот как быть с аристократическим «Растрелли»? Такими фамилиями в творческой среде не разбрасываются…
***
На главный пост охраны «Севернефти» позвонили из диспетчерской строителей:
– Зона свободна! – сообщила дежурная.
Начальник смены Анатолий Сухоруков оторвался от мониторов камер внешнего наблюдения и распорядился:
– Моисеев! Зона свободна. Открывай главный вход. Мицкевич! Освобождай проезд в переулок. И пошевеливайтесь, скоро шеф подъедет.
Не вставая с рабочего места Сухоруков проследил за действиями подчинённых.
Когда только кончится эта долбанная стройка? – тоскливо подумал Сухоруков. – То перегораживай улицу, то разгораживай улицу.
На мониторе дюжий Мицкевич с заметным усилием сдвигал в сторону металлическое ограждение с надписью «Проход запрещён»! Вторую стойку сдвигал Моисеев, очевидно, уже открывший парадный вход.
Едва освободился проезд, как подъехал оливково–чёрный «хаммер» Нурмухамета Сафина. И сам он, тоже в чёрном, по–спортивному быстро выскочил из машины. Будто герой–победитель из тайваньского боевика.
Сухоруков с завистью посмотрел на длинные волосы Сафина, забранные в хвост, и с сожалением почесал лысую макушку.
***
Несмотря на мигалку, в конце Воздвиженки всё же попали в пробку. В этом месте, да в этот час было слишком много таких же, с мигалками и особыми правами. Так что к редакции «Московского вестника» на Малой Лубянке подъехали без чего–то десять.
Лёвка как раз вышел из стеклянных дверей редакции и вместо приветствия многозначительно постучал по циферблату своего «ролекса».
Гоша повернулся к Зере:
– Зер, вы с Вадиком поезжайте вперёд, а мы с Лёвкой следом за вами. Мне с ним переговорить нужно. Очередное внушение ему сделать, – улыбнулся он, отвечая на немой Зерин вопрос.
На самом деле он хотел рассказать Лёвке о вчерашних плясках на Рублёвке. А в этом деле Зера была явно лишней. Уж кого–кого, но жену в свои проблемы он всегда будет посвящать в последнюю очередь.
– Нет, Лёв, я, конечно, понимаю, что на «бентли» можно ездить за рулём, – подначил Гоша друга, когда они вслед за чёрным БМВ вырулили на Большую Лубянку. – Но честное слово, ты здесь смахиваешь на шофёра–любовника какой–нибудь поп–дивы.
– Да иди ты! – беззлобно огрызнулся Лёвка на ставшую уже привычной шутку. И кто только его не доставал с этим «бентли»! Разве что деликатная Нюша не съязвила, а простодушно обозвала его супер–автомобиль палисандровой шкатулкой.
Выслушав Гошину историю о безумных «гаишниках», Лёвка ответил совсем неоригинально и даже почти зло:
– А я тебе сколько раз говорил! Нельзя тебе без охраны ездить!
– Ладно, давай без нравоучений. Меня с этим уже Соловьёв достал, – отмахнулся Гоша. – Лучше подумай, откуда могут уши расти?
– Да откуда угодно! Думать надо. А с охраной ты всё же реши, Гош, не играй с огнём. О чёрт! Не проскочили!
Лёвка резко затормозил на середине Бульварного кольца. Хвост чёрного БМВ уже мелькал в потоке машин на Сретенке.
***
Вслед за Нуром в кабинете Гоши появилась Катя, а через минуту за ней и Нюша. Заглянула секретарша:
– Чай, кофе, вода? Георгий Валентинович просил передать, что они со Львом Викторовичем немного задерживаются.
– Давайте кофе, Алла. Мне лично двойной, – распорядилась Катя.
Нур и Нюша попросили чаю.
– Прекрасно выглядите, – отвесил Нур стандартно–неловкий комплимент сразу и Кате, и Нюше. Те переглянулись и прыснули.
