Текст книги "Могилы из розовых лепестков (ЛП)"

Автор книги: Оливия Вильденштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– У неё случился инсульт из-за закупорки сонной артерии.

– Покажи мне.

Круз прищурил глаза.

– Я уже зашил её.

Папина рука легла на мою руку.

– Кэт, пожалуйста, отпусти это. Это и так тяжело. А теперь оставь свою мать в покое.

– Она умерла не из-за закупорки артерии, – сказала я. – Она была здорова, папа. Очень здорова.

Мой отец сжал мою руку.

– У людей всё время случаются инсульты.

– Но ей было сорок четыре…

– Я знаю, Кэт. Я знаю, – голос моего отца был мягким, но твёрдым. Он притянул меня в объятия. Я ударила кулаками ему в грудь, что заставило его обнять меня крепче.

– Это несправедливо, – всхлипнула я. – Нечестно.

– Ты уверена, что хочешь быть врачом, милая? Потому что ты увидишь много несправедливых вещей, – он гладил мои волосы, проводя по ним пальцами, как делал раньше, когда мне снились кошмары. И, как когда я была маленькой девочкой, нежные поглаживания успокаивали меня. – Как насчёт того, чтобы я нашёл что-нибудь поесть, пока ты проводишь Круза в комнату для гостей? – предложил он.

Я хотела предложить поменяться ролями, но папа уже направлялся на кухню. Обхватив себя руками, потому что в доме было чертовски холодно, я пересекла гостиную.

– Это здесь, – я чуть не споткнулась о перевёрнутый угол ковра. – Нужно прибить его гвоздями к дереву, – пробормотала я, в основном, чтобы заполнить оглушительную тишину.

– Кажется, ты замёрзла. Хочешь, чтобы я развёл огонь? – предложил Круз.

– Я могу сама.

– Я уверен, что ты способна на это, Катори, но я также уверен, что у тебя есть другие дела. Например, принять душ.

Его взгляд упал на мои забрызганные краской предплечья.

– Ладно.

Круз улыбнулся.

В старой спальне моих бабушки и дедушки стояла двуспальная кровать, придвинутая к стене, тумбочка и небольшой комод. Она была скромной, но уютной. В течение многих лет я спрашивала родителей, могу ли я переехать туда, но они отказывали, подозревая, что мой стимул жить внизу был основан на моём желании нарушить их правила.

– Ванная комната здесь.

Я толкнула дверь, которая вела в комнату, выложенную мозаикой, с ванной на когтистых ножках и хромированными и фарфоровыми раковинами.

Я засунула руки в задний карман джинсов.

– Единственная ванна в доме.

Он положил одну руку на изогнутый керамический край. Должно быть, я представила, как его кожа светилась прошлой ночью, потому что сегодня этого не произошло.

– Как ты думаешь, сколько ты пробудешь в городе?

– Несколько дней.

– Снег должен прекратиться к завтрашнему дню, так что тогда ты сможешь уехать.

Он нахмурился, вероятно, потому, что заметил мою не очень тонкую попытку избавиться от него.

– Позволь мне принести тебе полотенце и свежие простыни.

Когда я направилась обратно в спальню, раздался голос Круза:

– Ты накрыла брезентом ту яму, которую выкопала?

– Какую яму?

– Ту, что между рябиновыми деревьями.

– Что, ты ещё и ботаник? – спросила я, вытаскивая набор выглаженных белых простыней и пушистых тёмно-синих полотенец.

– Мой папа рассказывал мне о фауне и флоре. Он был любителем природы.

– Был? – я положила полотенца на комод, а простыни – на кровать.

– Он и моя мама погибли в автомобильной аварии, когда я был подростком.

– Ох.

Он пожал плечами.

– Ты скорбишь, а потом забываешь о боли и двигаешься дальше.

Я не думала, что когда-нибудь смогу забыть боль потери матери, но это не стоило того, чтобы спорить с Крузом. Насколько я поняла, он не был близок со своими родителями.

– Итак, ты закрыла яму? – спросил он, когда я повернулась, чтобы уйти. – Учитывая снегопад…

– Это не то место, куда мы поместим маму, – сказала я.

– Тогда зачем ты её выкопала?

– Мама выкопала. Надгробный камень начал оседать, и она испугалась, что произойдет оползень. Она хотела укрепить фундамент.

