Текст книги "Майами"
Автор книги: Пат Бут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)
– Передайте ей, что она заказана с шестнадцатого на две недели агентством «Буэна Виста» в Мексико-Сити. Джонни передает, чтобы она не отказывалась и что он еще позвонит.
Девушка повторила все, что он сказал. Все записала.
Он снова сел за стол.
Криста Кенвуд совершила ошибку, перебежав дорогу Джонни Россетти. И теперь она будет расплачиваться за это всю жизнь.
37
Криста открыла глаза. В комнате было темным-темно, но она знала, что уже середина утра, возможно, даже поздней. Секунду-другую она лежала неподвижно, позволяя своему мозгу переварить события прошедшей ночи. Потом потянулась и облизала соленые губы. Протянула руку, чтобы узнать, тут он или нет, зная, что он должен быть рядом. Улыбнулась в темноту. Господи, как все было замечательно. Она сбилась со счета – столько раз они занимались любовью. После той первой, безумной встречи, когда он загнал ее в пену похоти, заставив поверить, что он незнакомец, все переменилось. Все стало немыслимо хорошо. Вслед за страхом проснулся голод, и они в нетерпении терзали друг друга. Позже, насытившись страстью, занимались любовью как знатоки, нежно, неторопливо, каждый поцелуй длился вечность, каждое прикосновение словно медленная езда в незнаемое. Затем, вероятно, уже ранним утром, немного освежившись сном, они любили друг друга как профессионалы, знающие все пути к экстазу. В это время они узнавали секреты друг друга, уловки в деликатной области ощущений, и их умелые языки и пальцы вызывали чувственность в их утомленных долгой любовью телах.
Она дотронулась до его плеча. Он пошевелился.
– Питер. Ты проснулся?
В ответ раздалось ворчание. Ленивая рука потянулась к ней.
– Кажется, я умер и попал на небеса.
Он крепко сжал ее руку. Другой рукой дотронулся до ее живота, вызвав дрожь во всем теле.
– Мммммммм, – промурлыкала она. Рука его двинулась ниже, пока не очутилась в самом ее теплом месте. Пальцы ласково пробрались вглубь и прикоснулись к ее высохшим любовным губам. Он раздвинул их, она снова простонала. Чувства пробуждались вновь. Она невольно подалась навстречу его руке, мгновенно налившись влагой, сначала похожей на росу, выступившую на розовом пестике, а затем на влажный покров, приклеивший одну ее губу к другой. Еле слышный шум стал сигналом того, что они разделились под его чуткими пальцами, слабый, влажный звук насмешливого протеста. Затем пролился дождь. Поначалу моросящий дождь желания, слабый, но упорный. Его пальцы нежились в нем, проскальзывая все глубже внутрь нее, увеличивая его интенсивность. И тогда под его прикосновениями разверзлись хляби небесные. Влажный туман перерос в ураган, в тропический шторм, налетевший внезапно на влажные джунгли. Ее ноги широко распахнулись, а его рука погрузилась в поток, в который превратилось ее тело.
– Питер! Питер! Нет! – без всякой надежды бормотала она сквозь вспыхнувшую бурю страсти. Он остановился. Подобно незапруженной реке, ее тело неистовствовало. Она раскололась на две части. Ее рассудок кричал «назад», а душа кричала «вперед». Ее мозг кричал ей что-то. Сколько же сейчас времени? Черт, она забыла про встречу в два часа. Однако, о Боже, ей просто необходимо было пробыть в раю еще полчаса. Она вытолкнула его затихшую руку, желая, чтобы та поиграла с ней еще подольше. Одновременно она обхватила ее ногами, запрещая возбуждать ее, потому что ему грозила опасность утонуть в той влаге, которую он вызвал.
– Что случилось? – прошептал он. Его голос охрип от желания.
– Мне пора вставать. Мне нужно выбираться из этой постели. – Ее голос перешел в смех от своего бессилия. Криста жила своей волей. Ее жизнь была непрерывным контролем… себя, других. И вот сейчас она лежала на мятых простынях, приклеенная к ним клеем секса. И знала, что рада была бы лежать так всегда.
