Текст книги "Записки солдата"

Автор книги: Омар Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)

Эйзенхауэр знал больше меня о том, какое давление оказывал на Пентагон Макартур, требуя ускорить накопление сил для решительных действий на Тихом океане, но ничем не проявлял свое беспокойство. В самом деле, Макартур и Тихий океан были столь далеки от наших каждодневных проблем, что мы вспоминали о них только в связи с какой-нибудь очередной нехваткой, которая напоминала нам о существовании другого театра, боровшегося с нами за ресурсы.

Эта нехватка людских ресурсов была только одним из звеньев в цепи бедствий, обрушившихся на нас в эту осень. Кризису с пополнениями предшествовал кризис с боеприпасами и танками.

"Я склонен допустить, – писал я Паттону в декабре, – что кто-то в Вашингтоне сделал неверный прогноз относительно сроков окончания войны в Европе".

Одновременно я предупредил Айка, что, если в ближайшем будущем не примут надлежащих мер по ликвидации кризиса с пополнениями, наступательная мощь наших пехотных дивизий будет сведена к нулю.

В середине ноября начальник разведки сообщил, что 6-я танковая армия СС была переброшена из района сосредоточения в Вестфалии в район близ Кёльна. Другая танковая армия (5-я), по сведениям, сосредоточивалась несколько севернее. Намерения фон Рундштедта атаковать нас во время форсирования Рура были настолько явны, что нам следовало отнестись к ним с известным недоверием. Но если кто-либо на западном фронте и усмотрел в этих приготовлениях намерение немцев ввести нас в заблуждение в отношении истинного направления их удара, то он, конечно, не поделился со мною своими подозрениями.

При оценке наступательных возможностей фон Рундштедта мы пришли к заключению, что любое его контрнаступление могло быть предпринято только с ограниченной целью на том участке, где можно было сорвать наше наступление к Рейну. Любые другие более широкие планы, по нашим расчетам, значительно превысили бы возможности противника. Хотя мы и понесли тяжелые потери во время ноябрьского наступления, однако потери противника были еще больше. По данным разведки, потери противника, не считая военнопленных, составили за пять недель 100 тыс. человек. Только 3-я армия Паттона за время боев в Сааре взяла в плен 35 тыс. немецких солдат и офицеров; 22 тыс. немцев были захвачены в плен войсками Ходжеса и Симпсона.

Давая оценку обстановки на фронте на 10 декабря, начальник разведки 1-й армии писал:

"Совершенно очевидно, что фон Рундштедт руководит боевыми действиями без интуиции и с большим умением бережет свои войска, готовясь применить все боевые средства на важнейшем направлении и в нужный момент, чтобы обеспечить оборону Рейха западнее Рейна путем нанесения союзникам максимальных потерь. Есть основания полагать, что этим важнейшим направлением явится пространство между Рурмондом и Шлейденом, и сосредоточенные в этой вилке силы немцев будут брошены против армий союзников, которые, по мнению германского верховного командования, являются самой опасной угрозой для успешной обороны рейха"{44}.

Под "вилкой" командование 1-й армии подразумевало 72-километровый участок, простиравшийся от плотин Рура севернее Арденн до того места, где Рур впадает в Маас в полосе Монтгомери.

Оценив силы и средства противника, которые он мог выставить против 1-й армии, Ходжес сделал следующие выводы относительно возможных действий немцев:

1. Противник может задержаться на рубеже, где он находится в данный момент, то есть на реке Рур и южнее, на линии Зигфрида.

2. Он может перейти в контрнаступление силами авиации, танков, пехоты, применив секретное оружие на одном из важнейших направлений в момент, когда сочтет это целесообразным.

3. Он может отойти на рубеж реки Эрфт – неширокой водной преграды между реками Рур и Рейн, а затем отступить за Рейн, самую неприступную оборонительную позицию в Западной Европе.

4. Он может признать себя побежденным и капитулировать.

Командование 1-й армии пришло к выводу, что из всех этих четырех возможных вариантов наиболее вероятным является второй.

"Есть все основания полагать, – писал Диксон, – что, если наши главные силы форсируют реку Рур, не обеспечив контроль над плотинами, противник затопит долину Рура и перейдет в контрнаступление". Ожесточение, с каким фон Рундштедт отбивал наши атаки на плотины, свидетельствовало о том, что он ясно отдавал себе отчет в том, какое мощное тактическое оружие держал он в своих руках.

