Текст книги "Бумеранги (СИ)"

Автор книги: Ольга Вечная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Это ложь. Отец бы никогда…

– Отец не знал. Никто не знал и не должен узнать. Иначе Рустам убьет Янию, ты знаешь его. Он не поймет. В курсе только две женщины, их врач. Теперь и мы с тобой. Ты стала Маликой не по ошибке, просто Яния выбрала тебя. Она не смогла тебя отдать. Таня сказала: «Ты что, думаешь, нужна им? Хотели бы – давно забрали! А не платили мне за молчание». Понимаешь, Яния всегда знала, что я где-то есть, но любила тебя! А ко мне испытывала жалость и… чувство вины. И только в виртуальном мире мне удалось найти покой, там я могла быть тем, кем захочу. Там я была нужна. Я познакомилась в сети с Мором, и пошло-поехало. Затем мы прибились к другим ребятам, которые и рассказали о «Данте», всему научили. Дали цель. Их вера была такой сильной, что ею невозможно было не заразиться! Чем мир «Данте» хуже остальных? Но я никому не позволю обидеть тебя, Малика. Если Раза нужен тебе здесь, то так тому и быть. Мы все останемся здесь. И попробуем… как-то приспособиться.

– Тебе стоило рассказать мне раньше про маму.

– Я боялась всего на свете. Что тогда вы бы снова удалили меня из своей жизни, и мне бы пришлось вернуться обратно. Что правда дойдет до Рустама и он сделает что-то с Янией. Ты ревновала родных ко мне, но даже не представляла, как я завидовала тебе. Пыталась даже тебя возненавидеть, но не получилось. Ты хорошая, Малика. А еще ты хороший друг.

Я пораженно молчала, а потом обняла сестру. Наверное, в глубине души именно о такой правде я раньше и мечтала, вот только… сейчас она меня не обрадовала. Вместо этого ужасно расстроила и выбила из колеи.

Костя

От Малики приходит сообщение «Костя, Мор в сети», как раз вовремя. Я выхожу из колонии после свидания с дядей.

Когда «Данте» показала истинное лицо, мне едва исполнилось пятнадцать. Затем практически сразу на дом деда напали, пытались сжечь. Я помню взрывы и дым. После этого я оглох почти на полгода. Отгородился от мира, который испытывал ненависть к нашей семье. Наверное, нам стоило поговорить с дядей раньше.

Он, кстати, совсем не удивился, когда меня увидел. Сказал только «наконец-то». Оказывается, Коли гадал, когда же о нем вспомнят. Ко «второму потоку» он, к его сожалению, действительно не имеет физического отношения.

Теперь, наконец, все встало на свои места. Дядюшка молчать не собирался, он наблюдал за моим лицом с интересом. Он жаждал завершения начатого им эксперимента.

Я пишу Оле: «Надо было просто попросить. Я бы согласился».

Малика бьется, звонит, я сбрасываю. Не до тебя, родная, подожди минуту.

На этот раз Оля отвечает мгновенно: «Согласился бы просто так?» Прытко. А до этого даже не заходила в наш диалог.

Я пишу: «Конечно. Еще полгода назад – и вопроса бы не задал. Он ведь мой брат».

Это истинная правда.

Она отвечает: «Он бы не позволил». И пишет дальше: – «Ты знаешь Антона, он бы не смог жить с этим. Он слишком сильно любит тебя. Он даже о болезни не разрешал тебе говорить!»

Отвечаю: «А теперь, благодаря новой секте, все выглядит так, словно я в очередной раз слетел с катушек? Для этого ты создала «Второй поток»? Хороший план, Оля. Но нужно было сказать мне. Просто сказать мне, мать твою! Я бы все сделал как нужно. Антон бы никогда не догадался».

«Откуда мне было знать? Ты всегда говорил, что любишь жизнь. Психологи считали, что ты абсолютно нормален, к суициду не склонен… Костя, а сейчас ты сделаешь то, что необходимо? Антон в больнице, врачи борются, но мне страшно. Мне никогда не было так страшно».

