Текст книги "Экс (СИ)"

Автор книги: Павел Ганжа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Ковальски иссяк ближе к приземлению. Вернее – к посадке, поскольку точку назначения рекрутам никто не объявил. Финальная 'контрольная' байка, рассказанная под аккомпанемент ревущих движков и приправленная нарастающей перегрузкой, видимо, и Нику показались лишней. И он умолк. Когда же челнок, пару раз содрогнувшись, замер, а шум двигателей начал стихать, Ковальски не спешил снова открывать фонтан словоизвержения. Наговорился, что ли?

Вообще, после посадки в отсеке было на удивление спокойно и тихо. Ковальски молчит, Раванелли – тоже, другие рекруты лишь изредка перебрасываются короткими негромкими репликами. Ни суеты, ни толкотни, ни ругани, ни команд. Прямо умилительная картина умиротворения. И не слышно криков типа: 'Встали!', 'Бегом на выход!', 'Шевелись, кому говорят!'. Правда, и кричать некому – ни сержантов, ни кураторов... Потому рекруты особо не спешили. Практически все сидели на местах, разве что ремни расстегнули. И дисциплинированно ждали 'начальство'.

Начальство не замедлило появиться. Не успели новобранцы заскучать, как в отсек проникла целая группа сержантов-федератов, которые тут же принялись командовать, устраивать переклички, сбивать в бойцов в группы и выводить из челнока. Антону поначалу почудилось, что сержантов целый взвод – не меньше, такую бурную деятельность они развили, но на поверку выяснилось – всего пятеро. Или аж пятеро – с какой точки зрения на это посмотреть.

Здоровенный усатый сержант, остановившийся в проходе неподалеку от Ветрова, объявил:

– Слушаем меня! Сейчас те, чьи фамилии назову, откликаются. Потом по моей команде встают, берут вещи и попарно направляются к левому выходу. Ясно!

Не дожидаясь ответов, здоровяк стал зачитывать фамилии бойцов, заглядывая в блокнот. Как ни странно – бумажный, а не электронный.

– Адамс?

– Я.

– Гриневич.

– Здесь...

– Говард? Говард есть? Так, значит, в хвосте или в первом отсеке...

Неподалеку стоял второй сержант, правда, значительно меньших габаритов и без усов, и тоже называл фамилии. А дальше горланил еще один унтер. Из-за переборки доносились похожие возгласы. Не надо быть Ломоносовым, чтобы догадаться – сержанты распределились по отсеку, а точнее – по челноку.

Добравшись до фамилии Ветрова (очевидно, Антон был в списке последним), и услышав очередной, двадцатый по счету отклик – в данном конкретном случае – 'я', здоровяк удовлетворенно крякнул:

– Угадал, большая часть тут...

И убрал блокнот в карман. Оглядел рекрутов, а затем и озвучил уже 'полюбившиеся' команды:

– Кого назвал – подъем! Стоим, две минуты ждем! Сейчас еще десяток найду и приведу, а потом – на выход.

– А я? – выкрикнул Ковальски. Он и несколько рекрутов рядом с Ветровым продолжали сидеть, поскольку усач-здоровяк не назвал их.

– Стоп, ты кто?

– Рекрут Ковальски, господин сержант! – подскочил Ник.

– Не ори, оглохнуть можно, – поморщился здоровяк.

– Рекрут Ковальски, – повторил австралиец, уже гораздо тише.

– Слышал уже, – проворчал сержант и снова достал из кармана бумажный блокнот. – Твоей фамилии в моем списке я не вижу. Тебя, наверное, за вторым батальоном закрепили. Или за третьим. Так что, сиди, жди, когда твой сержант подойдет.

– А можно мне с вами? Просто я в госпитале провалялся и моих в части давно отправили, а тут с ребятами сдружился...

– Не знаю, – почесал затылок усач. – Ладно, сиди пока, а я заодно с Хоффарбером поговорю, глядишь, поменяем тебя.