– У меня назначена встреча, – добавила она. – А я не имею ни малейшего понятия, который час. Черт возьми, я надеюсь, что еще не опоздала.
– Час дня, – ответил Питер.
– Ты видишь в темноте? Боже, а что ты еще умеешь?
– Я ем много морковки.
– Ты ешь много меня.
Она легла на него и крепко прижалась. Потом нашла его лицо и поцеловала с отчаянностью любовного безумия. Вскоре ей придется проводить без него долгие утра, долгие вечера, сутки…
Он лежал под ней затихший, за исключением одной его части. Та поднялась навстречу ее влажной, воспламенившейся плоти. Час дня. Ей нужно еще принять душ, одеться, накраситься, поесть. Да и приехать в контору еще до двух, чтобы убедиться, что там все в порядке. Хватит ли на это времени? Его язык ворочался у нее во рту. Его эрекция бесстыдно билась, толкалась в нее, стучась в ее липкий живот, причесывая своей горячей головкой скользкие волосы на ее лобке. И где только он находил силы? А где она? Откуда только приходило все – похоть и желание? И как только Бог мог создать такой жестокий триумф желания над немощной плотью?
– Питер, сейчас нет времени.
– Нет времени, – согласился он.
Он пошевелился под ней. Его бедра придвинулись к ней поближе. Затем он подался вверх. Он овладел ею внезапно. Минуту назад еще стучался в ее живот, ляжки, промокшие волосы… а в следующую уже оказался глубоко у нее внутри.
Она слегка отпрянула под его напором, однако ее губы прильнули к его губам.
«Нет времени». Слова эти бушевали у нее в мозгу, лишенные смысла. Всего лишь два печальных слова, лишь четыре глупых слога, ненужных и неслышных в пустом лесу, и больше ничего. Да и что из себя представляла та встреча. Настоящая встреча происходила вот здесь. Заключался союз душ, единственный истинный контакт между людьми, обреченными навсегда быть островками в жестоком потоке жизни. Ради таких моментов можно простить и забыть боль и одиночество человеческого бытия. Это было единение с вселенной, которое люди находят лишь в материнской утробе и в могиле. Его ни на что не променяешь. А затем Криста поняла кое-что еще. Она знала с уверенностью ясновидящей, что сейчас произойдет. Его семя попадет в нее. Оно встретится с ее клеткой. Всю долгую ночь они занимались любовью. Сейчас, в середине следующего дня, они займутся тем, что сделают ребенка.
Эта мысль открыла ей сердце. Если прежде и существовали какие-то сомнения, то теперь все прошло. Сейчас это была не эгоистичная любовь, не унизительная погоня за удовлетворением, за партнером, за такими качествами партнера, которые заполнили бы собственную пустоту. Сейчас они отдавали. Ее любовь лучом била в этого мужчину, что лежал под ней. Она ничего не просила взамен, но сама готова была получить высший дар жизни.
Казалось, он тоже это знает. Их единение вышло за рамки обычного удовольствия. О радости они тоже не думали. Он двигался внутри нее с благоговением верующего. Она старательно удерживала его в своем теле. Происходило священнодействие. Они соединялись, и в результате возникало их будущее. Она глядела на него вниз с нежностью, незрячая и незримая в темноте, однако знала его так, как не знала до этого ни одного человека. Он глядел на нее вверх, и слезы любви стояли в его глазах, пока она так нежно двигалась на нем. Он находился между ее ног, внутри ее тела, но на более глубоком уровне он соприкасался той частью себя, которая бессмертна, с той ее частью, которая будет жить вечно.
На какой-то миг Криста затихла. Ее проходы были открыты для него, оба узких входа в алтарь ее сердцевины. На пороге сотворения новой жизни не стояло никаких препятствий. Да, она придет к своему финишу, но оргазм казался сейчас ей делом второстепенным. Чувство покоя наполнило ее. Он напрягся у нее внутри. Никогда еще она не испытывала такой нежности. Их губы касались друг друга, но вот она отстранилась, чтобы сообщить ему, что происходило в тот момент.