«А сейчас я не знаю, Оля».

Малика как чувствует – набирает снова и снова. Переписываться с невесткой совершенно невозможно. Рвется ко мне, звонит, напоминая о своем существовании.

Мне нужно рассказать ей обо всем. Наверное, она единственная, кто сможет это выслушать. Мой собственный Конец света.

Все дело в нашей семье. Только в ней. «Данте» завязана на донорстве от начала и до конца. Как только исполнялось шестнадцать лет (в России – восемнадцать), мы бежали сдавать кровь. Мы, солдаты «Данте», в реальном мире должны помогать другим. Беречь здоровье, в меру тренировать тело. Вот только по задумке дяди одной кровью дело не ограничивалось.

Дядин эликсир убивает мозг, сохраняя его древнейшие отделы, отвечающие за дыхание, сердцебиение и прочее. «Данте» готовила нас стать идеальными донорами не только крови, но и органов. Зачем нам тело? Мы давно живем в игре. В отличие от других людей. Более достойных.

Бреду в сторону автовокзала, понятия не имея в какую сторону брать билет. В Берген или в Осло.

«Костя, второй поток уходит следующей ночью. Если ты уйдешь раньше, обещаю, сделаю все, чтобы остановить его», – пишет Оля.

«Без эликсира они просто сдохнут. Это же дети, Оля», – отвечаю ей.

«А мне уже плевать».

Наш семейный недуг, муковисцидоз, косит половину представителей фамилии Раза. Болезнь поражает внутренние органы: легкие, печень. Современное лечение изрядно продлевает жизнь, но в большинстве случаев исцелить может только пересадка здоровых органов. Моя мать умерла от этой дряни, теперь Антон в больнице. Как донор я идеально подхожу ему – единоутробный брат как-никак.

«Жалко? – рассмеялся дядя. – Кого я должен был жалеть, Раза? Кучку пропащих идиотов? Вы были совершенно бесполезны! Несчастны! Убоги! Отбросы. Какими вы были, пока я не взялся за вас? Заставил заниматься спортом, правильно питаться. Пока не дал вам цель? Я не убийца!! – завопил он. – Они приняли эликсир ДОБРОВОЛЬНО! Никому из вас его не подмешали обманом!! Все добровольно, Раза. Они хотели уйти САМИ. Почему-то это сделали все, кроме тебя и еще одного придурка. Вы вдвоем выбрали жизнь – ваше право».

– Настоящая цель «Данте» была… подготовить доноров?

«Идеальных доноров из пропащих людей. Моей сестре когда-то не хватило именно такого. Антону должно было повезти больше».

Каким-то образом мой отец выяснил план дяди и решил распустить наше братство. Поэтому команду отдали так внезапно.

Малика продолжает звонить, я стою возле кассы и мешкаю. Оле нужно было попросить меня полгода назад. Теперь все изменилось. Я… больше не солдат мира «Данте».

Единственное, что я чувствую мгновением позже – бешенство. Всепоглощающее, раздирающее изнутри бешенство.

Малика

Мор вышел на связь и первым написал Крис. Жутковато, конечно, читать, как он называет ее «его Маликой», но я читаю, куда деваться? Он сообщил ей, что «второй поток» отчаливает завтрашней ночью. У Кристины задрожали руки, она побледнела, но дождавшись моего кивка, ответила, что пойдет с ними.

«Хорошо, только никому ни слова. Некоторые против твоего присутствия после предательства. Я тебе маякну отдельно. Сделай так, чтобы твоя сестра ничего не узнала. Она сильно мешает».

Когда я в отчаянии дописываю Косте десятую подробную смс о том, что происходит, он сам перезванивает:

– Представляешь, Рок все же ни при чем, – говорит мне с лету.

Как я рада! Хочется спросить: а кто тогда причем? Но мы без видеосвязи. Он едет в автобусе где-то за городом, сигнала не хватает.