Здоровяк потопал в первый отсек, а к его группе подошел тот самый сержант 'без усов и небольших габаритов'. Озвучив восемь фамилий и забрав двоих рекрутов, он тоже отправился в первый отсек. Затем по очереди к переборке подошли еще несколько сержантов и отметились аналогичными действиями

Отсеки челнока стали напоминать муравейник. Нет, скорее – торговый зал крупного супермаркета. Кто-то куда-то двигался, кто-то стоял, кто-то сидел, кто-то тащил вещи. Наконец, вернулся усатый и привел с собой восемь рекрутов.

– Кобыльски!

– Ковальски, господин сержант!

– Ну, да... короче, поменял я тебя у старины Хоффа в списках – теперь ты в первом батальоне служить будешь.

– Спасибо, господин сержант!

– Да не ори ты! – урезонил Ника здоровяк. – А то я уже жалеть начинаю, что с тобой связался.

Антон хоть и не готов был заорать вслед за австралийцем, но тоже обрадовался, что служить они вместе будут. Старый знакомый, все же. С учетом даты рождения – очень старый.

– Так, разбились по парам, взяли вещи и за мной, на выход!

На сей раз никакого рукава не было – спускались по трапу. И все рекруты активно глазели по сторонам – не каждый день на чужую планету ступаешь. Один Ветров, наверное, в первую очередь обернулся и посмотрел на челнок. Сейчас получилось его разглядеть. Слухи не обманули. Действительно – громадина. Только по трапу шагали минуту – спускались с высоты пятиэтажного дома. Это каким же исполином должен быть гиперскачковый корабль?

Впрочем, масштабы вызывали некоторое удивление, но не более. Вообще, Антон заметил, что у него нет особо ярких эмоций. Ни восторга, ни восхищения, ни изумления. Казалось бы, другая планета, лопнуть и не встать, для человека из далекого прошлого событие экстраординарное. Другие рекруты успевают и головами крутить, и языками цокать. И это жители двадцать восьмого века, пусть и набранные, по большей части, из глухих уголков Федерации. Что уже про эксов говорить. Вон, у Ковальски аж фонтан красноречия заткнуло, глаза по полтиннику, на морде полная восторженность нарисована.

А Ветрову было как-то... нет, не фиолетово, конечно, но и в зобу дыханье не сперло. Антон и раньше обращал внимание, что стал менее эмоциональным, чем... в 'свое время'. Еще в криоцентре впервые о собственной 'бесчувственности' подумал. Да, там он психовал, переживал, нервничал. Все же и 'пробуждение' стресс изрядный, плюс неизвестность по поводу синдрома своего редкого, будь он неладен, а вдобавок обнаружить, что вместо пятнадцати-двадцати лет почти семь сотен 'проспать'... Это, мягко выражаясь, не чай на портки пролить. Хотя и чай, пролитый на портки, порой... заставляет проявить эмоциональность. А тогда сам бог велел... Однако нервничал Антон как-то... не сто процентов. Без куража, без надрыва. Будто по обязанности. Раньше-то он бы в подобной ситуации из штанов выпрыгивал, а тут лишь 'слегка разволновался'. Перегорело что-то внутри. И не понять, то ли еще до посещения криоцентра, после разговора с врачом, то ли уже после 'пробуждения' в новом времени. Если эмоциональная сдержанность – последствие криопроцедур, тогда скорее не выгорело, а вымерзло.

Ветров усмехнулся своим мыслям. Отморозок нашелся, с истекшим сроком годности. Отморозок или нет, но реагировал экс на прибытие в новый мир очень сдержанно.

Да и сама планета поводов для восторга и изумления не дала. Практически разочаровала. Заурядное голубое небо, укутанное белыми облаками, за бетонным панцирем космодрома виднеются зеленые насаждения вполне 'земного вида', вдалеке поля и холмы, покрытые растительностью. Ничего тебе экстраординарного, ни неба фиолетового, ни травы оранжевой высотой в десятки метров, ни трех солнц над головой. Правда, светила не было видно за облаками, но Антон почему-то не сомневался, что оно похоже на земное. И погода – около плюс двадцати по Цельсию, небольшой ветерок. Даже воздух казался обычным – разве что запах некий инородный ощущался. Но на то и космодром, чтобы тут ароматы странные витали. Если бы не космические челноки на взлетных полосах, то опять-таки можно было подумать, что с Земли они не улетали. Впрочем, космодром и на земле построить не грех. Единственное, что не давало разыграться Антоновой паранойе – легкость в теле. Ветров чувствовал, что весит явно меньше, чем на Земле. Килограмм на десять, а то и пятнадцать. Хотя данные ощущения можно было списать на последствия перегрузки. Поэтому Антон решил не делать скоропалительных выводов.

