Текст книги "Экс (СИ)"

Автор книги: Павел Ганжа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Однако и данное направление профилактической беседы Антон предвидел. То есть, 'общение' с психологом части прошло более чем предсказуемо, но неприятные ощущения усилились, в сравнении с прежними 'экзекуциями'. Словно кто-то подкрутил рукояти настроек восприятия, добавив контрастности и громкости. В то ж время, убавив энергии и агрессивности. У Ветрова, в отличие от предшествующих визитов, не появлялось желание ударить капитана тяжелым тупым предметом. Или, напротив, тупым тяжелым предметом, из которого льется поток слов, крепко приложиться к столу. Чтобы зубы разлетелись.

Сегодня подобных мыслей не возникало. Что было удивительно. Антон и клялся в том, что будет неукоснительно следовать рекомендациям психолога и тратить бабки направо и налево, дайте только в увольнительную сбежать, без особого рвения. Не истово. Квеленько.

Заметив эту странность, экс обратился к дару авурха. Что последние дни делал почти автоматически. Постоянно тренировался, прямо выражаясь. И дар постепенно... поддавался дрессировке. Реже озарял внезапными спорадическими вспышками откровений и чаще являл знание-понимание по запросу. Процесс стал отдаленно напоминать открытие страницы сети при запросе, но на куда более высоком уровне. Или глубоком – с какой стороны взглянуть. Антон надеялся в ближайшем будущем сделать талант полностью подконтрольным. Имелось опасение, что подобная тенденция приведет к тому, что дар откажет в минуту опасности, но он и раньше не всегда... своевременно срабатывал на предупреждение. К тому же в загашнике оставалась еще необычайно развитая интуиция, она же 'чуйка', куда более восприимчивая к опасностям.

Обращение сработало, но... тоже не обычно. Вернее – ненормально, если к экстраординарным способностям применимо такое определение. Не сказать, что дар авурха спасовал, но... Обращаясь к своему таланту, экс попытался услышать второй, скрытый смысл в словах капитана Джонсон, осознать, добивается ли она чего-то, помимо того, чтобы капрал Ветров деньги интенсивно тратил на развлечения. И не услышал. Знание-понимание не открылось. Вместе с тем, экс почему-то взбодрился и разозлился. Вялость испарилась.

Повторив процедуру, Антон добился аналогичного результата. Скрытых намерений капитана не выведал, но взбодрился еще сильнее. Выныривал из омута, пардон, из кабинета психолога, Ветров мало что понимающий, морально изнасилованный и опустошенный, но очень злой и готовый кого-нибудь прибить. То ли дар авурха взбрыкнул, то ли явил свою новую грань, то ли хрень невразумительная в кабинете творится. Не будь планета аномальной, экс заподозрил бы, что какой-то хитровыдуманный аппарат стоит, выворачивающий мозги и подавляющий волю. Даром что ли с незапамятных времен куча яйцеголовых ученых на спецслужбы работала.

В легком обалдении Ветров покрутил головой – не произошла ли ненароком электрификация форта за время беседы с психологом. По заветам господина Ульянова-Ленина. Ан нет, ламп не добавилось, розетки на стенах не выросли, электроприборов в зоне видимости не наблюдалось. Да и в кабинете их не было. Разве что в логово Джонсон кабель особо защищенный прокинули из генераторной. Но то просто бред – полуметровых свинцовых перекрытий тут нет – стены тупо тоньше.

Встряхнув головой, словно прочищая мозги, Антон потопал восвояси. Возвращаясь с экзекуции, потихоньку остыл. И, что радовало, ни на кого не набросился.

Не доходя до своего отсека, свернул к Ланге. Чтобы выговориться и совет получить. А то от друзей – соседей по жилплощади что-то стоящее вряд ли услышишь. Выговориться – пожалуйста, шуток-прибауток насыплют по макушку, а вот дельное подсказать... маловероятно. Тут опыт нужен. Специфический. Да и общаться лучше... без лишних ушей.

Вломившись в 'кубрик' к капралу, Ветров обрадовано выдохнул – Ланге был на месте и в одиночестве.

– Не помешаю?

