Текст книги "Сонные войны. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Павел Блинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

  В кабинет вошли Франц и Батист. Оба с подобострастными улыбками и синяками под глазами. Впрочем, у Болта синяки проступали под тройными мешками. Он не жалел рабочих, но и сам спал максимум три часа в сутки.

  – Значит так Франц, – толстяк ткнул пальцем, стирая улыбку с лица инженера. – Свое дерьмо ты переделаешь. Мне не нужна машина похожая на пачку сигарет. Обыватель должен получить красивую машину с плохим мотором, а не наоборот. Такую, что можно купить за десять тысяч долларов, но чтобы ездила она пару лет. Простой человек должен порадоваться, что у него есть эта красавица, а его эго взыграло, как пузырьки в только что открытой бутылке шампанского. Он может хотеть Мерседес, или Лексус, но эти тачки останутся для него недоступными всю жизнь. Максимум, он будет говорить о них с друзьями за банкой пива, или мечтать, засыпая рядом с некрасивой женой и слушая, не проснулся ли ребенок. У тебя должна получиться машина, которую он может позволить себе купить, если будет долго и упорно работать. Чтобы у него не осталось время на пиво с друзьями, чтобы, придя домой, он падал, а не мечтал. Терял сознание от усталости, но на утро вставал и шел пахать. На первом плане красота, на втором качество. А если ты идиот, я помогу, но это в последний раз!

  – Спасибо мистер Болтон!

  – Молчи уже.

  Болт залез в стол и достал чистый лист с карандашом. Он положил их перед собой и осушил бокал. Франц и Батист стояли и смотрели в "четыре". Всего пару раз они видели подобное, но запомнили навсегда. Сейчас главный конструктор мира станет творить чудеса.

   Болтон припустил веки и взял в руку карандаш. Толстые пальцы-сардельки крутили деревянную палочку, а губы зашевелились. Отсюда услышать, что шепчет Болтон, трудно. Такое ощущение, что он напевал считалочку, или песенку, однако последние два слова всегда произносил немного громче. Из его уст они звучали, если не зловеще, то уж точно странно.

  – Толстые Ткачи... – окончил Болт.

  И тут же его глаза открылись, и в них загорелся огонек энтузиазма. Из мрачного толстого мужика, он как будто обратился ребенком. Глаза широко открыты, на лице мальчишеская улыбка и кончик розового языка высунут наружу. А руки мелькают по бумаге. Они рисуют идеально точные круги или квадраты, ассиметричные фигуры, сложнейшие механические узлы и пишут идеальным печатным подчерком. Франц однажды измерил чертеж Болтона. Измерил и напился с зависти. Любая окружность идеальна, каждая буковка совершенно одинакова, как будто не руки у Болтона, а печатная машинка. Он рисовал сложнейший чертеж, в стольких проекциях, и всего за несколько минут, в то время как Францу на это требовалась неделя. И при том, что Франц считался, чуть ли не самым лучшим инженером-конструктором в Германии. Он работал на изготовлении реактивных истребителей, гоночных машин, и только много позже узнал, что примерно тридцать процентов узлов, в сложнейших конструкциях, разработаны Болтоном.

  Его теперешний хозяин не просто хорошо рисовал. Нет – он творил. Прямо сейчас, он рождал новую, никогда никем не виденную идею. Можно не сомневаться, и форма, и содержание новой машины окажется полностью оригинальным. И Болтон мог выдать такую идею в любое время. Достаточно того, чтобы пельмени под маленьким носом, пробормотали стишок, оканчивающийся: "Толстыми Ткачами"

  – Вот возьми, – Болт протянул исписанный листок. – Здесь еще чертеж нового цилиндра для Клифа. Он просил.

  – Спасибо шеф.

  – Все вали.

  Франц вышел из кабинета, Болт помассировал лоб и откупорил вторую бутылку пива. Маленькие карие глаза устремились к Батисту. Под взглядом бешеного поросенка у него всегда начинал болеть живот. Сегодня спазм оказался еще сильнее, чем обычно.

  – Теперь с тобой. Ты понимаешь, что придумал хрень?

  – Простите мистер, но я...

  – Головка ты. Мне не нужен плазменный телевизор размером со стену. Тем более такой тонкий.

