Текст книги "Не стать зверем (СИ)"

Автор книги: Ольга Гордеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 24. Северная Башня

Я добрался до дому только сегодня во второй половине дня, на третьи сутки после боя с Нигейром. Вчера утром неожиданно вспыхнул мятеж в Кельбеле – эмир Кельбелы категорически отказался присягать на верность юному Гайяру, убив гонцов, захватив миссию верховного эмира в Кельбе и угрожая подрывом Карранского шеадр-порта. Быстро же он, гаденыш, научился дурному у одного нынче хорошо известного жителя Земли-Основы… Поскольку мы сами вынудили Нигейра уйти, заниматься мятежным эмирам пришлось изрядно потрепанным войскам Серджента и нам самим, для быстроты и убедительности. К сожалению, мы действительно обнаружили несколько взрывных устройств, размещенных в опасной близости от порта, и вот тут я решил принять жесткие меры, чтобы убить в зародыше подобные попытки дестабилизировать нашу жизнь. Взрыв шеадра чреват такими последствиями, что годами потом вспоминать будут, вспоминать и проклинать идиота, который на это решился. Я выволок эмира из дворца, поднял и сбросил его на центральную площадь, прямо на одно из демонтированных устройств. Оно взорвалось, разметав тело по площади. Потом пришлось лично вернуться во дворец, в человеческом облике, и словами объяснить потрясенным приближенным и наследникам, почему так делать нельзя и чем это впредь будет караться.

От происшествия в Кельбе остался мерзкий осадок, но я задавил его. Пусть лучше один идиот пострадает, чем тысячи ни в чем не повинных людей. Еще раз я только уверился в своем убеждении, что контакты с Основой ничего, кроме прямого вреда, нашему миру принести не могут.

Я был истощен и физически, и морально. Я почти не спал все эти дни, несколько раз манипулировал Гранью, что требовало максимального напряжения сил, выложился в поединке со Змеем, получив два очень болезненных ранения, и вынужден был все время принимать решения и действовать, действовать… В результате, когда я приполз по истечении третьих суток в свое каменное логово, у меня не было сил даже по нормальному стоять. Мой добрый Нвер приготовил мне ужин, несколько раз спрашивая, чем еще он может мне помочь, и в конце концов я не выдержал его несчастных сочувствующих глаз и отправил домой, оставшись в башне совершенно один.

Погода в наших краях испортилась еще с утра: весь день шел мелкий дождь, а к вечеру с океана принесло грозу с ураганным ветром, таким, что иногда мне казалось, что его порывами сорвет внешние ставни с окон. Ветвистые молнии резали серое, залитое дождем пространство над океаном напополам, раскаты грома заставляли дрожать стоявшие над каминной полкой высокие винные бокалы.

Оставшись один, я с трудом разжег камин в кабинете. Наклоняться было адски больно. Выпрямляясь, у меня потемнело в глазах и, схватившись за стол, я кое-как дополз до стоявшего у противоположной стены дивана. Найдя плед, я завернулся в него и вытянулся на животе, пытаясь унять дрожь и выровнять дыхание. Нигейр полоснул когтем-Легаротом по моей спине, оставив глубокую рваную рану, и прошил насквозь левое бедро. Раны сразу же обработали и наложили швы, но с тех пор у меня не было ни одной спокойной минуты, чтобы хотя бы отлежаться, не заставляя себя менять облик, и приходилось все время держать лицо, делая вид, что я бодр, энергичен и абсолютно уверен в том, что делаю.

