Текст книги "Записки солдата"

Автор книги: Омар Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)

2 сентября 7-й корпус Коллинса, обеспечивавший фланг наступавших на Брюссель войск Монти, пересек бельгийскую границу. Коллинс направил свои войска на Монс, где в 1914 г. армия Кайзера столкнулась с британскими экспедиционными войсками. Разрозненные части двадцати немецких дивизий, отступавших под натиском армии Монти с нормандского плацдарма и из района Па-де-Кале, приближались к Монсу со стороны побережья Северного моря. Войска противника, в беспорядке отступавшие к германской границе, которая близ Ахена клином вдается в территорию Бельгии, у города Монса столкнулись с корпусом Коллинса. Столкновение было неожиданным для обеих сторон; завязалось встречное сражение. Когда оно закончилось, немцы потеряли более 2 тыс. солдат и офицеров убитыми и 30 тыс. пленными.

Это сражение у Монса стоило противнику последних резервов 7-й и 15-й армий. Отныне дороги Бельгии были свободными вплоть до границ рейха. Ходжес не только открыл путь на Льеж и Ахен, но и уничтожил последние резервы, в которых противник отчаянно нуждался для прикрытия не занятых гарнизонами укреплений линии Зигфрида. Именно эта малоизвестная победа у Монса дала 1-й армии возможность прорвать линию Зигфрида и через шесть недель захватить Ахен.

На других участках фронта, где наши колонны продвигались на восток, отступление противника принимало форму беспорядочного бегства. В полосе 21-й группы армий был взят в плен немецкий генерал, ехавший в своей штабной машине на север, затесавшись в колонну английских грузовиков. Солдаты принимали немца за офицера английских военно-воздушных сил, и он спокойно совершал свой путь, пока его не обнаружило всевидящее око военной полиции.

– Куда вас черт несет? – последовал вопрос полицейского. Немец направлялся к Сомме, у него был приказ организовать оборону на этом рубеже. Только сейчас он узнал, что англичане переправились через Сомму два дня тому назад.

В полосе наступления 1-й армии пути отхода немцев пересекались с осью наступления Ходжеса. Здесь мы подвергались риску неожиданного столкновения с колоннами противника. Но, по крайней мере на этот раз, наши колонны проскочили через перекресток с молниеносной быстротой, как на показательном марше. Генерал-майор Эдвард Брукс поставил свою машину на перекрестке дорог близ Камбре, чтобы наблюдать за прохождением колонны своей

2-й бронетанковой дивизии. Едва хвост дивизии миновал перекресток, как к генералу подлетел запыхавшийся французский фермер, изо всех сил нажимавший на педали велосипеда.

– Боши, боши, – кричал он, указывая назад на дорогу, по которой приехал.

– Сколько? – спросил Брукс, подавая знак своему радисту включить передатчик, установленный в джипе.

– Много, много, – ответил француз, задыхаясь. Брукс повернул часть своих танков как раз вовремя, чтобы захватить противника в момент подхода к перекрестку.

Обрадованный сообщениями о полной дезорганизации немцев, я пристально следил за Брестом, пытаясь найти ключ к разгадке непостижимого для меня упорства, с которым противник оборонял эту крепость. Несмотря на безнадежность своего положения, гарнизон Бреста отражал удары трех американских дивизий. Поэтому я не был склонен принимать на веру предсказания о полном разгроме немцев, прежде чем мы дойдем до Рейна. Может быть, там, на Рейне, немцы поймут всю бессмысленность дальнейшего сопротивления и попытаются спасти то, что еще может быть спасено. Для этого им придется признать свое поражение, прежде чем они задохнутся в тисках между нашим фронтом и русскими. Но если противник вздумает оказать сопротивление на Рейне, мы могли с полной уверенностью считать, что он будет драться до конца.

