Текст книги "Игра Эндера. Глашатай Мертвых"

Автор книги: Орсон Скотт Кард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Глава 7. САЛАМАНДРА

– Разве не приятно узнать, что Эндер способен сделать невозможное?

– Любая из смертей играющего выглядит просто омерзительно. Я всегда считал, что Угощение Великана – самая извращенная игра, но чтобы вот так залезть в глаз… И это тот, кого мы хотим поставить во главе флота?

– Существенно лишь то, что он сумел победить в игре, в которой победить было невозможно.

– Надеюсь, сейчас ты его переведешь?

– Мы хотели посмотреть, как он уладит дела с Бернардом. Он справился отлично.

– Значит, как только он начинает справляться с ситуацией, вы сразу же переводите его туда, где он этого не сможет сделать. У него что, не будет передышки?

– У него будут один-два, ну, может быть, три месяца, которые он проведет в своей группе. Для ребенка это достаточно большой срок.

– Тебе никогда не казалось, что эти мальчики вовсе не дети? Я вижу, чем они занимаются, как говорят. Это совсем не походит на поведение маленьких детей.

– Это наиболее одаренные дети мира, и каждый из них в чем-то самый одаренный.

– Но почему они при этом не могут вести себя как дети? Они ненормальные. Ведут себя так, будто они – сама история. Наполеон и Веллингтон, Цезарь и Брут.

– Мы пытаемся спасти мир, а не залечить раненое сердце. Вы слишком сострадательны.

– Генерал Льюи не знает пощады. Это подтвердит любая видеозапись. Но вас я прошу, не покалечьте этого мальчика.

– Вы шутите?

– Я имею в виду, не повредите его больше, чем это необходимо.

* * *

За обедом Алаи сел напротив Эндера.

– Я наконец-то понял, как ты передал послание под именем Бернарда.

– Я?

– Тогда скажи, кто? Наверняка, не Бернард. Шэн не настолько ловок с компьютером, и я точно знаю, что это был не я. Впрочем, неважно. Я понял, как можно завести в компьютере место на несуществующего ученика. Ты просто создал ученика с именем Бернард, но с пробелом после каждой буквы, завел в машине место для Б-Е-Р-Н-А-Р-Д-А, чтобы компьютер не воспринял это как попытку дважды выделить место для одного и того же ученика.

– Похоже, что такое сможет пройти, – ответил Эндер.

– Ладно, ладно. Это действительно проходит. И ты сделал это в первый день.

– Или кто-нибудь еще. Например, Дэп, не желающий, чтобы Бернард приобрел чересчур большое влияние в группе.

– Я еще кое-что обнаружил. Мне не удалось проделать то же самое с твоим именем.

– Да ну?

– Отбрасывается все, что содержит в себе имя Эндер. Кроме того, я не смог войти в твои файлы. Ты создал собственную систему безопасности.

– Возможно.

Алаи улыбнулся:

– Просто я поигрался с чужими файлами. Теперь их хозяин пытается вломиться ко мне. Мне нужна защита, Эндер. Мне нужна твоя система.

– Если я ее тебе дам, ты будешь знать, как я это сделал. Тогда ты сможешь залезть и в мои файлы.

– И ты говоришь это мне? Я – твой лучший друг.

Эндер рассмеялся:

– Я поставлю тебе систему.

– Сейчас?

– Могу я вначале доесть?

– Ты никогда не доедаешь.

Это была правда. После еды на подносе Эндера всегда что-нибудь оставалось. Эндер взглянул на тарелку и решил, что с него, пожалуй, хватит.

– Тогда пошли, – сказал он.

Когда они вернулись в казарму, Эндер присел на корточки возле своей кровати и сказал:

– Возьми свою доску и иди сюда. Я покажу, как это делается.

Однако когда Алаи вернулся с доской, Эндер все еще сидел на своей кровати, а его шкаф был все так же заперт.

– Что случилось? – спросил Алаи.

Вместо ответа Эндер приложил ладонь к сканнеру. Шкаф не открылся. «Попытка незаконного проникновения», – проинформировал он.

– Ктo-то охотится за твоей головой, – произнес Алаи. – Кто-то уже ухватил тебя за физиономию.

