Текст книги "Не стать зверем (СИ)"

Автор книги: Ольга Гордеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 9. Рувабе

Кольер стоял на обдуваемой ветром возвышенности, глядя вниз, на равнину между армиями, бело-красными с небольшими вкраплениями черного с золотом. Армии были почти одинаковы по численности, но на сегодняшний день уже не равны по силе. Солнце то скрывалось за скользящими облаками, то появлялось снова. Начало осени наступало на степь, тронув выгоревшую траву охрой и багрянцем. Белые стены Рувиба дрожащим маревом виднелись вдалеке.

Два человека шли навстречу друг другу через степь. Остановились напротив, задержались, обменявшись фразами. Чуть отошли назад, помедлили и, выхватив сабли, стремительно бросились друг на друга. Смертельный танец начался.

Великая рувабийская степь была охвачена ужасом. Она дрожала, она готова была покориться золотому Змею селение за селением, руб за рубом. Неожиданные, обескураживающие набеги эльашрской конницы, короткие и смертоносные, возглавляемые Змеем в небе, громовой топот копыт, разносившийся на много хааров вокруг, день за днем сковывал страхом самый своевольный, самый независимый и самый гордый эмират. Вся ярость, весь гнев бессмертного демона обрушивался на головы непокорных, упрямых кочевников. Иногда Змей охотился в одиночку, то загоняя кочевые кланы в рубы, то наоборот, не давая им укрыться в древних убежищах. Не было селения, которое не подверглось бы нападению, не было города в Рувабе, над башнями которого хотя бы раз не пронесся золотой Змей.

В конце концов гонцы ордена Аспида прибыли в Рувиб, предлагая эмиру покориться или выставить своего защитника для открытого поединка и таким образом, без большого кровопролития, решить судьбу эмирата. Эмир знал, что проиграет бой, и готовился проиграть его с честью, выставив на поле боя лучшего из своих каидов. Воины обеих сторон вышли на равнину перед городом, чтобы своими глазами видеть исторический поединок. Как мальчишки, стояли они поодаль, замирая от восторга, благоговея перед древним символом. Кольер смотрел на одинокие и далекие фигуры, размышляя, что случится потом, напишут ли поэты новые стихи и песни, возникнет ли очередная волна легенд. Мощная, грозная фигура в черных одеждах против высокого, тонкого и стремительно хищного существа, ставшего на эти короткие мгновения воплощением остро отточенного клинка… Старый наг знал, что бой не продлится долго. Он сам тренировал мальчика, проверяя его реакцию, его технику, его гибкость и выносливость. Да, каид Рувабе был опытен, силен и искусен в сабельном бое, но здесь ему пришлось столкнуться с древней, мощной и стихийной силой, вернувшей себе право быть, выйти на свободу и возродиться во плоти и крови.

Прекрасный и смертельный танец длился недолго. Скоро, очень скоро все было кончено.

По традиции Рувабе, Саша отрезал голову каида, предъявив ее всем четырем сторонам света. Мухарибы Эльашра разразились торжествующими криками, рувабийцы напряженно молчали. Громогласный крик нового каида, занявшего место павшего – и конница степняков обрушилась на противника со всей яростью и гневом отчаявшихся, готовых дорого продать свои жизни. Эльашр ответил тем же. Две волны схлестнулись, гася друг друга, только над той, что несла вперед красно – белые цвета, мгновенно взвилось смертоносное тело огромного золотистого змея.

Это и определило исход сражения. Кони, испуганные стремглав летевшим на них древним существом, падали, придавливая собой наездников, Змей кружил над ними, когтем выхватывая в воздух уцелевших всадников, а следом за ним шли пешие наги, добивая оставшихся. Еще немного – и они были под стенами, с которых навстречу летели множественные, но неточно нацеленные стрелы. Кольер улыбнулся – попасть в Аспида даже из современной, усовершенствованной и смертоносной баллисты было весьма сложно, его надо было старательно выцеливать оптикой. Ему же было достаточно всего лишь подняться вверх, вне зоны досягаемости, и ринуться на ничем не защищенный более город.

Ворота открылись, как только Змей исчез за стеной. Война с Рувабе была закончена за неделю.

Кольер оглянулся на стоявшую позади него вимму. Надо отыскать мальчика и еще раз проинструктировать насчет переговоров с эмиром. А лучше – быть рядом, внимательно следя за лживыми обещаниями и вероломными клятвами.