– Так вот откуда взялся старый гроб внизу.

– Какой старый гроб?

– Разве ты его не видела? Он был в середине комнаты.

– Нет. Я… я не видела. Всё, что я видела, была мама.

– Не могла бы ты открыть его для меня? – спросил он.

– Внутри, наверное, ничего не осталось, кроме костей.

– И всё же мне любопытно. А тебе нет?

– Увидеть останки моего предка – не первое место в моём списке желаний.

– Твой предок? Один из двенадцати, который, по слухам, могущественный?

Я фыркнула.

– Ты слышал эти сказки?

– Сказки? Ты им не веришь?

– Ты действительно спрашиваешь меня, верю ли я в фейри?

– Да, Катори, – его зелёные глаза, казалось, засияли ярче.

– Извини, что разочаровываю тебя, но нет. И я не думаю, что кто-то в здравом уме должен верить в маленьких людей, владеющих волшебными палочками.

– Маленькие люди? – он усмехнулся. – Почему ты решила, что они маленькие?

– Их называли Паганами, что означает «маленькие люди». Разве ты не видел Фею Динь? Она крошечная.

– И она тоже выдумка, – сказал Круз, всё ещё улыбаясь.

– Как и все фейри. В любом случае, мне нужно привести себя в порядок. Увидимся за ужином.

ГЛАВА 4. ЛЕПЕСТКИ РОЗ

– Это не я, – сказал Блейк.

Я поняла, что он был на работе, по звуку шипящего масла.

– Что ты имеешь в виду, это не ты? – спросила я, включив свой мобильный телефон на громкую связь, чтобы снять джинсы.

– Может быть, твой отец всё почистил?

Я нахмурилась, когда включила душ.

– Может быть, – сказала я, но, учитывая состояние, в котором был мой отец в то утро, я сомневалась, что это был он. – Заведение твоей бабушки открыто сегодня вечером?

– Да, и мы под завязку. Кто знал, что снежные бури могут быть так полезны для бизнеса?

– Люди собираются поужинать и посмотреть шоу.

Блейк рассмеялся.

– Новый судебно-медицинский эксперт уже покинул город?

– Нет.

На другом конце провода воцарилась тишина.

– Он всё ещё у тебя дома?

– Ага.

– Он останется на ночь?

– Ага, – я взяла пинцет из кружки, в которой хранила косметику, с цитатой, написанной цветами радуги, которая гласила: «Не считай дни. Сделай так, чтобы дни считались». Би подарила мне эту кружку на выпускной из-за календаря, который я держала приколотым к нашему холодильнику, на котором я отмечала дни до колледжа. Она знала, как мне не терпелось уехать из дома. Я выщипала случайные волоски вокруг бровей, затем бросила пинцет обратно в кружку.

– Он знал, что будет метель, – сказал Блейк. – Он должен был уехать раньше. Он сделал это нарочно.

– Слушай, мне нужно идти.

– Позвони мне позже?

Пар затуманил моё отражение в зеркале.

– Конечно, но не волнуйся.

– Я забочусь о тебе, Кэт. Я не могу не волноваться, – сказал он, когда я провела пальцем по конденсату.

Я нарисовала сердце. Я вытерла его.

– Со мной всё будет в порядке.

У Блейка были чувства ко мне. У него были чувства ко мне с того лета, когда мне исполнилось тринадцать, и мы поцеловались в его домике на дереве.

– Я позвоню тебе позже, – сказала я и повесила трубку.

Я положила телефон на край раковины и вошла в душ. Высохшая краска отслаивалась от моей кожи и стекала в канализацию вместе с тёплой водой. Я поскребла тело куском мыла с ароматом лаванды, которое Айлен готовила на своей кухне. Изготовление мыла было её хобби; по профессии она была натуропатом. Как и мама, она верила в силу природы, что привело к горячим разговорам за обеденным столом, когда я объявила о своём желании стать настоящим врачом. Айлен приняла мой комментарий близко к сердцу. Хотя она быстро простила меня, она также быстро указала на недостатки современной медицины.

Пока я вытиралась, на кухне разбилась тарелка. Когда я услышала, как отец ругается, я поспешила одеться, натянув свежую пару джинсов и красный свитер. Я бросилась вниз по лестнице как раз в тот момент, когда разбилось стекло. Отец сидел на корточках на полу, собирая осколки фарфора и стекла голыми руками.

