Текст книги "Страхи мудреца. Книга 1"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)

ГЛАВА 24
ПЕРЕЗВОНЫ

Я стоял на крыше, над головой сверкала гроза, на душе у меня было тяжко. Мне хотелось догнать Аури и извиниться, но я знал, что это бесполезно. Если задать лишний вопрос, она всегда убегала, а уж когда Аури убегала, она исчезала стремительно, как кролик в норе. В Подовсе была тысяча мест, куда она могла спрятаться. Найти ее было невозможно.

К тому же у меня было важное дело. Возможно, мой враг прямо сейчас пытается меня выследить. Мне было попросту некогда.

Путь по крышам занял у меня почти час. Вспышки молний, то и дело озарявшие крыши, скорее мешали, чем помогали: после каждой вспышки я надолго терял способность видеть в темноте. И тем не менее в конце концов я кое-как дохромал до крыши главного здания, где обычно встречался с Аури.

Я с трудом спустился по яблоне в закрытый дворик и уже собирался окликнуть ее через тяжелую металлическую решетку, ведущую в Подовсе, но тут заметил, что в тени ближайших кустов кто-то шевельнулся.

Я вгляделся в темноту, не различая ничего, кроме смутного силуэта.

– Аури? – осторожно спросил я.

– Я не люблю рассказывать, – тихо ответила она. В голосе у нее звучали слезы. Из всех ужасов, что я пережил за последние пару дней, это, бесспорно, было хуже всего.

– Аури, прости меня, пожалуйста! – сказал я. – Я больше не буду расспрашивать! Честное слово.

Из кустов раздался всхлип. Сердце у меня застыло, и от него откололся кусочек.

– А что ты делала поверх всего нынче ночью? – спросил я. Я знал, что об этом спрашивать можно. Я уже много раз спрашивал.

– На молнии смотрела, – ответила она и шмыгнула носом. – Я видела молнию, похожую на дерево!

– И что было в молнии? – мягко спросил я.

– Термическая ионизация, – ответила Аури. И, помолчав, добавила: – А еще – речной лед. И взмах кошачьего хвоста.

– Жалко, что я ее не видел, – сказал я.

– А ты что делал поверх всего? – она помолчала, и я услышал негромкий, икающий смешок: – Такой сумасшедший и почти голый?

Мое сердце мало-помалу начало оттаивать.

– Я ищу, куда спрятать свою кровь, – сказал я.

– Обычно люди носят ее внутри, – сказала она. – Так проще.

– Я и хочу, чтобы ее большая часть осталась внутри, – объяснил я. – Но я боюсь, что меня ищут.

– А-а! – сказала Аури, как будто сразу все поняла. Я увидел, как ее фигурка, чуть более темная, шевельнулась и встала на фоне тени. – Тогда пошли со мной, в Перезвоны.

– По-моему, Перезвонов я еще не видел, – сказал я. – Ты меня туда уже водила?

Она шевельнулась – возможно, покачала головой.

– Это мои личные покои.

Я услышал металлический лязг, шорох, и за открытой решеткой вспыхнул голубовато-зеленый огонек. Я спустился вниз и очутился в подземном ходе рядом с ней.

При свете сделалось видно, что лицо у нее в разводах – вероятно, оттого, что она размазывала слезы руками. Я впервые видел Аури грязной. Глаза у нее сделались темнее обычного, и нос покраснел.

Аури шмыгнула носом и потерла чумазое личико.

– В каком ты ужасном виде, – очень серьезно сказала она.

Я посмотрел на свои окровавленные руки и грудь.

– Ну да, – согласился я.

Тут она улыбнулась нежной, но смелой улыбкой.

– На этот раз я не так уж далеко убежала! – сказала она, гордо выпятив подбородок.

– Я так рад! – сказал я. – Ты извини, пожалуйста.

– Нет! – она коротко и твердо тряхнула головой. – Ты мой кирид, это выше любых упреков.

Она коснулась пальцем центра моей окровавленной груди.

– Иваре эним эуге.

* * *

Аури повела меня через лабиринт подземных ходов, который представляло собой Подовсе. Мы спускались все ниже – через Скачки, мимо Сверченья. Потом миновали несколько извилистых коридоров и снова начали спускаться, по каменной винтовой лестнице, которой я никогда прежде не видел.

