Текст книги "Могилы из розовых лепестков (ЛП)"
Автор книги: Оливия Вильденштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
У Гвенельды был Джимми.
И она держала его посреди леса.
ГЛАВА 12. ХИЖИНА
Я стояла перед заброшенной хижиной лесника, крепко обхватив себя руками. Внутри не было ни света, ни движения. Я напряглась, пытаясь расслышать голоса, но единственные звуки доносились из тёмного леса. Я медленно приблизилась, сердце колотилось в моей грудной клетке. Я подняла кулак, чтобы постучать, но дверь распахнулась прежде, чем мои костяшки пальцев коснулись изъеденного червями дерева.
– Ты пришла, – сказала Гвенельда. В её голосе послышался намёк на удивление.
– Где Джимми? – спросила я.
Из одного из тёмных углов донеслось ворчание. Джимми свернулся калачиком, упёршись коленями в грудь.
– Что ты с ним сделала?
– Ничего.
Джимми поднял глаза, его большой лоб был бледен, как у трупа.
– Это не похоже на ничего, – сказала я, указывая на верёвки, обвязанные вокруг его запястий и лодыжек. Я уже собиралась пойти освободить его, когда поняла, что поворачиваться спиной к Гвенельде было неразумно. – Отпусти его прямо сейчас.
Гвенельда кивнула. Однако она не пошевелилась.
– Я сказала сейчас.
– Он уже не связан.
И действительно, Джимми вскочил на ноги.
– Как ты это сделала? – спросила я.
Она прикоснулась ладонью ко лбу.
Когда молодой полицейский бросился к двери, Гвенельда сомкнула пальцы вокруг его руки, её глаза светились, как призматические отражатели.
– Ты забудешь о сегодняшнем вечере. Ты забудешь обо мне.
Джимми и глазом не моргнул. Ни разу. Он уставился на Гвенельду, а затем, словно в трансе, проскользнул мимо меня и запрыгнул в патрульную машину, припаркованную рядом с хижиной.
– Он в порядке, чтобы вести машину?
Возможно, это было глупое беспокойство, но я ничего не могла с собой поделать.
– Я надеюсь.
– Ты надеешься? – воскликнула я.
Я побежала за машиной, размахивая руками над головой, чтобы остановить его, но задние фонари стали слабее, а затем исчезли.
– Если с ним что-нибудь случится, я…
– Ты убьёшь меня? Я бы хотела этого, но это невозможно.
– Что ты имеешь в виду?
– Заходи внутрь, и я расскажу тебе, дитя.
– Дитя?
– Ты на двести лет моложе меня. Это делает тебя ребёнком, – когда я всё ещё не сдвинулась места, она сказала. – Не в моих интересах убивать тебя, Катори, – она пристально посмотрела на меня своими тёмными глазами. – Твоё имя не на языке Готтва. Ты знаешь?
– Это выбор папы. Ему нравилось, как это звучит, и ему нравился его смысл. Если у тебя есть с этим проблемы, обсуди их с ним.
Гвенельда улыбнулась.
– Ты действительно очень жизнерадостный человек.
– Мама часто так говорила, но ты же не знаешь. Ты убила её.
Шелест сосновых иголок стал оглушительным, когда Гвенельда уставилась на меня.
– Ты не знаешь, о чём говоришь, маленькая девочка.
– Тогда расскажи мне.
– Только не здесь, – она вгляделась в ночь. – В этих лесах небезопасно. Я наложила заклятие на хижину. Ни один фейри не может проникнуть в неё. Пожалуйста, войди внутрь.
– Я не боюсь фейри.
– Это потому, что ты не знаешь, на что они способны.
– Я уверена, что они не идеальны, но они не убивали мою мать, – мой голос, казалось, резонировал с корой сосен, или, возможно, это мой пульс заставил его звучать громче.
– Просто потому, что твоё сердце бьётся для одного, это не значит, что их вид хорош.
– Моё сердце ни для кого не бьётся.
Она ухмыльнулась.
– При нашей первой встрече ты показалась мне умной девушкой, но, возможно, я ошиблась.
Я сердито посмотрела на неё.
– Если я войду внутрь, ты мне всё расскажешь?
Она кивнула.
– Всё.
Собравшись с духом, я вошла, и она закрыла дверь. Внутри не было никакой мебели, поэтому я стояла посреди комнаты, крепко скрестив руки на груди.