Закрыв глаза, я вспомнил наш со Змеем бой. До сих пор у меня не было свободного времени, чтобы все хорошенько переварить и обдумать. Никогда раньше мне не приходилось сражаться с равными себе. Я знал, что поединки Вечных случались, и сам был свидетелем боя Гевора с Эрлен, тогда, после гибели Марты. Но они сражались в человеческом облике, обычным оружием, и только в конце оба трансформировались, а здесь… здесь дрались не люди, здесь столкнулись два бессмертных и могущественных существа, и слабый человеческий разум никак не мог примириться с этим. Сейчас, оглядываясь назад, мне становилось страшно и от собственной самонадеянности, и от той бешеной, неконтролируемой ярости, которую я увидел в глазах Нигейра. Для меня это было внове. Вечные, бывало, ненавидели друг друга, но это были отношения людей, а не божеств. Тут же… я не знал, кому принадлежала эта ярость – человеку по имени Саша или Вечному по имени Нигейр. Возможно, я нажил позавчера себе смертельного и опасного врага, и мое дальнейшее существование, и без того непростое, станет еще более неоднозначным.

Как же я устал… Лежа один в каменной башне, мучаясь дурнотой, болью, вздрагивая от наиболее свирепых порывов ветра, я старательно гнал от себя пустоту, от которой все чаще и чаще хотелось выть. Кошку мне, что ли, завести, с ней хоть поговорить можно… Придет, начнет мурлыкать, лапами топтаться… Не умею я, как многие из нас, наполнять окружающее меня пространство льстивыми словоблудами и расчетливыми красавицами с влажными от жадности глазами. Вороны всегда были одиночками. Вон, даже Западная Башня – самая большая из всех башен Ворона – не предназначена для содержания там свиты. Был бы здоров, отправился бы куда-нибудь в бордель, коих полно и в Ар Иллиме или в том же Элласаре, чтобы до тошноты, до отвращения к самому себе заглушить, залить эту пустоту чем попало. Или с Эйлой полетал. А тут даже этого не могу, сил нет.

В конце концов я провалился в мутный, неровный сон, в котором буря мешалась с то золотыми, то аспидно-черными петлями змея, яростно сверкали алмазные лезвия, прошивая меня насквозь и сбрасывая в холодный океан, в котором я захлебывался, судорожно пытаясь обернуться и вырваться из-под накатывающих на меня тяжелых ледяных волн.

Проснулся я от странного ощущения, что я в башне не один. Ветер бушевал уже не так сильно, за окном пламенел огненно-бордовый закат. Камин почти потух, и я, еле поднявшись, принялся снова его растапливать. Прислушавшись, я уловил, что там, на верхней площадке башни, кто-то есть. Какой сумасшедший решится лететь в такую погоду, да еще и на крыльях? Накинув плед, я потащился наверх, все отчетливее различая характерное шуршание ткани по камням. Выйдя на площадку, я с неожиданной радостью глотнул соленого влажного ветра, и, приободрившись, стал искать непрошеного гостя.

О боже… Как она вообще долетела, с порванными-то крыльями?

Я помог ей расстегнуть фиксаторы и стал стаскивать с нее тяжелую перекошенную ветром раму. Ткань крыльев была надорвана в двух местах вдоль боковых направляющих – типичный погодный разрыв. Хорошо еще, она сама почти не пострадала, только ободрала ладони о верхний парапет башни при посадке.

– Кто ж летает в такую грозу? – упрекнул я ее, пропуская вперед и показывая, куда спускаться. – Так же убиться недолго.

– А в Альбре никакой грозы нет, – возразила Юлька, слегка задыхаясь и вытирая ладошкой мокрое лицо. – Хотя видно, что была. Да и тут тоже. Ушла дальше, видимо. Ветер – да, сильный, но только на побережье, там, над городом, поспокойнее. Я и не думала, что тут такие порывы… Когда начало швырять, до башни уже было ближе, чем до города.

– Здесь всегда ветра, – возразил я. – Крылатому на башню очень непросто сесть…Тут и виммы неопытным пилотам лучше подальше оставлять.

– Я думала, что не долечу, – призналась она, ежась в насквозь промокшей одежде – от здешней непогоды ее не спас даже полетный костюм. – Тут-то меня и нашли бы.

– Если бы вообще нашли, – сурово сказал я, завертывая ее в свой плед. – Могло ведь и в океан сбросить.

Она поежилась.