– Заходи, садись, – немного удивленно пригласил Ланге.

– Герман, я уже на грани... она меня достала! – сразу с порога взял быка за рога Антон.

– Она, полагаю, капитан Джонсон? – проявил 'потрясающую' прозорливость хозяин кубрика.

– Ну, не принцесса Поднебесной же!

– Не горячись.

– Да как тут не горячиться...

– А в чем суть-то? Ты и раньше ее особо не жаловал, но не кипел так, что... крышка хлюпает. – Ланге улыбнулся.

– Герман, и ты?! – взвился Антон.

– Да не подпрыгивай, – махнул рукой немец. – Говори толком, чем она тебя сегодня довела. А то вроде пару часов назад спокойный был. И у нашего психолога... репертуар стандартный.

– Репертуар стандартный, но со мной какая-то хрень творилась...

И Ветров вывалил на Ланге подробности разговора с капитаном Джонсон, собственные странные ощущения (дар авурха, естественно, остался за скобками) и подозрения.

– И что ты мелодраму на пустом месте разводишь? – усмехнулся Герман, дослушав эмоциональный спич Антона. – Сам думаешь, какие задачи стоят перед военным психологом?

– Откуда я знаю!

– А башку включить?

Ветров на секунду задумался.

– Наверное, не допускать конфликтов внутри бригады, укреплять лояльность командованию, типа того.

– Примерно... И для этого она должна мозги рядовому и сержантскому составу пудрить, а иногда – и офицерам, правильно?

Антон скептически хмыкнул. Ланге хмыканье и заключенный в нем скепсис проигнорировал.

– Она и пудрит. По своим методичкам. Вероятно, и агрессивность снижает. Или установки дает. Для этого необязательно приборы хитрые иметь. Сам ведь знаешь – гипноз, запахи специальные, слова...

– Елки-моталки, точно! – Ветров хлопнул себя по лбу. – НЛП же еще в те времена применяли.

– Что применяли?

– НЛП – нейролингвистическое программирование.

– Видишь, ты больше меня разбираешься...

Антон поскреб пятерней макушку.

– Один черт, непонятно... почему мне тогда ее удавить хочется? Ни фига агрессивность не снизилась.

Герман посмотрел на собеседника и развел руками.

– Действительно, ты что-то кипятишься... Наши обычно от психолога спокойные, как мамонты, уходят. А у тебя реакция... странная. Методы не работают, видимо. Может, Джонсон потому к тебе и прицепилась?

Экс пожал плечами.

– Кто ее разберет, дуру...

– Полегче с эпитетами, – перебил Антона Ланге, – она, что ни говори, женщина. К тому же командир и офицер. Не пойми превратно, подслушивающих устройств тут нет, но стены тонкие, а ты ревешь, как раненый бизон... Дойдет до капитана, она расстроится, зачем нам это.

– Понял. Кто ее разберет, умную женщину, командира и офицера, – поправился Ветров.– Нормально?

– Теперь – да. Но лучше не ори.

– Хорошо, орать не буду, – сбавил тон экс. – Герман, ты объясни, а с какого перепуга она вообще к нам пристает по поводу денег. Тратьте и будьте счастливы. Что за радость нашему психологу от того, что я деньги направо и налево начну расшвыривать. Она меня, ясен пень, постоянно лечит байками на тему 'необходимость психологической разгрузки в условиях боевой обстановки', – передразнил капитана Ветров, – но что-то не верится в них. Если я бабки на телок и выпивку спущу, не факт, что напряжение сброшу. Может, наоборот, с катушек слечу от недостатка средств. Нет, агрессивность-то тут явно сбоку припека. А лояльность – просто из другой оперы. У меня есть идейка, но вдруг ты знаешь что конкретное?

Ланге ухмыльнулся.

– Я постоянно забываю, что ты экс...

– Да, я древний перец, которого вытащили из морозильника, и в современности не петрю.

– Не строй из себя обиженного, – попросил Герман. – Плохо получается.

– А ты не строй загадочного, поделись, если что знаешь.

– Мы-то забыли, что ты экс, а Джонсон помнит. Потому и устраивает беседы чаще, чем другим. Ковальски ведь тоже нередко тягает?