Вскоре я почувствовал запах сырого камня и услышал низкий гул текущей воды. Время от времени до меня доносилось то бряканье стекла о камень, то более мелодичный звон стекла о стекло.

Ступенек через пятьдесят широкая винтовая лестница исчезла в широком бурлящем водоеме. «Интересно, – подумал я, – глубоко ли под воду уходят эти ступеньки?»

Тут не пахло ни гнилью, ни затхлостью. Вода была свежая, чистая, и я видел мелкие волны, расходящиеся от лестницы в темноту, туда, куда не достигал свет наших светильников. Я снова услышал стеклянный звон и увидел две бутылки, которые крутились и подпрыгивали в водовороте, отплывая то в одну сторону, то в другую. Потом одна ушла под воду и больше не всплыла.

На латунной подставке для факела, вделанной в стену, висел джутовый мешок. Аури сунула в него руку и достала тяжелую бутылку, заткнутую пробкой, – в такой бутылке, должно быть, когда-то хранилось бредонское пиво.

Она протянула бутылку мне.

– Они исчезают на час. Или на минуту. Иногда на несколько дней. Иногда они вообще не всплывают.

Она достала из мешка еще одну бутылку.

– Лучше запускать не меньше четырех сразу. Тогда, с точки зрения статистической вероятности, как минимум две все время будут оставаться на поверхности.

Я кивнул, вытянул нитку из растрепанного мешка и вымочил ее в крови, которая покрывала мою руку. Откупорил бутылку и бросил нитку внутрь.

– И волосы тоже, – сказала Аури.

Я вырвал у себя несколько волосков и просунул их в горлышко бутылки. Потом загнал поглубже пробку и пустил бутылку в плавание. Она глубоко погрузилась в воду и поплыла, беспорядочно кружа.

Аури протянула мне вторую бутылку, и мы повторили все сначала. Когда в водовороте заколыхалась четвертая бутылка, Аури кивнула и деловито отряхнула ладошки друг об друга.

– Ну во-от, – протянула она с несказанным удовлетворением. – Все хорошо. Теперь нам ничто не угрожает.

* * *

Несколько часов спустя отмытый, перевязанный и куда менее голый, чем прежде, я явился в комнату Вилема в гнездах. В ту ночь, и в течение многих следующих ночей, Вил с Симом по очереди дежурили надо мной, пока я спал, храня меня своим аларом. Это были друзья, лучшие из друзей, такие, о каких мечтает любой, но каких не достоин никто, уж тем более я.

ГЛАВА 25
ПРОТИВОЗАКОННОЕ ПОЗНАНИЕ

Что бы там ни думали Вил с Симом, а я все же не верил, что это Деви наводит на меня порчу. Я, конечно, болезненно сознавал, что ничего не понимаю в женщинах, и все же она всегда относилась ко мне дружелюбно. Временами даже бывала добра ко мне.

Конечно, репутация у нее была мрачная. Но кому, как не мне, было знать, как стремительно горстка пустых слухов может разрастись до нелепых сказок!

Мне представлялось куда более вероятным, что мой неведомый враг – просто какой-то обиженный студент, которого злит мое стремительное продвижение в аркануме. У большинства студентов уходили годы на то, чтобы достичь звания ре'лара, а я получил его, не успев проучиться три четверти. А может быть, это человек, который ненавидит всех эдема руэ. Мне не раз доставалось только за принадлежность к этому сословию.

В определенном смысле то, кто именно является источником нападений, было даже не важно. Важнее было найти способ с ними покончить. Не могу же я требовать, чтобы Вил с Симом оберегали меня по гроб жизни!

Нужен был более надежный выход. Мне требовалось добыть грэм.

Грэм – это чрезвычайно остроумный артефакт, изобретенный специально на случай подобных неприятностей. Это своеобразный симпатический доспех, который мешает другим людям создать связывание с вашим телом. Я не знал, как он работает, но знал, что он существует. И знал, где узнать, как его сделать.

* * *

Килвин поднял голову, видя, что я приближаюсь к его кабинету. Я с облегчением увидел, что его стеклодувная печурка погашена.