– И вам того же, – баском поблагодарила Катя, а Нюша, отставив чашку со слишком горячим чаем, сказала ласково:
– Спасибо тебе, Нурчик, за лошадок. Те, которых ты Лёве прислал, самые лучшие!
– Пожалуйста, – Нур церемонно склонил голову. – Надеюсь, ты для себя выбрала Буцефала?
И они все трое дружно рассмеялись. Буцефалом был не конь, а ослик, которого Нур прислал «в нагрузку», лично для Лёвки.
– Я себе взяла Кармен, ну такую, чёрную, с седой прядью в гриве, – гордо сообщила Нюша.
– А я – Снежинку, – призналась Катя. – Её многие выбирают, она ласковая и спокойная.
– Я рад, что смог доставить вам это удовольствие. В следующий завоз для вас, девочки, специально подберу лошадок с именами, похожими на ваши, – Нур учтиво положил руку на сердце и посмотрел на настенные часы. – Что–то ребята сильно опаздывают. Наверное, пробки.
Он подошёл к большому, во всю стену, окну и воскликнул:
– А вот, похоже и приехали!
Чёрный БМВ как раз подруливал к парадному входу. Звуков с улицы сквозь тройной стеклопакет слышно не было вовсе, и всё происходящее снаружи напоминало немое кино.
Вот тяжелая машина мягко подкатила к подъезду. Неяркое осеннее солнце забликовало на её выпуклых бортах и разбросало зайчиков по стенам. Один угодил прямо в Гошин кабинет, на мгновение выхватив на стене осенний среднерусский пейзаж с красными кустами орешника, бегущими по краю крутого пригорка. Вот уже открылась беззвучно водительская дверь и оттуда ступила на землю нога Вадима в коричневом ботинке.
И тут солнце исчезло, будто набежала мгновенная грозовая туча. Но это была не туча. Чуть выше Нуровой головы над переулком плыла огромная серая бетонная плита. От неожиданности Нура аж отшатнуло от окна. Плита сдвинулась ещё чуть–чуть и застыла.
Из салона БМВ уже показалась голова Вадима.
Время словно остановилось напрочь. Нуру казалось, что плита падает медленно–медленно – как в замедленной съёмке. Хотя она просвистела вниз буквально в мгновение ока.
Удар о землю был такой глухой и тяжкий, будто упала стена соседнего дома. Или началось землетрясение. В поднявшейся взвеси пыли было теперь видно, как выбежали из дверей здания чёрные охранники. Они кричали и взмахивали руками.
– Что там? Что там? – Нюша и Катя вцепились в Нуровы плечи, не решаясь выглянуть в окно.
– Гоша! – глухо выдохнул Нур.
Серая бетонная плита теперь чуть наискосок перегораживала переулок. Из–под её угла выглядывала лишь полураздавленная фара БМВ.
– Гоша! – вновь выдохнул Нур, но уже совсем с иной, изумлённой интонацией.
Гоша, живой и невредимый, выскочил из только что свернувшего в переулок Лёвкиного «бентли».
Подбежав к бетонной плите, Гоша схватился руками за её край. И попытался её поднять. Один. Помочь ему не решился никто.
И хотя за окном вновь стояла сплошная мёртвая тишина, Нур услышал страшный Гошин крик.
Часть третья
Последняя партия
Глава первая. Под нож!10 октября 2002 года
Санкт – Петербург
Два часа прихода. В себя.
Именно ради этих двух часов раз в неделю Леонид Борисович Тягачов, президент «Ленкоммерцбанка», и приезжал сюда – на угол Гороховой и Фонтанки. Здесь, в подвале старинного жилого здания середины девятнадцатого века, была оборудована небольшая, но прекрасно оснащённая сауна.