Таким образом, для того чтобы приблизить конец войны, мы должны были прорваться к Рейну и заставить противника капитулировать. Но мы могли надеяться выйти к Рейну только при условии, что сохраним темпы наступления, взятые нами после прорыва у Сен-Ло, пока не преодолеем линию Зигфрида. Ведь по быстрому темпу нашего продвижения противник легко мог сделать вывод, что наши линии снабжения чрезмерно перегружены. Если бы он был в состоянии задержать нас на линии Зигфрида, он смог бы заставить нас остановиться для перегруппировки и пополнения запасов. Либо он должен был остановить нас на линии Зигфрида, либо ему нужно было откатиться назад да Рейн,

Логически рассуждая, противник должен был сдаться на том этапе, когда наше наступление перешло в преследование, так как именно в последующие восемь месяцев войны Германия понесла самые тяжелые жертвы и подверглась наиболее ожесточенным воздушным бомбардировкам. Более того, если бы немецкая армия сбросила Гитлера, пока ее не раздавили на глазах немецкого народа, охваченного сомнениями и недоверием, она могла бы сохранить миф о своей непобедимости, приписав поражение нацистам.

Но всякая надежда на восстание против Гитлера к этому времени была уже потеряна; чрезвычайные меры, принятые Гиммлером после покушения на Гитлера 20 июля, заставили германскую армию замолчать. Что касается самих нацистов, то у них, конечно, не могло быть колебаний, так как иного выхода для них не было. Они, как никто другой, отдавали себе отчет в том, что их преступления не останутся безнаказанными. Стремясь продлить свою жалкую жизнь еще на несколько недель или месяцев, они предпочли увлечь за собой в пропасть весь немецкий народ.

Однажды ясным сентябрьским утром, когда я сидел в своем прицепе близ Шартра, занятый расчетами потребного количества транспортных средств для наступления к Рейну, вдруг раздался легкий стук в дверь и на пороге появился сутулый человек в помятой военной форме. В руке он держал видавшую виды каску. На усталом лице бродила слабая улыбка. Это был Эрни Пайл, наш неизменный спутник еще со времен сицилийской кампании.

– Эрни! – воскликнул я, – Эрни, входите. Я слышал, будто вы собираетесь домой?

Он бросил каску на кожаный диван, кивнул головой и с усилием улыбнулся.

– Я только что прибыл из Парижа, Брэд, и хочу попрощаться.

– Вы вернетесь?

Эрни отрицательно покачал головой и пожал плечами под мешковатой курткой танкиста.

– Отдохните пока, вам и так досталось.

– Даже слишком, – согласился он.

Тунис, Сицилия, Италия и теперь Франция – 22 месяца боевой страды. 22 месяца! А сколько друзей пришлось завернуть в тюфячные чехлы, в которых мы хоронили своих солдат и офицеров. Для человека, который выстрадал все это, как Пайл, этого было вполне достаточно, даже слишком много.

За время своей последней болезни Эрни задолжал огромное количество строчек, и теперь он героически вылезал из долгов, отсылая каждый день новое сообщение. Хуже всего было то, сказал Эрни, что он совсем исписался. Война выжала из него все, до последней капли.

– Пара месяцев отдыха, – сказал я, – и вы снова будете с нами на фронте.

Эрни выжал еще одну улыбку.

– Говорят, к тому времени война уже кончится...

– Может быть, – согласился я. – Но если противник окажет такое же сопротивление, какое Рамке оказывает в Бресте, кто знает, сколько времени она еще протянется. Сейчас как раз время прекратить войну, но все признаки говорят об обратном. Если немцы не сложат оружия на Рейне, нам, может быть, придется искрошить их на мелкие кусочки, прежде чем они сдадутся.

Пайл с удивлением посмотрел на меня.

– Чем ближе к фронту, тем люди настроены куда оптимистичнее, особенно в 1-й армии. Я пожал плечами.

– Может быть потому, что сейчас кажется, что все идет так гладко.