– Я так понимаю, с вами все в порядке, ре'лар Квоут? – осведомился он, не вставая из-за рабочего стола. В одной руке у него было большое полушарие из стекла, в другой – алмазный резец.

– Все в порядке, магистр Килвин, – соврал я.

– Ну что, обдумали вы свой следующий проект? – спросил он. – Не приснилось ли вам что-нибудь интересное?

– На самом деле, магистр Килвин, я искал схему грэма. Но почему-то я не нашел ее нигде – ни в библиотеке, ни в справочниках.

Килвин посмотрел на меня с любопытством.

– А для чего вам, собственно, понадобился грэм, а, ре'лар Квоут? Или вы не доверяете своим товарищам по аркануму?

Не понимая, шутит он или говорит серьезно, я решил обойтись без лишних объяснений.

– Нам на симпатии для продолжающих рассказывали про плюхи. И я подумал, что, если грэм позволяет обезвреживать связи, основанные на сродстве…

Килвин хмыкнул себе в бороду.

– А, нагнал-таки Дал на вас страху! Это хорошо. И да, вы правы, грэм может защитить от последствий плюхи…

Его темные сильдийские глаза сделались серьезными.

– До некоторой степени. Однако мне кажется, что разумный студент скорее предпочел бы намотать на ус полученные сведения и избегать плюх благодаря должной осмотрительности и вниманию.

– Я так и собираюсь сделать, магистр Килвин, – ответил я. – И все же мне кажется, что иметь грэм было бы полезно.

– Отчасти это правда, – признался Килвин, оглаживая лохматую бороду. – Однако со всем этим ремонтом и выполнением осенних заказов у нас недостает рабочих рук.

Он указал на окно, выходящее в мастерскую.

– Я не могу отрывать людей от работы ради такого заказа. А даже если бы и мог, остается вопрос цены. Тут требуется тонкая работа и золото для отделки…

– Магистр Килвин, я предпочел бы сделать его сам.

Килвин покачал головой.

– Схемы грэма не случайно нет в справочниках. Вы недостаточно опытны, чтобы изготовить его самостоятельно. Когда работаешь с сигалдри и собственной кровью, нужно быть чрезвычайно осмотрительным.

Я открыл было рот, но Килвин перебил меня:

– А главное, сигалдри, необходимая для подобного устройства, может быть доверена только студенту, достигшему уровня эл'те. Руны крови и кости обладают слишком мощным потенциалом, использовать их неправильно чересчур опасно.

Его тон дал мне понять, что спорить тут бесполезно, поэтому я только пожал плечами, как будто мне было все равно.

– Ну и ладно, магистр Килвин. У меня есть и другие проекты, будет чем заняться!

Килвин широко улыбнулся мне.

– Я в этом не сомневался, ре'лар Квоут! Жду не дождусь, что же вы мне такое изготовите.

Тут меня осенило:

– Магистр Килвин, а можно мне для этого воспользоваться одной из отдельных мастерских? Я предпочел бы, чтобы мне не заглядывали через плечо во время работы.

Услышав это, Килвин вскинул брови.

– Теперь мне вдвойне любопытно!

Он положил на стол стеклянную половинку шара, поднялся на ноги и выдвинул ящик стола.

– Одна из тех мастерских, что на первом этаже, вас устроит? Или у вас что-нибудь может взорваться? Тогда я дам вам мастерскую на третьем. Там холоднее, но крыша лучше приспособлена для таких дел.

Я внимательно посмотрел на него – может, он издевается?

– Да нет, магистр Килвин, вполне подойдет мастерская на первом. Только мне понадобится небольшая плавильная печь и свободное пространство, чтобы было чем дышать.

Килвин что-то пробормотал себе под нос и достал ключ.

– И глубоко вы дышать собираетесь? В двадцать седьмой мастерской сто семьдесят квадратных метров.

– Ну, этого точно хватит, – сказал я. – И, возможно, мне потребуется разрешение на использование драгоценных металлов из хранения.

Килвин хмыкнул и кивнул, протягивая мне ключ.

– Я позабочусь об этом, ре'лар Квоут. С нетерпением буду ждать, чтобы увидеть, что же вы такое придумали.