– Ну да, – согласился Антон, – но он... ее лучше переваривает.

– Вот и ответ. Вы – эксы, вам чаще надо мозги прочищать на тему финансовых трат. Мы-то и без того в курсе.

– Да в курсе чего?! – снова вспылил Ветров.

– Без нервов, – поднял ладонь Герман. – Тут, брат, целая... система. Ты с принципами гражданства и социального обеспечения в Федерации знаком?

– В общих чертах.

– Ясно. Значит – на уровне разговоров в курилке. Про категории гражданства знаешь, хотя бы?

Антон кивнул.

– Уже легче. Короче, в случае закрытия контракта в звании сержанта или капрала автоматически присваивается субгражданство первой категории. Иногда, если награжден медалями и орденами за боевые заслуги, полное гражданство. Что, естественно, подразумевает неплохие социальные выплаты. Плюс для ветеранов вооруженных сил предусмотрены существенные скидки на процедуру омоложения. Порой – до восьмидесяти процентов. Теперь сам подумай, выгодно ли государству закрывать контракты опытным военнослужащим и увольнять их из армии?

– И дебилу понятно, что нет, – фыркнул Ветров.

– Верно, – подтвердил Ланге. – Мало того, что государство теряет обученного, опытного бойца, вдобавок нужно тратиться на скидки по омоложению и социалку. Финансовая причина. И еще вопрос, как считаешь, много ли желающих в Федерации прелести армейской жизни на собственной шкуре испытать? Я конкретно про колониальную пехоту?

– Насколько я могу судить, желающих надо днем с огнем искать. У нас в клинике богатый выбор был – урановые рудники, колониальная пехота и абордажные части. В десант или космофлот что-то не предлагали. Альтернатива сама за себя говорит: или иди в колониалы или каторга на рудниках.

– У вас там, конечно, жесть полная, но... картина показательная. В колониалы рекруты обычно от безысходности записываются. Субграждан верхних категорий в колониалы кнутом не загонишь. Субики-три, и те предпочитают не связываться. Потому что опасно – убить могут. У колониалов постоянный кадровый дефицит – по нашей бригаде видно. У нас недобор – почти тридцать процентов. Тут тебе вторая причина – кадровая. И командованию, с любой стороны, выгодно, чтобы бойцы служили долго и продлевали контракты. Отсюда и пропаганда денежных трат, и беседы с психологом – по сути, тем самым заставляют оставаться в армии. Одно дело, когда контракт закрываешь с кругленькой суммой на счете, а другое – с фигой в кармане. С пустым кошельком никакие скидки не спасут – на омоложение не хватит. Да и на новом месте тяжело устроиться – ладно, у кого жилье есть, но подобных счастливчиков в колониальной пехоте редко встретишь. Действует простой принцип: нет кредов – продлевай контракт. И подавляющее большинство бойцов предпочитает продлевать контракты.

– Нормальное кино. А если забить на рекомендации психолога, пусть на особый учет ставит, зато с деньгами остаться.

– Особый учет – крайне неприятная штука. Кто туда попал – снять сложно. А неснятый учет означает, что контракт закрывается без специальных льгот.

– То есть?

– То есть об автоматическом присвоении субгражданства верхних категорий речь уже не пойдет. Специальная комиссия будет рассматривать данный вопрос и, в лучшем случае, боец получает суб-два. А иногда и остается суб-три.

– Ни хрена себе, красивые порядочки! И под пули лезь, и кровно заработные не смей копить! – возмутился Антон. – И что, все об этом знают?

– Кто раньше и не в курсе был, послужив годик-другой, начинает догадываться.

– И никто не возмущается?! Это же натуральная кабала! Крепостное право, честное слово!

– Возмущаются, конечно, не без того, но не особо рьяно. На самом деле ситуация-то не столь... безнадежная. Пусть и нерадостная. В штабах тоже не дураки сидят и понимают, что нельзя солдат в угол загонять...

– Ага, боятся, что 'крепостные' взбунтуются, – сделал язвительный комментарий Антон.