Сразу с трапа рекрутов рассадили по автобусам. Да, не по вертолетам-самолетам, а именно по автобусам. Притом – довольно изношенным и несовременным на вид. Антон не удивился бы, встретив подобный рыдван на сельской дороге двадцать первого века, но здесь, на космодроме другой планеты... это выглядело в полном смысле слова постмодернистки. Да что там двадцать первый век – тот, автобус, куда посадили Антона и его товарищей, вполне мог кататься по дорогам и в середине двадцатого столетия. Ретро-вариант. А если учесть скрипящий покоцанный пол, оторванные ручки окошек, полурастерзанные сиденья, сизый дым из выхлопной трубы... К тому же автобус снаружи был покрыт подозрительным составом, похожим на растрескавшуюся глину. И это на фоне громад космических кораблей, зданий космопорта. Впечатления картина вызвала неоднозначные.

Так и не соизволивший представиться усатый сержант доложил что-то капитану и двум лейтенантам, стоявшим у крайнего автобуса, а потом заскочил в кабину и махнул водителю:

–Поехали!

Водитель завел мотор.

Колонна автобусов выехала с космодрома на довольно приличную асфальтовую дорогу. Практически – шоссе. И почти без колдобин. С правой стороны от дороги расстилались поля, а с левой – виднелись лесные заросли. Причем растения очень сильно напоминали земную флору. Хвойные деревья перемежались лиственными и кустарником. И чудилось – обыкновенные елки, сосны, ясени и клены растут вдоль дороги. Хотя за полную аналогию Антон бы не поручился – из окна автобуса сложно разглядеть, к примеру, форму листьев. А так – лес и лес, стволы – коричневые, листья и трава – зеленые. Правда, иногда попадались 'странные' деревья: то с фиолетовыми плодами, то с серыми иголками. И сразу вспоминалось, что планета – не Земля...

Через пятнадцать минут колонна въехала на территорию города. Поля и заросли сменились рядами аккуратных коттеджей, а затем многоэтажками. По улицам раскатывали автомобили, бродили пешеходы, гуляли дамы, катались велосипедисты. Магазины, аптеки, кафе, вывески, стенды, реклама. Кое-где даже светофоры стояли. Типичный земной провинциальный городок. Тихий и мирный. Притом не современный, а шестивековой давности. Антону, несмотря на всю 'заторможенность – отмороженность', прямо-таки захотелось ущипнуть себя. Вдруг городок ему снится.

Очевидно, аналогичные, только намного более сильные чувства испытывали и другие рекруты, потому что их лица, как говориться, выражали... И разговоры смолкли. После посадки от переизбытка чувств бойцы и без того не слишком активно общались. По большей части – обменивались толчками и репликами вроде: 'Ого!', 'Гляди!', 'Охренеть!'. А тут, вообще, стихли в изрядном ошеломлении. Готовились к заброске в 'горячую точку', лезть под пули и импульсные разряды, а тут эдакая пастораль.

Настроение новобранцев не укрылось от сержанта, и он поинтересовался:

– Что, нравится город?

Кто-то, кажется – Ник, прокашлял нечто утвердительное:

– Агхва.

А Рико добавил куда более членораздельно:

– Не то слово.

Усач усмехнулся.

– Не расслабляйтесь, ребята, вам не тут служить. До нашего форта еще четверть тысячи миль. И там... куда веселей. Сейчас приедем к штабу гарнизона, пересядем, и вперед.

– Господин сержант, – Раванелли прочистил горло и осмелился задать интересующий всех вопрос: – А где мы?

– Город Монтевиль, материк Этана.

– А планета?

– Вам что, не сказали? – удивился сержант.

Почти все рекруты принялись активно мотать головами и нестройно высказываться:

– Нет.