Я согласился с выводами командования 1-й армии и стал изучать возможность решающего сражения, как только мы форсируем Рур. Желая обеспечить своевременное прибытие подкреплений, достаточных для восполнения наших предполагаемых потерь, я дал О'Хэйру распоряжение запросить соответствующие инстанции о внеочередном направлении пополнений из Соединенных Штатов. Он должен был также настаивать, чтобы Вашингтон не ограничивал наши требования на пехоту и немедленно направил нам соответствующие пополнения.

О'Хэйр должен был покинуть Люксембург 16 декабря и перед вылетом из Парижа побывать в верховном штабе экспедиционных сил союзников. Я согласился сопровождать О'Хэйра до Версаля, надеясь дать почувствовать верховному штабу, насколько серьезной была задача, возложенная на О'Хэйра. Ведь от успеха его миссии зависел успех нашего январского наступления.

В субботу утром 16 декабря город Люксембург был затянут серой пеленой тумана. Из окна отеля "Альфа", выходившего на вымощенную булыжником площадь, я смотрел на поврежденный бомбардировкой склад, наполовину скрытый в тумане. Я не удивился, когда во время завтрака позвонил Хансен и сообщил, что сегодня авиация не может действовать. Мой шофер подал "Кадиллак" и поставил четыре угольные грелки за задним сидением.

Желая пораньше отправиться, в четырехчасовую поездку до Парижа, я решил на этот раз не проводить в 9 часов инструктаж в оперативной комнате штаба, располагавшегося в четырех кварталах от моей квартиры. Дорога между Верденом и Шалоном обледенела, и мы снизили скорость до 80 километров в час. Из переулка выскочил крохотный "Рено" и чуть не заставил нас свернуть в канаву.

Улицы Парижа были пустынны. Голые деревья мокли под холодным дождем, и весь город, казалось, съежился от холода. Па предложению О'Хэйра мы остановились позавтракать в отеле "Ритц", где командование транспортной авиации реквизировало один зал, под свою столовую.

Прибыв в Версаль, мы встретили ожидавшего нас Эйзенхауэра. За день до нашего приезда он получил официальное уведомление о присвоении ему пятой генеральской звезды.

* * *

Гром грянул в конце этого же дня. Полковник из разведывательного отдела верховного штаба экспедиционных сил союзников вошел на цыпочках в комнату, где шло совещание, и подал своему шефу телеграмму. Генерал-майор Кеннет Стронг, английский начальник разведки в штабе Айка, взглянул на телеграмму и прервал совещание. В пять часов утра противник перешел в контрнаступление на пяти отдельных местах на участке фронта 1-й армии.

К вечеру уже не оставалось никаких сомнений относительно характера контрнаступления немцев. Оно отнюдь не было демонстрацией. Было установлено, что в контрнаступлении принимают участие восемь новых немецких дивизий. Противник нанес удар на фронте 8-го корпуса Миддлтона, в глубине Арденн, на самом уязвимом участке всего фронта союзников.

– Ну, Брэд, – сказал Беделл Смит, положив руку мне на плечо, – вы хотели контрнаступления. Кажется, вы получили его.

Я криво усмехнулся при этих словах.

– Да, я хотел, но будь я проклят, если я хотел его в таких масштабах.

21. Контрнаступление

Арденнский участок фронта, на котором началось наступление фон Рундштедта, удерживали на севере две еще не обстрелянные дивизии, а на юге – две более опытные дивизии, которые целый месяц вели бои в Гюртгенском лесу и были сильно потрепаны Однако такое расположение сил не было случайным. Участок Миддлтона был единственным спокойным местом на нашем фронте, и мы направляли туда вновь прибывшие соединения, которым недоставало боевого опыта, а также соединения, вышедшие из боя и нуждавшиеся в отдыхе и пополнении. Четыре дивизии занимали в глухом лесном районе участок фронта протяжением 140 километров. В резерве была сосредоточена необстрелянная бронетанковая дивизия.

К югу от Арденн 3-я армия вклинилась в линию Зигфрида, создав плацдарм на восточном берегу реки Саар. Правее 3-й армии 7-я армия занимала фронт, который тянулся от реки Саар в восточном направлении, упираясь в Рейн в районе Карлсруэ. 6-я группа армий Деверса вышла на западный берег Рейна напротив гор Шварцвальд, и только в районе Кольмара противник продолжал удерживать значительный плацдарм западнее Рейна (схема 41).