– Я ни разу еще в такой шторм не попадала, – вздохнула она виновато. – Ужас. Надо было действительно вимму взять или пешком дойти.

– Пешком тоже неблизко, – сказал я, думая, что надо бы ее во что-то переодеть, а то простудится еще. В башне прохладно, а она вся сырая, вон, зубами стучит. – Вимма все-таки – лучшее решение.

– Ага, – согласилась она, садясь поближе к камину.

– Погоди-ка, – я поковылял вниз, в спальню, и через несколько минут вернулся, принеся ей полотенце, теплые халат и носки. – Переодевайся. Кончай стесняться, – хмыкнул я, глядя, как она напряглась от неловкости. – Я сейчас спущусь вниз, на кухню, принесу что-нибудь поесть. И вот еще…

Я показал ей дверь, замаскированную под нишу в стене.

– Туалет. Маленький, правда… рассчитан на одного худого мужика в перьях, – рассмеялся я, и она улыбнулась мне в ответ.

Ходил я долго… еле дополз обратно. Она очень пристально вгляделась в меня, когда я вернулся, забрала поднос с тарелками и кастрюльками и взяла остальную деятельность по организации ужина в свои маленькие уверенные ладошки.

– Он тебя ранил, – сказала она утвердительно, когда мы сели за стол перед камином. – А ты как всегда делаешь вид, что ничего не случилось.

– Неприятно, но не смертельно, – бросил я бодрым голосом. – Заживет. Расскажи лучше, что привело тебя сюда в такую погоду. Ведь ты не просто в гости, проведать бедного одинокого затворника.

Она явно смутилась, словно я упрекнул ее в корысти.

– Я хотела тебя поблагодарить, – начала она твердо. – За помощь в Саманданге. И еще мне нужен твой совет. Тут такая история….

– Рассказывай, – подбодрил ее я.

Рассказ Юльки меня очень насторожил, если не напугал. Я еще раз попросил ее подробно пересказать, как описывал тип по имени Джилейр технологию создания управляемых фантомов, и в особенности – медальон с Филином и ее встречу с похожим на него существом в Мааре. Я никогда не слышал о подобных вещах и, более того, все произошедшее с нами в последнее время виделось мне теперь совсем в другом свете. С одной стороны, кто-то вербует сторонников – ищет талантливых и доверчивых молодых людей, играя на их чувствах, подкидывая благородную идею, и давая им попробовать свои силы, а с другой – активно пытается воплотить в жизнь вторую часть процесса, имея под рукой уже созданные, вполне рабочие фантомы.

– Как ты думаешь, реально ли то, что мне предложили сделать, или им нужно от меня что-то другое? – спросила Юлька

Я задумчиво покачал головой.

– Не знаю, реально ли. Но вот то, что очень опасно и что тебе рассказали далеко не все – это действительно так. Смотри, есть и вторая часть истории, – и я рассказал ей свою, вернее, нашу часть событий, произошедших с некоторыми из нас недавно. – К сожалению, Даллах не помнит, был ли в его случае некий фантом, за которым он пытался гнаться или который пытался на него напасть. Но я сам, к сожалению, со своей тенью пересекся, физически вошел в него, убеждаясь, что это всего лишь призрак. Когда в меня выстрелили, был очень короткий момент, когда Ворон попытался подавить мое сознание, но я ему не дал. Даллах и Вагабр потеряли разум, Реваль – нет, но я с ним еще не общался, только коротко, по шамальским проблемам. Давай-ка мы с тобой вот как поступим, – предложил я, поразмыслив и убедившись, что собственных знаний мне тут однозначно не хватит. – Ты не против встретиться с Ширин и еще раз рассказать ей эту историю?

– Не против, – согласилась Юлька. – Но как ты думаешь… если я все-таки попробую сделать фантом, это будет опасно для… Нигейра?

– А тебе хочется? – полюбопытствовал я.

– Мне очень интересно попробовать, – призналась она. – У меня же получилось. Я не знаю, что такое вышло в результате и имеет ли оно какую-нибудь силу, но это оказалось жутко интересное дело.

