Текст книги "Могилы из розовых лепестков (ЛП)"

Автор книги: Оливия Вильденштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Лили ничего не сказала. Она просто уставилась на меня своими кукольными глазами. Я тяжело вздохнула и попыталась снова завязать с ней разговор, но это было всё равно, что чиркнуть спичкой по бумаге. Ни слова не слетело с её губ. Она пыталась поставить меня в неловкое положение. Вот и всё. Она знала, что произошло прошлой ночью в машине. Молчаливое обращение со мной было её наказанием. Она собиралась встать на свой стул, погрозить мне пальцем и объявить, что я шлюха. И я бы не стала этого отрицать, потому что она была бы права.

Круз положил руку мне на колено. Я и не подозревала, что раскачиваю его вверх-вниз.

– Дыши, – сказал он.

Я приклеила подошвы своих ботинок к деревянному полу.

– Послушай, Лили, я полагаю, Круз рассказал тебе о прошлой ночи, и именно поэтому ты так странно со мной обращаешься, но в свою защиту скажу, что я понятия не имела, что вы двое помолвлены.

Должно быть, я произнесла свои извинения громче, чем предполагала, потому что многие люди вытаращили глаза, а потом стекло разлетелось вдребезги, и тарелка Касс закрутилась, как волчок. Блейк попятился от кухонного окошка. И это было не для того, чтобы помочь Касс убрать разбитое стекло. Он просто отступил вглубь кухни, в то время как Касс выругалась и упала на колени, чтобы собрать осколки. Потребовалось некоторое время, чтобы разговоры возобновились.

Я наклонилась вперёд на своём стуле.

– Желаю удачи с вашей помолвкой.

Я попыталась встать, но мучительно горячая рука Круза вернулась на моё колено, пригвоздив меня к месту.

– Могу я сказать ей, Лили? – спросил он.

– Сказать мне что?

Лили кивнула, её волосы разметались по бледным щекам.

– Мы помолвлены уже несколько десятков лет. Это была договоренность между моими родителями и Лайнусом. Эйс также помолвлен с кем-то по выбору Лайнуса. Видишь ли, свадьбы для нас имеют стратегическое значение. Они не романтичны, – он взял руку Лили в свою. – Я обожаю Лили, но она мне как сестра.

Её взгляд метнулся к нему, а затем к их сцепленным рукам, и её щёки, которые были розовыми, потемнели. Лили нравился Круз, и не как брат. Я не обладала особой интуицией, но не требовалось быть медиумом, чтобы понять это.

Папа подошёл к нашему столику. Он пожал руку Крузу, затем повернулся к Лили.

– Привет, дорогая. Я отец Катори.

Она встала и взяла протянутую папой руку. Как только она отпустила его, то положила обе руки на сердце и сжала губы.

– Она выражает свои соболезнования в связи с кончиной вашей жены, мистер Прайс, – объяснил Круз.

– Ты всегда говоришь за неё? – сказала я.

Покрасневшие пятна на коже Лили соединялись вместе, как кусочки головоломки, пока всё её лицо не стало вишнёво-красным.

– Ты знаешь язык жестов, Катори? – спросил Круз.

Я моргнула.

– Она… Она не может…

– Лили немая.

– Немая?

Я не была уверена, почему мне захотелось повторить это слово. Это было похоже на плохое слово. То, что никогда не следует произносить вслух. Я подняла взгляд на Лили.

– Но я читала ту статью о тебе, и об этом не упоминалось.

– Потому что это никого не касается, – сказал Круз.

Папа сделал несколько жестов руками, и Лили улыбнулась, а потом она пошевелила руками, и он улыбнулся.

– Ты знаешь язык жестов? – спросила я своего отца.

– У меня был глухой друг. Так что я выучил несколько слов, – он посмотрел на Лили, которая повернула руки и постучала ими друг о друга.

– Это значит, «Я действительно голодна. Я могла бы есть, как корова», – объяснил папа.

Лили рассмеялась. Это был странный, прерывистый смех. Когда она увидела, что я пялюсь, она резко остановилась.

– Я могла бы съесть корову, а не как корова, – сказал Круз, то же посмеиваясь.

– Мои навыки владения языком жестов немного подзабыты. В любом случае, я не хотел портить вашу встречу. Я просто зашёл сказать Кэт, что ухожу.