13 декабря, за три дня до начала немецкого контрнаступления, Ходжес снова попытался овладеть плотинами на реке Рур. Английской авиации не удалось разрушить эти гигантские земляные сооружения фугасными бомбами крупного калибра. Однако на этот раз Ходжес отказался от своего намерения наступать через Гюртгенский лес, а решил обойти плотины с юга по горам Шне-Эйфель. Дальше к; северу в районе Ахена фронт Ходжеса выдавался вперед, примыкая к фронту 9-й армии Симпсона, проходившему вдоль реки Рур. Затем линия фронта отходила на запад в сектор Монтгомери, шла по западному берегу реки Маас и, наконец, круто поворачивала на запад к Северному морю.

На западном фронте, протяжением 640 километров действовали 63 дивизии союзников, в том числе сорок американских, из которых 31 дивизия входила в 12-ю группу армий. В составе двух армий Монтгомери насчитывалось 15 дивизий, в 6-й группе армий Деверса – 17.

На фронте 12-й группы армий, общим протяжением 370 километров, действовали три американские армии. Львиная доля этого фронта падала на 1-ю армию Ходжеса, занимавшую центральный участок протяженностью 185 километров. Фронт 1-й армии на две трети проходил через поросшие лесом Арденны; в Арденнах Ходжес расположил четыре дивизии 8-го корпуса Миддлтона, Остальные десять дивизий армии Ходжеса, предназначенные для наступления в Рейнскую область (Рейнланд-Пфальц), были сосредоточены в районе Ахена. Севернее участка, занимаемого 1-й армией, на узком 30-километровом фронте находились семь дивизий 9-й армии Симпсона. Таким образом, в объединенные силы союзников севернее Арденн, кроме английских дивизий Монти, входило 17 американских дивизий. Эта группировка составляла примерно половину всех сил союзников на западном фронте.

К югу от Арденн Паттон развернул десять дивизий своей 3-й армии на 160-километровом фронте. Фронт Паттона шел по восточному берегу реки Мозель, там, где она течет вдоль границы Люксембурга, затем поворачивал на юго-восток и проходил мимо Саарбрюкена, находившегося на полпути к Рейну.

Наступление фон Рундштедта захватило меня врасплох, но мое удивление еще более возросло, когда я узнал, что немецкий фельдмаршал выбрал для наступления столь маловажный участок, как Арденны. Пытаясь определить размеры грозящей нам опасности на обороняемом слабыми силами участке Арденн, я обсудил с Миддлтоном мотивы, которыми противник мог руководствоваться при выборе именно этого направления для удара.

– Если кто-либо переходит в наступление, – говорил я, – он делает это с целью либо уничтожить войска противника, либо захватить местность. В последнем случае он либо хочет сам использовать выгодную местность, либо не дать противнику возможности использовать ее.

Ни одна из этих целей не могла быть достигнута в Арденнах. Нигде наши войска не были так растянуты, как на этом лесистом участке фронта; нигде на фронте союзников не было другого участка, лишенного в такой степени, как Арденны, промышленных ресурсов, коммуникаций и естественных рубежей, заслуживающих внимания, Я спросил Троя, сможет ли он воспрепятствовать прорыву противника на этом участке, не сулящем для немцев ничего хорошего. В ответ он показал на гористую местность, покрытую лесом, и провел меня по узким, грязным и извилистым дорогам, пересекавшим его участок.

– Если они прорвутся здесь, – сказал он, – мы можем отступить и вести сдерживающие бои до Мааса. Мы, конечно, измотаем их, а затем вы ударите с флангов.

Я доложил результаты своей рекогносцировки Айку. Айк заметил, что в Арденнах сложилась довольно опасная обстановка, однако он признал, что мы могли создать на этом участке прочную оборону, только отказавшись от подготовки к новому зимнему наступлению.

– Но даже если немцам удастся прорваться до Мааса, – заметил я, – все равно в Арденнах нет цели, к которой им стоило бы стремиться.