  – Но это сэкономит столько места в доме что...

  – Слушай ты, скажи, зачем мы вообще придумали плазму?

  – Чтобы сэкономить место, – опустил голову Батист.

  – Правильно, а зачем нам экономить место?

  – Чтобы у обывателя появилась возможность купить еще что-нибудь.

  – Опять верно. Чтобы он купил себе еще одни столик, а курица-жена заставила его вазами и прочим барахлом. Чтобы он оклеил стену приличными обоями, иначе телик на ней будет смотреться плохо. Мы экономим место только с одной целью – чтобы больше покупали. А чтобы больше покупать, надо больше работать. И вся эта программа рассчитана не на миллионера, у которого дом размером с аэродром, и которому нет смысла экономить место – у него его и так вдоволь. Нет парень, мы делаем плазму для человека со средним достатком и достатком ниже среднего. Чтобы первые работали больше, а вторые им завидовали и работали как проклятые. И плазменный телевизор три на пять метров, никто из них себе позволить не сможет.

  – Но благодаря вашим идеям такой телевизор будет стоить всего лишь...

  – Миллион долларов. Если мы такое выпустим, это будет стоить не меньше, сколько бы не стоило на самом деле. С этим пока все Батист. Оставим твой проект на пару лет, а там посмотрим. Что с информационной сферой?

  – В Зимбабве построено пятнадцать интернет кафе, мы планируем удешевить цены на сотовые телефоны и услуги провайдера.

  – Это хорошо, но мало. Как там с новой связью?

  – Уже давно готово, но сети сопротивляются.

  – Нажмем. Производство бюджетной модели телефонов, с хорошим браузером налажено?

  – Да. Скоро Китай и Корея начнут выпуск качественных и дешевых телефонов.

  – Необходимо увеличить количество рекламы в интернете. Особенно в Русском.

  – В России число пользователей растет. Со сменой поколений, восемьдесят процентов станут пользователями интернета.

  – Прекрасно. Идем дальше. Часы и прочие аксессуары?

  – С часами сложно. Швейцарцы слабо идут на переговоры.

  – Скажи им, если они не перестанут выделываться, я уберу их с рынка за год. Все их новейшие разработки мне известны – достаточно сдать их Америке, или тому же Китаю.

  – Хорошо босс. Джилет все еще теснит электрические бритвы...

  – Это так и надо, дальше.

  – Ракеты, самолеты?

  – Да.

   – В следующем году запустят еще пятнадцать спутников. Причем один специально для банковской системы. – Батист чуть не подмигнул Болту, но сдержался.

  – Наш?

  – Разумеется. Мы получим полный доступ, как только он выйдет на орбиту.

  – Но это само собой.... Меня больше интересует расширение информационного поля.

  – С этим все в порядке. Мы как раз очень скоро начнем пропаганду спутникового интернета и телевидения.

  – Это уже мое дело. Книга "Хорошо забытое старое" поступит в типографии через неделю, там есть и про это.

  – Понял босс. – Батист сделал пометку в блокноте и продолжил. – В самолетостроении тоже все по плану, но здесь мешает некоторая нестабильность в таможне...

  – Это не мои проблемы. Экономикой и политикой занимается Марит.

  – Кто простите?

  – Не важно. Мы расширим экономическое пространство в самое ближайшее время. С расширением торговых отношений, упростятся и таможенные контроли, а значит, в ближайшие пять лет многие получат возможность слетать туда, куда раньше летать было проблематично. Или плыть, или ехать. И мы должны обеспечить этим людям летающий, плавающий, или ездящий транспорт.

  – Все идет по графику. Даже с опережением.

  – Тогда последнее. Мне не нравится тенденция с пластиком.

  – Вы имеете в виду экологию?

  – Да плевал я на экологию! Мне не нравится, что бутылка колы в пластике стоит в три раза меньше, чем в стекле. Мне не нравится, что зажигалка стоит пару центов. Пока мы выпускали жидкости в большой таре, все было нормально, но теперь есть и поллитровые бутылки. Надо помочь зеленым.

  – Я займусь этим.

  – Хорошо свободен...