– Малика, послушай внимательно. Ты была права, это все Оля. И Ирина, твоя подружка, с ней в сговоре. Ты… не доверяй сейчас никому, хорошо? Не делай глупостей. Я должен быть спокоен за тебя. Иначе я ничего не смогу сделать. Развяжи мне руки, это важно.

Он помолчал два удара сердца и продолжил:

– Оля просила у дяди состав эликсира, но он не дал его ей просто так. Он против варианта «подмешать в чай тайком». Все должно быть добровольно. Он маньяк с кодексом. Поэтому… и создали «второй поток». Из-за меня. Боже, какое безумие. А Оля из тех, кто… наверное, подмешала бы. Ты знаешь, со вчерашнего дня я был уверен, что это Антон. Стыдно теперь, что думал на брата. Антон не в курсе. Он в больнице сейчас, ему очень плохо. Я срочно вылетаю в Москву, мне нужно его увидеть. А… вы с Кристиной побудьте пока во Фьелле. Возвращайтесь послезавтра, я встречу вас в аэропорту. И держи в курсе насчет Мора. Я тебя люблю, Малика. Если ауры существуют, то у тебя – самая красивая, могу поклясться. Больше говорить не буду, пиши сообщения. До связи.

Костя пытался меня успокоить, но после его монолога на душе полный раздрай. Ждать до послезавтра я точно не стану, сидя тут, на краю света. Мы с Крис срочно одеваемся, хватаем рюкзаки и стучимся в соседнюю дверь. Нужно попросить у деда Кости автомобиль, иначе из Фьелля нам так просто не выбраться. Но дорогу нам перегораживает Гуда, начинает что-то эмоционально болтать на норвежском. Ни слова не понимаю! То ли ругается, то ли, наоборот, просит о чем-то. Она поднимает руки к небу и жестами умоляет выслушать.

– Сейчас достану планшет, – говорит Кристина и торопливо лезет в рюкзак. Надеюсь, онлайн-переводчик будет к нам великодушен.

А выслушав женщину, я понимаю, что если мне не дадут ключи от долбаной тачки немедленно, я выбью их из местных стариков силой.

Кристина поражена до глубины души. Наконец-то флер романтического безумия вокруг лучшего мира развеялся. Вот он, истинный мотив секты: разобрать геймеров на запчасти. Больная семейка – не смогли спасти Нанну, так решили не потерять Антона ценой жизни его младшего брата.

А мы считали, что наши родители нас недолюбили! Воистину все познается в сравнении.

Дорогу до аэропорта Бергена мы едва помним. Рейс до Москвы приходится взять с двумя пересадками. Конечно, я написала тысячу сообщений Косте, он их все прочитал, но ответил лишь просьбой, чтобы я берегла себя.

Я буду, только и ты тоже.

Вся дорога как в бреду. Снова автобусы, аэропорты. Изматывающие перелеты. Мы зависаем в Риге на долбаные десять часов! Сидим в переполненном аэропорту прямо на полу, я в отчаянии грызу ногти и царапаю щеки – вернулась старая нервная привычка. Мы с сестрой не можем сделать ничего.

– Время подходит, – говорит она, в очередной раз обновляя экран планшета. В наших ушах по наушнику.

В полчетвертого ночи Кристину добавляют в основной чат «второго потока». Народу здесь… Боже… и правда сотни. Но никто не пишет, полная тишина. Мы не можем отправить сообщение, стоит ограничение. Пишет только Мор. Все затаились и читают.

От него падает ссылка, по которой мы переходим в одну из онлайн-игр, в которой постепенно авторизуются участники «второго потока». Сердце сейчас выпрыгнет из груди.

Пожалуйста, Костя, ты должен успеть. Сделай что-нибудь.

Мы с сестрой держимся за руки. Нам ужасно страшно.

Мор говорит речь, потом добавляет: «С нами проводник, как я и обещал. Раза, мы слушаем команду».