– Я готова идти, – сказала я, взлетая со стула быстрее, чем шайба при броске в ворота. – Я схожу за своим пальто.

– Ты зайдёшь позже выпить или сегодня вечером возвращаешься на Бивер-Айленд?

Я услышала, как папа спросил, как только я подошла к кабинке.

Тони ушёл, но Айлен осталась. Она положила руку мне на плечо.

– Это Лили Вудс, не так ли? – прошептала она. – Я не хотела мешать, но я действительно хотела помешать.

Её взгляд переместился на Лили, затем снова на меня.

– Иди, представься, если хочешь, – сказала я.

Она начала учащенно дышать от волнения.

– Сатьяна, Шайло, вы хотите познакомиться с Лили Вудс? – они подняли глаза от своих планшетов.

– Она здесь? – спросила одна из них, стягивая наушники на шею.

Айлен кивнула и, к сожалению, указала прямо на Лили.

– Не могла бы ты быть более очевидной, мама? – проворчала другая близняшка.

– Да, ты ставишь нас в неловкое положение.

– Не могла бы ты попробовать быть милой со своей мамой, для разнообразия, – сказала я.

– Пожалуйста, Кэт, не вмешивайся, – сказала Айлен.

– Не делать что? Не говорить им, что они ведут себя как соплячки? Что они принимают свою мать как должное? Ты понятия не имеешь, что бы я отдала, чтобы вернуть свою мать. Без понятия, – мой голос был таким тихим, что вибрировал у меня в груди.

– Не разговаривай так с моими девочками, – огрызнулась Айлен, обнимая Шайло за плечи. Или, может быть, это была её другая дьявольская дочь.

Я моргнула.

– Я решила вернуться домой со своей семьёй. Я им нужна, – сказала Айлен.

– Хорошо.

– Я не хотела… – она глубоко вздохнула. – Прости, что я повысила голос.

– Всё в порядке. Счастливого пути, – я вернулась к отцу. – Я готова.

Он обнял меня за плечи и поцеловал в макушку.

– Увидимся позже с вами обоими.

Лили кивнула, в то время как Круз просто сидел там, наблюдая за мной.

Когда мы выходили из «Местечка Би», папа сказал:

– Разве не здорово, что они приехали? Лили такая милая девушка, и она всего на год младше тебя. И…

– Мне не три года, папа. Мне не нужно, чтобы ты организовывал для меня игры, – сказала я, выходя из его досягаемости. – Я не хочу дружить с этой девушкой. Или с Крузом.

– Почему нет?

– Потому что, я просто не знаю, – сказала я после того, как мы вышли из ресторана. – Мама бы поняла.

Папино лицо побелело.

Это было подло сказано, и я хотела взять свои слова обратно, но я также хотела, чтобы он перестал обращаться со мной как с маленькой девочкой, которая не знает, что у неё на уме. Я знала, что у меня на уме. Даже слишком хорошо.

Я развернулась и пошла вверх по улице вместо того, чтобы направиться к катафалку.

– Увидимся дома, – крикнула я сдавленным от слёз голосом.

Я не имела права плакать, и всё же стресс от встречи с Лили, упрёк Айлен… и меня прорвало.

Я засунула руки в карманы и шла, и шла, через песчаные дюны и вниз по извилистой лесной тропе. Ветер лизал мои щёки, а от холода у меня болели барабанные перепонки, и всё же я продолжала идти. Я пошла по тропе, которая огибала песчаные дюны и пересекала поля, за которыми ухаживал старейший садовник Роуэна, восьмидесятилетняя женщина по имени Холли. У нас была классная экскурсия в её теплицу, где она объяснила, как ухаживать за почвой для выращивания растений. Я вспомнила, как она прикоснулась к бутону, и он раскрылся и расцвел прямо у меня на глазах. Я рассказала об этом своему отцу, и он сказал, что это, вероятно, волшебный трюк. Теперь я задавалась вопросом, не было ли это именно волшебством.

Начал падать снег. Я подняла глаза. Холодные хлопья падали в мои открытые глаза. Я моргнула и посмотрела вниз на неровную землю, которая разбухла под моими ботинками. Всё снова стало бы белым. Я пнула сосновую шишку в сторону и проследила глазами за её траекторией. Она врезалась прямо во что-то ярко-красное. Из-за падающего снега мне потребовалась секунда, чтобы понять, что это сапог.