– Ты уверен, что тебе все еще нужна моя охранная система? – Эндер встал и направился прочь от своей кровати.

– Эндер, – окликнул его Алаи. Эндер обернулся. Алаи держал в руке маленький листок бумаги.

– Что это?

Алаи посмотрел на него.

– Ты что, не знаешь? Это было у тебя на кровати. Должно быть, ты просто сел на него.

Эндер взял листок из руки Алаи.

«ЭНДЕР ВИГГИН. НАПРАВЛЯЕТСЯ В АРМИЮ САЛАМАНДРЫ. КОМАНДИР БОНЗО МАДРИД. ЯВИТЬСЯ НЕМЕДЛЕННО.

ОПОЗНАВАТЕЛЬНЫЙ КОД ЗЕЛЕНЫЙ ЗЕЛЕНЫЙ КОРИЧНЕВЫЙ.

БЕЗ ЛИЧНЫХ ВЕЩЕЙ».

– Ты умный, Эндер, но в боевом зале ты ничуть не лучше меня.

Эндер потряс головой. Нельзя было придумать ничего глупее, чем продвигать его сейчас. Никого не переводили раньше восьми лет. Эндеру не было еще и семи. Кроме того, запускники обычно распределялись по армиям все вместе, чтобы большинство армий получало новичков одновременно. Ни на одной другой кровати не лежало предписаний о переводе.

Именно тогда, когда все начало наконец устраиваться, именно тогда, когда Бернард стал ладить со всеми, даже с Эндером. Именно тогда, когда Эндер начал делать из Алаи настоящего друга. Именно тогда, когда жизнь только начала становиться сносной.

Эндер наклонился, чтобы стянуть Алаи с кровати и поставить его на ноги.

– Во всяком случае, армия Саламандры участвует в боях, – сказал Алаи.

Несправедливость перевода разозлила Эндера настолько, что на глазах у него выступили слезы. «Только бы не заплакать», – подумал он. Алаи сделал вид, что ничего не заметил.

– У них вонь в головах, Эндер. Они даже не позволили тебе взять хоть что-нибудь из того, что у тебя есть.

Эндер, так и не заплакав, усмехнулся:

– Думаешь, я должен раздеться и пойти голышом?

Алаи рассмеялся.

Повинуясь порыву, Эндер крепко обнял его почти так же, как он обнял бы Вэлентайн. Тут же он вспомнил о ней, и ему захотелось домой.

– Не хочу никуда уходить, – сказал он.

Алаи так же крепко обнял его в ответ.

– Я их понимаю, Эндер. Ты – лучший из нас. Возможно, они спешат всему тебя научить.

– Они не хотят учить меня всему, – ответил Эндер. – Я хотел узнать, что такое иметь друга.

Алаи серьезно кивнул и сказал:

– Ты будешь моим другом всегда. Лучшим из моих друзей. – Затем он улыбнулся: – Иди крошить чужаков.

– Есть, – улыбнулся в ответ Эндер.

Внезапно Алаи поцеловал Эндера в щеку и прошептал ему на ухо: «Салам». Затем, с покрасневшим лицом, он отвернулся и направился к своей кровати в дальней части казармы. Эндер понял, что поцелуй и слово были чем-то запретным. Возможно, они пришли из какой-то тайной религии. А может быть, слово было глубоко личным и имело смысл только для самого Алаи. Но что бы оно ни означало для Алаи, Эндер почувствовал, что оно священно и что Алаи раскрыл себя перед ним так же, как когда-то это сделала его мать. Он был тогда еще совсем маленьким, и монитор еще не был установлен у него на шее. Думая, что он спит, мать положила руку ему на голову и прочла над ним молитву. Он никогда и никому об этом не рассказывал и свято хранил в своей памяти, как она любит его даже тогда, когда ни он и никто другой не видят и не слышат ее. Теперь Алаи сделал то же самое: доверил ему дар настолько сокровенный, что даже самому Эндеру не дано было понять, что этот дар означает.

После этого говорить было больше не о чем. Алаи добрался до своей кровати и обернулся, чтобы еще раз посмотреть на Эндера. Их взгляды встретились и на какие-то мгновения оставались прикованными друг к другу. Все было понятно. Эндер вышел.