– Говори.
– Не хочешь присесть?
– Где?
– На полу.
– Нет. Там грязно.
– Грязь тебя не убьёт, – сказала она.
– Вероятно, – сказала я саркастически.
Судя по тому, как она нахмурила свой квадратный лоб, я сомневалась, что она поняла мой намёк.
– Двести лет назад, Катори, наше племя было уничтожено фейри. Они хотели уничтожить нас, потому что мы представляли для них угрозу. Мы были единственными, у кого была сила убить их.
Хотя я всё это уже знала, я не хотела прерывать. Облако закрыло луну, которая была единственным источником света внутри хижины. Тьма скользнула по лицу Гвенельды, а затем исчезла.
– Фейри – злые создания. Они убивают, грабят и обманывают людей. Их злодеяния оставались безнаказанными на протяжении веков. Но однажды ночью Великий Дух пришёл к людям Готтва и попросил нас стать защитниками людей. Великий Дух доверил нам власть управлять ими. Мы стали тем, что вы сегодня называете полицией. Когда фейри совершали преступление, мы выслеживали их и наказывали.
– Наказывали? – я фыркнула. – Какое красивое слово для обозначения убийства.
– Мы редко убивали их. Мы делали им выговор, захватывали их гассен. Их пыль. Если они вели себя должным образом, мы возвращали им их магию.
– Ты можешь конфисковать магию?
– Да. Но мы не можем ею воспользоваться. Она хранится внутри нас. Ты видишь эти отметины на мне?
Она задрала сзади свой синий свитер. Замысловатые татуировки бежали вверх по её позвоночнику.
– Каждая гравировка содержит магию одного фейри.
Я насчитала четыре татуировки.
– Однажды фейри пришли за нами. Они разрезали нашу кожу, пытали стольких из нас, чтобы вернуть свою магию.
Тьма снова омрачила её лицо, но на этот раз не из-за облаков.
– Когда они поняли, что убивая нас, они освобождали магию из наших тел и заключали её в своих, они убили нас. Великий Дух пришёл к моему отцу во сне и сказал ему, что мы должны спать в гробах из рябинового дерева под заколдованными лепестками роз. Мы не знали, выживем ли мы, но сегодня я стою здесь. Мой отец, Негонгва, был прав. Великий Дух защитил нас.
Гвенельда звучала так искренне, что моя поза ослабла от удивления и восхищения. Но потом я подумала о маме и снова крепко обняла себя руками.
– Он не защитил мою мать.
– Она с ней, я уверена.
– С ней?
– Для народа Готтва Великим Духом была гве. Женщина.
– Я знаю, что означает гве. Это было в заклинании. В том, которое вернуло тебя, но забрало мою мать.
Гвенельда прищурила глаза.
– Я не отнимала жизнь у твоей матери, Катори.
– Тогда кто это сделал?
– Когда я проснулась, она лежала на полу рядом с моим гробом. Я полагаю, что фейри узнал, что она подняла гроб из земли, и убил её, чтобы убедиться, что она не сможет сделать это снова.
– Тогда почему они не убили тебя в то же время?
– Потому что я всё ещё была окружена рябиной. Их магия не проникает сквозь неё.
– Я знаю это.
– Или…
– Или что?
– Или заклинание забрало её, – сказала она тихим голосом. – Но я не знаю этого наверняка.
Внезапно она нахмурилась и повернулась к одному из пыльных оконных стекол.
– Ты что-нибудь слышала?
– Нет.
Она осторожно приблизилась к разбитому окну. Большинство людей хотели восстановить хижину, но не мэр. Он хотел построить ландшафтный парк с детской площадкой и общественным центром, который обошёлся бы налогоплательщикам в кучу денег и повредил бы природной красоте леса Манисти.
– Вудсы быстро пришли к Роуэну, – сказала она, переводя взгляд на меня. – Я слышала, что они даже убили человека по дороге.
– На что ты намекаешь?
– Ты не носишь своё ожерелье.
Моё пальто было застегнуто до самой шеи.
– Как ты можешь судить?
– Я чувствую присутствие опала. Он напевает мне.
Конечно, это так… потому что ты сумасшедшая.
– Хотя я не могу заставить тебя носить его, он защитит тебя от них.