Пульс чувствуется уже где-то под горлом. В наушнике раздается знакомый голос. С легким акцентом даже на английском. Вот только он не произносит роковые четверки. Вместо этого:

– Два тринадцать, – говорит Костя четко, громко. Немного режет слух – я привыкла, что он в основном общается полушепотом. По коже пробегает холодок: – Код – два тринадцать. Отдыхаем до следующей моей команды, – «моей» выделяет голосом. – Никто не уходит. Никакие действия не совершает. Метод перехода в «Данте» – ошибочный. Каждый, кто ослушается, будет исключен из отряда пожизненно. Отписываемся в чате, как «принято», – бескомпромиссно.

Я слежу за маячками, Мор пытается что-то говорить, писать, но теперь немой он. Какими-то техническими средствами его попросту отключили.

Через мгновение слева начинаются сыпаться сообщения «принято». Снова и снова. Десятки сообщений. Я не успеваю читать ники, как быстро они уходят вниз.

Дрожащими пальцами набираю заветное слово и читаю на экране: «Малика: Принято». И через секунду: «Малика: Раза, ты лучший».

Через двадцать минут объявляют нашу посадку, мы с Крис хватаем рюкзаки и бежим к терминалу.

Эпилог

Малика

Он ведь много курит, у него плохие легкие. Плохие легкие никому не помогут. Надо оставить их ему. Пусть сам живет с ними так долго, как получится.

Всю дорогу меня трясет. Я молюсь о том, чтобы моего парня не разобрали по частям. Написала Року в соцсетях длинное письмо, надеюсь, он прочитает и сделает что-нибудь. Понятия не имею, где он и чем занят после того, как мы его бросили.

Перелеты бесконечные. Костя отвез меня на край света, спрятал так, что самим не выбраться. Хитрый сукин сын.

Кристина находится в ступоре. Ведет себя странно, выглядит еще хуже. У меня есть подозрение, что она принимала какие-то препараты и сейчас отказывается от них. На любые вопросы отвечает отрицательно. Да, она разбита и дезориентирована от разочарования, которое испытала. Главное, что жива. С остальным справимся.

Не думаю, что смогу когда-то в будущем нормально спать. Вряд ли однажды получится спокойно реагировать при любом упоминании его семьи.

Я: «Костя, мы в Москве. Где ты?»

Костя: «Сейчас скину адрес больницы».

Всю дорогу мы переписываемся, но я испытываю облегчение лишь тогда, когда вижу его возле здания клиники. Живой, здоровый. Потрепанный, конечно. Вряд ли ему удалось поспать хотя бы час за все это время.

Увидев меня, он криво улыбается, но догадываюсь, что радости не испытывает. И хотя на данный момент мне глубоко плевать на всех его родственников, вхожу в положение и сдерживаю эмоции.

Утыкаюсь лицом в его грудь, он обнимает меня сначала обеими руками, затем одной. Смотрю снизу вверх и наконец спрашиваю:

– Как ты? Антон… как он?

– Плохо. Все это время он был в реанимации, пару часов как пришел в себя. Состояние стабильно тяжелое. Ему экстренно ищут легкие, – говорит бесцветным голосом. – Не могут найти. Но время еще есть. Кажется.

Мы смотрим друг на друга долго, мрачно.

– Ты ведь понимаешь, что не должен этого делать? Ни при каких обстоятельствах.

Некоторое время он молчит, потом произносит:

– Да.

К нам подходит Рок и, поздоровавшись, предлагает Крис поискать ближайший «Макдональдс».

– Глаз с нее не спускай, – прошу я. Рок кивает и уводит сестру, оставляя нас наедине.

Некоторое время мы стоим на улице молча, он курит, сегодня я не препятствую.

– Он знает? – решаюсь на вопрос. Имею в виду Антона, конечно.