Мы не забыли, что разгром Франции в 1940 г. Гитлер начал с прорыва в этих же, казалось, не суливших перспективы Арденнах. Некоторые критики считают, что этот прецедент должен был послужить нам грозным предостережением. При этом они не замечают коренной разницы в диспозиции союзных войск в 1940 и в 1944 гг., разницы, которую, вероятно, просмотрел и сам Гитлер.

Искусственное разделение территорий национальных государств в Европе привело к тому, что Франция осталась без естественного барьера, который защищал бы ее от вторжения с востока. Много путей ведет во Францию с востока, но несомненно, что наименее удобный из них проходит через Арденны. В этом гористом районе, покрытом густыми лесами, где мало долин и еще меньше дорог, маневр войск чрезвычайно ограничен.

Однако в 1940 г. из четырех путей вторжения, по которым Гитлер мог двинуть свои войска, путь через Арденны был прикрыт слабее других. Французская артиллерия с высот Шварцвальда господствовала над переправами через Рейн. Дальше на север, где холмы Лотарингии постепенно переходят в Саарскую низменность, крепостная артиллерия линии Мажино могла доставить вермахту немало неприятностей. А еще севернее Арденн, там, где равнины Бельгии представляют широкую дорогу к французским границам, на западном берегу Мааса немцев ждали бельгийская армия и британские экспедиционные войска.

Оставались только Арденны, в северной части которых незащищенная граница Люксембурга шла параллельно линии Зигфрида. Когда в 1940 г. немцы прервали фронт союзников в Арденнах, по обеим сторонам прорыва остались французские крепостные гарнизоны, не имеющие транспортных средств и танков, а следовательно, лишенные возможности ударить во фланг противнику и закрыть брешь, образовавшуюся во фронте.

Зимой 1944 г. на арденнском участке фронта у нас было сравнительно немного войск, основные силы мы сосредоточили севернее и южнее Арденн, готовясь к предстоящему зимнему наступлению. Но все же и в Арденнах фронт удерживало более 70 тыс. войск. В этих условиях решающее значение приобрела подвижность наших прекрасно вооруженных соединений, сосредоточенных на флангах арденнского участка. Планируя свое второе наступление в Арденнах, Гитлер недооценил этот решающий фактор. Он забыл, что времена изменились и ему противостоят уже не прикованные к своим бетонированным казематам гарнизоны на линии Мажино, а громадная механизированная армия США, полностью посаженная на машины. Мы понимали реальную опасность прорыва противника в Арденнах, но рассчитывали, что сможем стремительно обрушить наши механизированные силы на его фланги. Пока войска Миддлтона изматывали бы противника арьергардными боями, армии Ходжеса и Паттона с двух сторон зажали бы немцев в стальные тиски.

Южнее Арденн 3-я армия Паттона насчитывала около четверти миллиона человек с танками и поддерживающей артиллерией. Численность соединений 1-й армии Ходжеса севернее Арденн также достигала четверти миллиона. Обе армии располагали достаточным количеством грузовиков и могли быстро перебросить свои войска на угрожаемое направление.

* * *

Известие о немецком контрнаступлении застигло меня в верховном штабе экспедиционных сил союзников. Сначала я решил, что фон Рундштедт предпринял наступление с ограниченной целью, чтобы приостановить наступление Паттона в Сааре. Ибо Джордж Паттон в зимнем наступлении, продолжавшемся целый месяц, нанес противнику сокрушительный удар и теперь, вернув Лотарингию Франции, собирался прорвать линию Зигфрида.

– Немец знает, что он сможет продержаться дольше только в том случае, если заставит Паттона несколько ослабить нажим в Сааре, – сказал я. – Если он прорвется через Арденны и вынудит нас перебросить на этот участок дивизии Паттона из Саара, он добьется своей цели. Он хочет выиграть хотя бы немного времени.

Только после войны, когда при допросе военнопленных выяснились подлинные цели арденнского контрнаступления, мы узнали, как сильно я ошибался и в какой степени я недооценил намерения противника, приняв контрнаступление большого масштаба за отвлекающий удар.

Я считал, что Рундштедт начал отвлекающее наступление с тактическими целями в надежде остановить продвижение Паттона в Саарской области. Однако немецкое контрнаступление явилось решительным ударом, рассчитанным на то, чтобы вернуть инициативу на западном фронте. Первой целью противника был Антверпен. Немецкое командование понимало, что, овладев этим портом, оно сможет перерезать наши основные коммуникации и изолировать четыре армии союзников севернее Арденн. Хотя противник и не мог уже тешить себя несбыточными надеждами на победу на западном фронте он все же рассчитывал улучшить свое положение нанесением союзникам больших потерь и внесением дезорганизации в их ряды. Успешное контрнаступление в Арденнах могло задержать наше наступление на западном фронте, и немцы получили бы возможность нанести удар Красной Армии, сосредоточивавшей свои войска на Висле{45}.