* * *

То, что нужная мне схема оказалась секретной, было крайне неприятно. Но всегда ведь есть другой способ раздобыть информацию, и всегда есть люди, которые знают больше, чем им положено.

Вот, например, Манет. Я не сомневался, что он-то знает, как изготовить грэм. Э'лиром он был только по названию, это было известно всем. Но вряд ли Манет согласится поделиться этой информацией со мной вопреки воле Килвина. Университет был домом Манета в течение тридцати лет, и он, вероятно, был единственным студентом, который страшился исключения больше, чем я.

Значит, выбор у меня был ограничен. Я никак не мог придумать способ добыть схему самостоятельно, разве что до посинения рыться в архивах. Так что, тщетно поломав голову в поисках лучшего решения, я отправился в «Сноп и ячмень».

«Сноп» был одним из самых сомнительных кабаков на этом берегу реки. Трактир «У Анкера», например, вовсе не был убогим, просто непритязательным. Там было чисто, но цветами не благоухало, и он был недорогим, не будучи дешевкой. К Анкеру ходили поесть, выпить, послушать музыку, временами завязать дружескую потасовку…

«Сноп» был несколькими ступеньками ниже. Там было грязновато, музыкой там особо не интересовались, а потасовки оказывались забавными только для одного из участников.

Не поймите меня неправильно: «Сноп» был куда лучше многих тарбеанских кабаков. Но это был худший кабак, который можно было найти так близко к Университету. Поэтому, как ни убог он был, там все же имелись деревянные полы и стекла в окнах. А если вы напивались до потери сознания и, очнувшись, обнаруживали пропажу кошелька, вы могли утешиться тем, что вас хотя бы не прирезали и даже сапоги не сперли.

Поскольку было еще довольно рано, в общем зале народу было наперечет. Я обрадовался, увидев сидящего в глубине Слита. Вообще-то я не был с ним знаком, но кто он такой – я знал. Был наслышан.

Слит был один из тех редкостных, незаменимых людей, которые умеют устраивать дела. Судя по тому, что я о нем слышал, он с перерывами учился в Университете последние десять лет.

Он разговаривал с человеком, который явно нервничал, и мне хватило ума не вмешиваться. Так что я взял два полпива и принялся ждать, делая вид, что просто зашел выпить.

Слит был хорош собой, темноволос и темноглаз. Бородки он не носил, но я сразу решил, что он как минимум наполовину сильдиец. Каждый его жест был исполнен властности. Он двигался так, словно управлял всем вокруг.

На самом деле меня бы это не удивило. Вполне возможно, что «Сноп» и впрямь принадлежал ему. Такие люди, как Слит, без денег не сидят.

Наконец Слит и встревоженный молодой человек явно о чем-то договорились. Слит дружески улыбнулся, когда они обменивались рукопожатиями, и на прощание похлопал молодого человека по плечу.

Я немного выждал, потом подошел к его столику. Подойдя ближе, я обратил внимание, что столик стоит немного в стороне от прочих. Не так чтобы очень далеко, но так, чтобы подслушать его было затруднительно.

Когда я подошел, Слит посмотрел на меня.

– Я хотел узнать, нельзя ли с вами поговорить, – сказал я.

Он широким жестом указал на свободный стул.

– Вот это сюрприз! – сказал он.

– Отчего же?

– Умные люди меня нечасто навещают. Я имею дело с неудачниками.

Он посмотрел на кружки.

– Это обе ваши?

– Хотите, берите одну себе, хотите, обе. Но из этой я уже пил, – я кивнул на ту, что держал в правой руке.

Он с опаской глянул на кружки, потом расплылся в широкой белозубой улыбке и отхлебнул из левой.

– Судя по тому, что я о вас знаю, вы не из тех, кто способен отравить собеседника.

– Я смотрю, вам обо мне немало известно, – заметил я.

Он пожал плечами – так небрежно, что я заподозрил, что он нарочно практиковался.

– Я обо всех немало знаю, – сказал он. – Но о вас – больше, чем о прочих.

– Отчего же?

Слит подался вперед, облокотился о стол и заговорил доверительным тоном:

– Вы представляете себе, насколько скучен средний студент? Половина из них – просто богатенькие туристы, которым в целом плевать на учебу.

Он закатил глаза и сделал такой жест, словно отбрасывал что-то через плечо.

