Текст книги "Военная фортуна"
Автор книги: Патрик О'Брайан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
– Когда мы идем в бой, я обычно жую табак, – закончил он. – И людям своим советую делать то же самое – ждать не так тяжко.
В кокпите, при свете трех фонарей, хирурги подправляли заточку инструментов на промасленном оселке.
– Вы не находите, сэр, – обратился Стивен к мистеру Фоксу, – что восприятие времени странным образом меняется в моменты, когда… Крыса, мистер Макклюр! Вы легко могли пришибить ее, будь вы порасторопнее.
Ему никогда не доводилось переживать подобный опыт, вынужден был сознаться мистер Фокс, но выразил надежду, что обилие разнообразных стимулятов окажет отвлекающий эффект, а шум битвы и напряженная деятельность отгонят имеющее место быть нерациональное беспокойство, или, точнее сказать, раздражение.
– Вот тебе! – вскричал Стивен, метнув ретрактор в особо наглую крысу. – Я его почти достал, ворюгу! Ей-богу, мистер Фокс, на вас лежит немалая доля ответственности за такое количество крыс на борту! Почему бы не завести здесь семейку куниц? У нас, в Ирландии, ими очень довольны.
– А мне казалось, что у вас там, в Ирландии, не водятся ни куницы, ни змеи, ни саламандры.
– Ну да. Из куньих у нас только горностаи. Но это сущие дьяволы по части крыс.
Жуткий троекратный треск, гул и дрожь, прокатившиеся по корпусу корабля, помешали хирургу ответить – «Конститьюшн» открыл огонь с дистанции в полмили, и три ядра, срикошетив от воды, врезались в борт «Явы».
– Недурная практика, – заметил Джек.
Пока он смотрел, низко наклонившись, через порт, одно из ближних к корме орудий «американца» извергло клуб дыма. Ядро плюхнулось в море, подпрыгнуло три раза, оставляя выстроившиеся по прямой для глаза Джека линии «блинчики», и попало в цель. Над головой, со стороны плотно уложенных на форкастле коек, послышался приглушенный стук, потом звук катящегося ядра. Форшоу выскочил наружу и вернулся шаром в двадцать четыре фунта весом.
– Жаль, великовато, – пожал плечами Обри, откладывая снаряд в сторону. – Помню, еще мальчишкой я служил на «Аяксе», и «Апполон» палил по нам как в ночь Гая Фокса. Одно восемнадцатифунтовое залетело в порт. Лейтенант – это был мистер Гомер, ты его не забыл, Бонден?
– Нет, сэр. Очень веселый джентльмен, смех у него был такой заразительный.
– Так вот, он поднял шар, приказал принести кусок мела, нацарапал на ядре «Возврат почты», забил в нашу пушку и в мгновение ока отправил назад.
– Ха-ха-ха! – загоготал его расчет, и соседние расхохотались тоже.
– А вскоре после того случая Гомера произвели в пост-капитаны, ха-ха!
Дистанция сокращалась, и «Ява» оказалась почти на траверзе по левому борту «Конститьюшн». Борт «янки» скрылся в облаке дыма. Залп, около семисот фунтов металла, врезался в море – цепочка белопенных столбов свидетельствовала о недолете примерно в сотню ярдов. Несколько бессильных ядер ударились об обшивку «Явы». Еще ближе, чуть далее расстояния выстрела из мушкета. Можно стало различить лица врагов.
Канониры, сосредоточенные и напряженные, застыли у пушек, ожидая приказа. Бонден косил взглядом вдоль ствола, постоянно подправляя орудие ганшпугом по мере того, как «Конститьюшн» подставлял борт. Дистанция прямого выстрела, но команды все нет. «Американцы» выдвинули стволы; Джек отсчитывал секунды от первого бортового залпа, и дошел до ста двадцати, когда неприятель скрылся в грозовом облаке, только брам-стеньги, подрагивающие от встряски, торчали из дымной пелены. На этот раз на удивление кучный залп с гулом пронесся высоко над целью. Две минуты, значит. Недурная артиллерийская подготовка, но Джеку удавалось дойти до семидесяти секунд. К тому же они ошиблись с…
– Огонь по готовности! – долгожданный приказ раздался в момент, когда «Ява» взошла на волну и только начинала крениться под ветер.