Париться и «оттягиваться» в прохладном бассейне Леонид Борисович предпочитал в полном одиночестве. Посещение сауны он воспринимал не как «светское» или развлекательное мероприятие, а исключительно как дело оздоровительно–отдохновенное. Зачастую именно здесь, в объятиях сухого горячего пара, к нему и приходили самые разумные и полезные мысли.
Охранники Тягачова первыми осмотрели помещение и оценив обстановку как «адекватную», вернулись и привычно остались скучать в машине. Лишь после них и сам Леонид Борисович бодро вошёл в сауну. В комнатке для персонала, где хранились необходимые банные причиндалы, а также находился пульт, с которого управлялись все нагревательные системы, его встретил хмурый мужик в белом халате. Обычный такой мужик, не молодой не старый.
– Что–то я тебя раньше вроде не видел? – скорее для проформы, нежели из интереса спросил Тягачов.
– Да я раньше на Лиговке в сауне служил, а теперь вот сюда перевёлся, – объяснил мужик. – Вам в бассейне воду потеплее или похолоднее сделать?
– Да по среднему. Градусов двадцать пять. И какую–нибудь музыку мне поставь. Только потише, чтоб не грохотала.
– Есть специальная музыка для релаксации. С пением птичек. Пойдёт?
– Ну давай, птички – так птички, – хохотнул Леонид Борисович, проходя в отделанный деревом предбанник.
Закрыв за собой дверь, он достал из спортивной сумки, принесённой сюда заранее охраной, банные тапочки «адидас». Аккуратная стопочка махровых простыней и полотенец ждали его на скамье.
Быстро раздевшись и обернувшись полотенцем, Тягачов отправился в парилку. Температура была, похоже, в самый раз. Он для «вхождения», что называется, посидел несколько минут на нижнем уровне. Почувствовав, что температура снаружи и внутри организма примерно выровнялись, пересел, а потом и прилёг на верхнюю полку.
Поры – Тягачов это чувствовал – сами собой открылись, и всё тело задышало. Из невидимых динамиков щебетали птицы и слышался шум ветра, каким он бывает где–нибудь в прибрежных камышах. Становилось жарковато.
На первый раз хватит, – решил Леонид Борисович.
Выйдя из парилки, он бросил на край бассейна полотенце и, секунду помедлив, всем своим грузным телом ухнул в прохладную воду небольшого, отделанного зелёным кафелем бассейна.
Он ещё не успел вынырнуть, когда мигнул и погас свет. И в помещении сауны отвратительно запахло перегоревшей проводкой.
Свет через полторы минуты снова вспыхнул. Птички, как ни в чём ни бывало, вновь запели.
Только Леонид Борисович больше ничего этого не слышал. Его тело, раскрыв руки, тихо и спокойно покачивалось на дне бассейна.
Мужичок–служитель, включив свет, быстренько вошёл в помещение сауны, заглянул в бассейн, покачал головой и вернулся в свой предбанник. Здесь он скинул халат и облачился в тёмную куртку с капюшоном.
Когда он выходил из дверей сауны, сидевшие в джипе и занятые разговором охранники его даже не заметили. Мужик неторопливо прошёл по тротуару в сторону Гороховой и вскоре скрылся в питерском тумане.
***
Сначала Гоша просто не мог жить в этом доме в Глухово. Всё здесь слишком напоминало о Зере.
Но в городской квартире на Фрунзенской как–то не оказалось места для гувернантки, а без помощи Инессы Гоша теперь вообще не мог обойтись. Маленькая Зера росла и требовала постоянного внимания.
Пришлось привыкать жить в старом доме по–новому. Хорошо хоть Нюша тоже переехала в Глухово. Правда, она поселилась не в большом доме, а в одном из гостевых. Инесса по–прежнему занимала бывшие Нюшины комнаты. Между ними были странные, натянутые отношения. Но всё и всех примиряла маленькая Зера, которая с каждым днём становилась всё больше похожа на свою покойную мать.