– Может быть, два столетия назад так бы и было. Но теперь я могу поспорить с тобой, что каждый фейри знает, как я выгляжу. Разве ты не слышала об Интернете?
– Я узнаю об этом. Но существует так много кланов фейри. Сотни. Они распространились, как оспа, когда нас не стало, на все континенты. И они не ладят, Катори. Вудс мог бы всё знать о тебе, но они не предупредили бы Фиори или Риос. Фейри эгоистичны и заботятся только о себе.
Я провела пальцами по шее.
– Если они по всему миру, должны быть и другие охотники.
– Я не видела никаких признаков присутствия других. На данный момент, есть только ты и я.
– Я не охотник.
– Нет, ты охотник, дитя. Великий Дух даровал тебе взор, который делает тебя одной из нас. Это великолепный дар.
– Ты должна перестать называть меня ребёнком. Это странно, Гвен. Ты выглядишь на тридцать.
– Двадцать девять. Мне было двадцать девять, когда меня закопали в землю.
– Я об этом и говорю.
Её взгляд снова метнулся к разбитому окну.
– Ты сказала, что убить тебя невозможно. Ты не бессмертна, так почему же это так?
– Только фейри могут убить меня. Они душат нас, охотников, своей пылью. Это худшая форма смерти. Которую, я надеюсь, ты никогда не почувствуешь, – внезапно она зашипела. – Они пришли.
На фоне черноты ярко-белым сияли две фигуры – Круз и Эйс. Я не была уверена, чувствовать ли облегчение или тревогу от их присутствия.
– Отпусти её, Гвенельда, и никто не пострадает, – голос Эйса просачивался сквозь трещины в стекле и дыры в прогнившем дереве.
Гвенельда зарычала.
– Я не доверяю Вудсу.
– И я не доверяю Готве, – продолжил Эйс, – но эта девушка не имеет никакого отношения к нашей вражде. Если ты покинешь Роуэн сегодня вечером, мы не будем предупреждать остальных о твоём возвращении. Если ты не…
– Ты убьёшь меня? Как ты убил того бедного медэксперта и обвинил в этом меня.
Эйс фыркнул.
– Эти лепестки роз поджарили тебе мозг? – он покачал головой. – Ваш народ всегда во всём винил фейри. Я не говорю, что мы идеальны, но, Гвенельда, ты только что восстала из мёртвых. Ты понятия не имеешь, как устроен современный мир.
Эйс и Круз, казалось, придвинулись ближе к хижине, но их ноги не сдвинулись с места. Я уставилась на их ноги. Они не касались земли.
– Повсюду царит ненависть, – сказала Гвенельда. – Возможно, это было делом рук не только твоего народа, Эйс, но я уверена, что фейри не пытались улучшить мир.
Круз и Эйс стояли прямо перед разбитым стеклом. Я дёрнулась назад, в то время как Гвенельда стояла на своём.
– Не угрожай нам, – сказала она.
– Ох, – Эйс улыбнулся злой улыбкой. – Мы не угрожаем Катори. Только тебе.
– Прекратите это! – мой голос раздался в маленькой хижине, удивив всех, включая меня саму. – К твоему сведению, Эйс, Гвенельда не держит меня в заложниках. Я пришла сюда по своей воле, точно так же, как я уйду… по своей воле. И, Гвен, не утруждай себя просьбой разбудить остальных, потому что я этого не сделаю. Я не хочу распространять… это, – я указала между фейри и охотником. – Я ухожу, сейчас.
Я медленно попятилась, мой пристальный взгляд был прикован к Гвенельде. В ней не было враждебности, но на её лице промелькнула какая-то другая эмоция. Отчаяние? Разочарование? Я почти извинилась. За что именно я должна извиняться? Отказываясь раскапывать старые могилы и будить мстительных родственников? Мои каблуки врезались в стену. Я развернулась и открыла дверь. Она заскрипела, открываясь. А потом я выбежала. Я была на полпути домой, когда Круз пролетел прямо передо мной. Я едва успела остановиться, прежде чем врезаться в него. Я потеряла равновесие и рухнула в снег.
– Оставь меня в покое, – пошатываясь, я поднялась на ноги.
– Я не хочу оставлять тебя одну, – сказал он.