Весь правый ее борт громыхнул разом и палуба мигом наполнилась дымом и упоительным запахом пороха. Смеясь в голос, парни Джека вкатили орудие, пробанили, перезарядили и забили новое ядро, действуя подобно мощным машинам. Когда дым рассеялся, они увидели, что славно всыпали «американцу»: в коечной сетке дыры, штурвал разбит, часть вант и штагов болтается по ветру. «Яванцы» вопили как бешеные. Когда пушки снова выдвинулись, фрегат находился уже на расстоянии пистолетного выстрела от носа «Конститьюшн». И вот с этой дистанции орудия «янки» дали новый залп. В кормовой части палубы полетели щепы, но это не прервало ликования баковых, когда те снова налегли, выдвигая пушки до упора. Пока они, напрягая глаза и обмахиваясь ладонями, вглядывались в густое облако, стараясь поймать «американца» в прицел, марсовых вызвали наверх. «Конститьюшн», разрядив орудия, поймал вдруг передними парусами ветер и дал ход. Он поворачивал, и «Ява», не дожидаясь возможности зайти с кормы и дать продольный залп, поворачивала следом. Пушки правого борта потеряли цель. «Леопардовцы» переглянулись.
Дым рассеялся, густым облаком уплывая по ветру. «Конститьюшн» стал прекрасно виден. «Ява» быстро приближалась, но он ложился на другой галс, разворачиваясь к ней нетронутым правым бортом. После долгой паузы Джек промчался вдоль порученной ему батареи, распорядившись прекратить гомон, закрепить как следует орудия штирборта и перейти на противоположную сторону. Отряженные ему в помощь два мичмана с «Явы» вышли в плавание первый раз и не знали ничего, что выходило за рамки формальных упражнений с пушками. Сердце Обри колотилось как бешеное в предчувствии битвы, а энергичная деятельность – он налегал на орудия, расставлял по местам людей, проверял тали, брюки, картузы, картечь и ядра – помогала обуздать недобрые предчувствия, точившие его изнутри. Пусть Ламберт упустил прекрасную возможность – всегда может представиться другая.
Совсем скоро. «Ява» надвигалась на правый борт «Конститьюшн». Орудия бакборта, выдвинутые до предела, начали захватывать цель и по мере готовности палили. Первое, потом третье и пятое разом. Разрядив свое, седьмое, Бонден заметил как ядро врезалось в грот-руслени «Конститьюшн». Но тут багровые вспышки и черные клубы окутали «американца» – это ответили его кормовые пушки. Через несколько тревожных мгновений оба фрегата принялись обмениваться полноценными бортовыми залпами. Воцарился глухой рев, перекрыть который могли только выстрелы соседних орудий да карронад наверху. И в этом оглушительном гомоне прыгающее орудие номер семь сорвалось с брюков после четвертого выстрела. Хуже того, третье было сбито со станка, а несколько человек лежали на палубе, включая обоих мичманов. Предоставив опытным «леопардовцам» справляться самим, Джек кинулся к разбитой пушке. Расчет ее плохо понимал, что делать, но жестами, криком и собственным примером Обри добился, вопреки жуткому реву и гулу, подчинения. Они быстро закрепили орудие, выбросили убитого через порт, а раненых отправили в лазарет.
Огонь велся жаркий, да еще вкупе с яростной ружейной пальбой. Джек сомневался, что бывал в таком. Три орудия на главной палубе были сбиты, не исключено, что еще и некоторые карронады на верхней. В центре и ближе к корме стрельба «Явы» сделалась неупорядоченной. Офицер, направленный навести порядок, был сражен пулей с марса «Конститьюшн», а через мгновение тело его было размазано о доски правого борта двадцатичетырехфунтовым чугунным шаром. Но это было последнее ядро из больших орудий «Конститьюшн», последнее в этой схватке. Ветер снес дым и англичане увидели, что американский фрегат снова поворачивает, притом стремительно.