Тогда, теперь уже почти год назад, Гоше казалось, что он сойдёт с ума. Спасли его только дочь и работа.
Когда тело Зеры, точнее то, что от него осталось, ещё лежало в морге Центральной клинической больницы, Гоша всё же подписал инвестиционный договор с правительством по Немало – Корякскому проекту. И даже вместе с вице–премьером Демьяновым вышел тогда к журналистам и отвечал на вопросы о новой компании со звучной аббревиатурой НКНК, что означало «Немало – Корякская нефтяная компания», о перспективах развития отрасли и прочем, прочем, прочем.
Сразу после подписания договора он заперся в квартире на Фрунзенской и беспробудно пил. Продолжалось это неделю, пока не приехала Нюша и не сказала ему, что дочка каждый день плачет и спрашивает, где мама и папа.
После смерти Зеры многое изменилось и в бизнесе. Герцензон, Магомаев и Бондаренко, три нефтяных кита, сами пришли к Гоше и выразили желание подключиться к реализации проекта. Инвестиции с их стороны были не столь уж значительными, но и не лишними. Особенно на начальной, самой затратной стадии освоения Немало – Корякского плоскогорья.
Что же касается расследования смерти Зеры и водителя Вадима Сизых, то следствие зашло в тупик. И намертво остановилось на версии о преступной халатности. Под суд пошли прораб и диспетчерша. Крановщик исчез. По сведениям прокуратуры рабочий Ефим Григорьевич Карпинский покинул страну через три часа после происшествия. По многоразовой шенгенской визе он зарегистрировал открытый билет до Гамбурга. В Германии следы его терялись. Поиски через Интерпол продолжались, но, судя по всему, достаточно вяло.
Начальник службы безопасности «Севернефти» Олег Юрьевич Соловьёв поначалу пытался что–то копать по своим каналам, но сам Гоша приказал ему оставить это неблагодарное занятие. А заодно и Лёвке с Нуром, которых вызвал на совещание в своём кабинете.
– Я приказываю, – заявил он, обведя беспрекословным взглядом Соловьёва и Лёвку с Нуром, – прекратить расследование!
– Ты что, Гоша?! – поднялся Нур. – Решил поверить, что это всего лишь несчастный случай?!
– Нур, сядь на место, пожалуйста. И послушай… все послушайте меня внимательно, – Гоша прошёлся туда–сюда по кабинету. – Меня меньше всего волнуют исполнители. Мне нужны заказчики. Или заказчик. Та сволочь, что всё это затеяла. Если мы сейчас поднимем большой шум, то все ниточки перерубят. И на каждом шагу мы будем встречать только трупы. Надо, чтобы заказчик успокоился. И поверил, что мы поверили… Лев, позаботься, чтобы больше никакая информация об этом… происшествии не проникала в прессу. Всё. Забыли.
– Надолго? – скрипнув зубами, спросил Нур.
– На полгода, на год. Сколько понадобиться, столько и будем ждать. Я дам команду. И успокойте прокуратуру, Олег Юрьевич, – Соловьёв кивнул.
Прокуратура особо и не настаивала на продолжении расследования и с чувством глубокого удовлетворения дело прикрыла.
Если первые полгода Гоша большую часть времени проводил в Нефтесеверске и непосредственно на объектах, то потом старался как можно чаще бывать дома, с дочерью.
Вот и сегодня он послушно отсмотрел с Зерой «Спокойной ночи, малыши».
Дочь вскочила с дивана и принялась тормошить сонного Боника.
– Дай лапу! – требовала она звонким голоском, но Боник лишь жмурился и подставлял пузо. Но от Зеры так легко было не отделаться. Она усадила пса и заставляла его подавать лапу. Точнее, хватала его за ногу и трясла ею, повторяя: – Лапу, Боник, лапу!