   Шалит

  Москва. Кто-то, когда-то назвал ее третьим Римом, и в последние годы она, как никогда, доказывает правдивость и уместность сравнения. Только Рим времен Калигулы. Огромный клуб «Шалит» – заведение для избранных. Он чем-то напоминает ресторан «Гнолт» в Нью-Йорке, только критерии входа совершенно другие. Сюда пускают только самых красивых людей со всего мира. Такого строжайшего фейсконтроля нет нигде. Из посетителей, можно назвать молодых моделей с французских подиумов, актеров Голливуда, детей миллионеров, ибо они почему-то, как правило, вырастают красавчиками и красавицами. Как будто родители заплатили Сатане за красоту чад еще при зачатии. А может просто кремы, румяна, лаки генная инженерия и ласка сотен слуг, сделали их такими? Главное в клубе «Шалит» – попасть внутрь. Все, от напитков, до услуг более интимного характера, здесь за счет владельца заведения. Если вы обладаете смазливой мордашкой, телом Аполлона, или его сестры Афродиты – можно прийти сюда и оторваться по-полной.

  Внутри играет музыка самых популярных ди-джеев, причем сами ди-джеи тоже здесь. Ну, те, что покрасивей естественно... Четверть клуба – огромный танцпол. На нем никогда не прекращаются пляски – клуб "Шалит" работает всегда. И днем и ночью, без выходных и праздников. Около пятидесяти парней и девушек, стоят на зарплате у владельца, исполняя простую работу – танцуют в полураздетом состоянии. Захочет кто-нибудь из гостей уединиться с ними в отдельной кабинке – пожалуйста. Это даже считается хорошим тоном, как и то, что двери кабинки зеркальные внутри, прозрачны с внешней стороны. Никакой платы не взимается – зарплата рабочих больше чем можно себе представить, да здесь никто и не заставит вас ложиться под лысого старика, или пузатую старуху. Все гости молоды и красивы, атмосфера царит очень дружественная и легкий, ничего не значащий, секс – всего лишь приятное разнообразие. Всюду слышится смех, звонкие молодые голоса и стоны удовлетворяемой похоти. К услугам посетителей, примерно пять тысяч наименований выпивки, и пятьдесят видов наркотиков. Ну и конечно изысканные яства со всех концов земного шара. За все платит добрый хозяин великолепного клуба "Шалит", а поставляет еду, бухло и дурь, владелец ресторана "Гнолт".

  А вот и он. Туша весом килограмм в триста, восседает на большом диване, в окружении трех юношей и пяти девушек. На нем вообще нет одежды, но он разрисован – сладкой краской изображен классический костюм. Чресла прятать нет нужды – они прячутся сами в складках жира, а еще прикрыты исполинским животом. Впрочем, костюм в некоторых местах зияет "дырами". Вкусную краску тщательно слизали девушки и юноши. Я не упоминал, что они тоже голые? Этот сектор клуба так и называется: "Голый сектор". Чтобы сюда войти надо раздеться. Хотя отсутствием одежды в клубе никого не удивишь. Голые тела мелькают повсюду. Красивые голые тела...

  Если вы подумаете, что окружение Шалита общается, или вылизывает его за деньги – это глубокое заблуждение. Как заблуждается тот, кто думает, что голые юноши гомосексуалисты. Здесь вообще нет сексуального подтекста. Шалит окружен своими истинными поклонниками и почитателями. Теми, кому он подарил эту замечательную ночь. Каждый с удовольствием переспал бы с толстяком, но у него сейчас та же проблема, что и у Болта. Но на его настроении это никак не отражается. Он смеется за десятерых, тонким, почти девичьим, голосом. Со стороны можно подумать, что он кастрат, но многие постоянные посетители знаю – это не так. За соитием Шалита наблюдали сотни глаз, сотни раз. Когда такое происходит, на танцпол вывозят специальную кровать и посетители тянут жребий, чтобы попасть на нее, вместе с Шалитом. Естественно, добровольный и поверьте, очередь выстраивается огромная, а победитель истинно счастлив. Для всех здесь Шалит – бог. Сатир, пришедший из сказок древности.

  – За Шалита!!! – то и дело звучит из разных концов зала.

  – Я пью за вас!!! – пищит толстяк на диване, а его голос пролетает по залу, усиленный громкоговорителями.