В этой части школы не должно было быть зеленого-зеленого-коричневого. Но любой цветовой код можно было найти в одном из помещений общего пользования. У других вот-вот должен был кончиться обед, и Эндеру не хотелось идти по заполненному коридору. Он вспомнил, что игровая комната в это время обычно пустует.

В теперешнем состоянии ни одна из игр не вызывала у него интереса, поэтому он прошел в дальний конец комнаты, где хранились компьютерные доски общего пользования. Взяв одну из них, он заказал свою личную игру. Он быстро добрался до Сказочной Страны. Великан был все так же мертв, и Эндеру пришлось сползти со стола, спрыгнуть на ножку опрокинутого стула великана и уже оттуда свалиться на пол. Здесь были крысы, обгрызающие тело великана, но Эндер убил одну из них заколкой, которую обнаружил среди лохмотьев, оставшихся от рубашки мертвого гиганта, и остальные разбежались, оставив его одного.

Тело Великана почти завершило свой распад. Что могло быть растащено, было растащено мелкими трупоедами. Черви закончили работу над внутренними органами. Осталась лишь полая мумия с оскаленными в застывшей улыбке зубами, пустыми глазницами и скрюченными пальцами. Эндер вспомнил, как ввинчивался в глаз Великана, когда тот был живым, злым и умным. Ему захотелось повторить это убийство, выместить на Великане свои досаду и злость. Но теперь Великан являлся всего лишь частью ландшафта.

Раньше Эндер всегда шел через мост к замку Дамы Червей, где можно было найти множество игр, но сейчас ни одна из них не привлекала его. Поэтому он обогнул останки Великана и направился вверх по течению ручья, туда, где тот выбегал из леса. Там оказалась детская площадка с горками и обезьяньими дорожками, с качелями и каруселями, с дюжиной весело играющих ребятишек. Обычно фигурка Эндера в игре была представлена фигуркой взрослого человека, но сейчас, зайдя на площадку, он превратился в маленького мальчика. Все дети вокруг были больше, чем он.

Он встал в очередь на горку. Остальные дети не обращали на него внимания. Вскарабкавшись наверх, он проследил за тем, как предыдущий мальчик съехал по закрученному пологой спиралью спуску. Потом сел и покатился сам.

Не прошло и мгновения, как он, провалившись сквозь покрытие, упал на землю рядом с лестницей.

То же произошло и с обезьяньей дорожкой. Он мог преодолеть какое-то расстояние, но затем, по случайному закону, одна из перекладин оказывалась ненастоящей, и он срывался на землю. Он мог сесть на колесо обозрения, но когда оно поднимало его на самый верх, он вдруг падал. Когда карусель разгонялась на полную скорость, оказывалось, что он не может удержаться ни за один из поручней, и центробежная сила выбрасывала его прочь.

Другие дети грубо и оскорбительно хохотали. Они подолгу кружили вокруг него, смеясь и тыча пальцами, и лишь вдоволь поиздевавшись, вновь возвращались к своим занятиям.

Эндеру хотелось избить их, побросать их в ручей, но вместо этого он пошел в лес. Он нашел тропу, которая вскоре вывела его на старинную мощеную дорогу. Дорога сильно заросла, но ею все еще можно было пользоваться. Судя по признакам, с обеих сторон от дороги можно было найти во что поиграть, но Эндер не сворачивал. Ему хотелось узнать, куда она ведет.

Дорога выводила на поляну с колодцем посередине и знаком, гласившим: «Испей, путник». Эндер направился к колодцу. Тут же до него донеслось рычание, и из леса появились двенадцать исходящих слюной волков с человеческими лицами. Эндер узнал их. Это были дети с площадки. Но теперь у них были другие зубы. Зубы, предназначенные для того, чтобы рвать на части. Эндера быстро сожрали.

Как обычно, в очередной раз его ожившая фигурка появилась на том же месте. И он опять был съеден, хотя и попытался спрятаться в колодце.

В следующий раз он вновь оказался на детской площадке. И опять остальные дети смеялись над ним. «Смейтесь, смейтесь. Я знаю, кто вы на самом деле», – подумал Эндер. Он толкнул оказавшуюся ближе других девчонку, и она сердито погналась за ним. Эндер заманил ее на горку. Он, конечно же, провалился, но и близко следовавшая за ним девочка провалилась заодно с ним. Ударившись о землю, она превратилась в волка, который остался лежать то ли мертвым, то ли оглушенным.