– Вторая половина – унылые книжные черви, которые так долго мечтали попасть сюда, что теперь дышать не могут от счастья. Они ходят на цыпочках, смиренные как священники. И приходят в ужас, если кто-нибудь из магистров неодобрительно глянет в их сторону.

Он пренебрежительно фыркнул и откинулся на спинку стула.

– Достаточно будет сказать, что вы – как глоток свежего воздуха. Все говорят…

Он запнулся и снова отработанным жестом пожал плечами.

– Ну, впрочем, вы и сами знаете.

– Вообще-то нет, – признался я. – Так что же обо мне говорят?

Слит одарил меня ослепительной улыбкой.

– Ах да, в этом-то и проблема, верно? Решительно все знают репутацию человека, кроме него самого. Большинство людей это нимало не волнует. Но кое-кто из нас работает над собственной репутацией. Я свою строил буквально по кирпичику. Это очень полезный инструмент.

Он лукаво взглянул на меня.

– Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду.

Я позволил себе улыбнуться.

– Быть может.

– Ну так что же говорят обо мне? Расскажите, и я отвечу вам тем же!

– Ну, – сказал я, – вы можете достать что угодно.

Потом добавил:

– Не болтливы, но берете дорого.

Он рассерженно замахал руками.

– Это все пустые слова! Подробности – вот скелет любой истории! Давайте подробности!

Я поразмыслил.

– Мне рассказывали, что в прошлой четверти вы сумели продать несколько бутылок «регим игнаул нератум». Уже после пожара в мастерской Килвина, когда, казалось бы, все запасы были уничтожены.

Слит кивнул. Лицо его было непроницаемым.

– Рассказывают, что вы сумели передать послание в Эмлин, отцу Вейане, хотя город был в осаде.

Он снова кивнул.

– Вы добыли молоденькой проститутке, работающей в «Пуговках», комплект документов, удостоверяющих, что она дальняя родственница баронета Гамре, что позволило ей без лишних хлопот выйти замуж за некоего молодого аристократа.

Слит улыбнулся.

– Этим делом я горжусь!

– Когда вы были э'лиром, – продолжал я, – вас отстранили от обучения на две четверти по обвинению в «противозаконном познании». Два года спустя вас оштрафовали и временно отстранили от обучения за «неправильное использование университетского оборудования в тигельной». Еще я слышал, что Джеймисону известно, чем вы занимаетесь, но ему хорошо платят за то, чтобы он смотрел на это сквозь пальцы. Кстати, последнему я не верю.

– Разумно, – небрежно сказал Слит. – Я тоже.

– Несмотря на всю вашу бурную деятельность, у вас всего однажды были неприятности с железным законом, – продолжал я. – Из-за контрабандной доставки запретных веществ, верно?

Слит закатил глаза.

– А знаете, что самое обидное? Вот уж тут-то я был как раз ни при чем! Ребята Хеффрона заплатили констеблю, чтобы сфабриковать хоть какие-то доказательства. И всего через два дня обвинения были с меня сняты.

Он насупился.

– Хотя магистрам на это было плевать. Их больше всего тревожило то, что я, видите ли, мараю доброе имя Университета! – с горечью сказал он. – После этого мне втрое повысили плату за обучение!

Я решил зайти немного дальше.

– Несколько месяцев назад вы отравили венитазином юную графскую дочку и дали ей противоядие только после того, как она отписала вам самое большое из владений, которое ей предстоит унаследовать. А потом обставили все таким образом, как будто она продула его вам, играя в фаро по-крупному.

На это он приподнял бровь.

– А почему я так сделал, не говорят?

– Да нет, – ответил я. – Я так понимаю, она попыталась вас надуть, не выплатив вам какой-то долг.

– Отчасти это правда, – сказал он. – Хотя на самом деле все было несколько сложнее. И это не был венитазин. Это было бы крайне неблагоразумно!

Он сделал обиженное лицо и раздраженно отряхнул рукав.

– Что-нибудь еще?

Я призадумался, пытаясь решить, хочу ли я получить подтверждение каких-нибудь своих давних подозрений.

– Ну, разве что то, что в прошлой четверти вы свели Амброза Джакиса с двумя людьми, которые известны тем, что убивают за деньги.

