Текст книги "Могилы из розовых лепестков (ЛП)"

Автор книги: Оливия Вильденштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Она сосредоточенно нахмурила брови.

– Это слово – гве – означает ‘женщина’, – она просмотрела остальную часть гравюры. – Это всё, что я узнаю. Мне действительно нужно вымыть руки. Я только что трогала прах своего предка.

– Вымой здесь в раковине, – сказала я, бросаясь вверх по лестнице. – Я сейчас вернусь.

Я вбежала в гостиную, где близнецы не сдвинулись ни на дюйм. Пока они нажимали на свои экраны, я рылась в огромном книжном шкафу вокруг телевизора, пока не нашла книгу, написанную моей бабушкой. Я помчалась обратно на кухню и помчалась вниз по лестнице. Затаив дыхание, я присела перед крышкой гроба, и с помощью Айлен мы расшифровали заклинание.

Из прошлого я, женщина Негонгвы, выйду, чтобы отомстить за своё племя.

– Ух, ты, – сказала Айлен, садясь на пятки.

Я чувствовала себя такой же запыхавшейся, как и она.

– Вот почему здесь нет тела, – прошептала я, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что мы всё ещё одни.

Айлен уставилась на меня, разинув рот, а потом начала смеяться.

– Милая, я скажу это в последний раз. Это легенда, – она растянула последнее слово. – Глупый миф.

– Но…

– Я бы хотела, чтобы мёртвые могли ходить по Земле. Это означало бы, что мама, папа и Нова вернутся, но ты так же хорошо, как и я, знаешь, что смерть окончательна. Но если ты хочешь верить – если это может помочь тебе пережить эти трудные времена, – тогда верь. – Я не знаю почему, но Айлен почувствовала необходимость снова обнять меня. – Ты пользуешься моим мылом. Ты так хорошо пахнешь, – она улыбнулась, провела костяшками пальцев под глазами, а затем встала. – Я только что услышала, как хлопнула дверь. Тони и Дерек должно быть закончили. Пойдём, приготовим обед. Они будут голодны.

Я закрыла бабушкину книгу и прижала её к груди, следуя за Айлен наверх. Пока я накрывала обеденный стол, всё, о чём я могла думать, была надпись. Нет, это была ложь. Я также подумала о том факте, что Айлен видела мою мать одетой и забальзамированной, а я нет.

ГЛАВА 7. ЖЕЛЕЗО

– Круз в гостинице? – спросила я Блейка, как только он вошёл в нашу парадную дверь вечером на поминки.

– И тебе привет, Кэт. И нет. Он приходил сегодня утром, а потом ушёл. Он здесь закончил, не так ли?

– Эм… да, – я заглянула через плечо Блейка, на моего отца, помогавшего Би снять длинное пальто. – Вроде того.

– Катори? – сказал кто-то, хватая меня за локоть. Это была очень невысокая женщина с широким лицом и высокими скулами.

– Да?

– Это я. Гвенельда.

Должно быть, она заметила непонимающее выражение на моём лице, потому что добавила:

– Ты, наверное, меня не помнишь. Я одна из твоих кузин. Из Канады.

Она выглядела чуть старше меня. А если и была старше меня, то лет на десять, не больше. Она заправила длинную прядь чёрных волос за ухо.

Это всё ещё ни о чём не говорило.

– Конечно. Гвенельда. Спасибо, что пришла. Должно быть, нелегко было путешествовать в такую погоду.

– Погода не могла удержать меня в стороне.

У неё был акцент. Может быть, канадский?

– Привет, я Блейк.

Она улыбнулась, но стиснула зубы. Это было немного странно.

– Что случилось с твоим лицом, Блейк?

Краска залила его щёки.

– Взрыв самодельного взрывного устройства.

– Что такое самодельное взрывное устройство?

– Что-то вроде бомбы.

– Бомба, бум? – спросила она, вскидывая руки в воздух.

Блейк приподнял бровь, которая не была сожжена.

– Да, бум.

Я знала его так хорошо, что могла сказать, что он думал о Гвен – что-то было немного не так.

– Катори, ты можешь проводить меня к твоей матери?

– Она прямо за этой дверью, – я кивнула подбородком в сторону столовой, в которой папа и Тони поставили открытый гроб.

Гвен вцепилась в мою руку.

– Пойдём со мной.

– Я… я бы предпочла не делать этого. Это тяжело.

– Я могу проводить тебя, – предложил Блейк.