– Ну, бунтов вряд ли опасаются – особые отделы и кураторы из Бюро недаром хлеб едят, – возразил Ланге, – а вот массовое дезертирство безнадега вполне может спровоцировать. Или переходы на сторону сепаратистов. Но это мои домыслы, что там командование думает – не мне судить. Однако есть такая традиция, негласный закон: отслужил двадцать пять лет – смело закрывай контракт. И если у тебя на счете два с половиной креда, а в карманах ветер гуляет – не страшно. Бригада скидывается на 'выходное пособие' для ветерана, и не только рядовые но и офицеры. И финчасть добавляет еще...

– Пожертвование, елки-моталки. И много получается? – скептически поинтересовался экс.

– На оплату омоложения хватает. Плюс – на покупку скромного жилья на планетах второго пояса и первоначальное обустройство...

– Не хило, – присвистнул Антон, подсчитав в уме примерную сумму. Порядок цен экс представлял – про омоложение сам в сети читал, а по поводу жилья – Раванелли в свое время доставал Ветрова планами купить после увольнения из армии гнездышко где-нибудь в тихом местечке, и стоимость 'домиков' и 'обстановки' в монологах Рико непременно фигурировала. И усомнился: – Что-то не складывается. Это по скольку офицеры должны сбрасываться, чтобы подобные суммы набрать? Деньги серьезные, а офицеров не так много в бригаде. Они миллионеры поголовно, что ли? Ведь рядовые, если соблюдать требования нашего любимого психолога, разве что на шиш с маслом способны сброситься. Вру, скорее – без масла. Или финчасть у нас щедра неимоверно?

– Ты прав, есть один момент, – улыбнулся Герман. – Часть кредов, которые мы тратим в Гринхилле и Граубурге, по согласованию с хозяевами заведений поступает на специальный счет части. Что-то вроде фонда взаимопомощи. Оттуда и выплачивается наибольшая доля 'выходных пособий'. Кстати, и Братство немного подкидывает на бедность.

– Теперь сошлось, – кивнул Антон. – Значит, 'налог' своеобразный замутили... А зачем сложности, тупо организовали бы фонд, креды собирали, на кой с дельцами-кабатчиками связываться?

– Не знаю, – сказал Ланге. – Могу лишь предположить...

– И я могу, – фыркнул Ветров, – кто-то из командования на этой схеме свой маленький гешефт делает.

– У меня схожие... предположения.

– А если я деньги в Монтевиле потрачу или в другом городе?

– Про договоренности с Монтевильскими дельцами не слышал. Но утверждать не возьмусь – кто знает... Просто Гринхилл и Граубург – городки небольшие, слухи расходятся... легко.

– Ага, а учитывая, что увольнительные в основном туда и дают... Хотя меня в Монтевиль последнее время отпускают...

– К Монтевилю гораздо ближе Пятая бригада дислоцируется, – заметил Ланге.

– Ты хочешь сказать, что Монтевиль они... окучивают?

– Да. Я как-то пересекался с парнями из Пятерки – у них картина похожая. Только финсектор части ветеранам денег не выделяет – тут исключительно наша придумка.

– Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд.

– Что?

– Присказка. Или поговорка... старинная. Типа – удивительное дело, – пояснил Антон.

– Наша часть не уникальная, сильно от других не отличается – проблема с набором в колониальную пехоту не перед одной Семеркой стоит. А командование общается между собой... – пожал плечами Герман. – Ничего удивительного.

– Слушай, а ты же сам контракт закрывать собрался – мне лейтенант уши прожужжал жалобами на твой уход. Но ты же не двадцать пять лет отбарабанил? Или я не знаю чего?

– Пятнадцать. Третий пятилетний контракт.

– И как... – Ветров завис, пытаясь сформулировать вопрос так, чтобы выразиться не то, чтобы поделикатнее, скорее – точнее. А то выдашь сдуру, мол, люди отбарабанив двадцать пять годков, увольняются, кое-кто же схалявил, поделись рецептиком, где деньжат надыбал – неудобно получится. Нет, Герман излишне тонкой душевной организацией или ранимой психикой не обладал и наверняка не обиделся бы, но... не хотелось двусмысленность брякнуть. Поэтому Антон покрутил рукой, словно заворачивая крышку на емкости, и издал осмысленное: – Э-э...