Очаг Реваля в Рузанне находился недалеко от Эксеры, и внешне мало отличался от обычного самандангского дворца. Длинные прохладные галереи с воздушными мраморными колоннами создавали ощущение легкости и простора, а украшенные ажурными каменными орнаментами окна, дверные проемы и потолки рождали на поверхности рельефного мраморного кружева живую игру света и тени. Глава Золотой Гильдии сидел в своем рабочем кабинете, глубоко погруженный в бумаги, и не сразу оторвался, когда старый наг вошел в дверь. Дочитав что-то очень объемное и исчиркав последний лист пометками, он вызвал секретаря, молча отдал ему документ и только тогда остановил свой внимательный взгляд на Кольере.

– Не понимаю, что происходит, – задумчиво заговорил он. – Мы же договорились, что сначала вы успокаиваете маркграфов, они вот-вот и без вас начнут войну, а эмирами займусь я сам.

Кольер почувствовал себя неловко, словно мальчишка, которого отчитывают, и едва не вспылил. Да, ни один предварительный план не сработал – все пошло не так.

– Там подкуп работает лучше сабли, – продолжил Реваль, – плюс пара налетов на границе, пара личных поединков между знатными мухарибами, каидами конниц, и все – они выпустили пар и дело заглохло. Теперь вы растревожили такое осиное гнездо, что оно еще лет 10 гудеть будет. Они сейчас все эмираты переделят. Чем ты думал?

– У меня ничего не вышло, – признался старый наг. – Как только он увидел Ортлер, в нем будто что-то проснулось… Что-то неуправляемое. Теперь я его оттуда даже вытащить не могу. Он как с цепи сорвался, оказавшись в своей стихии.

– Три эмирата из пяти гудят, – раздраженно проворчал Реваль. – В столице неспокойно, опять пошли разговоры о мятеже против Гаяров.

– А они когда-нибудь утихали? – осведомился Кольер с иронией.

Реваль кивнул.

– Бывало, что и утихали. Нынешний эмир стар уже, сыновья в затылок дышат, да этот вечно мятежный братец рядом крутится. Чую я, его вот-вот уберут, мне для этого даже при дворе бывать не надо.

– Так прими меры.

– Зачем? Чем меньше вмешиваешься, тем лучше. Сами разберутся. Пар все равно спустится, это такая земля, иногда им надо давать разрядку. Одно прошу – объясни ему, почему Каррану трогать не стоит. Хочет дальше воевать, пусть займется маркграфами. Ну да, там все гораздо проще и обыденнее, обжитая земля, дисциплинированные жители, если он Рувабе за неделю взял, то с маркграфами за день разберется. Но если он сунется к Карране – я обижусь. А если я обижусь, он до своих денег не дотянется.

– Думаешь, он об этом не догадывается? Альтернативная платежная система в руках Лануэль, а ты давно не интересовался делами дома Аспида, – хмыкнул Кольер. – Мальчик умен и дальновиден.

– Гордишься, – пробормотал Реваль.

– Горжусь, – согласился старый наг.

– Эрлен у вас показывается?

– Была однажды.

– Кто еще?

– Вагабр, с официальным визитом. Кинэн, но не сам, сначала по моей просьбе, потом по делу.

– Шеадры восстанавливаете?

– Уже восстановили.

– Кто еще?

– Лануэль. Альсар уже пару раз заглядывал, хочет, чтобы он обернулся и полетал, для его, Альсара, вдохновения. Рисовать его хочет. Мальчик растерялся, – тут Кольер с трудом сдержал смех, вспоминая явление темпераментного и экстравагантного покровителя искусств, Сашино недоумение и реплики невпопад.

– А вот с ним поосторожнее, – нахмурился Реваль. – За его экстравагантностью подчас много что кроется… Не недооценивайте его. И Лани, кстати, тоже. Она его уже заарканила?

Кольер кивнул, вспомнив, как понравился Саше ее старинный, но удобно устроенный и уютный очаг, и как он пропадал там всю неделю, пока наводил страх на Рувабе.

– И это пройдет, – констатировал глава Золотой Гильдии. – Гевор, кстати, опять исчез. Где его носит, хотел бы я знать…

– Объявится, – сказал Кольер, почти сразу же будучи прерван низким гудением гвора.