Одного за другим Эндер заводил детей в ловушку. Но прежде, чем он покончил с последним, волки начали оживать, и Эндер был вновь разорван на куски. Затем, трясущийся и покрытый потом, он увидел свою ожившую фигурку на столе Великана.

– Я должен прекратить, – сказал он себе. – Я должен идти в свою новую армию.

Но вместо этого он сбросил свою фигурку со стола и, обогнув останки Великана, отправился на детскую площадку.

На этот раз, как только очередной ребенок ударялся о землю и превращался в волка, Эндер отволакивал его тело к ручью и спихивал в воду. Каждый раз тело начинало шипеть, словно вода была кислотой, волк поглощался, а в небо поднималось и уплывало прочь облако черного дыма. Он легко управился с детьми, хотя под конец они начали преследовать его по двое и по трое. Волки больше не поджидали Эндера на поляне, и он спустился в колодец по веревке от ведра.

Внизу находилась тускло освещенная пещера. Но и в этом свете он смог разглядеть груды драгоценных камней. Он прошел мимо, отметив, что у него за спиной среди самоцветов сверкают чьи-то глаза. Накрытый стол не вызвал у него никакого интереса. Он прошел мимо свисающих с потолка клеток, в каждой из которых сидело какое-нибудь необычайное, добродушно выглядевшее существо. «Я поиграю с вами потом», – подумал Эндер. Наконец он подошел к двери, на которой мерцали выложенные изумрудами слова:

«КОНЕЦ СВЕТА».

Он не колебался. Он открыл дверь и шагнул за порог.

Он стоял на небольшом уступе высоко на скале, царящей над местностью, покрытой светлой и темной, с едва заметной примесью осенних цветов, зеленью леса. Тут и там были разбросаны заплаты расчищенной земли с волами, тянущими плуги, и маленькими деревеньками. Вдалеке, на возвышенности, стоял замок. Воздушные потоки носили облака у него под ногами, а над ним, вместо неба, был свод огромной пещеры, с которого свисали сияющие кристаллы сталактитов.

Дверь за его спиной закрылась. Эндер жадно рассматривал открывшуюся перед ним картину. Захваченный ее красотой, он почти не думал о сохранении жизни. Какое-то время он не думал и о том, какая игра может вестись в таком месте. Он нашел его. Увидеть такое было наградой уже само по себе. Поэтому, не думая о последствиях, он прыгнул с уступа.

Он стремительно мчался навстречу бурлящей реке и безжалостным камням, но между ним и землей возникло облако, которое подхватило и понесло его прочь. Оно доставило его к башне замка и через открытое окно занесло внутрь. Здесь облако и оставило его: в комнате без всяких видимых признаков дверей и с окнами, находящимися на однозначно смертельной высоте.

Какие-то считанные мгновения назад он беспечно бросился с уступа. Теперь же он колебался.

Небольшой ковер перед камином расплелся в длинную тонкую змею со свирепыми зубами.

– Я – твой единственный выход, – произнесла змея. – Смерть – твой единственный выход.

Эндер оглядел комнату в поисках оружия, но экран вдруг погас, и по периметру доски вспыхнули слова:

«НЕМЕДЛЕННО ЯВИТЬСЯ С РАПОРТОМ К КОМАНДИРУ. ВЫ ОПАЗДЫВАЕТЕ.

ЗЕЛЕНЫЙ ЗЕЛЕНЫЙ КОРИЧНЕВЫЙ».

Разъяренный Эндер отключил доску и подошел к стене с цветовыми кодами. Он нашел нужную полоску, коснулся ее и пошел туда, куда она указывала, загораясь впереди него. Темно-зеленый, светло-зеленый и коричневый цвета напоминали ему царство ранней осени, которое он нашел в своей игре.

«Я должен вернуться туда, – сказал он себе. – Змея – это длинная веревка. По ней я смогу спуститься с башни и продолжить свой путь. Может быть, это называется концом света потому, что здесь кончаются все игры, потому, что я могу оказаться в одной из этих деревушек и стать одним из живущих там маленьких мальчиков. И не будет ничего, что надо убивать, и ничего, что может убить меня. И можно будет просто жить».