– Да, я все рассказал. О том, что дядя с детства увлекался химией не просто так. Хотел спасти сестру. Его впечатлила легенда, которую связывают с нашей семьей, хотел подкрепить ее наукой. Немного не успел. Но мог спасти племянника ценой жизни никчемного неудачника, редко выходящего из комнаты.

– А Антон?

– Сказал, чтобы я не вздумал в этом бреде участвовать. Это же Антоха! Он за меня любого порвет. Бесится, что дед поведал Оле об истинных возможностях эликсира. Дед… вложил эту идею в ее голову в момент отчаяния. Ну а дальше – пошло-поехало. Она сама не ожидала, что столько людей вступят во «второй поток», но остановиться уже не смогла. О возможностях эликсира превращать людей в доноров практически никто не знал, такие вещи, понимаешь, не афишируются. Трудная тема. В новостях говорят: человек не вышел из комы. Но ты никогда не услышишь: человек не вышел из комы, но его сердце спасло жизнь парню из соседнего города. Я правда не знал. Антон – не признаётся. Вроде тоже удивился, – пожимает плечами.

Мы помолчали.

– «Второго потока» не будет. Мы с Роком и Алексеем пришли в офис «SSS», они помогли вычислить Мора, едва тот появился в сети. Потом перехватить канал связи. Вместо записи моего голоса с командой «четыре ноль четыре» игроки услышали меня в реальном времени. Сейчас уже полиция подключилась, у них есть все IP. «SSS» предоставят всю необходимую информацию. Мору на самом деле тринадцать лет, Кристина будет в шоке.

– Они же ваши конкуренты. Ты им что-то пообещал за помощь?

Он задумчиво кивает.

– «РазаВорлд» со скидкой. Но это не важно, Антон поддержал.

– Всех спасли?

Он снова кивает.

– А что с Ольгой?

– Она с Антоном в палате, – кивает на здание. – Пусть полиция во всем разбирается. Ищет, ловит, судит. Оля считала меня неадекватным, не знаю… невменяемым. Думала, что я с радостью присоединюсь ко «второму потоку». Вместе с Рен и Реми они развернули новое братство, вот только я им никак не заинтересовался. Тогда они начали искать новых людей. Оля с Ирой давние подруги, оказывается. Ты рассказала Ире о своей боли – о Кристине, а та показала Ольге фотографию. Они думали, что красивая девушка меня заинтересует. Втянули в секту и ее, и Мора, и других геймеров из их тусовки. Сделали Мора главным. Но свести двух затворников было практически невозможно, прошло больше года – и никаких результатов! Тогда они подключили тебя. Твоя роль была познакомить меня с Крис. Вот только, как ни странно, из вас обеих я запал не на геймершу.

– Потому что ты адекватный.

– Я убийца, и всегда им останусь. Оля, дед… все считают, что из нас двоих Антон должен жить. Я с ними согласен.

– Мне все равно кто как считает. Я думаю иначе. Я люблю тебя.

– С помощью травли они хотели загнать меня в угол, с помощью Крис – подтолкнуть к новой двери. Антону бы пришлось принять подарок.

– Ненавижу эту суку.

– Я люблю брата. Отдам ему все, что у меня есть. Но… – он замолчал.

– Не легкие.

– Не единственные легкие. Этому безумию пора положить конец. Сейчас прокручиваю в голове… писец. Я думал, что Оля заботилась обо мне: она вечно ругалась, что я курю. Плакала, когда меня избили. Она пришла в ужас, когда твой отец повыбивал мне зубы, боялась, что повредит что-то из… нужных запчастей.

Я крепко обнимаю его. Это ужасно. Просто ужасно.

Через некоторое время мы понимаем, что замерзли, и заходим в здание. Костя отлучается поискать врачей, а я стою возле кофейного автомата. Мимо проходят полицейские, останавливаются около лифта. Через некоторое время они вновь появляются в фойе, но уже в сопровождении хорошо знакомой мне женщины. По-прежнему милой и приятной внешне. С прямой осанкой и застывшим, затравленным взглядом.