Она посмотрела на него, и её чёрные глаза, казалось, вспыхнули.

– Тебя кто-то зовёт.

Я ничего не слышала, но Блейк услышал. Он подошёл к Касс, которая разговаривала с группой наших школьных друзей. Они все прилетели домой, чтобы быть рядом со мной. Когда они увидели, что я пялюсь, то жестом подозвали меня.

– Проводи меня к ней, – сказала она.

Как бы мне хотелось пойти к ним.

– Хорошо, – сказала я, исполненная чувства долга.

Каждый шаг был болезненным, почти более болезненным, чем крепкая хватка Гвен на моём предплечье. Когда мы вошли в комнату, толпа расступилась вокруг гроба, чтобы пропустить нас. Мой взгляд упал на призрачное лицо мамы. Я замерла. Её щёки теперь полностью ввалились, а кожа приобрела желтоватый оттенок разлагающегося тела.

– Кто подготовил её ко сну? – спросила Гвен.

– Коронер, которого нанял папа.

– Он проделал паршивую работу, не так ли? – спросила она, понизив голос.

– Я знаю, – рассеянно сказала я, но затем резко опустила взгляд на лицо Гвен. – Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду то, что я имею в виду, – загадочно сказала она, прежде чем потащить меня обратно в переполненную гостиную. Её пристальный взгляд на мгновение остановился на Айлен, затем снова поднялся на меня. – С ней ничего не сделали.

– Ты можешь это видеть?

– Да. У меня есть Взор, и, очевидно, у тебя тоже.

– Взор?

– Говори тише, – прошептала она.

– Что это за Взор?

– Что-то, что позволяет тебе видеть сквозь гассен.

Я нахмурила брови.

– Пыльцу, – перевела она. – Пройдись со мной.

– Какую пыльцу? – спросила я.

Она протащила меня мимо входной двери.

– Ты ничего не знаешь о нашей семье? – спросила она, когда мы спускались по ступенькам крыльца.

– Мне нужно взять пальто, – сказала я.

– Ты не замёрзнешь.

– Почему мы выходим на улицу?

– Нам надо поговорить, и будет лучше, если мы поговорим здесь. Я не хочу, чтобы люди это слышали.

Я убрала руку из её досягаемости.

– Я солгала раньше. Я тебя не узнаю. Кто ты такая?

– Туда, – она указала на круг деревьев. – Мы поговорим там.

– Нет. Уже достаточно далеко. Вокруг никого нет.

Она оглядела кладбище.

– Ты ошибаешься. Мы не одни, – пробормотала она. Её глаза горели, как огарки свечей, когда она вглядывалась в ночь. – Я должна идти, Катори, – она потянулась к моей руке, разжала мои пальцы и вложила что-то прохладное в мою ладонь. – Это защитит тебя, пока я не вернусь, чтобы разбудить остальных.

Я растопырила пальцы и распутала длинную серебряную цепочку. Большой овальный кулон свисал с замысловатой оправы. Он был гладкий, с молочно-белыми, огненно-оранжевыми и неоново-зелёными прожилками. Опал. Любимый мамин камень. Когда я подняла глаза, чтобы спросить Гвен, не семейная ли это реликвия, её уже не было.

– Что за чёрт, – пробормотала я себе под нос.

Неужели она сбежала? Я обернулась, чтобы осмотреть кладбище, но там не было никакого движения. Когда я повернулась обратно к дому, то столкнулась лицом к лицу с Крузом и вскрикнула.

Он зажал мне рот рукой, чтобы заставить замолчать, но тут же отдёрнул её. Струйки дыма вились от его ладони.

– Чёрт, – прошептал он.

Я отскочила от него, не отрывая взгляда от его всё ещё дымящейся ладони.

– Твоя рука дымится?

Он сердито посмотрел на свою руку, затем на мою, а затем на кулон с опалом. Медленно выражение его лица разгладилось, и он протянул ладонь в пространство между нами. Его кожа была бледной и светилась, но не горела.

– Больше нет.

– Но это было так?

Он не ответил.

– Статический разряд не может поджечь кожу, – сказала я.

– Разве нет?

Я отрицательно покачала головой, всё время задаваясь вопросом, может ли это быть. Я вела себя нелепо. Конечно, это не могло быть так.

– Что ты сделал с мамой?

– Я ничего не сделал твоей матери, – сказал он.

– Ты лжёшь!