– Никто не говорил.

– Не знаем...

Усач хмыкнул.

– Ну, тогда... добро пожаловать на Лауру.

Рекруты замолчали.

В наступившей тишине брань Саймона показалась... неприлично громкой. Хотя ругался он вполголоса. Если отбросить эмоциональную часть тирады и заменить содержательную часть цензурными синонимами, то смысл высказывания Саймона сводился к простому – 'полный финиш'.

ГЛАВА 6

– Какого демона!

Замигавший индикатор комма заставил Смита вздрогнуть и чертыхнуться. Последнее время ничего хорошего от подобных вызовов он не ждал. И раньше-то по коммуникатору с полковником связывались не для того, чтобы объявить о выигрыше в лотерею или дополнительной премии, но, однако же, звонки были по большей части нейтральными. А ныне вызов мог означать лишь неприятности. Или руководство обеспокоилось, желает на ковер вызвать, отодрать за отсутствие результатов, или подчиненные очередные хреновые новости сообщить рвутся, или из других подразделений Бюро кто-нибудь мечтает свою погань в 'инквизицию' скинуть. Иные варианты маловероятны. Поэтому даже смотреть на монитор не хотелось. Но деваться было некуда.

Вызов шел с одного из номеров, закрепленных за медицинским сектором Бюро. Удивленно хмыкнув, полковник включил изображение.

На экране появилось физиономия незнакомого человека.

– Что за сухофрукт? – пробормотал Смит. Мало того, что вызывающего он видел впервые, так еще и внешне этот деятель выглядел странновато. По крайней мере – для сотрудника Бюро. Лохматый, всклоченный, рожа небритая, одет не пойми во что – то ли свитер, то ли балахон... Ни костюма, ни халата, ни мундира. Секунду поколебавшись, и раздумывая, не отклонить ли вызов, полковник все же отдал голосовую команду коммуникатору:

– Соединение!

– Господин полковник, добрый день. Беспокоит капитан Юнг из пятого отдела медицинского сектора... – Собеседник замолчал, ожидая реакции Смита.

Полковник хмыкнул. Теперь стало понятно, почему капитан выглядит... столь неподобающе. Пятый отдел медсектора занимался соответствующим оборудованием – установкой, наладкой, ремонтом, программным обеспечением. По сути – технари. А в технические подразделения Бюро кого только не берут, там целые рассадники неформалов.

– Слушаю.

– Нам тут доводили инструкцию, что любые странности вам сообщать... А тут... вот я и подумал... на всякий случай... вроде положено. Хотя обычный сбой... – пустился в путанные объяснения Юнг. Было заметно, что, общаясь с одним из руководителей грозной 'инквизиции', он чувствует себя не в своей тарелке.

– Давайте, не торопясь, с начала, – помог собеседнику полковник. – Что у вас случилось?

– Да ничего особенного... Тут такая ситуация – сектор получил новое оборудование... ну, для диагностики и лечения... в свете последних событий... медосмотры и такое прочее... ну, вы понимаете... и наш отдел принимал и настраивал аппаратуру.

– Ясно, – процедил полковник, несмотря на то, что пока ничего не понимал. – Дальше.

– Я отвечал за приемку и настройку рентгеноскопа и кибердиагноста. Правда, кибердиагност тут ни причем...

Смиту захотелось взять что-то тяжелое и стукнуть этого недоделанного специалиста по голове. Но, к сожалению, Юнг находился вне пределов кабинета, и осуществить свое жгучее желанию полковнику было не суждено. Поэтому он ограничился тем, что нахмурился и подбодрил невразумительного собеседника:

–Поближе к сути, пожалуйста.

– Да-да-да. Так вот... я сегодня с утра принял ренгенокоп и кибердиагност на складе, расписался, накладные, подписи, как положено. Тут же проверил исправность, опробовал настройки – все оказалось в порядке. Потом мы переместили аппараты в наш отдел для установки и точной регулировки...

Второй инквизитор нетерпеливо кашлянул.

– А когда час назад я стал проверять настройки уже на месте, оказалось, что рентгеноскоп во время транспортировки функционировал...

– И?