Он двигался. А потом появились два сапога. И две ноги, торчащие из сапог. А потом две ноги подогнулись, и тело рухнуло.

– Гвенельда, – прошептала я или взвизгнула. Я была не совсем уверена. Я упала на колени рядом с ней.

Она не пошевелилась. Она ничего не сказала.

Я втянула воздух и положила руку ей на спину, на тонкий чёрный свитер, который она носила, чтобы нащупать признаки жизни. Когда её спина поднялась и опустилась, я позволила задержанному дыханию со свистом вырваться из моего рта. Я убрала от неё руку и попыталась перевернуть её на спину, но мои руки соскользнули. Я попробовала во второй раз, но снова они сразу же соскользнули. Именно тогда я заметила, что моя кожа покрылась красными пятнами, такими же красными, как резиновые сапоги Гвенельды. Я покрутила руками перед глазами, пытаясь соединить точки.

– У тебя идет кровь? – глупо спросила я.

Я приподняла её свитер на несколько дюймов. Белая футболка под ней была пропитана кровью. Она даже начала просачиваться в снег, окрашивая его в розовый цвет, как клубничный лёд, который я покупала на ярмарке каждое лето.

– Я собираюсь вызвать скорую, – сказала я, натягивая свитер обратно. – Всё будет хорошо.

– Никакой скорой помощи, – прошептала она хриплым голосом.

– Почему нет?

– Потому что врачи… – она положила одну руку на снег и сильно надавила; её пальцы исчезли в белизне, – не знают, – она стиснула зубы и зажмурилась, – как лечить раны, нанесённые… – она перевернулась на спину, издав оглушительный крик.

– Нанесённые чем?

Она пристально посмотрела мне в лицо.

– Фейри, – сказала она, прежде чем потерять сознание.

– Чёрт, чёрт, чёрт, – пробормотала я. – Гвенельда?

Я встряхнула её. Я остановилась, когда увидела, что из неё вытекает ещё больше крови. Может быть, я разбередила рану. Я положила ладонь ей на щёку и медленно похлопала.

– Гвенельда, проснись.

Она этого не сделала, поэтому я вытащила свой мобильный телефон из кармана пальто, но он выскользнул у меня из пальцев, исчезнув в розовом снегу рядом с телом Гвен. Я наклонилась и схватила его. Я собиралась позвонить своему отцу. Нет, подождите, я не могла ему позвонить. Он подумает, что она сумасшедшая, каковой она и была – в некотором смысле. Но я не могла просто позволить ей умереть. Дрожащими пальцами я набрала номер Блейка.

Он не взял трубку. Я попробовала ещё раз.

– Что? – фыркнул он.

– Мне нужна твоя помощь.

– Моя помощь? – затем тон его голоса изменился, став почти резким, когда он заговорил дальше. – Ты в порядке? Что-то случилось? Я слышал, ты вернулась пешком…

– Я в порядке. Помнишь мою тётю?

– Чокнутая леди из Канады?

– Да. Эту. Что ж, она в очень плохом состоянии.

– Насколько плохо?

– Здесь так много крови, – прошептала я.

Она не двигалась. Неужели она умерла? Она сказала, что может умереть от волшебных ран. Было бы так ужасно, если бы она умерла?

– Катори! – Блейк казался взбешенным. – Где ты?

Эта женщина могла убить мою маму.

– Где ты? – я услышала крик Блейка.

Могла. Эти два волшебных слова вырвали меня из моих порочных размышлений. Я огляделась вокруг, но падало так много снега, что я ничего не видела. Я зажмурилась и попыталась вспомнить, где я была, когда столкнулась с Гвенельдой.

– Поле Холли, – сказала я, открыв веки. – Я нахожусь в поле Холли, у леса.

ГЛАВА 15. СВЕТЛЯЧКИ

Я сняла пальто и положила его поверх бесчувственного тела Гвенельды. Я дрожала, поэтому быстро прошлась вокруг, пытаясь согреться. Блейк будет здесь через несколько минут.

– Катори?

Я повернула шею в направлении голоса. Сероватый набросок тела, наполненный цветом.

– Круз?

– С тобой всё в порядке?

– Я в порядке, но она – нет.

Я указала на Гвенельду, чьё маленькое тело медленно становилось невидимым под сильным снегопадом.

– Кто она?

– Гвенельда, – сказала я. – Как ты нашёл меня?

– Я… Я пришёл к тебе домой, но тебя там не было. Ты дрожишь. Где твоё пальто?