Я стряхнула снег с джинсов. Кончики моих пальцев были такими же белыми, как кожа Круза, хотя в них не было никакой магии, только сырой холод. Не сводя с него глаз, я обошла вокруг его парящего тела и снова начала подниматься, медленнее, потому что мои ноги дрожали так же сильно, как и руки. На этот раз Круз не остановил меня, но он следовал за мной всю дорогу до моего дома. Я чувствовала его сверкающее присутствие позади себя, маяк в суровой темноте, который никогда не приведёт меня в безопасное место.
Как раз перед тем, как я исчезла в своём доме, я услышала, как он сказал:
– Вызвана охрана. Они будут патрулировать территорию. Для твоей безопасности.
– Как ты думаешь, насколько я глупа? – спросила я, разворачиваясь.
Он приземлился, вероятно, беспокоясь, что папа может заметить, как он плавает вокруг.
– Это не для моей безопасности, это для твоей… безопасности твоих людей.
Я ждала, что он оспорит это – чтобы доказать, что фейри не были полностью эгоистичными, – но слова, которые я ждала в дверях, так и не прозвучали.
ГЛАВА 13. ОХРАННИКИ
Той ночью я выглянула в окно в поисках стражников-фейри, о которых говорил Круз, но не увидела их. Единственное, что там было – это рой светлячков. Они подпрыгивали над надгробиями и кружились вокруг почерневших стволов деревьев. Зрелище было настолько захватывающим, что я долго смотрела на танец этих существ, а когда я заснула той ночью, они мне приснились.
Был почти полдень, когда я проснулась от стука в дверь. Когда я проворчала, что не сплю, вошёл папа и раздвинул мои занавески.
– Мне нужно уйти из этого дома, – сказал он.
Я села в постели и потянулась.
– О чём ты думаешь?
– Я заказал столик в «Местечке Би».
– Ох, – надежда на поездку испарилась. – Я сомневаюсь, что тебе нужно было бронировать столик.
Би вышвырнула бы клиентов, чтобы разместить нас.
– Я умираю с голоду, так что собирайся быстрее, хорошо? – сказал он, затем вышел из моей спальни и закрыл дверь.
Свисающие жёлтые перья моего ловца снов затрепетали, напомнив мне о ночном танце светлячков. Если подумать, разве они не были теплолюбивыми насекомыми? Почистив зубы и натянув свежую пару джинсов и свитер, я спустилась вниз к катафалку и села рядом с папой. В машине было холодно.
– Папа, ты когда-нибудь видел светлячков зимой?
– Нет, – он повернул регулятор температуры на максимум. – Почему спрашиваешь?
– Я видела нескольких прошлой ночью.
– Я думаю, тебе нужно ещё немного поспать, милая, – он одарил меня улыбкой. – Прости, что разбудил тебя, но я хотел провести с тобой время, прежде чем… – его голос дрогнул, но затем он прочистил горло. – Прежде чем ты уедешь.
Тогда я совсем забыла о светлячках.
– Я останусь до тех пор, пока буду тебе нужна, – сказала я, кладя свою руку поверх его.
– Как ты думаешь, наступит ли когда-нибудь время, когда ты мне не будешь нужна?
Я сжала его руку, и он сжал её в ответ.
– Я могу пропустить семестр.
Он повернул ко мне лицо, его глаза сияли, но затем блеск потускнел.
– Твоя мама была бы так зла на меня, если бы я удержал тебя. Тебе нужно вернуться в Бостон и жить своей жизнью.
Причин покинуть Роуэн было предостаточно, но что будет с Гвенельдой, с её семьёй, с жителями этого города? Отступят ли фейри обратно на свой остров и оставят нас в покое или останутся до тех пор, пока не убьют своих дремлющих врагов?
– Я пропущу семестр, – решительно сказала я.
В машине повисла тишина, пока папа проверял и перепроверял выражение моего лица. Когда мы проезжали древнюю песчаную дюну, он улыбнулся мне, а затем улыбнулся дороге, деревьям и белкам. Я сделала его счастливым.
Снег растаял на песке, точно так же, как он местами таял на большей части Роуэна. Было отнюдь не тепло, но солнце светило ярко, а небо было безоблачным. Сегодня людей не было дома. Большинство из них направлялись на обед. Из пекарни и кофейни выходили длинные очереди студентов. Хотя старшая школа закончилась полтора года назад, мне казалось, что это случилось в другой жизни. Наблюдая, как они сплетничают и смеются, я подумала о Бостоне. На самом деле у меня там не было друзей – знакомые, конечно, но не близкие друзья. Никто из Бостонского университета не присутствовал на похоронах, и всё же почти все из Роуэнской старшей школы присутствовали.