Однако Герман понял размытую формулировку вопроса и ответил:

– Я интуит... И в увольнительных... пользовался этим.

– А, ты играл, но не просаживал креды, а, наоборот, выигрывал, – допер Антон. У него вдруг снова проявилось знание-понимание. Странно, но после ментальной экзекуции в кабинете Джонсон экс 'позабыл' о собственном таланте. Психолог будто отключила его на время. А сейчас снова включилось. И дар авурха подтвердил правдивость слов Ланге. И в отношении закрытия контрактов ветеранов, и по части собственного увольнения. Антон даже понял, что креды Ланге 'поднимал' в основном на ардо и покере. Только касательно военного психолога дар авурха помалкивал. Ветров так и не уразумел, почему его ощущения в кабинете Джонсон выписывали синусоиды и каким макаром психолог 'мозги пудрила'. Что-то тут нечисто. А с Ланге, напротив, ясно. Кроме отдельных деталей.

– И много кредов насобирал, если не секрет?

– Достаточно, – улыбнулся Герман. – И на омоложение хватит, и на домк в прибрежном районе.

– Да, деньги-деньгами, а что с особым психологическим учетом? Наша психологиня не грозилась на него упечь?

– Нет, я же рекомендации соблюдал – деньги тратил на развлечения. Девушки, рестораны, казино. А что выигрывал в карты и рулетку – это уже частности. Не запрещено.

– Надо тоже попробовать поиграть, – заявил Антон. – А то я по ресторанам креды трачу. Авось получится.

– Должно получиться. Если что, я тебя поднатаскаю. У меня больше месяца до закрытия контракта.

– Спасибо!

– Да, и когда сам играть начнешь, рулеткой не увлекайся – владельцы заведений 'счастливчиков' не любят. Один-два раза банк снял, и довольно. Лучше в карты – в разных клубах, понемногу и не часто.

– Понял.

Ветров поднялся и пожал руку Ланге.

– Герман, еще раз благодарю, без твоих советов – никуда.

– Обращайся, если что.

Выйдя из кубрика, Ветров почесал затылок и резюмировал:

– Значит, в субботу в Монтевиль – выполнять рекомендации психолога, тратить креды и не нарушать, мать ее, финансовую дисциплину...

Ветка отклонилась и хлестнула по плечу. По тому же многострадальному плечу. Антон скривился, но больше не от боли, а от досады – опять он неуклюжесть проявил, сбился с ритма и на ветку напоролся. Разведчик, называется. Ветров чертыхнулся сквозь зубы, поправил ножны. И вдруг увидел, как из-за скалы выходит... Сола. Экс выпустил воздух и опустил секундой ранее вздернутый автомат. Чуть с перепуга не выпустил очередь в девушку. Натворил бы дел, стрелок хренов. Но откуда черноволосая дикарка тут оказалась?

Стойте, но ведь только что скалы тут не было, деревья росли, лес густой. А сейчас – берег реки, скалы. Что за ерунда?!

Ветров помотал головой, но пейзаж не поменялся. И красавица Сола никуда не исчезла. Антон попытался что-то сказать, поздороваться, спросить, как девушка тут оказалась, и что вообще происходит, но не сумел вымолвить ни слова. Рот словно заклеило. И дышать отчего-то стало трудновато. Присутствие черноволосой красавицы по-прежнему оказывало на экса... определенное воздействие. То ли вдохновляющее, то ли пугающее.

Взгляд поневоле начал бегать, опускаться ниже талии и подниматься повыше, понеслись вскачь фривольные мыслишки и фантазии. И чудилось, что упомянутые фантазии и мыслишки для девушки – не секрет, она читает их, будто открытую книгу. Даром что ли она сама – авурх. Видящая и чувствующая, притом куда более опытная и умелая, чем экс.

– Тебя скоро ждут перемены, – произнесла аборигенка.