Я наклонила голову в сторону Гвен.

– Ты заболеешь, – сказал он, снимая свою кожаную куртку и накидывая её мне на плечи.

Шёлковая подкладка была такой тёплой, что я плотнее запахнула её вокруг себя, и кожа скрипнула.

– Что с ней случилось? – спросил он, опускаясь на колени рядом с ней.

– Фейри.

– Ты уверена?

– Только фейри могут нанести смертельные раны охотникам, верно?

– Так оно и было раньше, но, может быть…

– Может быть, она сделала это сама с собой? Это то, что ты собирался сказать?

– Это возможно.

– О, да ладно, – я отступила от него. – Посмотри на рану! Никто не сделает этого с собой. Фейри, вероятно, пытались вернуть свою магию, или, может быть, они просто пытались избавиться от неё. Она не хочет, чтобы я вызывала скорую, но я понятия не имею, что делать.

– Ты хочешь, чтобы она жила, Катори? – спросил он, взглянув на меня своими великолепными зелёными глазами.

– Ну, я не хочу, чтобы она умерла.

Он снова обратил своё внимание на распростёртое тело и снял с неё моё пальто. Затем он обнажил её спину и положил руки на раны. Когда он пробормотал слова на непонятном мне языке, его пальцы заискрились золотым пламенем. Медленно, как по волшебству, большие порезы заживали, оторванные куски кожи снова соединялись. Она всё ещё была покрыта кровью, но не было даже намёка на шрам. Татуировок тоже больше не было.

– Неужели она… Она умерла? – спросила я, присаживаясь на корточки рядом с Крузом.

– Она умерла. Но её дух был недалеко.

– Её дух? Ты имеешь в виду, что можешь оживлять людей?

– Да.

– Почему ты тогда не привёл мою маму обратно?

Круз опустил свитер Гвен, накинул моё пальто на её неподвижное тело, а затем повернулся ко мне. Крошечные снежинки проносились между нами. Они запутались в моих длинных волосах, но испарялись, когда касались Круза.

– Её не было слишком долго. Её дух больше не был рядом с её телом.

Он развернул своё длинное тело и протянул руку, чтобы помочь мне подняться. Я взяла его руку, хотя мне и не нужна была его помощь.

– Спасибо, – сказала я.

Множество мыслей проскальзывало в моей голове и вылетало из неё. По напряжённости его взгляда я могла сказать, что его разум был переполнен собственными размышлениями. Он осторожно поднял свободную руку к моей щеке. Он позволил ей зависнуть в воздухе, в миллиметрах от моей кожи. Даже с такого расстояния я чувствовала жар его ладони.

– А что насчёт Лили, Круз?

– А что насчёт Лили?

– Ты говоришь, что помолвка заключена по договорённости, что ваши отношения с Лили братские, но она чувствует к тебе другое.

Он нахмурился.

– Я провожу с ней каждый день. Лили – моя лучшая подруга. Я могу заверить тебя, что она не привлекает меня так, как ты.

– Чего действительно не должно быть.

– Чего действительно не должно быть, – повторил он, мягко обхватив мою щёку.

Я должна была настаивать на том, что мы не подходим друг другу, но я просто не хотела этого. Бесстрашная или, возможно, такая же глупая, как мотылёк, привлечённый солнцем, я подняла лицо к Крузу.

Он придвинулся ближе ко мне, отчего температура моего тела резко поднялась, сочетание огня, бушующего под его кожей, и дикого биения моего сердца. Я ждала, казалось, целую вечность, но длилось это всего секунду, пока он прижался своими губами к моим. У меня защекотало во рту, в носу, в ушах, и медленно, каждый дюйм меня был поглощён огнём Круза. Поначалу жар был обжигающим, но вскоре он стал восхитительно терпимым, как будто я грелась на солнце в восхитительно-жаркий день. Он раздвинул мои пальцы своими, всё время исследуя мой рот своим языком, чередуя давление своих губ от жёсткого к нежному, стирая воспоминание о поцелуе, которым мы поделились в его машине. Я не уверена, было ли это из-за того, что он был волшебным, что его объятия тоже были волшебными, но я была уверена, что меня никогда раньше так не целовали.

– Гм.

Я отвернулась от Круза так быстро, что потеряла равновесие. Его руки взметнулись, обхватив меня за талию, чтобы поддержать. Он не отпустил меня, когда я встала на ноги, что заставило Блейка покраснеть.