– Нет, Катори, я говорю тебе правду. Я ничего не сделал твоей матери. Я не подготовил её. Я ничего не знаю о бальзамировании трупа. Или о вскрытиях.

– Я так и знала!

Круз отвернулся, и я осталась пялиться на бледные изгибы его профиля.

– Почему я единственная, кто это видит? – спросила я.

Он снова посмотрел на меня.

– Потому что я посыпал пылью твою мать.

– Ты что?

– Я посыпал её магической пылью. Это создаёт иллюзию.

– Магической?

Моя кожа покрылась гусиной кожей, которая не была вызвана холодным воздухом.

– Твоя тётя увидела настоящее лицо твоей матери?

– Нет. Она видела косметику.

– А твои двоюродные братья?

– Я понятия не имею. Я их не спрашивала.

Но потом я поняла абсурдность нашего разговора и сжала губы.

Круз наблюдал за ожерельем, зажатым в моей руке.

– Подарок от Гвенельды?

Мой рот открылся.

– Ты знаешь Гвенельду?

– Я знаю о ней. Я ещё не имел удовольствия познакомиться с ней.

– Она сказала, что это защитит меня от…

Я нахмурилась, пытаясь вспомнить её точные слова.

– От кого?

– На самом деле она мне не сказала.

– Она этого не сделала?

– Нет. У неё не было времени.

– Ты не против избавиться от него? – он спросил меня.

– Почему?

– Потому что, если ты этого не сделаешь, мне придётся уйти.

– Это было бы не так уж плохо.

– Это не очень хорошо.

– Почему я должна быть добра к тебе? И, кроме того, почему ожерелье заставило бы тебя уйти? У тебя смертельная аллергия на полудрагоценные камни или что-то в этом роде? – спросила я, больше в шутку, чем что-либо ещё.

– У меня аллергия не на камень, а на металл.

– У тебя аллергия на серебро? Ты что, вампир?

– Нет. Вампиров не существует.

– О, хорошо, потому что я уже начала думать, что схожу с ума.

– У меня аллергия на железо, – он наблюдал за мной, как бы оценивая мою реакцию. – Как и у всех фейри.

– Фейри? – прохрипела я.

Он улыбнулся, по-видимому, удивлённый недоверием, которое, должно быть, было написано на моём лице.

– Но ты выглядишь как человек, – сказала я.

– Фейри – это люди. Снаружи мы одинаковые, внутри мы немного другие.

– Другие в чём?

– У нас есть, эм… у нас есть силы.

– Типа сверхспособности? Волшебная пыль – одна из них?

– Да. И это.

Круз поднял руку, которая начала светиться ещё белее. Внезапно голубое пламя вспыхнуло и метнулось по его ладони, заставляя холодный воздух пульсировать от тепла. Несмотря на то, что я не стояла близко к нему, я чувствовала жар от огня. Круз щёлкнул пальцами и погасил огонь.

– Некоторые так называемые волшебники тоже могут это делать, – сказала я, снова бросив взгляд на его лицо.

Мой мозг отчаянно пытался оставаться рациональным и отчаянно терпел неудачу.

– Я знаю, в это трудно поверить – в то, что магия существует, – но ты видела это своими глазами. Уже дважды. Почему ты не хочешь в это верить?

– Потому что в этом нет никакого смысла.

– Как и жизнь на этой планете, но мы приняли это.

– Жизнь здесь действительно имеет смысл. Есть гравитация, вода и…

– Посмотри на мои ноги.

Я ахнула. Они парили над снегом.

– Ты можешь… ты можешь летать?

– А теперь, пожалуйста, не могла бы ты избавиться от ожерелья?

Я сжала его крепче.

– Как ты мог подумать, что, увидев, как ты это делаешь, я успокоюсь?

Камень нагрелся в моей ладони. Хотя Гвен не сказала мне, от кого это защитит меня, Круз только что сказал. Признав, что он питал отвращение к железу, я сделала вывод, что ожерелье должно было защитить меня от него.

ГЛАВА 8. ТРУП

Я так крепко сжала ожерелье, что звенья цепочки впились в мою плоть.

– Ты ведь не из-за этого предлагал мне убрать колокольчики, не потому что их могло унести ветром, не так ли?

Круз вздохнул. Воздух, который он выпустил, вышел в виде небольшого облачка тумана, которое медленно рассеялось.

– Я не мог войти в твой дом через парадную дверь. Поскольку у вас нет задней двери, мне пришлось бы лезть через окно. Это выглядело бы странно, тебе не кажется?