Антон удивился тому, что девушка не растягивает гласные, как при первой встрече. Хотел спросить об этом, поинтересоваться, что за перемены грядут, задать еще сотню вопросов, но звуки из глотки так и не вылетали. И, поразительно, экса данное обстоятельство не сильно обеспокоило. Антон разве что автоматически попробовал 'кликнуть' знание-понимание, но не срослось. Ничего. А мыслишки-фантазии окончательно распоясались, скакали настолько высоко, что... прямо неудобно. Ветров даже покраснел слегка. Стоит перед девушкой пнем махровым и невесть что... думает.

Извиниться бы за недостойное поведение, но, как прощения просить, если говорить невозможно? Антон решил было покаяться конклюдентно, то есть приложить руку к груди и склонить голову, но не сумел сделать и этого. Рука не повиновалась и не согнулась.

Сола, увидев затруднения экса, подошла поближе, взялась за плечо – к счастью, непострадавшее – и сказала:

– Вставай, капрал!

Рот вдруг расклеился, и экс прохрипел:

– Чего?

– Эй, капрал, просыпайся, приехали, – произнесла красавица. Грубым, низким голосом.

От удивление экс моргнул и... воззрился на трясущего его за плечо сержанта-попутчика.

– Приехали, говорю, – повторил сержант.

– Понял, спасибо.

Ветров потер физиономию и поднялся с сиденья. С трудом. Почудилось, что кости заскрипели. Правая рука затекла, пальцы онемели.

– Уф, – выдохнул экс, когда сумел-таки вывалиться из автобуса. Толком не проснувшийся, одуревший. Нет, спать в транспорте, братцы, не рекомендуется. Ни в гибернаторах межсистемных кораблей, ни на креслах допотопных, наполовину деревянных, автобусов.

По глазам ударил яркий свет. Стелла стояла почти в зените, и было довольно жарко. На Лауре, вообще, ясная погода преобладала. Как минимум в умеренных широтах на материке Этан. Еще раз помял морду лапой. Стало малость полегче. По крайней мере, ощущение кинематографичности исчезло. А то не разберешь, то ли сон, то ли явь, то ли бред. То ли видения с участием Солы. То ли нечто среднее. Слишком реалистичным сон-видение был.

Надо же, опять началось. Вроде, отпустило, эротические фантазии с черноволосой красавицей в главной роли перестали 'мучить', а в автобусе снова прихватило. И, что любопытно, на сей раз – сексуальный подтекст вторичен, словно это действительно был не просто сон, а насланное видение. Или что-то схожее из местного экстрасенсорного репертуара. То бишь – из арсенала авурха. Антон ведь сам такой, пусть и недоделанный, но авурх. Пробудила, елки-моталки, дар, вот теперь и... накрывают приходы. И не мультики, а чуть ли не эротическо-мистическая шняга с видениями. Будто Сола на самом деле хотела Антона о чем-то предупредить. Не сказать, что об опасности, просто о грядущих изменениях. Типа, готовься парень, работать много придется, но не напрягайся – реальную угрозу не предсказала.

По уже закрепившейся привычке обратился к дару авурха, так сказать, за разъяснениями, но 'отклика' не нашел. Четкого понимания не возникло, хотя на уровне ощущений и чуйки Ветров был уверен, что видел не обычный сон. Как минимум – в эпизодах с участием Солы.

Что-то его способности с перебоями функционировать стали. В кабинете психолога отказали, после – пару раз, и сейчас. Будто некий откат произошел. Сначала прорыв в умении пользоваться даром авурха, выход на новые рубежи, а затем – некоторое отступление.

Антон еще толком не отошел ото сна – мысли в голове ворочались тяжело, словно заботливо связанные толстые партизаны. Чудилось, что при поворотах поскрипывали от натуги. И хотелось их смазать...

Надо выпить.

Идея не интересная и не свежая, но опробованная десятками поколений. Пропустишь стаканчик, другой, глядишь, и мозги прочистятся, скрип в голове прекратится, и дар авурха заработает, а ситуация с видением – сном прояснится. Тем более для того капрала Ветрова сюда и отправили. Выполнять заветы незабвенного военного психолога – пить, играть, девок танцевать, деньги просаживать. И снова не в Граубург занюханный, а в Монтевиль, где имеется крупная зона стабильности, пусть и не полностью охватывающая город. А значит – сеть, стереовизоры, электронные счета, терминалы, игровые автоматы и прочие радости жизни. Спасибо, как говорится, капитану Джонсон, за нашу счастливую зрелость.