Гоша переключил телевизор на «Криминальную хронику», чуть приглушив звук. Вошла Инесса:
– Зера! Пора спать! – сказала она по–русски и повторила по–английски.
– Счас! Ещё немного! – взмолилась Зера. – Боник уже научился! Сейчас научится. Боня, ну дай лапу!
– Инесса, вы присядьте. Через пять минут уложите, – вступился Гоша.
Инесса, вздохнув для вида, присела в глубокое кожаное кресло.
Гоша смотрел за играми дочери с ленивой псиной, и вдруг до него дошло, что в телевизоре прозвучало знакомое имя.
На экране показывали помещение сауны, по которому ходили какие–то люди, а голос диктора объяснял ровным тоном, видимо, зачитывая текст по бумажке:
«Президент «Ленкоммерцбанка» Тягачов был нередким посетителем этой сауны. Обычно он проводил здесь время один, раз в неделю. Так было и на этот раз. Однако когда президент банка не вышел к автомобилю через два часа, охрана забеспокоилась. Один из охранников спустился в сауну, где в бассейне и обнаружил труп господина Тягачова. В помещении явно чувствовался запах перегоревшей электропроводки. Вызванные представители правоохранительных органов установили, что господин Тягачов скорее всего умер от разряда электрического тока. В тот момент, когда он находился в бассейне, в системе теплоэлектронагревателя, используемого для подогрева воды, по всей видимости произошло короткое замыкание. Вызванные владельцы сауны утверждают, что замена электронагревателя производилась совсем недавно. И всё оборудование было в исправном состоянии. Дежуривший в тот вечер в сауне служащий по фамилии Родионов с места происшествия скрылся. Он уже объявлен в розыск. Следствие должно выяснить, было ли это происшествие трагической случайностью или заранее спланированным убийством. Во всяком случае, врагов у президента одного из крупнейших банков Санкт – Петербурга было немало».
Гоша откинулся на спинку дивана и прикрыл лицо руками. Что–то его во всей истории сильно задело. Только он пока не мог понять, что именно. В общем, странной выглядела эта история. Дежавю какое–то…
– Вы его знали? – негромко подала голос Инесса.
– Что? – Гоша не сразу сообразил, о чём она спрашивает. – А! Тягачова? Видел один раз в Белом доме на заседании по подготовке к трехсотлетию Питера… Зера, всё, детка, давай спать!
Зера нехотя оставила в покое моментально заснувшего Боника, и у самой глаза уже, кажется, слипались:
– Папа! А ты придёшь сказать спокойной ночи?
– Обязательно, вот сейчас позвоню и сразу приду.
Инесса увела Зеру, а Гоша набрал номер своего начальника безопасности Соловьёва:
– Олег Юрьевич! Подготовьте мне, пожалуйста материалы по тому исчезнувшему крановщику… Да–да, появились кое–какие соображения… Да, всё, что у вас есть на данный момент. И по сегодняшней смерти в Петербурге Тягачова… Уже знаете?.. Я буду в офисе в десять. Возобновляем расследование. По полной программе. Спасибо.
Когда Гоша положил телефон на журнальный столик, ему послышался дверной скрип. Он бросил взгляд в сторону двери – та была закрыта.
***
Ондырь, Икотка
Стратегия Станислава Евгеньевича Котова оказалась успешной. Его рейтинг на Икотке был сопоставим разве что с рейтингом господа бога.
Он, собственно и был «богом из машины», как его с некоторой долей подхалимажа именовал верный помощник Василий Полубояринов. С Полубояриновым ещё год назад Котов облетел на вертолёте все отдалённые икотские поселения, которые теперь стали избирательными участками. А в ходе собственно кампании понадобился всего–то ещё один всеикотский пролёт, чтобы зацементировать достигнутый результат.