Кроме того, немецкое командование надеялось, что контрнаступление окажет психологическое воздействие на население Германии, которое начинало понимать бесперспективность дальнейшей борьбы. Армии союзников приближались к немецким городам, уже разрушенным ударами с воздуха, и немецкий народ начинал чувствовать приближение катастрофы. Однако моральный фактор играл второстепенную роль при планировании арденнского контрнаступления. Гитлер решил поставить на карту свои последние ресурсы, надеясь добиться стратегического успеха.

Разработка немцами контрнаступления началась в октябре, почти одновременно с тем, как выдохлось наше стремительное наступление во Франции. Планирование было в полном разгаре за три недели до того, как Монтгомери очистил Шельду от противника. Прежде чем выбрать направление удара, противник определил необходимые условия, позволявшие перейти в контрнаступление. Прежде всего он должен был любой ценой удержать в своих руках оборонительные позиции на западном фронте. Пока реки Маас и Рур и линия Зигфрида служили серьезным препятствием для наступления союзников, немцы могли ослабить свои гарнизоны на западе, чтобы выделить резервы для контрнаступления. Кроме того, не менее важное значение для них имела стабильность восточного фронта. Стоило Красной Армии начать наступление в этот критический момент, и резервы, предназначенные для западного фронта, пришлось бы бросить на восток. Наконец для того, чтобы собрать достаточные силы, противник в первую очередь должен был выделить войскам предметы снабжения для готовящейся наступательной операции.

Мы обычно проводили боевые действия в хорошую погоду, которая позволяла авиации оказывать поддержку наземным войскам. Противник в своих расчетах исходил из других соображений. Ввиду почти полного отсутствия авиации он вынужден был отложить начало наступления до тех пор, пока не будет гарантирована низкая облачность по крайней мере в течение десяти дней. Лишь низкая сплошная облачность могла скрыть передвижения немецких войск от воздушной разведки союзников и спасти немецкие колонны от ударов с воздуха. Наконец, немецкое командование прекрасно представляло себе, что только при использовании фактора внезапности оно может надеяться на быстрый разгром противостоящих войск союзников. Немцы не могли рассчитывать на достаточные резервы для развития удара в глубину. Успех противника почти полностью зависел от того, сумеет ли он с молниеносной быстротой прорвать наш фронт, прежде чем мы успеем снять войска с участков севернее или южнее Арденн и бросить их на фланги прорыва.

И вот немецкое командование начало искать участок фронта, на котором не было бы глубоко эшелонированных позиций и где оно могло бы рассчитывать на молниеносный прорыв. Такой участок был найден в Арденнах, где немецкая разведка в деталях знала боевой состав и диспозицию наших войск. Более того, до тех пор пока противник удерживал плотины на реке Рур, его северный фланг был надежно прикрыт от контратак союзников. Немцы знали, что мы не решимся форсировать Рур до тех пор, пока они владеют шлюзами плотин в горах Эйфель. А южнее Арденн противник мог положиться на укрепления линии Зигфрида.

12 октября, в тот день, когда Ходжес ворвался на разрушенную северную окраину Ахена, немецкое верховное командование дало директиву начать подготовку контрнаступления в Арденнах.

Для этой дерзко задуманной операции были выделены четыре немецкие армии. Две из них – 5-я танковая армия и 6-я танковая армия СС – должны были прорвать арденнский фронт и вклиниться в боевые порядки Миддлтона. Выполнение основной задачи Гитлер возложил на генерала Зеппа Дитриха, командующего 6-й танковой армией СС. Фланги этой группировки прикрывали 15-я и 7-я армии, действовавшие севернее и южнее направления главного удара (схема 42).

Руководство контрнаступлением было возложено на фельдмаршала Моделя, командующего группой армий "Б". Общее оперативное руководство и ответственность за успех контрнаступления были возложены на главнокомандующего группой армии "Запад" фельдмаршала Герда фон Рундштедта. Немцы предполагали начать контрнаступление 26-28 ноября при условии, что к этому времени установится плохая погода, и фон Рундштедт успеет закончить подготовку операции.