Эрни вернулся в Париж к завтраку. Больше я его никогда уже не видел. Однажды вечером на обеде в Висбадене, всего лишь за шесть дней до встречи с русскими, мне была вручена телеграмма, переданная по телетайпу Хью Бейли, сотрудником агентства Юнайтед Пресс. Эрни был убит японским пулеметчиком на одном из островов близ Окинавы. Американские солдаты потеряли своего лучшего фронтового друга.

Несколько озадаченное легкостью, с которой Монти продвигался северо-восточнее Сены, главное командование экспедиционных сил союзников пересмотрело свою стратегию наступления в Восточной Франции и 4 сентября принядо решение не препятствовать Паттону наступать на Саар. Главное командование считало, что в условиях полной деморализации противника можно было обеспечить снабжение армии Паттона без ущерба для Монти. Хотя основные усилия союзников все еще были направлены на поддержку наступления Монти, на этот раз главное командование начало склоняться к нашей стратегии наступления на двух операционных направлениях.

Вместо того чтобы повернуть все три корпуса 1-й армии севернее Арденн, Ходжес должен был оказывать поддержку наступлению Монти силами двух корпусов, а третьим корпусом, охватывая этот лесной барьер с юга, поддержать наступление Паттона на Франкфурт. Такой двойной удар севернее и южнее Арденн неожиданно принес нам тактическую удачу. Эйзенхауэр не был больше связан одной осью наступления, на которой противник мог сосредоточить свои средства обороны. Наступая на широком фронте на двух направлениях, Эйзенхауэр получил возможность маневрировать и скрывать от противника свои намерения. Если бы немецкое командование сосредоточило свои войска на севере, чтобы отразить наступление на Рур, оно было бы вынуждено ослабить оборону Саара и поставило бы этот участок фронта под удар армии Паттона. С другой стороны, если бы оно сосредоточило свои войска в Сааре, оно могло это сделать только за счет риска прорыва англичан на севере. Пока мы держали инициативу в своих руках на широком фронте, линия обороны противника неминуемо чрезмерно растягивалась и наши войска имели полную возможность прорвать ее.

К 1 сентября на западном фронте осталась жалкая горстка деморализованных солдат противника. Общее количество всех уцелевших немецких войск к северу от Арденн составляло всего лишь одиннадцать дивизий, из которых танковых дивизий было только две. Противник мог противодействовать наступлению Паттона на Саар силами не более чем пяти дивизий. Правда, с побережья Бискайского залива отступала стотысячная немецкая армия, но из этих ста тысяч войск можно было набрать боеспособных подразделений не более как для одной дивизии. Что касается многочисленных войск противника, отступавших вверх по течению Роны под натиском 7-й американской армии, то из них можно было скомплектовать не более двух с половиной боеспособных дивизий. Таким образом, общее количество немецких войск на западном фронте едва достигало двадцати дивизий.

В то время как силы противника таяли, к нам через Ла-Манш непрерывно переправлялись подкрепления и наши силы росли. К этому времени в группе армий Монти насчитывалось пятнадцать дивизий, тогда как в моей группе их число увеличилось до двадцати. Кроме того, после завершения операции "Драгун" освободилось еще восемь дивизий, которые двигались от Канн вверх по долине реки Роны. Кроме того, в Англии размещались три воздушно-десантные дивизии, составлявшие резерв 1-й воздушно-десантной армии союзников. Еще четыре дивизии, находившиеся в пути из США, по плану должны были прибыть в распоряжение 12-й группы армий в середине сентября.

Однако при выходе на германскую границу мы утрачивали подавляющее превосходство в силах. Там нам предстояло преодолеть полосу укреплений, известную под названием линии Зигфрида, где немцы построили прочные бетонные сооружения, которые компенсировали наше превосходство в дивизиях. Чтобы выйти к Рейну, нам важно было захватить оборонительные сооружения линии Зигфрида, прежде чем противник придет в себя и займет их гарнизонами. В противном случае наш перевес в войсках противник мог нейтрализовать дотами и крепостной артиллерией.