Он едва пошевелился, когда кончил. Только содрогнулся под ней. Она почувствовала, как он расширился, сжался, снова расширился. И тогда ее собственный оргазм ворвался в его, и драгоценные клетки новой жизни устремились в нее, теплые и восхитительные, а в это время ее радость и готовность хлынули навстречу им. Он вплыл в нее. Она текла ему навстречу. И сейчас, сейчас их ребенок преображался из ничего в бытие, и их сердца замерли в благоговении перед священным мигом.
– Ты сделал меня беременной, – прошептала она с удивлением.
– Я знаю, – промурлыкал он.
38
Они были там. Все, в полном сборе. Криста вошла, ворвалась, влетела, как угодно. И все в комнате поняли, что с ней случилось что-то замечательное.
У Мери Уитни уже была приготовлена кислая речь о пользе пунктуальности. Но она так и не нажала на кнопку. Настроение Кристы, веселое, как само Рождество, просто парализовало ее.
– Привет, дорогуша, – сказал Стив. – По какой такой причине ты выглядишь еще красивей, чем обычно?
Она улыбнулась ему. Неужели это так заметно? Она обрадовалась. Так и надо. Она переродилась, была разрушена и создана вновь за эту ночь и половину дня мужчиной, которого любила. Она торопливо прошла к своему столу и уселась за него.
– Общий привет. Прошу прощения за небольшое опоздание.
– Да не стоит беспокоиться, – сказала Мери Уитни. – Всем нам больше нечего делать, а ты, видно, так была занята, дорогая.
– Я полагаю, что ночь была долгой, – сказала Лайза. Она растянулась на софе, заняв ее целиком, и походила на котенка в дурном расположении духа.
Произнося эти слова, она уставилась на Роба. Тот изучал ковер. Мери Уитни поглядела на него, затем на Кристу, затем на Лайзу. Совершенно очевидно, предыдущая ночь оказалась для одних лучше, для других хуже. Мери Уитни казалась одной из выигравших.
– Мы потеряли тебя так рано, Криста, – сказал Стив. – Мудрые девственницы берегут свой сон.
– По крайней мере, в теории, – засмеялась Криста. Она стиснула ноги вместе. Божественное чувство. Ничто не могло испортить ей настроение. Она чувствовала себя женой и матерью, а еще самой красивой, сексуальной, ослепительной юной девушкой на свете. Все эти чувства сгрудились в ней.
– А вот Роб не «мудрая девственница», – сказала Лайза. – Он не ложился до восьми утра.
– Это из-за меня, – заявила Мери Уитни. – Мы увлеклись дискуссиями о голодающих детях и о том, как не дать им умереть, и все говорили, и говорили, и говорили…
Роб вспыхнул. Сквозь пелену своей радости Криста заметила это. Почему?
– Почему ты так смутился, Роб? – спросила Лайза.
– Я не смутился, – возразил Роб.
– Тут просто жарко, – сказала Мери Уитни. – Ночью тоже было жарко. Черт побери, это все-таки Флорида. Здесь и должно быть дьявольски жарко.
– Включи, пожалуйста, посильней кондиционер, – сказала Криста секретарше. – О, а Мона приходила подписать контракт?
– Да, зашла. А затем полчаса спустя раздался звонок из «Буэна Виста» в Мексико-Сити, ее арендовали на две недели. Как быстро, а?
– Отлично! Замечательно! – Криста захлопала в ладоши. Какой удачный сегодня день.
– Почему, скажите на милость, кому-то понадобилось платить хорошие деньги за Мону? – проскрежетала Мери.
– У некоторых людей денег больше, чем мозгов, – заметила Лайза, целясь сразу в несколько мишеней.
– Если есть деньги, то мозги вовсе и не обязательны, – парировала Мери Уитни.