  – Мой милый, ну когда же ты оправишься? – шепчет прекрасная нимфа и розовым язычком облизывает необъятный живот.

  – О, моя дорогая, не пройдет и месяца, как я смогу снова поиграть с тобой, – отвечает толстяк и гладит девушку по голове.

  – А почему так долго? – спрашивает Анри по-французски. Его голова лежит на черной ляжке, похожей на ствол дуба. Тело Шалита полностью лишено волос – у него нет их даже на бровях. Бреет он их, или нет – никто не знает. Белые волосы Пьера измазаны в сладкой краске, а на груди лежит медвежья лапа Шалита. – Я так хочу...

  – Это плата мой мальчик, – переходит на французский Шалит. – Плата за мой образ жизни. Но не волнуйся, это ненадолго.

  – Ты такой загадочный.

   Ко второму уху приблизились губы еще одной нимфы. Ее язык изучает ушную раковину, а Шалит закрывает глаза от удовольствия и мурлычет, как новенький трактор.

  – Лиза, твой язык возносит меня на поля элизиума, я словно упал в бездну, а ты тянешь меня наверх, – говорят губы хозяина клуба. – А меж тем у меня для вас новости, мои молодые друзья. Выходит моя очередная книга.

  – О Шалит, литература – это так скучно. – Говорит Андрей. Он находится в объятьях Лианы, модели из Лондона. Оба все еще покрыты потом, после того, что пять минут назад, проделали прямо посреди стола.

  – Не могу согласиться с тобой. Пойми мальчик мой, смотря какая литература. Ты не читал мою прошлую книгу "Что естественно..."?

  – Прости Шалит, нет. А о чем она?

  – Тебе необходимо это прочитать. Там я рассуждаю о неправильности сексуального поведения партнеров. Я заявлял, заявляю и буду заявлять: презерватив – бич общества! Наши тела созданы в первую очередь для того, чтобы наслаждаться телами друг друга, или своим собственным телом. Как можно получить хотя бы каплю удовольствия, когда то место, что несет в себе начало новой жизни, окутано проклятой резиной. Если ты хочешь безопасности, – Шалит, поморщился, как будто съел что-то кислое, – тогда занимайся онанизмом. Это ничуть не менее достойное занятие, чем обезопасить тебя таким вот образом.

  – Но Шалит, а как же незапланированная беременность? – спросила Мария, делая затяжку из косяка.

  – Милая моя, а разве у тебя нет головы, чтобы посчитать?

  – Но если очень хочется?

  – Тогда учись получать удовольствие от других отверстий в своем теле. Но надевать на себя ЭТО – мерзко. Не стоит превращать самое прекрасное в мире занятие, в простое удовлетворение плоти.

  – А СПИД?

  – А что СПИД? Разве нельзя провериться и проверить партнера? Или еще интереснее, не проверяться совсем. Ведь когда не знаешь, что тебе грозит, плод становится еще желанней. Неизвестность таит в себе безбрежное наслаждение, моя милая. Когда плод запретен вдвойне, он вдвойне вкусней.

  – А о чем твоя новая книга? – встрял в разговор Анри.

  – Называется: "Перечень ночных клубов Европы, с иллюстрациями". По-моему, название говорит само за себя.

  – Но никакой из них, не сможет сравниться с твоим!

  – Это может и так, но не стоит оказывать себе в разнообразии. О, простите мои дорогие. Настя ты не могла бы посмотреть, кто мне звонит?

  Настя перевернулась и взяла платиновый телефон Шалита.

  – Написано Болт.

  – О, моя хорошая, давай быстрей сюда. Если он звонит, значит это что-то важное, – Шалит взял трубку и принял вызов. – Ало? Да. Ты уже здесь? А почему не предупредили? Ах да, я же отключал. Хорошо, поднимаюсь. Простите мои дорогие, но у меня срочная деловая встреча.

  – Ну Шалит...– заныл хор молодых голосов.

  – Папочке надо зарабатывать проклятые бумажки, чтобы мои молодые боги могли ни о чем не думать.

  Вся компания, со смехом и шутками, помогла Шалиту подняться, а несколько языков слизали с него еще немного вкусной краски. Если бы они знали, что входит в состав.... Впрочем, если бы узнали, это ничего не изменило.