План фон Рундштедта был искусно составлен, в нем чувствовалась изобретательность и опыт старого полководца. В самом деле, если бы силы немцев хоть в какой-то степени соответствовали задаче, поставленной перед ними Гитлером, то фон Рундштедт мог причинить нам гораздо больше неприятностей, чем он причинил на самом деле. В авангарде наступающих сил действовала 6-я танковая армия СС. В ее задачу входило прорваться через Арденны, форсировать Маас между Юи и Льежем, затем сделать бросок на северо-запад к Антверпену, где противник надеялся захватить наши запасы и, таким образом, за наш счет обеспечить снабжение своих войск. Тем временем другая группа войск должна была отделиться от основных сил 6-й армии севернее Мааса, обойти Льеж и нанести удар на Маастрихт, главный узел дорог 9-й американской армии.

Левее 6-й танковой армии СС противника, действовавшей на направлении главного удара, параллельно ей наступала 5-я немецкая танковая армия, которая переправилась через Маас между Динаном и Намюром и затем двигалась на север к Брюсселю, прикрывая левый фланг и тыл армии Зеппа Дитриха.

Южнее заново сформированная 7-я армия должна была прорваться через массив Эйфель, форсировать реку Сюр с задачей прикрыть южный фланг ударной группировки на территории Люксембурга, простирающейся от долины Мозеля на германской границе до расположенного в горной местности города Динан на Маасе.

Немецкое командование считало, что Ходжес сможет сосредоточить крупные силы севернее наступающих немецких армий и ударить им во фланг. Поэтому фон Рундштедт расположил здесь 15-ю армию, которая должна была держать участок прорыва в Арденнах открытым. В задачи пехотных соединений Зеппа Дитриха входило только расчистить путь для танков, после этого они совместно с войсками 15-й армии занимали позиции, чтобы прикрыть участок прорыва с севера. Немецкое командование видело спасение только в стремительности наступления, поэтому в прорыв вводились одни танки.

Первоначально противник намеревался включить в состав группировки, выделенной для контрнаступления, от 25 до 30 дивизий. Однако к 16 декабря ему удалось каким-то чудом сосредоточить гораздо большее количество войск: во всех четырех армиях насчитывалось 36 дивизий. Среди них были четыре первоклассные танковые дивизии СС, входившие в состав 6-й армии Зеппа Дитриха. 5-я танковая армия Хассо фон Мантейфеля, действовавшая левее 6-й танковой армии, состояла из трех обычных танковых и четырех пехотных дивизий. Всего фон Рундштедт сосредоточил для наступления 600 танков.

Я не думал, что немцы смогут сосредоточить силы с такой поразительной быстротой, и недооценивал наступательные возможности противника. Но впросак попал не только я и командующие армиями, но также Монтгомери и Эйзенхауэр. В начале декабря наша разведка считала, что за рекой Рур сосредоточено 10 танковых дивизий противника. Одиннадцатая танковая дивизия и 6 пехотных дивизий располагались южнее на участке Арденн. Хотя в Арденнах было сосредоточено гораздо больше сил, чем было необходимо Рундштедту для обороны этого участка, мы ждали контрнаступления в направлении на реку Рур, не предполагая, что противник вынашивает гораздо более дерзкие замыслы. Мы знали, что он может выиграть бой на этом участке, но не могли предположить, что он располагает достаточными силами, позволяющими предпринять стратегическое наступление. Намерения противника попытать счастья в Арденнах только в том случае могли быть оправданы, если бы он ставил себе целью достижение таких стратегических объектов, как Антверпен и Льеж. В то же время если считать, что пределом честолюбивых замыслов противника могло быть только наступление местного значения с целью сорвать подготовку к наступлению с нашей стороны, то, по нашему мнению, мы могли успешно отразить все атаки без серьезного ущерба для нашего фронта.

Хотя мы и допустили ошибку в определении намерений противника, тем не менее оценка его возможностей была произведена довольно правильно. Последующие недели показали, что фон Рундштедту недоставало сил и средств для проведения стратегического наступления против столь мощной группировки, как наша. Более того, он настолько израсходовал свои резервы в Арденнах, что два месяца спустя, когда ему была поручена оборона фронта на реке Рейн, он уже не в силах был удержать этот важный речной рубеж. Стремясь отсрочить на несколько месяцев катастрофу, которая грозила ему на западном фронте, Гитлер невольно ускорил развязку.