Но это была моя собственная вина. Мне так хотелось доказать своим родителям, что их деньги не были потрачены впустую, что я проводила каждую свободную минуту за учёбой. Самым близким мне человеком была моя соседка по комнате – гот Кора, и сказать, что мы были близки, было бы преувеличением. Мне просто так казалось, потому что её парень, Дюк, всегда околачивался в нашей комнате в общежитии и строил ей глазки. Она, наверное, была бы в восторге, если бы эта комната была в её полном распоряжении.
– Мне нужно будет слетать обратно, чтобы забрать свои вещи. И мою машину, – сказала я папе, который притормозил перед полицейским участком, а затем въехал на парковочное место. – Я почти уверена, что есть парковка поближе.
– Я хотел спросить шерифа Джонса, задержал ли он преступника.
– О… Гм… Наверное, нет, – сказала я, отстегивая ремень безопасности и выходя из машины.
Папа обогнул переднюю часть катафалка, затягивая ремень. Он затянул пояс джинсов. За последние три дня он потерял тонну веса.
– Что заставляет тебя так думать?
– Я просто представляю, что она уехала из города.
– Ну, если ты не возражаешь, раз уж мы здесь, я бы хотел пойти и проверить.
Я кивнула и последовала за ним в участок. Джимми сидел за стойкой регистрации и стучал по телефону с таким рвением, словно играл в какую-то игру. Или он отправлял очень ненавистное текстовое сообщение. Когда он поднял глаза, я ожидала удивления или каких-то признаков прошлой ночи, но вместо этого его лицо порозовело, и он спрятал телефон в ящик стола.
– Я проверял полицейский радар. Смотрел, не было ли каких-нибудь следов того подозреваемого, которого мы ищем, – сказал он.
Я нахмурилась. Неужели он действительно забыл о прошлой ночи?
– Ты можешь сделать это с мобильного телефона? – спросил папа.
Он дёрнул головой вверх и вниз, явно лгал.
Папа тяжело вздохнул.
– Так это значит, что вы её ещё не поймали.
– Нет, сэр. Но мы это сделаем. Я не сомневаюсь, что мы это сделаем. Шериф Джонс находится на телефонной конференции с другими полицейскими управлениями региона. Он хочет, чтобы мы объединили усилия. Чем нас больше, тем лучше, верно?
– Я надеюсь на это, – сказал папа. – Ну, в любом случае, мы идём обедать.
– Bon apuetiti1, мистер Прайс.
Не знаю, к какому языку он стремился.
Как только папа вышел из участка, я спросила:
– Ты гулял прошлой ночью, Джимми?
– Нет. Я остался дома с мамой. Мы смотрели «Благоговение». Ты следишь за этим шоу? Оно такое странное.
– Нет, не слежу. И что после этого? Ты выходил из дома?
Его брови поползли вверх на лоб, оттягивая веки, пока глаза не стали неестественно круглыми. Он понизил голос до шёпота:
– Почему ты спрашиваешь? Ты видела меня?
– Я думала…
– Я хожу во сне, – он проверил дверь участка. – Я был… я был одет?
– Да, – я сморщила нос при мысли о том, чтобы увидеть Джимми в чём мать родила. – Определённо одет.
Он испустил самый тяжёлый вздох, который я когда-либо слышала. Я почти видела, как это вылетело у него изо рта.
– Я всегда хожу во сне голышом. Я принимаю лекарства от этого. Я думал, что всё становится лучше. Я должен позвонить доктору, – он повозился с ручкой ящика, открыл его и вытащил свой телефон.
Я раздумывала, стоит ли заверять его, что я его не видела, но он уже разговаривал со своим врачом. Уходя, я удивлялась, как Касс оказалась такой непохожей на Джимми. Там, где он был привязан к бедру своей матери в возрасте двадцати двух лет, она была независимой. Вероятно, это было связано с тем, что их отец десять лет назад бросил мать ради другой женщины. Для него это было тяжелее, чем для неё.
– Я так счастлив, что шериф нанял Джимми. Этому парню нужна была настоящая работа, – сказал папа, как только я догнала его. Он предложил мне руку, и я взяла её.