– Значит, если я надену ожерелье, ты просто не сможешь подойти ко мне близко, верно? Ты ведь не умрёшь?

Он кивнул, поэтому я расправила ожерелье, подняла его и надела. Круз нахмурился.

– Что опал делает с тобой? – спросила я, когда кулон прижался к моей вздымающейся груди.

– Делает тебя невидимой для нас.

– Значит, ты не можешь видеть меня прямо сейчас?

– Мы можем видеть тебя. Мы просто не знаем, кто ты такая.

Время, как и его дыхание, казалось, остановилось.

– Кто я такая?

Я вздрогнула, как будто моя кожа только что вспомнила, что я была на улице в разгар зимы в одном чёрном платье с длинными рукавами.

– Кто я такая? – спросила я его.

– Ты охотник.

– Охотник?

– Охотник на фейри.

Дрожь прекратилась, и не потому, что мне стало теплее. Во всяком случае, ветер усиливался, поднимал снежинки с земли и кружил их по кладбищу.

– Значит, ты враг? – спросила я, когда мои длинные волосы хлестнули меня по щекам.

– Ты – враг.

– Тогда почему ты всё ещё стоишь рядом со мной? Почему ты не… улетаешь?

– Потому что ты бессильна.

– Но я думала, что у меня есть Взор.

– Это значит, что ты можешь видеть меня таким, какой я есть. Вот и всё.

– Но ты не можешь прикоснуться ко мне теперь, когда я ношу ожерелье.

– Мне не нужно прикасаться к тебе, чтобы убить тебя, Катори. Разве ты не видела пламя в моих руках?

Он закатал свой кожаный рукав. И действительно, все его предплечье светилось.

– У меня под кожей горит огонь. Он бурлит во всём моём теле.

Я обнаружила, что отступаю назад, но потом остановилась.

– Если бы ты хотел убить меня, ты бы уже сделал это. Тебе что-то от меня нужно, не так ли?

Снег начал просачиваться сквозь мои кожаные ботинки. Я больше не чувствовала пальцев на ногах.

– И это имеет отношение к моей матери, не так ли? Вот почему ты здесь.

– Я здесь из-за того, что сделала твоя мать.

– Что она сделала?

– Она раскопала древнюю могилу.

– Ну и что? Единственной вещью внутри были лепестки роз. Это тоже смертельно для вас, фейри?

Круз ухмыльнулся, но затем выражение его лица стало мрачным, когда он посмотрел поверх меня на место захоронения, окружённое рябиновыми деревьями.

– Под этими лепестками роз было тело.

У меня отвисла челюсть.

– Куда ты его положил?

– К тому времени, когда меня предупредили и послали за ним, оно исчезло.

– Куда исчезло? Моя мать спрятала… – я хлопнула ладонью по губам. – Вот почему ты убил её. Потому что она не сказала тебе, куда она его положила.

– Я не убивал твою мать.

– Но…

– Твоя мать была уже мертва, когда я пришёл сюда.

– Тогда ещё один фейри. Это была вина другого фейри, – сказала я, мой голос пульсировал от гнева.

– Нет, – это слово пронзило ночь, как наконечник стрелы. – То, что было внутри гроба, убило твою мать.

– Ты имеешь в виду труп?

– Твоя мать умела читать Готву, не так ли?

– Какое это имеет отношение к чему-либо?

– Это ответ «да» или «нет», Катори.

– Да.

– Затем она воскресила тело.

Инструментальная музыка, звучавшая в доме, казалось, стала громче.

– Что?

– Привет, Кэт, – позвал Блейк. – Я повсюду искал тебя.

Я резко обернулась и почти закричала, чтобы он вернулся внутрь, но у меня пропал голос.

– Что-то забыл, Мейсон? – спросил Блейк, подходя к нам.

– Да.

Свечение обнажённой кожи Круза стало ярче, как будто он вот-вот вспыхнет пламенем. Или поджарит Блейка одним щелчком пальцев. Я, спотыкаясь, подошла к своему другу и вцепилась в его руку. Круз не смог бы причинить ему вреда, если бы я держалась за него, верно?

– Ты холодная, как глыба льда, Кэт. Вот, – он накинул мне на плечи свою куртку, а затем прижал к себе, поглаживая мою спину ладонью. – Как давно ты здесь?

– Я не знаю, – сказала я сквозь стучащие зубы. – Круз забыл свой бумажник. Он просто пришёл, чтобы забрать его.