– Вы ничего не докажете, – повторяет она. – У меня будет лучший адвокат.

Они никак не реагируют, молча ведут ее за руки.

Да, Антон прекрасный человек, наверное, потрясающий муж. А я, разумеется, прекрасно представляю, как сильно можно любить: до безумия и беспамятства, с полной самоотдачей и безграничным самопожертвованием. Мне знакомо, каково это – сходить с ума от страха за своего мужчину. Мне ли не понять готовности рискнуть жизнью ради любимого человека? Да, своей жизнью. Но никак не чужой, Олечка.

Она замирает, заметив меня. А я сжимаю в руке стаканчик с обжигающим кофе, который выплескивается за края, обжигая пальцы и тыльную сторону ладони. Не чувствую боли. Я смотрю на эту тварь, на моего главного врага. Женщину, которая едва не погубила мою бедную сестру и моего героического Костю.

– Бог наказал меня, – говорит она.

– Ты сама себя наказала, – отвечаю.

Через несколько минут после того, как ее уводят, появляется Костя.

– Что с твоей рукой?

И правда, она горит огнем, пылает, вся красная. Мы спешим в туалетную комнату, где я подставляю кисть под поток ледяной воды. И плачу. Плачу, плачу от боли. Какое же счастье, Господи! Ведь этот ожог совсем скоро заживет. Не могу поверить: боль в руке на данный момент – моя главная проблема!

Все позади. Теперь наконец-то все позади.

Полгода спустя

Костя купается в бассейне. Мы сняли виллу в Азии, но на море первое время ходили редко. Сидели в доме, на террасе, у бассейна. Выезжали на мопеде в поселок за едой и фруктами. Не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать. Я ждала эту поездку, как ждут лето после бесконечно долгой изматывающей зимы, но Костя не мог оставить Антона раньше. После тяжелой операции ему предстояла долгая реабилитация, а мой Костя был единственным из всей семьи, кто мог и хотел помочь.

Позади остались долгие месяцы, в которых день ото дня ничего не менялось. Костя заботился о брате, я – о Косте. Также он занимался выходом шестого эпизода «РазаПланетс», параллельно – сделкой с «SSS», заполучившей компанию в лучший ее период, я заботилась о том, чтобы он не пропускал приемы пищи и боролся с накатывающими минутами уныния от всего навалившегося. Созванивалась с Кристиной, проходившей реабилитацию за границей. Родители, наконец, узнали всю правду о ней, понятия не имею, как это восприняли. Я попросила таймаут в общении с ними.

Мы терпеливо делали все от нас зависящее. В итоге борец Антон все же встал на ноги. Неизвестно, что ждет его дальше: десяток лет относительно беззаботной жизни или скорое возвращение болезни. Настроен он, по крайней мере, оптимистично. К тому же у него двое детей, которым нужны родители. Скандалу со «вторым потоком», конечно, остатки денег Разовских не дали ходу так же, как и предыдущему. Но виновников обязательно накажут. Иначе быть не может.

– Костя, я жду тебя дома! – кричу у бортика и улыбаюсь, когда он оборачивается. Кивает мне, показывает знак, что скоро подойдет, после чего вновь ныряет. Как только Антону стало лучше, Костя решился и сделал операцию по возвращению слуха. К счастью, все прошло успешно. Самое главное, что он захотел вновь слышать этот мир, слышать меня.

Ему очень понравился мой голос. Со мной он спокойно разговаривает часами, мы вместе смотрим фильмы без субтитров, слушаем музыку. Я даже начала забывать дактильную азбуку. Но с посторонними он все равно чаще молчит или отвечает односложно.

