Текст книги "Страхи мудреца. Книга 1"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 41 страниц)

– Сцеоп, – ответил он наконец. – Меня зовут Сцеоп, а тебя?

– А меня – Террис, – ответил хозяин, усаживая старика поближе к костру. – А это Силла, моя жена, и Уинт, наш сын. А это Шари и Бентум, Лил, Питер и Фент.

Потом Террис поднес Сцеопу вина. Силла налила ему большую миску картофельной похлебки, отрезала ломоть теплого хлеба и половинку золотой летней тыквы с положенным внутрь куском сладкого масла. Самая простая еда, и не так много ее было, но для Сцеопа это был настоящий пир. А пока он ел, юный Уинт все подливал ему вина. Он улыбнулся ему, сел у его колен и назвал его дедушкой.

Это было уж слишком для старого бродяги, и он беззвучно заплакал. Возможно, дело в том, что он был стар, а день выдался нелегкий. Возможно, он не привык к людской доброте. Возможно, он размяк от вина. Но, как бы то ни было, слезы покатились по его щекам и затерялись в густой белой бороде.

Террис увидел это и поспешно спросил:

– Что случилось, отец?

– Глупый я старик! – сказал Сцеоп, скорее самому себе, чем остальным. – Вы обошлись со мною куда добрей, чем кто бы то ни было за последние несколько лет, и мне горько, что я не могу вам отплатить.

Террис улыбнулся и погладил старика по спине.

– А ты и впрямь хочешь отплатить?

– Да мне же нечем! Нечего мне вам дать.

Террис улыбнулся еще шире.

– Сцеоп! Мы же эдема руэ. И больше всего ценим то, что есть у каждого.

Сцеоп увидел, как сидящие у костра один за другим воззрились на него в ожидании. И Террис сказал:

– Ты можешь рассказать нам свою историю!

И Сцеоп, не зная, что делать, принялся рассказывать. Он рассказал, как пришел в Фаэриниэль. Как ходил от костра к костру, надеясь на щедрость путников. Поначалу он запинался и голос у него срывался, ибо он долго пробыл один и отвык разговаривать. Однако вскоре его голос окреп, слова потекли смелее, и, пока пламя, мерцая, отражалось в его ярко-голубых глазах, руки его выразительно жестикулировали, поддерживая надтреснутый старческий голос. И даже эдема руэ, что знают все истории на свете, невольно внимали и дивились.

Когда история закончилась, труппа зашевелилась, словно приходя в себя после глубокого сна. Поначалу они лишь переглядывались, потом посмотрели на Сцеопа.

Террис знал, о чем они думают.

– Сцеоп, – осторожно спросил он, – а куда ты направлялся нынче ночью, когда я остановил тебя?

– Я шел в Тинуэ, – ответил Сцеоп, несколько смущенный тем, как увлекла его собственная история. Лицо старика раскраснелось, щеки горели, и он чувствовал себя глупо.

– А мы в Беленэ едем, – сказал Террис. – Не согласишься ли ты отправиться с нами?

На миг взгляд Сцеопа озарился надеждой, но тут же погас.

– Я буду всего лишь бесполезным грузом. Нет, даже у нищего есть своя гордость!

Террис расхохотался.

– Кому ты говоришь о гордости, эдема руэ? Мы ведь не из жалости тебя зовем. Мы зовем тебя потому, что ты один из нас, и нам хочется, чтобы в грядущие годы ты поведал нам еще дюжину дюжин историй!

Нищий покачал головой.

– Да нет, я не вашей крови. Не из ваших я.

– А как это влияет на цены на масло? – возразил Террис. – Мы, руэ, сами решаем, кто из наших, а кто нет. Ты – точно из нашей семьи. Оглядись и увидишь, лгу я или нет.

Сцеоп окинул взглядом круг лиц и увидел, что Террис говорит правду.

И старик остался при них и прожил с ними много лет, прежде чем пути их разошлись. Много он повидал, много историй поведал, и всем это пошло на пользу.

Это все было на самом деле, хотя и много лет назад, далеко отсюда. Я слышал об этом из уст эдема руэ и потому знаю, что это правда.

ГЛАВА 38
ЗЕРНА ИСТИНЫ

– Что, и все? – спросил Симмон, вежливо выждав. Он лежал на спине, глядя на звезды.

– Да.

– Я и не думал, что все так кончится, – сказал он.

– А ты чего ждал?

– Ну, я думал, в конце концов выяснится, кто такой этот нищий на самом деле. Я думал, что как только кто-то отнесется к нему по-доброму, он окажется Таборлином Великим и отдаст ему свой посох, и мешок денег, и… не знаю. Сделает что-нибудь волшебное.