Глаза Круза мерцали в ночи. Может ли огонь вырваться из его глаз?

Проходя мимо меня, он сказал:

– Мне нужно, чтобы ты помогла мне найти его, Катори. Вот почему я вернулся.

Блейк фыркнул.

– Тебе нужна помощь в поиске твоего бумажника? Да ладно, чувак. Это неубедительно.

– Я уверена, что ты сможешь найти его самостоятельно, – сказала я Крузу. – И как только ты это сделаешь, пожалуйста, просто уходи. С ним.

– Вещи любят прятаться от меня.

Здоровый глаз Блейка переместился с меня на Круза. Возможно, если бы я объяснила, что бумажник – это код для обозначения трупа, он не был бы так сбит с толку. Или, возможно, он был бы ещё более удивлён.

– Где твоя кузина? – спросил Блейк, когда Круз взбежал по ступенькам крыльца.

Он сбавил скорость.

– Она ушла, – сказала я.

– Она была странной, – сказал Блейк.

– Очень.

– Одна из близнецов сошла с ума внутри. Она всем рассказывала, как отвратительно твоя… – он сделал паузу. – Прости. Тебе не нужно это слышать.

– Рассказывала всем что? – спросила я, отодвигаясь, чтобы посмотреть ему в лицо. Круз всё ещё не двигался. Он слушал.

– Я не должен был ничего говорить.

– Просто выкладывай, Блейк.

Он держал мой пристальный взгляд, а потом сдался. Он отвёл взгляд, и я поняла, что это из-за моей матери.

– Шайло сказала, что её тело разлагается. Но это не так, Кэт. Твоя мама выглядит прекрасно, – сухо сказал Блейк.

Конечно, сделать Крузу комплимент было нелегко для него.

– Айлен привела её наверх, в твою спальню. Все успокоились, – сказал Блейк. – Так что давай вернёмся внутрь. Наши друзья хотят тебя видеть.

Прежде чем он смог снова попытаться обнять меня за плечо, я рванулась вперёд, мимо Круза, потянувшись к дверной ручке раньше, чем он смог. Он отскочил назад, отдёргивая руку так далеко, как только мог. Из-за ожерелья. По какой-то причине это заставило меня улыбнуться. Я помчалась на второй этаж. Все смотрели на меня. Папа даже спросил, где я была. Я просто поднялась по этим скрипучим ступенькам, прежде чем фейри смог бы добраться до Шайло. Как только я оказалась в своей спальне, я захлопнула дверь.

Айлен хлопнула себя ладонью по сердцу.

– Кэт, ты только что напугала меня до смерти.

– Могу я минутку поговорить с Шайло наедине? – спросила я, подходя к своему окну.

Круз всё ещё был снаружи или он вошёл следом за мной?

– Хорошо, но… это из-за… того, что случилось? – спросила Айлен прерывистым, приглушённым голосом.

Шайло подключила наушники к планшету и что-то смотрела.

– Мне только что удалось её успокоить. Пожалуйста, не разговаривай с ней об этом.

Я уже собиралась сказать Айлен, чтобы она не волновалась, когда раздался стук в дверь. Она открыла дверь и улыбнулась Крузу. Я думаю, она даже похлопала своими фиолетовыми ресницами, покрытыми тушью.

– Что? – огрызнулась я.

– Извините, что прерываю, но мне нужна помощь Катори кое с чем в морге.

Я покачала головой.

– Ни за что, – сказала я.

– Это действительно срочно, – сказал Круз.

– У тебя есть две минуты, – фыркнула я, проходя мимо моей всё ещё улыбающейся тёти и моей всё ещё ничего не замечающей кузины.

Когда я проходила мимо него, он прижался спиной к стене. Кулон ударил меня в грудь, когда я сбежала вниз по лестнице, прошла через переполненную кухню. Люди расступились с моего пути, когда я открыла белую дверь. Разговоры прекратились, но никто не последовал за мной вниз. Даже Блейк.

Я ждала Круза, крепко скрестив руки на груди. Когда шум наверху затих и раздались шаги, я поняла, что он идёт.

– Ты не можешь никому рассказывать о том, что я только что сказал тебе, Катори.

– Я только собиралась сказать Шайло. Теперь это касается её.

– Да, но знание о нас… за него есть цена.

– Какая цена?

– Когда она узнает, кто она такая, она становится охотником.

– Ей девять.