Я оттолкнула его руку и сделала шаг к своему другу, но он попятился.

– Зачем ты позвонила мне, если он был с тобой? – голос Блейка дрожал от раздражения.

– Круз только что пришёл. Я не знала, что он придёт.

Ноги Блейка были широко расставлены, и он вздёрнул подбородок.

– Он помолвлен, Кэт. Я думал, ты не такая, – он покачал головой. – Твоя мама была бы так разочарована.

Жар наполнил мои глаза.

– Не смей втягивать в это маму.

Круз грудью прижался к моей спине, а руками обхватил мои предплечья.

– Не позволяй ему разозлить тебя, – прошептал он мне на ухо.

Здоровый глаз Блейка потемнел.

– Если тебе есть что мне сказать, наберись мужества и скажи это!

– То, чему ты только что стал свидетелем, приятель, не твоё дело.

– Это дело твоей невесты. Может быть, мне стоит пойти и сообщить ей…

– Непременно скажи ей. Ей будет всё равно, – сказал Круз.

Ей не будет всё равно.

– Это действительно тот парень, с которым ты хочешь быть, Кэт? Тот, у кого нет ни морали, ни уважения.

– Тебе лучше сейчас замолчать, – предупредил Круз.

– Или что? Ты ударишь меня? Давай вперёд. Сломай мне ещё несколько костей на лице. У меня бывало гораздо хуже.

Тело Круза нагрелось, как будто огонь впитался в его кожу. Я отскочила от него и уставилась на рукава своего свитера, которые начали дымиться. Я набрала пригоршню снега и растёрла им дым.

– Мне жаль, – сказал Круз, когда понял, что он сделал.

Блейк нахмурил брови. Дыма больше не было, но Круз прожёг дыру в одном из рукавов.

– Всё в порядке, – пробормотала я. – Это пустяки.

Круз сжал пальцы в крепкие кулаки.

– Ты что, только что поджёг Кэт?

– Он просто немного сильно сжал мои руки, – сказала я, надеясь, что Блейк проглотит мою ложь.

– Но я видел…

Блейка прервало громкое бормотание. Гвенельда корчилась на земле рядом с нами, выныривая из снега. Я присела рядом с ней на корточки и схватила её за руку, чтобы помочь ей подняться.

Она провела окровавленными пальцами по спине, затем поднесла их к лицу.

– Я больше не истекаю кровью. Ты исцелила меня, Катори. Спасибо тебе.

– Это не меня ты должна благодарить. Это Круз. Это он спас тебя.

– Круз?

Она опустила руку на талию, когда посмотрела на фейри, стоящего в нескольких футах от неё.

– Ты спас меня? Разве это не…

Он прервал её.

– Кто напал на тебя, Гвенельда?

Её дыхание было медленным, хриплым.

– Голвинимы.

– Голвинимы? – спросила я.

Круз и Гвенельда так долго смотрели друг другу в глаза, что мы с Блейком обменялись взглядами. Как будто вспомнив, что он был зол на меня, Блейк опустил мой взгляд.

– Я пойду и найду их, – сказал Круз. – Тем временем Катори и Блейк отведут тебя в безопасное место, где ты сможешь отдохнуть.

– Кто такие голвинимы? – спросила я, но Круз уже побежал. Или, возможно, он начал лететь. Я потеряла его из виду в снежной буре.

– Охранники, – сказала Гвенельда.

– Какие охранники? – спросил Блейк.

– Стражи Леса, – она понизила голос. – Светлячки.

Из-за дующего ветра я едва могла разобрать её слова.

– Ты называешь их светлячками? – спросил Блейк, выгибая бровь.

– Да.

Светлячки, порхающие прошлой ночью по кладбищу, были не насекомыми, а фейри.

ГЛАВА 16. ДРУЗЬЯ И ВРАГИ

Несмотря на то, что Гвенельда была исцелена, она хромала при ходьбе, поэтому Блейк, будучи джентльменом, каким он и был, поднял её и понёс к своему тёмно-синему джипу. Он усадил её на заднее сиденье.

– Спасибо, что позволил нам пойти к тебе, – сказала я, взглянув на его профиль.

Его губы оставались плотно сжатыми, когда он завёл машину и быстро помчался по заснеженному полю.

– Ты едешь слишком быстро, – сказала я, наблюдая, как стрелка спидометра достигла семидесяти.