– Мне почему-то кажется, что опасности нет, – сказал я. – Это действие – всего лишь маленькая часть какого-то более сложного процесса. Но только будь осторожна, на всякий случай, если получится, не рассказывай об этом никому. А лучше, если результат все-таки будет, показать его Ширин. Она-то точно должна понять, как оно сработает.

– Хорошо, – кивнула Юлька. – Только знаешь что меня беспокоит… А вдруг им уже управляют? Я сегодня была в Наган-Кархе, и Саша жаловался, что не может контролировать Змея. Совсем.

– Что, пожалела бедненького? – буркнул я с досадой. – Вечно вы, женщины, униженных да оскорбленных кидаетесь утешать.

Юлька посмотрела на меня с удивлением, отчего мне стало неловко за свою дурацкую реплику.

– Тогда уж опиши мне, что именно он тебе рассказал, – проворчал я.

Дослушав ее сбивчивый рассказ, я вздохнул.

– В том, что он описывает, нет ничего необычного. Именно так ощущает себя недавно обревший ипостась Вечный. А вселившаяся в него сила – реально непростая и… как бы тебе это объяснить… это живая сила, мощь, удар, порыв, ярость, действие. Страсть. Не интеллект, как, например, у тех же Гевора, Кинэна и Ширин. Не власть расчета и порядка, как у тех же Вагабра и Реваля. А стихия. Я сам, например, тоже стихийное существо, хотя и в гораздо меньшей степени. Но… я себя хорошо помню в тот период. Я… многое разрушил, не понимая до конца, что со мной происходит. Семью, например. Я был женат, когда стал Вороном, – продолжил я с горечью. – Двое детей… Она ушла через год, не выдержав того, кем я стал. Я их даже потерял на несколько лет, совсем не интересовался, что с ними происходит. Хорошо еще, очнуться успел, когда было не совсем поздно.

Другое дело, что я всегда был убежден, что сам подход к проблеме в принципе неверен. Из двух личностей Вечного главный – это человек, а не тварь. И он должен повелевать тварью, а не тварь – им. Это возможно и таких примеров достаточно. Надо бороться и за себя, и с собой. Не быть зверем, понимаешь… Просто им не быть. Двуликие же могут. Но мы почему-то считаем, что нам позволено больше, чем им.

– Кто бы только Саше это объяснил, – печально вздохнула Юлька.

– Боюсь, что у меня нет шансов, – сказал я.

Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем. Потом она спохватилась, что уже поздно, и засобиралась домой. Я выглянул в окно – дождь, как назло, припустил с новой силой, а ветер, казалось бы, и не собирался утихать.

– На крыльях тебе не улететь, – констатировал я. – Боюсь, на вимме тоже. Во-первых, поздно, во-вторых, сюда сейчас никто не возьмется сесть, да и одежда у тебя все еще сырая. Простудишься.

– Что же мне делать? – растеряно спросила она.

– Оставайся здесь, – предложил я. – Тут на втором этаже есть две гостевые комнаты. – Тебя ведь никто не хватится в Саманданге? Ну, тот парень, например? Или подруги?

Она смущенно покачала головой.

– Идем, – я протянул ей руку. – Убедишься, что там вполне приличное место, совсем не такое архаичное и странное, как рабочий кабинет пары десятков поколений Воронов.