Что касается вопросов материально-технического обеспечения, то переход верховного штаба союзников к стратегии наступления на двух операционных направлениях оказался очень выгодным для Паттона, ибо в связи с приказом возобновить наступление на Саар 3-я армия Паттона была уравнена в правах на снабжение с 1-й армией Ходжеса.

Однако, несмотря на обещание полного равенства в снабжении, мытарства Паттона на этом не закончились, ибо он, подобно Ходжесу, страдал не столько от недостатка предметов снабжения, сколько от нехватки автотранспортных средств. Становилось все более очевидным, что раньше или позже нам придется остановиться, произвести перегруппировку войск и организовать снабжение через новые глубоководные порты на побережье пролива к северу от Сены. До тех пор, пока не были освоены эти новые, более короткие коммуникации, мы не смели даже и помышлять о форсировании Рейна крупными силами. Тем временем мы намеревались двигаться вперед, пока у нас еще сохранился наступательный порыв, и с хода преодолеть линию Зигфрида.

Командир менее воинственный, чем Паттон, возможно, приберег бы выпавшие на его долю скудные крохи и остановился на спокойную зимовку под прикрытием реки Маас. Но Джордж смело ринулся вперед и прошел 50 километров за Маас, достиг Мозеля и быстро захватил предмостное укрепление южнее крепости Мец.

Солнечным днем 13 сентября танки 3-й бронетанковой дивизии 7-го корпуса перешли германскую границу на слабо обороняемом участке линии Зигфрида в 16 километрах южнее Ахена (схема 35).

Немецкая армия, которая в течение последних 70 лет трижды успешно вторгалась в Западную Европу, теперь впервые откатывалась назад на территорию своей собственной страны. Я узнал об этом в Дуэ, в нескольких километрах восточнее Парижа, где оперативная группа штаба 12-й группы армии заканчивала приготовления к переезду в Верден.

Но известие о переходе германской границы не могло скрыть того факта, что наше наступление выдохлось. Не успели наши войска перейти границу, как мы вынуждены были остановиться. Закончилась шестая неделя головокружительного похода. В течение последующих двух месяцев мы были вынуждены топтаться на месте перед линией Зигфрида, ожидая, пока длинные линии снабжения из Шербура не будут заменены более короткими из Антверпена. Получив подкрепления из областей восточнее Рейна, противник кое-как восстановил свое положение на фронте. Наш рывок к Рейну оказался неудачным, и вместе с ним развеялась наша заветная мечта на скорую капитуляцию Германии.

Утром накануне того дня, когда Коллинс пересек германскую границу, я пригласил Ходжеса и Паттона к себе на командный пункт, чтобы вместе с ними рассмотреть наши возможности продолжать наступление, несмотря на все усугубляющийся кризис с горючим и боеприпасами. Вечером того же дня о результатах нашего совещания я доложил Айку. В течение предыдущих десяти дней в 1-ю армию в среднем поступало 3300 тонн грузов в день, в 3-ю армию – 2500 тонн, ибо преимущество в снабжении 1-й армии было отменено только 6 сентября. Ходжес доложил, что боеприпасов у него осталось на пять дней боев, а бензина хватит до Рейна. Основываясь на нормах снабжения, установленных в его армии, Ходжес подсчитал, что он сможет выдержать десять дней напряженных боев на всем почти 200-километровом фронте 1-й армии. Паттон доложил, что у него имеется четырехдневный запас боеприпасов и запас бензина, достаточный для того, чтобы добраться до Рейна.

За пять дней до этого Монтгомери жаловался, что передача части бензина Паттону замедлила темп продвижения 1-й армии Ходжеса, наступавшей на правом фланге англичан. Кортни признавал, что из-за нехватки горючего он, возможно, потерял целые сутки. Однако основную причину задержки своей армии он объяснял сложностью наведения переправ через Маас и заметно усилившимся сопротивлением противника.