– И скажет: «Если тебе будет грозить опасность, стукни посохом о землю и скажи „Палка-палка, бей – не жалко!“», и палка оживет и защитит его от любого, кто вздумает напасть на него, – добавил Вилем. Он тоже лежал на спине в высокой траве. – Я не думал, что это на самом деле просто старый бродяга.

– В историях нищие никогда не бывают просто нищими! – заметил Симмон слегка обвиняющим тоном. – Это всегда либо колдунья, либо принц, либо ангел, либо еще что-нибудь этакое.

– Зато в жизни нищие – почти всегда просто нищие, – возразил я. – Но я понимаю, о каких историях вы думаете. Это те истории, что мы рассказываем чужим, чтобы их потешить. А это совсем другая история. Такие мы рассказываем друг другу.

– Зачем же рассказывать историю, в которой нет ничего потешного?

– Чтобы не забыть. И чтобы научиться… – я сделал неопределенный жест, – важным вещам.

– Например, преувеличенным стереотипам? – спросил Симмон.

– Ты о чем? – спросил я, уязвленный.

– «Запряжем его в телегу вместо осла!» – с отвращением фыркнул Симмон. – Не знай я тебя, я бы обиделся!

– Не знай я тебя, – с жаром ответил я, – я бы сам обиделся! Знаешь ли ты, что атуранцы прежде убивали людей, которые живут в дороге? Один из ваших императоров провозгласил, что они, дескать, чинят вред империи! А ведь большинство из них были всего лишь нищими, что лишились дома из-за войн и налогов! Многих просто силой загнали на военную службу.

Я оттянул ворот рубахи.

– Но за эдема руэ давали двойную цену! На нас охотились, точно на лис. В течение сотни лет охота на руэ была излюбленной забавой сливок атуранской знати!

Воцарилось глубокое молчание. Горло у меня ныло, и я сообразил, что перешел на крик.

– Я не знал… – приглушенно ответил Симмон.

Я мысленно отвесил себе пинка и вздохнул.

– Извини, Симмон. Это уже… это было давным-давно. И ты тут ни при чем. Это старая история.

– Ну еще бы, раз в ней упоминаются амир, – сказал Вилем, явно желая переменить тему. – Когда их распустили-то? Триста лет тому назад?

– И все равно, – сказал я. – За большинством стереотипов стоит некая истина. Зерно, из которого они растут.

– Вот Бэзил из Винтаса, – сказал Вилем. – И он действительно странный в некоторых отношениях. Когда спать ложится, кладет монету под подушку, и все такое.

– По пути в Университет мне довелось путешествовать с парой адемских наемников, – сказал Симмон. – Они действительно не разговаривали ни с кем, только друг с другом. И действительно ни секунды не сидели спокойно, все время дергались.

– Должен признать, – поколебавшись, сказал Вилем, – что знаю немало сильдийцев, которые в самом деле стараются набивать свои башмаки серебром.

– Кошельки, – поправил его Симмон. – Башмаки – это то, что на ноги надевают.

И он пошевелил ногой в качестве иллюстрации.

– Да знаю я, что такое башмаки! – возмутился Вилем. – Я на вашем вульгарном языке лучше твоего говорю. Это просто так говорится, пату! Деньги в кошельке – это на расходы. А то, что ты рассчитываешь сберечь, надо носить в башмаках.

– А-а! – задумчиво кивнул Симмон. – Тогда понятно. Вроде как на черный день.

– Черный день – это как? – переспросил озадаченный Вилем.

– И эта история – куда важнее, чем вам кажется, – поспешно перебил я, пока они не ушли слишком далеко в сторону. – В ней тоже содержится зерно истины. И если вы обещаете никому об этом не говорить, я открою вам, в чем тут тайна.

Я тут же почувствовал, как их внимание сосредоточилось на мне.

– Если вам доведется принять гостеприимство странствующей труппы и они прежде всего предложат вам вина, это наверняка эдема руэ. Эта часть истории – чистая правда, – я предупреждающе поднял палец. – Но пить этого вина ни в коем случае не следует.

– Но я же люблю вино! – жалобно сказал Симмон.

– Неважно, – сказал я. – Хозяин предложит вам вина, но вы требуйте непременно налить вам воды. Может даже выйти нечто вроде спора, потому что хозяин будет предлагать все щедрей и щедрей, а гость станет отказываться все вежливей и вежливей. Тогда они поймут, что ты – друг эдема, что ты сведущ в наших обычаях. И с тобой будут обращаться как со своим, а не как с обычным гостем.

