Текст книги "Загадай желание"
Автор книги: Оливия Голдсмит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)
Глава 19
К радости Клэр, той ночью они снова занимались любовью перед тем, как лечь спать. Это было замечательно, и прежде чем заснуть, она долго думала, с кем из сотрудниц у Майкла еще был роман…
Она проснулась от солнца, заполнившего комнату. Майкл лежал спиной к ней, и именно его голос (очевидно, он говорил по телефону) разбудил ее.
– Да. Два кофейника, и погорячее, пожалуйста, и два английских завтрака. И лосося. – Он повернулся к ней, увидел, что Клэр не спит, и улыбнулся. – Хочешь на завтрак лосось? – спросил он. Клэр покачала головой – она не представляла, что это такое. Между тем он продолжал: – И пожалуйста, убедитесь, что тосты горячие. Не приносите остывшие корки, очень вас прошу. Кусок белого хлеба и кусок черного.
Он повесил трубку и прежде, чем повернулся к Клэр, она уже гладила его по спине. Это была такая замечательная спина. Широкая и плоская, с игравшими под кожей мускулами. Она водила пальцами вверх и вниз и чувствовала, как они двигались под рукой.
– Теперь, если вы продолжите, мисси, я никогда не смогу показать вам что-нибудь в Лондоне, кроме другой стороны этих простыней.
Клэр хихикнула. Он наконец повернулся к ней, поцеловал в лоб и погладил по щеке.
– Ты моя сладкая девочка, – сказал Майкл.
Но, по некоторым причинам, Клэр не понравился подобный комплимент. Она вдруг подумала о Кэтрин Ренсселэр и письме на голубой бумаге. Майкл никогда не называл Кэтрин «сладкой девочкой», и Клэр почувствовала, что он предпочитал женщин девочкам – первые не были настолько сладкими. Но тут он начал планировать, как они проведут субботу.
– Я подумал, что после завтрака мы могли бы ненадолго пойти на Портобелло. Сегодня такой хороший день. Потом, возможно, «Лондонский Глаз»? Оттуда недалеко картинная галерея. Мы могли бы там позавтракать. И если ты хочешь прогуляться от Трафальгарской площади до Вестминстера, мы могли бы выпить чай с моим другом Невиллом.
Клэр подумала, что Майклу все кажется таким простым. Готовое расписание, целый день удовольствий, которые вот-вот начнутся.
– Звучит заманчиво, – сказала она. Майкл улыбнулся:
– Ты красивая. Тебе идет белый цвет. – Он стянул покрывало с ее плеча и сжал его. – Ты не возражаешь, если я первый приму душ? – спросил он. Клэр покачала головой, хотя и не хотела, чтобы он поднялся с постели. – Ты откроешь дверь, если принесут завтрак? – раздался его голос из ванной. – Только подпиши счет. Да, и не забудь, я не смогу пообедать с тобой сегодня вечером, – напомнил он, закрывая дверь.
Клэр пыталась отогнать подступившее чувство разочарования. Что же, что он не обедает с ней? Это не трагедия. За окнами ее ждал Лондон. И когда она вернется в отель, Майкл будет уже ждать ее. И они займутся любовью снова, и он будет обнимать ее и…
В дверь постучали. Клэр накинула халат, но не смогла найти пояс. Запахнувшись, она подошла к двери.
Перед ней стоял официант приблизительно лет шестидесяти, с чем-то напоминавшим целый ресторан на колесах. Там были чашки, кофейники, молочники, ваза с цветами, столовые приборы и тарелки. Все, кроме еды. Клэр задумалась, удобно ли было в таком виде открывать дверь, но он ободряюще улыбнулся, как будто это было обычным делом, и вкатил тележку в гостиную.
– Накрыть вам здесь или предпочитаете в спальне? – спросил официант.
– Здесь, – раздался голос Майкла. Он уже вышел в халате, с наброшенным на шею полотенцем.
– Хорошо, сэр.
Клэр задумалась: интересно, что чувствует человек, когда обслуживает за завтраком мужчину вдвое моложе себя и при этом называет его «сэром». Но официант казался совершенно счастливым.
– Я поставлю это здесь, если вы не против? – Он подкатил тележку к окну и поднял два крыла, по одному с каждой стороны, превращая ее в круглый стол. Один стул он принес от стола, второй стоял поблизости.