  Шалит прошел по залу, под звуки приветствий и тостов, заглянул на танцпол, и даже сделал несколько па, заставивших жирное тело "поволноваться". Все остались в полном восторге. И только когда Шалит вышел в большой дверной проем, и помахал посетителям на прощанье, все веселье с него слетело как листья осенью. Лицевые мышцы расслабились, позволив рту изогнуться вниз, под весом щек. Глаза сузились до размеров однокопеечной монеты, а из походки пропала веселая грация накуренного бегемота. Шалит превратился в Первого Толстого Ткача.

  Клуб "Шалит" – трехэтажный. Резиденция хозяина расположена на третьем. Здесь нет пестрящей роскоши первого этажа, или интимной тьмы второго, напротив. Обстановка строгая, как будто из царства разврата попадаешь в библиотеку. Собственно это и есть библиотека. Сотни шкафов с книгами и рабочий стол с двумя креслами – вот и все, что есть на последнем этаже клуба "Шалит".

  Оба кресла огромные – в них, как правило, сидят Толстые Ткачи. Одно уже занято – в нем устроился Болт. Шалит и не подумал поздороваться, или протянуть руку, а просто сел напротив. Толстых Ткачей связывало так много.... Можно сказать: они никогда не расставались, и приветствие – вещь для них лишняя.

  – Что у тебя? – спросил Шалит. Болт сидел с бокалом пива в руках, Шалит закурил тонкую сигарету.

  – Я по просьбе Вольта.

  – А что он не мог сам приехать, или позвонить?

  – Не мог.

  – Понятно. Его сила на исходе?

  – Как и моя. Только ты и Фарит свежие как огурцы... ты видишь, к каким метафорам мне приходится прибегать?

  – Просто у нас все идет как надо, вот мы и... К тому же я тоже почти на нуле.

  – Вольту нужен гениальный сценарий.

  – Насколько гениальный?

  – Очень. Нам угрожают войной и надо ударить первыми. Здесь только два выхода: зрелищность, или глубина.

  – А что мешает сделать фильм зрелищным?

  – Я. Чтобы побить спецэффекты Аватара, придется доставать слишком много нового, а это противоречит планам. Нам нужно что-то сверхгениальное.

  – Еще одна история про голубых?

  – Да, твои силы тоже на исходе. Этим уже никого не удивишь.

  – Тогда надо давить на моральные ценности.

  – Ну, так ты же у нас, как раз по этой части.

  – А, понятно, – Шалит сделал глубокую затяжку и откинулся в кресле. – У Вольта есть сценарий, но он не вписывается в современную мораль.

  – Наверное. В любом случае ничего нового он пока придумать не сможет.

  – А если подождать очищения?

  – Может быть поздно.

  – Значит совместное творчество. Но это опасно. Вместе, мы можем выдать такое, что перевернет Мир.

  – Да, но не на грани наших сил. В течение недели надо себя опустошить и к среде взяться за дело.

  – Мне не нужна неделя, – поморщился Шалит. – Я уже пуст, как жбан самогона, из запасников деревенщины.

  – А остальные?

  – Фарит единственный, кто еще может родить что-нибудь, но это и хорошо. Один из нас должен быть сильным. Насчет Вольта не знаю и Гнолт...

  – Гнолт пуст. Я видел его последнюю книгу. Чушь полная.

  – Да? Ну тогда незачем ждать. Давай сейчас.

  – А как же...

  – Сейчас проверим. Ты звони Вольту и Гнолту, а я Фариту, Мариту и Кольту.

  – А здесь есть место, чтобы я уединился?

  – А у тебя нет квартиры в Москве?

  – Есть. Хорошо съезжу...