– Откуда мексиканцы знают, что она в нашем агентстве, если она только что заключила контракт этим утром? – спросила Лайза.
– Видимо, Мона как-то успела им сообщить, – сказала Криста. – Мы ведь знаем, как это делается. Часто у моделей более тесные связи с клиентами, чем у их агентов. А может, она организовала этот заказ, чтобы произвести на нас впечатление. Что ж, это у нее получилось. Я потрясена.
– Да, и я могу поклясться, что Джонни тоже будет потрясен, – добавила Лайза.
– Джонни и знать не будет, пока кто-нибудь не сообщит ему, – отрывисто сказала Криста. – Я не могу и представить себе, что Мона собирается посвятить его в этот секрет.
Она со значением посмотрела на Лайзу. Никто не мог испортить ее хорошего настроения.
– Так что вы думаете про ночь в Майами? – спросила Криста. Вечер-то получился адским. Она поглядела на Мери. Ей хотелось найти подходящий момент, чтобы сообщить ей о своей идее насчет духов «Майами». Хотя, пожалуй, лучше дать ей возможность самой додуматься до этого.
– Великолепно, – сказала Мери Уитни. – «Полный абзац», как говорит молодежь. Или, пожалуй, «молодые душой». А вообще-то… – Она устроилась поудобней в кресле с таким видом, что все стали ждать каких-то важных слов от нее. – Вообще-то, после моих долгих бесед с Робом меня посетила одна из моих «идей».
Ее слушали все. Мери Уитни говорила с необычной для нее серьезностью.
– Я потрясена Майами. Майами меня потряс. Это очень мобильный город. Остальная Америка пока этого не понимает. Они все еще думают – туристы, полиестровые костюмы и низкий уровень жизни, грязь. Но все это было в прошлом году. Будущее обещает кое-что другое, я это чувствую. А предчувствие, в конце концов, это то, что мне лучше всего удается.
Криста улыбалась. Конечно же, нет. Неужели Мери собиралась делать за нее работу? Благослови, Господь, совпадения. Впрочем, нет, совпадение – неточное слово. Тут речь идет о коннотации удачи. Происходящее здесь напоминало древний феномен, когда великие умы думали похоже. Мысли Мери Уитни и Кристы совпали, но не случайно, а благодаря Майами и всему, что здесь происходит.
В глазах Мери загорелся необычный свет, когда она продолжала.
– Мы видим, что здесь происходит. По-моему, европейцы это понимают. Но американцы, как обычно, последними узнают о своей славе. Их нужно направлять, чтобы они увидели ее. Мы можем научить их. Мы можем назвать парфюмерию от Мери Уитни «Майами» и снимать всю кампанию прямо тут на берегу, возле дома, а еще во всех тех удивительных, безумных клубах, по которым мы прошвырнулись этой ночью. Мы можем присоединиться к празднику. Мы можем сами стать праздником. Более того, мы можем запечатать во флаконы сам дух праздника и всех тех безумных, восхитительных вещей, которые он нам преподносит. Духи вберут в себя аромат этого места, ночного жасмина, гардений… чувственный, экзотический и, в конце концов, американский. Ведь сюда можно добраться на своих колесах. Нет необходимости садиться в самолет. Ты в Испании, но ты и дома. Ты первопроходец, но паспорт тебе не требуется. Ты можешь ходить на пляже с голой грудью, можешь кататься на роликовых коньках по улице, можешь стать коричневым, как ягода, можешь закутаться в аромат моих духов, и каждый человек в Америке будет готов влюбиться в тебя.
Она сидела на краешке кресла, и слова вылетали из ее рта, словно проповедь пастора, произнесенная с большой скоростью. Все видели ее энтузиазм. Он летал по комнате, как заразная болезнь. Криста почувствовала приток адреналина, Лайза улыбалась, у Стива рот широко открылся, Роб сидел, само внимание. Разумеется, эти слова имели смысл. Но почему же никто еще не подумал об этом?
Стив возразил.
– Майами означает разные вещи для разных людей. На Севере многие люди думают, что это место, куда едут умирать.