Башня казалась Юльке действительно странной и архаичной, словно контрастом к ультрасовременному обиталищу нагов. Сам кабинет был абсолютно круглый, у него даже потолок оказался в виде свода. Каменные, встроенные в ниши полки с книгами повторяли очертаниями форму башни. Стол, шкаф, стулья, кресла – все казалось тяжеловесным и массивным, из какого-то темного и жесткого, почти черного по цвету дерева. Большой старый камин не имел выемок для аэров, а значит, топить его можно было только дровами. На верхнюю площадку можно было попасть только через кабинет хозяина, так же, как и спуститься в спальное помещение на третьем этаже, не имевшее выходов на центральную лестницу, только на узкую боковую, выбитую в стене, ту самую, часть которой выводила на крышу башни. Второй этаж был как бы официальным: половину занимало помещение для приема гостей и проведения совещаний, представлявшее собой полукруг, на плоской стене которого в углу был огромный, старый, закопченный камин и гигантская, во всю стену, уникальная карта земель, выполненная в виде гравюры по металлу, со множеством обозначений, сделанных разноцветными светящимися кристаллами; во второй половине были оборудованы две маленькие гостевые комнаты, вполне современные, отапливаемые аэрами и ничем не напоминавшие весь этот музей. На первом располагалась прихожая, кухня, и еще две маленьких комнаты для слуг, одну из которых занимал Нвер. Рес пояснил, что под башней имеются обширные подвалы, часть из них завалена всякой любопытной древней рухлядью, и признался, что время от времени любит покопаться в ней, но ни разу у него не хватило терпения разобрать эти завалы до конца.

– Хотя в некоторые годы я даже пытался их каталогизировать, – признался он со смехом. – Но меня никогда не хватало больше, чем на два дня.

– Так нанял бы кого-нибудь более терпеливого, – предложила она.

– А вдруг там хранится что-нибудь… зловещее? – шутливо предположил он.

– Ага, полуобглоданный скелет мамонта, – хихикнула она. – Консервы на черный день.

– Фу, – поморщился Рес. – Вонючий, наверно. Тухлятина. Не для гурманов.

Пожелав хозяину спокойной ночи и оставшись одна, она поразилась тишине, ставшей для нее, студентки, столь непривычной в последнее время. Там, наверху, завывал ветер и все время что-то свистело и громыхало. Здесь, внизу, оказалось на удивление, прямо-таки зловеще тихо. Переодевшись для сна в странную пеструю хламиду из тонкого шелка (Рес пояснил, что лет 50 назад была тут забавная мода на подобные мужские одеяния), она завернулась в одеяло и попыталась осмыслить все увиденное и услышанное за сегодняшний день. Рассказ Реса о потерявших человеческий облик Вечных ее изрядно напугал, и ей страшно было представить, что кто-то может проделать такое с Сашей. Вон, Вагабр до сих пор не вернул себе человеческий облик, так и бродит, бедняга, в виде оленя вокруг Рузанны.

В конце концов она заснула, провалившись в какой-то странный, муторный и душный сон, который с каждым мгновением становился все тяжелее и тяжелее. Ей снилось черное с алмазными сполохами небо и кристально-прозрачная земля, неожиданно переходящая в странную серую пустошь, за которой простирался иссиня черный, неспокойный океан, от которого веяло холодом и смертью. Там, на серой полоске земли, на половину пространства расползлась угрюмая белая с черными полосами тварь, с отталкивающей трехглазой мордой, большеухая, желтоглазая, с пастью мелких острых зубов, увенчанных четырьмя внушительными клыками. Тварь с отвратительным чавканьем что-то ела, пуская кровавые слюни и время от времени выдирая клыками куски мяса. Вокруг нее лежали…да, именно они: белый олень с перерезанным горлом, бездыханная серо-рыжая рысь, огромный лохматый зубр со вспоротым брюхом, странное ящероподобное существо, придавленное огромным камнем, ворон, насквозь пронзенный гигантской стрелой. Она поспешно огляделась в поисках змея, и, не найдя его, испугалась, не он ли превратился в эту омерзительную тварь, но к счастью, она ничем не напоминала ей змея. Там, за спиной твари, она разглядела еще тела погибших, но, испугавшись до безумия, отпрянула назад, привычно выставив руку, чтобы вырваться из Маара… Выпав в реальность, она обнаружила, что падает с гигантской башни прямо в океан и, подхваченная яростным воздушным потоком, летит, пытаясь справиться с порванными крыльями, прямо на скалы, прямо навстречу поднимавшемуся с них аспидно-черному змею. «Ты меня предала, – сказал ей змей, когда она поравнялась с ним в воздухе. – Ты меня бросила, – крикнул он, когда она попыталась выровнять полет и обойти его, чтобы не упасть на камни. – Сбежала, оставила меня с этими… кошками, ящерицами и прочими тварями. Рядом со мной нет людей…Что же ты теперь хочешь от меня, если ты сама толкнула меня к ним?» С трудом удержавшись в воздухе, она почти уже проскочила мимо него, но он неожиданно ринулся навстречу, захлестывая ее кольцами своего тугого, сильного змеиного тела. Она дернулась, чтобы вырваться, но кольца сжались, затягиваясь все сильнее и сильнее и душа ее, и когда в груди уже не осталось ни капли воздуха, она неожиданно вывалилась в черное, непроницаемое пространство каменной комнаты. Тяжело дыша, она вскочила с кровати – призрак змея, казалось ей, все еще был здесь, глядя на нее из темноты желтыми, неподвижными глазами. Иди сюда, требовали эти глаза. Ты моя. Не надо длить агонию. Ты моя, смирись с этим.