– Позволь мне позаботиться об этом, папа, – сказала я, помогая ему подняться. Обе его ладони кровоточили.

– Она не вернётся, Кэт. Никогда не вернётся, – пробормотал он.

Его глаза были опухшими и налитыми кровью.

Я подвела его к раковине и облила руки прохладной водой, затем вытерла кровь и воду, побрызгала антисептиком на порезы и наложила повязки, которые, вероятно, не будут держаться.

– Я не помешаю? – спросил Круз с порога.

В руках он держал бутылку вина с облупившейся желтой этикеткой.

Папа шмыгнул носом.

– Нет, нет. Просто я неуклюжий, вот и всё.

– Я принёс вино, – сказал Круз.

– Это очень любезно с твоей стороны, – мягко сказал он.

– Штопор в правом верхнем ящике, – сказала я Крузу, когда проводила папу в гостиную и усадила его.

Я передала ему коробку с салфетками и взбила подушку у него за спиной, затем вернулась на кухню, чтобы прибраться, но Круз уже смёл беспорядок, что напомнило мне…

– Ты почистил машину?

– Я почистил, – сказал он, вкручивая штопор в пробку.

– Почему?

– Нужна ли мне причина, чтобы сделать что-то хорошее?

Я прикусила губу.

– Нет, – пробка выскочила наружу. – Спасибо.

– Не за что. А теперь, где у вас бокалы для вина?

– Здесь, – сказала я, открывая один из шкафов.

Я достала их и принесла в гостиную.

– Наливать ли тебе алкоголь? – спросил Круз, наливая стакан папе. – Разве ты не несовершеннолетняя?

– Мне девятнадцать.

Папа фыркнул от смеха.

– Удачи, Кэт не любит, когда ей говорят что делать, – он взял бокал со стола и сделал глоток. – Это очень хорошее вино. Что это? Пино?

– Это Бордо 1973 года выпуска.

Папа фыркнул, и немного вина потекло по его подбородку, который остро нуждался в бритье.

– Тысяча девятьсот семьдесят третий? Это, должно быть, дорого.

– Это так, но хорошую бутылку никогда не следует пить в одиночку.

– У тебя что, нет друзей? – спросила я, хватая второй бокал со стола.

Одна сторона его рта приподнялась.

– Катори, – прошипел папа. Он называл меня полным именем только тогда, когда злился. – Это нехорошо.

– Ну, есть? – снова спросила я.

– Я кажусь тебе очень несимпатичным человеком? – спросил он.

– Вроде того.

– Достаточно, – сказал папа.

– Что? Мне позволено высказывать своё мнение, – сказала я.

Круз рассмеялся. Я не ожидала, что он засмеётся.

– Ты понимаешь, почему мы остановились после одного ребёнка? – сказал папа.

Я закатила глаза и села рядом с ним.

– Раньше они говорили мне, что желают мне удачи в поиске мужа, – сказала я Крузу.

– Раньше? Мы… – папа резко остановился. – Я всё ещё так думаю.

Он сжал переносицу между указательным и большим пальцами.

– Посмотрите на этот снег, – сказала я, прежде чем папа снова сломался.

Некоторое время мы все молча наблюдали за впечатляющим белым ливнем. Затем я встала и вставила один из старых папиных компакт-дисков – лучшее из Этты Джеймс – в наш устаревший проигрыватель компакт-дисков. Тёплый, сочный голос почти сразу развеял холодную меланхолию.

– Откуда ты родом? – спросил папа у Круза.

– Родом из Миннесоты, но сейчас я живу на Бобровом острове.

– Бобровый остров? Разве он не принадлежит этой сверхбогатой семье… как их зовут?

– Вудсам? – сказал он. – Да.

– И они позволили тебе там жить? – спросил он.

– Да.

– Ты с ними в родстве? – спросила я.

– Ещё нет, – сказал Круз, побалтывая своё вино.

Он сделал глоток, а затем поставил бокал обратно на стол.

Я хотела спросить его, что он имел в виду под «ещё нет», но папа заговорил раньше, чем я смогла.

– Нова говорила мне, что её родственники были с Бобрового острова, но когда-то давно поссорились с Вудсами. Очевидно, они прокляли её предков. Она действительно верила, что её сожгут заживо, если она ступит на этот остров.