На этот раз Ламберт быстро отдал приказ травить марса-шкоты, замедляя ход «Явы». Джек улыбнулся – капитан явно намеревался зайти «Конститьюшн» в корму и угостить его продольным залпом, самым разрушительным приемом ведения огня.
– Сэр! Сэр! – верещал мичман у орудия номер одиннадцать, которым еще недавно командовал несчастный Броутон. – Что нам делать? Ядро заклинило!
Обри сделал три стремительных шага и упал. Пустяк, подумал он, поднявшись и поскользнувшись опять в крови Броутона. Мушкетная пуля свистнула у него над головой. Но «Ява» уже входила в поворот – менее чем через минуту она пересечет кильватер «Конститьюшн», пройдет прямо у него под кормой – великолепно рассчитанный маневр, а эти отважные и старательные идиоты суетятся у порта, не понимая, что стрелять предстоит пушкам правого борта.
– На другую сторону! На другую сторону! – взревел Джек, обретя, наконец, равновесие.
Канониры бросились пересекать палубу, горя отвагой и не взирая на ливень ружейных пуль. И тут Обри с ужасом осознал, что в спешке они не перезарядили орудия правого борта. Поворот продолжался; высокая, открытая, беззащитная и беспредельно уязвимая корма «Конститьюшн» оказалась прямо напротив всего борта «Явы». Английский фрегат сманеврировал столь точно, что его грота-рей проплыл прямо над гакабортом «американца». И выстрелило только одно-единственное орудие.
Ругаться бесполезно – проклятия притягивают несчастья. Джек собрал остатки своего расчета – Байрон выбыл, получив серьезную рану щепой в грудь, «флич» Бейтс «освободил место в обеденной компании» [26]26
Т. е. был убит.
[Закрыть]– распределил их между другими баковыми пушками и сам помог заряжать два или три. Ругаться было еще и некогда – корабли встали борт к борту, и огонь возобновился с новой силой. Залп, перезарядка и снова залп так быстро, как только порох подносили из крюйт-камеры. И каждый раз ему приходилось следить, чтобы «яванцы» не забили лишний картуз, не закатили в ствол два ядра или любой подвернувшийся под руку кусок металла.
Янки целились теперь точнее, и метили в корпус. Двадцатичетырехфунтовые ядра рассеивали по палубе тучи щеп, огромных, зазубренных и острых кусков дерева. Один из них свалил Бондена. Джек оттащил старшину с пути отката орудия. Пока то стреляло, он склонился над Бонденом и прокричал в полуоглохшее ухо:
– Только кусок скальпа, косица цела. Ступай вниз, пусть заштопают.
– Бушприт снесло, сэр, – проговорил Бонден, вглядываясь вперед сквозь заливающую глаза кровь.
Посмотрев в ту же сторону, Джек увидел, что кливер и стаксели полощутся на ветру.
– Передай привет доктору, – сказал он и помчался по палубе, проверяя каждое орудие, помогая навести на цель, ободряя людей. Не то чтобы те сильно нуждались в ободрении – освоившись с ведением огня «яванцы» стреляли много лучше и быстрее, и вопили как дьяволы каждый раз, когда ядро попадало в цель. Никаких признаков паники, хотя три порта слились в один, а в середине палубы в луже растекающейся крови кучей лежали убитые и раненые.
– Навались! – подгонял Джек расчет третьего орудия. Когда ствол выдвинулся, капитан вглядывался в дым, выискивая цель и выжидая волну. Прислуга застыла у раскаленного орудия. Но на этот раз разглядеть ничего не удавалось. Подошла волна, но по-прежнему ничего, только густой дым. И когда тот рассеялся, за ним ничего не оказалось – «американец» снова улизнул.
– Все к повороту! – раздался приказ. Через минуту послышалось. – Готовьсь!
Марсовые побежали по местам, и в наступившей тишине Джек поспешил к баковой кадке и сделал большой, такой долгожданный глоток. Ламберт намеревался скорее не повернуть, сколько лечь на другой галс, чтобы поймать «Конститьюшн» на маневре и пройти у него под кормой. Отличная идея, если бы «Ява» могла двигаться достаточно быстро – она почти потеряла ход и лишилась передних парусов.