Даже думая об этом, он не мог по-настоящему представить, что такое «просто жить». Он никогда так не жил. Но ему все равно очень хотелось этого.

По численности армии были больше, чем группы запуска. Соответственно больше были и жилые помещения. Казарма Саламандр была длинным и узким помещением с кроватями, идущими в два яруса вдоль обеих стен. Она была такой длинной, что было видно, как пол в дальней части загибается вверх. Зримое подтверждение того, что Боевая школа – это вращающееся в пустоте колесо.

В дверях Эндер остановился. Несколько находившихся недалеко от входа ребят взглянули в его сторону, но они были старше, и в их глазах ничего не отразилось – они словно бы вовсе не увидели его. Лежа или сидя на кроватях, они вели разговоры. Они, конечно же, обсуждали бои. Старшие мальчики всегда ведут разговоры о боях. Все они были гораздо крупнее Эндера. Им было по десять-двенадцать лет, а самым маленьким никак не меньше восьми. Эндер же был мелковат даже для своего возраста.

Он пытался определить, кто из мальчиков является командиром, но одежда большинства из них состояла из чего-то среднего между боевым обмундированием и тем, что солдаты обычно называют формой для сна, – то есть собственной кожей. Почти у всех ребят под рукой находились компьютерные доски, но лишь немногие что-то за ними делали.

Эндер перешагнул порог. Теперь на него сразу обратили внимание.

– Чего тебе надо? – спросил хозяин верхней из расположенных у входа кроватей. Он был здесь самым большим, юный великан с неровно пробивающимся на подбородке пушком. – Ты не Саламандра.

– Насколько я понимаю, предполагается, что я им буду, – ответил Эндер. – Зеленый-зеленый-коричневый, верно? Меня перевели.

Он показал свою бумагу. Мальчик, по-видимому, часовой, потянулся за листком, но Эндер отодвинулся подальше.

– Я должен отдать его Бонзе Мадриду, – сказал он.

Еще один мальчик вступил в разговор.

– Ты неправильно произносишь имя, пузырь. Бонзо Мадрид – это испанское имя.

– Значит, Бонзо – это вы? – стараясь произносить имя как надо, спросил Эндер.

– Нет, я просто блистательный и одаренный полиглот. Петра Аркания. Единственная девочка в армии Саламандры. Но более мужественная, чем любой в этом помещении.

– Да, мать Петра – она болтает, – произнес кто-то из ребят:

– Дерьма глотает, – добавил другой.

Несколько человек засмеялись.

– Только между нами, – сказала Петра. – Если кто-нибудь захочет поставить клизму Боевой школе, то он наверняка засунет ее через зеленый-зеленый-коричневый.

Эндера охватило отчаяние. Ему и так мало что светило: плохо подготовленный, неопытный, слишком маленький – он был обречен на возмущение окружающих за свое раннее продвижение. А сейчас, по воле случая, у него появилась совершенно ненужная приятельница. Сама аутсайдер в армии, она только что связала его с собой в глазах остальных. Неплохо для первого дня. Глядя на издевательски хохочущих ребят, Эндер на секунду представил, что их тела покрывает шерсть, а их зубы заострены как у волков. «Неужели я здесь единственный человек? Неужели остальные просто животные, поджидающие случая, чтобы сожрать?»

Потом он вспомнил об Алаи. Наверняка в любой армии найдется хотя бы один человек, которого стоит узнать.

Внезапно смех прекратился, и хотя никто не призывал к тишине, все замолчали. Эндер обернулся к двери. Там стоял стройный темноволосый мальчик. Его красивые черные глаза и тонкие, четко очерченные губы придавали лицу оттенок утонченности.

– Ты кто? – негромко спросил мальчик.

– Эндер Виггин, сэр. Переведен из группы запуска в армию Саламандры. – Эндер протянул свой приказ. Мальчик взял бумажку быстрым уверенным движением, не коснувшись руки Эндера.

– Твой возраст, Виггин?

– Почти семь.

Все так же негромко он произнес:

– Я спросил о твоем возрасте, а не о твоем примерном возрасте.