   Семь Толстых Ткачей

  Планета вертится, как веретено, каждый день, вплетая в наши жизни нити непредсказуемости, нити судьбы. С одного конца полушария – это белые нити радости и горя, удач и разочарований – нити жизни. С темной стороны – это черные нити пустоты и отчаянья, раздумий и меланхолии, любви и ненависти. В семи маленьких комнатках по всему миру сидят те, кто умеют плести эти нити. Семь Толстых Ткачей собрались сегодня поработать, и каждый устроился в кресле с неподвижной спинкой, ибо в стандартном, придуманном Болтом в недалеком прошлом, туша Ткачей усидеть неспособна. Каждый Ткач может себе позволить купить Тадж-Махал и работать в нем, но для того чтобы творить волшебство – а именно это и собираются делать семь толстяков – нужна маленькая, тесная и уютная комнатка. Перед Ткачами пылает экран монитора и клавиатура. Окон в комнатах нет, либо они тщательно зашторены. Текстовый редактор открыт и сияет белизной, призывая записать на своем теле шедевр. Как робкая девственница хочет, наконец, лишиться невинности и перейти в другую фазу жизни, так и виртуальная страница требует одеть себя в текст, разорвать плеву и стать чем-то. Первый партнер может оказаться неумехой, тогда страница оденется в рваное одеяло безграмотности, или наоборот, утонет в кружевах лишнего. Это станет для виртуальной страницы большим разочарованием, но даже плохой наряд, лучше пустоты. А если взглянуть с другого угла – полноты. Белая, непорочная ткань экрана, похожа на известняковую плиту. Она целая, полная и несчастная, но если в руках стило, на ней можно высечь все что угодно, убрать лишнюю, никому не нужную белизну полного, и оставить узор в вечности. Но в этот раз страница может оставаться спокойной. Сегодня, руки писателей опытны, и не в первый, и даже не в тысячный, раз ваяют чудо. Делают то, благодаря чему правят Миром.

  Толстые руки лежат на клавиатуре, указательные пальцы деликатно поглаживают выпуклости на "F" и "J". Это своеобразный петтинг – прелюдия, перед зачатием со страницей. Их глаза закрыты, но даже если бы кто-то приподнял веки, он не увидел зрачков или радужки. Глаза Семи Толстых Ткачей закатаны настолько назад, что рассматривают собственный мозг. Но вот началось! Губы зашевелились и зашептали. Они находятся на разных концах света, но это не мешает им вести диалог, не мешает настраиваться друг на друга, не мешает вступить в контакт со своим Богом.

  – Петли крутим, – сказал Фарит.

  – Плетем сети, – согласился Гнолт.

  – О нас знают, все на свете, – похвастался Вольт.

  – Мир меняем мы сейчас, – констатирует Марит.

  – Мир меняется без нас, – возражает Кольт.

   – Явись Муза, не молчи! – просит Болт.

  – Просят Толстые Ткачи! – представляет всех Шалит.

  Прошептав эти строки, они садятся ровно и открывают глаза. У каждого зрачок расширен настолько, что угрожает занять все глазное яблоко. У всех, кроме Шалита, на голове есть хоть какие-то волосы, они начинают завиваться и медленно шевелиться. Они заплетаются, скручиваются, полностью отражая тот хаос, что творится в голове.

  – Итак, что мы имеем? – спрашивает Фарит, хотя в комнате он один.

  – Нам нужна высокоморальная, или аморальная история? – спрашивает Шалит, находясь за несколько тысяч километров от Вольта.

  – Я думаю, как всегда – серединка на половинку, – говорит Вольт.

  – Понятно, – сказал Фарит, и его пальцы забегали по клавиатуре. Синхронно с ним, еще шестьдесят пальцев повторяют ту же операцию. – Допустим главная героиня женщина.

  – В возрасте, – соглашается Кольт.

  – Правильно, – вторит ему Гнолт. – Сейчас старики смотрят фильмы больше всего, к тому же можно будет привлечь одну из пожилых актрис.

  – Мудрая бабка, но тогда она будет в кадре не всегда, – говорит Шалит.

  – Положим, история ее жизни. Она рассказывает внучке о том, что случилось с ней в прошлом.

  – Только не надо превращать все в любовный фарс.

  – Но без любви тоже нельзя. Любовь – ключ к сегодняшнему зрителю. Скажи спасибо за это Шалиту.

  – Спасибо Шалит.

  – Не за что.

  – Не отвлекаемся! Итак, она рассказывает внучке...

  – Внуку.

  – Правильно внуку. Слишком много баб может отпугнуть мужскую аудиторию.

  – Но о чем?