– Продажа тарифных планов на мобильные телефоны была настоящей работой.
Папа взглянул на меня.
– Ему нужна была цель, а переговоры о пакетах данных – это не то.
– Не кричи об этом в торговом центре, иначе мы станем персонами нон грата, – сказала я.
– Я просто думаю, что ему нужен был образец для подражания, а шериф Джонс – отличный пример.
– Тебе не нужно ничего объяснять, папа. Я просто пошутила.
– Я так рад, что ты не стала полицейским. Я не думаю, что меня бы устроило, если бы моя маленькая девочка добровольно подвергла себя опасности.
– Я уже не такая маленькая, – сказала я.
Его глаза заблестели.
– Не напоминай мне.
– О, папа. Не плачь. Я всегда буду твоей маленькой девочкой.
Он улыбнулся, отчего вокруг его глаз и рта появились морщинки.
Когда мгновение спустя мы вошли в двери «Местечка Би», Айлен выскочила из одной из кабинок, выстроившихся вдоль кирпичной стены. Перекрывая шум, она крикнула:
– Дерек! – Она взмахнула руками в воздухе. – Кэт!
– Я принесу вам стулья, – сказала Айлен, уже сталкивая двух человек со своих мест.
– Вот и наш тихий обед, – прошептал папа мне на ухо. – Ты думаешь, мы можем притвориться, что не видели её?
– Мы можем попробовать, но я не уверена, что мы выберемся целыми и невредимыми, – прошептала я в ответ.
Подойдя к кабинке, мы остановились, чтобы поздороваться с людьми. Касс положила изрядную порцию макарон с сыром на один из столов, что напомнило мне о запеканках, спрятанных в холодильной камере. Мне придётся поскорее избавиться от них, иначе они испортятся.
Когда мы, наконец, добрались до кабинки, Айлен отодвинулась назад рядом с одной из своих дочерей.
– У нас есть несколько начос со шпинатом на столе, – она указала на миску, в которой осталось только зелёное пятно. Её взгляд поднялся на мужа, а затем вернулся к миске.
Тони покраснел.
– Я сказал, что сяду на диету, когда мы вернёмся домой. Мы не дома, – пробормотал он.
Айлен не отрывала взгляда от миски.
– Привет, Тони. Привет, девочки, – сказал папа, садясь рядом со мной.
Сатьяна и Шайло никак не отреагировали. С другой стороны, они, вероятно, не могли слышать папу из-за звукового сопровождения видеоигры, доносящегося из их наушников конфетного цвета. Пока папа вовлекал всё ещё краснощёкого Тони в светскую беседу, я поговорила с Айлен о её бизнесе натуропата.
– Кэт, мистер Прайс, что я могу вам предложить? – спросила Касс, проходя мимо нашего столика, балансируя круглым блюдом на бедре. Она положила бутерброды с плавленым сыром перед близнецами и салат перед Айлен.
– Вот, позволь мне помочь тебе с этим, – папа схватил огромное блюдо с рёбрышками и жареной кукурузой, блестящей от масла. – Тони, я полагаю, это твоё.
– А чьё же ещё это могло быть? – пробормотала Айлен.
Последовал целый сгусток напряжения.
– Я возьму жареного цыплёнка, – сказала я.
– Я тоже, – папа вернул своё меню Касс. – Спасибо, милая.
Касс улыбнулась и поспешила прочь.
– Так, когда вы все направляетесь домой? – спросила я.
– Я заказала нам билеты на шестичасовой рейс, – сказала она, протыкая зелёный лист салата. – Но если мы тебе понадобимся, мы могли бы остаться подольше. Или я могу остаться подольше. Тони может отвезти девочек домой, а я могу остаться, – повторила она с такой надеждой, что мне было больно говорить ей, что она нам не нужна.
– Нам не помешали бы дополнительные руки, чтобы упаковать личные вещи Новы. Я знаю, что ты уже разбирала в её шкафу, но на чердаке еще куча коробок. Я ни черта не знаю о том, что оставить, а что выбросить, – сказал папа.
Айлен оживилась. Она даже села прямее и снова посмотрела на Тони, снимая напряжение, возникшее между ними. Она даже заказала дополнительную миску соуса из шпината. Тони не принял её предложение мира. Расправившись со своей грудой рёбрышек, он, вероятно, больше не был голоден. Но потом он заказал сливочное мороженое, когда Касс вернулась с нашим жареным цыплёнком.