– То есть, получается, что прибор сканировал всех попавшихся по пути сотрудников. В общей сложности – шестнадцать человек. Вроде как негласный дополнительный медосмотр прошли, – улыбнулся Юнг, но, увидев, что полковник к шуткам не расположен, продолжил:

– Конечно, ничего особенного, мало ли чего не бывает. Накладка... Но я для перестраховки проверил данные, попавшие в базу... и интересно результаты посмотреть – оборудование новое ведь, неопробованное... и выяснилось, что в одном случае ренгеноскоп что-то странное записал. Нелепость. Я бы вам и звонить не стал, понятно, что ерунда, яйца выеденного не стоит, но для очистки совести, инструкции опять же...

– Подождите, что за ерунда? – насторожился Смит.

– Да, как сказать... в общем, согласно сохраненной записи, в костях скелета одного из попавшихся по пути сотрудников отмечается повышенное содержание тяжелых металлов...

– И что это означает?

– Вернее, костная ткань почти полностью замещена металлами. Я сразу глазам своим не поверил. То есть, вместо нормального скелета у человека металлический каркас, понимаете?

– Понимаю... – протянул полковник.

– Естественно, такого не может быть. Не киборг же у нас по коридорам гуляет... – виновато улыбнулся Юнг. – Наверняка это просто сбой в работе рентгеноскопа... Но с учетом последних событий... люди-то пропадают... я и решил доложить... на всякий случай.

– И правильно сделали, – заметил Смит. – Кому еще докладывали?

– Никому.

– Замечательно. Где эти, как вы говорите, странные данные записались?

– Я не сверял, где именно. Мы от склада до лифта по главному коридору ехали, потом до уровня 'пять А' поднялись, а оттуда в наш отдел через крыло научников добирались.

– Ясно. Значит, так – никому пока не сообщать, прибор этот... ренгеноскоп запереть, поставить охрану. Запись из базы скопировать, оригинал мне сбросить, копию у себя, копию в архив. И ждите – я незамедлительно спускаюсь, подробно расспрошу. По комму не совсем правильно... – Полковник сделал небольшую паузу. – Вы где сейчас находитесь?

– У себя – кабинет пятьдесят два – пятнадцать.

– Тогда через десять минут у вас. И вот еще... капитан, на всякий случай запритесь и никому, кроме меня, не открывайте.

– Понял.

– Отбой.

Второй инквизитор вывел на экран панели план здания и вызвал сектор наблюдения.

– Смит. Копии записей по помещениям... – Полковник глянул на панельный монитор, – S1, S2, S8, H2, H15, M5 за последние... три часа отправьте мне на комм.

– В помещении М5, ввиду соблюдения режима секретности, у нас приборов фиксации не установлено, – доложил дежурный лейтенант.

– Ну, ладно, нет, и не надо... – легко согласился Смит. Пятый отдел медсектора он упомянул, что называется, 'до кучи'. Ведь со слов Юнга, запись 'странного скелета' сделана во время транспортировки рентгеноскопа со склада, а не в самом отделе.

– Только видеозаписи или сканы тоже? – уточнил лейтенант.

– Со всех приборов – и со сканов, и с камер, и с детекторов.

– Есть. Сейчас скопируем и отправим.

Завершив короткий разговор с 'наблюдателями', полковник набрал номер Радулеску.

– Тадеуш, ты в здании?

– Да.

– Тогда бери в охапку задницу и тащи ее в пятый отдел медсектора. Я тебя там ждать буду.

– Есть.

– Постой... прихвати с собой пару лоботрясов.

– Ленца или моих?

– Без разницы. Они для страховки нужны.

Через семь минут полковник подошел к дверям с табличкой '52-15'. Радулеску с двумя подчиненными – Крафтом и Ченом – был уже здесь.

– Не входили?

– Нет.

Смит кивнул и активировал коммуникатор. Юнг не ответил. Полковник повторил вызов – с тем же результатом. Нехорошие предчувствия одолели второго инквизитора. Он приказал подчиненным капитана:

– Тадеуш, универсальный ключ у тебя с собой?

– Да.

– Тогда попробуй.