Я фыркнула.

– Мама и её проклятия.

– Прояви к ней немного уважения, – сказал папа.

Мой рот открылся от его упрека. Всего несколько секунд назад в его устах это звучало бессмысленно.

– Тебе позволено исповедовать свои убеждения, но и ей тоже. Как она и… – папа вытащил руку из-за моей спины и наклонился вперёд. – Могу я попросить тебя налить ещё?

– Конечно, – сказал Круз.

Я захлопнула рот и долго держала его закрытым. Когда Круз задавал мне вопрос, я кивала или качала головой, но такова была степень моего участия в их обсуждении. В какой-то момент я извинилась, поставила свой пустой бокал в раковину и уставилась на ужасную работу по покраске, которую я сделала.

Хотя у меня были все намерения подняться наверх, тяга спуститься вниз была непреодолимой. Я тихонько повернула ручку двери, включила свет и спустилась по ступенькам. Мне было любопытно узнать о старом гробе, о котором упоминал Круз. Как я не заметила его сегодня утром, было выше моего понимания, учитывая, что он был прямо посреди морга. Я обошла его кругом, погладила дерево, которое было грубым и узловатым, так непохожим на современные гробы, покрытые лаком и гладкие. Я схватила крышку и подняла её. Она весила тонну и захлопнулась, чуть не отрубив мне пальцы. Я попробовала ещё раз, на этот раз приготовившись к весу. Я подняла её. Поскольку у неё не было петель, я двигала её на основании, пока не смогла заглянуть внутрь.

Лепестки роз. Вот и всё, что там было. Их было очень много. Я отодвинула крышку подальше. И всё же я не нашла никаких костей. Я собрала лепестки. Они были бархатистыми и ароматно-свежими. Неужели моя мать положила их туда?

– Ты открыла его, – сказал Круз.

Я подскочила.

– Боже… часто подкрадываешься к людям?

– Я не хотел тебя напугать, – сказал он. Он смотрел на лепестки. – Где тело?

– Тело? Там не было тела.

– Я имел в виду кости.

– Может быть, мама положила их в одну из холодильных камер, – сказала я.

Пульс участился, я наугад потянула за рычаг. Он открыл камеру, набитую запеканками. Я закрыла её. Мои пальцы замерли на ручке следующей. Это была та, в которой находилась моя мать. Медленно я позволила пальцам соскользнуть. Я оторвала взгляд от металлической двери и продолжила лихорадочные поиски останков, но все остальные камеры были пусты.

– Их нигде нет, – сказала я.

– Они, должно быть, превратились в пыль, Катори, – сказал Круз.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки.

– Конечно. Вот что случилось. Пепел к пеплу. Прах к праху, – сказала я. Я присутствовала на изрядном количестве похорон, хотела я того или нет. Даже если бы я закрыла окно своей спальни, я всё равно могла слышать хвалебные речи. – Но что это за лепестки роз?

– Говорят, что они сохраняют тела мёртвых фейри.

Ошеломленная, я моргнула. Он, должно быть, дурачил меня.

Он выдавил улыбку.

– Ты купилась на это.

– Нет, – сказала я, хотя я ему поверила. Но только на секунду.

ГЛАВА 5. ИСКРЫ

Перед тем как лечь спать той ночью, я взяла книгу в кожаном переплёте, которую заказала мама. Я читала до глубокой ночи, впитывая факты и истории. Уже собираясь заснуть, я наткнулась на главу о захоронениях лепестков роз.

На протяжении веков букеты клали на могилы, чтобы замаскировать зловоние разлагающейся плоти. Эта традиция была увековечена фейри, чьё использование цветов – особенно роз, возникло из желания уберечь мёртвые тела от разложения. Однако вместо того, чтобы класть цветы на крышку гроба, они клали их вокруг мёртвого тела. Эта практика называлась родонопрезервацией и широко использовалась всеми фейри. Но родонопрезервация была выведена на новый уровень охотниками на фейри.

После того, как племя Негонгва было почти полностью уничтожено лесными фейри, могущественный вождь и его выжившие родственники наполнили гробы лепестками роз, выгравировали заклинание на крышке и приказали людям похоронить их заживо в кругу рябиновых деревьев, через которые не могли проникнуть фейри. Хотя быть похороненным заживо может показаться кому-то ужасным, для них это было единственным средством выживания. Чем дольше они жили, тем сильнее становились. Обездвиживая свои тела, они наращивали магию, и когда придёт время, они будут достаточно сильны, чтобы сдвинуть землю и подняться снова.