– Возраст не играет никакой роли в том, кто ты есть. Пока она не в курсе, она остается вне поля зрения. Ты понимаешь? Ты не можешь охотиться на то, о чём не знаешь. И за тобой не может охотиться то, что о тебе не знает.

Я сглотнула.

– За мной будут охотиться?

Круз кивнул.

– Но я могу защитить тебя от фейри, если ты поможешь мне найти… – он кивнул подбородком в сторону всё ещё открытого гроба с всё ещё очень розовыми лепестками роз, – её…

– Её? Ты умеешь читать Готву?

– Нет.

– Тогда откуда ты знаешь, что это женщина?

– Эти двенадцать могил, Катори, мы наблюдаем за ними уже два столетия. Мы знаем всё, что нужно знать о ваших предках. И та, которую твоя мать вернула… Её звали Гвенельда.

Мне казалось, что кровь вытекает из моего тела и скапливается у моих ног.

– Я разговаривала с ней.

– Я знаю. Я видел тебя.

– Она убила маму? – пробормотала я.

Он опустил взгляд.

– Ей пришлось забрать жизнь, чтобы вернуться.

Внезапно мне показалось, что ожерелье душит меня. Я сорвала его и бросила в гроб. Оно бесшумно приземлилось поверх лепестков роз. Круз положил свою руку поверх моей, и тепло его тела проникло в моё. Я отшвырнула его руку.

– Только потому, что я решила не носить подарок убийцы, это не значит, что я тебе доверяю. Я просто ненавижу тебя меньше, чем ненавижу её.

Его кадык подскочил вверх и вниз.

– Ты поможешь мне помешать ей разбудить остальных?

– Да.

– Мой народ будет тебе благодарен.

– Я делаю это не для твоего народа. Я делаю это ради своей матери. Но в обмен ваши люди забудут о моём существовании. Ты забудешь о моём существовании. Договорились?

Круз очень медленно кивнул.

ГЛАВА 9. АРЕСТ

Один из старейших папиных друзей играл на виолончели, когда гроб с телом мамы выносили из дома к месту её последнего упокоения. Я хотела сказать ему, чтобы он остановился, так как от каждой ноты мои сердце и голова пульсировали.

Из-за тёмных солнцезащитных очков и опухших глаз я едва могла разглядеть, куда ступаю. Несмотря на то, что была середина утра, казалось, что солнце ещё не взошло. Небо было такого приглушённо-серого цвета, что всё вокруг казалось тусклым и плоским. Стихии оплакивали маму вместе со всеми жителями Роуэна. Надгробия исчезли за океаном тел, одетых в чёрное. Носовые платки были зажаты почти в каждой руке. Я сосчитала их, следуя за процессией. Это отвлекло меня от наблюдения за гробом, скользящим над головами несущих.

Папа обхватил мою руку своей и держал её так, как он делал, когда я была маленькой девочкой, и мы бегали по Морган-Стрит, чтобы купить мороженое в маленьком магазинчике миссис Мэтти. Миссис Мэтти, чьи губы мама забыла зашить. Мама, чьи губы Круз не зашил. Рыдание вырвалось наружу, заставив меня потерять счёт платкам. Папа сжал мою руку.

Когда мы подошли к тёмной дыре, он отпустил меня. Он помог опустить гроб, а затем оглядел кладбище и глубоко вздохнул.

– Наш город не похож ни на один другой, – сказал он громким, но в то же время полным эмоций голосом. – Это единство, забота и поддержка. Называть нас городом – значит не воздавать нам должное. Мы – семья. Мои родители говорили, что нет лучшего места для жизни, чем Роуэн. Мне потребовалось уйти, чтобы понять это. В отличие от Новы. Она никогда не чувствовала необходимости уезжать, потому что знала, что это за место, что все вы были незаменимы.

Мягкая улыбка появилась на папиных губах, которые казались тоньше, чем обычно, такими же измождёнными, как и он.

– Я хочу отправить Нову с напутствием, – он присел на корточки и положил ладонь на гроб. – Ты была самой необыкновенной женщиной и женой. Почему ты вообще сказала «да» такому мужчине, как я, остаётся загадкой, но как мне повезло, что ты согласилась выйти за меня замуж столько лет назад.

Чья-то рука обхватила меня. Блейк. Я прижалась щекой к его плечу.

– Ты была любовью всей моей жизни, Нова, – продолжал папа. – Ты подарила мне двадцать четыре года непрерывного счастья. И ты подарила мне самую замечательную дочь – с чертовски сильным характером, я мог бы добавить. Но даже за это я благодарен.