Оставалась загадкой, где же еда, но Клэр полагала, что официант сходит за ней еще раз. Вместо этого он опустился на колени под столом. Клэр не смогла удержаться и посмотрела. Оказалось, внутри находился тайник, встроенный в основание тележки, который и открыл официант. На свет появились два горячих блюда с крышками. Майкл подошел к столу, снял серебряную крышку с одной тарелки – там оказались бобы, помидоры, бекон, сосиски – и, как показалось Клэр, шнурки. Кроме этого им принесли тосты, небольшое блюдо с рыбой и корзинку круассанов.
Клэр понравились небольшие масленки, сахарницы, крошечные баночки с джемом и желе. Все было очень вкусно, и хотя обычно Клэр не прикасалась за завтраком ни к чему, кроме рогалика, сейчас она ела много.
Майкл, сидящий напротив, – тоже. Она попробовала рыбу – соленая и маслянистая. Тост оказался теплым, кофе – восхитительным. Когда завтрак был закончен, Майкл взял «Файнэншл таймс» (розовую газету, которую Клэр видела у кого-то в самолете). Девушка пошла в ванную, умылась и оделась.
Полчаса спустя Терри подъехал на своем «мерседесе» и повез их через Гайд-парк куда-то на северо-запад, где улицы были застроены выкрашенными в белый цвет домами.
– Мне подождать, сэр? Майкл кивнул.
Они вышли на углу и оказались среди сотен или, возможно, даже тысяч людей, блуждавших вверх и вниз по двум улицам, где один магазин сменялся другим, – здесь были и антиквариат, и блошиный рынок. Майкл взял Клэр за руку и повел вперед.
– Здесь в основном хлам, – объяснял он. – Много подделок и всякой ерунды для туристов. Но некоторые из галерей хороши.
Он провел ее сквозь толпу в широкий дверной проем, где с каждой стороны коридора выстроились в ряд крошечные магазинчики. В каждом из них были прилавок и полки, заполненные старыми драгоценностями, фарфором, различными безделушками, часами, серебром и многим другим, чего Клэр даже не могла представить. Они двигались от одной галереи к другой, и Клэр страшно удивлялась. Так много барахла. И так много людей, покупающих его.
– О, взгляни! – воскликнул Майкл, указывая на стеклянный ларец, выставленный на прилавок. – Шкатулка. Можно посмотреть ее? – спросил он пожилую хозяйку лавочки. Та кивнула.
– В очень хорошем состоянии, – сказала она. – И вещь хорошая. – Она вынула крошечный предмет и вручила его Майклу, который, в свою очередь, передал его Клэр.
Это была небольшая коробка, сделанная из олова или чего-то подобного и отделанная эмалью. У основания она была синяя в розовую полоску, а наверху – розовая с синим овалом, окруженным венком из крохотных роз и листьев. В овале красивым шрифтом был написан девиз: «Смотри и помни меня».
– Тебе нравится? – спросил Майкл. – Такие дарили в конце семнадцатого века.
– Возможно, эту – немного позже, – уточнила женщина. Она повернулась к Клэр и посмотрела на нее. – Некоторые шкатулки использовали в качестве табакерок, в других – хранили «мушки». Их приклеивали на лицо, чтобы закрыть оспины. Потом мушки использовали в качестве приглашения к удовольствиям. – Она улыбнулась, показывая длинные желтые зубы.
– Симпатичная вещица, правда? – спросил Майкл.
– Прекрасная, – ответила Клэр.
– Договоримся? – поинтересовался Майкл у хозяйки.
– Пожалуй, я могла бы скинуть сорок фунтов, но не больше.
Майкл взял коробочку из рук Клэр и посмотрел на нее.
– Четыреста, – сказал он.
Женщина заморгала, будто собираясь возразить, но передумала.
– Наличными? – задала она вопрос.
– Наличными, – кивнул Майкл, достал деньги из кармана и отдал ей.
– Завернуть для вас, сэр? – предложила хозяйка.
– О, это не для меня. Это – для леди.
– Да, девочка, тебе повезло, не так ли? – спросила старуха. И Клэр тихо согласилась.
Глава 20
Остаток дня был очарователен. Клэр не позволила Майклу нести ее подарок, хотя он и предлагал ей. Она держала в руках пакетик и думала: «Что значит для него время, которое мы провели вместе, – просто приключение во время уикенда или нечто большее?» Она пробовала отогнать эту мысль и слушать вместо этого милые анекдоты Терри о крошечном отделении полиции в Марбл Арк.