К концу сентября запасы горючего в 1-й армии истощились, а Ходжесу так и не удалось прорвать упорно обороняемую противником линию Зигфрида. До наступления ноябрьских дождей он был вынужден ограничиться незначительными действиями, а в ноябре мы еще раз попытались предпринять наступление.

На южном участке фронта ниже Арденнских лесов 80-я дивизия Паттона захватила плацдарм на восточном берегу реки Мозель между городами Мец и Нанси. Но когда Джордж попытался расширить этот плацдарм и переправить через реку дополнительные войска, он неожиданно натолкнулся на сильное сопротивление противника. 12 сентября я дал Паттону еще два дня для переправы основных сил через Мозель. Если бы Паттону не удалось выполнить эту задачу за два дня, ему пришлось бы перейти к обороне на фронте от Нанси и к северу до Люксембурга, а затем начать наступление севернее реки Мозель, там, где она у Трира поворачивает на восток. Джорджа не требовалось понукать. Все еще не теряя надежды прорваться к Рейну, он форсировал Мозель на 80-километровом фронте и вечером 14 сентября доложил, что четыре дивизии благополучно переправились через реку. Но к этому времени Паттон почти полностью израсходовал скудные запасы и, подобно Ходжесу, дошел до предела своих сил.

Почти за две недели до этого Монти и я договорились о направлении, по которому наши войска будут наступать на Рейн, после того как Брюссель останется у нас в тылу. Для этого наступления мы должны были выделить два корпуса, Монти – один. По нашему плану все три корпуса двигались в одной линии и наносили удар на участке между Дюссельдорфом и Бонном. Тем временем левофланговый корпус 2-й английской армии Демпси должен был повернуть на северо-восток, а 1-я канадская армия – выйти на побережье пролива. Там она должна была захватить порты и площадки, с которых велся обстрел Лондона самолетами-снарядами, и продолжать наступление к Шельде – внутреннему водному пути, соединяющему Антверпен с морем.

Правее направления главного удара оставшийся корпус Ходжеса должен был блокировать Арденны небольшими силами и наступать вдоль долины реки Мозель в направлении на Кобленц. Два левофланговых корпуса Паттона, находившиеся южнее Арденн, продвигались к Саару. Третий корпус должен был, если у него хватит сил, наступать к северу от Вогез в направлении на Карлсруэ, расположенный на Рейне.

Пока канадская армия Крерара, наступая от рубежа к рубежу, двигалась к портам пролива, армия Демпси освободила Брюссель и Антверпен. Из Антверпена она должна была наступать на восток к Маасу, продвигаясь на одной линии с армией Ходжеса. От Намюра до Льежа Маас течет на восток, у Льежа он снова поворачивает на север и несет свои воды к морю.

4 сентября Монтгомери захватил Антверпен, но за Антверпеном он, подобно нам, встретился с внезапно усилившимся сопротивлением немцев. Это сопротивление организовал пруссак, фельдмаршал Вальтер Модель, который прошлым летом остановил русское наступление на Висле и за это был награжден Гитлером{39}. После самоубийства фон Клюге Гитлер назначил Моделя на западный фронт, поставив ему задачу восстановить линию обороны. Модель, один из наиболее инициативных и находчивых германских генералов, сумел отсрочить разгром вермахта. Он пресек панику и реорганизовал деморализованные немецкие войска, сформировав из них устойчивые боевые группы. На фронте от Антверпена до Эпиналя протяженностью 415 километров Модель чудом создал новый мощный оборонительный рубеж.

В начале сентября Монтгомери пришел к заключению, что он сможет закончить войну одним умелым ударом, наступая от Рейна на Берлин через Нидерланды. Вместо того чтобы пробивать себе путь к Руру, используя также приданные ему три корпуса 1-й армии, Монти решил смелым рывком на север обойти с фланга новый оборонительный рубеж, созданный Моделей. Эта рискованная авантюра закончилась крупным поражением союзников под Арнемом.