Мы ели в неловком молчании. В какой-то момент Айлен подняла салфетку, чтобы промокнуть уголки глаз, слегка размазав при этом густую чёрную подводку для глаз.
Папа быстро поглощал свой завтрак, чтобы иметь возможность уйти. Я тоже ускорилась.
Закончив, он положил бумажную салфетку поверх аккуратной кучки куриных костей и встал.
– Я собираюсь поздороваться с Би. Я сейчас вернусь.
Я могла бы поспорить на кучу денег, что он сейчас не вернётся. Он собирался работать в комнате, пока моя большая семья не отправится собирать вещи.
Проглотив последнюю порцию зелёной фасоли, я откинулась назад, ножки моего стула заскребли по полу.
– Мне нужно в уборную, – я не могла больше выносить ни минуты напряжённой атмосферы. Плюс, я подумала, что им не помешало бы немного побыть наедине, чтобы всё обсудить.
Поскольку мне действительно не нужно было в уборную, я вымыла руки и посмотрела на своё отражение. Тушь, которую я нанесла, выглядела комковато. Я попыталась немного соскрести, но вместо этого вырвала одну ресницу.
– Ой.
Когда мне было семь, мама сказала мне, что желания, загаданные на ресницах, всегда сбываются. Она сказала, что это потому, что ты отдавала Матери-Земле частичку себя, и это было самым искренним подношением. Я спросила её, считаются ли обрезки ногтей также подношениями – потому что тогда у меня была бы куча желаний, – но она сказала «нет». Только то, что невольно отпадает от твоего тела. Молочные зубы подойдут. Я загадала желание на всех, что не проглотила.
Ресница, прилипшая к моему большому пальцу, выпала не добровольно, поэтому я бросила её в раковину, где она прилипла к белому фарфору, прежде чем скользнуть вниз, как крошечная улитка, оставляя чернильный след.
В детстве я верила, что желания сбываются, но не сейчас. Если бы желания сбылись, то мама всё ещё была бы здесь, потому что одним из моих желаний было то, чтобы я была счастлива вечно. Как я могу быть счастлива без неё? Прежде чем слёзы навернулись мне на глаза, я вышла из ванной, столкнувшись с девушкой со светлыми волосами до талии. Я дважды моргнула, когда дверь за мной захлопнулась. В ней было что-то знакомое, но что? Я заметила, как Касс наполняет кувшин водой за стойкой бара, и подошла к ней.
– Ты видела, кто сюда вошёл? – спросила она дрожащим от волнения голосом.
– Она училась с нами в школе? – спросила я.
Касс фыркнула.
– Я бы хотела.
Я снова перевела взгляд на уборную, но внутри была девушка, и, кроме светлых волос и заострённого носа, я не могла вспомнить, как она выглядела.
– Ну, ты собираешься сказать мне, кто это?
– В самом деле? Ты её не узнала?
– Нет, не узнала. Скажи мне уже.
– Лили Вудс.
– Лил… – Ох. – О!
– Я не могу поверить, что к нам зашла знаменитость, – она подула на свою чёлку. – Как ты думаешь, мне следует попросить у неё автограф? Или, может быть, она попозирует со мной для фото?
– Она здесь одна?
– Нет. Она пришла с тем милым судмедэкспертом. Тем, который… Я должна научиться, как вовремя затыкаться. Извини.
Круз стоял ко мне спиной.
– Её брат тоже здесь? – я оглядела комнату, но не смогла его увидеть.
– Стала бы я стоять здесь и разговаривать с тобой, если бы это было так?
– Эй, Касс, ты ходила к колодцу за моей водой? – спросил мистер Гамильтон, как всегда сварливый. Он снял свою твидовую кепку, пригладил редеющие седые волосы, а затем снова надел кепку.
– Иду, – сказала Касс.
Моё пальто всё ещё висело на стуле. Если бы я пошла за ним, Айлен втянула бы меня в тихий спор, который был у неё с Тони. Или Круз заметил бы меня. Поскольку ни один из вариантов меня не устраивал, я села на один из барных стульев из бордовой кожи и стала ждать, пока папа закончит разговор со своим другом-музыкантом. Как его звали? Когда я попыталась вспомнить, чья-то рука легла мне на плечо. Я развернулась, сбросив руку Круза в процессе.