Я смахнула слёзы со щёк кончиками пальцев.

– В тот день, когда мы поженились, я перенёс тебя через порог нашего дома. Ты засмеялась и приказала мне немедленно опустить тебя, что я и сделал, потому что никогда не мог сказать тебе «нет». Никто никогда не смог бы сказать тебе «нет».

Замечание папы вызвало улыбки в толпе. Это было правдой. Мама всегда добивалась своего. Кроме как со мной. Я могла быть такой жёсткой с ней.

– Я не хотел разочаровывать тебя в тот день, Нова. Сегодня я переношу тебя через новый порог, и снова я не хочу тебя разочаровывать, но опять же, у меня нет выбора, – он закрыл рот на долгую, ужасную секунду. – У меня не было возможности попрощаться, – пробормотал он, созерцая своё отражение в лакированном дереве. Затем он поднял глаза и протянул руки, и я вышла из объятий Блейка в объятия моего отца.

Когда мамин шаман взял слово, пожелав ей счастливого пути к Великому Духу, Айлен обняла нас. Её акриловые ногти впились мне в шею. Когда я больше не могла выносить щемящее ощущение, я высвободилась из групповых объятий.

Папа рухнул на колени в снег, сгрёб пригоршни земли, смешанной со снегом, с холмика рядом с ямой и бросил её на мамин гроб. Его лицо было залито слезами, а светлые глаза превратились в узкие щёлочки. Он хватал всё больше и больше земли и бросал её на маму. Я попыталась положить руку ему на плечо, но он сбросил её. Озадаченная, я огляделась. Музыка смолкла. Его друг отложил свой инструмент и протиснулся сквозь толпу. Другие последовали за ним. Вместе они подняли его и увели, шепча ему на ухо успокаивающие слова.

Согнувшись в талии, я сложила руки чашечкой и зачерпнула холодной земли, которую бросила в свою очередь. Она мерцала, когда плыла по воздуху, но блеск притупился, когда она приземлилась в тёмной яме.

Без музыки на кладбище было тихо, очень тихо.

«Я найду тебя, Гвенельда, и заставлю тебя заплатить», – подумала я. Может быть, она была здесь. Оглядевшись, я заметила знакомое лицо у ворот дома. Круз стоял, прислонившись к своей шикарной машине, как в первый раз, когда он появился в моей жизни. Я подошла к нему. Никто больше не обращал на меня внимания. Присутствующие были заняты тем, что по очереди бросали пригоршни земли на крышку гроба. Вместо того чтобы направиться внутрь, чтобы обнять отца, я побежала медленной трусцой к Крузу.

– Ты нашёл её? – спросила я, как только добралась до него.

– Нет.

– Тогда почему ты здесь?

– Чтобы засвидетельствовать своё почтение.

Я фыркнула.

– И посмотреть, как ты держишься, – сказал он.

– Как мило с твоей стороны, – сказала я немного холодно.

– Ты прокатишься со мной? – когда я не двинулась к пассажирской двери, он сказал: – Я хотел бы обсудить ещё кое-что, и то, что я должен тебе сказать, должно оставаться конфиденциальным.

Прежде чем я успела опомниться, я села внутрь.

– Не запирай двери, – предупредила я его.

– Они автоматически блокируются, когда машина заводится, но, как бы там ни было, держи пальцы на ручке. Если ты нажмёшь на неё дважды, она откроет защёлку.

– И не гони слишком быстро.

– Что-нибудь ещё, мисс Прайс? – спросил он, искоса взглянув на меня, когда отъезжал по мощёной дорожке, которая превратилась в грунтовую дорогу.

В зеркале заднего вида я заметила Блейка, наблюдающего за удаляющейся машиной. По крайней мере, один человек знал, где я нахожусь – на случай, если что-то случится. Мой телефон завибрировал в кармане пальто. Наверное, Блейк. Я отправила его на голосовую почту.

Всё вокруг нас было бесцветным, как будто Роуэн пропитали отбеливателем, от крыш до ветвей деревьев и полей.

– О чём ты хочешь поговорить? – спросила я.

– О твоём предке, Гвенельде. Если мы собираемся выследить её вместе, тебе нужно знать о ней кое-что.

– Я слушаю.

– Она могущественна.

– Я предполагаю, что ты имеешь в виду нечто большее, чем просто обладание взором.