– Мне шесть лет, девять месяцев и двенадцать дней.

– Как долго ты занимался в боевом зале?

– Уже несколько месяцев. У меня лучшие результаты в стрельбе.

– Какие-нибудь тренировки по боевому маневрированию? Когда-нибудь входил в состав отделения? Когда-нибудь выполнял совместные упражнения?

Эндер никогда не слышал о подобных вещах. Он молча помотал головой. Мадрид пристально посмотрел на него.

– Ясно. Ты скоро узнаешь сам, что офицеры, командующие школой, а в особенности управляющий игрой майор Андерсон, любят подложить свинью. Армия Саламандры только начала выходить из неподобающей ей безвестности. Мы победили в двенадцати из последних двадцати игр. Мы преподнесли сюрприз Крысам, Скорпионам и Собакам, и мы готовы вести борьбу за ведущее положение в игре. Поэтому, конечно же, мне всучили столь бесполезный, неисправимый образчик недоразвитости, каким являешься ты.

Петра тихо проговорила:

– Он и сам не рад иметь дело с тобой.

– Заткнись, Аркания, – сказал Мадрид. – К одному несчастью у нас теперь прибавилось второе. Но какие бы препятствия ни разбрасывали у нас на пути наши офицеры, мы все равно…

– Саламандры! – хором закричали солдаты.

Восприятие Эндером окружающего почти бессознательно изменилось. Это был обычай, ритуал. Мадрид не пытался унизить его. Он просто привыкал к неожиданному событию, пытался использовать его для усиления своего влияния.

– Мы – пламя, которое пожрет их тела и кишки, их головы и сердца. Каждый из нас – язык огня, но мы все сливаемся в одно пламя.

– Саламандры! – снова крикнули все.

– Даже такой, как он, не ослабит нас.

На секунду в Эндере шевельнулась надежда.

– Я буду много работать и быстро научусь, – сказал он.

– Я не разрешал тебе говорить, – ответил Мадрид. – Я собираюсь сбыть тебя с рук как можно быстрее. Возможно, что в придачу к тебе мне придется отдать что-нибудь ценное. Но будучи таким маленьким, ты хуже, чем просто бесполезный. Ты – просто дополнительный замороженный в каждом бою. А мы сейчас находимся в таком положении, когда каждый замороженный солдат влияет на распределение мест. Никакой личной неприязни, Виггин, но я считаю, что ты должен потренироваться за счет кого-нибудь другого.

– Он за это всей душой, – проговорила Петра.

Мадрид шагнул к девочке и ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Звука почти не было, потому что лица коснулись только ногти, но на щеке Петры остались четыре ярко-красные отметки, и маленькие капельки крови проступили там, куда попали кончики ногтей.

– А теперь твои обязанности, Виггин. Думаю, что это последний раз, когда у меня есть необходимость разговаривать с тобой. Ты не путаешься под ногами, когда мы тренируемся в боевом зале. Ты, конечно, должен там находиться, но ты не будешь входить ни в одно из отделений и не будешь принимать участия ни в каких маневрах. Когда нас вызовут на бой, ты должен быстро одеться и быть с остальными возле ворот. Но ты не будешь пересекать линию ворот до тех пор, пока не пройдет четыре минуты с начала игры, а после этого ты будешь оставаться у ворот, не доставая оружия и не стреляя до самого конца игры.

Эндер кивнул. Значит, он будет ничем. Оставалось надеяться, что его сбудут с рук достаточно быстро.

Он обратил внимание на то, что Петра вовсе не заплакала и даже не дотронулась до щеки, хотя одна из капелек крови увеличилась в размерах и сбежала вниз по щеке, проложив дорожку до подбородка. Может быть, она и аутсайдер, но раз Бонзо Мадрид не будет другом Эндера, то Эндер может подружиться и с Петрой.

Ему отвели кровать в дальнем конце комнаты. Кровать была верхней, поэтому когда он лежал на ней, то из-за кривизны потолка не мог видеть двери. Его соседями были утомленно выглядящие мальчики. Угрюмые, замкнутые мальчики, наименее ценящиеся в этой армии. Им нечем было поприветствовать Эндера.