Кристина сама призналась родителям в том, что едва не натворила, попросила помощи. Сейчас она дома, но обещала скоро прилететь к нам в гости сюда. С родными у меня по-прежнему сложные отношения. Я не прощу отцу то, что он сделал с Костей. А маме – что она бросила Кристину в младенчестве. Все это очень сложно, а я ужасно устала от сложностей. Здесь солнце, море, мой любимый человек. Мы можем позволить себе сколько угодно прятаться по краям света, будь то юг или север, чувствуя умиротворение и покой. Нам многого не нужно.

Он подходит ко мне со спины. Мокрый после плавания. Тянусь за пультом, чтобы убавить кондиционер, но Костя останавливает мою руку. Заводит ее за спину, после чего прижимает меня к себе.

– Ай! – он холодный, а мое тело разогрето на солнышке.

– Попалась.

Оборачиваюсь и он, подхватив меня под бедра, усаживает на столешницу. Подходит вплотную, тут же обнимаю его руками и ногами, поглаживаю пальцами лопатки.

На нас нет ни единого синяка.

Он целует меня с большим удовольствием. Много трогает. И постоянно улыбается.

Не думаю, что сейчас есть на свете кто-то беззаботнее нас. Я уверена в нем больше, чем в себе. Нам нескоро станет скучно вдвоем, а когда станет – уверена, мы придумаем, чем развлечь себя и как заработать новых денег, если эти однажды закончатся.

Он нависает надо мной, обнимает и рывком тянет к себе. Между нашими телами две тонкие ткани купальников. Он поглощает поцелуем, и его первобытная агрессия мгновенно заводит. Он снова и снова заводит меня. Каждый день.

В наших жизнях больше нет торговых центров. На нас всегда самая простая одежда, а у дома припаркован дешевый мопед. Но я обожаю ездить на нем за фруктами, обнимая впереди сидящего Костю.

Возможно, когда-нибудь в будущем мы где-нибудь осядем и заведем детей. Купим собственный дом. Может быть, вернемся в Россию или даже… в Норвегию. Почему нет? Я по-прежнему интересуюсь скандинавской мифологией. Но это все потом. Нас столько всего ждет, что у меня сердце сжимается от сладкого восторга.

– Ты где летаешь, Малика? – спрашивает Костя, ловя мой взгляд. Мы много мажемся солнцезащитными средствами, но у него все равно слегка покрасневшее лицо. А ресницы и вовсе белые, выгоревшие. Ерошу его волосы и улыбаюсь.

– В будущем. Нашем общем будущем.

– Так возвращайся, у меня есть планы на тебя в настоящем, – прикусывает губу и следом вновь целует.

Костя

Дружить со временем у меня по-прежнему не получается, да и пофиг. Теперь меня ничто не дисциплинирует. Есть люди-жаворонки, есть совы, а я решил быть просто самим собой.

От грехов не отказываюсь, сдавать мне кровь до самой старости, пока будут принимать, но возможность жить, я считаю, что у судьбы вырвал.

Иначе никогда бы не встретился с этой обаятельной блондиночкой. Малика накрывает на стол, суетится, как будто ждет великих гостей. Я ее умоляю. Этому чуваку хватило бы пары бутылок пива и горсти орешков.

Самолет Рока задержали, а раз он не написал, когда вылетает, то я и не поехал его встречать. Поэтому стук в дверь раздается внезапно.

– Сюрприз! – Рок в смешных арбузных шортах и черной майке стоит на пороге. – Еле нашел ваш домик! Нифига себе хоромы! – радостно свистит. Чувак сжимает в руках четыре бутылки с виски: – Дьюти фри! – эмоционально машет ими.

Малика тепло обнимает Рока, целует в щеку. Потом мы жмем руки. Он бросает рюкзак в угол, проходит к столу, хватает манго и вгрызается в него зубами.

– Руки хоть помой! – протестует Малика.

– Ага, ага, сейчас, – проходя мимо меня, шепчет украдкой: – А правда, что Кристина невинная девица? – я прищуриваюсь, а он добавляет, оправдываясь: – Мне нужно понимать, как действовать. Такая ответственность, сам понимаешь.