– Извини, – буркнул Реваль. – Дела. Так я к вам и не попаду никак, ни с официальным, ни с частным визитом.

– Успеешь еще, – успокоил его старый наг. – Вам с ним некуда торопиться.

Глава 10. Поединок

На площадке за шеадром было ослепительно солнечно, прохладно и ветрено, и Юлька приземлилась немного поодаль, чтобы пыль, поднятая крыльями, не запорошила ей глаза. Опять она забыла маску и очки. Летать в Шамале было неприятно, песок и пыль набивались в глаза даже на высоте. Самир уже находился здесь, с Наилем и еще одним незнакомым шаамом, на вид – постарше их обоих. Юлька уже знала, что это специальный судья, приглашаемый на подобные поединки, бывшие в Шамале далеко не редкостью. Она с удивлением узнала, что традиции личных поединков есть везде и существуют испокон веков, только в других землях они не столь широко распространены и менее популярны. Еще, оказывается, свой дуэльный кодекс есть на островах Ар Иллима, но он гораздо сложнее и содержит массу необычных формальностей. Шаамы дрались часто, охотно, установив для себя три формы личных поединков: до первого касания, до неоспоримого поражения, до смерти. Сегодняшний поединок должен был вестись до неоспоримого поражения одной из сторон.

Сняв форменную куртку, Самир разминался с саблями. Жутковатое зрелище, подумала она. Словно стальной цветок медленно раскрывает свой бутон, расцветает, распахивает острые лепестки-грани и так же медленно увядает. Рессера не было. Завидев ее, Самир отложил сабли и с напряженной улыбкой подошел поздороваться.

– Что-то твой знакомый опаздывает, – усмехнулся он. – Ты уверена, что он придет?

Юльке захотелось его ударить.

Она сняла зажимы с локтей и запястий, опустив руки и сложив крылья за спиной, села на плоский камень чуть в стороне от площадки и принялась поправлять туго обтягивающие ее ножки плотные полетные лосины, отряхивая их от налипших при приземлении сухих травинок. Здесь женщины носили или платья, или шелковые шаровары, и ее вид считался чересчур вызывающим. Взгляд Самира то и дело скользил по ее фигуре, отчего ей неожиданно стало неприятно. Ну да, такой вот костюм. В платье не полетаешь, в шароварах – холодно и неудобно. Чего таращиться-то?

Вчера она вернула ему книгу. В целом, взгляд на Единого пришелся ей по душе, но ее атеистическое сознание не могло воспринять это учение иначе как еще один эпос, в дополнение к уже прочитанным. Рисунки демонов и описание их жестоких деяний действительно вызвали у нее местами смех, местами отвращение, и единственное, что не отпускало ее все это время – мысль, что за ними могут стоять вполне реальные события, пусть даже однократные и случившиеся даже не в этом тысячелетии. Темная ипостась Реваля, например, вполне могла бы внушить людям ненависть друг к другу и принудить их исполнять его желания, пусть одного единственного за все время существования Ар Соль Реваля, а черная ипостась кошки-Лануэль – задушить и съесть младенца. Жестокие оргии, устраиваемые Фениксом, и дикая охота обезумевшего зубра, под копытами которого разрушалась земля, и неконтролируемая ярость Нигейра, сжигающего города… И даже Элианна-любовь могла когда-то оказаться беспощадной и безжалостной убийцей. Все могло быть и на самом деле, оно реалистично вписывалось в существующую картину мироздания, а значит, делало его гораздо более опасным и неблагополучным, чем ей изначально казалось. А главное – непредсказуемым.

Рессер появился неожиданно, стремглав выскочив из-за правой грани шеадра. Она еще никогда не видела его таким, она бы его опять не узнала при встрече: гладко зачесанные назад и туго затянутые в хвост волосы, черная приталенная шелковая рубашка с длинными рукавами, черные брюки, на этот раз с оружейным поясом, к которому крепились две сабли. Спутников у него не было. Он едва заметно кивнул Юльке, и все той же быстрой походкой направился к своим противникам. Она смотрела, как незнакомый шаам осматривает их сабли, проводя по ним какой-то хитрой губкой – на яды, что ли, проверяет? Она услышала вопрос о свидетелях и резкий ответ, что лишние глаза – лишние сплетни. Она услышала вежливую просьбу представиться – и такой же резкий отказ.

– Давайте быстрее, – сухо сказал он. – Я опаздываю со вчерашнего дня.