Разговор сошел на нет – мои друзья переваривали полученную информацию. Я смотрел на звезды, мысленно выделяя знакомые созвездия. Ивен-охотник, Тигель, Вновь Юная Мать, Огнеязыкая Лисица, Разрушенная Башня…

– А куда бы ты пошел, если бы мог отправиться куда хочешь? – вдруг ни с того ни с сего спросил Симмон.

– За реку, – ответил я. – Спать.

– Да нет! – сказал он. – Я имею в виду – если бы ты мог отправиться вообще куда угодно, в любой конец земли.

– Все равно, – ответил я. – Я много где побывал. Но мне всегда хотелось именно сюда.

– Но это же не навсегда, – возразил Вилем. – Ты ведь не хочешь остаться здесь навсегда, верно?

– Ну да, я это и имел в виду, – добавил Симмон. – Мы все хотим быть здесь. Но никто из нас не хочет остаться тут навсегда.

– Ну, кроме Манета, – вставил Вил.

– Вот ты бы куда отправился? – упорно продолжал Симмон. – На поиски приключений?

Я молча поразмыслил.

– Я, наверно, отправился бы в Таленвальд, – сказал я.

– К талям? – переспросил Вилем. – Но ведь это первобытный кочевой народ, насколько я знаю.

– Ну, с формальной точки зрения эдема руэ тоже кочевой народ, – сухо возразил я. – Я когда-то слышал, что вожди их племен – не великие воины, а певцы. И от песен их исцеляются больные и деревья пускаются в пляс.

Я пожал плечами.

– Я бы отправился туда, чтобы узнать, правда это или нет.

– А я бы отправился к королю Фейен, – сказал Вилем.

Симмон расхохотался.

– Ну нет, это не считается!

– А почему? – вдруг разозлился Вилем. – Если Квоут может отправиться к поющим деревьям, то я могу отправиться в Фейен, чтобы танцевать с эмбрулами… с женщинами фейе.

– Но тали-то существуют на самом деле, – возразил Симмон. – А истории про фейе – это байки для пьяных, полоумных и детей.

– Ну а ты бы куда отправился? – спросил я Симмона, чтобы развести их с Вилемом.

Он долго молчал.

– Не знаю, – ответил он наконец на удивление бесцветным тоном. – Я ведь нигде не бывал на самом-то деле. Я и в Университет-то приехал только потому, что после того, как мои братья получат наследство, а сестре выделят приданое, мне мало что останется, кроме родового имени.

– Так ты что, не хотел учиться в Университете? – недоверчиво переспросил я.

Сим уклончиво пожал плечами, и я собирался было спросить его о чем-то еще, но тут Вилем шумно поднялся на ноги.

– Ну чего, может, мы уже в состоянии перейти через мост?

Голова у меня была на диво ясная. Я встал, лишь слегка покачнувшись.

– Я так вполне.

– Секундочку!

Симмон удалился в лес, на ходу расстегивая штаны.

Как только он скрылся из виду, Вилем наклонился ко мне.

– Не надо расспрашивать его о семье, – вполголоса сказал он. – Ему тяжело об этом говорить. Особенно когда он пьян.

– А что…

Он резко махнул рукой, мотнул головой.

– Потом!

Симмон выбрался обратно на поляну, и мы молча побрели обратно к дороге, перешли Каменный мост и вернулись в Университет.

ГЛАВА 39
ПРОТИВОРЕЧИЯ

На следующее утро, ближе к полудню, мы с Вилом шли в архивы, чтобы встретиться там с Симом и разрешить наш вчерашний спор.

– Все дело в его отце, – вполголоса рассказывал Вилем, пока мы шагали между серых зданий. – Отец Сима владеет герцогством в Атуре. Хорошие земли, но…

– Погоди! – перебил я. – Так что же получается, у нашего маленького Сима отец – герцог?

– Наш маленький Сим, – сухо заметил Вилем, – на три года старше тебя и на пять сантиметров выше.

– А каким герцогством? – спросил я. – И не настолько он меня выше!

– Далонир, – сказал Вилем. – Но ты же знаешь, как оно бывает. Атуранская знать… Неудивительно, что он об этом не распространяется.

– Да ладно тебе! – поддел я его, указывая на кишевших вокруг студентов. – Тут, в Университете, самое непредвзятое общество, какое существовало с тех пор, как церковь спалила дотла Калуптену!

– Ну, я заметил, что ты тоже не стремишься упоминать о том, что ты из эдема руэ.

Я ощетинился.

– Ты что хочешь сказать, что я этого стыжусь?