Полубояринов не обманул – о прошлом вояже в глубинке уже сложились легенды. Причём по одной из версий настоящей, родовой фамилией Котова была другая, говорящая – Икотов. Стас долго не верил россказням Васи, пока собственными глазами не увидел самодельный плакат «Икотов – наш губернатор!», с которым встречали его вертолёт воодушевлённые икоты и икотянки.
Однако новое появление «бога из машины» было совсем особенным. И всё благодаря ноу–хау самого Стаса, которым он несказанно, хотя и тайно гордился.
В прошлогодний облёт просторов Икотки Стас возил с собой щедрые подарки – муку, крупу, сахар, водку. В этом же горячем октябре с ним постоянно летал ещё и кассир Сбербанка. Поэтому выплаты пенсий, социальных пособий и заработной платы бюджетникам сами собой в народном сознании увязывались с прилётом Котова.
А если учесть, что его, Котова, стараниями все эти выплаты загодя, за полгода, задерживались где–то на подступах к отдалённой Икотке, то эффект от появления «бога из машины» увеличивался стократ. Такие крупные суммы наличными могли растопить не только сердца избирателей, но и саму вечную мерзлоту.
Эти задержки госвыплат были самой сложной частью стратегии. Но Стас убедил доверчивого икотского губернатора, который уже мысленно почивал на лаврах члена Совета Федераций, что ничего страшного не случится, если бюджетные денежки слегка попридержать. Наиболее весомым аргументом стало то, что удачно размещённые денежные средства за полгода можно удвоить, а разницу пустить на социальное обеспечение будущего члена Совета и членов семьи будущего члена.
А народ – он привычный. В смысле – привык жить и без денег.
Чрезвычайно радовало и то, что водку теперь не давали в продовольственном пайке, а продавали в местных магазинах. Вся разница между оптовой и розничной ценой помогала немного скостить затраты на дорогущий керосин для заправки вертолёта. Причём раскупалась огненная вода в момент – сразу после получения населением денег. Так что Стасовы помощники успевали ещё до отбытия собрать выручку.
Осталось лишь столь же убедительно «взять» Ондырь, и Стас вполне может заказывать себе скромные визитки «Губернатор Икотки».
В самом городе, где жило почти пятьдесят процентов немногочисленных икотских избирателей, позиции Стаса были несколько более шаткими. Мешался под ногами золотопромышленник из местных, господин Рыбный. Это была не кличка, а настоящая фамилия, точнее, данная Рыбному в онадырском детском доме около сорока лет назад.
Но сегодня подкидышу Рыбному будет нанесён сокрушительный удар. Потому что из Хабаровска уже вылетел самолёт, в грузовом отсеке которого находился ценный груз. А именно – газеты с предвыборной программой кандидата в губернаторы Станислава Котова. Программу писали высоколобые профессора из Академии наук, а переводили на доступный русский вывезенные из Москвы политтехнологи во главе с долговязым имиджмейкером Виталием Царёвым. Печатался тираж в Хабаровске, потому что местная типография такой заказ и не потянула бы, и, главное, не выдала бы нужного качества.
Плакаты и листовки, которые сделали в Ондыре, Стас не разрешил распространять даже в самых отдалённых посёлках. Чтобы не позорить светлого образа. «Бог из машины» обязан быть не просто глянцевым, но и цветным. Причём лицо его не должно отдавать в ядовито–зелёный, а строгий галстук гораздо лучше смотрится без неопрятных пятен и разводов, удивительно напоминающих дактилоскопический отпечаток большого пальца нетрезвого полиграфиста.
Хабаровцы заказы выполняли в срок и качественно. Поэтому «гвоздь» кампании – предвыборную экономическую программу «ЕСТЬ РЕШЕНИЕ!» доверили им же.
…Стас с Полубояриновым занимались крайне важным делом – пили послеобеденный кофе.
– Сегодня Царёв упал на крыльце областной администрации, – как бы между прочим сообщил Полубояринов.