Противники разошлись по разные стороны площадки и отвернулись друг от друга, держа сабли в руках. Юлька рассматривала оружие, пытаясь понять их преимущество: шамальский клинок был шире, короче и тяжелее, нигийский – тоньше, длиннее и легче. Оба они идеально подходили своим хозяевам – массивному, мускулистому и атлетичному шааму и легкому, худощавому и подвижному элезу. Сигналом к началу поединка послужил боевой клич, выкрикнутый судьей. Они оба резко повернулись и молниеносно ринулись навстречу друг другу. От страха у нее перехватило дыхание. Одно неточное движение, и кто-нибудь из них будет ранен, покалечен, убит… Не было ничего прекрасного, искусного или возвышенного в этом поединке, несмотря на внешнее сходство с элегантным и совершенным танцем. Танец не несет в себе ни боли, ни смерти. Она вспомнила, как Саша учился владеть оружием, сначала в Рамьене, потом – в Наган-Кархе, и запоздало осознала, что тренировочный поединок никак нельзя поставить рядом с настоящим, потому что цена у них слишком разная.

Она смотрела на кружившихся в убийственном танце мужчин с мучительным напряжением, изредка вздрагивая, когда металлический шелест сабель превращался в болезненный лязг. Тусклые молнии клинков иногда мимолетно отражали падающие на них солнечные лучи, рождая колющие, словно их острие, блики. С непостижимой для глаза быстротой они наносили и парировали удары, приноравливаясь к манере друг друга, наступая, кружа, атакуя, защищаясь. Самир нападал яростно, со всей силы, и у нее каждый раз останавливалось сердце, когда его тяжелый удар с лязгом обрушивался на скрещенные сабли Рессера, которые сразу же жестко отбрасывали шаама назад. Рес больше защищался, чем нападал, кружа, отступая, выманивая вспыльчивого шаама на себя и заставляя его промахиваться и терять равновесие. Стремительно меняя позиции, он делал короткие обманные выпады, которые Самир едва успевал парировать, и снова оказывался в другом месте, легко отступая, но не позволяя противнику подойти к себе ближе, чем на длину его клинка. От напряжения Юлька закрыла глаза, настороженно вслушиваясь в высокий металлический звон, иногда восходящий на крещендо, а когда уловила чей-то хриплый и болезненный вздох, то вздрогнула и в панике вцепилась взглядом в обоих – кто? На черной одежде Рессера ничего не было видно… Потом она заметила разрыв на рубашке Самира и выступившее на ней кровавое пятно. "Все, хватит", – хотелось закричать ей, но она знала, что только помешает кому-нибудь из них, опасно отвлекая внимание.

Первое касание, казалось бы, только подхлестнуло Самира и он обрушился на своего противника с удвоенной яростью. Шаг, другой – и он отбросил более легкого Рессера на землю, но тот мгновенно вскочил на ноги, увернувшись от весьма опасного удара. Теперь они осторожно кружили друг против друга, выжидая и оставаясь начеку. Пауза тянулась невыносимо долго, Юлька почувствовала, как пот течет по ее телу. Она неожиданно поняла, что боится, до потери сознания боится, и вовсе не за Самира. Рес, возможно, Самира хорошенько попугает и поцарапает, но ни калечить, ни убивать не станет, а вот ожидать снисходительности от шаама было излишне.

Как же долго все это длилось… Оба они были сильными, умелыми и опытными бойцами и успешно противостояли друг другу. Юлька закрыла глаза, устав от бесконечного мелькания черного и коричнево-белого силуэтов. Скорей бы уже кончилось, как-нибудь не очень страшно, она уже устала бояться. Она никогда не подозревала, сколько ужаса может таиться в такой совершенной красоте, во всех этих разговорах о благородной эстетике оружия, о героических поединках, в легендах, в песнях, в картинах и гравюрах. Облагораживание, оправдание, очищение такой обыденной и грязной вещи, как убийство себе подобного. Зачем оно возведено в ранг подвига, благородного поступка? А она еще восхищалась нагами с их тысячами способов эффективного поражения… И Саша теперь – во главе всего этого. Как грустно. Как несправедливо.