  – История должна повествовать о чуде. Принепременно о чуде, но не слишком...

  – Верно – никаких эльфов.

  – Может, хватит зубоскалить?

  – Кстати, надо добавить несколько забавных сцен.

  – Да, но только в диалоге. Что-то вроде игры слов...

  – Негры?

  – Афроамериканцы Фарит, они себя переименовали.

  – Ничего не имею против. Кого будем приглашать?

  – Уилл Смит?

  – Морган Фриман?

  – Холли Берри?

  – Нет! Только не негритянку! Их в последнее время и так полно...

  – Значит Смит?

  – Нет, найдем молодого и неизвестного. Только ради политкорректности, а сделаем ставку на белых.

  – Тогда кого?

  – Молодого и красивого. Посмотрим...

  – Вы опять отвлекаетесь! С черными разберемся позднее, а сейчас надо нормально начать! Бабушка говорит с внуком...

  – Но о чем она говорит?

  – "Знаешь бабуль, а ведь ты, наверное, видела много за свою жизнь" – по-моему, слишком лениво.

  – Напротив, уважение к старикам сейчас в моде и этим мы польстим великовозрастным особам.

  – Это выражение избито, и не думай вставлять!

  – Не буду.

  – Так о чем она ему рассказывает?!

  – Это просто. О том, как в детстве она заметила...

  – И может ей даже показалось...

  – И такой знаешь голос за кадром...

  – Да-да! Что она видела...

  – Эльфа!

  – Никаких эльфов!

  – Фею?

  – Гнома?

  – Принца!

  – Да! Принца! Принца, из загадочного королевства!

  – Слишком банально.

  – Нет, позвольте, я настаиваю! Именно принца и именно из загадочного королевства!

  – Похоже на...

  – Алису да, но это не такое королевство.

  – А какое?

  – Никакое!

  – Принца из Никакого Королевства, так и запишем. Название хорошее, но в чем смысл?

  – А смысл в том, что он взрослый!

  – Да, и она в него влюбилась!

  – Поехали дальше. Пока выходит второсортное фэнтези...

  – Ха! Добавим реализма, и все будет в ажуре.

  – Что за выражение, мы не в России!

  – Это ты не в России, а я в России.

  – Дальше!

  – Дальше, больше. Ее увезли и она забыла.

  – А он?

  – А он и не помнил. Да и вообще он не причем. Это Никакое Королевство – всего лишь завязка. Тонкий намек на то, каким будет весь фильм.

  – А-а-а, аллегория значит. Ну-ну.

   – Да, типа познать непознанное, найти потерянное, а в действительности это фигня ведь...

  – Жизнь – это не поиск чудес и самовыражения, а дети, внуки и теплое тело под боком. Ну как обычно...

  – Ага, стандартная хрень. На это люди косяками идут.

  – И она всю свою жизнь, будет искать принца из Никакого Королевства.

  – Станет археологом?

  – Журналистом!

  – Точно! И будет ездить повсюду...

  – Брать...

  – В...

  – Интервью Шалит, интервью.

  – Ну, можно и интервью.

  – У кого?

  – Обязательно какой-нибудь арабский шейх.

  – А еще самурай. Я настаиваю на самурае!

  – Ага. Шейх окажется просто душкой...

  – Но у него гарем.

  – А самурай?

  – Элементарно. Он ведь служит своему как его...

  – Оябуну?

  – Шалит, откуда ты берешь эти слова?

  – Из кино, ну и понравилось, как звучит.

  – Нет, Императору. Она познакомилась с ним на приеме у Императора.

  – Но двоих мало.

  – Простой парень, может работник на ферме...

  – Это само собой, но ближе к концу и между вторым и третьим.

  – Тогда сын миллиардера?

  – Можно, но лениво.

  – Фантазер!

  – Да. По профессии...

  – Художник, археолог, писатель, поэт, актер...

  – Последнее. Можно привлечь Джонни Деппа...

  – Он в подобной тематике сниматься любит.

  – Троих достаточно. А перед актером, тот самый парень с фермы.

  – Бурная ночь, внезапная беременность, а пока она на сносях, как раз роман с актером.

  – А почему разошлась?

  – Актеры очень самовлюбленные. Застукала с любовницей.