Игра вполне может до вечера подождать. Ветров собирался опробовать собственную чуйку по методу Ланге на игровых автоматах в казино, которые расположены в окрестностях космопорта – то есть в зоне стабильности. Соответственно, вечерне-ночная жизнь там постоянно кипит. А днем, наоборот. На знакомство с девушками легкого или чуть более тяжелого поведения Антон планов на сегодня вообще не строил. Успеется в следующий раз. А вот выпить и закусить – неплохо было бы прямо сейчас. Особенно, с учетом того, что за время пути до города экс не кисло проголодался. Барана вместе с копытами сожрал бы.

Поэтому Антон отправился сторону, противоположную космопорту – где-то в паре кварталов отсюда экс видел красивое кафе с открытой террасой. Ведь день ясный, погода, если вспомнить старинную поговорку, просто шепчет...

Будем надеяться, что качество блюд и пиво в заведении не уступят живописному виду.

До кафе Ветров не добрался. Буквально сотни метров не дошел. Помешала случайная встреча. Антон топал по улице, никого не трогал, смотрел по сторонам, любовался пейзажем и дефилирующими дамами в коротких платьях, и вдруг взгляд выхватил перебинтованное лицо.

Оба-на!

Смутно знакомая физиономия, пусть нашлепка на переносице и мешает идентификации субъекта. Где-то с данным индивидом недавно пресекались. Столь характерно упитанную морду забыть мудрено.

А, точно!

Ветров чуть не хлопнул себя по лбу. Сепаратист из 'сельвы'. Месяц назад с ним пришлось плотно общаться. Прямо по-родственному тесно. Тот самый кадр, едва не отправивший Антона к праотцам в бою во время ЭМ-бури. Который сначала Ветрову плечо порезал тесаком, потом рьяно душил экса, не хуже, чем товарищ Шариков – котов, а в итоге убежал с откушенным носом. И поблагодарить за теплый, радушный прием не соизволил.

А хорошо он инсургента тогда хватанул – нос до сих пор в повязке. Точнее – то, что от носа осталось. И поделом мерзавцу – не будет ножиками размахивать и руки распускать, а то ишь нашелся маньяк-недоучка.

Антон с удовольствием посмотрел на повязку. Практически с чувством по-брежневски глубокого удовлетворения. Причем пялился откровенно, не скрываясь. Почти демонстративно. Однако тут же спохватился и отвел взор. Не хватало еще, чтобы 'знакомый' сепаратист заметил повышенное внимание со стороны Ветрова и опознал обидчика. Тогда и разборки, не ровен час, начнутся. С руганью, мордобоем и прочими лишними телодвижениями. Что, учитывая отсутствие штатного оружия у экса, чревато малопрогнозируемыми последствиями – сепаратист-то, здоровенный. Харя лопаты просит, кулаки – дынями, натуральный шкаф. Если не платяной, то посудный. Тогда в лесу чуть не задушил, собака. Конечно, в наплечных ножнах висит костяной клинок из хвоста свордера, можно им пригрозить. Кинжал выглядит довольно впечатляюще – вряд ли у самого отмороженного инсургента появится желание на клинок кидаться. Но мало ли.

Да и вообще, встревать в разборки не хотелось. Полицию вызовут, с представителями закона маяться, в часть сообщат, потом командование мозги прочищать примется, не дай бог, капитана Джонсон привлекут – на кой Антону подобные ватрушки-бублики. Поэтому экс надвинул на глаза козырек форменного кепи и прикинулся ветошью.

Очевидно, мордатый сепаратист все же заметил пристальный взгляд, поскольку уставился на Антона. Экс машинально сунул правую ладонь под левую подмышку – там притаились ножны с кинжалом. И одновременно задействовал дар авурха. Опять же, машинально.

'Ты меня не знаешь!'.

'Я обычный прохожий!'

'Ты меня видишь впервые!'

'Мы никогда нигде не встречались!'.

'Ты меня не знаешь!'.