По дороге Клэр узнавала некоторые из достопримечательностей, мимо которых они проезжали, смущаясь при этом, но Майкл держал ее за руку, и этого хватало для ощущения полного счастья. Он повел Клэр завтракать в Национальную портретную галерею, и им удалось даже занять столик у окна. Ресторан располагался на самом верху, и оттуда открывался невероятный вид на черепичные крыши, дворик галереи, шпиль церкви Святого Мартина и спину адмирала Нельсона, стоящего на своей колонне.
Клэр тут же пришла на память «Мэри Поппинс». Кто-то сказал, что нельзя считаться любителем музыки, если при звуках увертюры к «Вильгельму Теллю» не вспоминается Одинокий Охотник. Похоже, и с ней то же самое: надо вырасти из детских клише, чтобы воспринимать Лондон, как взрослые.
– Не каждый день можно вот так завтракать, глядя на задницу Нельсона.
Клэр рассмеялась и даже не возражала, когда Майкл заказал белое вино. Дома она редко пила за обедом, а во время ланча – и того меньше.
После восхитительного завтрака, к ее удивлению, Майкл даже не остановился, чтобы посмотреть на портреты королей, королев и государственных деятелей на стенах.
– Забудь об этом, – сказал он. – Жизнь слишком коротка. Давай вершить нашу собственную историю. – Они поехали через Уайтхолл, мимо гвардейцев, как и столетия назад стоявших неестественно прямо, по Вестминстерскому мосту и на другой берег Темзы.
– Если тебе понравился этот вид, то я знаю и лучше. – Они сидели в огромном колесе обозрения, Клэр никогда не видела прежде ничего подобного. Каждая кабинка была закрыта и походила на пластмассовое яйцо, достаточно большое, чтобы вместить в себя людей. Аттракцион находился прямо на реке, и конструкция казалась хрупкой и слишком высокой. И конечно, стояла длинная очередь желающих попасть туда. И снова изящно и скромно Майкл получил желаемое, и они заимели отдельную кабинку. Теперь Клэр поняла, почему это чудо называли «Глазом» – оттуда открывался самый невероятный вид города, который она могла когда-либо представить. Это напомнило ей о Венди из «Питера Пэна», улетающей из окна детской в лондонское небо.
– Жаль, я не взял бинокль, – сказал Майкл.
– Разве не забавно, когда люди забираются на высоту и пользуются биноклем, чтобы рассмотреть то, что осталось на земле?
Мгновение он смотрел на нее.
– Ты забавная, – проговорил он. Клэр не успела обдумать эти слова, потому что он ее поцеловал.
«Глаз» сделал полный оборот почти за полчаса, все это время руки Майкла лежали на ее руках, а они целовались. Выйдя из кабинки, он снова взял ее за руку и повел назад к Терри.
– Мне жаль, что мы не можем пообедать вместе, – сказал он. – Ты просто восхитительна.
Терри открыл им дверь, и Клэр чувствовала себя каким-то сокровищем, драгоценным камнем в роскошной оправе. Когда Майкл сел рядом с ней, она прильнула к нему.
– Время пить чай, – объявил он. – Нашей компанией будет мой друг и коллега. Он слегка занудлив, но – член парламента, и мы получим кое-какие привилегии, например позавтракать на террасе.
Клэр была слишком застенчива, чтобы спросить, членом какого парламента был его знакомый. Но когда они проехали мимо Биг-Бена и припарковались перед зданием парламента, она поняла. Невилл Чэнбли-Смит был почти такого же размера, как и его имя, – полный мужчина, ненамного старше Майкла, но с огромным животом, раскормленным красным лицом и большим лбом, на котором волосы, казалось, были усыпаны крошечными капельками пота. И хотя друг Майкла был решительно непривлекателен, в общении оказался чрезвычайно приятен. Он проводил их через Готические ворота к открытой террасе, расположенной прямо на реке.
Солнце припекало, и Клэр этого было достаточно, чтобы снять плащ. Пока Невилл и Майкл говорили о евро, она поедала крошечные бутерброды и такие же маленькие пирожки. Клэр незаметно расстегнула ремень слаксов и сказала себе, что надо прекратить есть. С этими обильными завтраками, восхитительными ленчами, прекрасными чаями и обедами с пудингом она дошла бы до шестнадцатого размера раньше, чем вернулась домой.
После того как стол был опустошен и день перевалил за свою половину, они покинули Невилла Чэнбли-Смита, члена парламента, и вернулись в ожидавший их автомобиль.
– Поезжайте в гостиницу, – сказал Майкл Терри.