Эта авантюра Монти поразила меня. Кажется, если бы этот набожный трезвенник ввалился в верховный штаб экспедиционных сил союзников вдребезги пьяным, я не был бы так удивлен. На этот раз Монтгомери изменил присущей ему осторожности. План арнемской операции предусматривал выброску воздушного десанта на глубину 100 километров. Хотя я никогда не мог примириться с этим рискованным предприятием, тем не менее охотно признаю, что, составляя план арнемской операции, Монтгомери проявил большую силу воображения.

Арнемская операция, получившая условное наименование "Маркет-Гарден", преследовала цель вклиниться в оборону противника на 100 километров. Если бы операция увенчалась успехом, Монтгомери обошел бы с фланга оборонительные сооружения линии Зигфрида и, переправившись через низовья Рейна, вышел бы на кратчайшую дорогу к Берлину. Но путь между Антверпеном и целью Монти – Арнемом преграждали пять крупных водных преград. Первые две – это каналы к северу от Эйндховена, третья – река Маас в 40 километрах восточнее. В 13 километрах за Маасом течет река Вааль, через которую перекинут арочный мост в Неймегене. И, наконец, низовье Рейна представляло последний барьер перед слабо укрепленной германской границей, до которой оставалось всего лишь 30 километров.

Три воздушно-десантные дивизии должны были захватить переправы через эти водные преграды. Предполагалось выбросить 101-ю дивизию в Эйндховене, 82-ю – в Неймегене и 1-ю английскую – близ Арнема (схема 36). Задачу связать воедино эти три изолированных плацдарма Монтгомери возложил на свою отборную гвардейскую бронетанковую дивизию.

Я не был посвящен в этот план и услышал о нем от нашего офицера связи при 21-й группе армий через несколько дней после того, как Монтгомери представил его Айку в окончательном виде. Секретность, в которой Монти держал весь ход планирования операции, озадачила меня; хотя англичане не выходили за пределы отведенной им полосы, все же их действия нарушали план совместного наступления, утвержденный несколько дней тому назад. Отклонение на северо-восток от намеченного направления, на котором Монтгомери совсем недавно ввел в бой один из своих корпусов, обнажало левый фланг Ходжеса и ставило его под угрозу контрудара немцев. Для прикрытия этого фланга мне пришлось бы взять у Паттона одну из его трех бронетанковых дивизий, перебросить ее на север и передать в распоряжение Ходжеса.

Узнав о плане Монти, я немедленно позвонил Айку и решительно запротестовал. Отказываясь от совместного наступления, Монти хотел вырваться вперед, оставив нас на месте. Однако Айк замял этот вопрос; он полагал, что игра стоила свеч. Если бы замысел Монти удался, мы бы обошли линию Зигфрида с фланга и, может быть, даже захватили плацдарм на восточном берегу Рейна.

Каждая новая дивизия, прибывавшая во Францию, увеличивала перевес в силах американских войск над английскими. К 15 сентября Монти закончил накопление сил для наступления; не хватало лишь трех канадских дивизий, которые должны были прибыть из района Средиземного моря в апреле. Опасаясь, как бы Айк не уступил неотступным мольбам Монти об усилении его войсками, я с непоколебимой твердостью отстаивал право американских войск сражаться под американским командованием.

Но мое несогласие с арнемской операцией было вызвано не только тем, что англичане нарушили ранее утвержденный план. Мне казалось, что Монти, который стремился во что бы то ни стало обойти фланг Моделя, недооценивает силы немцев в низовьях Рейна. Я считал, что претензии Монти необоснованны и не соответствуют его силам. Ему следовало бы сосредоточить свое внимание на районе Шельды и открыть антверпенский порт. До тех пор, пока этот порт нельзя было использовать для разгрузки союзных судов, мы не могли начать наступление восточнее Рейна.