Появился Бонден с окровавленной повязкой вокруг головы.
– Все хорошо, сэр? – спросил он.
Джек кивнул.
– Горячая работенка, Бонден. Как там внизу? Как мистер Байрон?
– Мистер Байрон выглядит слегка вышедшим в тираж, сэр. Работа в лазарете кипит – доктор трудится как пчелка. Но шлет свои наилучшие пожелания. Здешний первый, мистер Чедз, ему здорово досталось, сэр.
«Леопардовцы» не были приписаны к парусам, поэтому пока «Ява» поворачивала, они собрались вокруг своего капитана и пили воду из кадки. Корабль двигался медленно, очень медленно.
– Не вижу я смысла в этом повороте, – заметил Баббингтон.
– Как бы он не заигрался, – кивнул Джек. – Самый опасный маневр в моей жизни…
– Господи, мы не сделаем оверштаг! – прошептал Баббингтон.
И верно, при отсутствии кливера и стакселей сдавалось, что «Ява» не сможет пересечь линию ветра, но станет дрейфовать кормой по направлению к врагу, поджидающему в четверть мили с подветра. Джек посмотрел на «Конситьюшн». Тот начал уваливаться, разворачиваясь к ним батареей правого борта. Через минуту-другую «Ява» подвергнется продольному залпу.
– Ложись! – крикнул Обри, надавливая на плечо Форшоу.
Залп громыхнул, ударив «Яву» в корму и прочесав палубу по всей длине. Однако в этот самый миг обстененный фор-марсель наполнился и постепенно заработал – фрегат повернул.
– Орудия левого борта! – взревел Джек, распрямляясь, и теперь «яванцам» уже не требовалось повторять дважды. Они встали к пушкам и когда корабль довернул еще немного, открыли ответный огонь – нестройный, но меткий залп, угодивший прямо в цель. «Конститьюшн» начал очередной маневр.
«Ява» спускалась прямо на него, ведя огонь и получая сдачи; орудия настолько раскалились, что подскакивали над палубой при каждом выстреле. Плохо дело: разница между двадцатью четырьмя и восемнадцатью фунтами начала теперь сказываться, и «англичанин» не мог выдержать долго.
В коротких промежутках между выстрелами, приглядывая, чтобы разгоряченные канониры не увлеклись, вели огонь ровно и чисто банили стволы, Джек бросал тревожные взоры на огромные повреждения в центре корабля, разбитые шлюпки, израненную грот-мачту и более всего на лишенную поддержки штагов фок-мачту.
– Нам нужно идти на абордаж, – твердил он сам себе. – У нас все еще есть около трехсот человек.
Как раз при этих словах до него донесся рев Ламберта:
– Абордажная партия, сюда!
«Ява» доворачивала, нацеливаясь прямо на борт «Конститьюшн». Абордажники толпились на баке, сжимая в руках кортики, пистолеты, топоры. Чедз, бледный, снова был рядом с капитаном. Оба офицера поймали взгляд Джека, ответив свирепой ухмылкой. Еще несколько ярдов и раздастся треск столкновения, наступит пора жаркой рукопашной. Американцы палили с марсов, только успевая перезаряжать, но это никак не остужало яростного нетерпения парней, изготовившихся к прыжку.
Но тут, перекрывая гул битвы, раздался истошный вопль с фор-марса «Явы»: «Берегись внизу!», – и все грандиозное сооружение, именуемое фок-мачтой, со всем перекрестьем реев, боевой площадкой, парусами, бесчисленными парусами и блоками, с грохотом рухнуло. Нижняя часть обломка отскочила на корму, накрыв главную палубу, верхняя свалилась на форкастль.
Непролазная паутина снастей и рангоута оплела баковые пушки; нескольких канониров придавило, других ранило. В суматошной работе по расчистке, стремясь обеспечить орудиям возможность вести огонь, Джек совершенно утратил представление о местоположении кораблей относительно друг друга. Когда наконец баковая батарея пришла в некоторый порядок, он обнаружил «Конститьюшн» прямо по носу, осуществляющим маневр по пересечению курса «Явы». Ни одно орудие «англичанина» не могло ответить с такой позиции, и «Конститьюшн» без помех прочесал его от носа до кормы, уложив пару десятков матросов и снеся грот-стеньгу.