Универсальный электронный ключ выдавался сотруднику, получившему полномочия категории 'экстра', и, по замыслу, открывал большинство замков в здании. Включая оснащенные новейшими детекторами. С помощью этой волшебной отмычки нельзя было проникнуть лишь в апартаменты руководства Бюро и особо охраняемые помещения. Но с дверями в кабинет '52-15' отмычка не сработала. Хотя помещения никоим образом не относилось к категории особо охраняемых.

– Изнутри, наверное, заперто, на щеколду или замок механический, – высказал предположение Крафт.

'Догадался, лейтенант очевидность', – раздраженно отреагировал на слова подчиненного Смит. Захотелось высказать ему что-нибудь уничижительное и вслух, но полковник сдержался. И просто приказал:

– Попробуйте постучать.

Однако стуки и крики тоже не принесли должного эффекта. Точнее – принесли, но не тот, который был нужен полковнику. Двери открылись, но не те. Из соседних кабинетов стали выходить сотрудники медсектора и интересоваться, в чем дело. Благо, Радулеску, пользуясь властью, сразу же загонял их обратно. Смиту даже вмешиваться не пришлось. Никто не мешал ОВК, но и продолжать 'осаду' двери было бессмысленно. Поэтому полковник не возразил, когда 'лейтенант очевидность' выдал очередную бесспорно умную сентенцию:

– Придется ломать.

Обуреваемый дурными предчувствиями полковник дал соответствующую команду.

Мера оказалась результатной. Не в плане результатов расследования, а по части разрушения. Дверь ребята из техсектора с помощью парочки хитрых приспособ и легкой ругани вынесли на два счета. Без шума и пыли. Только торопились напрасно – живым Юнга уже не застали. Когда Смит вслед за ребятами Радулеску вошел в кабинет, то первое, что он увидел – валяющееся на полу тело. Полковник тяжело вздохнул. Предчувствия не обманули. Еще один труп. И не надо быть пророком, чтобы со стопроцентной вероятностью предсказать причину смерти лейтенанта – сердечный приступ.

Следующая новость привела полковника в состоянии тихой ярости. Как выяснилось, все записи в базе данных ренгеноскопа были стерты. Что характерно, в закрытом изнутри изолированном помещении. Впору радоваться, что сам агрегат никуда не пропал. Прибывшая на место группа, естественно, следов не обнаружила. Ни посторонних предметов, ни крови, ни поломок, ни отпечатков. Ничего. По поводу взлома базы данных рентгеноскопа спецы пока ничего не сказали, но полковник особо на них и не рассчитывал. Повозятся несколько дней, затем руками разведут. Опробовано практикой. Неоднократно. Поэтому, не дожидаясь докладов следственной группы, Смит вышел из кабинета. Крафту с Ченом приказал оставаться для соблюдения протокола, а Радулеску позвал с собой.

– Тадеуш, пойдем, ко мне.

У дверного проема пришлось едва ли не проталкиваться – у кабинета '52-15' скопилась целая толпа любопытствующих сотрудников, в основном – медсектора. Они возбуждено обсуждали произошедшее, создавая невнятный гул, и многие норовили заглянуть в помещение – отсутствие дверей позволяло. Полковник покачал головой – вроде работают в секретной службе, дел серьезных наверняка полно, а тут толпятся, как на базаре. Смит сначала думал наорать на медиков, приказать разойтись, но махнул рукой – пусть тусуются. Шила в мешке не утаишь, а нервы на докторишек тратить – себе дороже. Еще больше хотелось материться. Безадресно и люто. Но Смит сдержался. Не стоит прилюдно демонстрировать эмоции.

И все же, когда они с капитаном покинули сектор, полковник стал ругаться. Витиевато, изощренно. И долго. К счастью – вполголоса. Никто, кроме Радулеску, слышать оригинальные конструкции первого инквизитора не мог. К тому же им по пути сотрудники и посетители Бюро не попадались. А капитан шел рядом с полковником, восхищенно внимал и тактично молчал. Если начальству необходимо выпустить пар, то кто же запретит.

Наконец, Смит выговорился, остановился возле лифта и перешел с матерного на лингво:

– Оперативно действуют, сволочи. Представляешь, за семь минут управились! Или еще меньше. Ты насколько меня опередил?