Лицо у Слита осталось бесстрастным, поза спокойной и расслабленной. Однако же я заметил, что плечи у него чуть заметно напряглись. Когда я смотрю достаточно пристально, от меня ускользает очень и очень немногое.

– Вот как, значит? И такое говорят?

Я пожал плечами в ответ куда искуснее самого Слита. Я умел пожимать плечами настолько непринужденно, что даже кошка бы обзавидовалась.

– Я же музыкант. Я три вечера в неделю играю в многолюдном трактире. Там и не такого наслушаешься.

Я взял свою кружку.

– А обо мне вам что рассказывали?

– Ну, разумеется, то же самое, что знают все. Вы убедили магистров принять вас в Университет, хотя вы еще щенок, извините за откровенность. Потом, два дня спустя, вы опозорили магистра Хемме прямо у него на занятии, и это сошло вам с рук.

– Не считая порки.

– Не считая порки, – согласился он. – Во время которой вы даже ни разу не вскрикнули и крови считай что не было. Ни за что бы не поверил, если бы не несколько сотен свидетелей.

– Да, мы собрали аншлаг, – согласился я. – Погода была самая подходящая для порки.

– Я слышал, что за это некоторые особо впечатлительные господа называют вас Квоутом Бескровным, – сказал он. – Хотя, подозреваю, этим прозвищем вы обязаны еще и тому, что вы из эдема руэ, а это означает, что вы как нельзя более далеки от чистокровного аристократа.

Я улыбнулся.

– Думаю, верно и то и другое.

Вид у него сделался задумчивый.

– Еще я слышал, будто вы с магистром Элодином подрались в Гавани. На волю вырвались свирепые и ужасные магические силы, и в конце концов он одолел вас, сперва швырнув вас сквозь каменную стену, а потом сбросив с крыши здания.

– А из-за чего мы подрались, не рассказывают? – поинтересовался я.

Он только рукой махнул.

– Ну, про это говорят всякое! Из-за оскорбления. Из-за недопонимания. Из-за того, что вы якобы пытались отобрать у него магию. Из-за того, что он якобы пытался отобрать у вас женщину. Обычная чушь.

Слит потер лоб.

– Что там еще? Вы сносно играете на лютне и надменны, как кошка, которую ушибли дверью. Вы хамоваты, остры на язык, не уважаете старших и более знатных, то есть практически всех окружающих, учитывая ваше низкое плутовское происхождение.

Я ощутил, как гневный жар бросился мне в лицо и волной разлился по всему телу.

– Я лучший музыкант, какого вам когда-нибудь доводилось видеть или доведется видеть впредь, хотя бы издали, – сказал я с деланым спокойствием. – И я эдема руэ до мозга костей. А это означает, что кровь у меня алая, а не голубая. Что я дышу свободно и хожу везде, куда несут меня ноги. Что я не припадаю к земле и не виляю хвостом, точно пес, при виде любых титулов. Да, с точки зрения людей, которые всю жизнь отрабатывали гибкость позвоночника, это и впрямь может показаться надменностью!

Слит лениво улыбнулся в ответ, и я понял, что он нарочно меня поддел.

– Еще вы вспыльчивы, об этом я тоже слышал. Ну, и уйму прочей подобной разнообразной ерунды. Про то, что вы спите не больше часа в день. Про то, что в жилах у вас течет демонская кровь. Про то, что вы умеете разговаривать с мертвыми…

Я с любопытством подался вперед. Последнего слуха я про себя не распускал.

– В самом деле? То есть как? Я беседую с духами или же про меня рассказывают, будто я выкапываю трупы?

– С духами, я так понимаю, – ответил Слит. – Такого, чтобы вас обвиняли в ограблении могил, я еще не слышал.

Я кивнул.

– Что-нибудь еще?

– Ну, разве что то, что в прошлой четверти вас подстерегли в переулке двое людей, которые убивают за деньги. И, хотя у них были ножи и они застали вас врасплох, одного вы ослепили, а второго избили до бесчувствия, призвав огонь и молнию, как Таборлин Великий.

Мы долго смотрели друг на друга. Молчание было неловким.

– Так это вы свели с ними Амброза? – спросил я, наконец.