Снова тяжкая работа по очистке, опять надо махать топором и сбрасывать обломки. «Конститьюшн» занял позицию на правой раковине «Явы», обстреливая ее диагональным огнем, потом повернул и дал залп всем левым бортом.
– Капитан готов, – сообщил «яванец», таща в лазарет раненого товарища. – Но мистер Чедз вернулся.
– Никогда не сдавайся, – воскликнул командир одного из расчетов Джека, потом выпустил ядро, сбившее, под радостные вопли англичан, грот-марса-рей «Конститьюшн».
Но в этот самый миг за борт полетели бизань-гик и гафель «Явы», а некоторое время спустя за ними последовала и сама бизань. Недрогнувшие «яванцы» палили как демоны, обливаясь над раскаленными стволами потом, часто перемешанным с кровью. Почти каждый раз вырывающийся из жерла язык пламени подпаливал свисающие везде обрывки и обломки. «Пожарное ведро, пороховой картуз, снова пожарное ведро, снова пороховой картуз», – поочередно командовали оставшиеся в живых офицеры. В какой-то миг корабли оказались борт против борта, и тут большие пушки «Явы» показали чего стоили – по меньшей мере, сделали что смогли – фрегат глубоко осел, и некоторые из его ядер наносили противнику жестокие раны. Но «Яве» не хватало боевых марсов – фок и бизань были сбиты, а грот-марс превращен в обломки. Тогда как у «американца» все остались целы. На его марсах было полно стрелков, и один из них достал Джека. Пуля сбила его с ног, но он не обращал внимания на боль, пока не осознал, что правая рука отказывается повиноваться и свисает под неестественным углом. Обри встал, покачиваясь, поскольку потеряв две мачты и все, кроме одного, паруса, «Ява» резко кренилась на волнах. Он стоял среди хаоса, продолжая выкрикивать команды расчету одиннадцатого орудия, пока дубовая щепа не уложила его снова.
Джек смутно помнил голос Киллика, который клял морского пехотинца: «Осторожнее, осторожнее ты, толстозадый ублюдок голландской постройки!». Потом он полностью пришел в сознание, и увидел склонившегося над ним Мэтьюрина, обследующего рану.
– Стивен, быстрее! Просто перевяжи или заштопай. Потом делай со мной что хочешь, а сейчас мне надо вернуться на палубу.
Стивен кивнул, наложил на руку лубки, потом повернулся к матросу, лежащему на собственных внутренностях, а Джек побрел среди длинных, длинных рядов окровавленных тел к трапу. На квартердеке он нашел Чедза, такого же забинтованного и такого же бледного как сам, но с решительным блеском в глазах – Чедз теперь командовал кораблем. Он спешил избавиться от обломков бизани, пока тяжелая мачта не протаранила фрегат и не отправила его тем самым на дно немного ранее положенного времени. Плотник, артиллерист и оружейник стояли рядом с командиром, ожидая своей очереди.
– Прошу вас пройти на бак, коли можете, – обратился Чедз к Обри. – Если нам удастся поставить корабль по ветру, мы пойдем на абордаж.
И Джек пошел по окровавленной палубе, шатаясь при резком крене и не выпуская из виду «Конститьюшн». Тот вышел из под огня, и его экипаж деловито вязал и сплеснивал. Поредевшие расчеты, мимо которых проходил Джек, горели желанием сражаться; они выкрикивали в адрес янки обидные слова, призывая их вернуться и драться как полагается.
«Молодые бойцовые петушки», – думал он, спеша дальше. С такими-то парнями, если только фрегат получит ход и сможет добраться до «американца», у них до сих пор есть шанс взять верх. Ему известны были случаи, когда победу выхватывали в ситуации и похуже этой, когда потерявший бдительность враг допускал ошибку. «Конститьюшн» дважды уже совершал крайне рискованные маневры, значит, может совершить еще один.