Мои руки дрожали, когда я перечитывала последнее предложение. А потом мурашки побежали по каждому дюйму моей кожи.

Это было полное безумие! В этой книге не было смысла, и всё же в ней было слишком много смысла. Что я должна была делать с этой информацией? Признать, что мама, возможно, была права? Что волшебные существа ходили по Земле? Я закрыла книгу и бросила её в ноги. А потом я просто уставилась на нее и прокрутила в голове лепестки роз и «шутку» Круза, пока мой мозг не начал пульсировать. Массируя виски, чтобы облегчить боль, я пришла к выводу, что Круз читал эту книгу, и что мама исследовала сохранение рода.

Я подумала о последнем сообщении, которое она оставила на моем телефоне. «Кэт, я кое-что обнаружила…» Казалось, у неё перехватило дыхание. «Что-то невероятное. И я умираю от желания рассказать тебе. Перезвони мне. Я люблю тебя».

К тому времени, как я перезвонила ей, потому что я редко проверяла свою голосовую почту, мама была мертва. Это то, о чём она хотела мне рассказать? Открыла ли она гроб? Было ли там тело?

– Ух, – простонала я, как раз в тот момент, когда на моём телефоне появилось текстовое сообщение.

«Ты так и не перезвонила мне». Оно было от Блейка.

Я проверила время: 3:40 утра.

«Иди спать. Всё хорошо» написала я в ответ, хотя всё было не так хорошо.

Снег всё ещё падал. В свете луны он ярко сиял. Когда я подошла, чтобы задёрнуть шторы, кое-что привлекло моё внимание. Тёмная фигура со светлой кожей. Человек кружил вокруг рябиновых деревьев. Я прищурилась и разглядела чёрные волосы и широкие плечи. Что Круз делал на улице посреди ночи? Я уловила свечение сотового телефона, который он поднёс к уху. Я приоткрыла окно, чтобы услышать его. И действительно, его голос донёсся до моей комнаты. Однако он не говорил по-английски. Он говорил на каком-то иностранном языке, похожем на латынь.

Я была так занята подслушиванием, что не успела среагировать достаточно быстро, когда он обернулся и поднял глаза. К тому времени, как я задёрнула занавески, я поняла, что меня заметили. Я мерила шагами комнату. Искушение встретиться с ним лицом к лицу пересилило желание спрятаться. Задвинув толстую книгу под кровать, я накинула красный свитер, который бросила на спинку стула, и на цыпочках спустилась по лестнице. Она скрипнула только один раз. Я проверила папину дверь. Когда она оказалась закрытой, я бросилась в гостиную, натянула ботинки, обмотала шею шарфом и распахнула входную дверь.

Круз стоял прямо там, очищая свои ботинки от лишнего снега.

– Какого чёрта ты делаешь на улице в такой час? – прошипела я.

– У меня были проблемы со сном, – сказал он, входя. – Очевидно, у тебя тоже.

– С кем ты разговаривал?

– Ты учишься на детектива или на врача? – он снял кожаную куртку и повесил её в шкаф.

– Отвечай на вопрос, – сказала я, скрестив руки на груди.

– Я не понимаю, почему я должен тебе объяснять, Катори.

– Потому что ты остаёшься под нашей крышей. И сейчас четыре часа утра. И ты шнырял снаружи.

– Я позвонил другу. И я вышел на улицу, чтобы не рисковать разбудить тебя или твоего отца.

– На каком языке вы говорили?

– Не то, чтобы мне не нравилось твоё любопытство, но почему ты не спишь?

Мои щёки вспыхнули.

– Я… ты… Я читала. А потом я услышала тебя.

– Что ты читала?

– Книгу.

К счастью, он не спросил, какую книгу.

– Что ты имел в виду, говоря, что ещё не связан с Вудсами? – спросила я, опустив руки.

– Мои родители работали на Лайнуса Вудса, так что я вырос с двумя его детьми.

– Ты дружишь с Эйсом и Лили?

Круз кивнул.