– Это нехороший вопрос, – напрямик ответил Слит. – Он предполагает, что я соглашаюсь обсуждать частные дела после того, как заключил сделку.

Он посмотрел на меня в упор, ни на губах, ни в глазах у него не было ни следа улыбки.

– И к тому же неужели вы предполагаете, будто я отвечу вам честно?

Я нахмурился.

– Однако же могу вам сказать, что из-за всех этих историй на подобную работу охотников теперь мало, – непринужденно сообщил Слит. – Хотя, надо сказать, на такую работу и спрос-то в здешних краях невелик. Мы тут все такие цивилизованные…

– Хотя, конечно, не факт, что вы бы знали об этом, если бы даже нечто подобное и имело место.

Слит снова улыбнулся.

– Именно!

Он подался вперед.

– Ну все, довольно болтовни. Что именно вы ищете?

– Мне нужна схема некоего артефакта.

Он поставил локти на стол.

– И?..

– И она содержит руны, которые Килвин сообщает только тем, кто достиг ранга эл'те.

Слит деловито кивнул.

– И как скоро она вам нужна? Через несколько часов? Через несколько дней?

Я подумал о Виле и Симе, которые ради меня не спят ночами.

– Чем скорей, тем лучше.

Слит сделался задумчив и долго смотрел вдаль.

– Ну, это будет стоить немалых денег, и к тому же не могу гарантировать, что добуду ее точно в срок.

Он снова посмотрел на меня.

– Но, если вы попадетесь, самое меньшее, что вам грозит, – это «противозаконное познание».

Я кивнул.

– А вы знаете, что вам за это светит?

– «За противозаконное познание арканума, не причинившее ущерба другим людям, – процитировал я, – виновный студент подвергается штрафу в размере не более двадцати талантов, либо порке кнутом, не более десяти ударов, либо отстранению от арканума, либо исключению из Универитета».

– Меня лично оштрафовали на целых двадцать талантов и отстранили от обучения на две четверти, – угрюмо сказал Слит. – И это – всего лишь за алхимию ре'ларского уровня. За сведения уровня эл'те наказание будет более суровым.

– Сколько? – спросил я.

– При условии, что я добуду ее в течение нескольких дней…

Он задумчиво посмотрел на потолок.

– Тридцать талантов.

Сердце у меня упало, но я не подал виду.

– Торг уместен?

Он снова сверкнул своей белозубой улыбкой.

– Я беру еще и услугами, – сказал он. – Но за тридцать талантов это должна быть очень серьезная услуга.

Он задумчиво взглянул на меня.

– Быть может, мы и сумеем договориться на этот счет. Но должен предупредить: когда я потребую с вас услугу, она должна быть выполнена. Здесь уже никакой торг не уместен.

Я спокойно кивнул, давая ему понять, что я все понял. Однако почувствовал, как нутро у меня скрутилось в холодный узел. Это была плохая идея. Я это задницей чуял.

– У вас есть другие кредиторы? – спросил Слит. – И не вздумайте лгать, я об этом узнаю.

– Я должен шесть талантов, – небрежно ответил я. – Их нужно вернуть до конца четверти.

Он кивнул.

– Насколько я понимаю, вряд ли вам удалось взять в долг у кого-нибудь из ростовщиков. Вы обращались к Хеффрону?

Я покачал головой.

– К Деви.

Слит впервые за все время нашей беседы утратил самообладание, его обаятельная улыбка мгновенно испарилась.

– Деви?

Он подобрался, выпрямился, тело его внезапно напряглось.

– Нет. Боюсь, мы не договоримся. Если бы у вас были наличные, тогда дело другое.

Он покачал головой.

– Нет, нет. Если Деви уже частично вами владеет…

От его реакции я похолодел, но потом сообразил, что он просто набивает цену.

– А что, если я позаимствую денег у вас, с тем чтобы рассчитаться с ней?

Слит покачал головой, былая непринужденность отчасти вернулась к нему.

– Это фактически браконьерство, – сказал он. – В настоящий момент Деви в вас заинтересована. Она в вас вложилась.

Он отхлебнул пива и многозначительно кашлянул.

– И она будет не в восторге, если кто-то попытается перехватить то, на что претендует она.

Я приподнял бровь.