Он кивнул.

– Она может заставлять людей что-то делать. Мы называем это влиянием. Но на тебе это не подействует.

– Почему? Потому что у меня есть взор?

– Да.

– Может ли она влиять на фейри?

– Только на слабокровных.

– Слабокровных?

– Те, кто смешивался с людьми на протяжении слишком многих поколений. Чем чище наша кровь, тем больше в нас магии.

Я фыркнула.

– Это, должно быть, здорово.

Круз одарил меня полуулыбкой.

– Что ещё она может сделать? – спросила я.

– Она может управлять вещами с помощью своего разума.

– Как телекинез?

– Да. Но я не думаю, что она ещё достаточно сильна, чтобы сделать это.

– Могу ли я тоже делать такие вещи?

– Нет, но я думаю, что у тебя может быть влияние. Те оценки, которые ты получила в старшей школе, твой идеальный средний балл 4.0 на первом курсе… Может быть, ты и умная, но никто не умён настолько.

– Откуда ты знаешь о моих оценках?

– Меня проинструктировали перед приходом.

– У фейри есть на меня целое досье?

– Они отслеживают… потенциальных охотников.

Я мысленно пробежалась по всем экзаменам, которые когда-либо сдавала. Всплыл мой тест по вождению. Во время экзамена я так нервничала, что забыла включить дворники на лобовом стекле. Я вела машину, прижавшись носом к лобовому стеклу, чтобы видеть сквозь проливной ливень. Мне пришло в голову включить их только после того, как я врезалась в заднее крыло машины мистера Гамильтона. Он был в ярости, хлопнул дверцей своей машины и, топая по грязи, постучал в моё окно. Я рассыпалась в извинениях, после чего он сказал мне, чтобы я не волновалась. Послала ли я ему мозговые волны, чтобы заставить его простить меня, или он успокоился из-за моих извинений? Учитывая, каким ворчуном был мистер Гамильтон – и всё ещё остаётся, – я подозревала, что заставила его простить меня. Как я и подозревала, я заставила инструктора департамента транспорта выдать мне водительские права, которых я не заслуживала.

Я прищурилась на заснеженную живую изгородь, пытаясь сдвинуть её ветви. Ничего не произошло.

– Я не могу двигать предметы силой мысли, – сказала я через некоторое время.

– Это сложный навык для овладения.

– Ты можешь это делать?

– Нет.

– Тогда откуда ты знаешь, что это сложно?

– Разве ты не хочешь знать, в чём заключалась величайшая сила твоих предков?

Я подозревала, что Круз не хотел говорить о своих недостатках.

– Конечно, я хочу знать.

– Они могут убить нас, – сказал он.

– Эм… ты, типа, бессмертный?

– Нет.

– Тогда почему это такой подвиг?

– Потому что только старость может убить фейри.

– Что? Ты не можешь умереть от рака? Или в авиакатастрофе?

Он покачал головой.

– Мы не болеем раком. И когда самолёты терпят крушение, и один из нас случайно оказывается на нём, мы улетаем.

– Даже если он взорвётся?

– Мы сделаны из огня, так что это нас не беспокоит.

– И вы не можете убить друг друга?

– Мы можем, но стараемся этого не делать.

– Как охотники за фейри могут убить тебя?

– Я бы предпочёл не говорить тебе. Я бы не хотел давать тебе никаких идей.

– Серьёзно?

– Да, серьёзно. В любом случае, Гвенельда пока не может нанести смертельный вред фейри. Она недостаточно сильна, хотя она чертовски сильнее, чем должна быть. Лайнус думает…

– Лайнус? Лайнус Вудс? Ты рассказал ему о… – я не потрудилась закончить свой вопрос. – Он фейри, не так ли?

Круз взглянул на меня, затем снова уставился на дорогу. Ему не нужно было говорить «да».

– Что думает Лайнус Вудс? – спросила я.

– Он думает, это потому, что она впала в спячку. Охотники на фейри верили, что спячка увеличивает их силу. Вот почему они хоронили себя заживо под лепестками роз. Чтобы увеличить свою силу.

Я собиралась сказать ему, что знаю, но закрыла рот. Я не хотела делиться книгой своей матери, пока не прочитаю каждую страницу. На случай, если там были интересные лакомые кусочки о фейри – например, как их можно убить. Я не отрывала взгляда от бледного пейзажа за окном, который становился всё ярче теперь, когда немного солнца просачивалось сквозь густые облака.