– Я говорю, что вслух ты об этом не упоминаешь, – спокойно ответил Вил, твердо глядя мне в глаза. – Вот и Симмон тоже. И, полагаю, у вас обоих есть на то свои причины.

Я подавил раздражение и кивнул.

Вилем продолжал:

– Далонир на севере Атура, так что они достаточно богаты. Однако у него трое старших братьев и две сестры. Старший сын наследует владения. Второму отец купил воинский чин. Третий пошел по церковной части. Ну а Симмон…

Вилем не договорил.

– Да, мне как-то сложно представить Сима священником, – согласился я. – Или военным, если уж на то пошло.

– Так Сим и оказался в Университете, – закончил Вилем. – Его отец надеялся, что он станет дипломатом. Но тут Сим обнаружил, что ему нравится алхимия и поэзия, и сделался членом арканума. Его отец от этого не в восторге.

Вилем многозначительно взглянул на меня, давая понять, что это еще очень мягко сказано.

– Но быть арканистом – это же весьма почетно! – возразил я. – Куда лучше, чем быть расфуфыренным лизоблюдом при каком-нибудь дворе!

Вилем пожал плечами.

– Семья платит за его обучение. И дает ему денег на жизнь.

Он сделал паузу, чтобы помахать кому-то на том конце двора.

– Но домой Симмон больше не ездит. Даже ненадолго. Его папаша любит охоту, драки, попойки и девиц. Подозреваю, нашему мягкосердечному книжнику Симу дома доставалось куда меньше любви, чем того заслуживает умный сын.

* * *

Мы с Вилом встретились с Симом в своей обычной читальной норке, уточнили подробности заключенного по пьяни пари и разошлись в разные стороны.

Через час я вернулся с небольшой стопкой книжек. Поиски мне облегчило то, что я занимался изысканиями касательно амир с тех самых пор, как Нина принесла мне свой свиток.

Я негромко постучался в дверь читальной норки и вошел. Вил с Симом уже сидели за столом.

– Чур, я первый! – радостно воскликнул Сим. Он заглянул в свой список и вытянул книгу из стопки. – Страница сто пятьдесят вторая!

Он раскрыл книгу на нужной странице и принялся проглядывать ее.

– Ага! «И тут девушка поведала обо всем…» тра-ля-ля… «…и отвела их в то место, где наткнулась на языческие игрища»!

Он посмотрел на меня, уперев палец в страницу.

– Видал? Тут написано – «языческие»!

Я сел.

– Давай посмотрим остальное.

Во второй книге Сима говорилось примерно то же самое. А вот третья таила в себе сюрприз.

– «Изобилие в окрестностях путевых камней, указующее на то, что некогда, в незапамятные времена, здесь пересекалось несколько торговых путей…»

Он осекся, потом пожал плечами и протянул книгу мне.

– Да, эта, похоже, поддерживает твою точку зрения.

Я не удержался от смеха.

– Так ты их что, вообще, что ли, не читал перед тем, как принести сюда?

– Это за час-то? – Симмон тоже фыркнул. – Нет, конечно. Я просто обратился к хранисту.

Вилем зыркнул на него исподлобья.

– Не к хранисту. Ты у Куклы спросил, верно?

Симмон напустил на себя вид чистой невинности. Учитывая, что его лицо от природы выглядело невинным, это лишь придало ему глубоко виноватый вид.

– Ну, может, я к нему и заглянул, – уклончиво ответил он. – И он действительно посоветовал мне пару книг, где имеются сведения о серовиках.

Видя, как изменилось лицо Вилема, он вскинул руку.

– Не смотри на меня свысока! И так это уже обернулось против меня!

– Снова Кукла, – буркнул я. – Когда вы, наконец, меня с ним познакомите? А то вы оба молчите о нем как рыбы.

Вилем пожал плечами.

– Встретишься с ним – поймешь.

Книги Сима делились на три категории. Одни поддерживали его точку зрения, в них говорилось о языческих обрядах и жертвенных животных. Другие рассуждали о древней цивилизации, которой они служили путевыми камнями, невзирая на то, что некоторые из них стояли на отвесных склонах или на дне рек, где никаких дорог быть не могло.

Последняя же книга оказалась весьма любопытной по другим причинам.

– «…Пара стоячих монолитов, на которых сверху лежит третий, – читал Симмон. – Местные жители называют это место „двери“. Весенние и летние празднества всегда включают в себя украшение этих камней и танцы вокруг них, однако родители запрещают детям играть поблизости от этих камней во дни полнолуния. Один достопочтенный и во всем прочем вполне разумный старец утверждал, будто…»

– Ну, и так далее, – сказал Сим, оборвав чтение на полуслове, и уже хотел было с отвращением захлопнуть книгу.