– Боюсь, я напрасно доверился вашей репутации, – сказал я. – Разумеется, это было глупо с моей стороны.

Его лицо нахмурилось.

– Что вы имеете в виду?

Я махнул рукой.

– Прошу вас, будьте так добры, признайте, что я хотя бы вполовину настолько умен, как обо мне рассказывают! – сказал я. – Если вы не можете раздобыть то, что мне надо, просто так и скажите. И не будем тратить мое время, обсуждая цену того, что невозможно достать, или отделываясь надуманными предлогами!

Слит, похоже, не знал, обидеться ему или нет.

– И что же именно представляется вам надуманным?

– Смотрите сами, – сказал я. – Вы готовы нарушить университетский устав, навлечь на свою голову гнев магистров, констеблей и железный закон Атура. И при этом у вас дрожат коленки из-за какой-то девчонки?

Я фыркнул и повторил жест, который он сделал незадолго до этого: как будто смял что-то и выбросил через плечо.

Он пристально посмотрел на меня, а потом расхохотался.

– Да-да, именно так, – сказал он, утирая слезы, выступившие у него на глазах от смеха. – Очевидно, я тоже был обманут вашей репутацией. Если вам кажется, будто Деви – просто девчонка, вы далеко не столь умны, как я о вас думал.

Слит посмотрел мне за спину, кивнул кому-то, кого я видеть не мог, и махнул рукой.

– Ступайте, – сказал он. – Я веду дела с разумными людьми, которые соображают, как устроен мир. А на вас я только даром время трачу.

Я весь ощетинился от злости, но заставил себя не показывать этого.

– Еще мне нужен арбалет, – сказал я.

Он покачал головой.

– Нет, я же уже сказал. Взаймы не дам, услуг не приму.

– Я могу предложить что-нибудь взамен.

Он посмотрел на меня скептически.

– И какой арбалет вам нужен?

– Любой, – ответил я. – Не обязательно красивый. Главное, чтоб стрелял.

– Восемь талантов, – сказал он.

Я взглянул на него исподлобья.

– Не оскорбляйте меня. Это же банальная контрабанда. Ставлю десять талантов против пенни, что арбалет вы можете раздобыть за пару часов. Если вы будете пытаться содрать с меня лишку, я просто пойду за реку и куплю арбалет у Хеффрона.

– Ступайте, купите у Хеффрона, – сказал он, – и тогда вам придется тащить его сюда из Имре. Констебль будет в восторге.

Я пожал плечами и отодвинул стул от стола, собираясь встать.

– Три таланта пять йот, – сказал Слит. – Имейте в виду, он будет подержанный. И со стременем, а не с воротом.

Я мысленно подсчитал.

– Возьмете унцию серебра и катушку тонкой золотой проволоки? – спросил я, доставая их из кармана плаща.

Темные глаза Слита слегка затуманились – он делал свои подсчеты.

– Себе в убыток работаю!

Он взял катушку блестящей проволоки и маленький слиток серебра.

– За кожевенной мастерской Гримсома стоит дождевая кадка. Через пятнадцать минут арбалет будет за ней.

Он смерил меня оскорбленным взглядом.

– За пару часов? Нет, вы-таки меня не знаете!

* * *

Несколько часов спустя Фела вынырнула из-за архивных шкафов и застала меня у двери с четырьмя табличками. Не то чтобы я ее толкал. Так, слегка надавил. Просто проверял, правда ли она заперта. Да, она была заперта.

– Я так понимаю, хранистам не рассказывают, что там за ней? – спросил я без особой надежды.

– Ну, если даже и рассказывают, мне пока не говорили, – сказала Фела, подойдя к двери и проведя пальцами по буквам, выбитым в камне: «ВАЛАРИТАС».

– Один раз я видела эту дверь во сне, – сказала Фела. – Как будто «Валаритас» – это древний, давно умерший король. И что за дверью – его гробница.

– Ух ты! – сказал я. – Да, это лучше, чем мои сны про эту дверь.

– А тебе что снилось? – спросила она.

– Один раз мне приснилось, как будто сквозь замочные скважины пробивается свет, – сказал я. – Но в основном мне снится, что я просто стою, гляжу на нее и пытаюсь попасть внутрь.