Охваченная неконтролируемым ужасом, она выскочила вон из комнаты и, плохо соображая, где находится и что делает, бросилась вверх по лестнице. Улететь. Улететь, как тогда, с верхней площадки Наган-Карха, надо только надеть крылья и прыгнуть, не побояться прыгнуть, а дальше крылья сами сделают свое дело.

Выскочив под ледяной ветер, она кинулась искать крылья, но в темноте никак не могла найти их. Обшарив всю площадку, она убедилась, что их нет. Паника и ужас захлестывали ее все сильнее и сильнее, и тут ей пришла в голову совершенно безумная мысль – а может, она тоже сможет обернуться в какое-нибудь крылатое существо? Мысль была настолько дикой, что она, нащупав несколько каменных ступеней, поднялась по ней почти до зубцов и увидела лежащий за ними черный, холодный океан…

И тут кто-то властно стащил ее со ступеней. Юлька заорала от ужаса и попыталась вырваться, но ее крепко, железной хваткой прижали к груди и держали так, пока она не перестала вырываться. Когда силы ее безумия иссякли, она, тяжело дыша и едва не падая от изнеможения, вцепилась в одежду своего спасителя и бурно разрыдалась.

– Пойдем-ка отсюда, – сказал Рессер, поспешно уводя ее с ледяного ветра. – Расскажешь, что за кошмар с тобой приключился.

Она снова оказалась в кабинете, завернутая в плед, и, по прежнему цепляясь за его шею, вперемешку со всхлипываниями, пересказывала ему свой кошмар, до сих пор не понимая, какая из его частей была сном, а какая – явью. Он гладил ее растрепанные волосы и вздрагивающие плечи, прижимая к себе и покачивая как ребенка, а потом, когда она выговорилась и выплакалась, разжал ее судорожно вцепившиеся в ткань его просторного узорчатого халата ладони, положив их себе на грудь. Тут до Юльки вдруг дошло, что на нем, кроме халата да кое-как натянутых брюк, ничего больше и нет, да и на ней, кроме сорочки, тоже, и что она все это время поливает слезами его голую кожу…Она замерла, собираясь отстраниться и поняла, что отстраняться ей не хочется, что ей нравится исходящий от него теплый, чуть терпкий запах и жесткие руки, умеющие касаться удивительно нежно…

В ужасе представив, что он мог сейчас о ней подумать – и о непрошенном визите без приглашения и без предупреждения, и о ее безумном истеричном приступе и более чем двусмысленном поведении, она рывком отодвинулась, захлебываясь стыдом. Он не стал ее удерживать, только помог поплотнее завернуться в плед.

– Вряд ли это была реальность, – дослушав ее до конца, сказал он. – Скорее, шок от всего, что случилось в последние дни, сыграл с тобой такую злую шутку. Хорошо хоть я тебя услышал, а то бы ты точно свалилась оттуда.