– Где-то за минуту до вас пришли.

– Значит, и того меньше... Пяти-шести минут им хватило, чтобы прибыть на место, укокошить Юнга, следы замести, файлы в этом... как его... рентгеноскопе подчисть и убраться. Из закрытого, изолированного помещения. Так, что никто ничего не видел. А ведь я Юнгу приказал запереться изнутри. Просто в голове не укладывается – это какие возможности надо иметь... Я уже молчу о том, что они разговор по защищенной линии прослушали, проанализировали и успели соответствующие выводы сделать. Красавцы, чего говорить...

В это время кабина лифта открылась. Полковник заглянул внутрь, сделал шаг и неожиданно развернулся.

– Слушай, я передумал. Давай-ка мы ко мне не пойдем, а заскочим кое-куда. Есть тут одно интересное местечко.

Они спустились по лестнице на один этаж, потом Смит через сеть коридоров провел Радулеску до глухого закутка. В самом конце обнаружилась неприметная дверь. На ней не было даже электронного замка, а имелась прорезь механического. Второй инквизитор подмигнул капитану и с заговорщицким видом достал из кармана металлический ключ. Через десяток секунд они были внутри маленькой, темной и полупустой комнатушки – то ли заброшенной кладовой, то ли подсобки. Без окон, почти без дверей и без мебели. Лишь ряд полок вдоль стены, пара плохо различимых в полутьме стульев и металлический шкаф. Полковник пошарил рукой справа, чем-то щелкнул, и под потолком загорелся свет.

– Еще не обесточили, – удовлетворенно констатировал Смит, смахнул какой-то тряпочкой пыль с одного из стульев и плюхнулся на сиденье. – Дверь прикрой.

– А что здесь раньше было? – поинтересовался Радулеску, выполняя приказ полковника.

– Когда-то давно вещдоки хранили. А потом подсобку для технарей сделали. Пять лет назад техотдел переехал на другой этаж, и про эту... каморку забыли. Я ее использовал иногда.

Капитан посмотрел на две четкие цепочки следов на мощном пылевом ковре и понимающе хмыкнул. Иногда – сильно сказано. Судя по количеству пыли и ее... нетронутости, в каморке много месяцев никто не появлялся. По меньшей мере – полгода.

Смит перехватил взгляд подчиненного и подтвердил:

– Да, давненько не забегал. Пылью, вон, заросло. Но, чувствую, придется нам с тобой сюда еще потаскаться. Не раз и не два...

– Чтобы прослушку исключить?

– С 'исключить' ты, брат, загнул, конечно. Припечатал. Но ход мысли верный. Здесь хоть есть шанс, что информация не утечет. Помещение ненужное, о нем особо не знают, что я пользовался им когда-то – наверняка не помнят, электроники практически нет, если не считать лампы и розеток... В нашей ситуации – самое то. А в кабинете разговаривать не хочу – такое чувство, что прямо в микрофоны вещаю. И кажется, что где-то у приемников сидят... демоны слушают, смотрят и решают, случится у тебя сердечный приступ сегодня или чуть позже. Или того хуже – не растворить ли тебя бесследно в воздухе. Не факт, что и здесь не слушают... но ничего не попишешь, с риском придется смириться. Кстати о прослушке, дай-ка на всякий случай свой коммуникатор.

Забрав у Радулеску комм, полковник открыл металлический шкаф, покопался в нем и сунул аппарат внутрь. Затем туда же положил и свой коммуникатор. Закрыл дверцы и удовлетворенно ухмыльнулся.

– Вот так-то лучше. Береженого бог бережет. – Похлопал по боку шкафа и специально для Радулеску пояснил: – Специальные сплавы, ящик любое излучение гасит... Телефона, других гаджетов, надеюсь, с собой нет?

– Нет.

– Тогда можно спокойно поговорить... – Смит плюхнулся на стул и вздохнул. – Вообще, обложили, словно волков на охоте. Скоро, наверное, в туалетах совещания проводить начнем... И то нет гарантий, что... не утечет информация в ненужном направлении... Да ты садись, чего столбом стоишь.