На баке Баббингтон с командой матросов подобрал почти неповрежденную стеньгу и пытался соорудить из нее временную фок-мачту. Но поперечная и особенно продольная качка были таковы, что хлопот у них был полон рот. При каждом кивке с грот-марса на бригаду сыпался град обломков, да и сама грот-мачта, лишенная вант и штагов грозила в любой момент отправиться за борт.
– Грот-мачту надо рубить, – сказал Джек. – Форшоу, бегом на квартердек, спросите разрешения у мистера Чедза и приведите плотника. Форшоу? Где Форшоу?
Никто не осмеливался ответить.
– Погиб, сэр, – выдавил наконец Баббингтон. – Разорвало на части.
– О Господи… – потом, через несколько секунд, Джек продолжил. – Холлис, выполняйте.
Холлис вернулся с плотницкой командой, вооруженной топорами. Мачта отправилась за борт, и корабль стал остойчивее. Чедз и все матросы с кормовой части подтянулись на форкастль, работая над установкой временной фок-мачты с недюжинной энергией и ловкостью, а расчеты орудий не переставали орать и вызывать «Конститьюшн» на бой. Аварийная мачта вырастала прямо на глазах, в качестве рея ее оснастили лисель-спиртом. Неуклюжий парус поднялся, наполнился и «Ява» дала ход, начав слушаться руля. Она повернула, имея ветер в бакштаг под развевающимся на обрубке бизани измочаленным вымпелом двинулась на «Конститьюшн».
Располагая одной рукой, причем левой, Джек мало чем мог помочь. Он стоял рядом с Чедзом и смотрел, оценивая ситуацию. Палуба перед ними была завалена обломками, около дюжины орудий слетели со станков – да еще могли быть те, которых они не видели, – а все шлюпки разбиты в щепы. И повсюду кровь. Но не все было выведено из строя: единственная рабочая помпа интенсивно откачивала воду, расчеты стояли у орудий, готовые и ревностные, морской пехотинец сделал шаг и отбил первую склянку «собачьей вахты» – надтреснутый и жалобный звон. Джек неловко полез за часами, чтобы по привычке отметить время. Напрасный труд – все, что удалось ему узреть, это искореженный позолоченный футляр и пригоршня битого стекла и колесиков.
– Шесть футов воды в трюме, сэр, – доложил Чедзу подоспевший плотник. – И быстро прибывает.
– Тогда нам лучше поспешить на борт «американца», – с улыбкой ответил лейтенант.
Офицеры повернулись вперед, и перед ними открылся «Конститьюшн»: устранив повреждения, он прямо у них на глазах забрал ветер, повернул и направился к ним навстречу, идя правым галсом.
Настало время извлечь пользу из богоданной ошибки – теперь или никогда. Если только «Конститьюшн» не озаботится встать на ветер, если позволит приблизится достаточно, чтобы пойти на решительный абордаж, преодолевая огонь… Но враг не собирался совершать ничего подобного. Хладнокровным рассчитанным маневром он пересек курс «Явы» на расстоянии в каких-нибудь двухсот ярдов, обстенил грот– и крюйс-марсели и застыл, покачиваясь на волнах, обратив почти непострадавший левый борт на оставшуюся без мачт «Яву», готовый раз за разом поливать ее продольными залпами. Под единственным своим парусом, расположенным на носу, английский фрегат не мог идти круто к ветру, а следовательно, достать «Конститьюшн». Единственное, что он мог сделать, это медленно повернуть направо, чтобы задействовать семь орудий главной батареи. Но за требуемое время его трижды успеют прочесать продольными залпами. К тому же, «Конститьюшн» не будет ждать, а повернет и снова обойдет «Яву». «Янки» стоял пред ними, в полной готовности, но не открывал огня. Джек видел американского капитана, который пристально смотрел на них.
– Нет, – проговорил Чедз неживым голосом. – Этого не должно случится.
Он посмотрел на Джека, тот опустил глаза. Тогда первый лейтенант зашагал к корме, у него был вид отважного человека, всходящего на эшафот. Он прошел между жалкими остатками расчетов, притихшими теперь, и спустил флаг.