– Так что же он утверждал? – спросил Вилем. У него разгорелось любопытство.

Симмон закатил глаза и продолжал читать:

– «Утверждал, будто в определенные дни и часы люди могут миновать эти каменные двери и очутиться в прекрасной стране, где обитает сама Фелуриан, что любит мужчин и убивает их своими объятиями».

– Интересно… – пробормотал Вилем.

– Да что тут интересного? Вздор это все, ребяческие суеверия! – сердито сказал Симмон. – И все это ничуть не поможет нам понять, кто же из нас прав.

– А тебе как кажется, а, Вилем? – спросил я. – Ты ведь у нас беспристрастный судия!

Вилем подвинулся к столу и взглядом пересчитал книги.

– Семь за Симмона. Шесть за Квоута. Три противоречивы.

Мы быстро проглядели те четыре книги, что принес я. Одну из них Вилем отмел. Счет сделался семь в пользу Симмона и девять в мою.

– Не то чтобы решающее преимущество… – задумчиво произнес Вилем.

– Можем объявить ничью, – великодушно предложил я.

Симмон насупился. Как добродушен он ни был, а проигрывать пари терпеть не мог.

– Ну ладно, идет, – сказал он.

Я обернулся к Вилему и указал глазами на пару книг на столе, оставшихся нетронутыми.

– Похоже, наш с тобой спор разрешится куда быстрее, ниа?

Вилем хищно ухмыльнулся.

– Как нельзя быстрее!

Он показал мне книгу.

– Здесь имеется текст указа о роспуске ордена амир.

Он открыл заложенную страницу и принялся читать вслух:

– «Их деяния отныне подлежат суду согласно законам империи. Никому из членов ордена впредь не дозволяется разбирать дела либо выносить решения в суде».

Он самодовольно взглянул на меня.

– Видал? Раз их лишают права суда, значит, изначально у них было такое право. Логично будет предположить, что они были частью атуранского чиновничества.

– Вообще-то говоря, – извиняющимся тоном возразил я, – в Атуре церковь всегда обладала правом суда.

Я показал одну из своих двух книг.

– Забавно, что ты нашел именно «Альпура пролиция амир». Потому что я ее тоже принес. Указ-то этот был издан именно церковью.

Вилем помрачнел.

– Ничего подобного! Здесь написано, что это был шестьдесят третий указ императора Нальто.

Мы были озадачены. Сравнив книги, мы обнаружили, что они прямо противоречат друг другу.

– Ладно, я так понимаю, что эти две книги друг друга отменяют, – сказал Сим. – Что у вас есть еще?

– Вот «Свет истории» Фелтеми Рейса, – буркнул Вилем. – Там все однозначно. Я не думал, что мне потребуются другие доказательства.

– А это вас не смущает? – спросил я, постучав костяшками пальцев по двум противоречащим друг другу книгам. – Они не могут утверждать противоположные вещи!

– Да мы только что пролистали двадцать книг, утверждающих противоположные вещи! – заметил Симмон. – Что удивительного в том, что их стало на две больше?

– Предназначение серовиков наверняка никому не известно. Так что по этому вопросу и должно быть несколько разных мнений. Но «Альпура пролиция амир» – это официальный указ. Он в одночасье превратил в изгоев тысячи самых могущественных людей Атуранской империи. Он стал одной из первопричин падения империи. Противоречиям тут взяться неоткуда.

– Но ведь орден распущен более трехсот лет тому назад, – сказал Симмон. – За это время могли возникнуть некоторые разночтения.

Я покачал головой, листая обе книги.

– Одно дело – противоречивые мнения. А другое дело – противоречивые факты.

Я показал свою книгу.

– Это «Падение Империи» Греггора Меньшего. Он пустослов и ханжа, но при этом лучший историк своей эпохи.

Я взял в руки книгу Вилема.

– Фелтеми Рейс – далеко не столь прославленный историк, но куда более серьезный ученый, чем Греггор, и крайне тщательно относится к фактам.

Я обвел взглядом обе книги, нахмурился.

– Ерунда какая-то выходит…

– Ну и что теперь? – спросил Сим. – Снова ничья? Так неинтересно!

– Нам нужен третейский судья, – сказал Вилем. – Кто-нибудь более сведущий, чем мы.

– Более сведущий, чем Фелтеми Рейс? – переспросил я. – Не думаю, что нам стоит обращаться с подобными пустяками к Лоррену.

Вил покачал головой, встал и разгладил складочки на своей рубашке.

– Похоже, тебе пора познакомиться с Куклой.