Большая часть Роуэна имела ограничение сорок пять миль в час.

– Учитывая снег…

– Ты не можешь указывать мне, что делать, – он не кричал, но его голос был громким и резким.

Я втянула в себя воздух.

– Я знаю, что ты этого не одобряешь, но не злись на меня.

– Я не злюсь.

– Ну, ты ведёшь себя именно так.

– Я разочарован тем, что ты выбрала его.

– Почему? Из-за Лили?

Он не отрывал глаз от дороги за ветровым стеклом.

– Это стратегический брак, а не по любви…

– Ты слышишь себя? – на этот раз он закричал. – Ты оправдываешь его перед собой.

– Это не так, – пробормотала я, заглядывая на заднее сиденье.

Глаза Гвенельды были закрыты, как будто она спала. Я надеялась, что так оно и было.

– Катори, этот чувак жуткий. Ради бога, он выдавал себя за судмедэксперта. Кто так делает?

– Его убила жена этого парня, – сказала я, распространяя историю, которая, как я знала, была неправдой, но это было лучше, чем признание того, что Круз мог приложить руку к смерти этого человека.

Блейк хлопнул по рулю.

– Чушь собачья!

Гробовая тишина воцарилась в машине.

Он не имел права злиться на меня.

– Я не спрашивала твоего благословения или твоего мнения, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, но это плохо получалось.

Блейк вздохнул, и это прозвучало так, словно тёплый воздух вырвался из автомобильного обогревателя.

– Ты пытаешься уничтожить единственную часть меня, которая не пострадала во время взрыва?

– Что?

– Ничего, – проворчал он.

– Нет. Не ничего. Что ты имеешь в виду?

– Тебе действительно нужно, чтобы я объяснил это по буквам?

Его гнев сдулся, как надувной замок, который его мама спасла, когда мы были детьми. Мы прыгали на этой штуке, пока дыра, которую она заклеила скотчем, не разорвалась ещё больше.

– О… Блейк.

– Не надо, Кэт. Не жалей меня. Жалость обессиливает, и прямо сейчас мне не нужно чувствовать себя ещё менее мужественным.

Хотя мне хотелось протянуть руку, чтобы коснуться его руки, я просидела на руках всю оставшуюся часть поездки и смотрела, как снежинки падают на окно машины, как единственная слеза, скатившаяся из глаза Блейка. Он не вытер её. Он, наверное, надеялся, что я этого не заметила.

Когда мы припарковались перед его одноэтажным домом с плоской крышей, который он купил на своё выходное пособие по инвалидности, он вышел из машины и открыл входную дверь. Затем он вернулся за Гвенельдой, которая, очевидно, не притворялась спящей.

Я поплелась за ними в тёмный дом. Он принес Гвен в свою спальню и закрыл дверь, затем включил свет в крошечной гостиной и достал пиво из холодильника.

– Ты хочешь пива?

Он стоял ко мне спиной. Его плечи натянули ткань свитера.

– Конечно.

Он схватил другую бутылку и открутил крышку пальцами, затем протянул её мне.

– Почему мы не могли пойти к тебе домой?

– Потому что папа думает, что она убийца. Он не знает, что она наша родственница.

– Она член семьи?

– Вроде того.

– Она убийца?

– Она не убивала судмедэксперта. Она ещё… не приехала тогда.

Либо Блейк слишком хорошо меня понимал, либо моя нерешительность проявилась.

– Она убила кого-нибудь ещё?

Я провела руками по своим влажным волосам.

– Я не знаю.

– Так что же ты знаешь? – он сделал глоток пива и сел в своё тёмно-зелёное кресло.

Я плюхнулась на диван лицом к нему.

– Она моя родственница, это я знаю точно. Я также знаю, что она и Вудсы ненавидят друг друга.

– Почему?

– Вражда между ними. Она утверждает, что Вудсы приложили руку к смерти её друга, – я не произнесла это слово во множественном числе, хотя так и должно было быть.

– Меня бы это не удивило, – пробормотал он.

Зазвонил сотовый телефон. Я была так удивлена этим вмешательством, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что звонок доносится из моих джинсов. Я провела пальцем по экрану, когда прочитала имя своего отца.

– Я ужасно волновался. Где ты? – крикнул он.

– Я у Блейка, папа. Всё в порядке. Я в порядке.