Юлька силой заставила себя поднять на них глаза. В какой-то момент они и вовсе превратились в размытые силуэты, так быстро они двигались. Закрыв лицо руками, она снова вздрогнула от резкого лязга – это зазвенела выбитая из рук Реса сабля, но он опять успел, отпрыгнув назад и уйдя от удара, подобрать ее и ловким и неожиданным выпадом кольнуть противника в плечо. Хриплая брань была ему ответом, и они снова схлестнулись, с еще большим неистовством пытаясь достать друг друга.

Когда же это кончится, устало подумала она. Рес опять споткнулся под натиском атаки и отступил назад, едва не упав, и давая Самиру пролететь мимо него и тоже потерять равновесие. И снова они выжидательно закружили… Вскоре на одежде Самира проступило еще одно кровавое пятно. И еще. Его движения становились все более резкими и тяжелыми, все менее точными, шаг за шагом, минута за минутой он терял скорость, промахивался, неловко увертывался от коротких и точных, хоть и не частых атак противника. В конце концов одна из его сабель отлетела далеко на противоположный край площадки, а через минуту там оказалась и вторая. Издав разъяренный и сдавленный вопль, шаам бросился на противника врукопашную, придавив его своим весом, но ловкий и подвижный Хэйген удачно вывернулся из захвата, тотчас оседлал своего врага и, прижав его к земле, приставил саблю к горлу.

– На этом, я думаю, мы можем закончить, – сказал он, тяжело дыша. Самир замычал, пытаясь вывернуться из железной хватки противника. – Хватит, я тебе сказал, – неожиданно рявкнул он, резко встряхивая подмятое под себя тело. – Угомонись.

И быстро отпустил шаама, отойдя в сторону и положив сабли на землю. Самир тяжело поднялся, отыскал глазами врага и медленно, как обезумевший от ярости бык, двинулся ему навстречу.

– Хватит, – негромко повторил Хэйген, и Юлька вздрогнула от его ледяного, жесткого и колючего голоса, а шаам словно бы наткнулся на что-то невидимое и острое и замер в неловкой позе. Наиль бросился к нему, спрашивая, как тот себя чувствует и требуя заняться ранениями, а судья, подойдя к обоим, объявил поединок оконченным. Рес пристегнул к поясу снятые заранее ножны, аккуратно убрал сабли и, коротко кивнув судье, нашел глазами Юльку. Она встала со своего камня, понимая, что нужно что-то ему сказать, но ничего не приходило ей в голову, кроме отчаянного желания разрыдаться. Когда он приблизился к ней, Юлька поняла, что он зол.

– Тебе-то все это зачем было нужно? – сухо спросил он. – Поглазеть захотелось?

Она оторопела от его резкости.

– Этот бой был изначально несправедлив и неравен, потому что мне, чтобы устать, надо вдвое, а то и втрое больше времени, скорость у меня на порядок выше, и большая часть ранений мне не опасны, – продолжил он хмуро. – Я не воин и не очень хороший боец, но его я сильнее, потому что наполовину нечеловек, и мне не стать им обратно, как бы я этого не хотел. Так кому и что именно ты хотела доказать? Поставила только этого вспыльчивого поклонника под чужую саблю.

– Ничего и никому, – тихо ответила она. – Я не знала, как вас остановить.

– Знала, – возразил он. – Но не захотела. Ты предпочла упрекнуть меня. Я же демон, так?

– Я не… – начала она, но вдруг поняла, что спорить бессмысленно – она и правда в тот злополучный день приняла сторону Самира.

– Книжку дочитала? – спросил Рес, поворачиваясь и отслеживая глазами своего побежденного противника, понуро ожидавшего в сторонке. – Трупоеда и некрофила видела?

Его это задевает, поняла Юлька неожиданно. Он старательно лжет, причем сам себе, что ему все равно, но это не так, совсем не так… Ей захотелось его утешить, сказать что-то хорошее и правильное, лишь бы он перестал злиться, но она чувствовала спиной тяжелый, ревнивый и недобрый взгляд шаама, и так и не нашла слов.

– Ну вот, – он быстро глянул на нее и сразу же отвел глаза. – Ладно, пойду я… будь тут поосторожнее с этими горячими шамальскими парнями.

– Постой, – Юлька, заметив, что его черная рубашка прилипла к телу, внезапно забеспокоилась. – Ты не ранен?

Он уже уходил

– Какое это имеет значение, – бросил он, не оборачиваясь.

Когда он исчез за углом шеадра, Юлька упала обратно на камень и заплакала.