– Ты и можешь умереть здесь. Никто тебе не мешает. Можешь умереть от рома, от солнечного удара, если слишком много будешь кататься на лодках. Можешь умереть, если объешься фантастических кубинских кушаний, либо если будешь торчать допоздна в клубах, музыка в которых хороша до безобразия. Ты можешь утонуть в прибое либо разбиться на своем «Харлее», или, если ты носишь с собой мои духи, ты можешь умереть, если будешь слишком много заниматься любовью. Послушай, Стив, я говорю не о вчерашнем дне. Я говорю о завтрашнем. В который будут вложены деньги. Люди будут по-разному думать о Майами. Иначе и не бывает. Выгляни в окно. Спустись в бар. Посиди утром в «Ньюс Кафе». Поверь своим глазам. Вот все, что я сделала. Все началось и не началось. Через пять лет это место станет символом Америки. Всего лишь через несколько лет умудренный мир и его жены захотят жить и умереть в Майами. Черт побери, я хочу знать. И вообще, сегодня я куплю один из этих отелей. Быть может, вот этот самый. Сколько за него запросят? Четыре миллиона? Больше? Все это ерунда!
– Она права, – кивнула Криста.
– Я не знаю, – ответил Стив. – Просто я играл роль адвоката дьявола.
– А-а, – протянула Мери Уитни.
– Потрясающе, – сказала Лайза.
– Здорово, – согласился Роб.
– Так, значит, молодежь на нашей стороне, – сказала Мери.
– Молодежь с вами на контракте, – уточнила Лайза.
– Но ведь духи, вероятно, уже сделаны. Разве запах у «Индии» такой же, как у «Майами»? Конечно же, нет. Разве можно просто так менять название? – Стив, казалось, сомневался.
– Запах можно изменить за пару дней. Потребуются деньги и немного времени, но это все пустяки. Самое важное тут концепция, мечта. Если угадаешь, то все остальное тут же встанет на свои места. Я в восторге. Господи, я такого не чувствовала с… – Мери остановилась. Она поглядела на Роба. – Ну, не имеет значения, но я хочу сказать, что магия образуется из восторга. Вот откуда берется творчество. Ты стремишься и веришь, и твои соки текут, и… – Она пощелкала в воздухе пальцами. – …Ты побеждаешь. Вот так все просто.
На ее лице появилось мечтательное выражение.
– Майами богат, да просто насыщен ароматами цветов. Они ударяют тебе в голову, и ты живешь только чувствами, а мысли все улетают прочь, остаются только самые знойные и туманные. Жара плотно окутывает тебя, теплый бриз веет в сумерках, луна рисует серебряную рябь на воде и отбрасывает тени на пляж, где ты встречаешься со своим любовником. А за твоей спиной развлечения и огни зданий «Арт Деко». А перед тобой океан. А над тобой звезды. Ты дотрагиваешься рукой до флакончика, что висит у тебя на шее на розовом шнурке. Ты открываешь пробку стеклянного флакончика, который своей формой напоминает морские ракушки, что шуршат у тебя под ногами. Запах проникает в твой мозг. Ты наносишь его на кожу, коричневую от загара, и твой мужчина придвигается ближе к тебе, привлеченный к тебе этим ароматом и этими мгновениями. Он тоже вдыхает его полной грудью, твой запах, запах Майами, и он занимается с тобой любовью, и все счастье мира сейчас для тебя…
– Мери? Ты ли это? – спросила Криста.
– Боже, я и сама не знаю. Я ли это? О, небо, я не чувствовала себя так с той моей летней коллекции, которая поразила Париж в конце семидесятых. Некоторые люди утверждают, что я заработала свой миллиард благодаря ей.
– Так, значит, мы будем снимать здесь, вокруг Майами, а тема у нас – любовь, – сказал Стив, проникая в суть проблемы.
– О, да, мы будем, – сказала Мери. – О, да, это так.
Все посмотрели на Роба и Лайзу. Теперь дело было за ними.