То ли мантра сработала, и волшебство удалось, то ли мятежник просто не вспомнил своего обидчика, но забинтованный мордоворот потерял интерес к Антону и прошел мимо.

Ветров перевел дух.

Нет, похоже первый вариант. Что ни говори, а трудно забыть человека, который оттяпал тебе здоровенную часть носа. И не лопатой заурядной, а зубами. Пусть и кусал противник тебя в нелучших для запоминания условиях: суета, возня, вдобавок освещенность с шумовым фоном оставляли желать. Но то отговорки в пользу бедных. Подобное происшествие, и захочешь – не забудешь, в темноте тебя покусали или в сверкании театральных прожекторов. Ветров бы точно не забыл. Значит, аллилуйя, новая часть дара открылась.

Интересно, талант исключительно в скрытности проявляется или можно внушения разнообразные делать? Если у него появятся гипнотические способности – откроются широкие возможности для... для чего, Антон пока не сумел толком сформулировать, но лишними они явно не будут.

Впрочем, на данную тему и потом пораскинуть мыслями не грех. Сейчас стоит закрепить успех. На том же покусанном крестничке.

Да, между прочим, а куда мордастый кекс намылился? Как у себя дома разгуливает. И одет в стиле 'отпускник-пляжник' – шорты, футболка, легкие туфли. Ни тебе камуфляжа, ни бот армейских. И что 'кекс' в городе потерял? Монтевиль – не 'сельва' и не курорт, специализирующийся на поправке здоровья побитых – покусанных мятежников. Ветров воззрился на затылок удаляющегося сепаратиста. Тот, словно почувствовав внимание, обернулся.

Клешня снова автоматически метнулась к рукоятке кинжала. Однако Антон усилием воли опустил распоясавшуюся конечность. Не отмахиваться же от мордоворота клинком.

Ишь, какой восприимчивый он у нас! Мордастый сепаратист, в смысле, а не клинок. Недаром говорят, что взглядом в спину можно себя выдать. Хорошо, пробуем упражнять способности дальше.

'Ты меня не видишь!'.

'Меня здесь нет!'.

'На тебя смотрел кто-то другой!'.

'Ты меня не видишь!'.

А функционирует заклинание-то!

Сепаратист посмотрел сквозь Антона, будто того, на самом деле не было, а вместо фигуры мужика неопределенного возраста в военной форме с лычками капрала, наблюдалось... пустое место. Или, в крайнем случае – колебание пыли в воздухе, вызванное ветерком. И знание-понимание подтверждало – покусанный 'крестничек' экса не видит.

Мятежник потер щеку рядом с бинтом-нашлепкой, недоуменно пожал плечами и двинул дальше. Ветров словно услышал, как мордатый пробормотал про себя: 'Показалось'.

Стараясь не упустить ощущение 'невидимости', экс зашагал следом за сепаратистом. Что было довольно сложно. Подспудно хотелось сконцентрироваться, проявить некое усилие. Однако Антону требовалось не напрягаться, а, наоборот, сохранять состояние... расслабленной сосредоточенности. Ветров знал, что именно так он становится 'невидимым' для покусанного здоровяка. Да и для прочих прохожих экс сделался... если не хамелеоном, полностью сливающимся с окружающим фоном, то менее заметным – минимум.

Впрочем, зря старался, поскольку 'крестничек', морда тяпкой, нос, извините, остатки шнобеля по ветру, чесал куда-то, не особо заморачиваясь чужими косыми взглядами. И тем паче – появлением вероятного 'хвоста'. Целеустремленно чесал. Разве что башкой крутил периодически. Но не слишком рьяно. Даже удивительно, учитывая, что мгновения назад мятежник чужое внимание ощутил и обернулся. Проявил редкую чувствительность, на зависть мнительным дамочкам, озабоченным собственной внешностью и разгуливающими по улицам сексуальными маньяками. Да что там – на зависть любому параноику. А тут прет... бульдозером. Или, судя по скорости, бронетранспортером. Не грех было сравнить мятежника с носорогом, но... неполиткорректно. Носа-то у чувака почти нет, и известно по чьей вине. Но прет очень уверенно.