Эндер попробовал открыть свой шкаф, приложив к нему ладонь, но ничего не произошло. Только тогда он понял, что шкаф без замка. Каждое отделение шкафа имело кольцо, потянув за которое можно было его открыть. Значит теперь, когда он был в армии, у него не могло быть ничего личного.

В шкафу была форма. Это была не бледно-зеленая форма запускников, а расписанная оранжевыми разводами темно-зеленая форма армии Саламандры. Она была не по размеру, но, видимо, никогда раньше не приходилось снабжать подобной формой такого маленького мальчика.

Он уже снимал форму, когда увидел Петру, идущую по проходу в направлении его кровати. Он съехал с кровати и встал, замерев в приветствии.

– Расслабься, – сказала она. – Я не офицер.

– Ты – командир отделения, верно?

Кто-то поблизости хихикнул.

– С чего ты это взял, Виггин?

– У тебя кровать возле входа.

– У меня кровать возле входа, потому что я – лучший снайпер армии, и, кроме того, Бонзо боится, что я начну революцию, если за мной не будут присматривать командиры отделений. Как будто я могу что-нибудь начать с подобными пацанами, – она показала на угрюмых ребят на соседних кроватях.

«Она что, хочет сделать все еще хуже, чем оно уже есть?» – подумал Эндер. Желая отделить себя от ее презрения к мальчикам, которые были теперь его ближайшими соседями, он сказал:

– Здесь любой лучше меня.

– Я – девчонка, а ты – шестилетний мокроштанник. У нас так много общего, что почему бы нам не быть друзьями?

– Я не хочу делать за тебя твои работы с компьютером.

Она поняла, что он шутит.

– Ха. Когда ты в игре, то все очень военизировано. Занятия вовсе не похожи на те, что у запускников. История, и стратегия, и тактика, и чужаки, и математика, и звезды. То, что тебе понадобится как пилоту или командиру. Сам увидишь.

– Ладно, тогда ты – мой друг. Я получу за это подарок? – спросил Эндер. Он передразнивал ее манеру вести разговор так, будто ей на все наплевать.

– Бонзо не разрешит тебе тренироваться. Он заставит тебя брать в боевой зал компьютерную доску и заниматься за ней. Отчасти он прав – он вовсе не хочет, чтобы необученный маленький ребенок начал портить его совершенные маневры. Бонзо – он аккуратный. Он такой аккуратный, что может помочиться на тарелку и ничего не забрызгать.

Эндер улыбнулся.

– Боевой зал всегда открыт. Если хочешь, я возьму тебя туда в свободные часы и покажу кое-что из того, что знаю. Я – не самый лучший из бойцов, но я многое умею, и уж, во всяком случае, я знаю гораздо больше, чем ты.

– Если ты этого хочешь, – ответил Эндер.

– Начинаем завтра, сразу после завтрака.

– Что, если зал будет кем-нибудь занят? Мы в нашей группе тоже ходили сразу после завтрака.

– Никаких проблем. Здесь на самом деле девять боевых залов.

– Я никогда не слышал о других.

– Все они имеют один вход. Центр школы, вся внутренняя часть колеса, состоит из боевых залов. Они не вращаются вместе с остальной станцией. Поэтому там невесомость. Центральная часть просто стоит на месте. Нет вращения, нет направления вниз. Но ее могут перемещать так, что любой из залов оказывается возле входного коридора, которым мы пользуемся. Когда ты проходишь внутрь, все сдвигается, и на том же месте оказывается другой зал.

– Ну?

– Значит, как я сказала.

– Хорошо, – ответил Эндер.

Она отошла от него.

– Петра, – окликнул Эндер.

Она повернулась к нему лицом.

– Спасибо.

Ничего не ответив, Петра снова повернулась и пошла дальше по проходу между кроватями.

Эндер забрался на кровать и снял форму.

Он лежал раздетый, с новой компьютерной доской в руках, лениво пытаясь разобраться, не изменились ли его коды доступа к компьютеру. Его личную охранную систему наверняка стерли. Здесь он не мог иметь ничего своего. Даже своей доски.

Яркость освещения слегка уменьшилась. Приближалось время отбоя. Эндер еще не знал, какой из ванных комнат можно воспользоваться.

– Мы моемся вместе с Кондорами, Крысами и Белками.

Эндер поблагодарил и двинулся на выход.