В начале осени фон Рундштедт пришел к тому же выводу, что и мы. Он также считал, что у немцев недостаточно сил для проведения стратегического наступления, которое планировал Гитлер. Когда Гитлер раскрыл свой грандиозный план, фон Рундштедт выступил с контрпредложением начать наступление на Ахен и восстановить линию Зигфрида. Однако эта хитрость не увенчалась успехом. Гитлер грубо отверг предложение фон Рундштедта, заявив, что оно страдает отсутствием стратегической цели.

Однако, хотя ресурсы противника далеко не соответствовали притязаниям Гитлера, все же они по общему признанию были несколько больше, чем мы думали при оценке возможностей немцев. Типичным примером этого в то время может служить оценка наступательных возможностей немцев, данная Монтгомери 16 декабря в приказе по 21-й группе армий. Если бы мне в тот день предложили дать свою оценку, я не изменил бы ни одного слова у Монти, потому что его оценка полностью совпадала с моей.

В настоящее время противник перешел к обороне на всех фронтах. Его положение не позволяет начать крупную наступательную операцию. Более того, он должен любой ценой избегать маневренной войны. У противника нет ни транспортных средств, ни горючего, что необходимо для маневренной войны, кроме того, его танки не могут соперничать с нашими в маневренном бою.

Противник терпит поражение за поражением. Он сильно потрепан и понес большие потери в людях и технике. Мы ни в коем случае не можем ослабить наш натиск или позволить себе "передышку" на зимние месяцы. Нам необходимо продолжать наступление с тем, чтобы не дать противнику возможности оправиться и чтобы причинить еще большие потери. Наши действия будут затруднены распутицей, холодами, отсутствием авиационной поддержки в периоды плохой погоды и т. д. Но мы должны и в зимние месяцы продолжать упорные бои с противником.

Как только немцы отошли за линию Зигфрида, союзники начали испытывать недостаток в сведениях, получаемых от секретных агентов. Во Франции немцы сражались на территории вражеской страны, французские патриоты сообщали нам о передвижениях противника и укрывали наших агентов, заброшенных в его тыл. В Германии же, где противник был у себя дома, среди своего народа, нашими единственными информаторами здесь могли быть только предатели, а они встречались очень редко. В итоге широкий поток разведывательной информации, шедший к нам из немецкого тыла, превратился в тонкую струйку. Мы все больше и больше зависели от допроса военнопленных, данных войсковой и воздушной разведки.

Успех контрнаступления зависел в основном от внезапности, поэтому, сосредоточивая свои войска для контрнаступления в Арденнах, противник принял самые строгие меры по сохранению военной тайны. Все командиры, посвященные в планы операции, подписали обязательство хранить тайну. Какие бы то ни было намеки на подготовку к наступлению в переговорах по радио были воспрещены, письменная связь поддерживалась только через доверенных курьеров, и лицам, знающим о планах операции, было запрещено летать на самолете западнее Рейна. Войска должны были прибывать в районы сосредоточения в самый последний момент только в ночное время. Был отдан приказ на период подготовки операции отправить в тыл с передовых позиций всех солдат не немецкого происхождения. Для сохранения скрытности подготовки командные пункты армий должны были оставаться на своих старых местах, поддерживая обычный радиообмен. В довершение всего, с целью отвлечь наше внимание от Арденн, к северу перед фронтом армии Симпсона был развернут ложный штаб.

Когда пришло время начать переброску резервов на исходные позиции для наступления на западном фронте, установилась погода, на которую рассчитывал фон Рундштедт. Солнце показывалось редко, и объективы фотоаппаратов самолетов-разведчиков ничего не могли зафиксировать на пленке, кроме сплошной облачности. Мы забрасывали агентов в тыл противника, но они исчезали в зимних сумерках и о них в дальнейшем не было никаких вестей.

Однако, несмотря на все эти препятствия, разведке удалось обнаружить некоторые слабые признаки сосредоточения противником сил в Арденнах. К сожалению, эти признаки не были достаточно убедительными.

– Что они означают? – спрашивали разведчики. – И что мы должны по поводу их предпринять?