39
– Все приобретает весьма занимательный оборот, – заметил Стив. Остальные ушли, и Криста осталась с ним вдвоем.
– Для кого-то больше, для кого-то меньше.
– Что ты имеешь в виду?
– Я отпадаю, Стив. Я не просто влюблена, я купаюсь в любви, парю над ней, укрываюсь ею, как угодно можно сказать.
– Разлука наполняет сердце нежностью?
– Да нет, все не так. Он приехал ночью из Ки-Уэста. Он приготовил мне ланч.
– Должно быть, он превосходный повар.
Она засмеялась.
– Так оно и есть.
– Я ревную. И сколько он тут пробудет?
– До конца жизни, если это от меня зависит.
– Все настолько плохо, а?
– Даже еще хуже.
– А что он сам думает обо всем этом? Могу себе представить, он, вероятно, полон мыслями. Как все писатели.
– Как можно знать чужие мысли?
– Обычно судят по делам, а не по словам.
– Ну, пока он остается.
– Звучит так, что ты влипла надолго.
– До конца моей жизни.
– Что? Ну, вы уж, конечно, не говорили этого друг другу.
– Чувствуем.
– Ну, я полагаю, он не захочет ударить в грязь лицом и будет вести себя как честный человек. Ну а что до меня, то мне всегда хотелось быть честной девушкой.
– Пожалуй, не найдешь другой такой честной старой девы.
– Спасибо и на том, моя сладкая. Надеюсь, он храпит?
– Он спит как младенец.
– Слишком ранний час для таких слов, – заметил Стив, неодобрительно наморщив нос.
– Придется тебе привыкать, – сказала Криста, широко улыбаясь.
Стив всплеснул руками, изображая насмешливый ужас.
– Все это слишком для меня неожиданно, дорогуша. Дай-ка мне опомниться немножко. Лучше переменим тему и поговорим о чем-нибудь менее страшном… ну, к примеру, о ядерной зиме.
– Можно поговорить о съемках.
Он засмеялся.
– Ты имеешь в виду побочное действо к твоей любовной интрижке с мистером Книжкиным?
– Никогда не мешает правильно распределить приоритеты.
– Ну, со съемками все обстоит несложно. Я хочу сказать, что нам просто нужно будет позвонить Керри Саймон и ACT, и она устроит нам разрешения, местность и все, что касается «Виннебаго». Мы могли бы приступить к делу уже завтра. Моя бригада приезжает сегодня к вечеру вместе с ассистентами. Мы можем захватить раннее солнышко и шпарить при нем. У Мери, вроде бы, пара комнат набита купальниками на первом этаже, а при них пара костюмерш. Нам остается побеспокоиться лишь об одном – о нашей супермодели номер один, а также о нашем главном мальчишке и о том, чтобы между ними получилась химическая реакция.
– Хотелось бы мне пообещать, что тут не будет проблем, – сказала Криста. – Но какого черта он гулял с Мери сегодня до восьми утра?
– Говорили о голодающих детях? – подхватил Стив.
– Да-а-а, – в голосе Кристы послышалось сомнение.
– И как непохоже на Лайзу, что она выпустила его из своих когтей.
– Судя по ее замечаниям, которые она роняла на нашей встрече, видно было, что она сожалеет об этом.
– Мери такая сука, – засмеялся Стив. Он всегда питал слабость к подобным людям. – Но уж, конечно, Роб не клюнет на ее прелести, раз у него есть Лайза Родригес.
– Я не могу поверить, что он может на нее польститься, – заявила Криста.
– Твоя реплика прозвучала не слишком убежденно.
– Да, я знаю. Мери всегда ухитряется найти зацепку, она не дура. Она ни на что не смотрит, если ей чего-то захотелось.
– Или кого-то.
– Точно так.
– Я уж точно не стану разнимать Мери и Лайзу, если дело дойдет до кошачьей драки, – заявил Стив.
– И не нужно, – сказала Криста, выглядывая из окна и удивляясь, почему в этот самый момент пушистое облачко заслонило солнце.