– Тем не менее, ты могла бы написать мне в ответ. Я отправил тебе кучу сообщений! Я оставил тебе голосовое сообщение.

– Я никогда их не проверяю.

– Не в этом дело, Кэт. Ты не можешь так поступать со мной. Не после… не после того, что случилось.

– Мне жаль. Я собираюсь вернуться домой.

Но как бы я туда попала? Я не могла просто взять машину Блейка. Если бы только я могла летать.

– Ты можешь заехать за мной?

– Да, – сказал он, и это прозвучало так, как будто всё его сдерживаемое напряжение высвободилось вместе с этим словом. – Я выхожу прямо сейчас, – я слышала, как его тяжёлые ботинки стучат по ступенькам крыльца. – Я посигналю, когда подъеду.

Когда он отключился, я уставилась на экран своего телефона, пока он не потемнел, затем подняла взгляд на лицо моего друга.

– Я хочу, чтобы ты простил меня, Блейк. Я не могу уйти отсюда, когда ты злишься на меня.

Его челюсть сжалась.

– Пожалуйста, – я умоляла его глазами.

Я любила Блейка, просто не так, как он любил меня.

Блейк вздохнул.

– Как будто я мог тебе в чём-то отказать.

Я вскочила с дивана, чтобы обнять его, и пока я держала его, а он держал меня, крошечная часть меня задавалась вопросом, простил ли он меня, потому что у меня было влияние. Я вдохнула его, желая ответить на его чувства тем же.

Некоторое время спустя папа посигналил. Блейк не проводил меня до двери. Он остался неподвижно сидеть в зелёном кресле.

– Позвони мне, когда она проснётся, – сказала я. Всё, что я могла видеть, это его затылок, который опустился в жёстком кивке. – Я вернусь.

И вот так я ушла, оставив его наедине с женщиной, с которой мне, вероятно, не следовало оставлять его одного.

ГЛАВА 17. ОБМАН

Телефон зазвонил, когда я убирала со стола после ужина. Папа пошёл в гостиную, чтобы найти нам что-нибудь посмотреть, так что я была одна на кухне. Как только я увидела, что это Блейк, то сняла трубку.

– Она проснулась? – спросила я, прежде чем он успел заговорить.

– Она ушла.

В том, как он это сказал, было что-то механическое, или, возможно, это кровь прилила к моим барабанным перепонкам, из-за чего его голос звучал странно.

– Куда? Когда?

– Она оставила записку. Что-то насчёт встречи с тобой в старой хижине. Я могу пойти туда прямо сейчас.

– Нет, – сказала я. – я пойду. Это прямо рядом с домом. Ты сделал достаточно.

– Хорошо, – сказал он и повесил трубку.

Он всё ещё злился на меня. Прежний Блейк никогда бы не оставил мне выбора. Он бы пришёл.

Идея выйти посреди ночи одной на встречу с Гвенельдой меня тревожила, но я не могла впутывать в это своего отца, и у меня не было возможности связаться с Крузом. Солгав отцу о поездке в «Местечко Би», я села в катафалк и поехала – не потому, что это было далеко, а потому, что если бы я этого не сделала, папа увидел бы мою ложь насквозь. Мне потребовалось три минуты, чтобы добраться до хижины, и пять, чтобы выключить зажигание и решиться выйти в морозный лес. Снег шёл слабее, но по-прежнему падал, делая пейзаж немного живописнее, но в то же время гораздо холоднее. Я вздрагивала при каждом шаге. Приблизившись к хижине, я постучала.

Ответа не последовало.

Я постучала ещё раз. И даже крикнула:

– Привет?

По-прежнему ничего. Я прижала кончик пальца к старому дереву и толкнула дверь. Она заскрипела, увеличивая скорость крови, бегущей по моим венам. На секунду у меня перед глазами поплыли точки, как будто я вот-вот потеряю сознание.

– Гвенельда, – попробовала я снова.

Луна освещала тусклый интерьер, но я всё равно воспользовалась фонариком своего телефона, чтобы заглянуть в углы. Все они были пусты. Гвен здесь не было.

Щёлкающий звук заставил меня подпрыгнуть. Я резко обернулась, во рту появился металлический привкус, а мышцы пульсировали от адреналина.

– Гвен? – хрипло повторила я.