Дети Вудсов были похожи на членов королевской семьи – знаменитых и в то же время таинственных. Их мать была известной актрисой и моделью, которая вышла замуж за богатого и влиятельного Лайнуса Вудса, человека, у которого была доля в каждой американской многомиллиардной компании. Некоторые говорили, что у него острый глаз на поиск блестящих возможностей, в то время как другие предполагали, что он умеет шантажировать и убеждать. Я придерживалась мнения других.

– Они такие же отвратительные, как выглядели на развороте «Ярмарки тщеславия»? – спросила я.

Его губы изогнулись в улыбке.

– Ещё отвратительнее.

– Что твои родители делали для них?

– Мама была их няней. Папа был правой рукой Лайнуса.

– И ты стал судебно-медицинским экспертом? Что заставило тебя захотеть стать им?

– Когда мои родители умерли, это был мой способ сделать смерть менее тревожной, – его пристальный взгляд блуждал по моим голым ногам. – Ты же знаешь, что на тебе нет штанов.

– На мне шорты.

– А, вот что это такое?

– Это не трусики размера XXL.

Он тихо рассмеялся.

– Тебе следует немного поспать, Катори. Завтра у тебя будет долгий день.

Моя улыбка дрогнула.

– Похороны не завтра.

– Но разве не вся твоя семья прибывает завтра?

– Ты очень хорошо информирован.

– Блейк сказал мне, что мне нужно уехать из города к четвергу, потому что все номера в гостинице были забронированы. Я предположил, что это люди, приезжающие на похороны.

– Ты правильно предположил.

– Мой друг только что сказал мне, что паромы, чтобы переправиться обратно на Бобровый остров, завтра не будут работать. Как ты думаешь, я могу остаться здесь ещё на одну ночь? Я постараюсь быть незаметным.

Я прикусила губу.

– Ещё одна ночь не должна быть проблемой.

– Спасибо.

Я уже собиралась вернуться в свою комнату, чтобы немного поспать, но подумала о книге под матрасом.

– Эй, Круз, не мог бы ты помочь мне перевернуть крышку этого старого гроба?

Он прищурил глаза.

– Зачем? Он был пуст.

– Я не ищу останки.

– Тогда что же ты ищешь?

– Просто… не бери в голову.

Он прищурил глаза. Они казались раскалёнными в луче лунного света, падающем на правую сторону его лица, точно так же, как и его кожа.

– Что такое с твоей кожей? – спросила я.

Он склонил голову набок.

– Что ты имеешь в виду, что с ней не так?

Если бы я сказала ему, что она светится, он бы счёл меня достойной сумасшедшего дома.

– Ты очень бледный, – закончила я фразу. – Ты заболел?

– Ты же доктор. Ты мне скажи, – он взял мою руку и положил её на своё запястье. – Как мой пульс?

Моя кожа загорелась, а затем посыпались искры.

– Ты это видел? – закричала я, выдёргивая свою руку из его хватки.

– Статический шок.

Я сглотнула.

– Конечно, – я потянула за воротник свитера, который внезапно показался мне слишком тугим на шее. – Я собираюсь попытаться немного поспать. Я думаю, мне действительно нужно поспать, – пробормотала я, глупо махнув Крузу, когда попятилась к лестнице.

Она скрипела, но мне было всё равно. Я была слишком поглощена тем, чему только что стала свидетелем. Я взмахнула руками взад и вперёд. Могло ли статическое электричество создавать настоящие искры, или у меня были галлюцинации?

ГЛАВА 6. ЗАКЛИНАНИЕ

Первыми людьми, прибывшими в Роуэн, были Айлен, её муж Тони и двое их детей. Они ворвались в дом, неся несколько сумок, несмотря на то, что уже заселились в гостиницу Би.

– Милая, – сказала Айлен, заключая меня в объятия. – Извини, что нам потребовалось так много времени, чтобы добраться сюда, но эта чёртова метель…

– Ты здесь. Это всё, что имеет значение, – ответила я.

Моя тётя не очень походила на маму, но это могло быть связано с тем, что она покрасила волосы в светлый цвет и использовала много косметики. Мама почти никогда не подводила глаза.

– Привет, Кэт, – сказал Тони, обнимая меня толстой рукой за плечо и сжимая. Затем он хлопнул папу по плечу, пробормотал какие-то соболезнования, а затем взял пульт дистанционного управления и плюхнулся на диван.