  – С тремя. А когда приехала к сельскому парню, он уже женился.

  – Она так ему ничего и не сказала.

  – Пришлось родить, потом воспитывать и найти в этом смысл жизни. Но пока растила ребенка, она повстречала еще кого-нибудь?

  – Быть может. Старого мудреца, который говорил ей о том, что надо жить сегодняшним днем, а в душе надеяться на чудо. Он помогал ей, и она вышла бы за него замуж, если бы он не был слишком стар и не умер очень быстро.

  – Потом рассказ о том, как она наблюдает за взрослением дочери, за тем как та делает ошибки, как принимает правильные решения, взрослеет, превращается в женщину, а главная героиня стареет и увядает.

  – Но она счастлива. Да, она не жалеет. Подходим к концу.

  – Рассказ кончается, внук говорит, что бабушка ты, типа, жжешь!

  – И уходит. Потом дочь, с молодым красивым мужем, забирает внука и уезжают. А она сидит в том самом доме как в детстве и вспоминает то, с чего все начиналось.

  – И приходит принц!

  – Разумеется. Приходит и сажает ее на лошадь, а потом увозит в недоступное никому Никакое Королевство.

  – А на завтра ее тело находят. Она сидит в кресле качалке с посиневшими губами, но на них улыбка.

  – И заключительный кадр. Она в том же возрасте, что в середине фильма и смотрит с высокой башни в подзорную трубу.

  – И видит, как ее тело опускают в могилу.

  – Она поворачивается, перед ней мужчина ее мечты.

  – По-моему, диалоги у нас получились достаточно реалистично.

  – Да, но описание местности...

  – Это не книга, а сценарий. Вольт?

  – Я думаю, у нас есть, что противопоставить Чану. Возьмем режиссера получше, и он все сделает.

  Зрачки глаз сужаются, Семь Толстых Ткачей откидываются на спинку. Они глубоко вздыхают. Перед ними семь абсолютно одинаковых текстов, но они ничего не видят кроме лица, горящего черными волосами. Теперь, когда их связь прервана они перестают двигаться синхронно. Каждый дает себе передышку, но ненадолго. Всех обуревает страшная жажда и голод. Еще бы – они не пили и не ели двое суток.

   Дмитрий

  Дима сидел в офисе и курил вторую сигарету подряд. Три месяца назад его произвели в заместители директора, дали вот этот кабинет, но счастья не дашь. Можно повысить в должности, увеличить зарплату втрое, можно заставить сотрудников лебезить и фальшиво улыбаться, можно дать власть, но не счастье. Вроде Диме стоит только завидовать. На работе все хорошо, дома жена и пара детей, оба отличники. Здоровье тоже в порядке, вполне позволительно и отдыхать, и работать. Но счастья все равно нет.

  Зазвонил телефон. Дима затушил сигарету в пепельнице и поднял трубку.

  – Ало, – сказал такой знакомый голос . – Ало Дмитрий Захарович. Мне передали, что вы звонили.

  – Да Максим. Я хотел узнать, есть ли сдвижки по делу?

  – Простите Дмитрий Захарович, но все по-старому.

  – Господи Максим прошло уже полгода, а вы так ничего и нашли?

  – Дмитрий Захарович, я же уже сто раз вам говорил – в таких делах, если не нашли ничего по свежим следам, можно считать глухарь. Вашего брата убил профессионал это совершенно ясно, но мы даже не можем сказать какой у него был мотив. А без мотива тоже очень трудно работать. Из-за пожара все улики сгорели, хотя я сомневаюсь, что там что-то было с самого начала.

  – Но ведь у вас же был след. Унесли системный блок компьютера...

  – Но зачем и что там было, мы не знаем Дмитрий Захарович. Ваше предположение о том, что его убили из-за книги, не подтвердилось. В издательстве нам сказали, что книга им сначала понравилась, но ничего особенного в ней не было. Просто обычная фэнтези. Занятная вещь, но совершенно не провокационная.

  – А вы читали ее?

  – Нам предоставили текст, и я все прочел. Типичная книга про колдунов там и про вампиров. Ничего что могло бы дать реального следа. И ваши предположения о том, что здесь замешано издательство тоже не подтвердилось.