Маленький камушек ударился в разбитое пыльное окно. Щелчок. Набравшись храбрости, я подошла к двери и вгляделась в темноту внизу. Когда я увидела, кто бросал маленькие камни, я осталась в двери хижины, на всякий случай, если это всё ещё могло отпугнуть фейри.

– Что вы, ребята, здесь делаете? – спросила я Эйса и Лили.

Я пыталась взять свой пульс под контроль, но Круза с ними не было. Я доверяла ему, я не доверяла им.

– Круз послал нас, – сказал Эйс.

– Почему он не пришёл? – спросила я.

Большие глаза Лили казались раскосыми.

– Он не пришёл потому, что ты втянула его в неприятности своей маленькой просьбой спасти охотника. В нашем мире это карается смертью.

– Что?

– Он добровольно сдался. Надеюсь, это поможет его делу.

Мой желудок сжался.

– Смертью?

– Да. Смертью. Просто чтобы между нами все было ясно – если его повесят, то и тебя тоже, поняла?

Я сглотнула.

– Отвезите меня на Бивер-Айленд. Я скажу им, что это была моя вина.

– Взять охотника за фейри на Остров? Я бы подписал себе смертный приговор, – он фыркнул. – Итак, что здесь происходит? Что тебя так сбило с толку?

– Гвенельда сказала, что встретит меня здесь, но она не появилась.

Лили была такой миниатюрной по сравнению со своим братом, но она не была похожа на застенчивую девушку, с которой я общалась всего несколько часов назад. Я предположила, что обида взяла верх над неуверенностью.

– Почему Круз послал вас? – внезапно спросила я. – Как он узнал, что я буду здесь?

– Он пометил тебя, чтобы иметь возможность отслеживать. Он также может отслеживать твоё сердцебиение, твоё настроение. Это довольно полезный трюк, которым мы, фейри, обладаем, чтобы следить за своим врагом. Это превращает тебя в лёгкую добычу. В этом случае, однако, если мы считаем, что ты враг, – сказал он, указывая на свою сестру и на себя, – я не думаю, что он это видит. Хотя, очевидно, тюрьма меняет людей, так что он придёт в себя. Твоё влияние на него пойдёт прахом, – Эйс развёл руки в стороны.

– Он сказал мне, что мои способности на него не действуют.

Лили фыркнула.

– И ты купилась на это? – сказал Эйс.

Четыре светлячка пронеслись среди хлопковых снежинок и зажужжали вокруг лица Эйса. Один из них увеличился, пока не стал размером уже не с жука, а почти таким же высоким, как Эйс. Он сиял ярче, чем брат и сестра, золотым, а не лунно-белым светом. На языке фейри он сообщил Эйсу что-то, от чего ухмылка последнего исчезла. Он выругался, затем прошёл мимо своего охранника ко мне.

– Они нашли Гвенельду.

– Они снова причинили ей боль? – спросила я.

– На этот раз она была слишком быстра для них, благодаря твоему хромому парню.

– Какому парню?

– Чувак, чьё лицо пострадало при взрыве.

– Блейк?

Мурашки побежали по всему моему телу.

– Мой охранник говорит мне, что он подъехал прямо к рябиновой роще. И угадай, что они делают?

Я побежала домой, забыв, что у меня есть машина, забыв, что прямо рядом со мной летают смертоносные фейри. Светлячок жужжал вокруг моего лица. Я смахнула его, и он обжёг мне руку.

Я не вскрикнула, я просто продолжала бежать. Мне нужно было добраться до кладбища до того, как Блейк и Гвен смогут разбудить ещё одного члена клана. Снег хлестал меня по лицу и охлаждал ожог, увеличивающийся на моей руке. Леденящий ветер завывал вокруг меня, и ветка ударила меня по лицу, жаля едва ли не сильнее, чем жгло мою руку. Мои глаза наполнились слезами. У меня потекло из носа. У меня онемели пальцы на ногах. Если бы не хруст сосновых шишек и свежего снега, я бы подумала, что лечу.

Когда я вырвалась из леса, я замерла. Всё во мне застыло. Я всё ещё была на расстоянии, но могла видеть гроб, стоящий на снегу. Я видела, как руки погружаются внутрь, как розовые лепестки роз трепещут, мерцают и падают. Я чувствовала их приторный аромат. Появился торс, а затем руки и кисти, которые прижались к стенке деревянного ящика, открывая ноги и ступни. Это было всё равно, что смотреть на кого-то, выныривающего из озера после полуночного купания.