– Эй, – окликнул его сосед. – Ты не можешь идти в таком виде. За пределами комнаты все должны носить форму.

– Даже если идешь в туалет?

– В особенности. И запрещено вести любые разговоры с кем-нибудь из другой армии. Во время еды и в туалете. Иногда ты можешь это нарушить в игровой комнате и, конечно же, всегда, когда будешь действовать по поручению преподавателей. Но если Бонзо тебя застукает, то ты – покойник. Понял?

– Спасибо.

– И, кстати, Бонзо озвереет, если увидит тебя голым в присутствии Петры.

– Но ведь когда я пришел сюда, она сама была раздетой.

– Она может делать все что угодно, но ты должен быть одет. Это приказ Бонзо.

Это было глупо. Петра пока еще выглядела как мальчишка, и это был дурацкий приказ. Он отделял ее от остальных, делал другой, раскалывал армию. Дурацкая глупость. Как Бонзо умудряется быть командиром, если не понимает таких вещей? Алаи был бы лучшим командиром. Он знает, как сплотить группу.

«И я знаю, как сплотить группу, – подумал Эндер. – Возможно, когда-нибудь я стану командиром».

Он мыл руки в ванной комнате, когда к нему кто-то обратился:

– Эй, теперь что, в форму Саламандр наряжают грудных младенцев?

Эндер не ответил и молча домыл руки.

– Ого, смотрите, Саламандр укомплектовывают грудничками. Вот этот сможет пройти у меня между ног, ни за что не зацепившись своей головой.

– Это потому, что у тебя там ничего нет, Динк, – произнес кто-то в ответ.

Когда Эндер выходил из комнаты, то услышал, как кто-то еще сказал:

– Вы про него слышали. Это Виггин. Головастик из игровой комнаты.

По коридору он шел улыбаясь. Может, он и мал, но они все равно знали его имя. Правда, пока только благодаря игровой комнате, а это мало что значило. Но посмотрим. Он наверняка будет хорошим солдатом. Скоро его имя будут знать все. Может быть, он будет тогда не в армии Саламандры, но в любом случае это будет скоро.

Петра ждала в коридоре, ведущем к боевому залу.

– Посидим немного, – сказала она Эндеру. – Только что туда ушла армия Кролика, а замена зала занимает несколько минут.

Эндер присел рядом с ней.

– Здесь требуется нечто большее, чем просто замена одного зала другим, – сказал он. – Ну вот, к примеру, почему в коридоре всегда есть тяготение? Даже перед самым выходом в зал.

Петра закрыла глаза и продолжила:

– И если залы действительно плавают независимо, то что происходит с тем, который связан с коридором? Почему он не начинает вращаться вместе с комнатой?

Эндер кивнул.

– Здесь существуют тайны, – тихо прошептала Петра. – Не пытайся проникнуть в них. С последним солдатом, который пытался, случилось ужасное. Его нашли подвешенным за ноги к потолку и с головой, засунутой в унитаз.

– Выходит, я не первый, кто задает вопросы.

– Лучше запомни, малыш, – по-дружески сказала Петра, – преподаватели никогда не скажут тебе больше правды, чем им требуется. Но любой ребенок с мозгами знает, что со времен старика Майзера Рэкхэма и Победоносного Флота в науке кое-что изменилось. Очевидно, что теперь мы умеем управлять гравитацией. Включать и выключать, изменять направление и, может быть, отражать ее. Я уже думала о множестве потрясающих штучек, которые можно было бы сделать при помощи гравитационного оружия или гравитационных двигателей для звездолетов. Только представь, как могли бы двигаться звездолеты возле планет. Может быть, они стали бы отражать и фокусировать на планеты их собственное поле тяготения, и из-за этого с поверхности планет вырывались бы гигантские глыбы. Но они ничего не говорят.

Эндер понял больше, чем она сказала. Контроль над гравитацией – это раз. Обман со стороны офицеров – это два. Но самое главное выражалось так: наш враг – не другие армии, наш враг – взрослые. Они скрывают от нас правду.

– Пошли, малыш, – позвала она. – Зал нас ждет, Петра метко бьет, смерть врагу несет. – И, хихикнув, добавила: – Меня называют поэт Петра.