И хотя было напряженное движение, Клэр успела увидеть Пимлико, вокзал Виктория, Итон-плейс и Слоан-сквер, прежде чем они дотащились до отеля.
Когда они вернулись в номер, Майкл взял в руки ее лицо и еще раз поцеловал.
– Жаль, у меня нет времени на быстренький перепихончик. Впрочем, я все равно их не слишком люблю. – Он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. – Мне надо принять душ, побриться и переодеться, – сказал он. – Жалко, что ты останешься одна. Все будет хорошо?
– Конечно. – Клэр никогда в жизни не было так хорошо.
– Ты могла бы поплавать в бассейне на крыше. Он крытый и один из самых красивых в мире. И там же ты могла бы сделать массаж. Только включи это в счет, – предложил Майкл.
Клэр, конечно, не взяла с собой купальник, и мысль предстать голой перед незнакомым мужчиной, растирающим ее кожу, не казалась ей приятной.
– Все будет хорошо, – заверила она и растянулась на постели, пока Майкл плескался в душе. Она, должно быть, заснула, потому что следующее, что она почувствовала, был его поцелуй в лоб.
– Мне надо идти, – сказал Майкл. – Закажи обед. Я вернусь поздно.
Клэр сонно кивнула, перевернулась и, должно быть, задремала еще на час. Только когда в дверь постучала горничная, чтобы поменять белье, Клэр проснулась.
Было только шесть тридцать, и она совсем не собиралась тратить впустую вечер в гостиничном номере – независимо от того, насколько он был роскошный. Клэр переоделась и сменила туфли на более удобные. Затем, с путеводителем Эбигейл в одном кармане плаща и стерлингами в другом, она собралась исследовать вечерний Лондон.
Клэр не интересовали клубы или дискотеки. Вместо этого она бродила по улицам и площадям по обе стороны Найтсбриджа. Там располагались кварталы жилых домов – красного кирпича, великолепно декорированных, с балконами, украшенными аккуратно подстриженными деревцами или цветами. Дальше стояли белые особняки с террасами и колоннами у входов. Все они были очень ухоженными, с маленькими газончиками, усеянными ровной травкой.
Магазины по Уолтон-стрит были закрыты, но витрины изобиловали соблазнительными товарами. Маленькие картины, кашемировые свитеры, кошельки из крокодиловой кожи смотрелись изящными натюрмортами; у Клэр тут же возникло желание купить все, хотя ей ничего было не нужно. Темнело, народ с улиц схлынул, но она совсем не волновалась. По сравнению с Нью-Йорком, Лондон казался более безопасным, чем даже Тоттенвилль.
Прошел час или два, Клэр сделала большой круг до Фулхэм-роуд и почувствовала, что проголодалась. Она сказала себе, что не будет есть ничего мучного, никаких салатов и пудингов, но что-то она должна была съесть. Сразу за следующим углом девушка увидела свет, гостеприимно льющийся из дверей ресторанчика под названием «Куча денег». Меню было написано мелом на уличной вывеске; цены показались Клэр подозрительно скромными. Она заглянула в окно – внутри было просто, но чисто.
Она заказала белую рыбу с фасолью, даже не взглянула в десертное меню, выпила еще одну чашку чая и продолжила путь. По идее, она должна была устать, потому что путь назад казался очень длинным. Она надеялась, что эта прогулка компенсирует ее обед. На улицах – ни души, хотя было только одиннадцать часов. Клэр прошла через Итон-сквер и Итон-плейс не оглядываясь.
Внимательный швейцар встретил ее у отеля. Она обнаружила, что не взяла ключ, и сказала ему об этом.
– Возьмите другой ключ у стойки, мадам.
Клэр шла через вестибюль к стойке и думала, как легко исправляются ошибки и решаются проблемы, если ты богат. Консьерж говорил по телефону и знаком показал, что через минуту подойдет к ней. Клэр безумно хотелось скорее снять туфли, она отошла на несколько шагов и села в одно из кресел-бочонков. Через большие открытые двери она заглянула в бар. Ее сердце, казалось, перестало биться.
Там, спиной к ней, повернув голову в профиль, стоял Майкл. Он обнимал сидевшую рядом с ним на табурете женщину. У нее были длинные стройные ноги, под стать ногам были и туфли. Пытаясь заставить сердце биться, Клэр говорила себе, что это – деловая встреча. Он ведь сказал ей, что у него деловая встреча. Клэр знала, что Майкл не только флиртовал, но и занимался бизнесом с женщинами. Но вдруг, как будто боги послали Клэр опровержение ее мыслям, женщина обняла Майкла и начала гладить его по спине.