– Привет, Сати. Привет, Шай.

Я попыталась обнять их девятилетних близняшек, но Сатьяна и Шайло были слишком заняты игрой на электронных планшетах, чтобы даже заметить меня. Они просто подошли к дивану и сели рядом с отцом.

– Дети в наши дни, – сказала Айлен.

Похожи на родителей в наши дни.

Моя тётя была за то, чтобы не дисциплинировать детей, потому что она твёрдо верила, что они дисциплинируют себя сами. Я не была уверена, разделяет ли Тони её убеждения. Он работал механиком, а когда приходил домой, то сидел перед телевизором до самого сна. Это была привычка, которую он приобрел сразу после рождения девочек, что объясняло сто пятьдесят лишних фунтов, которые он набрал. За девять лет он превратился из подтянутого в толстого мужчину.

– Как я могу… – Айлен остановилась на полуслове и, ухмыляясь, прошла мимо меня. – Ты, должно быть, новый парень Кэт.

Она попыталась обнять Круза, но он попятился.

Мою челюсть покалывало от жара.

– Нет, Айлен. Круз – судмедэксперт, – сказала я.

– Но твоя мама сказала, что у тебя появился новый парень.

– Мы расстались.

– Уже? Как быстро ты меняешь мужчин! – сказала Айлен. – Ну, в любом случае, рада познакомиться с тобой, Круз.

Она протянула руку.

Его кадык дёрнулся в горле, когда он ответил на пожатие. Я наблюдала за их руками в поисках искр, но, конечно, ничего не произошло.

– Я сожалею о вашей потере. Я полагаю, Нова была вашей единственной сестрой?

Айлен кивнула.

– Я собираюсь забрать свои вещи из гостиницы, – сказал Круз, направляясь к входной двери. – Увидимся позже.

Как только дверь за ним закрылась, Айлен присвистнула.

– Это самый красивый судмедэксперт, которого я когда-либо видела. Кроме тебя, Дерек, – добавила она.

Папа слегка улыбнулся ей.

– Я гробовщик. Это не одно и то же.

– Могу я спуститься к ней? – спросила она.

Папа кивнул.

– Я заведу экскаватор.

– Ты собираешься положить её рядом с мамой и папой? – спросила Айлен.

– Там она хотела быть. Я просто никогда не думал, что буду тем, кому придётся копать, – он прочистил горло, – копать место её упокоения.

– Почему бы тебе не позволить Тони сделать это? – сказала Айлен.

– Всё в порядке. Он занят, – сказал папа.

Она фыркнула.

– Тони, оторви свою задницу от дивана и помоги Дереку.

Тони бросил на неё кислый взгляд, но встал и снова надел пальто. После того, как дверь закрылась, она сказала:

– Может быть, мне следовало предложить ему копать вручную. Ему не помешало бы немного размяться, – она подмигнула мне. – Девочки, ведите себя прилично, пока меня не будет.

– Да, конечно, – пробормотали они, не поднимая глаз.

Они просто продолжали стучать по своим планшетам, пока мы направлялись на кухню. Айлен уставилась на белую дверь, и впервые с тех пор, как она вошла, на её лице промелькнули эмоции.

– Всегда думала, что жёлтый – слишком громкий цвет.

Она вытащила платок из рукава кардигана и прижала его к уголкам глаз. Я никогда не понимала, как люди могут держать платки скомканными под рукавами. Это было странно и, вероятно, неудобно.

– Знаешь, твоя мама всегда верила, что есть загробная жизнь. Не такая, как реинкарнация. Больше похоже на то, что твоя душа отправилась в путешествие, чтобы найти души умерших родственников.

– Надеюсь, она была права, – прошептала я.

– Я тоже надеюсь, – Айлен высморкалась, затем засунула влажный платок обратно в рукав.

Мы медленно прошли через белую дверь и спустились в морг. Я позволила Айлен выдвинуть маму. Когда она стянула с неё простыню, я ахнула.

– Почему бы тебе не повернуться, милая? – предложила Айлен.

Когда я этого не сделала, она попыталась развернуть меня, но я сопротивлялась.

– Он не подготовил её!

Айлен нахмурилась.

– Что ещё ты хотела, чтобы он сделал?

– Надел на неё что-нибудь из одежды, для начала.

Айлен приподняла одну бровь.

– Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь?

– Да. Я чувствую себя прекрасно.

Я стянула простыню ещё ниже.

– Он даже не вскрыл её, – воскликнула я. – Как он может установить причину смерти без…

Айлен хлопнула ладонью по моему запястью. Той руке, что держала простыню.

– Что с тобой происходит, Кэт?

– Что ты имеешь в виду?

– Швы прямо здесь. И она одета. Он даже сделал ей макияж. Ей бы это не понравилось, но эй, мёртвые не могут жаловаться, не так ли? – она погладила маму по щеке. – Привет, Нова.

Мамино лицо напоминало мрамор, белое и испещрённое прожилками. Не было нанесено ни капли макияжа.

– Вот, позволь мне снять немного этой фиолетовой пудры, – сказала Айлен с улыбкой, предназначенной моей матери.

Она провела салфеткой, которой высморкалась, по векам моей матери.

– Фиолетовая пудра? – пробормотала я.

Я моргнула. Что-то не так с моими глазами?

– Мне нравится перо, которое он воткнул ей в волосы.

На этот раз я не стала спрашивать, что это за перо, так как у меня явно было плохо со зрением или моя тётя сошла с ума.

– Ты собираешься снять серьги с опалами, прежде чем опустить её под землю? – спросила она меня.

Мой взгляд метнулся к мочкам её ушей, сквозь которые были продеты её любимые серьги. По крайней мере, я могла их видеть.

– Она бы хотела, чтобы они были у тебя. Они принадлежали нашей бабушке, ты же знаешь, – она пошевелила пальцами перед моим лицом. – Я получила кольцо, Нова получила серьги. Опал – наш фамильный камень.

– Я знаю. Мама мне всё об этом рассказала. Это должно сделать нас невидимыми для злых существ. Очевидно, это не принесло ей никакой пользы.

– Она умерла от сердечного приступа. Не от нападения, – сказала Айлен. – Твой отец сказал мне, что тебе было трудно принять это, но ты должна, Кэт. Или ты делаешь себя несчастной.

Она пристально посмотрела на мою мать, затем наклонилась в талии и поцеловала её в пепельную щёку. Она снова накрыла её простыней и задвинула обратно в тёмное металлическое отверстие.

– Это, должно быть, тот старый гроб, который она откопала, – Айлен стояла рядом с ним. – Она сказала мне, что земля просела. Помоги мне поднять крышку, хорошо, Кэт?

Я кивнула. Айлен ухватилась за одну сторону, а я за другую, и вместе мы подняли её и прислонили к стене.

– Что за… – сказала Айлен.

Она провела пальцами по лепесткам, подняв горсть. Некоторые выпорхнули и приземлились поверх других.

– Почему в гробу лепестки роз?

– Я надеялась, что мама рассказала тебе о них.

– Нет. В последний раз, когда мы разговаривали, она ещё не открыла его, – она понюхала розовые лепестки. – Они свежие. Из них получилось бы потрясающее мыло.

Я сморщила нос. Как ей могла прийти в голову мысль сделать мыло из лепестков роз из гроба?

Айлен оглядела стерильную комнату.

– Где тело?

– Там не было никакого тела.

Она уронила все лепестки и потёрла руки друг о друга.

– Ты имеешь в виду, что я нюхала старый прах? Отвратительно.

Я начала улыбаться, но мой взгляд остановился на крышке. Я присела перед ней на корточки.

– Что это? Эпитафия?

Айлен присоединилась ко мне.

– Нет. Это заклинание.

– Заклинание?

– Да. Твоя бабушка рассказала мне об этом давным-давно. Она сказала, что так поступали наши предки. Они писали заклинания на внутренней стороне своих гробов. Если бы это было прочитано вслух потомком, они бы вернулись к жизни.

Я моргнула, глядя на свою тётю.

Она сжала моё плечо и тихо рассмеялась.

– Это просто сказка… легенда, Кэт.

– А что, если это не так? Мама умела читать Готву.

– Да ладно тебе, Кэт, – фыркнула Айлен. – Даже я в это не верю, а я совершенно легковерна, в отличие от тебя.

– Ты можешь это прочитать?

Она посмотрела на меня, но затем подчеркнула слово пальцем.

– Это слово здесь – маахин. Это означает «выходи».

– Ты узнаёшь какие-нибудь другие слова?