Василий несколько недолюбливал заезжих москвичей. Похоже, боялся, что те вытеснят его из–под бочка начальства. Стас тихо посмеивался – понимал прекрасно, что столичные лихие профи никогда не согласятся променять свои вольные обильные хлеба на скучную административную службу. Тем более, в таком мёрзлом месте, как Икотка.
– Скользко, наверное, – лениво предположил Стас.
– Люди говорят, пьяный был. С самого утра, – Василий, сам не дурак выпить, осуждал тех, кто пьёт до часа дня.
– А вот и Виталий! Лёгок на помине! – воскликнул Стас, увидев всунувшуюся в кабинет обросшую голову Царёва. По возникшему запаху стало понятно, что Василий вовсе не клеветал.
– Станислав Евгеньевич! Тираж пришёл! – Царёв вращал блестящими глазами, а в руках его были свежеотпечатанные газеты. Красный крупный заголовок «Есть решение!» был удачно вписан в икотский пейзаж. Но всё–таки главным на первой полосе был портрет Стаса.
Из–за этого портрета фотограф мучил Котова полдня. Стас одевался в демократичный свитер, полувоенный френч, в костюм от Хьюго Босса, в полосатую рубашку без галстука, в рубашку белую с галстуком и так далее. Из всей фотосессии в ход пошло лишь несколько снимков, в том числе и этот.
В белой рубашке без галстука, сосредоточенный, чуть нахмуренный, но не насупленный, немного похожий на, извините конечно, верховного главнокомандующего в штатском, – Стас себе здесь нравился чрезвычайно. Сразу видно – государственный человек. И вполне способен обеспечить электорату достойную жизнь, построению которой была посвящена предвыборная программа «Есть решение!»
Сама программа состояла из пяти пунктов, которые пафосно именовались «Великая дорога в будущее».
– Вообще, главное в предвыборной газете – картинки, подписи к ним и заголовки, – хвастался Царёв. – Вы, Станислав Евгеньевич, должны два экземпляра для избиркома подписать, чтобы мы могли начать распространять. На периферию уже отправили часть тиража, а в городе лучше до регистрации материала не высовываться, а то юристы Рыбного тут же жалобу накатают, – дыша перегаром, частил имиджмейкер, потирая рукой тощий зад. Наверное, ударился при утреннем падении.
Полубояринов листал пахнущую типографией газету, демонстративно воротя нос от Виталия.
Стас просматривал газету, бегло читая заголовки: «Под личный контроль», «Наведём порядок в доме», «Защитим будущее». Рубленый, будоражащий стиль заголовков ему нравился. Звучало очень по–мужски, достойно звучало: «Право на достойную жизнь», «Пять шагов: от благополучия к выживанию»…
Последний заголовок – он был на второй полосе, в самом верху, чем–то зацепил внимание. Стас даже не понял, что именно, но что–то было явно не то.
– Опечатки, что ли? – забеспокоился Царёв.
Полубояринов застрял на той же второй полосе. Когда до Василия, наконец, дошло, что именно обещает программа кандидата, он заорал на весь кабинет:
– Немедленно под нож! Срочно исправить и отпечатать новый тираж! Какие опечатки, блин? Да это диверсия, Станислав Евгеньевич! От благополучия – к выживанию! Это что же: из богатства – в нищету?
Царёв закряхтел и стал чесаться уже весь, с удвоенной энергией. Ему нечего было сказать в своё оправдание. Облажались вполне конкретно.
– Не паникуй, Василий, – остановил Котов разбушевавшегося помощника и приказал: – Не распространять! Тираж переделать. Стоимость удержим из вашей премии, господин Царёв.
– А то, что уже ушло? – Царёв трезвел прямо на глазах.
– Что ушло, то ушло. Если уж и я сразу не заметил, то в глубинке и подавно проскочит. Они там и читать поди не умеют. Но для города – новый тираж. Чего стоишь? Исполняй! – по–военному гаркнул он на пригорюнившегося Царёва.