Как будто этого было недостаточно, женщина положила голову ему на плечо, и, сидя в кресле, Клэр увидела, как Кэтрин Ренсселэр поцеловала Майкла в шею. Но разве это возможно? Клэр думала о том разгромном письме, полном уязвленной гордости Ренсселэр и нелестных отзывов об Уэйнрайте. Как могла женщина, написавшая такое письмо, даже думать о возобновлении отношений с мужчиной, которого она назвала жабой?
Интуитивно Клэр вспоминала ласки Майкла. Она подумала, что действительно Ренсселэр или любой другой женщине трудно забыть это навсегда. Когда он улыбался ей, или целовал, или ласкал ее лицо, или держал за руку, Майкл Уэйнрайт был принцем. И только когда он поворачивался к ней спиной, он превращался в жабу.
Клэр знала, что медлить нельзя. Если он ее заметит, она сгорит на месте от стыда. Она вдруг подумала, почему чувствует себя такой виноватой, ведь это Майкл вел себя предосудительно. Вероятно, она заслужила это. Как можно быть такой дурой?
Консьерж закончил говорить по телефону.
– Чем могу помочь? – спросил он.
Всего за мгновение с тех пор, как она стояла у стойки, мир перевернулся. Как консьерж мог помочь ей? Если только совершить двойное убийство в баре, но Клэр решила, что человек с его положением не будет этого делать. Возможно, он мог бы снабдить ее большим количеством снотворного. Это было бы более реально. Клэр сидела, ошеломленная и заторможенная, а консьерж терпеливо ждал.
– Я забыла ключ, – сказала она наконец. Она вообразила, что скажет Тина, и, как бы ее ни просила Клэр никому ничего не рассказывать, весь офис будет знать эту историю. Даже если не посвящать Тину, она все равно увидит, что Майкл вернулся к Кэтрин, а Клэр – на свое место. Сгорая от стыда, она взяла ключ, который консьерж вручил ей, и быстро-быстро пошла к лифту. Слава богу, Майкл и Кэтрин не увидели ее.
Клэр с трудом дошла до комнаты. Оказавшись в номере, она открыла шкаф, вынула чемодан и, тщательно сворачивая одежду и другие вещи, сложила их туда. Покончив с этим, Клэр отнесла чемодан обратно. Она разделась, аккуратно развесила одежду на стуле и надела не только длинную ночную рубашку, но и халат. Она подумала, вернется ли сегодня вообще Майкл; потом решила, что, даже если он и Кэтрин сняли номер в гостинице, он все равно вернется – если не ради нее, то уж за одеждой точно.
Клэр легла в постель, свернувшись калачиком на самом краю. Ей вдруг пришла в голову мысль, что, вернувшись, Майкл может захотеть заняться с ней любовью. Это показалось ей ужасным, но время шло – минута за минутой, час за часом, и Клэр поняла, что в этом смысле она в безопасности.
Она поплакала немного, вновь и вновь повторяя себе, что, ничего не ожидая, она кое-что все-таки получила. Все остальное не имело значения.
Что сделано, то сделано. Если бы только Майкл вернулся ко всем своим женщинам уже после возвращения в Нью-Йорк, она перенесла бы это. Но здесь так… это было слишком неожиданно, слишком позорно для нее, чтобы стерпеть. Интересно, а не такими ли были его деловые встречи в четверг и пятницу? Эта мысль вызывала у Клэр отвращение. Майкл Уэйнрайт мог спать с кем угодно, но он не имел права идти после них к ней.
Когда он вернулся, она все еще не спала, но притворилась спящей. Майкл спокойно разделся, и Клэр чуть не закричала, когда он лег рядом с ней в постель. Скоро тем не менее по его ровному дыханию она поняла, что Майкл заснул. Клэр лежала такая оскорбленная и несчастная, какой еще не была никогда. На какое-то время страдание так переполнило ее грудь, что она вынуждена была бороться с каждым вздохом. На целой планете не было никого, кто знал бы точно, что с ней случилось и что Клэр чувствовала, и она не была уверена, что кто-нибудь вообще способен ее понять и позаботиться о ней. Лежа в темноте и переживая, она подумала еще кое о чем. Никто не знал о ее несчастьях, и она могла бы попробовать стать счастливой. Крошечная мысль, похожая на маленькую яркую звездочку в темноте. Эта мысль росла по мере того, как рассвет менял серое небо Лондона.