В воскресенье 17 сентября небо над Голландией потемнело от бесчисленного множества самолетов воздушно-десантной армии союзников под командованием Бреретона. Это была первая дневная выброска воздушного десанта за всю войну. Вечером я прибыл на командный пункт Монти в Брюсселе, где несколько подбитых самолетов "С-47" сели на "брюхо", Несмотря на частые контратаки противника, десантники удерживали захваченные плацдармы. Танки Монти прорвались и 20 сентября проскочили по мосту в Неймегене на восточный берег реки Вааль.

Однако между Ваалем и Арнемом гвардейская бронетанковая дивизия, встретила возросшее сопротивление противника и остановилась. Между тем противник непрерывно контратаковал 1-ю воздушно-десантную дивизию англичан на восточном берегу нижнего Рейна. В течение пяти дней английские парашютисты в красных беретах отстаивали захваченный плацдарм, пока 25 сентября Монти, отчаявшись в успехе операции, не отдал им приказ отойти за Рейн. Из 9 тыс. английских парашютистов, выброшенных восточнее Рейна, обратно вернулось менее 2,5 тыс. человек. Отличительной чертой англичан является то, что их доблесть особенно ярко проявляется в трудную минуту, и в результате героические действия часто настолько затмевают поражения, что память о них сохраняется в веках, в то время как поражения уже давно забыты. Сражение под Арнемом подтвердило эту английскую традицию. Монти вынужден был повернуть назад, чуть не достигнув своей цели, причем его войска проявили такую доблесть, что стратегическая неудача прошла незамеченной.

Правда, англичане захватили предмостное укрепление через Вааль, но это стоило им огромных жертв. Только спустя шесть месяцев Монти удалось форсировать Рейн, но и то на расстоянии почти 80 километров вверх по реке от Арнема. Между тем действия по очистке Шельды от противника, отодвинутые на второй план, тянулись весь октябрь. И только к 26 ноября этот чрезвычайно важный для союзников путь был, наконец, открыт для судоходства.

Монти впоследствии приписывал неудачу в Арнеме неблагоприятным условиям погоды; слов нет, погода сыграла здесь какую-то роль. Так, на второй день наступления пасмурная погода, установившаяся в Нидерландах, сорвала доставку грузов и подкреплений по воздуху. За все время операции истребительная авиация союзников имела только два летных дня, все остальное время плохая погода ограничивала ее действия и противник имел возможность переходить в контратаки, не опасаясь ударов с воздуха. За период с 19 сентября, когда гвардейская бронетанковая дивизия достигла Неймегена, до 4 октября, когда Монти отказался от дальнейшего наступления, противник двенадцать раз контратаковал вклинившиеся английские войска, причем в каждой контратаке участвовало до дивизии. Монти скрепя сердце признался, что его "легкий" путь оказался усыпан скрытыми терниями.

* * *

Готовясь к совещанию командующих группами армий в верховном штабе экспедиционных сил союзников, назначенному на 22 сентября, Эйзенхауэр запросил мнение каждого из нас относительно стратегического замысла, который должен быть положен в основу завоевания самого рейха. Мы в оперативной группе штаба группы армий заранее знали, что Монти потребует в первую очередь обеспечить его действия на северном направлении. В то время Монти полагал, что, если его группа армий будет усилена американскими дивизиями, он сможет одним броском форсировать Рейн, вторгнуться в Рур и проложить дорогу на Берлин. Мне казалось, что он сильно недооценивает резервы противника по ту сторону Рейна. Я был уверен, что план Монти построен на песке и его замыслы будут расстроены ударом противника во фланг наступающим англичанам.