– Ты вернулся, чтобы представить меня своей невесте? – кисло спросила я.
ГЛАВА 14. ЛИЛИ
– Я не хочу с ней знакомиться, – сказала я.
– Почему нет?
– Потому что, – пробормотала я.
– Это не ответ, Катори.
– Ты пытаешься мучить меня? – прошептала я.
– Она тебе понравится.
– Я не собираюсь заводить друзей. Мне не нужны друзья. У меня их здесь предостаточно, – сказала я, указывая на Блейка и Касс. – И если она хоть немного похожа на своего брата…
– Она совсем не похожа на Эйса. Ничем, – сказал он несколько покровительственно.
Затем Лили вышла из туалета, длинные волосы рассыпались по её обнажённым плечам. Кто носил водолазку без рукавов зимой? Когда её взгляд упал на незанятый стул Круза, краска сошла с её лица, но потом она увидела его, и к ней вернулось самообладание. Расправив плечи, она направилась обратно к своему столу, каблуки её черных замшевых ботинок стучали при каждом шаге. Они доходили ей до колена и выглядели непомерно дорогими и неудобными, но действительно красивыми. Бьюсь об заклад, её шкаф был битком набит красивыми и дорогими вещами.
Когда она села, то убрала волосы за ухо и позволила им упасть на лицо. Может быть, это была её неожиданная застенчивость, а может быть, это было потому, что Круз не сводил с нее взгляда, но в итоге я вздохнула и согласилась встретиться с ней. Я чувствовала на себе пристальные взгляды, когда следовала за Крузом по ресторану, особенно Блейка. Он сердито смотрел, упёршись локтями в кухонную стойку. Я сосредоточилась на задней части кожаной куртки Круза, чтобы избежать пристального взгляда моего друга.
Пока мы пересекали помещение, Круз несколько раз оглянулся на меня, как будто проверяя, действительно ли я следую за ним. Лили подняла глаза, когда мы подошли к столу. Её глаза были карикатурно большими и серыми. Они сияли серебром в лучах солнца, падавших на её лицо. Когда они остановились на мне, я ожидала, что они сузятся, но этого не произошло. Она протянула руку. Я почувствовала себя обязанной пожать её. Она резко вдохнула, когда наши пальцы соприкоснулись, и устремила свои большие глаза на Круза. Я задавалась вопросом, было ли это так же болезненно для неё, как и для меня. Держать её за руку было всё равно, что прикасаться к фарфоровой миске, которую слишком долго держали в микроволновке.
Так быстро, как это было приемлемо, я отпустила её.
– Что ж, было приятно познакомиться с вами. Мне пора идти.
Лили поймала меня за запястье и покачала головой. Я уставилась на её пальцы, и она отпустила меня. Затем она кивнула головой в сторону одного из стульев.
– Она хотела бы, чтобы ты присоединилась к нам, – объяснил Круз.
– Я бы предпочла этого не делать. У меня есть дела…
– У тебя нет дел, – сказал Круз.
– Откуда тебе знать?
– Скажи мне, какие у тебя дела, – сказал он.
– Я… эм. Мне нужно купить продукты.
Он ухмыльнулся.
– Я уверен, что супермаркет будет работать после обеда.
– Но не почтовое отделение. Оно закрывается в… – я притворилась, что смотрю на часы, которые забыла надеть, – в два. И сейчас половина второго.
– Катори, сядь, – сказал Круз, все ещё улыбаясь. – Пожалуйста.
Ворча, я плюхнулась в кресло напротив Лили. После нескольких мучительно тихих секунд я спросила:
– Ты впервые в Роуэне?
Лили отрицательно покачала головой.
– Ты приходила сюда раньше?
Она кивнула.
– Зачем?
Она бросила взгляд на Круза.
Могилы из лепестков роз. Я была уверена, что это и было целью её поездки. Может быть, это была обязательная классная поездка в школе фейри: посетить кладбище, где лежат ваши смертельные враги. Существовала ли вообще школа фейри?
– Довольно скучный город. Я бы не советовала оставаться слишком долго, – сказала я. – Я слышала, что вечером погода должна снова испортиться, так что вам, наверное, лучше уехать.