Радулеску покосился на запыленное сиденье свободного стула, решая, что лучше: протереть рукавом или попросить тряпку у начальника.

– На, возьми, – разрешил сомнения капитана Смит, протянув уже знакомую тряпочку, оказавшуюся на поверку носовым платком. Радулеску протер стул и уселся.

– Ладно, давай к нашим скорбным делам, пока... – Полковник хотел выдать образную остроту, но ничего путного не придумал, поэтому сподобился лишь на примитивное: – ... никто не хватился. Раз сюда притопали, заодно и текучку доложишь. Что по делу Лемке?

Настала очередь вздыхать Радулеску.

– Подвижек, к сожалению, нет. Мы опросили всех возможных свидетелей, включая родственников и сослуживцев, дополнительно проверили место происшествия, записи чуть ли не под микроскопом просматривали... но пусто. Очевидцев нет, следов – тоже. Дела, которыми Лемке занимался предыдущие пять лет, изучили. Тоже никаких зацепок. Обычная архивная рутина.

– Хреново. А что по остальным?

– Да тоже не особо... Выявили кое-какие совпадения у отдельных погибших, сейчас пытаемся систематизировать, поймать алгоритм, но уверен – общей картины не даст, снова пустышку вытянем. Слишком разновекторные факты. Кто-то вместе учился, кто-то жил рядом, кто-то схожие проекты курировал...

– А по исчезнувшим?

– По ним проверка еще идет, все-таки сложно выяснить, – капитан улыбнулся, – интересовались ли они концертами Баха в семнадцатилетнем возрасте.

– Ты меня не подкалывай, юморист недоделанный, – осерчал полковник.– Ишь чего надумал – цитировать.

– Извините, – смешался Радулеску, – случайно к слову пришлось.

– 'Случайно', как же... – не поверил второй инквизитор. – И с шутками заканчивай, это моя сфера. А твоя – аналитика и расследования. Вот анализируй и расследуй, ищи, собирай факты, а в мою сферу не лезь. Уяснил?

– Уяснил.

Капитан понимал, что сердится полковник 'понарошку', таким образом сбрасывая эмоциональное напряжение, но подыграл руководителю, изобразив кающегося грешника. Да и как не подыграть. Шутки шутками, и Смит – человек, безусловно, адекватный, но начальство есть начальство, правила общения устанавливает оно. А то, не дай бог, и на самом деле осерчает.

– Молодец, коль уяснил. Что там с пропавшими? Ходили в филармонию или нет?

– Этот вопрос пока открыт, но в целом... Родились в разных местах, учились – тоже, жили далеко друг от друга, в смежных отделах не работали, увлечения – ничего схожего, в командировки вместе не ездили, к одним и тем же проектам не привлекались... То есть, не считая службы в Бюро и социального статуса, практически нет ничего, чтобы всех их связывало.

– Практически? – насторожился полковник.

– Есть ряд населенных пунктов на Земле, где бывали исчезнувшие. Плюс планеты. Но Лемке, Тротье и Сибрук посещали их в разное время и с разными целями. Имеются, правда, совпадения по времени и целям, но только для двоих – Тротье и Сибрук иногда участвовали в общих акциях или курировали совместные проекты. На мой взгляд, слишком... фантомная связь. Подобную корреляцию можно выявить как минимум у семидесяти процентов сотрудников Бюро.

– В нашем положении и за фантомы хвататься не грех, – не согласился второй инквизитор. – И что там конкретно?

– В период с триста девяностого по четыреста двенадцатый год Сибрук, Тротье и Лемке побывали на Лауре, Вулкане, Ньюланде, Каледонии, Марсе и Вегасе, есть случаи пересечения фигурантов в одних и тех же точках, но, как я уже отметил, визиты по времени не совпадают. Луну я оставляю за скобками, поскольку через космопорт спутника пассажиры внешнесистемных рейсов проходят в обязательном порядке. На Лауру, Ньюланд и Вулкан летали по служебным делам, на Вегас – Тротье. Сибрук и Лемке – на отдых.

– Не ожидал от нашего майора-тихони, – удивился Смит.– Надо же – на Вегас развлекаться летал. Никогда бы не подумал.