Юлька от стыда закрыла лицо руками.

– Извини меня ради бога, – прошептала она. – Мне показалось, что меня нашла та тварь из Маара. Вот прям здесь нашла.

– Это невозможно, – твердо ответил он. – Ничто из Маара не может воплотиться здесь, в нашем пространстве. Ну, до сих пор не могло. Может быть, это башня на тебя так влияет. Все-таки, это место силы, здесь немного необычная энергетика. Мне она очень помогает, когда я устал или плохо себя чувствую.

Она кивнула, опустив ладони и пытаясь разглядеть выражение его лица, но в темноте угадывался только силуэт. Чувствуя, что снова начинает дрожать, она решила вернуться в комнату.

– Давай-ка сделаем тебе горячего вина, – решил он, поднимаясь следом за ней. – Ты иди, я приду чуть позже.

Со страхом она вернулась обратно и зажгла свет. Комната как комната, уютная и совершенно пустая. Погасив свет, она еще некоторое время стояла в темноте, привыкая к тишине и постепенно успокаиваясь. Забравшись под одеяло, она принялась разглядывать полоски теней, отбрасываемые ставнями на серый ворс ковра.

Рес появился бесшумно, неся в руках две чашки с ароматно дымящимся напитком.

– Мне тоже не повредит, – печально усмехнулся он, протягивая ей вино. – А то напугала ты меня, – он покачал головой. – Чуть ведь с башни не сиганула, дурочка. Хорошо еще, я крылья внутрь убрал, тогда бы точно…убилась.

Она с благодарностью сжала его руку, возвращая кружку. Вино сделало свое дело – сведенные страхом и холодом мышцы расслабились, и она с облегчением закрыла глаза.

– Никто и никогда в этом месте не сможет тебе навредить. Это… исключено. Считай, что это самое безопасное место в мире.

Рука скользнула по ее волосам, отводя их в сторону…и вдруг она ощутила его губы на своих губах. Неожиданное, мягкое и чувственное прикосновение, всего несколько мгновений… А потом он ушел, тихо прикрыв за собой дверь.

Проснулась она поздно, и, лежа в постели, долго вспоминала прошедший вечер. Выглянув в окно, убедилась, что ветер утих, и что океан залит ярким солнечным светом. Одежда высохла, и она, тщательно приведя себя в порядок, пошла искать хозяина башни, боясь этой встречи сильнее, чем кольеровой твари. В кабинете никого не оказалось, так же, как и на верхней площадке. Юлька спустилась вниз, на второй, на первый этаж, но никого так и не встретила. В кухне на выключенной плитке стоял готовый завтрак, накрытый полотенцем, словно приглашение быть самостоятельной, но она не отважилась хозяйничать в чужом доме. Вернувшись наверх, она даже спустилась по узкой каменной лестнице в спальню и, постучав, осторожно заглянула туда. Пусто.

Ну вот, подумала она. Ты боялась встречи – ее и не состоялось. Что дальше?

Она поднялась на верхнюю площадку. Ветер, соленый и теплый, сразу ударил ей в лицо. Там, за плоскими зубцами парапета, лежал океан – ярко синий, солнечный, но уже по-осеннему прохладный. Рядом с каменными ступенями, ведущими в широкий проем между зубцами, лежали аккуратно сложенные крылья. Юлька подняла их, горюя. Как жаль, что они порвались… хотя их прекрасно ремонтируют, надо будет найти мастерскую. Развернув их, чтобы оценить ущерб, она замерла от изумления: они уже были починены, аккуратно и умело укреплены дополнительной тканью в местах разрыва, погнутые направляющие выпрямлены и усилены тонкими стержнями. Медленно, словно нехотя, она надела их, вскарабкалась на парапет между зубцами и плавно шагнула в небо. Сделав несколько расширяющихся кругов вокруг башни, она озиралась по сторонам, ища в небе большую черную птицу, но ее нигде не было.

Вздохнув, она направилась в сторону Альбре, к ближайшему шеадру на Элласар.