– Она никогда тебе не даст, – не могу сдержать смеха.

– Поживем – увидим! – невозмутимо разводит руками.

Продолжая смеяться, я даю ему затрещину и делаю знак следовать за собой. Покажу ему его комнату. Рок здорово помог мне, и я виноват, что бросил его тогда в автобусе. Но вроде бы он не держит зла.

Рок действительно не смог забыть Ракель, но он понимал, что ее не вернуть. Все, что у него от нее осталось, – это десятки метров их переписок. Его приятель написал программку, умный бот, который, проанализировав диалоги парочки, начал строить свои собственные на основе полученных данных. То есть бот общался с Роком от имени Ракель. Конечно, Рок не мог обсудить с программой что-то новое, поэтому любой их диалог рано или поздно сводился к «Данте». Это было ужасно, но утром на его пожелание доброго утра Ракель неизменно отвечала: «Привет, малыш Рокки! Какие планы?», и он каждый раз снова откладывал прощание.

Он заверил, что удалил бот «Ракель». Надеюсь, не солгал, потому что это стоило сделать ради его же будущего.

– Как Антоха?

– Нормально. Перебрался на дачу, занимается Ольгиной защитой в суде. Всех же загребли: и ее, и ее подружку Ирину.

Рен с Реми тоже легко не отделаются. Несколько неизвестных мне фамилий всплыло попутно при расследовании. Ольга сама не ожидала, что секта получит настолько грандиозный охват. Слава Богу мы успели и спасли ее от такого греха на душу.

– Не позавидуешь ему.

– Это точно. Но жить будет. Через пару месяцев мы летим в Берген – Малике тяжело здесь, слишком много солнца, глаза беспокоят. Да и нужно решить что делать с домом, заплатить налог за наследство. После похорон деда прошло уже больше трех месяцев, а я все откладываю. Ну, и заскочим к Антону по пути. Я хочу забрать собаку, если брат согласится отдать, конечно.

– Передавай привет.

– Ага, конечно, – я хохотнул. – Только от тебя ему привета и не хватало.

Следующим утром мы втроем встречаем в аэропорту Кристину. Они с Маликой кидаются друг к другу и крепко обнимаются. Рок подхватывает чемодан девушки и тянется тоже целоваться, на что та отшатывается и закатывает глаза.

– Я ужасно хочу помыться! – причитает Крис, – дорога была бесконечной!

– Сейчас все расскажешь, мне очень интересно! – радуется встрече Малика.

– Такси уже ждет, – приглашаю следовать к выходу.

– Родители были сильно недовольны? – спрашивает Малика по пути.

– Сейчас расскажу! Наш последний разговор – это нечто. Папа признал, что был неправ, – она выпучивает глаза. – Умолял только не бросать их с матерью навсегда.

– Да ладно?!

Со стороны, уверен, мы кажемся беззаботными друзьями, прилетевшими в Таиланд как следует развлечься. Никому вокруг и в голову не может прийти, через что мы прошли, какие знания скрываем.

Да и зачем кому-то об этом думать? Если у нас с Маликой будут дети, они никогда не узнают, как мы с ней познакомились. Некоторые секреты не должны быть раскрыты. Иногда правда – это всего лишь ноша, которую не стоит перекладывать на кого-либо. Я будто бы сделал операцию и вернул слух. Ну и пусть. Этот секрет самый незначительный по сравнению с теми, что пришлось вывалить на Малику. Пусть он останется только моей ношей.

По привычке беру ее за руку, мы улыбаемся, наблюдая, как препираются идущие впереди Крис с Роком. Из них никогда не получится парочки. Но друзьями они, возможно, станут. Через две недели жизнь вновь раскидает нас по свету, но иногда мы будем собираться вместе вот так, как сегодня, чтобы поговорить или, наоборот, помолчать. Потому что мы знаем. Мы помним. Мы никогда не совершим прежних ошибок.

И будем ценить каждый день своей настоящей жизни.

Конец.

2019