В течение нескольких недель мы в штабе 12-й группы армий изучали план двухстороннего охвата Рура. Монти считал, что он будет форсировать Рейн, а мы прикроем его с фланга, поэтому нам незачем выходить к Рейну южнее Кельна (схема 37). По моему мнению, мы должны были выйти к Рейну на широком фронте, который тянулся бы на юг, во всяком случае, до Кобленца, а еще лучше вплоть до швейцарской границы.

Излагая Айку свою точку зрения, я остановил его внимание на трех моментах:

1. До тех пор пока мы полностью не очистим Шельду от противника и не обезопасим Антверпен, мы не можем рассчитывать на крупное наступление восточнее Рейна.

2. При любом продвижении на территорию Германии мы должны двигаться эшелонированно, сохраняя крупные силы в тылу для отражения контратак противника и борьбы с диверсиями.

3. Независимо от выбора направления главного удара следует организовать наступательные действия на вспомогательных направлениях. Только наступление на широком фронте может лишить противника возможности сосредоточить крупные силы на направлении нашего главного удара.

Нашей главной целью был Рурский бассейн – сердце германской военной машины с его густой сетью промышленных центров и лесом высоких заводских труб. Питаясь за счет богатейших залежей каменного угля, Рур стал играть преобладающую роль в период первой империи Бисмарка. Начиная с 1942 г. Рур выдержал сотни налетов авиации союзников. После каждой бомбардировки убирались обломки, устранялись повреждения и снова продолжался выпуск военной продукции. Хотя авиация и причинила Руру в конечном счете большие повреждения, ей все же не удалось вывести из строя основные промышленные предприятия. Без Рура Германия не смогла бы обеспечивать свои армии на фронте. Для того чтобы погасить эту гигантскую доменную печь, я предложил Эйзенхауэру изолировать ее посредством двухстороннего охвата. Пока Монти охватывал Рур с севера, двигаясь через равнины Вестфалии, мы окружали его с юга.

Кратчайшим путем для нашего охватывающего удара была дорога восточнее Кельна, но она петляла по горам Зауерланда, где местность благоприятствовала организации обороны. Гораздо удобнее была южная дорога, которая шла от Франкфурта на северо-восток по холмам Гессена. "Возможно, мы используем оба пути, – писал я, – но для нанесения главного удара мы изберем путь через Франкфурт и завершим окружение Рура в районе Падерборна. Этот город был расположен на северо-восточной границе Рура, всего лишь в 230 километрах от Берлина. Спустя шесть месяцев, когда в рурском мешке оказалось более 300 тыс. войск группы армий Моделя, мы замкнули кольцо окружения в Липштадте, всего лишь в 32 километрах от пункта, намеченного нами в сентябре. Мы действовали точно по плану. Все же вряд ли выполнение какого-либо плана сопровождалось такими невероятными трудностями, которые пришлось преодолеть нам, пока Эйзенхауэр не открыл для нас "зеленую улицу"{40}.

Верховный штаб экспедиционных сил союзников переехал из скромного приморского городка Гранвиля в Версаль, расположившись неподалеку от дворца. Канцелярия Дика разместилась в небольшом белом каменном флигеле позади величественного здания отеля "Трианон Палас". В зеркальном холле бронзовый бюст Геринга был повернут лицом к стене. Айку вначале был отведен огромный зал, но затем по его настоянию зал был перегорожен фанерной стенкой.

– Слишком элегантно, – сказал он, передернув плечами, – я буду болтаться здесь как неприкаянный и в конце концов потеряюсь.

Деверс прибыл на самолете в Версаль из штаба 6-й группы армий, находившегося неподалеку от гор Вогезы. Его группа состояла теперь из двух армий: 7-й американской под командованием генерал-лейтенанта Александра Пэтча, и 1-й французской генерала Жана де Латтр-де-Тассиньи. Укомплектованная вначале добровольцами "Свободной Франции" в Северной Африке, солдатами и офицерами колониальных войск и местными воинскими частями, французская армия была вооружена американским оружием и носила американское обмундирование.